Текст книги "На крыльях Родины"
Автор книги: Дмитрий Зильманович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Герой Советского Союза
Топольский Виталий Тимофеевич
Родился в 1918 г. в городе Виннице в семье служащего. Русский. Член КПСС. После окончания учебы в 7-летней школе работал на заводе.
В 1937 г. по комсомольской путевке поступил в Одесское военное училище, которое успешно окончил в 1939 году и был назначен в 69-й истребительный авиационный полк на должность летчика. Был помощником военкома эскадрильи по комсомолу, а затем адъютантом эскадрильи.
В небе Одессы совершил 123 боевых вылета В воздушных боях сбил 8 самолетов противника, из них 4-в группе с товарищами.
Погиб в воздушном бою 28 августа 1941 года.
5 ноября 1941 года постановлением военного совета Южного фронта награжден орденом Красного Знамени (посмертно).
В числе двенадцати летчиков 69-го ИАП, особо отличившихся в героической обороне города Одессы, В. Т. Топольский удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно)
В небе Одессы
Еще будучи курсантом, Виталий Топольский нередко использовал свободное от занятий время для того, чтобы побродить по улицам приморского города, полюбоваться морем. Ему казалось, что море всегда похоже на небо:
такое же синее и безбрежное и так же неудержимо влекущее к себе. Там, где был горизонт, море почти незаметно переходило в небо, и эта чарующая голубая тайна продолжалась над головой. Впрочем, не совсем тайна, ведь это одесское небо уже покоряли первые русские пилоты М. Н. Ефимов и С. И. Уточкин; здесь же летали и нынешние советские летчики – старшие товарищи и сверстники Виталия.
Получив после окончания школы назначение в 69-й полк, Топольский был откровенно рад. Во-первых, не надо было никуда уезжать из полюбившегося ему города: полк в 70 время базировался здесь же, в Одессе. Во-вторых, он уже слышал много лестного об этой авиачасти. И в-третьих, Топольский попал в эскадрилью, где был И. Капустин, боевой летчик, недавно возвратившийся из сражающейся Испании. У такого комэска многому можно было научиться, и Топольский с головой ушел в учебно-боевую работу.
Младший лейтенант Топольский души не чаял в своих однополчанах, которых он еще вчера считал «богами». Войдя в их полковую семью, он старался как можно быстрее стать в ряд с теми, кто уже получил право называться летчиками-истребителями.
Хорошо встретили молодого летчика в полку.
«Часто вспоминаю я прекрасного (красивого и внешне и по внутренним качествам) юношу – молодого летчика Топольского, – пишет автору бывший заместитель начальника штаба полка полковник в отставке А. К. Геймбергер. – Он пришел к нам вскоре после перелета полка и Одессу; молодой, подтянутый, безукоризненно дисциплинированный, тактичный, даже какой-то ласковый, нежный сын полка. И таким остался в нашей памяти».
Ежедневные полеты на УТИ-4 чередовались с «подлетами» на УТ-1. На таком учебно-тренировочном истребителе Яковлева тренировали молодых летчиков в пилотаже. Машина была хотя и простой в пилотировании, но требовала к себе весьма строгого отношения. И тренировка на УТ-1 дала Топольскому, как и другим летчикам, очень много таких навыков, которые при переходе к пилотированию боевого самолета И-16 стали основой основ.
И. Капустин требовал отработки техники пилотирования у летчиков до автоматизма.
– Нужно так научиться крутить машиной, – говорил он, – чтобы ты всегда мог зайти врагу в хвост, а не он тебе, чтобы ты захватывал самолет противника в прицел раньше, чем он захватит тебя, чгобы ты первым смог открыть огонь и сбить самолет противника, а не он тебя.
В этой учебе Виталий Топольский, как характеризовал его Капустин, был «преуспевающим», став к маю сорок первого года не только отличником боевой подготовки, но и одним из лучших снайперов в полку. «…Топольский ведет воздушный бой смело и уверенно, – писала характеристику командир эскадрильи. – Часто выходит победителем и схватках».
Своими успехами в боевой учебе Тонольский заслужил признание и авторитет среди товарищей в эскадрилье, добрую оценку командира подразделения. Капустин выдвинул его на должность адъютанта начальника штаба эскадрильи. А комсомольцы избрали его членом бюро своей организации.
Правда, назначением на должность адъютанта Топольский не очень-тo был доволен поначалу. В его представлении это была канцелярская, отнюдь не военная работа. Он даже обратился к начальнику штаба полка с вопросом, почему именно к нему проявили такую «немилость». Заверения начальника, что он, Топольскии, ни в коем случае не оставит летную службу, Виталий воспринял с недоверием. Но приказ есть приказ. И Топольский стал адъютантом, притом исполнительным и требовательным одновременно. Некоторое время спустя он понял, что адъютантская работа обогащает его службу и даже способствует авторитету в эскадрилье.
В должности адъютанта лейтенант Топольский встретил первый день войны и с этой должностью фактически тогда же и распрощался, целиком посвятив себя боевой летной работе, передав адъютантские дела механику своей же эскадрильи сержанту П. Я. Романюку.
Как кандидат в члены Коммунистической партии Топольский главной своей обязанностью считал быть примером в бою, не считать, сколько фашистских самолетов встретил, а считать, сколько сбил. К этому он и призывал товарищей на одном из митингов полка, где и сам дал такое обещание. Слово свое он сдержал. По нескольку раз в день вылетал на штурмовку войск противника, схватывался в воздухе с вражескими истребителями, атаковал бомбардировщики.
Хотя Топольскому часто приходилось вступать схватки с противником, однако впервые сбить вражеский самолет ему удалось лишь через три недели после начала войны. 13 июля состоялся его шестнадцатый боевой вылет на разведку в составе небольшой группы. В районе Тирасполя советские самолеты заметили «мессершмитты», которые шли в направлении нашего аэродрома. В один из моментов боя Топольский увидел, как вражеский истребитель пытается зайти в хвост самолету Капустина. Свято соблюдая непреложное правило взаимовыручки в бою, Топольский незамедлительно бросился наперерез врагу. Он опередил фашистского летчика на считанные секунды и ударил по нему как раз в момент, когда тот собирался открыть огонь по машине комэска. Удар был точным, «мсссершмитт» свалился на крыло, и затем стал беспорядочно снижаться.
Радость победы в этом бою была омрачена собственными потерями: не вернулся на аэродром младший лейтенант Александр Федотов, который также сумел сбить один «мессершмитт».
Спустя ровно десять дней после этого произошел бой, о котором потом долго говорили в полку. В нем Топольский мобилизовал свое умение, свои качества пилота и воина, продемонстрировал незаурядную нолю к победе над врагом.
23 июля Топольский патрулировал в районе одесского порта. Небо было ясным, и вскоре он заметил группу вражеских самолетов Ю-88. С высоты тысячи метров ему хорошо были видны бомбардировщики и, несмотря на численное превосходство противника (четыре самолета), Топольский решил немедленно атаковать его. В этот момент от немецкой группы отделился один самолет, вероятно, это был ведущий, и устремился к цели, намереваясь разбомбить ее. Топольский ринулся на него сверху и с близкого расстояния ударил из пулеметов. Бомбардировщик резко пошел на снижение и через несколько секунд исчез в морской пучине.
Оставшиеся «юнкерсы» стали поспешно уходить в сторону Воронцовского маяка, рассчитывая, видимо, там сбросить смертоносный груз. Топольский разгадал замысел врага, бросил свою машину вперед и вскоре настиг группу. Фашисты, защищаясь, открыли по нему огонь. Одна из пуль повредила двигатель, другая перебила тягу управления И-16. Но это не остановило Топольского. Он зашел одному из «юнкерсов» снизу, под заднюю огневую точку, и с первой же очереди зажег его. Экипаж «юнкерса» выбросился с парашютами и был взят в плен. На допросе один из членов экипажа с железным крестом на груди нехотя признался:
– Мне довелось участвовать в войне против Испании, бомбить Париж, Афины, Белград, но среди своих противников подобного аса я никогда не встречал.
Когда же ему сказали, что его противником был совсем молодой парень, которому едва перевалило за двадцать, гитлеровец изменился в лицо и только развел руками, не в силах выразить словами свое удивление…
Чаще все– таки Топольскому приходилось участвовать в групповых воздушных боях. «Ударили!» -любимое его слово-приказ. Слово было сигналом к действию, и летчики группы Топольского реагировали на него без промедления, понимая, что в такие моменты важны каждая секунда и доля секунды. Топольский никогда не стремился каждый успех группового боя записать на свои счет. Он был одним из стойких сторонников шестаковского счета -»на всех», полагая, что в любой победе в групповой схватке есть доля участия каждого из группы.
С выполнением сотого боевого вылета Топольский был представлен к награждению орденом Красного Знамени. В представлении, написанном командованием ВВС Приморской армии, указывалось, что Топольский «при выполнении боевой работы показал образцы отваги, мужества и летного мастерства». Постановлением военного совета Южного фронта от 5 ноября 1941 года Топольский был удостоен этой награды. Однако ему не довелось дожить до этого радостного дня 28 августа он погиб в воздушном бою.
Август был одним из самых напряженных месяцев обороны Одессы. Виталию Топольскому приходилось вылетать по пять-шесть раз в день, не считаясь с усталостью, которая подчас едва не валила с ног.
В ту ночь – на 24-й день героической обороны Одессы – противник, усилив натиск, возобновил наступление на позиции 287-го полка 25-й Чапаевской дивизии. В течение двух часов наши воины отражали вражеские атаки. Введя в бой свежую 8-ю пехотную дивизию, гитлеровцы силами пяти полков снова обрушились на дивизии чапаевцев, развили наступление в направлении от Фрейденталя к селу Дальних. Проявляя большое мужество, умение и героизм, воины нашей дивизии не только сдерживали натиск противника, но и контратаковали его наступающие полки в районе высот 80,0 и 63,3 восточнее Фрейденталя.
Большую поддержку одному из полков чапаевцев в этот день оказали своими штурмовками вражеских войск летчики 69-го авиаполка. Утром девять И-16 атаковали живую силу противника в районе Фрейденталя. Затем восемь И-16, три И-15 и три Ил-2 нанесли удар по скоплению пехоты и артиллерии врага в районе хуторов Небеляевка, Калинин, Березень. В этих полетах участвовал и лейтенант Топольский.
После полудня он вновь, в составе девяти И-16, трех И-15, двух МиГ-1 и одного Ил-2, штурмовал скопление вражеской пехоты и конницы в районе Выгоды, где наши пятнадцать самолетов были встречены десятью ПЗЛ-24, шестью Хе-126 и четырьмя Ме-109. А уже к вечеру, когда встал вопрос о необходимости еще одного вылета на штурмовку противника в самом опасном и напряженном районе – под Фрейденталем, Виталий вновь отправился на задание, пятый раз в этот день. Группа и составе одиннадцати И-16, трех И-15, одного Ил-2 вылетела в намеченный район под командованием Л. Л. Шестакова. Противник наседал на защитников высоты 80,0. Атаковав с ходу вражеские позиции, Шестаков подал сигнал зайти на повторную атаку пехоты в лощинах и на подходе к господствовавшей высотке. Одно за другим устремились звенья вперед. Огонь вражеских зениток был весьма интенсивным, но ведущие вскоре заставили их замолчать, и группа снова атаковала позиции фашистов.
При выходе из атаки наши летчики заметили на подходе десять вражеских самолетов. Не давая им сорвать выполнение задачи, старший политрук Дубковский, младший лейтенант Петько и лейтенант Топольский бросились навстречу врагу и вступили с ним в бой. Разбив строй фашистских машин, летчики стали теснить их из района цели, чтобы позволить остальным нашим экипажам выполнить очередную штурмовку гитлеровских войск.
Топольскому пришлось одному вести бой с пятью «мессершмиттами». Он сбил один вражеский самолет. Но, не успев уклониться, попал под обстрел двух других «мессеров». Его машина загорелась и врезалась в землю неподалеку от хутора Красный Переселенец…
Имя Виталия Топольского начертано на мемориальной доске героических защитников города-героя в сквере у Одесского академического оперного театра, на табличках названия одной из улиц Одессы и на мраморной плите, под которой покоится прах героя под сенью серебристых тополей Аллеи Славы в городе-герое Одессе.
На родине героя, на территории Винницкого завода тракторных агрегатов, где он работал до призыва, установлена мемориальная доска с именем героя; его именем названа улица и одна из пионерских дружин в школе, в которой учился Виталий Топольский.
Родина помнит, Родина чтит своего верного сына.
Герой Советского Союза
Куница Семен Андреевич
Родился 16 марта 1914 г. в с. Великий Хутор Драбовского района (с 1954 г. Черкасская область) в крестьянской семье. Был конюхом и сельским пастухом. До войн»! окончил Золотоношенский педагогический техникум. Стал педагогом, возглавлял отдел по работе с пионерами, работал секретарем Золотоношенского райкома ЛКСМУ. В 1935 г. был призван в Красную Армию. Украинец. Член КПСС. Окончил школу военных летчиков имени А. Ф. Мясникова в Каче, близ Севастополя.
6 ноября 1937 г., в канун празднования двадцатилетия Великой Октябрьской революции, С. А. Куница в торжественной обстановке был посвящен в летчики.
В 1939 году на него, Семена Куницу, молодого коммуниста и отличного летчика, пал выбор при отборе лучших летчиков-инструкторов на политическую работу в ВВС РККА.
В феврале 1941 г. старший политрук С. А. Куница был назначен комиссаром эскадрильи 69-го истребительного авиационного полка, базировавшегося в Одессе.
В этой должности 22 июня 1941 г. вступил в Великую Отечественную войну.
За 68 дней Великой Отечественной войны, участвуя в героической обороне Одессы, С. А. Куница произвел 107 боевых вылетов, в том числе до 40 на штурмовку позиций гитлеровцев, участвовал в двенадцати воздушных боях, сбил 6 вражеских самолетов.
Погиб в воздушном бою 29 августа 1941 года.
5 ноября 1941 г. постановлением военного совета Южного фронта награжден орденом Красного Знамени (посмертно).
В числе двенадцати летчиков 69-го ИАП, особо отличившихся в героической обороне города Одессы, С. А. Куница удостоен звания Героя Советского Союза Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 г. (посмертно).
Подлинно народный герой
Перед строем эскадрильи стоял молодой, привлекательной внешности старший политрук, которого комэк только что представил в качестве нового комиссара подразделения.
– Куница, – назвался он, произнеся слово с характерным украинским выговором. – Семен Куница… Теперь будем летать вместе.
Все в нем понравилось летчикам: улыбка, мягкий голос, светлый, слегка пьющийся чуб, располагающая к себе манера говорить с собеседником. И видно было, что он человек дела, потому как знакомство с летчиками начал, как и обещал при первой встрече, с полетов с ними в тот же февральский день 1941 года, когда он прибыл в полк после шестимесячной учебы на курсах политработников.
По возрасту эскадрилья была очень «молодой», и комиссар большое внимание уделял деятельности комсомольской организации. Он знал толк в этом; когда-то работал и Золоюношенском райкоме комсомола. С комсомольцами подразделения комиссар новел разговор прямой и откровенный: эскадрилья истребителей должна овладеть высотами летной подготовки, причем должна уметь действовать не только в дневных условиях, но и ночью; и кому, как не комсомольцам, быть опорой и помощниками командиру и партийной организации.
Как– то незаметно Семен Куница стал авторитетной фигурой не только в эскадрилье, но и в полку. Он умел быть всегда в центре событий, среди людей, видеть и чувствовать настроение каждого из них, вникать в нужды и заботы авиаторов, умел paботать так, что они верили ему и понимали необходимость этой его работы.
Он успевал быть на подъеме личного состава эскадрильи в казарме, раньше других летчиков оказывался на стоянке самолетов, чтобы поговорить с техниками и механиками, проверить, все ли готово для выпуска боевого листка и как будут освещаться итоги соревнования между экипажами и звеньями в эскадрилье. А когда подходили летчики, комиссар справлялся, кто как себя чувствует, каково настроение, все ли осведомлены относительно задачи на данный день полетов. Вопросы быта авиаторов также были в сфере внимания комиссара.
Полеты комиссара с летчиками эскадрильи на УТИ-4 занимали большую половину рабочего дня. Как инструктор, Куница был очень внимательным и требовательным в полетах. А когда наставал его черед лететь в зону, по маршруту или па стрельбу, он все элементы полета выполнял только на «отлично». «Повезло четвертой эскадрилье с комиссаром», – отмечало командование полка. Эту опенку разделяли и те, кто изо дня в день летал и жил одной жизнью с Семеном Куницей.
Любили в эскадрилье слушать комиссара, когда он выступал с информациями на тему: «Чем и как живет наша советская Родина». Как правило, они заканчивались обзором состояния дел в эскадрилье, «в нашем доме», как говорил комиссар.
Начало войны совпало в эскадрилье со вступлением на должность командира Агея Александровича Елохина, бывшего до того заместителем командира и успевшего уже близко познакомиться с комиссаром. Первые заботы и тревоги начала войны новый командир делил с комиссаром. Судьбы людей, их взаимоотношения предстали в новом свете, и в решении этих неотложных вопросов комиссар принимал горячее участие.
Многих молодых летчиков война застала на казарменном положении, как того требовал приказ наркома обороны. Семьи одних лейтенантов жили в военном городке, а других – и городе, но и те и другие нуждались во внимании и, прежде всего, в сердечности комиссара И находили и Семене Кунице эти качества.
В канун войны Михаил Шилов встретил и полюбил девушку. Любовь их крепла, испытывалась на прочность в первые военные дни.
Комиссар поддержал молодых, поверил в то, что любовь не помешает, а наоборот, поможет Шилову стать настоящим воздушным бойцом. И Куница не ошибся. Нуждались в поддержке и Алексей Маланов, у которого только что появилось пополнение в семье, и Алексей Череватенко, ожидавший первенца. Нельзя было оставить без внимания и настойчивое желание Ольги Королевой, наотрез отказавшейся оставить своего мужа и просившейся работать на аэродроме в летной столовой, чтобы быть поближе к нему. Новые заботы вызвала война у каждого летчика и специалиста эскадрильи. Но главным в жизни стала тревога за судьбу Родины, не оставлявшая никого ни на один час.
Боевая обстановка усложнялась и от каждого требовала, казалось, невозможного, однако то, как они, в этой обстановке сражались, превосходило границы возможного.
На легко уязвимых истребителях наши летчики шли на штурмовки румыно-немецких колонн, когда захватчики еще только переходили реку Прут, затем подошли к Днестру и форсировали его. Штурмовка занимала большое место в боевой работе полка и при подходе вражеских войск к дальним подступам и их вторжении в пределы города. На каждый из полковых «ишачков» приходились десятки, а то и согни самолетов врага, имевших большую скорое и, и лучшее вооружение.
– От каждого боя, успешно проведенного летчиками нашей эскадрильи и полка в целом, зависит судьба прекрасного города Одессы, – говорил комиссар. И летчики, отправляясь в полные опасности полеты, помнили слова своего командира.
В тяжелых боях полк нес большие потери в летном составе, – одна другой ощутимее, одна другой больнее, – после каждой потери летчиков становилось меньше, а задачи становились сложное, и ободряющее слово комиссара в те дни нужно было всем.
«Красным днем, – писали корреспонденты в летописи полка, – стал день 23 июля1941 года, когда трем летчикам полка – Виталию Топольскому, Семену Кунице и Борису Зотову – впервые в один день удалось сбить четыре самолета противника. Такого победного счета -летчики 69-го истребительного, охранявшего небо Одессы, еще не знали.
Один вражеский самолет сбит и упал в море, другой ушел на максимальной скорости в южном направлении…»
Наблюдавшие за боем с земли видели, как И-16 (это был самолет Куницы) устремился в атаку на ведущий «хейнкель». Шквалом огня встретили смельчака фашистские стрелки. Но Куница, искусно маневрируя, обошел опасную зону и, подойдя совсем близко к вражескому бомбардировщику, выпустил по его моторам длинную очередь из пулеметов и пушки. «Хейнкель» завалился на крыло, на какой-то миг задержался в таком положении, а затем перевернулся и горящим факелом упал в море. Второй бомбардировщик, не вступая в бой, ушел на максимальной скорости в южном направлении.
«Ведущий что надо» – так аттестовали Куницу ведомые. С этим согласились и остальные однополчане, встретившие старшего политрука на земле.
Радовало, что в полковой семье появился летчик, достойный «крылатых комиссаров» (так окрестили военкома полка Николая Андреевича Верховца и комиссаров эскадрилий Николая Пискунова, Феодосия Дубковского и Ивана Маковенко). Когда на аэродром полка привезли сбитый «хейнкель», Куница подробно объяснил, как ему удалось сбить вражеский самолет. При этом он указал наиболее уязвимые места бомбардировщика. Словом, этот бой не только принес большой успех нашим авиаторам, но и стал для них наглядным уроком тактического искусства.
Вскоре Семен Куница стал одним из наиболее результативных летчиков-истребителей в полку. И когда авиаторы эскадрильи получали приказ комиссара: «Готовьтесь, полетите со мной», они знали, что бой будет жарким и, что бы ни случилось, комиссар будет рядом с ними и отдаст все силы ради успеха в схватке.
1 августа 1941 года, как сообщалось в одном из оперативных донесений, с аэродрома Жовтнево вылетели девять самолетов И-16 для прикрытия боевой работы девятки самолетов ДБ-3 в районе Дубоссар, Павловка. Два «мессершмитта» пытались атаковать ДБ-3, но были отогнаны. Позже вражеские истребители атаковали самолет Л. Елохина, который оторвался от своего звена. На выручку товарища бросились старший политрук Семен Куница и младший лейтенант Иван Засалкин и сбили «мессер». Раненный в руку Елохин благополучно совершил посадку на своем аэродроме.
Один бой не был похож на другой, а исход одного боя тем более не походил на результаты другого. В одном из полетов три наших истребителя, ведомые Семеном Куницей, завязали бой с двадцатью «мессершмиттами». Не считаясь с численным превосходством противника, Куница повел свое звено в атаку и с первой же попытки поджег один самолет. Нужно было добить вражескую машину, но два других «мессершмитта» навалились на него так, что пришлось сманеврировать в другом направлении. Отбиваясь от наседавшей на него пары истребителей противника, Куница заметил группу из восьми «юнкерсов», следовавших в сторону наших позиций. «Сбить ведущего!» – мелькнула мысль у старшего политрука. Он ушел от преследования «мессеров» и сманеврировал для атаки на бомбардировщик. Очередь из пушки и пулеметов – и тут же подбитый бомбардировщик начал падать. Бросившись к другому, Куница зашел ему в хвост и нажал на гашетки. Однако выстрелов не последовало. Между тем «юнкерс» продолжал сбрасывать бомбы на наши войска. Комиссар решил таранить уходящий бомбардировщик и уже было развернул И-16, чтобы подойти и ударить винтом по хвостовой части «юнкерса». Но вражеский летчик, по-видимому, разгадал его замысел и, прибавив скорость, ушел в облачность.
Куница прекратил преследование и ввел свой самолет в вираж, чтобы посмотреть на землю и сориентироваться. И тут выскочивший из-за облаков истребитель противника поразил очередью из пулеметов мотор его самолета. И-16 вошел в штопор и стремительно понесся к земле. Когда Куница понял, что машину не вывести из штопора, он, применив метод «срыва», выдернул, еще находясь в кабине, кольцо парашюта, и белый купол вырвал его из кабины обреченного самолета.
Когда Куница коснулся земли, он увидел, что находится между окопами наших войск и противника. Еще не приняв решения, как поступить, комиссар услышал над окопами боевой клич наших моряков «Полундра!». Вступив в рукопашный бой с фашистами, приближавшимися к комиссару, моряки сумели оттеснить их и спасти советского летчика, за воздушной схваткой которого они только что наблюдали.
23 августа на боевое задание вышла восьмерка, ведомая командиром эскадрильи Агеем Елохиным. Справа от звена командира вел свою четверку комиссар Семен Куница. Шли на увеличенных дистанциях, чтобы дальше и больше видеть.
При подходе к цели заметили, как впереди и несколько выше показались 11 истребителей противника. Наши четверки, следуя за комэском и комиссаром, перешли в набор высоты. Зашли со стороны солнца и в результате коротких маневров и стремительной атаки каждый сбил по одному «мессершмитту».
Схватка была скоротечной. Но этим дело не кончилось. Еще шесть «мессеров» спешили к месту боя. Куница успел дать командиру сигнал и повел свою четверку против вражеских истребителей. Он с ходу обрушился на ведущего «мессера», выпустив по нему очереди из пушки и пулеметов. Фашистский самолет камнем понесся вниз.
Умело маневрируя, Куница связал боем два «мессершмитта». В это время его ведомые и подошедшие летчики из звена комэска сумели сбить три вражеских истребителя.
В часы затишья и короткого отдыха Куница занимался организацией досуга эскадрильи. Это с его помощью летчики и техники достали музыкальные инструменты и в эскадрилье появился самодеятельный оркестр.
Заботясь о повышении боевого духа людей. Куница доставал книги о русских полководцах Суворове и Кутузове, организовывал читку материалов о героических подвигах советских летчиков в Испании,на Халхин-Голе и в воине с белофиннами, страстных патриотических статен Алексея Толстого, Михаила Шолохопа, Ильи Эрснбурга, Леонида Соболева, Константина Симонова. Фельетоны, эпиграммы, карикатуры на гитлеровцев комиссар комментировал так остроумно, что его слова надолго запоминались. Особенно оживленно проходили обсуждения информации о подвигах летчиков на фронтах Великой Отечественной войны.
Ничто по ускользало из поля зрения комиссара. Он следил за тем, чтобы каждый летчик или техник, отличившийся и воздухе или на земле, был отмечен командиром. Интересовался, налажена ли у того или другого авиатора связь с ровными, регулярно ли получает письма.
Он был действительно душой эскадрильи, к нему тянулся весь личный состав. Вокруг него сплачивались коммунисты, комсомольцы. Старшему политруку принадлежала инициатива проведения заседаний партбюро по приему в партию непосредственно у самолетов, сразу же после боя, в присутствии тех, кто только что участвовал в полете вместе с вступающим в партию.
В специальном приказе о награждении особо отличившихся летчиков 69-го истребительного полка ВВС Одесского оборонительного района от 27 августа 1941 года отмечалось, что с первых дней войны весь личный состав части показывал образцы героизма и самоотверженности в боях по защите Одессы, чем вписал славную страницу в историю борьбы советской авиации с немец-ко-фашистскими захватчиками.
В числе тех, кто за отличное руководство боевой работой (Шсстаков, Верховец, Рыкачев, Дубковский), личный пример, мужество и отвагу был отмечен благодарностью и награжден ценными подарками, был и комиссар эскадрильи старший политрук Куница.
Его подвиги вскоре получили широкую известность и высокую оценку. В одной из статей «Блокнота агитатора», издававшегося в те дни Одесским обкомом партии, командующий оборонительным районом контр-адмирал Г. В. Жуков писал: «Подлинным народным героем является старший политрук летчик Куница… Шесть «юнкерсов» и «мессершмипов» сбил и бою славный сокол».
107 боевых вылетов сделал Семен Андреевич, в 106 случаях возвращался в родной полк, успешно выполнив боевое задание, а с последнего «крылатый» комиссар не вернулся.
День 29 августа оказался особенно тяжелым для защитников южного сектора обороны города. «Срыву наступления противника в этом секторе, – указывалось в «Хронике обороны Одессы в 1941 г.», – в значительной степени содействовали летчики 69-го авиационного полка, вылетавшие в течение дня на штурмовку группами в несколько самолетов».
…В семь часов вечера группа, состоявшая из 12 И-16, выполняла задачу по штурмовке наступающих войск противника в районе Фрейденталь. Одну из четверок в группе вел Куница, После третьей атаки были встречены пятнадцатью Me-109. Завязался бой четверки Куницы с четверкой «мессершмиттов».
Первый удар комиссар принял на себя, заставив противника свернуть с боевого курса и разомкнуться. Куница погнался за «мессером», настиг и сбил его. Но в тот же миг попал под огонь другой вражеской машины. Самолет комиссара загорелся, но он продолжал тянуть к территории, занятой нашими войсками, и покинул самолет в последний момент…
Когда к месту падения И-16 прибыли старший инженер полка капитан Н. Я. Кобельков и комиссар второй эскадрильи старший политрук И. П. Маковенко, то самолет Куницы еще догорал. Пехотинцы рассказали, что с земли было видно, как белый купол парашюта плавно снижается и ветер относит летчика все ближе и ближе к нашим позициям. Он пролетел уже над последней линией вражеских окопов, когда по нему открыли огонь, и герой упал мертвым в расположении наших войск.
По документам командиры наземных подразделений узнали, что летчик, геройски сражавшийся и погибший у них на глазах, – старший политрук. 13 пулевых ран было обнаружено на теле комиссара…
Ныне имя Героя выбито на мраморной плите у Одесского академического театра оперы и балета. Его именем названа одна из улиц города. Имя его начертано на надгробной мемориальной плите в Аллее Славы. Велико-Хуторской школе Дробывского района Черкасской области присвоено имя С. А. Куницы. Одна из улиц села и пионерская дружина школы названы его именем.
