355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дон Уинслоу » Жизнь и смерть Бобби Z » Текст книги (страница 12)
Жизнь и смерть Бобби Z
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 01:39

Текст книги "Жизнь и смерть Бобби Z"


Автор книги: Дон Уинслоу



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

47

Бум-Бум проводил глазами старого ублюдка, хозяина мотеля, который рванул на своей тачке так, точно его ждет баба. Ну, сделал вывод Бум-Бум, значит, кое-какое время в запасе у меня есть.

Хотя и минуты не понадобится, подумал он. Дешевенький старый замок, плюнь в него – он и откроется. Бум-Бум проскользнул внутрь и захлопнул за собой дверь. С облегчением увидел, что в кухоньке лежит еда, по комнате разбросаны шмотки и прочее, так что он, похоже, не опоздал.

Кирни, считай, – дохлый сукин сын.

Бум-Бум работает быстро. Для толстяка у него проворные руки. Раскатывает пластиковую взрывчатку в узкую полоску и пристраивает в верхнюю щель дверного проема. Мягко закрывает дверь, проверяя, сработает ли эта штука. Потом протягивает тонкую проволоку поперек двери с внутренней стороны, зачищает конец, продевает через взрыватель и втыкает в пластит.

Когда Кирни откроет дверь, его тело останется стоять на месте и будет соображать, куда же улетела башка.

И Вонючка наконец-то сможет выпить пива за его здоровье, там, в аду.

И станет с радостью готовиться встретить Кирни.

Бум-Бум снимает сетку с окошка ванной и вылезает наружу. Теперь можно посидеть где-нибудь рядом и попить пивка, дожидаясь возвращения Кирни на его вшивом драндулете.

Пойти сюда вслед за Кирни и поглядеть на эту развлекаловку.

На этот бум-бум.

48

Мейси подъезжает к байкерскому бару и видит мужика, сидящего в угловой кабинке, – он явно не байкер, похож на человека, который кого-то поджидает.

«И этот кто-то – я, – думает Мейси. – Я готов заработать немного деньжат». Он смотрит на мужика, и тот указывает глазами на место напротив. Мейси садится:

– Вы кого-то ищете?

– У вас что-то для меня есть? – спрашивает Джонсон.

– Ну, смотря…

У Джонсона не то настроение, чтобы в игры играть. Плечо у него болит, он устал. Он прочесывал сельскую местность двенадцать долгих дней и ночей, задавая вопросы в каждом вшивом баре, во всех забегаловках, передавая по цепочке, что он ищет одного человека. И потом до него дошли слухи, что какой-то старик хочет кого-то заложить, только вот не знает, кого и зачем.

Так или иначе, все сошлось: продавец ищет покупателя.

И я не в настроении торговаться, думает Джонсон.

– Смотря что? – рычит он.

– Смотря какая цена, – объясняет продавец и добавляет: – Меня зовут Мейси. – И протягивает ему ладонь.

Джонсон не обращает на нее внимания:

– Сколько вы хотите?

– Пять тысяч, – шепчет Мейси. В глазах у него загорается жадность.

Джонсон смеется:

– У меня нет при себе пяти тысяч.

На лице у старого прохиндея появляется гримаса разочарования.

– Но они есть у меня в грузовике, – обнадеживает Джонсон.

Мейси довольно улыбается.

– Половина сейчас, – продолжает Джонсон. – Половина – когда я получу своего человека.

– Это ваша проблема – получить своего человека, – возражает Мейси. – Я не собираюсь терять на том, что вы не в состоянии выполнить свою часть сделки. Половина сейчас, другая – когда вы опознаете в нем того, кто вам нужен.

Мейси описывает его.

Выслушав, Джонсон спрашивает:

– Человек, которого я ищу, путешествует один. А ваш? – И видит, как мрачнеет лицо Мейси.

Мейси грустно признается:

– У него маленький ребенок.

– Девочка? – интересуется Джонсон.

– Мальчик.

Джонсон улыбается:

– Мистер, благодарите свою звезду, что в вас есть искра честности. Это – тот самый человек, на которого я охочусь.

Мейси довольно скалится, словно пес мясника, и сообщает:

– Этот человек живет в моем мотеле.

– Пойдем к моему грузовику, получите ваши деньги, – говорит Джонсон.

Они выходят на засыпанную гравием стоянку, и Мейси быстро забирается на пассажирское сиденье.

– Заприте дверцу, – просит Джонсон, и Мейси нажимает на кнопку.

Джонсон залезает в бардачок и достает оттуда белый конверт. Мейси торопливо разрывает конверт, пересчитывает деньги и спрашивает с недоумением:

– Это что?

– Твои пятьсот баксов. То, что тебе причитается.

– Но послушайте, мистер…

Джонсон здоровой рукой хватает Мейси за горло и впечатывает головой в окно. Раз, два и три, покрепче, до тех пор пока на стекле не появляется пятно крови.

– Нет, это ты послушай, мистер, – говорит Джонсон. – Ты получил пять сотен – и будь доволен. И ты будешь держать язык за зубами, а то, обещаю, я вернусь и тебя измочалю. Понял? А теперь – где он?

– «Нотти пайн», вверх по дороге. Хижина восемь, – хрипит Мейси. Рука Джонсона по-прежнему крепко сжимает его шею.

– Сейчас он там? – уточняет Джонсон.

Мейси качает головой.

– Ты мне правду говоришь?

Мейси кивает.

– Куда он двинул? – спрашивает Джонсон, опасаясь, что удача все еще не покинула Бобби и он уже сдернул оттуда.

– Не знаю, – хрипит Мейси.

– Черт! – досадует Джонсон, выпуская его.

И в ту же секунду жалеет об этом, потому что старый козел проворно заводит руку назад, и Джонсон понимает, что за поясом у него, похоже, пистолет.

У Джонсона нет времени доставать собственную пушку, так что он бросается на пассажирское сиденье всей тяжестью, вжимая Мейси в дверцу, придавливая руку Мейси его же телом. Джонсон давит и давит, чтобы старик не смог вытащить руку с пистолетом, а тот все пытается высвободить руку, чтобы выстрелить в Джонсона.

Окна в машине начинают запотевать: двое борющихся с хрипом выдыхают влажный воздух. Джонсон видит, что глаза у Мейси лезут на лоб – старик из последних сил дерется за свою жизнь. Джонсон хорошенько упирается ногами в пол и надавливает еще сильнее.

Проклятое плечо чертовски болит, но здоровая рука должна быть свободна, чтобы вытащить пистолет из кобуры на бедре. Джонсон и сам не понимает, как умудряется сделать это. Глаза Мейси выпучиваются еще больше, словно у лошади, которая в первый раз увидела седло и поняла, что его наденут на нее.

Джонсон тычет своим «сорок четвертым» старику в зубы. Мейси издает задыхающиеся звуки и дергает головой – Джонсону трудновато удержать ствол у него во рту, когда он нажимает на спуск – раз, еще раз.

Джонсон убирает оружие в кобуру, заводит мотор и уезжает. Пассажирское окно все в крови, волосах и ошметках мозга, но он полагает, что сможет все это почистить по приезде в мотель.

Бобби он хочет подождать в его комнате.

Джонсон подкатывает к мотелю «Нотти пайн», осматривается и затаскивает труп Мейси в контору. Сажает его в задней комнате и пристраивает в руку пистолет. Находит ключи от домика номер восемь. Немного проехав по дороге, оставляет грузовик у живописного поворота. Пешком доходит до восьмой хижины и вставляет ключ в замок.

49

Тим оставил Кита рядом с гориллами. Там на небольшом возвышении стоит скамейка, в этом месте мальчика легко будет отыскать.

– Никуда отсюда не уходи, – сказал он. – Я вернусь через пару минут.

– Куда ты…

– Будь здесь, – повторил Тим.

– Ладно, ладно.

Кит надулся, но Тиму сейчас не до этого. Если все пройдет нормально, он тут же вернется, если же ненормально – незачем втягивать в это ребенка.

Ребенок сидел на скамейке, отвернувшись от Тима.

– Сейчас вернусь, – повторил Тим.

Кит упрямо смотрел в сторону горилл.

По пути к слонам Тим завернул в туалет. В кабинке он насадил самодельный глушитель на ствол и пристроил пистолет за ремень спереди. Достал из сумки противень, засунул его в брюки сзади и опустил джинсовую куртку.

На выходе он несколько раз прошелся мимо зеркала, чтобы посмотреть, какая у него походка. Вроде обычная, разве что напряженная немного, решил Тим и с грустью подумал, что лишится всяких надежд на дальнейшую половую жизнь, если пистолет случайно выпалит.

С выбором места встречи ему повезло. Слоновий вольер находился в конце широкой прямой аллеи, и Тим по пути к слонам отлично разглядел Монаха, который по-прежнему там маячил. С запястья у него свисал белый пакет.

Тим все пытался вычислить, не явился ли на встречу еще кто-нибудь, кому не следует, но не видел поблизости никаких слишком очевидно праздношатающихся людей. В основном тут были, похоже, иностранные туристы, группы школьников и старики. Да он толком и не знал, кого высматривать. Во всяком случае, парни в темных очках, с рациями и автоматами вокруг не стояли.

Вскоре Монах заметил Тима, снял темные очки и бросил на него делано равнодушный взгляд – так смотрят на человека, притворяясь, будто не заметили его. Затем надел очки, обернулся к слонам и облокотился на перила. Тим встал рядом.

– Рад тебя видеть, дружище, – произнес Монах. – Прошло уж… сколько?

– Много, – ответил Тим.

– С виду ты…

– Переменился, – закончил Тим. – И ты тоже.

– Время…

– Да, – согласился Тим. – Монах…

– А?

– Не смотри вниз, но у меня девятимиллиметровый с глушителем, и смотрит он прямо тебе в брюхо.

– Не доверяешь мне, Бобби?

– Я никому не доверяю, Монах, – сказал Тим. – Теперь давай меняться пакетами.

Сквозь очки Монаха Тиму ничего не видно, но он замечает легкое движение головой, которое много раз видел в тюрьме, – взгляд через плечо, предупреждающий об опасности сзади.

Он улавливает его за долю секунды до того, как лезвие тяжелого ножа скребет о противень. Острие соскальзывает и ранит Тиму бок. Тим глядит вниз на окровавленное лезвие. Правой рукой зажимает локоть нападающего, левой хватает его за запястье и выкручивает, дергая вверх, пока не слышит, как рука нападающего с хрустом ломается в локте, и тогда он его отпускает.

Монаха рядом нет.

Тим уходит еще до того, как неудавшийся киллер грохается на землю.

Он слышит, как какая-то старушка голосит: «У него обморок!» – и думает, что слоны тоже поражены, потому что они трубят, как в старых фильмах про Тарзана. Тут Тим соображает, что нож все еще у него в руке, и выкидывает его в проволочную корзину для мусора поверх коробки из-под пиццы.

Развивается очередное классическое провальное дело в стиле Тима Кирни, думает он, и только тут замечает, что из правого бока сочится что-то теплое и липкое – кровь, и понимает, что он был бы уже мертв, если бы не принял меры предосторожности, воспользовавшись старым фокусом, которому научился на тюремной кухне. Он хорошо помнил удивленное выражение на тупом лице этого идиота из окружной тюряги Фресно, что в Калифорнии, когда тот подкрался, собираясь порешить Джонни Мэка, и дешевенькое перо отскочило от кухонного подноса, а Мэк обернулся, вылупился на него и потом колошматил, пока не подоспела охрана, а Джонни Мэк – это, черт дери, здоровенный негр.

«Какого хрена я про это думаю, – спохватывается Тим, – у меня нет времени предаваться воспоминаниям, за мной же гонятся».

Тим оглядывается – теперь он различает их даже в толпе. Трое парней, одетых как придурки-туристы: один – в футболке с надписью «Я ♥ Сан-Диего», другой – в футболке океанариума «Морской мир», а третий – в бейсболке «Сан-Диего падрес». Тим удивляется, как это он их проглядел, разве что из-за того, что он – раздолбай мирового класса.

Теперь Тим понимает, что явно играет не в своей лиге, потому что ему со всем этим не справиться. Может, великий Бобби Зет и сумел бы разобраться во всем этом дерьме, думает Тим, но я не могу. Надо как-то уносить ноги и найти Кита. Пока мы и без денег, и без шансов, и меня вот-вот прикончат в этом гребаном зоопарке, господи помилуй. Обидно, а? Пережить три отсидки, войну в Заливе, всю эту чертову заваруху в пустыне, чтобы тебя облапошили и шлепнули в зоопарке.

Но потом думает: а станут ли эти парни убирать меня при свете дня в людном месте? И расстраивается: а почему нет? Они ведь только что попытались это сделать.

Жизнь пошла совсем уж наперекосяк.

Тиму хочется сейчас одновременно и сидеть, и продолжать двигаться – ясно, что в этом есть непреодолимое противоречие, но тут он вспоминает про фуникулер.

И только в вагончике он сообразил, что, черт дери, попался в нехилую ловушку, потому что в следующий залезли только двое из этих парней, а третий помчался наверх, чтобы там его встретить.

В любом случае тут уж ничего не поделаешь, так что первым делом Тим вытягивает из штанов рубашку, чтобы поглядеть на свой бок: чудный разрез пятидюймовой длины, из которого льется чертовски много крови. Хотя рану уже начало жечь, она не очень глубокая. Тим решает, что жить-то будет, но только в случае, если его сравнительно скоро перебинтуют. Он заправляет рубашку обратно и принимается высматривать Кита.

А того уже нет на скамейке возле горилл.

Тим чувствует, как его охватывает паника: ребенка нет там, где он должен быть.

Тим как безумный озирается по сторонам, но нигде не видит светловолосой головы Кита и нервничает так, что начинает задыхаться. Он приказывает себе успокоиться и тут замечает, что двое парней в вагончике-гондоле, едущем позади него, веселятся от души. Тим поднимает взгляд на вершину холма и видит, как мистер «Морской мир», прислонившись к дереву, свинчивает снайперскую винтовку. Да, парню не надо быть Ли Харви Освальдом, чтобы всадить две расчудесные пули в Тима, пока он будет выходить на эту расчудесную плоскую платформу.

Ты просто тупой кретин, ругает себя Тим. Вселенский раздолбай. Профукал деньги, потерял ребенка, и теперь вдобавок тебя убьют. Очередной самый обычный день Тима Кирни, непревзойденного неудачника.

Тим едет навстречу своей смерти, точно по конвейеру на бойне. Под ним сотня футов пустоты, деваться некуда, кроме как в зону обстрела, и что прикажете – прыгать?

Что он и делает.

Позже его преследователи расскажут Монаху, что Бобби Зет улетел – чтоб мне лопнуть, улетел! – прямо по воздуху. Повис на краю гондолы, отпустил руки – и полетел в вагончик, спускающийся вниз.

Они расскажут Монаху, что вдруг там, наверху, словно бы открылся цирк братьев Ринглинг, Барнума и Бейли, потому что те немногие, кому посчастливилось это лицезреть, ахнули в точности как в цирке, когда зрители думают, что парень на трапеции навернулся, на хрен, а сетки под ним нет. В зоопарке Сан-Диего сетки уж точно нет, только твердая земля, и ограды с заостренными прутьями, и кровожадные животные, и прочее в том же роде. Один из киллеров даже говорил Монаху, что видел, как львы в ожидании подняли головы, когда Зет выпрыгнул из вагончика, но Монах не поверил. Так или иначе, любой, кто выскочит из гондолы в зоопарке Сан-Диего, вряд ли взмоет в воздух и полетит – раз-раз, а уж прыгать из вагончика, идущего вверх, в тот, что идет вниз, – такое может попытаться сделать разве что идиот или полоумный.

Или живая легенда.

– Теперь понимаю, почему этого парня считают легендой, – скажет один из убийц Монаху, и Монах, хоть и не поверит тому, что они наболтали, все-таки будет задет этим замечанием.

– Он улетел, – с суеверным трепетом добавит киллер. – Как Супермен.

В общем, люди, в том числе и Тим, кричали, когда он выпрыгнул из вагончика, и всем (особенно Тиму) казалось, что он долго парил в воздухе, а потом схватился за край гондолы, идущей вниз, и удержался кончиками пальцев. А два парня, которые на него охотились, были слишком потрясены, чтобы стрелять – это было вовсе не трудно, – правда, за происходящим в это время чрезвычайно внимательно наблюдали уже несколько десятков человек.

Люди вопят, львы рычат, слоны трубят, охрана бежит, а Тим наконец подтягивается и валится на пол вагончика как мешок.

Но он жив.

По крайней мере – пока. Тим знает, что, едва он доедет донизу, там уже его будут поджидать копы, а значит – опять в каталажку, а это – смерть. И потом, мистер «Морской мир» сейчас наверняка яростно развинчивает свою снайперку и торопится вниз по холму, чтобы поздравить Тима с благополучным завершением путешествия.

Ему ничего не остается, кроме как снова прыгать, пока он не доехал донизу. Тим дожидается, пока вагончик не снизится футов до десяти, а потом выполняет роскошный прыжок, надеясь только, что внизу, в вольере, находится или кто-нибудь вроде Бемби, или зверь, который уже пообедал.

Там оказался какой-то необычного вида олень, смертельно испугавшийся, когда с неба упал человек. Мгновение он смотрел на Тима и стремительно унесся прочь. Тим смекнул, что это отличная идея, и начал карабкаться на ограду.

Тиму слышится «топ-топ» ног охранников – звук, знакомый с юности, – они бегают вокруг, разыскивая его, поэтому когда он наконец перелезает через изгородь, то забирается в густые бамбуковые заросли и пытается проложить путь к дорожке на другой стороне, откуда, может, удастся удрать.

Пройти через бамбук – настолько хорошая мысль, что снайперу она тоже приходит в голову, и они оба немного удивляются, когда сталкиваются чуть ли не лицом к лицу. Тим наносит ему три резких удара, парень падает. Тим продолжает движение, думая: пошли все на хрен, если выберусь отсюда, найду ребенка и двину в Орегон. А пока ты Бобби Зет, приходится драться со всем миром.

Так что он решает заодно уж начать новую жизнь. На что жить – другой вопрос, и он думает, не заехать ли ему по пути в Палм-Спрингс.

Но сначала нужно найти Кита, потому что, хотя умнее было бы просто смыться отсюда, бросив ребенка, сейчас не тот период в его жизни, чтобы начать поступать с умом.

И вообще он просто не может так поступить – и все тут. Наверное, это как-то связано с контролем над импульсами – старая история, поэтому, хотя он вздрагивает, услышав вопли копов в бамбуке: «Мы его нашли! Он ранен!» – Тим направляется не к выходу, а наверх, к гориллам: вдруг Кит туда вернулся?

Однако тот не вернулся, и Тим совершает стремительный обход животных всего мира: минует горилл, орангутангов, шимпанзе, остальных приматов, пересекает степи Азии, пробирается сквозь индийские джунгли, спускается на пляж с гиппопотамами, заглядывает в домик со змеями, но Кита так и не находит.

Тим в панике. Он даже не вспоминает, что киллеры, возможно, кружат рядом, разыскивая его, у него сейчас словно шоры на глазах: перед ним маячит лицо мальчишки, и он не может его найти. Он видит указатель – «Здесь гладят зверей» и мчится туда, думая, что ни один ребенок на свете не устоит против того, чтобы погладить козлов, овец и прочих пахучих тварей, но Кита и здесь нет. Теперь Тиму кажется, что Монах как-то пронюхал про ребенка и захватил его в заложники.

И Тим, выходя на стоянку, уже подумывает: не позвонить ли Монаху, заключить с ним сделку, а потом прострелить мерзавцу коленки? И тут понимает, что не может вспомнить, где оставил машину.

Парковка – размером примерно со штат Род-Айленд, а он не помнит, где оставил автомобиль!

Какая-то там была птица.

Приложив некоторые умственные усилия, он представляет лицо мальчишки, когда тот сам себе повторял: «Страусиный ряд». Тим осматривается, находит глазами изображение страуса на шесте и направляется к машине, помня только, что все ключи – у Кита, и тут он видит, что мальчишка сидит на пассажирском месте.

С белым пластиковым пакетом на коленях.

– Ты ранен, – осуждающе замечает Кит, когда Тим со стоном валится на водительское сиденье.

– Кажется, я тебя просил подождать около горилл.

– Хорошо, что я не стал, – произносит Кит, показывая на пакет.

– Откуда ты его взял?

– Я пошел за тобой к слонам.

– За мной?!

– А потом следил за парнем с белым пластиковым пакетом, – продолжает Кит, – а потом – схватил пакет и убежал.

– Тебе не надо было этого делать.

Кит качает головой:

– Никакой парень не станет гнаться за ребенком по зоопарку. Подумают, что он извращенец, и побьют его.

Онемевший Тим какое-то время смотрит на мальчишку и наконец сообщает:

– Мы переезжаем в Орегон.

Кит отдает ему ключи.

50

Джонсон сидит в хижине уже несколько часов и начинает беспокоиться, что Бобби, может статься, почуял западню и свалил. Эта мысль бесит Джонсона, ведь он так старался быть осторожным! Он даже решил не входить через переднюю дверь, потому что у Бобби тоже могло хватить осторожности оставить на двери волосок или еще что-нибудь в этом роде и, вернувшись, его проверить. Так что Джонсон не поленился пролезть в заднее окошко, и вот теперь он сидит здесь, на коленях у него винтовка со взведенным курком, а нужный ему человек, может, и не появится.

Такая же мысль приходит в голову Бум-Буму, который весь день тянул пиво, поедал свиные шкурки из пакетика и ждал, когда эта пидорская лимонно-зеленая тачка загромыхает по дороге. Темнеет, и Бум-Бум уже угрюм и пьян, пьянее, чем положено человеку, намеревающемуся вот-вот совершить убийство, пусть и на расстоянии с помощью пластита. Он даже не сразу реагирует на шум двигателя приближающейся машины.

А Джонсон видит фары, сворачивающие на парковку. Лучи скользят по окну и исчезают, когда машина заворачивает. Джонсон сидит в кресле и, черт побери, почти перестает дышать, так боится, что Бобби Зет его услышит. Джонсон встает и осторожно движется вдоль стены. Он слышит, как машина останавливается, мотор смолкает, и поднимает винтовку к щеке, ожидая, пока этот сукин сын войдет в дверь.

Слышит, как открываются дверцы машины, потом одна захлопывается, и мальчишка кричит:

– Я сам открою дверь!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю