Текст книги "Виагра для дракона"

Автор книги: Доктор Хаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

   Наташа, напрочь утратившая вампирский оскал, сжавшись в калачик, забилась в кресло на противоположном конце избы.  Сам же Кеша, несмотря на выражение заботы на лице, крепко держал в свободной руке свою любимую кочергу-успокоитель.

    Убедившись, что я очнулся, Наг положил кочергу на свое законное место, – в углу за русской печью, и многозначительно глянул в мою сторону. Поймал глазами мой взгляд, одобрительно кивнул, повернулся к Наталье, продолжавшей оккупировать дальний угол избы, что-то быстро сказал ей и еще быстрее вытолкал девушку на улицу. На последок еще раз оглянулся, погрозил мне пальцем и вышел следом.

    Мне стало не по себе при мысли, как быстро я стал терять контроль над собой. Похоже, Серые Демоны не солгали, и от превращения в чудовище  меня отделяет один шаг. Не радовало и поведение Катерины. Что-то ее не на шутку встревожило. Катя несколько раз стремительно прошлась по комнате, будто не зная, к чему приложить руки. Ей явно хотелось со мной заговорить, но по какой-то неясной причине она не решалась этого сделать.

   "По какой-то непонятной причине!"– да я идиот! После того, что она узнала сегодня, подслушав нас с Заряной, у девушки есть все основания опасаться вспышек гнева с моей стороны. Я очень медленно выпрямился, и еще осторожнее поднялся с мокрого дивана. Холодная вода, которой меня с избытком смочили, уже согрелась, а местами и высохла.

    Одежда  вовсю парила под воздействием упорно не желающего остывать тела, создавая полную видимость того, что я дымлю как вытащенная из костра головня. Короче, тот еще видок. Не удивительно, что Катя не знает, что со мной делать. Спасибо, деру не дала, вслед за Наташкой.

   Однако, расслабленность лица и плавность перемещений возымела действие и несколько успокоила опасения Катерины. Девушка наконец прекратила  маятникообразное движение по комнате и решительно опустилась на стул напротив меня.

   Некоторое время мы молчали, потом мне надоело и я тихонько прошептал не поднимая глаз: – Ну, так и будем в молчанку играть или скажешь что? – В ответ Катя вопреки обыкновению не разразилась словесным поносом, а, внимательно поглядев мне в глаза, коротко спросила: – Платон, скажи мне, прямо сейчас.  Ты – это ты?!  – Я это я, только слегка прихреневший. Дракон пока спит, а Платон себя полностью контролирует. Чем тебе это доказать? Увы, – не знаю! – Я грустно улыбнулся, и поднял руки ладонями к девушке, демонстрируя свою беспомощность в сложившейся ситуации. Как ни странно, этого оказалось достаточно,  чтобы успокоить ее подозрения.

   Катя как-то очень бережно взяла мои ладони в свои, поднесла их к лицу и ласково поцеловала. Вот так, одну за другой. В ее движениях было столько простоты и нежности, что я на мгновение впал в ступор, совершенно растерявшись. – Давно хотела это сделать. – Она откинулась на спинку стула и прибрала рукой непокорные пряди со лба. – Я на самом деле тебе благодарна, Платон.  Ты за два дня стал мне ближе всех, включая родного отца.

   И мне очень жаль, что у нас с тобой нет времени ни для дружбы, ни для чего-то большего. Пойми, я просто испугалась. Дуреха, конечно, но основания у меня были. Вы с Наташкой зверем лютым друг на друга вылупились, глаза у обоих огнем горят. У тебя багровым, у нее – жидким серебром отливают. Тут еще Кеша, как подскочит, как заорет не своим голосом, что-то вроде: – "Геть на место".

    Я и не подозревала, что Иннокентий Леонидович так голос повышать может. Вроде и не очень громко, а внутри все узлом завязалось, как будто умру сейчас же. Но сработало. Наталья, та так сразу притухла и с лица спала, а ты еще кипятился, Кеша еле тебя удержал. Хорошо ведро с водой рядом стояло. Никогда не видела тебя ТАКИМ, даже когда ты дрался. И, твои руки, они изменились на моих глазах! Пальцы на какое-то время стали когтями.

    Я струсила, как никогда в жизни. Да, когда ты умирал у меня на руках, было страшно. Когда с пеной на губах на дядю Кешу кидался, когда ночью одна в подполе сидела, вы с ним на кладбище за Яцеком, а у меня над головой настоящяя битва, – еще страшнее. На болоте у Служителей Кармы, – то же не сахар. Но такого ужаса у меня еще не было!

     Катюха говорила совершенно серьезно, без истерики, дрожи и плачущих ноток в голосе, и от того ее становилось еще тяжелее слушать. Слава богу, Наг выручил. С крайне озабоченным видом Кеша ввалился в избу держа в руках поллитровую фарфоровую чашу, наполненную како-то подозрительно дымящейся субстанцией. Без всяких предисловий он сунул мне ее в руки и приказным тоном отрезал: – На, выпей. Да смотри, не пролей. Половицы прожжешь!

  Такому настойчивому предложению учителя отказать было трудно. Они с Толей-Бородой и раньше ставили на мне опыты, спаивая разнообразные алхимические смеси. Периодически не совсем безвредные, а то и норовящие прожечь одежду и испортить мебель. Отсюда и необходимость использовать для их изготовления лабораторную фарфоровую посуду.

    До сих пор не отравили, будем надеятся, и сегодня сдюжит мой "специально сконструированный выносить демона организм". И я, для вида скривив кислую мину, принял из рук учителя шипящую и булькающую чашу пахнувшего мне в нос терпким травяным запахом пойла. Совсем как Сократ цикуту из рук палача. Даже произнес патетически: – «Принесите за меня Петуха Асклепию" [141]141
  Платон цитирует последние слова, произнесенные философом Сократом перед смертью. Сократ считал земную жизнь болезненным состоянием, и свою смерть воспринимал как «окончательное излечение». Асклепий – бог Врачевания, соответственно – петух, жертва ему за «излечение»..


[Закрыть].  Никто, однако, моего юмора не оценил. Катюха, – по примитивному незнанию истории, а Кеша, судя по плотоядной улыбке, вспомнил Алексашу, нашедшего бесславную погибель в объятиях Нинеллы.

    Кешино лекарство оказалось вполне себе ничего. Ну, да, немного островато. Зато вместе с огненым жжением, пожаром охваитвшим мои внутренности, пришло чувство сытости, удовлетворенности и покоя. Причем сытость эта касалась именно Дракона-Реальгара, человек-Платон захотел есть с утроенно силой.

    Я воспрял духом. Смотаться к близлежащему сельпо и купить пару тройку десятков шоколадных батончиков представлялось куда более простой задачей, чем пытаться усмирить проснувшегося динозавра.

   Кеша тоже выглядел довольным. Он внимательно осмотрел мои глаза, бесцеремонно оттянув веки, скептически хмыкнул, и, как ни в чем не бывало, опустился на свое прежнее место, с явным намерением продолжить прерванное чаепитие.

    Вся картина живо напоминала "Чаепитие у безумного шляпника" из "Алисы" Льюиса Кэррола. То, что Наг сообщил нам дальше, с довольным видом продолжая прихлебывать чай вполне гармонично дополнило сцену. С его слов выходило, что я, благодаря стечению обстоятельств, совершил немыслимое. Отчаянная попытка отравить оседлавшую меня на кладбище Златовласку возымела неожиданные результаты.

   Глотнувшая сполна ядовитой драконьей крови Лунная Демоница оказалась в прямом смысле слова выбита из своего человеческого носителя, а лошадиная доза аурипигмента, которую я "для консервации" влил в ее тело, притянула из преисподней душу прежней хозяйки.

    Однако, самой Наталье радоваться было рановато. Ее душа по праву и добровольно заключенному договору принадлежала Лилит, а тело – одной из приспешниц хозяйки Мира Похоти. Ад не любит отпускать свои жертвы и возвращение статус-кво вопрос времени, причем недалекого.

    Наг возвел очи к потолку и патетически выразил свою мысть: – Твои действия породили в Лунном Аде настоящую бурю. Вряд ли пока дело дошло до самой хозяйки, но в том, что будут задействованны значительные силы, сомневаться не приходиться. Бегство души, – прецендент, пятнающий репутацию всего адского мира. Прознает Лилит, – "полетят головы" демониц рангом покрупнее, чем та мелочь, что ты так удачно нокаутировал прошлой ночью.

    Проштрафифшуюся Демоницу, потерявшую контроль над носителем, уже откомандировали обратно на Землю. Причем, для надежности, с избытком снабдив силой. Энергию тут жалеть не будут, слишком велики ставки. Душу Натальи суккубам необходимо вернуть до того, как дело дойдет до Хозяйки. – А что это для нас значит?

 – Кеша хитро улыбувшись осмотрел на нас с Катей. Судя по его довольному виду, означало это что-то хорошее. Но какую именно выгоду усмотрел Наг в назревающем конфликте еще с одним упырьим кланом, я упорно не догонял. – Это значит, что скоро нам принесут, фигурально выражаясь "милльон на тарелочке с голубой каемочкой".

    С помощью такой массы дармовой энергии мы что-нибудь придумаем, чтоб помочь Екатерине, да и Платону она позволит выиграть еще немного времени. – Иннокентий Леонидович окинул нас победным взглядом и затих, явно ожидая вопросов. Вопросы не заставили себя ждать. Мне даже не пришлось спрашивать, все озвучила Катерина.

  – Дядя Кеша, если я вас правильно поняла, чтобы из вампира силу добыть, надо его упокоить? Так что же с Наташей будет, ее душе здесь без тела не удержаться. Неужели Вы позволите девочке на веки-вечные в Аду сгинуть. Она же при вас рассказывала, каково человеческой душе в "закромах у Лилит". А, учитывая "попытку побега", вообще страшно подумать, что будет.

  – Наг внимательно посмотрел на меня, ожидая комментариев. Я промолчал. Кеша пожал плечами и, тщательно выбирая слова, как ребенку, начал объяснять Кате свою жизненную позицию. – Конечно, нет, Катенька. Ты же знаешь, я никогда в чужую жизнь сам не полезу. Но и в помощи не откажу, коли попросят. А Наташа попросила и хорошо попросила.

    Кроме того, она осознала свою вину и готова платить по счетам. Счета, конечно, за ее бытность суккубой, накопилиись не малые. К прежней жизни ей возвратиться не светит, но вот где и как их выплачивать, – тут выбор есть. Точнее, будет, когда Платон Наталью окончательно упокоит. – Катя в изумлении округлила глаза, а Кеша сокрушенно пожав плечами, продолжил.

     Я же не могу отменить договор, – свое тело Наталья отдала Демонице Луны добровольно. Но про душу там речи не было, по крайней мере, в явной форме. Власть над телом в обмен на силу и нетленность, вот и все. Ее даже не обманули, просто не предупредили об "эффекте кукушонка".  О том, что рано или поздно отягощенная злом душа ухнет прямиком в ад, а не воспарит в небесные кущи, Наталья могла бы и сама догадаться.

    Так что и нам не грех будет словчить. И не смотри на меня так, я тебе не папочка. Подробностей не скажу. Не нужно тебе их знать, пока дело не сделано, да и не безопасно. Теперь о вас двоих, голубчики. Судьба свела, не мне разводить. Но предпредить должен.

    Во-первых, – никаких амурных шашней. Повторяю тебе, Екатерина Викторовна, который раз. Во-вторых, – ваша обоюдная задача, продержаться как можно дольше в неизменном состоянии. Это уже от тебя, многоуважаемый Платон Генрихович, зависит. Пойдешь вразнос, Катюша сгинет сразу за тобой. Моя микстура на время поможет, но если опять психовать начнешь, рискуешь не остановиться. Никогда. Это понятно?!

 – Да уж что тут непонятного. Если Кеша меня Платоном Генриховичем кликать начал, дела приобретают серьезный оборот. А Наг, убедившись в нашем с Катей полном внимании, продолжил железной рукой разруливать ситуацию.

  –  Последнее. Что вам делать прямо сейчас? Не знаете?! – Идите спать. На дворе уже девятый час, а выспаться  обоимне помешает. Завтра в школу! То есть в университет. И не вздумайте прогулять первую пару, сам разбужу пол-шестого.

    Мы с Катериной одновременно непонимающе переглянулись. Более идиотского предложения в сложившейся ситуации придумать было трудно. Тем не менее, в предложении резон был. Как объяснил нам Кеша, лучшее, что можно было тут делать, – это не делать ничего. То есть жить обычной жизнью, дожидаясь Знаков от Духа.

 – По койкам, может насновидите что-нибудь путное! – Напутствовал нас Наг разводя по "светелкам" на разных концах участка. Мы с Катюхой чмокнули друг друга в щеки и разошлись. Наталья в общем вечернем "разводе" участия не принимала.

   Суккубе сегодня выпала сомнительная привилегия ночевать в подполе с картошкой, служившем укрытием для Катюхи в прошлую беспокойную ночь. Так что ни тебе "спокойной ночи, дорогой Платончик", ни "чмоки-чмоки" я от Златовласки не дождался. Ну, не очень-то и надо.

     Судя по тому, как тщательно придавливал Кеша крышку подпола бетонными шпалами, перетащенными с другого конца участка, основания для такого расклада у него имелись.

Глава четырнадцатая или почему   не надо верить милиции.

В институт мы и впрямь поспели к первой паре, даже раньше приехали минут на 15-20. Что, ввиду тяжелого понедельничного утра, смотрелось просто вызывающе. Катюха сразу по приходу понеслась в уборную «чистить перышки».

     Торчать перед дамской комнатой в ожиданиии Амазонки у меня охоты не было. Потому, послонявшись без дела в коридоре перед деканатом и не обнаружив себя в каких-либо ненужных списках, я нацепил на лицо максимально индифферентную маску и прикрыв глаза розовыми очками "а-ля Джон Лэннон" направился в сторону аудитории.

   Перед входом в лекционный зал меня ожидал сюрприз в виде двух хмурых, демонстративно вежливых, но непреклонных оперативников. В немалом, между прочим, чине. Меня пришли "брать" старший лейтенант и капитан убойного отдела МосковскогоУГРО. Впрочем, судя по отсутствию "людей в черном" снаряженных автоматами, масками и бронежилетами, особых неприятностей наша встреча не предвещала.

    Непреклонность служивых заключалась в том, что они напрочь отказывались поверить мне на слово и позволить доехать к ним самостоятельно, сразу по окончании занятий. Более того, настаивали на немедленном прибытии в отдел для дачи показаний по делу "О покушении на гражданина Могильного".

   Через несколько минут к нашей теплой компании присоединилась как всегда умудрившаяся опоздать Катерина. И сразу начала скандалить и качать права, затребовав документы, ордер и прочие полагающиеся на такой случай причиндалы. Ситуация оказалась безнадежно испорченной.

    Если до этого момента Капитан предпочитал отмалчиваться, а старлей говорил со мной снисходительно-дружелюбно, то после появления на сцене Амазонки расклад поменялся. Старлей притих, а капитан, незамедлительно предъявив затребованные бумаги, потребовал "немедленно проследовать с ними в отделение".

   Я сам себе не верил. Благодаря Екатерине Викторовне меня впервые в жизни "замели в милицию"! Да, бывал я там и раньше, и частенько бывал, но только по повесткам. Приходил сам, вежливо отвечал на вопросы, сам уходил. А вот так, силком, чуть ли не в наручниках, – впервые. Всегда старался дружить с законом, в дневное время,  естественно. А ночью... ночью, меня еще поймать нужно.

    Высказав Амазонке все, что думаю по поводу такого поводу такого насильственного лишения меня административной "девственности", я вызвал невольную улыбку на суровых милицейских лицах, но судьбы не изменил. Нашу парочку отконвоировали к стоявшей перед входом машине под удивленными взглядами сокурсников.

    Ехали мы с комфортом пристроившись на заднем сиденье милицейского форда. Этот момент я тоже отметил особо. Ребята явно не собирали загодя информации о "клентах". Неприятностей менты от меня не ждали, иначе не посадили бы у себя за спиной. Так что, похоже, не врали: – прямо нас дело не касалось.

    Вообще, волноваться мне вредно, об этом Кеша специально предупреждал. Вот и не волновался, до той самой поры, пока нас по разным камерам не развели. И даже тогда особо не напрягся. Ради развлечения позволил себе рассказать несколько свежих анекдотов разделившей со мной неволю парочке уголовников. Ребятки, в отличие от ментов, сразу поняли "ху из ху" и отнеслись ко мне со всем надлежащим почтением.

    А ведь специально старался выражаться как учитель грамматики, тщательно обходя жаргонизмы. Под ботаника закосить все одно не вышло. Бывалых "сидельцев" так просто не проведешь, раскусили новичка сразу и оценили по достоинству. Вот что значит школа "Зоны-мамы".

   Неладное я почувствовал только часа через два, когда меня вызвали на допрос. Да и трудно было не почувствовать, когда вместо приторно-вежливых офицеров тебя конвоируют четверо автоматчиков в полном боевом снаряжении со снятыми с предохранителей стволами. Руки мне предварительно одели за спиной в три!!! пары новеньких наручников, а на лицо надвинули светонепроницаемую маску.

   Сами конвоиры обозревали окружающую действительность через прорези в таких же масках, только одетых под титановые шлемы. И вся эта "антитеррористическая группа" в полной боевой экипировке собралась здесь для того, чтобы проводить в подвал здания щупленького студента. Цирк какой-то.

    Уголовники за моей спиной уважительно перешептывались, поздравляя друг друга за проявленную сообразительность. Конечно, приятно, что у меня появилось так много поклонников в здешнем заведении, но расширение клуба "Фанатов Реальгара" почему-то меня не радовало. Еще больше пришлось огорчиться во время допроса.

   Начнем с того, что доставили меня явно не в обычное, для рядовых дознавательных действий место. Сырой подвал с подозрительными потеками, проступающими на свеже выбеленных стенах, аскетическим набором мебели и единственной железной дверью, скорее напоминал спешно переделанное под "расстрельную" бомбоубежище, чем офис милицейских клерков.

    Вообще, все происходящее напомнило мне антураж из фильма "Молчание ягнят". Со мной обращались как с Доктором Лектором, предпринимая меры безопасности, явно избыточные по отношению к малозначимому свидетелю. Наличествовал даже пожарный щит, с огнетушителем, баграми и стоящей подле него железной бочкой, до верху наполненной водой. В бочке зачем-то плавали куски колотого льда.

    Автоматчиков из помещения все-таки убрали, предварительно фиксировав меня "браслетами" к арматуринам вмурованного в пол железного кресла. Конструкция, сваренная из стальных швеллеров и 20мм арматуры,  напоминала скорее электрический стул, и была  рассчитана выдерживать усилия, далеко превосходящие обычные человеческие возможности. Впрочем, этот «трон маньяка» оказался довольно удобным. Особых неудобств я не испытывал.

    Но то, что кроме рук, ног и двух лент серого сплава на туловище, меня пристегнули еще и ошейником, доказывало весьма  неприятный факт: – Допрос собирались проводить люди удивительно хорошо осведомленные о моих возможностях. Даже переоценивающие их. Вырваться из такого "трона", пожалуй, смогла бы только тварь масштаба пана Яцека.

     Проводил вышеупомянутое следственное действие полноватый и совершенно седой подполковник лет сорока. Причина ранней седины следака вырисовывалась в виде грубого рубца, наискось пересекающего когда-то красивое лицо, и орденской планки на груди. Не специализируюсь по наградам, но судя по массивности планки, их было не мало. Где в наше время можно заработать боевые ордена, догадаться было не сложно, так что их хозяин сразу завоевал мое уважение.

     Представился ветеран Чеченской компании как "подполковник милиции Заря С.С.  к Вашим услугам". В том, с какой улыбкой было произнесено это "К Вашим услугам", и в самом сокращении Сергея Сергеевича до коротко-шипящих С.С., без труда читалась издевка. Перед тем, как отпустить конвой следователь, многозначительно глянув на меня, выложил на стол снятый с предохранителя "Глок", копию моего, так бездарно сгинувшего в болоте Серых Демонов.

     Кроме того на столе демонстративно была выставлена пухлая папка, по стикеру на которой можно было понять, что подполковник Заря только что изучал "личное дело Реальгара Платона Генриховича". Примерно через полтора часа допроса я с удивлением понял, что, несмотря на толщину "личного дела", известно ментам про меня на удивление мало. Так мало,  что становилось совершенно непонятным, зачем было устраивать весь этот цирк с автоматчиками, браслетами, мрачными подвалами и т.п.

     Ну, водит парень дружбу с уголовниками, – так доказательств, что закон нарушает, нету. Да и кто сейчас с ними не дружит, время такое. Ну, состоял на психиатрическом учете, – так снялся с него уже три года как. Боевыми искусствами занимается, а ни в одной уличной драке замечен не был. Жалобы соседи пишут, – на кого сейчас не пишут. Видели недалеко от места "покушения на г-на Могильного", – так живу я там, провожал девушку после приятной ночи.

   Мне даже изворачиваться особо не приходилось, только обходил молчанием неудобные моменты.

А допрос все продолжался и продолжался, по пятому разу продолжая перебирать уже совсем незначительные подробности моей биографии. Подполковник Заря бубнил с монотонностью, присущей скорее многоопытному геморройному офисному клерку, чем боевому офицеру.

   Я уже начинал потихоньку клевать носом, когда в кармане у следователя зазвонил телефон. Подполковник на полуслове оборвал мерный ход допроса и дерганным движением приложил неуклюжий лопатник смартфона к уху. "Труба" у Зари была ярко-розового цвета, причем еще и богато украшенная стразами. Такой игривый дизайн никак не вписывался в образ "сурового воина на штабной службе". Трубка-то, наверняка  дочкина: – отвлекся я от происходящего, невольно занявшись фантазированием на тему "каков подполковник С.С.Заря в семейной жизни".

      Несколько секунд  следак внимательно прислушивался к тому, что говорил ему невидимый собеседник, потом коротко отчеканил в трубку: – да, все понял, жду на линии. Подполковника как подменили. Его лицо расплылось в широчайшей улыбке, а толстые пальцы суетливо зашарили по клавиатуре лежавшего на столе коммуникатора.

    Наверное, такими сосископодобными педипальпами нелегко СМС-ить на дамском телефоне. Однако Заря не дал мне времени насладиться спекуляциями на его счет и быстро опустил на землю. Точнее, – в болото. А на болоте были совсем другие расклады. – Ну что, господин Платон-РЕАЛЬГАР. Не желаете осведомиться о судьбе подруги своейЕкатерины Викторовны Моталиной?!

      На секунду показалось, что я сплю. С обезображенного шрамом лица седого подполковника на меня с издевкой глядели знакомые глаза. Глаза, в которые я имел удовольствие плюнуть во время недавнего визита на болото Служителей Кармы. Голос седого следователя тоже изменился самым радикальным образом: – не может прокуренная милицейская глотка издавать столь нежные трели.

    Через подполковника С.С.Зарю со мной говорила "сестра-хозяйка" болота  Серых демонов, мадам Заряна собственной персоной. Тысячелетняя стерва не только разглагольствовала, используя голосовые связки пожилого мужчины, она прекрасно освоила современные средства коммуникации. И сейчас настойчиво пыталась привлечь мое внимание к картинке на малюсеньком экране жизнерадостно-розового смартфона.

     Да только внимание это было занято совсем другим. Ярость заливала меня горячей волной, и для того, чтобы сохранить трезвость мне приходилось напрягать все силы. Дракон просыпался, я впервые чувствовал, как он буквально ворочается во сне, потягиваясь и пуская пар из ноздрей. Каждое его движение отдавалось в моем теле. Внутри что-то мерно сокращалось и явно готовилось к действию, постепенно завоевывая контроль над моим сознанием.

    И, самое неприятное, постоянно повышался "градус" беспричинного озлобления на все и всех. Мне уже почти нестерпимо хотелось кого-нибудь убить, что было сейчас совсем некстати. Чтобы остановить этот процесс, надо было отвлечься и думать на нейтральные темы. А вот этого как раз упорно не получалось.

    Меня одурачили, провели как мальчишку. "Добрый" старлей и "злой" капитан в институте разыграли партию как по нотам. Учтено было все. В том числе и моя повышенная «боеготовность». Всю дорогу к универу мне было крайне неуютно, угроза черной тучей нависала над головой, сгущаясь с каждой минутой. Чувства обострились настолько, что мне удавалось сканировать пространство в радиусе нескольких сотен метров.

    Приди менты с группой захвата, я нашел бы способ избежать ареста, даже не прибегая к силе. Благо, опыта пробежек у нас с Катериной накопилось немало. А тут расслабился и, как овца, поехал на убой "с комфортом".

     Я вспомнил, как Кеша сравнивал Служителей Кармы и ментов. Жаль, не понял сразу, насколько буквально это сравнение. Старый Змей никогда не позволял себе пустословить, даже когда всем казалось, что он дурачится.

    "Подполковник Заряна" тем временем продолжал тыкать мне под нос свой смартфон. – Ты смотри, смотри. Я ж тебя предупреждала, от судьбы не уйти! Едет твоя краля по тому адресу, где ей давно пора уж быть...

    Мне наконец удалось отвлечься от внутренней "битвы за душевное равновесие" и сосредоточиться на экране розового телефончика. То, что я в нем увидел, свело все предыдущие усилия по "усмирению товарища Реальгара" на ноль.

     Отчаянно упирающуюся Катюху волокли под белы ручки к огромной черной машине. И волокли отнюдь не бравые милиционеры, а, до боли в разбитых кулаках знакомые,  "Кришнаиты-Сатанопуловцы". Только, вместо знакомой BMW Х-5. На сей раз они сподобились прибыть на роскошном черном Брабусе.

   Что было дальше, – не помню. Но очнулся я далеко  не сразу. Тело било судорогами и закручивало в самые причудливые позы, абсолютно  независимо от парализованного сознания. В поле зрения периодически попадала моя собственная правая рука, с методичность молотилки бьющая куда-то в сторону.

   Выглядела она весьма необычно, напоминая скорее чешуйчатую птичью лапу изумрудно-зеленого оттенка, чем обычную человеческую конечность. Каждый удар сопровождался  ощутимым сотрясением и целым фонтаном из каменной пыли. Дискомфорта это не причиняло, тело полностью утратило чувствительность.

   Некоторое время я находился в позиции "бесстрастного" наблюдателя, ничему не удивляясь, без чувств, желаний и каких-либо мыслей относительно происходящего. Мир, включая мое собственное тело, воспринимался как через толстое  звуконепроницаемое стекло. По этой стеклянной стене стекали потоки мутной воды, которая постепенно становилась все более холодной.

    Наступил момент, когда под действием обжигающего холода я очнулся. Седой мужчина в серой униформе, показавшийся почему-то давним знакомым, деловито орудуя пластиковым мусорным ведерком, поливал меня холоднющей водой из стоявшей рядом со входом проржавевшей бочки. Судя по тому, что вокруг разливалась громадная лужа, а бочка была уже на 23 пуста, водные процедуры продолжались достаточно долго.

  – Хватит. Довольно уже, отпустите меня. – Мой голос оказался жалобным, странно тонким и как-то по подростковому надтреснутым. Седой с недоверием взглянул мне в глаза, секунду подумал, и, отставив ведро в угол, начал набирать на каком-то странном девчачьем телефоне комбинацию цифр. Очевидно, я еще не совсем пришел в себя: – периодически мне казалось, что передо мной молодая женщина, одевшая на себя серую милицейскую форму заодно с телом пожилого и очень усталого мужчины.

    Наконец странный мент дозвонился куда хотел. Он говорил сбивчиво и постоянно норовил сорваться на крик, о чем-то докладывая своему собеседнику. До моего сознания долходили только отрывки рубленых фраз. Как будто кто-то периодически включал тумблер громкости у меня в голове и потом резко выключал его. – Да товарищ генерал, очнулся....Я сам плохо помню, как не в себе был, наверное контузия дает о себе знать....Да, теперь понял, зачем надо было бетонировать... Нет, не горит. Обошлось....  Вы уверены? Это же чудовище, я вам говорил, он порвал титановые наручники! ....  Да я вас правильно услышал. Да, все понял, доставить до дому.

     Седой повернулся, с задумчивостью посмотрел на лежащий перед ним пистолет, махнул рукой, и, с выражением "будь что будет", начал деловито отстегивать меня от странной конструкции, служившей своеобразным «прокрустовым ложем».  Это сплетение искореженного металла походило на творение скульптора авангардиста, несколько раз проутюженное тяжелым танком.

     Я испытал к своему освободителю невольную благодарность. Лежать, задравши ноги к потолку в нагромождении металлолома и не иметь возможности пошевелиться было не очень-то приятно. Тело казалось чужим, голова пошла кругом при попытке подняться.  – Помогите. Мне не встать самому.  – В глазах смотревшего на меня человека промелькнула целая гамма эмоций  – недоумение, страх, понимание.

    Мужчина промедлил всего секунду и решительно протянул мне руку. На мое робкое "спасибо" Седой среагировал странно. Его лицо исказила гримаса не то страха, не то отвращения, но «пожалуйста» из себя мент все-таки выдавил.

    Я в милиции, а человека передо мной можно называть подполковник Заря, и он почему-то был женщиной, – эта мысль пришла ко мне в голову без всякой связи с какими-либо воспоминаниями. Тем временем седой подполковник подвел мое шатающееся из стороны в сторону тело к черному письменному столу, стоявшему прямо посреди громадного сводчатого зала. Потолки, подпираемые украшенными барельефами колоннами, терялись в полумраке где-то далеко наверху.

    Стрельчатые окна пропускали через запыленные цветные витражи совсем немного света. Его еле хватало, чтобы видеть как чудовищные тени, напоминающие исполинских летучих мышей, срывались со стен и с тяжким уханьем перелетали на другой конец зала.

    Меня, запутанного в тяжелые кованые цепи волокли к столу, который уже и не был столом, а все больше приобретал свою истинную форму: – вытесанного из массивных базальтовых плит алтаря-жертвенника.  Я упирался всеми четырьмя лапами, тщетно пытался достать обидчиков шипастым хвостом, ревел так, что со стен осыпалась каменная крошка, но алтарь неумолимо приближался.

    Силы были на исходе, я потерял много крови и, почему-то это казалось важнее, желчи. Тело предельно истощилось, огонь в сердце едва тлел, не в силах вырваться наружу, но группе рыцарей с головы до ног закованных в черные доспехи, приходилось нелегко.

   Холод. Снова несущее блаженство ощущение ледяной воды, льющейся за пазуху. Я сижу на стуле перед канцелярским столом, а седой подполковник с чудным именем Заряна, отложив в сторону пластиковое ведро, подсовывает мне под нос  бумагу.

     Я понимаю, что должен подписать какой-то документ. Почему-то вспоминается фраза, подслушанная в  фильме: – "никогда не подписывай бумаги спьяну". Мычу, и отрицательно трясу головой. Седой, как мне кажется, с облегчением откладывает ручку с бумагой в сторону. – Да и черт с тобой. Дальше без протокола будем говорить. Так даже лучше, не люблю врать.

    Тяжело вздыхает и поднимает что-то со стола. – На, забирай. Твой, говорят. – Он протягивает мне смутно знакомый черный пистолет. – Велено передать, чтобы было чем застрелиться.  – Я машинально запихиваю пистолет в небольшой рюкзачок.

     Место находится с трудом, рюкзак почти до упора забит тетрадями и какими-то толстыми книгами, украшенными изображенными на титуле людьми с ободранной кожей. Такой грубый натурализм неприятно меня удивляет. Я по слогам читаю заглавие: – "Атлас нормальной анатомии под редакцией Синельникова". Читаю вслух – так проще.