Текст книги "Спой мне о любви"

Автор книги: Дорис Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 6

Следующее утро было солнечным и теплым. Я планировала пораньше отправиться в коттедж, но, уже запихнув вещи в машину, вдруг решила прогуляться по парку перед отъездом. «Большинство постояльцев еще завтракают, так что весь парк будет в моем распоряжении», – подумала я. И ошиблась. Со стороны плавательного бассейна доносились голоса. Я остановилась, размышляя, идти ли мне дальше, когда резиновый мячик вдруг ударил меня в плечо и покатился по тропинке. Одновременно с этим маленькая фигурка в красных плавках выскочила из кустов.

– Это не гол! Это аут! – Увидев меня, Йен радостно заулыбался. – Папа, здесь Дебора! Никто не допускается в наш бассейн, – воинственно добавил он, – но тебе можно.

Колин, высокий, мускулистый, загорелый, стоял в воде с Рут на руках. Осторожно посадив ее на бортик, он подошел к ступенькам.

– Привет. Идете купаться?

Купаться я не собиралась, но это ведь не причина, чтобы не подойти поближе. Наблюдать за Камеронами – одно удовольствие. Йен швырнул мяч в широкую грудь отца, Рут болтала ногами, разгоняя воду вокруг себя. Она совсем оправилась после болезни, но до сих пор казалась мне похожей на хрупкий цветок. Будут ли ее хорошенько укутывать зимой в Шотландии? А Колин… Он поспевает везде: то играет с Рут, то бросается к Йену, хватает его, отбивающегося, одной рукой и хохочет, когда мальчишка, вереща от восторга, плюхается в воду.

Естественно, Магда не собиралась забавляться в холодной воде детского бассейна, и я готова была уже предложить свои услуги, сказать, что могу занимать с Рут плаваньем хоть каждый день, как вдруг случилось страшное, так быстро, что предотвратить это было совершенно невозможно. Йен, бросившийся с разбегу в воду, поднял фонтан брызг и случайно ударил отца ногой в солнечное сплетение. У Колина перехватило дыхание, он пошатнулся, ударился о край бассейна спиной и рухнул в воду. Брызги взметнулись высоко вверх, обдав тропинку и меня. К счастью, в следующую секунду Колин, отплевываясь, появился на поверхности. Он попытался схватиться за бортик, но края были гладкими и мокрыми, пальцы соскальзывали. Я не раздумывая упала на колени в лужу воды и протянула потерпевшему руку. В этот момент у меня над ухом раздались громкие всхлипы.

– Я не хотел! Не хотел! – выкрикивал Йен.

– Ах ты разбойник, сейчас старый капитан Флинт тебе устроит! – с притворной свирепостью запыхтел Колин, и этого оказалось достаточно, чтобы мальчишка заулыбался сквозь слезы.

Колин стоял по пояс в воде, ручейки бежали у него по щекам и широкой груди, которая тяжело вздымалась.

– С вами все в порядке? – прошептала я.

Он смущенно кивнул и осторожно двинулся к ступенькам.

– Да, все нормально. Поделом мне. Спасибо, что пришли на помощь.

На траве лежали полотенца, он поднял одно, вытер лицо и волосы. Заметив, что Рут начала дрожать, я схватила второе, накинула ей на плечи и принялась энергично растирать худенькое тельце. Внезапно у меня задрожали руки. «Нет, Деб, нет, – резко одернула я себя, – успокойся, у тебя просто расшатались нервы». Я убеждала себя в этом, но мои руки продолжали подавать сигналы, лишавшие меня присутствия духа. Это не Рут им хотелось помочь, а ее большому и сильному отцу.

Час спустя я уже усердно трудилась в коттедже. Сырые пятна на стенах, как я решила, были вызваны слишком густо разросшимся подлеском с внешней стороны дома. Если я избавлюсь от него, выкопаю небольшой ров и заполню его чистыми камнями, воздух сможет циркулировать свободно, сырости больше не будет. Я как раз выкапывала кусты, когда рядом упала чья-то тень.

– Адам знает, чем вы тут занимаетесь? – прозвучал знакомый голос.

– Нет, не знает, – живо ответила я. – Его не будет сегодня.

– Не возражаете, если я посмотрю, что вы здесь уже успели натворить? – спросил Колин. – Все в порядке, они не заскучают, – сдержанно сказал он, когда я бросила обеспокоенный взгляд на лица Йена и Рут, прижатые к окнам большой синей машины.

Мы прошлись по коттеджу – теперь он выглядел значительно лучше, был чище и приятнее, и я испытывала от этого гордость.

– Через неделю-другую вы его не узнаете, – пообещала я.

– Наверняка, – серьезно кивнул Колин и посмотрел на меня. – Дебра, вы точно знаете, зачем все это делаете?

– Конечно. Чтобы Адам мог здесь жить.

– Но Адам живет над магазином. Мегги говорит, у него там очаровательная квартирка.

Мне это тоже было известно. И давало повод для сомнений. Квартира была спроектирована и обставлена со вкусом, она больше подходила для Адама, чем этот простенький коттедж. Если, конечно, он не собирается… Я вспыхнула. Все, что Колину Камерону нужно знать, – Адам не намерен продавать коттедж и желает опять в нем поселиться. Я так и сказала своему собеседнику.

– Опять? – повторил Колин. – Дебра, если вы заметите что-то подозрительное… Нет-нет, я не имею в виду противозаконное, – поспешно добавил он, когда я вздрогнула, – просто какие-то странности со стороны Адама, вы все равно станете ему помогать?

– Вы уже во второй раз намекаете, что здесь что-то не так, – резко сказала я, начиная злиться. – Но у вас же нет доказательств, и мне кажется, довольно подло так говорить!

Воцарилась тишина.

– Это правда, у меня нет доказательств, – произнес он тихо. – Одно смутное беспокойство. Впрочем, если вам действительно нравится подобная работа… – Колин взглянул мне прямо в глаза, – полагаю, она стоит того. – С этими словами он, опередив меня, подхватил лопату. – Когда-то мне самому это нравилось!

Лезвие погрузилось в сырую землю.

– Что вы делаете?! – растерялась я.

– У меня в левом кармане ключи от машины. Выпустите ребят, и они смогут таскать нам камни. У меня не было шанса поработать лопатой много месяцев. Мой сад дома уже, наверное, совсем одичал. Отец больше не в силах этим заниматься, к тому же у него есть собственный дом. Понимаете, когда я приезжаю, они возвращаются обратно в Ланарк. Так и мотаются все время туда-сюда. – Внезапно он вздохнул. – Скоро мне все-таки придется принять важное решение.

После ленча Колин уехал. Первый концерт в Сикоуве начинался в четверть седьмого.

Ров был заполнен камнями, и я с гордостью показала его Адаму. Он со своей стороны обещал мне свою помощь, поскольку Колин нанял для Магды машину в местном гараже, и теперь он, Адам, был совершенно свободен.

– Дорого обошлись для него выходные, – заметила я.

– Для Колина это безделица! У него денег куры не клюют! – с неожиданной завистью проворчал Адам.

У меня у самой никогда не возникало подобного чувства. Мне достаточно было разумного комфорта, и о богатстве я никогда не думала с завистью.

– Тебе нравится этот оттенок? – осторожно спрашивала я, когда мы просматривали с Адамом подборку цветовой гаммы обоев. Он с готовностью соглашался на все мои предложения, и в конце концов я, не выдержав, заявила: – Тебе ведь жить в этом доме, а не мне!

Адам внимательно посмотрел на меня.

– Твои слова напомнили мне, что я тебя еще ни разу не поблагодарил. – Его руки опустились мне на плечи. – И я сделаю это сейчас.

Холодные губы коснулись моих, сначала нежно, затем с нарастающей страстью, которая меня испугала.

– Эй, Адам! Я не заслужила такой благодарности!

– Заслужила, милая, – насмешливо заявил он, отстранившись.

– Адам… – нерешительно начала я. – Ты собираешься здесь жить, когда я все закончу?

– Деб, зачем бы еще я стал тебя беспокоить? Кстати, это напомнило мне еще кое о чем. Я привез фотоаппарат. Мне нужно сделать несколько снимков.

– Только не меня, не в таком виде! – Я была в рабочей одежде, собиралась завершить чистку кухни и, естественно, выглядела неопрятно.

– Но ты отлично вписываешься в картину. – Адам закусил губу. – Извини, я не объяснил, да? Я составляю нечто вроде досье. Что было до, и что стало после. Мне нужна летопись всего, что мы делаем.

Время летело быстро. Во вторник Адам примчался в коттедж и показал себя неутомимым, но бестолковым трудягой. В итоге я решила тайком вернуться сюда и переделать большую часть того, что он успел натворить. Однако в среду мне пришлось поехать с Колином в Плимут.

Магда передала мне своих подопечных без обиды и возмущения, вовсе не считая, что я узурпирую ее власть. «Лучше вы, чем я, – улыбнулась она. – Удовольствия мало попасть в одну машину с детьми, которых укачивает, и к тому же самой вести ее. Однако, удачи вам!»

Колин первым оказался на месте встречи и, завидев нас, протянул обе руки к близнецам. Те бросились к нему, визжа от радости. Наблюдая за детьми, крепко обнимающими отца, я вновь ощутила влечение к нему, как тогда, у бассейна. Если пылкий поцелуй Адама вызвал у меня испуг, объятия этих сильных рук казались желанными. «Не забывай, – напомнила я себе, – что похожие чувства, и, возможно, не безответные, возникают у легиона таких же дурочек, как ты!»

Мы делали покупки долго, не считаясь с расходами. «Денег куры не клюют», – сказал Адам. Да, он, несомненно, был прав. Для Йена были куплены шорты и темные рубашки из набивного хлопка, костюмы, зеленый и синий, сине-белый вязаный свитер с вышитым на кармане штурвалом и другой, пестрый, а также вызвавший полный восторг мальчугана стеганый красный анорак с синими полосами. В отделе для девочек я решила быть сдержаннее. Более чем щедрый в отношении сына, Колин опустошил бы все прилавки ради дочери. Стоило ей только восхититься чем-то, как он тут же говорил: «Берем!» В итоге мы вышли из магазина с канареечно-желтым пальто и двумя сарафанчиками, белым и желтым, подходящими к нему, анораком в цветочек и голубыми брючками, орехового цвета костюмом-джерси, бледно-голубым платьем с высоким воротом и манжетами, украшенными вышивкой, белой плиссированной юбкой и свитером с воротником-поло. Выталкивая Колина за порог, пока он не купил еще одно пальто, розовый костюм и халатик с причудливой молнией, которые привлекли взгляд Рут, я насмешливо заметила:

– Хотите накупить ей одежды на следующие пятнадцать лет? По принципу все и сразу?

– Отличный принцип, Дебра. – Вновь его синие глаза были серьезными.

Ленч в одном из лучших отелей Плимута прошел восхитительно.

– Давай купим ей это сейчас, папочка! – предложил Йен, зачерпывая последнюю ложку уже подтаявшего мороженого. – Давай, а?

Колин с опаской посмотрел на меня:

– Они хотят купить вам подарок.

– О нет! – запротестовала я. – Пожалуйста, не надо! Сегодняшний день уже сам по себе подарок.

– Мы собираемся купить вам платье! – вмешалась Рут. – Это уже решено.

– И предупреждаю вас: они не примут ответ «нет». – Синие глаза весело сверкнули.

Делать было нечего. Мы двинулись к ближайшему магазину. Колин вел близнецов за руки. Рут принялась весело показывать на все вешалки подряд, но платье выбрал ее отец. Он решительно вытащил его из вороха одежды, висевшей на перекладине. Довольно скромное на вид, с короткими рукавами и глубоким круглым вырезом. Но покрой и цвет… Я была не уверена, что оно мне подойдет. Мне нравились вещи простые, приглушенных оттенков, а это больше подходило Магде Камерон и было похоже на персидский ковер с сочетаниями голубого, желтовато-зеленого, кремового, абрикосового и золотистого цветов.

– Это для меня? – с сомнением спросила я.

– Я вообще-то не думаю, что оно будет впору мне, – серьезно ответил Колин.

Я примерила платье, и на меня из зеркала уставилась совсем другая женщина, зардевшаяся, с блеском в глазах, немного неуверенная в себе. Не я, не училка Дебора Белл, не Деб, соскребающая старую краску со стен коттеджа. Это был кто-то другой, кто мог бы… Мое сердце бешено застучало.

Колин не позволил мне переодеться в старое платье. Он велел Йену взять меня за правую руку, а сам взял за левую. Рут уже вцепилась в него с другой стороны, и мы все вместе зашагали по прекрасной, залитой солнцем улице.

– Папочка, теперь ты доскажешь нам сказку про мышку и льва? – пискнула Рут.

– Гм-м… – Колин смущенно покосился на меня. – Я думаю, у Деборы это лучше получится.

Мы вошли в парк и уселись на скамейку.

– Папа, если мы расставим вокруг вещи, к нам больше никто не сможет подойти, – заявил Йен. – Давай так сделаем? – Он положил свою маленькую пыльную сандалию на один край скамьи, и Рут весело последовала его примеру.

– Не думаю, что это прилично, – начала было я по привычке.

– Но ведь лучше, если нам никто не будет мешать, так ведь? – уверенно возразил Йен.

Действительно. Мне было так безумно хорошо с ними, что я даже пожалела о том, что согласилась на эту поездку. Смеющаяся от счастья девушка в пестром платье, которая шла рука об руку с человеком, принадлежащим другому миру, – разве это была я? Она создана для объятий и поцелуев, а я боялась и того и другого…

– Не бойтесь. – Голос Колина заставил меня вздрогнуть. – К нам и так никто не подсядет – все решат, что мы сбежали из зоопарка.

Я добралась лишь до середины своей сказки, когда он бросил взгляд на часы.

– Сожалею, Дебра, но, увы, мое время вышло.

– Этого не может быть, папочка, – возмутился Йен. – Нельзя же откладывать на другой день!

– Я действительно опаздываю. – Колин посмотрел на меня и покраснел. – Вы можете отвезти их?

– Конечно, – ответила я. Наверное, в этот момент у меня на лице было написано такое же разочарование, как у Йена.

– Огромное спасибо! – с облегчением вздохнул Колин. – Дело в том, что у меня назначена встреча с одним человеком, который выступает со мной сегодня вечером на концерте. Если быть точным, с Хани Харрис. Но вот что я вам скажу, – добавил он утешительно, когда два маленьких личика уныло вытянулись. – Мы устроим особенную поездку, в воскресенье, и все наверстаем!

По дороге в Торкомб начался дождь. Я терпеть не могу ездить в дождь, к тому же Рут стало тошнить.

– Дебора, как насчет воскресенья? – спросил Йен, когда мы сделали последний поворот.

Я не возражала. Единственное, чего мне сейчас хотелось, – это чтобы я никогда не ездила с ними в Плимут.

Глава 7

На следующий день в газетах появилась фотография Хани Харрис, «порадовавшей публику своим появлением вместе с шотландским парнем Колином Камероном в Сикоуве». Я не знала, что она валлийка, но ведь мир шоу-бизнеса не был моим миром. Я твердила себе это, глядя на фото. Настоящее имя Хани, оказывается, Мэри. В статье говорилось, что она немного изменила свою внешность: раньше у нее были прямые светлые волосы, а теперь они курчавились, придавая лицу округлость и добавляя привлекательности. На фото, улыбаясь Колину, Хани выглядела юной, хорошенькой и очень милой.

После ужина я закончила платье для куклы Рут, и сияющее личико девочки стало мне наградой.

– Кстати, ты так и не сказала мне, как ее зовут, – заметила я как-то утром.

– Хани, – небрежно ответила Рут. – Очень красивое имя. – Она обезоруживающе улыбнулась. – Дебора – тоже хорошее, но не такое красивое, правда?

– Не едете? – В воскресенье днем Колин Камерон изумленно смотрел на меня, как будто не мог поверить своим ушам.

Это меня не удивило – я была уверена, что мало кто отказывался от его приглашений. Тем не менее вежливо, но решительно подтвердила свой отказ, который, конечно, стоил мне определенных усилий: Камероны отправлялись в львиный заповедник в Лонглите, а я его просто обожала.

– Ну вот, – сказал Колин печально, – а я-то уже представил себе, как отлично было бы всем вместе съездить туда, чтобы дослушать до конца вашу сказку.

– Очень мило с вашей стороны, – улыбнулась я и глубоко вздохнула, – но я не поняла, что вы меня пригласили, и обещала Адаму… – Я намеренно замолчала, якобы не считая нужным продолжать, хотя понятия не имела, что мы с Адамом будем делать. – Вы потом мне все расскажете, – успокаивающе добавила я близнецам, с грустью заметив, что ни один не выразил разочарования моим отказом от поездки. Они весело подпрыгивали, повиснув на руках Колина.

– Не поехали? – приветствовала меня Магда, когда машина Колина уже скрылась из виду.

Казалось, она должна была бы чувствовать удовлетворение, но почему-то выглядела расстроенной. Может, Адам, предполагая, что я отправлюсь в Лонглит, хотел показать ей коттедж?

Понедельник выдался дождливым, и я устроилась с газетой в одной из гостиных отеля.

– Только посмотрите! – раздался вдруг знакомый голос. – Это самый лучший хвост, который я когда-либо видел! – Сказано было с гордостью.

– О нет, папа, это не то! – решительно возразил Йен. – Мы просили тебя нарисовать льва.

– Крошечного львенка, – поддержала его Рут.

Выглянув украдкой в другую комнату, я увидела Колина, склонившего голову над альбомом, лежавшим у него на коленях. Йен дышал ему в затылок, Рут сидела на коленях на полу, положив подбородок на альбом. Я вернулась на место.

– Угорь! – внезапно с триумфом воскликнул Колин. – Испуганный угорь!

Послышались звуки возни и приглушенный писк – видимо, вновь началась веселая потасовка.

Я сидела неподвижно, сгорая от желания присоединиться к ним. Йен вдруг пулей вылетел из своей гостиной, увидел меня и радостно завопил:

– Дебора, где ты была так долго? Папа, здесь Дебора!

Отчеты о вчерашнем дне оказались такими же разными, как и сами близнецы. Для Йена самым главным были не животные, а полицейская машина, которая ехала впереди гигантского грузовика с радиолокационным маяком. Рут же пребывала в полном восторге от львов, особенно от одного семейства, состоящего из папы и мамы, за которыми по пятам семенили два детеныша.

– Нам запретили открывать окна, – недовольно сказал Йен.

– Иначе он бы спрыгнул на землю, – тут же заметил его отец, – а Рут, если бы ей позволили, втащила в машину львят. Жаль, что вы не смогли с нами поехать, Дебра. Мне вас не хватало.

Такие мужчины, как он, часто говорят подобные вещи, но для них это – пустые слова, поэтому сказанное Колином не произвело на меня особого впечатления.

Вечером мне предстояла неприятная миссия – позировать Адаму в фотостудии. Он посадил меня на низенькую скамеечку, залитую светом, и я нервно улыбнулась.

– Наклонись немного вперед, – приказал он. – Сделай вид, будто хочешь что-то сказать. Ради бога, только не смотри так напряженно. Я не собираюсь тебя есть!

Но я всегда ненавидела фотографироваться, и усилия Адама пропали втуне.

– Послушай, Деб, это глупо. Расслабься! – взмолился он, теряя терпение, и я сразу же напряглась еще больше.

Адам все-таки сделал один снимок и тяжело вздохнул:

– Этот я точно не положу в альбом.

Ну и ладно, мне все равно. У него уже достаточно накопилось снимков: маленькая девочка с котенком, тот же котенок, выглядывающий из корзины для бумаг, старый пастор с морщинистым лицом, свидетельствующим о жизненном опыте и переживаниях, невеста с солнечными зайчиками на фате… А это что? На столе, в рамочке, стояла фотография. «Рут», – сначала подумала я, но тотчас поняла, что этого не может быть. Девушке на снимке лет семнадцать, волосы длинные, до плеч, но лицо то же, с мелкими чертами и глазами, похожими на анютины глазки… Мне даже не нужно было спрашивать – это могла быть только Анна Камерон.

Адам проследил за моим взглядом.

– Она была фотогеничной, правда? Будем надеяться, что ее дочь окажется похожей на нее. Разве я тебе не говорил? – Он бросил взгляд на часы. – Они должны прийти с минуты на минуту. Колин хочет сделать несколько снимков ребятишек. Веришь или нет, решил доверить мне их драгоценные физиономии.

– Адам, думаю, мне лучше сейчас уйти, – поспешно произнесла я. – В любом случае со мной у тебя ничего не выйдет. Давай все отменим.

В этот момент дверь студии распахнулась, и в нее ворвались Йен и Рут. Мальчик сконфуженно остановился, девочка, промчавшись мимо брата, с обожанием обняла Адама.

Не знаю, кто одевал сегодня близнецов, но ни одна мать не сумела бы сделать это лучше. Рут была в голубом платьице, Йен – в костюмчике и с галстучком. Их отец тоже выглядел нарядным и элегантным. Я ни разу не видела его в черном костюме, и эффект был потрясающим. Белоснежная рубашка, безупречный носовой платок и гладко зачесанные волосы дополняли картину.

– Не обращайте на нас внимания, – светски улыбнулся он, достал из кармана расческу и принялся приводить в порядок непослушные вихры Йена.

– А теперь самое время расслабиться, – предательски заявил мне Адам.

Попробуй тут расслабиться – под пристальным взглядом синих глаз Колина Камерона! Я свирепо оглянулась, забыв о том, как мне нужно держать спину. Стоит, смотрит, как будто насмехается, и мешает! Ну, я ему устрою!

Два щелчка и удовлетворенный голос Адама:

– Почему ты не могла сделать такое лицо раньше?

Рут оказалась подарком для фотографа. Абсолютно не нуждаясь ни в каких указаниях, она сразу же приняла изящную позу, и плохое настроение Адама тут же испарилось. Он делал снимок за снимком. С Йеном все было гораздо сложнее: он то хмурился, то скалился, как мартышка, то засовывал руки в карманы, то принимался ковырять пол носком ботинка. Наконец суровое испытание для него закончилось, и место под лампами занял его отец, искоса глядя в объектив и улыбаясь.

Адам бесстрастно осмотрел его и констатировал:

– Знаешь, ты поправился.

– Я сбросил почти три фунта! – обиделся Колин. – Неужели не заметно?

– А ты надень свой килт – тогда все заметят, – хихикнул Адам. – Тебе уже сколько? Сорок?

– Да ты что, приятель! Мне до этого рубежа еще четыре года.

– Я так и думал, – фыркнул Адам и расправил плечи, будто бы хвастаясь своим поджарым и стройным, как у юноши, телом.

После этого проявления язвительности со стороны одного и обиды со стороны другого я не поверила своим ушам, когда через несколько дней услышала, что лучший тенор хора заболел, Адам, боявшийся сорвать концерт, попросил Колина о помощи и тот согласился, однако при условии, что его инкогнито не будет разглашаться.

– В этом он весь, – сердито проворчал Адам. – Я и не собирался ничего разглашать.

– Как же тебе удалось пересилить себя? – поинтересовалась я не без некоторого злорадства. – Ведь ты его так не любишь.

Адам вспыхнул.

– Для хора я могу пойти и не на такое. И если в твоей хорошенькой головке завелись какие-то темные мысли, знай, что все фотографии семейства Камерон, которые я сделал, будут превосходными. Ты убедишься, что я отлично выполнил свою часть работы. А в воскресенье увидим, как Колин выполнит свою.

Да, я знала: каким бы резким и язвительным ни был Адам, в честности ему отказать нельзя. Колин был другим – он выдавливал слезы у восхищенных зрителей без малейших усилий, а Адам всегда оставался настоящим трудягой. Будет ли Колин таким же честным? Или сорвет концерт, ради которого Адам самоотверженно работал целый год?

Адам в это время не отрываясь смотрел на меня, сидя на подоконнике в гостиной своего коттеджа, и вдруг заговорил тихо, серьезно и мягко:

– А ты начинаешь ему симпатизировать, да? Впрочем, он не знает, что такое поражение… Знаешь, я боялся этого с того самого вечера в Лондоне. – В серых глазах читались тоска и боль.

– О, Адам! Тебе нечего бояться. – Я почувствовала, что краснею.

Адам погладил меня по плечу, и этот жест показался мне каким-то застенчивым.

– Как добра ты бываешь, Деб. – Он огляделся. – И как быстро ты справилась с коттеджем. Чем я смогу отплатить тебе за все это?

– Отплатить мне? Что за чепуха! – воскликнула я. Коттедж маленький, и я работала в режиме нон-стоп всего три недели. Скоро мне предстоит вернуться в Лондон. Мама задержится здесь до первого понедельника сентября, но я не могу позволить себе подобной роскоши. – Кстати, мне придется освободить номер в отеле в следующий понедельник, – вздохнула я.

– А я отправляюсь домой в этот уик-энд, – сообщил Адам. – Время от времени люблю показываться на глаза родителям. Ты когда-нибудь бывала в Котсвулдсе?

Я ответила «нет», постаравшись произнести это спокойно и без надежды в голосе, и он продолжил описывать церковный приход своего отца. Неужели мне посчастливится… Я запретила себе думать об этом – и так было ясно, что мысль взять меня с собой не приходила в голову Адама.

– Йен, слезай! Слезай сейчас же! – кричала я на следующее утро, когда маленький разбойник карабкался по крутому каменистому склону холма.

Было ветрено, расщелины склона напоминали рты, кривящиеся в злобной усмешке, и мне вовсе не хотелось, чтобы мальчик угодил в один из них. Но Йен сегодня был особенно упрям и не обращал на мои слова никакого внимания. Я даже пожалела, что согласилась посидеть с близнецами, отпустив Магду в город, а Колина – на репетицию хора.

Прошло некоторое время, прежде чем мне удалось уговорить Йена спуститься. На последних ярдах он поскользнулся, мое сердце ушло в пятки, а сам мальчик подозрительно покраснел.

Когда мы шагали по дороге к отелю, я небрежно спросила, слышали ли они когда-нибудь, как поет их отец на концертах.

– Он здесь не поет, – сообщил Йен. – Он всегда где-то в Лондоне, или в Нью-Йорке, или в Австралии.

– Он ужасно знаменит, – с благоговением прошептала Рут. – И поет не для всех.

Этот доверительный шепот так удивил меня, что я потеряла дар речи.

– Ты этого не знала? – удивился Йен моему невежеству. – Нам мамочка все объяснила.

– Это совсем не то, что показывать пантомиму, – строго заметила Рут. – Я ужасно люблю пантомимы, – покаянно добавила она, – но это слишком просто.

– Понятно, – ошеломленно произнесла я.

– Мы не можем ходить на папины концерты, пока не станем большими, – продолжила Рут, крепче сжимая мои пальцы, когда перепрыгивала через камень. – Это не для детей, мамочка так говорит. Говорила, – спокойно поправилась она.

– А вы хотели бы услышать, как папа поет на сцене?

Поразительно, думала я. Кто-то, возможно дедушка или бабушка, случайно оброненным замечанием закрепил эту странную мысль в сознании детей. Конечно, раньше их не брали на концерты, потому что маленькому ребенку трудно усидеть на месте, но теперь, когда они подросли, а их отец выступает всего лишь в нескольких милях от отеля…

– О да! – воскликнул Йен. – Это было бы супер!

Мы добрались до стоянки машин, где расхаживали пони. По сравнению с ними таможня показалась бы пустяком. Пока один мохнатый нос тыкался в стекло водителя, другой с интересом обнюхивал багажник. Особенно этих досмотрщиков интересовали сумки с покупками. В моей лежали только книга и плащ от дождя, но пони решили проверить. Таких проверяющих оказалось трое, и все взрослые. Жеребята робко держались в стороне.

– Ну-ка, брысь отсюда, – возмущенно приказала я одному пони. Это была крупная темная кобыла. Никто, видимо, не учил ее пользоваться носовым платком, и теперь она энергично вытирала свой мокрый нос о мою сумку.

– Она совсем невоспитанная, – пропищала Рут, зачарованно глядя на скотинку.

Йен, растерявший всю живость и браваду, сделал два шага в сторону. Затем в мгновение ока произошло следующее: кобыла, разочарованная и откровенно обозленная, взмахнула хвостом и повернула голову. Обнаружив позади себя мальчика и то ли напугавшись, то ли обозлившись, она взвилась на дыбы. Передние копыта молотили воздух перед лицом ребенка, задние притопывали на месте, ноздри раздувались. В любой момент она могла обрушиться на Йена, но он стоял, как будто пригвожденный к месту.

– Пошла вон! – закричала я и услышала собственный голос как будто со стороны – тихий и дрожащий.

Пони прогнал другой голос; большие руки замахали перед носом кобылы, заслоняя Йена. Животное фыркнуло и опустилось на все четыре ноги. Бросив последний взгляд на мою сумку, из которой ей так ничего и не перепало, и презрительно осмотрев глупых людей, устроивших переполох из-за пустяка, кобыла недовольно махнула хвостом и потрусила прочь. Через пару секунд и все остальные пони припустили вслед за ней на склон холма – точь-в-точь как на фотографии Адама.

Колин обнял дрожащего Йена и зашептал:

– Все хорошо, все хорошо теперь, папочка с тобой.

В его присутствии чувствовалась теплота, сила и безопасность.

Адам созвал хор на репетицию сразу же после ленча. Я подумала, что было более чем любезно со стороны Колина съездить на три часа в Литон, учитывая к тому же расход бензина, и сказала ему об этом, но он только рассмеялся. Кажется, мы потихоньку приходили в себя.

– Я совсем не испугался, – пылко заявил Йен. – Мне было смешно!

– Ага, я слышал твой смех за милю отсюда, – подмигнул ему отец.

Адам передал Колину готовые фотографии. Два снимка были моими, и, могу заверить, фотограф проделал удивительную работу с физиономией школьной училки. Я сама с трудом узнавала себя в хорошенькой девушке с сияющими глазами и мягким красивым ртом.

– Восхитительно, – заметил Колин, возвращая мне фотографии.

Не такая уж я глупая, чтобы поверить, будто именно так он и думает. Правда, прозвучал его отзыв довольно искренне. Тем же вводящим в заблуждение тоном Колин сказал, когда я мельком упомянула о том, что через неделю покидаю Девон:

– Жаль. Мне придется остаться в Сикоуве до середины сентября, и я надеялся почаще видеться с вами.

Я отшутилась, сказав, что к середине сентября надеюсь обосноваться где-нибудь в педагогическом колледже. К тому же я приезжала сюда по делу, и теперь оно завершено. И еще я небрежно упомянула, что собираюсь напоследок сделать коттеджу подарок – декоративный фонарь над входом.

– Нет, Дебра, вы не должны этого делать, – решительно заявил Колин и, когда я удивленно уставилась на него, добавил: – Вы не должны тратить свои деньги на этот коттедж. Только не спрашивайте меня почему. Я просто хочу предупредить вас, что покупать дорогие подарки без одобрения получателя рискованно.

Так вот в чем дело, с облегчением подумала я. Он, видимо, опасается, что фонарь окажется в двух экземплярах, – Магда тоже любит работы из металла. Ладно, жаль, конечно, но я постараюсь осторожно выспросить все у Адама. Только после концерта. Сейчас ему не до этого.

– Приятные новости! – сообщила мне мама, когда я проходила мимо стойки администратора. – Звонил Джон, интересовался, не смогу ли я пристроить его сюда на выходные.

– Джон? Ты имеешь в виду мистера Ли? – уточнила я, и она кивнула с радостной улыбкой:

– Он приедет завтра вечером.

Это заставило меня задуматься. Джон Ли, наш добрый сосед, был особенно внимателен к нам в последнее время, а я ничего такого не замечала. Все происходило у меня под носом в течение нескольких недель: мистер Ли встретил меня в аэропорту, обеспечил машиной, хотел, чтобы мама здесь отдохнула, и вот приезжает сюда… Зачем? Повидаться с ней! Он чудесный человек. Любой с радостью доверил бы ему свою мать, так почему же я не прыгаю от радости, о которой не могла и мечтать? Наверное, я просто ужасная эгоистка.

Мама почти всю субботу дежурила, и развлекать Джона Ли пришлось мне. В результате я совсем не виделась с Адамом и почти не сталкивалась с близнецами. К счастью, воскресенье у мамы было выходным днем, и мои услуги больше не требовались. Концерт начинался в семь, и Адам, как истинный фанатик, назначил последнюю репетицию на дневные часы. Близнецы недовольно сообщили мне в субботу, что им придется сидеть дома. Адам предупредил, что моральная поддержка – моя святая обязанность, и я не могла его подвести.