Текст книги "Боевые маги: несмышлёныши (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Не понимаю, о чем речь?

Бушеми хохотнул, сморкнулся в платок, почти сам собой появившийся из-ниоткуда, и перестал улыбаться.

– Недавно в одном европейском городе произошел странный инцидент, прямо в центре, где много туристов. Говорят, он связан с похищением… мм-м… некоего артефакта.

Амбози пожал плечами, фамильяр оскалился. Верно, выглядело угрожающе, как будто тяжелый танк, стоящий на постаменте и накрытый боевыми знаменами, вдруг ожил сам по себе.

– Мы на Восточном побережье.

– Что хранилось в орлеанском доме?

Амбози впился взглядом в Бушеми, физически ощущая, как хочет выпустить лоа, так и ждущих приказа наброситься на нахального человека, требующего ответа от бокора. Татуированная белая кожа его кресла еще хранила память о времени, когда истинная сила, не заключенная в порохе и свинце, решила взять мир в свои руки. И Амбози ее поддержал, выступив на проигравшей стороне.

– Мой фамильяр изрядно нервничает, с чего бы? – поинтересовался Бушеми, невзначай откинув пиджак с пояса и показав кобуру, прячущую семизарядник с серебряными накладками, оружие предательского племени подземных карликов. – Не знаешь?

Амбози аккуратно положил на стол жезл. Присмотрелся к мандрилу, алеющему глазами в его сторону, заметил красное на полу, неожиданно появившееся снова. И улыбнулся.

– Может, блохи?

Бушеми поморщился, больше не оглядываясь. Мандрил успокоился, заинтересованно закрутился вокруг алого бутона, оставленного Мамой Бриджит, понюхал, облизнулся, аккуратно поднял и начал жевать, уставившись на Амбози с немой просьбой в глазенках.

Ну, что же… Амбози решил не обращать внимание детектива на происходящее.

– У тебя есть еще какие-то вопросы, Бушеми?

– Есть.

– Но у тебя нет с собой печати от Капитула?

– Нет.

– Тогда не задерживаю. А кофе попьешь на улице, в забегаловке внизу делают неплохое пойло.

Бушеми поморщился, но не рискнул задержаться. Амбози никогда не скрывал своей нелюбви к Службе Контроля. И к обычным людям, пытающимся говорить с колдунами на равных.

Сущность, сидевшая в мандриле, доела розу. Черно-дымчатое существо, смахивающее на обезьяну только мощным телом, повернулось к Амбози задом, украшенным пятью хвостами и небольшим полировано-черным рогом.

Браслеты давно поддались под напором влитой через цветок силы, но бес держался этикета, решив не портить кабинет бокора, не сдавшего его освобождение. На прощание тварь оглянулась, одарив Амбози оскалом белых клыков и сине-пепельных губ.

Боккор кивнул в ответ, не завидуя Бушеми.

Глава пятая: старый-добрый Трисмегист, улыбка из-под вуали… И Лохматый

Карл ощутимо страдал, ощутимо даже физически. Схватка с бледным охотником-чудь не прошла даром. Запас сил, приберегаемый на крайний случай, он потратил почти полностью.

Белое лицо блестело испариной, маг ссутулился, часто останавливаясь и глубоко вдыхая воздух. Ведя ребят непонятной дорогой, Карл выпил практически всю имеющуюся воду, становясь бодрее на несколько минут. С каждой заканчивающейся бутылкой эти минуты становились все короче. Он по стариковски шаркал, запинаясь на подъеме, обогнал ребят, но сейчас двигался все медленнее.

Майка постоянно оказывалась рядом, что-то спрашивала, странновато поблескивая глазами. Злой, опередив Карла, ушел вперед, двигаясь авангардом их чудаковатой группы и не пропуская ни одной машины или человека с плохо скрываемыми плохими помыслами. Мари и Анни, вместе со Снегом, решили помочь магу, поддержать под руки, но тот спровадил их куда подальше, бурча под нос. Алекс просто катил на доске, снова погрузившись в себя и меланхолию.

До столицы оставались считанные сто километров, и почему-то казалось, что там сразу станет легче. Но если раньше Карл подбадривал их, шутками-прибаутками и намеками так и говорил, пусть и не прямо, про это, то сейчас… Сейчас вдруг осень наступила не только настоящей слякотью с надоевшей постоянной моросью, но и странно-холодной тоской внутри каждого.

Электропоезд и не-человек, почему-то желавший смерти им всем, неожиданно превратили случившиеся в ожившую опасность, и путь уже не казался пусть и странным, но все же необычным приключением. А Карл и впрямь оказался не просто каким-то там гипнотизером, заговаривавшим любого на пути, а именно тем, кем являлся с самого начала.

Магом. Самым, что ни на есть, настоящим.

Чудь рассыпался прахом, пахнув напоследок приторно-сладким тленом. И даже Майка со Снегом, спавшие самым настоящим мертвым сном, и чуть не оставшиеся в нем, учуяли страшное, случившееся с живым существом. Пусть и желающих уничтожить их. А сделал это вон тот поминутно отплевывающийся и хрипло, всем телом содрогаясь, кашляющий бледный бородач в шляпе.

Они шли по кривой и горбатой улочке старого города, хмуро смотревшего на них черными глазами окон невысоких домов. Чавкало под ногами и даже в ботинках, сырость прокрадывалась даже за плотно застегнутые куртки, а зонтов они так и не раздобыли. Чернел грачиный силуэт Алекса, накинувшего капюшон и даже не объезжавшего лужи, все разрастающиеся на древне-трескающемся асфальте. Теплая куртка Снега белела на Майке, а он сам раскатал горло свитера почти по самые глаза. Злой шелестел пакетами внутри обуви, пакетами, нацепленными поверх носков. Его кроссовки треснули по очереди, порой выбрасывая через лопнувшие бока настоящие фонтанчики.

Мари тесно прижалась к Анни, приобняв ее и ругая сама себя за специально оставленную на привокзальной площади шапку, что сейчас оказалась бы такой нужной. Только сейчас, устало тащась за странно-болезненно идущим Карлом, она поняла очень простую вещь.

Анни и Мари часто сбегали и так же часто их ловили. Но никогда им не приходилось убегать так серьезно и так опасно. И ни разу не оказывались на улице, как брошенные кошки или собаки, когда простая осень пробирает холодным ветром и промозглой сыростью до костей. Никогда.

Осень смеялась над кучкой жалких мокрых дурачков и дурочек, с чего-то вдруг возомнивших себя кем-то иным, отличным от обычных людей. Забрасывала грязью от проезжающих машин, поливала срывающимися крупными каплями с низких горбатых крыш, трепала волосы злым шутником-ветром, закидывала даже за шиворот липкие и совершенно некрасивые, даже и не очень желтые, бурые листья. Кто-то уже покашливал, а носами булькали все.

Карл уже придерживался рукой за стены домов, не замечая, как размазывает по ладони кривые бумажные объявления, глупые граффити, сделанные дешевыми баллончиками и просто ноздреватые жирные комки, долетающие со стороны дороги. Голубые клеши потемнели, став от воды почти синими, с полей шляпы стекали вниз настоящие струйки. Но он шел, очень упрямо и по-настоящему целенаправленно. А они шли за ним.

Уходили все дальше от станции, давно ставшей им чем-то вроде маяка, сигналившего о возможности уехать дальше, если что-то снова покажется опасным. Хотя, после бледного охотника, и поезда стали казаться… не очень уютными. Но станции и железка за эти полторы недели превратились в необходимое, почти как рука или нога. А они уходили все дальше, совершенно запутавшись в хитросплетении старого городка, спящего, как и сто лет назад, под боком у Мск. Карл шел в одно ему известное место, еле передвигая ноги, но шел.

Когда он остановился, это заметил лишь Алекс. И то, потому как чуть было не въехал с разгона. Карл хрипло каркнул кашлем и попробовал ухмыльнуться. Мари всхлипнула, увидев, как ужасно постарело посеревшее лицо, с вдруг прорезавшимися морщинами вокруг глаз, еле-еле тлеющих внутренним огнем.

– Кадеты, ко мне!

Окружили его быстро, стараясь помочь хотя бы послушанием, так, казалось, давно забытым всеми.

– Что надо делать, если заболел?

Майка ответила первой.

– Идти к врачу.

– Это верно. А если заболел из-за магии?

Ответа не было.

– К врачу-магу? – попробовала Анни.

– И это верно. Но сейчас нам надо в аптеку, потому что показаться врачу-магу, это дергать за усы тигра. Весело, бодряще и тупо. Потому что конец окажется предсказуемо опасным и крайне болезненным. Нам с вами светится нельзя. И раз так, то остается аптека с хозяином-алхимиком.

Алекс кивнул на еле заметную табличку рядом с дверью ближайшей развалюхи.

– Типа такой?

Карл сплюнул, чем-то ужасно похожим на кровь.

– Точно. А почему?

– Может хватит читать лекции? – занервничала Мари. – Тебе же плохо.

– Мне не плохо, Маришка… – Карл ухмыльнулся, заставив вздрогнуть всех. По зубам, мешаясь с тягучей слюной, расползлись алые нитки, так густо, что рот казался куском сырого мяса. – Я умираю, детка.

В этот раз никто ничего не сказал.

– Эй, и никто даже не посочувствует? Обидно… – протянул Карл. – Но я вам за это отомщу. Потому как помирать не собираюсь, зря что ли перся сюда под дождем?

– В этой дыре есть живая вода или молодильные яблоки? – удивленно и грустно поинтересовалась Анни.

– Регенерирующая камера? – Алекс покосился на аптеку с заведомым сомнением.

– А пешком шли, потому что сюда даже автобусы не ходят. И на такси денег нет… – вздохнул Снег и покосился на остальных, осуждающе смотревших в ответ. – Не, а чо?!

– Дыра, – снова сплюнул Алекс, – стремная дыра, чего в ней волшебного? Они даже висюльку вон ту, что звенит, повесили снаружи, блин… Кто так делает?

Висюлька, дернувшись под ветром, звякнула, совершенно не мелодично.

– Трисмегист. – почти прошептала Майка, глядя на нее. – Гермес-Трисмегист, смотрите!

– А ты умница. – сказал Карл, – Да, это алхимическая аптека. И хорошо, что она здесь уже лет двести, как дом этот стоит. Иначе, подозреваю, учитывая ваши преступные склонности, тягу к насилию и способности, без меня вы все просто стали бы бандой отпетых матерых уголовников, промышляющих банки, поезда и редких прохожих в подворотнях. А теперь помогите мне спуститься, там ступеньки. Боюсь ляснуться, позора потом не оберешься.

– Какой, блин, Трисме… чего?! – Алекс повернулся к Майке.

– Печать Трисмегиста. – она показала на центральный круг подвески. – Знак алхимиков.

– А это кто ещ… э, ты чего?!

Злой выплюнул жвачку и даже не закинул новую. Алекс потер след от его ботинка на ноге и покосился на стремительно бледнеющего Карла. И подхватил того под руку.

Лестничка вниз вела не просто так, а так витая и кованая, уходившая на глубину метра в три-четыре. Карлу все же пришлось идти самому, развернуться не получалось. Но он спустился, дойдя до одного из четырех столбов большого подвала, и рухнул, привалившись к одному из них спиной.

– Есть кто? – Мари подошла к длинному темному прилавку из дуба. Может, конечно, что и вообще из березы или ясеня, но смотрелось точно, как дуб. – Эй!

Карл шумно дышал, порой замолкая. По доскам пола, выкрашенных в зеленое с замысловато проглядывающими узорами, из-под их компании стремительно бежала грязь с водой.

– Звонок. – Алекс показал на начищенную медную пимпочку. – Звони, а то…

«А то» закашлялся, захлебываясь и громко лопая что-то внутри самого себя. Мари ударила, еще раз.

– Руки оторву, – пообещали откуда-то из темноты прохода, прятавшегося за широкими и зеленовато-пыльными портьерами, – и запихну туда, откуда на самом деле растут.

– Тут человеку плохо, вообще-то! – крикнула Майка. – А вы…

– Когда человеку плохо, хе-хе, ему скорую вызывают, а не ко мне тащат. Потерпит. Наследите, зубными щетками отмывать будете.

Снег начал хмуриться, и, в окружении глухих стен, неожиданно ощутимо похолодало.

– Угомонись, – проскрипел Карл, – все нормально. Потерплю.

Они стояли кучкой посредине, оглядываясь и даже принюхиваясь. Слова Карла как-то успокоили, хотя лучше он не выглядел. Но делать все равно было нечего, и любопытство взяло верх. Первым не удержался Алекс, осторожно поставивший доску и, задрав голову, присвистнувший.

– Фига се крокодил!

– Крокодил, молодой человек, у вас в штанах. А это виверна. И…

– Щеткой заставите?

– В жабу превращу.

Кожисто-желтоватая дрянь, крутившаяся на цепи под потолком, смахивала больше на перекормленную ящерицу-варана, и даже крылья-недомерки и всего лишь две лапы не делали ее похожей на заявленного дракона. Но смотрелось все же круто.

Как и все остальное вокруг. От больших блестящих весов до высоченных банок с пробковыми крышками, а кое-где даже с блестяще-стальными, замкнутыми на небольшие замки и вязью странных букв, покрывающих металл по кругу. От выставленной коллекции разномастных и странных жуков в одном из огромных стеллажей и до скелета в углу, обладавшего страшноватой коллекцией странновато-острых зубов и крайне большим ростом, метра в два с половиной, не меньше. Поверх останков, необыкновенно толстых и длинных во всем, включая фаланги пальцев, хозяин-грубиян накинул густую рыже-сероватую шубу.

Майка ойкнула, когда поняла, что это шкура, скорее всего принадлежавшая бывшему хозяину скелета с несоразмерно огромными ступнями.

А еще здесь разливались, смешиваясь, сотни различных запахов и их оттенков. Травы, щелочи, соли, бальзамы, аквавит, жженое дерево, разогретый металл. Острое, кислое, горькое, резкое, мягкое и еще десять тысяч их тонов, легко носились в воздухе, слушаясь неуловимого сквозняка, идущего со стороны недовольного хозяйского голоса. И еще…

– Тут пахнет аптекой. – Снег принюхался. – Я как-то с мамой был в рецептурной, мы ее еле нашли. И там пахло вот так, только сильнее. Настоящими лекарствами.

– Вы не так безнадежны, как мне показалось. И что тут мне кошка принесла? Или, скорее, котята?

Они все повернулись на голос. И замерли, уставившись на появившегося из-за портьер.

– Е-мае… – протянул Алекс. А Злой, явно согласившись, вдруг надул и лопнул пузырь.

– А батюшки, чего застыли-то, бестолочи?

Видно, пряталась внутри странной аптеки какая-то хитрая штука, помогающая хозяину… не, не так. Помогавшая хозяйке не просто менять голос, делая почти мужским, но и прятать его, так как вышла она не из-за прилавка. А вовсе даже из незаметной дверки в стене сбоку.

Не очень высокая, с Майку, вся какая-то мягкая и округлая, с тонкой талией, такой, что Мари вдруг захотелось снять куртку и намотать вокруг своей. В клетчатом шотландском килте, ботинках на толстой подошве до колен, вышитой рубахе с короткими широкими рукавами и открытыми плечами. По плечам, убегая вниз, сбегали розы и еще какая-то жимолость, кажущиеся очень настоящими.

Пирсинг в носу, фигурное серебристое колечко, уши, каждое проколотое в пяти-шести местах, звенящие подвесками. Ярко подведенные зеленые глаза и ярко-красные губы, сухо и строго поджатые. И волосы, выкрашенные в фуксию.

Зеленые глаза переливались странно живыми оттенками бегущей реки, плотно стоящего сочного камыша, изумрудными точками снующих стрекоз. И по всей странной аптеке, ненавязчиво, но заполоняя ее разом, вдруг поплыл запах кувшинок.

– Ну, детки, что молчим?

– Ему надо помочь! – Майка смотрела на хозяйку с надеждой. – Ему очень плохо.

Ботинки скрипнули досками, когда зеленоглазая оказалась у Карла. Тот хрипло дышал, скаля красную ухмылку.

– Хм, вижу, что плохо. Итак, что желаешь… Карл, если не ошибаюсь?

– Не ошибаешься. Желаю «Кровь Феникса», корчмарь, да побольше, погуще.

Зеленоглазая усмехнулась в ответ, развернулась, неуловимо оказавшись у прилавка-стойки, зашла за нее. Щелкнула чем-то, наполняя аптеку звуком заработавшей стереосистемы. «Бойся тьмы» в исполнении «Железной девы» поплыла вокруг, заставляя нервничать и ждать чего-то плохого.

Мари сглотнула, чувствуя, как тянет вдруг почувствовать локтем любого из ребят, кто окажется рядом. Эта красотка, пахнущая рекой и кувшинками, с ее красными губами и розами, вдруг показалась опаснее бледной твари с рогатиной в поезде.

– А есть чем заплатить за зелье? – поинтересовалась хозяйка, крутя в руках толстостенную бутыль синего стекла с кристально поблескивающей жидкостью внутри.

Карл вцепился рукой в стену, в подскочившего Злого, встал, точно также, сильно и жадно, впившись глазами в ее руки.

– Запиши мне в долг. Я верну, мое слово кремень, ты знаешь.

Зеленоглазая усмехнулась.

– Тебе в долг? Смеешься, наверное. Бесполезная трата эликсира, почти всего, заметь. Ты и несчастье почти синонимы, зачем мне такое?

– Ты не веришь?

Зеленоглазая пожала плечами, розы тряхнули лепестками, брызнув искорками росы, скатившимися за вырез вышитой сорочки, туго натянутой на груди. Алекс и Снег, стоя столбом с ее появления, разом сглотнули.

Изумрудные глаза хитро блеснули, подмигнув оторопевшей Мари. Майка, так и стоявшая у стойки, нехорошо прищурилась, опущенная рука начала шевелить пальцами и… и чуть засветилась золотым.

– А, может, и есть чем… кем заплатить. – протянула зеленоглазая. – Вон того, светленького, мне хватит надолго. Милая…

Она повернула лицо к Майке.

– Мы обе девочки, и совет дам один раз. Не смей делать задуманное, иначе сильно пожалеешь. Это мой дом.

– Снег, Злой, Алек… – Карл закашлялся, побагровел, сплюнув густо-красным на пол. – Ну-ка, вон на улицу и быстро!

– Стойте, мальчики. – проворковала зеленоглазая. – Он болен, в таком состоянии что только не говорят.

– Вон! – Карл шагнул вперед, запнулся и упал на колени, еле успев не удариться лицом, опершись на дрожащие руки. – Вон!

За Майкой, намеренно скрипнув досками, вышла огромная серая псина… волк. Мари охнула. Волк показал клыки.

Изумруды глаз переливались зеленью, притягивая к себе мальчишек, только-только стоявших столбом. Запах реки и кувшинок, сладкий, дурманящий, плыл все гуще. Даже Злой, такой невозмутимый, одеревенело сделал первый шаг. Анни вцепилась в него, оказавшись рядом.

Хозяйка усмехнулась, розы шевельнули лепестками, рдея светящейся красным глубиной. К кувшинкам добавился тонкий аромат лесных цветов.

Карл, кашляя все сильнее, почти полз к ней.

Волк, взрыкивая, поворачивал башку то к нему, то к Майке.

«Бойся тьмы» текла уже на повторе, заставляя адреналин кипеть еще сильнее.

– Эликсир может быть ваш, мальчики, все честно. А мне вот нужен… – хозяйка чуть подалась вперед, локтями упершись в стойку. – Мне нужен один из вас. Неужели никому не захочется остаться у меня?!

Мари, почему-то дрожа, шагнула вслед Алексу, и замерла. Улыбка хозяйки стала шире, мягкая и зовущая… и поблескивающая странно острыми и длинными клыками.

– Я тебя… – Карл начал вставать. Волк, глухо зарокотав, напряг лапы.

– Ай-ай, какая полная драматизма сцена. – донеслось с лестницы. – Неужели я настолько вовремя?

Волк зарычал сильнее. И чуть отступил.

Первым по лестнице спустился огромный дог, встал, расставив лапы и недобро глядя на волка. Следом, постукивая каблучками, вниз спустилась…

Мари даже не и не знала, как ее описать. Так сейчас можно одеваться только в кино, но спустившаяся на самом деле оказалась закутанной в шелк, посверкивающий брызгами камней и переливающийся очень красивыми нитяными узорами. По рукавами, воротнику и подолу безумно красивого легкого пальто, вынырнувшего откуда-то из начала двадцатого века, в тон узорам переливались меха. И, само собой, наряд довершала изящная и немного кокетливая шляпка с острыми полосатыми перьями. Да еще с вуалью, полностью закрывающей лицо гостьи.

На высокого сильного подростка, с копной медно-золотистых волос, торчащих во все стороны и в армейской куртке, никто почти и не смотрел.

– Так! – тонко-острый зонт, совершенно сухой, стукнул по доскам. – Очень вовремя. Здравствуй, дорогой Карл. Здравствуйте, милые дети. Здравствуй, Огнея. Убери своего блохастого, пожалуйста, он мне не нравится.

Мари смотрела на нее немного потрясенно. Сила и уверенность, расходившиеся от вошедшей, чувствовали все. И даже запах кувшинок стал слабее, спрятавшись где-то глубоко в темных задних комнатах аптеки.

– Как меня зовут, дети, вам пока знать необязательно. А вот этот ваш будущий товарищ почему-то упрямо желает называться Лохматым. Думаю, вы познакомитесь с ним чуть позже. Карл, ты меня удивляешь, сильно, и даже очень. И заставляешь переживать за мое решение о поручительстве за тебя. Как можно допустить такое, что ты почти погиб из-за… А из-за чего, кстати?

Карл, уже просто лежа на полу, кашлянул, булькнул, попробовал рассмеяться.

– Ох, прости-прости. – гостья двинулась к стойке.

Волк, испуганно заскулив, задом спрятался в выпустившую его тень.

– Феникс, пожалуйста.

Зеленоглазая Огнея, потерявшая все свое опасное очарование, смотрела на протянутую руку, облитую тонкой перчаткой с вышивкой.

– Пожалуйста.

Бутыль оказалась у гостьи сразу же, стоило только мягко-бархатному голосу зазвенеть спрятанной сталью угрозы.

– Карл, Карл… – шелк прошелестел, остановившись у бледного и почти теряющего сознание бородача. – Что же ты так…

Пробка, из нержавейки, покрытая ломаными знаками, скрипнула, выпуская наружу остро пахнущий запах.

– Пей.

Прежде, чем глотнуть, Карл сжал тонкое запястье, закрытое перчаткой.

– Спасибо.

Глава шестая: тепло, сделки и взрослый мир

– Спасибо. – Карл отхлебнул из своей кружки. – Ты спасла меня.

– Тяжело приходится? – донеслось из-под вуали.

– Очень. Как щенок слаб, ничего не могу. Почти… На охотника потратил все, что имел. Но он бы добрался до них.

Карл кивнул на ребят, сидевших в номере. Номер им достался огромный, в два этажа, было где уединиться, но… Но все находились в большой комнате. Не расходились, до сих пор подавленные и боящиеся оказаться друг без друга.

– Испугались дети. Как самые настоящие дети, взяли и испугались всего вместе. – вуаль дрогнула вслед движению спрятанного острого подбородка. – Выйдет толк?

Карл кивнул, снова приложившись к кружке. Пил уже вторую, самолично смешивая в ней совершенно неподходящие ингредиенты, превращая обычный глинтвейн во что-то с странное. Половину желтой и густой массы составляло содержимое пузырьков, прихваченных в аптеке. После двух открытых в номере долго пахло болотом и чем-то остро-ядовитым, а глинтвейн вдруг позеленел… ненадолго. Но маг хлебал свое пойло с видимым удовольствием, на глазах превращаясь в себя самого, а не в полутруп, недавно валявшийся на полу.

– Что ты отдала этой… – Карл нахмурился, но не продолжил. – Этой?

Шелк, переливаясь в такт движениям, следовал чуть дрогнувшим плечам.

– Инклюзы.

Мари, сидевшая ближе всех, недоуменно вытаращилась на нее, даже не скрывая, что подслушивает.

– Инклюзы, Маришка, – протянул Карл, – это такие драгоценные камни, у которых внутри есть пузырек воздуха. Алхимики использует их при производстве… мм-м… пока не поймешь.

– Что-то слишком много мне рано, – буркнула Мари, – не кажется?

– Да, толк точно будет, – вуаль задрожала вслед смеху, рассыпавшемуся невесомым звонким горошком, – как смотрит, как злится!

– Все ты узнаешь, Марианна. – Карл потянулся за очередной свиной сосиской, заказанной в ресторане. – Терпение, все будет. Все бы вам, молодежи, по одному принципу.

– Какому? – заинтересовались даже пестро-полосатые перья шляпки, задорно качнувшиеся вслед голове, повернувшейся королевски-плавным движением.

– Все и сразу, как фе еффе, – проворчал Карл, жуя и отмахнувшись от них.

– Ты так поправишься, – возмутилась вуаль, – ешь и ешь уже два часа.

– Не два, а всего час и сорок две минуты с двадцатью… двадцатью двумя секундами, – Карл посмотрел на свой чудо-хронометр, – это во-первых. А во-вторых, как ты помнишь, я чуть не дал дуба посреди задрипанного городишки. Так что снова тебя благодарю.

Теперь уже от него отмахнулись перчаткой.

– Кто была хозяйка? – поинтересовался Алекс. – И за чем она хотела оставить кого-то из нас?

Ребята, за исключением листавшего какой-то комикс новичка, подсели ближе. Уставились на жующего Карла, решившего добавить к сосиске бекона и омлет. Бородатый маг, нахмурив брови, ткнул вилкой на снова рассмеявшуюся вуаль с шелком.

Типа, детки, все вопросы вон туда, а я тут очень сильно занят. Дог, спящий у ног хозяйки, даже настороженно поднял ухо и приоткрыл набрякший кровью глаз.

– А вы…

Майка, осторожно косясь на солидные клыки, видневшиеся через серые собачьи брыла, подвинулась ближе. Села, как отличница на уроке, сложим руки на коленях и глядя на странную особу, оплатившую и этот номер и жизнь Карла.

Сейчас, в покое и тепле огромного номера единственной гостиницы города, куда их закинуло, и после случившегося, они хотя бы могли ее рассмотреть получше. Представляться гостья так и не спешила, а лохматый новичок Лохматый, молчавший не хуже Злого, ничем и ни с кем не делился. Да и ладно, читалось в глазах Мари, Анни и Майки. Клевая, откровенно кричали глаза мальчишек. Так оно и было.

Пламенеюще-алое пальто прятало под собой темно-бордовый шелк с переливами редких рубинов на высоком горле-стойке платья. Перчатки гостья не снимала, да они, тончайшей, в облипочку, красной кожи, казались влитыми. Острые сапожки, украшенные резными листьями и лисьими мордочками, поблескивали металлом носков. Видневшиеся из-под шляпки волосы отсвечивали бликами ламп по чистому пшеничному золоту, волосок к волоску. И, вполне понятно, серьги, крохотные перевернутые звездочки, играли светом ярко-красных гранатов, ограненных в сдвоенные пирамидки.

Живое пламя полыхало в глубоком кресле, осязаемо заставляя не приближаться к своей хозяйке. Да-а-а, понятно, почему ее испугалась та зеленоглазая… Хотя с ней и честно расплатились.

– Как интересно. – донеслось из-под вуали. – Я тебя даже понимаю, Карл.

Карл отмахнулся куском булки с маслом. За его желудок и остальное начала переживать даже Анни, изредка озабоченно поглядывая на мелькающие вилку с ножом.

– Когда-то Огнея была берегиней. Ох уж мне эти ваши названия с именами… Как можно говорить на таком языке, да, Карл?

Вместо Карла ответила изумленно изогнувшаяся бровь: мол, что, нормальный язык!

– Все заканчивается, и все меняется. – вуаль дрогнула… огорченно, как-то так. – Старое время и Старый народ не любят всех людей, маг ты или просто человек. И пытаются жить как могут. Берегиня в ней умерла, взамен появилось что-то странное, по людским меркам даже злое. Останься кто из вас у нее, а такое случилось бы, не появись, то… Лучшим исходом оказался бы ил реки, принявший то, что останется. Худшим – стать ее бессловесным и тупым рабом, ожившим из-за той самой алхимии.

– Она некромант?! – Анни широко-широко распахнула свои глаза-васильки.

– Что за представления о простой полу-демонической Сущности, – возмутился Карл, – некроманты, это некроманты. А она, перестав быть собой, выживает из-за алхимии…

– И крови, – дополнила вуаль, – будем с ними честными. Некромантия, детки, слишком сложна для ее простой природы. А вот алхимия помогла многим из Старого народа дожить и жить вполне себе хорошо. Для них, конечно.

– Ладно. – Карл отодвинул тарелки и приборы, откинулся на стул. – Не проехали, как вы любите говорить, кадеты, а просто отодвинули на задний план. Теперь вы понимаете, в каком мире предстоит жить. Все понимают?

Кивнули все. Кроме Лохматого, шелестевшего страницами комикса.

– Так, непоряд-о-о-о-к… – протянул Карл. – Молодой человек, мы вам не мешаем читать высокоинтеллектуальные картинки с вставками простых предложений и бессюжетной галиматьей?

Лохматый только пожал плечами.

– Он немного… дикий. – сообщила вуаль. – Ничего страшного, пройдет со временем. Я нашла его где и планировала. И даже не пришлось уговаривать, почти…

– А был выбор? – хрипло, чуть ломаясь, поинтересовался басок со стороны кресла.

– Конечно.

– Ну, ладно, а то я уж было подумал…

– Думать у тебя, малыш, получается немного хуже, чем действовать. – проворковала вуаль. – И помни, юноша, что спасла тебя от тех уродов, что решили заняться такой варварской штукой, как охота на...

– Спасла?!

Лохматый дернулся, обернулся, нервно дергая верхней губой.

– Я сам бы справился! Мне осталось всего ничего и…

– Помолчи. – В мягком бархате ее голоса скрывался гибкий острый металл, заставлявший слушаться приказов. – Поешь, лучше, ты голодный.

– Сам разберусь…

– Сядь и поешь!

Красный шелк дрогнул, покрывшись рябью от вдруг дернувшихся узоров. В воздух, еле заметные, поднялись закручивающиеся алые спирали, собираясь возле ее ладоней.

Мари опасливо покосилась на мелькнувший в круговерти выпуклый злобный глаз, тут же нырнувший во все более сгущающийся туманный клубок, лучащийся силой неимоверной мощи.

Лохматый снова, почти как собака, дернул носом и губой, едва не оскалившись. Но послушался, протопав к дальнему концу стола и подтянув большое блюдо с ростбифом и чем-то еще, густо пахнущим копченостями.

– Так-то лучше, – снова ласково промурлыкала вуаль. – Умница мальчик.

– Я не маль…

– Молодец, юноша, – под вуалью явно пряталась насмешка. – Приятного аппетита.

Мари улыбнулась, глядя на недовольно ворчавшего Лохматого, и в самом деле похожего на пса даже больше дога-охранника, снова вернувшегося к как-бы сну. Разве что на пса совершенно не такого красиво-аристократичного, как застывшая серая статуя у ног хозяйки. Скорее, смахивающего на кудлатую большую горную овчарку. Ну, или что-то вроде того.

– Смотри, Карл, а они уже улыбаются. Даром, что могли и погибнуть и тебя потерять и все это за один день. Ты не зря их выбрал.

– Так, вообще-то, и не я их выб…

– Ты, Карл, именно ты. Я лишь подсказала где искать. Что?!

Они снова замолчали, глядя на двоих взрослых. Вот так вот, значит, вот кто помог Карлу, свалившемуся потом как снег на их головы.

– Детки, вы бы отдохнули. – посоветовала вуаль. – Не тратьте время зря. Я просто подарила вам немного покоя и тепла, успейте ими насладиться, впереди будет плохо.

– Почему опять плохо? – буркнул Алекс. – Ладно, Карл, ну… сам сказал, что пока не может, быть как… мм-м… маг. Но вы же, ну… можете?

Да-да-да, хотелось попросить Мари. И то же самое виднелось в лицах остальных. Кроме, разве что, Злого. Тот, обутый в новые кроссовки, спокойно перекатывал жвачку во рту. Как обычно, в общем.

– Ага! Заныли! – хмыкнул Карл. – Слабаки.

Майка обиделась, глядя на него зло и обиженно. Вот зачем так, подумалось Мари, ведь Майка его защищала, там, в аптеке, хотела даже блеснуть, как сама называла способность. А Карл вот так смеется над ними, а ведь… ну… страшно. Просто немного страшно.

– Я не могу помогать вам много, – вздохнула вуаль, – так, чуть-чуть.

– Твое чуть-чуть даже заставило меня купить бумажник, – Карл усмехнулся.

– Все это только потому, дорогой мой друг, что ты ретроград. Ретроград, Алекс, это…

– Я знаю, – Алекс шмыгнул носом, – такой, старик по мироощущению. Музыка, так только на пластинках, носить джинсы, то только из семидесятых, платить, так только не карточкой. Вот и бумажник такой, что в карман не лезет.

Карл сверлил его взглядом, молча и заметно краснея. Алекс, схватив со стола газировку, поспешно свинтил куда подальше.

– До столицы доберетесь на Ночном экспрессе. – Вуаль кивнула вслед мыслям хозяйки. – Там вас если и найдут, сделать ничего не смогут. Ну, а потом на север. Думаю, тут ты справишься даже лучше меня, ты знаешь, моя земля…