Текст книги "Виагра для дракона"

Автор книги: Доктор Хаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

 – Знаю, ты зол на меня, я забрал твою женщину. Но что ждало ее впереди? Смерть и, скорее всего, от твоей руки! Я избавил Катерину от такой участи, больше того я изменил саму ее природу. Ей уже никогда не стать гламурной дурочкой, проживающей бессмысленную жизнь за счет богатого папика. Девушка будет служить мне, и, поверь, это адекватная плата за жизнь.

    И что она потеряла? – Опять молчишь?! А что потерял ты? Возможность растерзать ее своими руками?! Вспомни, скольких людей ты убил сегодня, повинуясь воле Демона. Убил не испытывая и капли сострадания или раскаянья.

   Да, я изменил их природу, но что ждало моих учеников в прежней жизни? Ты знаешь, из кого я набирал служителей?! Это были далеко не лучшие представители человеческого стада, и терять им, как и твоей Катерине, было уже нечего.

   Убийцы, преступники, садисты и психопаты. Люди, погубившие свою Карму на многие воплощения вперед, получили возможность посвятить остаток своей жизни бескорыстному служению. Они были призваны стать фундаментом Нового Мира. Мира без корысти, мира, где труд на всеобщее благо, медитация и йога заменят деньги, наркотики, алкоголь и телевидение.

   Студенты «Университета Ананды» – первые, потому и отобраны из самых устойчивых к перевоспитанию душ. Получиться с ними, изменить остальное человечество не составит большого труда.

   Конечно, это только начало, неизбежны ошибки и потери. Но когда методика будет отработана, мы получим в свои руки способ перестроить природу людей и весь наш мир к лучшему! Мы выполним волю Творца, создадим Рай на этой Земле! Возможно, это потребует столетий кропотливой работы, но начало уже заложено.

   Я говорю – «Мы», потому что предлагаю тебе, Платон-Реальгар, строить Новый Мир вместе со мной. И не только потому, что ты убил лучших моих учеников и теперь обязан вернуть Долг Крови. Я говорю так, потому что нуждаюсь в помощи! Ты уникум, сочетающий в себе два начала, но сейчас они грозят разорвать тебя.

   В  моей власти подчинить демона воле человека. Скажи мне ДА, прими мою волю прямо сейчас и я дам тебе власть над Драконом. Если мы объединим наши силы, старый мир вынужден будет сдаться. А каков этот мир, ты уже видел!

    Люди, как бессловесные овцы идут за поводырями из адских миров. Ты знаешь только часть правды, но уже достаточно, чтобы понимать весь ужас положения.

    Уже больше тысячи лет на Земле, используя человеческих властителей как марионетки, правят две инфернальные силы. В преданиях людей они известны как Вампиры и Оборотни. Они разводят свое стадо в городах, как бройлеров на птицефабриках, выжимая из человеческих душ последние соки.

    Все попытки Света вмешаться извращаются прививками Тьмы. Люди проделали с учением Аватара Христа то же, что с ним самим.

   Его церковь распята упырями и их приспешниками на Древе Лжи. А сочащуюся из ран кровь лакают алчные твари! Ты сам видел результат такого святотатства совсем недавно. Мерзость в глазах Господа, – вот что такое старый мир! И если ангелы бессильны, то у Бога здесь нет других рук, кроме наших…

  Говорил Ананда красиво, только про наркотики зря ввернул. Чья бы корова мычала. И про Новый Мир я уже где-то слышал. Толя Головин говорил, что эта старая песня всегда сопровождается массовым жертвоприношением доверчивых лохов. Но все одно, красиво излагал свою версию мировой революции «товарищ Сатанопуло». Я прям заслушался.

  Что, впрочем, не помешало мне тихонько навести на грудь Блаженного Льва промасленную черную трубу, до времени припрятанную среди трепья, которым я обзавелся, распотрошив по дороге бомжиную лежку.

  Запах прелой мочи и немытого тела – идеальная маскировка ароматов оружия. А демонстративная и предвиденно бесполезная стрельба из Глока – подготовки основного удара.

  Толи удалась моя детская хитрость, толи Сатанопуло за тысячелетия безнаказанных убийств настолько привык к своей неуязвимости, что не счел нужным беспокоиться о таких мелочах, но прием сработал.

   Противотанковый гранатомет Тайваньского производства выплюнул кумулятивную гранату, способную (со слов Вани-Могилы, я-то по-китайски не кумекаю!) прошить 500-мм броню, прямехонько в прикрытую накрахмаленной сорочкой грудину Ананды.

    Когда Блаженный Лев понял, что облажался, было уже поздно. То есть, среагировать-то он успел, даже попытался отбить гранату  в сторону, как волейбольный мяч. Попытка, достойная уважения, но бесплодная. Двухкилограммовый реактивный снаряд – это не пуля, руками Сатанопуло, при всех своих сверхспособностях  его не остановить не смог. Последнее, что я успел разглядеть, была струя яростного пламени, ударившая в центр белоснежной сорочки, из распустившегося огненным цветком черного яйца гранаты.

   Взрыв противотанкового боеприпаса – страшная штука, а если он подорван в замкнутом пространстве, – заведомо летальная. Причем не только для того, в кого он угодил, но и для всех, в радиусе двадцати-тридцати метров от места подрыва.

     Хоть я и стрелял почти в упор, мне, конечно, досталось меньше чем Демиосу. Кроме того у меня хватило ума прикрыть лицо и сердцевину корпуса трубой гранатомета, выставив его перед собой, как щит. Голова уцелела. Но ноги осколками посекло основательно.

    Отлетев на несколько метров, я крепко приложился к бетонному пилону, поддерживающему свод станции, и мешком рухнул рядом с краем перрона. Мне еще повезло, что не свалился вниз на контактный рельс. Напряжение 800 вольт плюс промышленная сила тока, – это, пожалуй, было бы слишком, даже для молодого дракона.

    Сверху сыпался выбитый мной при столкновении со столбом кафельный лом, слабые лучи чудом уцелевших светильников с трудом пробивали клубы пыли, поднятой взрывом. Встать сразу не получилось.

    Хоть тело, накаченное под завязку упыриной энергией, и не поддалось контузии,  кости ног были перебиты осколками сразу в нескольких местах. Времени на регенерацию катастрофически не хватало, поднятый нами шум наверняка скоро привлечет массу ненужных свидетелей.

   И не факт, что первыми прибудут люди. Если Ананда-Сатанопуло не дурак, а дураки столько не живут, вряд ли он отправился на стрелку без подручных. На что способны его выкормыши, я убедился совсем недавно. Конечно, в ближнем бою им и сейчас меня не одолеть, но преимущество врагов в подвижности было критичным.

    Расстрелять с безопасного расстояния и потом добить в упор, – на их месте, я бы выбрал такую тактику. И сколь бы не были велики мои способности к регенерации, прицельный расстрел из АК-47, столь любимых в среде «студентов», мне не пережить.

    Подосадовав на свою непредусмотрительность, я ползком направился в сторону предполагаемого расположения останков Демиоса. Глок с шестью оставшимися пулями пришлось по абрекски зажать зубами. Пистолет хотя бы немного уравняет шансы при столкновении с вооруженным противником. Знать бы будущее, такие безосновательные надежды могли здорово меня позабавить.

    Ползти, цепляясь измочаленными ногами за груды каменного мусора, было очень больно, но другого выхода не было. Есть шанс, что из тела Сатанопуло можно будет добыть хотя бы немного энергии. А энергия сейчас не помешает, – судя по окостеневшим и начинавшим подозрительно отливать зеленью пальцам, процесс трансформации уже начался.

    Реальгар, похоже, окончательно отошел от магии Нарасимхи, и активно принялся наверстывать упущенное. Меня опять стало двое. К сожалению, поздно. Раздался рык, подобный раскатам грома, и из дымной пелены на нас обрушилась Смерть.

  За те сотые доли секунды, пока Смерть не смела меня с платформы, я успел ее увидеть.Больше всего то, что тараном ударило мне в грудь, походило на Сфинкса. Но не того, что восемь тысячелетий назад сработали из гранита в Египетском ГУЛАГе, а на творение безумного художника, нарисованное по большому обкуру, после просмотра голливудского триллера «Мумия».

   Ощущение было такое, будто меня сбило поездом. Причем эта свихнувшаяся электричка сходу попыталась нарезать мое тело пластами, с анатомической точностью орудуя саблеобразными когтями. Видениене оставляло простора для сомнений, – меня атаковал Бешенный Лев Ананда. Если б не дымящиеся лохмотья, оставшиеся от аристократического костюма, я бы не поверил самому себе.

     Но факты свидетельствовали, – Кеша, как всегда, не ошибся. Пытаться убить слугу Анунаков без использования сверхмощного электрического разряда, было изначально безумной затеей. Ананда Сингх не только пережил прямое попадание разогнанной до скорости в пять километров в секунду струи расплавленного металла. Кумулятивный взрыв даже не замедлил его превращения в монстра! Человеческим оружием такую тварь не достать.

     Впрочем, весь сверхчеловеческий опыт Реальгара оказался столь же бесполезен. Если бы не начавшаяся трансформация, «Сфинкс» разделал бы меня на бифштексы еще во время падения на железнодорожные пути. Хотя и сейчас я сильно сомневался в том, что смогу справиться Анандой. Даже покрывшая мое тело бронированная чешуя лишь не на долго отсрочивала развязку. Удар о рельсы пришелся на поясницу, пополам разломав мне хребет.

    Я лежал на спине, парализованный ниже пояса, а Сатанопуло, окончательно утративший человеческий облик, как исполинский кот бил и рвал когтистыми лапами мой живот, норовя зубами добраться до горла.

    Каждый удар отдавался в теле жгучей болью, летели снопы икр и вырванные с мясом чешуйки, рыжее брюхо Сфинкса-Демиоса окрасилось изумрудной зеленью моей крови. Бешенный Лев определенно не собирался давать нам с драконом времени для окончательного обращения.

   Мне все же удалось зажать  чешуйчатыми руко-лапами его шею, но это уже ничего не решало. Силы таяли, когти путались и скользили в мощной огненно-рыжей гриве, а шея у Демиоса оказалась на ощупь подобна камню. С тем же успехом можно было пытаться удавить настоящего гранитного Сфинкса. Реальгар, так же как я, понимал безвыходность положения, но продолжал сражаться с свойственным боевому ящеру маниакальным упрямством.

  А я сдался. Битва еще продолжалась, но мое внимание уже обратилось к пристальному созерцаниюмежбровья. Перед лицом смерти, моя человеческая часть предоставила Дракону полную власть над стремительно тающими остатками энергии, а сама обратилась к тому немногому, что удалось перенять во время обучения у Иннокентия Леонидовича.

    Жизнь стремительно мелькавшей кинолентой летела передо мной. Я готовился принять смерть, максимально освободив осознание от кармических привязок «читта-вритти», как подобает уважающему себя йогу. По идее, такая подготовка должна была избавить мою душу от необходимости возвращаться в наш жестокий мир. Хотя, принимая во внимание уверения Нага в отсутствии у меня человеческой души, было не совсем ясно, принесут ли плоды усилия.

    Неожиданно внимание сновиденияпо неясной причине притормозило на эпизоде, где Кеша рассуждал о «теоретической» возможности упокоить Слугу Аннунаков с помощью молнии. Выход был рядом, и я его видел.

    Нарасимху можно убить  мощным электрическим разрядом. Для этого нужен или конденсатор «размером с автобус», или заманить его на трансформаторную подстанцию или…  Прямо сейчас, на расстоянии вытянутой руки, текла электрическая река, способная без труда перемещать тысячетонные поезда.

  Осознание того, что Блаженный Лев разделывает меня на части на рельсах метро, как раз рядом с токопроводом,  привело нас с Реальгаром в состояние близкое к эйфории.

   Когда Ананда-Сатанопуло появился на платформе, часы показывали 1.58. Электричество в Московском Метрополитене отключают ровно в 2 часа ночи. У нас оставалась, по крайней мере, минута и ее хватило с лихвой! Время не просто ускорилось, оно понеслось сломя голову. Одновременно произошло несколько событий.

    Я отпустил шею Демиоса, что позволило ему вонзить когти мне в голову, и, протянув правую руку за голову, ухватился за холодную медь токопровода. Левая конечность тоже без дел не осталась. Ее мне пришлось использовать как своеобразный кляп, загнав  Сатанопуловскую глотку почти по локоть.

    Холодный электрический  огонь обжигающим потоком устремился сквозь наши тела. Ананда взревел так, что со стен осыпалась плитка, и раздавил мне череп, а из разверзшегося водоворота Тьмы навстречу нам рванулось багрово-алое море бушующей лавы.

   Мы, сцепившись в смертельном объятии, как два любовника не желающих оторваться друг от друга, падали навстречу огненному шторму. Вокруг нас, сливаясь в сплошной серо-красный водоворот, кружились Серые Демоны и Багряные плащеносцы. Демоническую мелочевку сгубила жадность. Они не смогли удержаться от соблазна поживиться силой и сейчас падали в глубинные слои преисподней вместе с Высшими.

   Мое драконье тело просто истаивало от жара, а Ананда, на миг вернув свой человеческий облик, тут же рассыпался дождем кристаллов, похожих на ограненные брильянты размером с теннисный мяч. Падая на поверхность лавового моря, они вспыхивали, взрываясь снопами разноцветных искр, как огни праздничного салюта.

        Когда то, что осталось от Платона коснулось огня, перед угасающим сознанием распахнулось видение, без сомненья навеянное классической индийской графикой. Йоги Тантрики изображают творение мира, как танец обнаженной Богини Кали на поверженном наземь Шиве.

    Великая Мама на сей раз удивительно походила на Маргариту, только лицо почему-то было угольно черной окраски. А танцевала эта божественная папуаска на мне самом. Я всегда знал, что избитая фраза «Любовь спасет мир» имеет скрытый метафизический контекст. Сейчас это знание открылось во всей своей устрашающей наготе. Любовь не просто спасает, она творит и разрушает мир в каждый отдельный квант времени.

   Черноликая Кали-Марго обратила ко мне пылающий взор и благосклонно кивнула. Одновременно я увидел, как разверглась зияющая чернота ее влагалища. Меня неудержимо влекло в это божественное лоно, одновременно предельно узкое и способное пропустить через себя мироздание.

     Вспомнились слова Головина, сказанные мне в нашу последнюю встречу: – Когда пройдешь через игольное ушко Черного Солнца, ты наконец примешь Волю Господа, умрешь и родишься заново. Что-то подобное пыталась втолковать мне и моя бабушка, в очередной раз терпеливо объясняя, почему так важно молиться на смертном одре.

    Кроме «Отче Наш» ничего не вспоминалось, да и тут я успел прошептать только обращение к Отцу, несколько несуразное в ситуации, когда на меня обратила внимание Божественная Мать: – Отче Наш! Да будет Воля Твоя! – Чудовищная сила, протащив меня через точку Сияющей Тьмы, стерла в золотую пыль. Платон-человек отдался смерти, и рассыпался на мириады МЫ, – светящихся самосознающих искр.

    Не знаю, сколько длилось это состояние, которое древние Йоги когда-то назвали САМ.-АД.-ХИ. Времени не стало. Начало и Конец, Ад и Рай, наслаждение и боль, Свет и Тьма – все общеизвестные противостоящие измерения Бытия слились в одно невыразимое Нечто.

       МЫ были всей полнотой и, одновременно, совершенным небытием. Абсолютное знание, свет и блаженство, – так можно описать на убогом человеческом языке отдаленный отсвет самадхи.

       МЫ насытились светом и осознали, что каждый опыт подразумевает  конец, а он в свою очередь порождает новое начало.

     Пребывание в Нави подходило к концу. Мириады МЫ закружились в вихре и стали стягиваться  просвету «Космического Влагалища». То, что вырвалось из него на сторону Яви, человеком уже не являлось .

 Глава семнадцатая Зверь из бездны.

      Дракон летит вовсе не как исполинская летучая мышь, скорее, в полете он напоминает современный реактивный истребитель. А  истребитель, решивший полетать в тоннеле метро, обречен испытывать некоторые неудобства.

   Хотя, их, конечно, не стоит сравнивать с теми муками, что испытывают прирожденные летуны в вязкой магме Земного Ядра. Ящер, вырвавшийся на волю после почти бесконечного заточения, наслаждался движением, постоянно ускоряя свой бег-полет. Тело демона, рассчитанное противостоять агрессивной среде Адских миров, быстро приспосабливалось к новому миру.

     В первые минуты  мы регулярно цепляли торчащие из стен железки, высекая снопы искр, но уже совсем скоро научились избегать таких столкновений, и перемещение по туннелю начало приносить удовольствие.

    Впрочем, даже напоровшись брюхом на острый крюк, Реальгар вряд ли испытал бы значительное неудобство. Покрывавшая тело ящера чешуя по прочности превосходила закаленную сталь, – у крюка просто не было шансов…

   Стена, потолок, снова стена, – в свободном полете удавалось удержаться не более пары сотен метров. Мешали не только свисавшие со стен провода, но и сама геометрия тоннеля. Скорость поезда метро меньше самолетной, потому и повороты он способен преодолевать с большей крутизной. А нас с Реальгаром на крутых изгибах пути инерция заставляла прижиматься к стене, сильно умеряя прыть.

    Когти скользили по чугунной опалубке тоннеля, из разорванных проводов сыпались искры, а выхода на открытое пространство все не было. Новое тело было слишком сильно. Оно разрушало непрочную плоть этого мира, создавая подданным дополнительные проблемы.

    Подданным? Я осознал, что основной моей миссией на Земле была абсолютная Власть. Реальгар чувствовал себя призваным из Бездны для того, чтобы огнем вычищать Земную скверну. Да, это правда, но не вся. В обязанности властителя входит не только нести суд и возмездие, но и защищать вверенных ему людей.  В том числе и рабочих метро, которым придется восстанавливать поврежденные когтями кабели.

   Наконец впереди забрезжил просвет и Новорожденный Дракон, в последний раз оттолкнувшись от поверхности, свечой взмыл в подсвеченное оранжевым светом города низкое  Московское небо. А в маленьком монастырском храме на далеком северном острове  сестра Ангелина схватилась за сердце. На лике Богородицы, перед которым старица молилась непрестанно последние двое суток, выступили кровавые слезы.  Но тот, чью душу оплакивала Пресветлая, в эти минуты был счастлив, как никогда в жизни.

     Полет – о нем в тайне мечтает любой ребенок, надеясь, – придет день и ему удастся свободно взмыть в небо. Большинство людей, взрослея, забывают свои детские мечты, немногие упрямцы – находят способы их воплощения. Пускай и не совсем так, как мечталось в детстве, а с помощью технических ухищрений, но полет сегодня стал доступен. Любой, кто найдет достаточно отваги, времени и денег, может прыгнуть с парашютом, научиться пилотировать самолет или освоить дельтаплан.

   Не обошло это модное веяние и меня. Стоило мне достичь шестнадцатилетия, как я с упрямством, достойным лучшего применения, начал изводить бабулю просьбами подписать официальное согласие на занятия парапланеризмом.

   Бабка встала насмерть, не поддаваясь ни на какие посулы и уговоры, – фронтовая закалка превратила старушку в настоящий кремень. Слава Богу, мне хватило ума не пытаться ее подломить. Наткнувшись на стену я, проявив совершенно нехарактерную для меня гибкость, не стал пробивать ее лбом.

    Оказалось, что в Москве, кроме официальных секций и аэроклубов существует сообщество, особое, тайное братство любителей прыгать с запрещенных для подобных забав объектов: – небоскребов, мостов, телевышек и прочих, совсем уж неожиданных объектов.

    Для вступления в этот подпольный «клуб самоубийц» с меня, по понятным причинам, справок никто не спрашивал. Пришел, делом доказал свое намерение и был принят в братство. Впрочем, увлечься джампингом всерьез мне не удалось, – нашелся более мощный источник адреналиновых бурь. С началом охоты на упырей прыжки утратили былую привлекательность, но некоторый опыт «свободного полета» я все-таки накопил.

     Особенно меня привлекала модная в то время среди джамперов привычка открывать парашют в самый последний, из возможных, момент. Собственно, из-за той злополучной моды нас и прозвали «мотыльками», – уж больно недолгой была жизнь вольных прыгунов.

     Чувство, что сейчас испытывал Дракон, можно было бы сравнить с драйвом рокового мгновения, когда необходимо принять решение: – дернуть кольцо или еще помедлить. Растяни это ощущение свободного падения и балансирования на грани во времени, усиль до предела интенсивность и добавь щепотку радостной ярости, – получишь отдаленное представление о «настоящей драконности».

     Мы скользили на границе невидимых обычному глазу воздушных потоков, пикировали в наполненные светом расселины улиц, рассекая со свистом воздух в непосредственной близости от стен, снова штопором взмывали в небо.  Дракон играл в ночном небе, как молодой котенок, впервые оказавшийся на даче. И, как старому другу, позволял играть мне, временами устраняясь от контроля, что тут же приводило к неуправляемому падению.

    Я оказывался один на один с чудовищной мощью нового тела, и все попытки ей управлять заканчивались похоже. Фигура высшего пилотажа под названием «штопор» была моим коронным номером. В последний миг гадкий ящер брал штурвал на себя и выруливал вверх буквально в сантиметрах от крыш.

    Его радость от виртуозности маневра и человеческого смятения была настолько искренней, что мне даже не хотелось обижаться. Энергия, отданная Нарасимхой переполняла нас, и мы расходовали ее не задумываясь. Реальгар сам был чистой силой, свободным огнем, принявшим на Земле форму летающего ящера, лишь по прихоти демиургов, когда-то установивших законы нашего мира.

    Но все-таки, до конца свободными мы себя не чувствовали. Я – из-за ощущения себя в необычном качестве придатка чужой воли, Реальгар по какой-то до конца не ясной мне причине. Предчувствие чего-то, ожидающего его внимания, не отпускало Дракона. Полет над ночной Москвой только казался хаотичным, сила неумолимо влекла нас на Юго-восток, в сторону Воробьевых Гор. Уже на подлете к сияющим башням Москва-Сити природа загадочного магнетизма прояснилась.

    Там, на смотровой площадке напротив Лужников, где я так любил гулять в человеческом облике, Дракона ожидала ОНА. Неясные картины багряного зарева пожара, охватившего Москву, многотысячной колышущейся людской массы, окружавшей меня полукольцом, восторженный рев толпы, обжигающий сильнее адского пламени жар женского тела, – вся эта гамма восприятий как вспышка мелькнула перед моим внутренним взором.

    Мы устремились к цели, не отвлекаясь более на игры. Как путеводная магистраль змеилась под нами черная лента реки. Дракон снизился так, что до поверхности воды оставалось не более нескольких метров. Скорость стремительно росла, еще сильнее нарастало желание Реальгара обладать неведомой женщиной.

   Мне самому похоть рептилии к самке примата была непонятна и казалась противоестественной. На кой черт дорвавшемуся до свободы ящеру понадобилась какая-то бабенка, было неясно. Но рулил сейчас он.

   Платону-человеку оставалось молча наблюдать за сливающимся в световые ленты пейзажем за «иллюминаторами» драконьих глаз. В какой-то момент ускорение создало из воздуха плотную подушку, Дракон решительно уперся  нее мордой, ударил хвостом и прорвался вперед.

    Громыхнуло так, что у нас будто бомбу  голове взорвали, а в домах на набережной  Москва-реки, над которой летел вконец охреневший от предчувствия встречи с загадочной незнакомкой ящер, вылетели стекла.

    Реальгар от неожиданности буквально оцепенел, и мне пришлось выруливать без него. Я справился, резко развернув крылья навстречу набегающему потоку воздуха,  и,  в результате кувырком взлетел на пару сотен метров вверх. Вообще-то тело демона – чертовски крепкая штука, но и у него есть пределы прочности. Крылья вывернуло из суставов, и я узнал, что такое адская боль.

    Мне бы скользнуть в забытье, растворившись в драконьем подсознании, – Не вышло… Привыкшего к таким передрягам Дракона и след простыл. Азартный Ящер преодолел таки звуковой барьер, и был оглушен сопутствующим акустическим ударом.

    Судя по реакции, такой эффект был для него неожиданностью. В преисподней так шустро летать не получалось. Если вообще мучительно медленное перемещение в расплавленной магме можно назвать полетом, – подумал я, вспомнив, откуда прибыл на Землю Реальгар.

    Впрочем, сочувствовать Дракону времени не было. Моего человеческого опыта катастрофически не хватало для управления телом высшего демона. Относительным успехом можно было считать то, что плечевые суставы с треском и очередным взрывом неистовой боли заняли свои места. Но воспользоваться суперживучестью мне все равно не удалось. Кувыркаясь и суматошно хлопая куцыми крыльями, я отчаянно старался изобразить хотя бы видимость управляемого полета.

    Ввиду плачевного состояния летательного аппарата получалось это хреново. Сказать прямо, – мы падали! А контуженный Реальгар совсем не торопился выйти из ступора. Тело свивалось пружиной, хвост обрел автономность и отчаянно цеплялся за какие-то сияющие нити, мир бешено вращался вокруг меня.

     В последнее мгновение перед столкновением с Землей я отчетливо осознал : – Мечта джампера о последнем прыжке сбылась. Удар был страшен, но как ни странно, даже приятен. Нет, не само столкновение с неожиданно промявшейся подо мной твердью, приятно было прекращение бешенной круговерти. И совсем, кстати, не больно, – Драконье тело меня определенно радовало.

    Я блаженно, как довольная кошка вытянулся, собираясь растянуть это удовольствие. Ощутить устойчивость окружающего мира, насладиться покоем, слышать что-то, кроме свиста рассекаемого воздуха, вдыхать его запах…Только почему этот мир так воняет соляркой? И кто так противно вопит истошным бабьим голосом? Я приоткрыл глаза, с немалым трудом сдвинув бронепластины, заменяющие ящеру веки.

    И тут же червем скользнул в кусты, постаравшись как можно быстрее покинуть компанию до крайности возбужденных граждан, собравшихся посмотреть «что за дрянь упала на крышу джипа». Судя по воплям за спиной, такая активность со стороны «дряни» зрителями не ожидалась. Особенно меня позабавило неоднократное упоминание слова «анаконда», что, впрочем, было не удивительно.

   Как бегать на четырех лапах я не знал и сделал то, что подсказала интуиция: – пополз на брюхе как настоящая змея. Или Змей, – не важно. Главное быстро и бесшумно убраться с людских глаз.

   А так как длины в моем новом теле было никак не меньше четырех метров, ничего странного в том, что его в полутьме приняли за свалившуюся невесть откуда змеюку, не было. Я заполз подальше в зеленку, обвился вокруг толстого дерева и, стараясь не отсвечивать зеркальными глазами, внимательно вгляделся в окружающий мир.

    Благо, даже без виденья, зрение дракона позволяло рассмотреть обстановку не хуже камеры с длиннофокусным объективом. Как оказалось при детальном рассмотрении, свалились мы с Реальгаром как раз там, куда он так стремился: – на смотровую площадку Воробьевых гор, рядом с большим трамплином.

     Неведомая Реальгарова подруга, которая мне почему-то представлялась жгуче-блядовитой низкорослой брюнеткой с осиной талией и шикарным бюстом, на месте встречи отсутствовала.

     Зато вокруг разбитого вдребезги белого Хаммера уже собралась небольшая толпа. И мадмуазели модельной внешности, оживленно обсуждающие происшествие с долговязым чернявым парнем, очевидно хозяином длиннющего «шлюховоза», составляли немалую ее часть.

   Со слухом у моего нового тела дела обстояли неважнецки, – как я не старался, подслушать, о чем они говорили, не смог. А надо бы. Чернявый прекратил жестикулировать и принялся куда-то звонить.

    Кто там у нас занимается отловом забредшей в город живности? МЧС? Или менты ввиду ночного времени приедут? В любом случае ждать людей Зари, хоть как-то способных трезво оценить ситуацию, не приходилось.

    Реальгар не подавал никаких признаков жизни, а без него я был фактически беспомощен. Интуиция молчала, а тело, уютно обмотавшееся вокруг кряжистого вяза, полностью игнорировало мои попытки взять его под контроль.

    Дожидаться пока вызванные МЧС-овцы снимут меня с дерева, как библейского Змея, не хотелось. Да и снимать то не будут, разглядят как следует и начнут «мочить». Блин, да меня, боевого ящера, победителя Великого и Ужасного Сатанопуло, банально забьют дубинками!

     У нас тут не Европа, гуманизма от «службы отлова диких животных» ждать не приходиться. Как пить дать, кончат на месте, а из шкуры сделают чучело и подарят Шойгу на именины. Интересно, как долго надо бить бронированного Дракона, чтоб он сдох? Поди устанут, бедолаги… А если не только дубинками?!

    Да мало ли что придет на ум нашим изобретательным людям, могут ведь запросто облить бензином и спалить. И не факт, что Дракон проснется даже при таком раскладе, его ведь не разбудило падение со стометровой высоты. А если все-таки проснется в кругу недоброжелательно настроенных людей, так устроит очередную массовую бойню…

     Мысль о том, что став, наконец, супероборотнем, я могу погибнуть от милицейского произвола, напрягала. Вариант с горой нашинкованных  капусту МЧС-овцев радовал не больше. Только вот Реальгара мои переживания абсолютно не трогали. Я задумался в поисках способа срочно разбудить Дракона. Как мне удавалось это  прошлом? – Да очень просто! – Достаточно как следует разозлиться, и ящер тут как тут!  Надо срочно найти повод для ярости. Я поискал такой повод и обнаружил, что его нет. Факт моей беспомощности перед лицом надвигающихся неприятностей почему-то скорее печалил, чем злил.

    Реальгар и не думал просыпаться, а единственное чувство, что всегда действовало как безотказный будильник для этой маниакальной скотины, сейчас было недоступно. Я с ужасом понял, что весь заряд ненависти, накопленный за последние дни, канул в бездну вместе с Блаженным Львом. Платон-Реальгар сейчас был агнцем в демонической шкуре и, кроме желания поспать в тихом и теплом месте, никаких эмоций не испытывал.

   Даже мысль о перспективе закончить жизнь чучелом не вызывала праведного гнева. Но и оптимизма почему-то не вызывала. Блин, ну должен же быть хоть какой-то выход! В отчаянии я еще раз обратил свой взор на людей, суетившихся вокруг похожего на раздавленную белоснежную гусеницу Хаммера. Обстановка на подсвеченном оранжевым светом пятачке смотровой площадки изменилась.

    Девицы, еще недавно пустившиеся наутек при виде «анаконды», вернулись назад и тесным кружком обступили хозяина автомобиля. А с ним происходило нечто любопытное. Черноволосый мужчина, на голову превосходивший окружающих, стоял на коленях перед истекающим солярой лимузином и горестно стенал. Только что головой об асфальт не бился!