Текст книги "Курс оверклокинга для операторов машинного доения."

Автор книги: Дмитрий Беразинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Ну, и что ты ей сказал? В каком виде теперь она тебя ждать будет?

– А что такого? – не понял Артем.

– Возбуждение он только найдет, ой, не могу! – засмеялся и Паша.

– Придурки! – констатировал парень, копаясь в скользких и грязных проводах, – напряжение нужно на генератор подать, чтобы он заработал!

– Я то это понимаю! – кивнул Виктор, – а вот поймет ли она, какое-такое возбуждение ты ищешь в потрохах этого монстра!

Артем замысловато выругался и продолжал копаться в проводах. Вскоре искомый провод был найден и присоединен к возбуждающей обмотке. Один из проводов шел с генератора на тахометр, самый толстый красного цвета – на амперметр, а вот чего ради болтался четвертый огрызок? Поймав Наждачного, Артем задал вопрос насчет схемы комбайна.

– Пошел ты! – чертыхнулся Николай, – была одна, так Пешеходов ее несколько лет отдал в совхоз Урицкого. На пару дней, конечно…

– Ну и ты, иди тоже! – пожелал успехов соседу Артем, – дай бензину, руки помыть. Я сейчас иду в контору, от меня должно хорошо пахнуть.

– Это ты перепутал, – сказал Николай, – это тебе к токсикоманам, на другой конец Березовки.

– Ну, и какие проблемы, молодежь? – нарочито бодрым голосом поинтересовался Артем, заходя в приемную.

Возле компьютера с глазами на мокром месте сидели Анечка и Надя. Судя по всему, им уже мерещились выговоры в личном деле и восстановление оргтехники «за свой счет». Из-за едва прикрытой двери доносилось грозное сопение директора.

– Да я только пару раз мышкой нажала! – оправдывалась Анечка, – Надя в туалет вышла…

– Анка! – протестующе хлюпнула носом Надя.

– Да что тут такого, все мы люди! – отмахнулась Анечка, – у нас в институте был курс по ПЭВМ. Бухучет и все такое. Вот я и решила вспомнить молодость.

– Вспомнила? – спросил Артем, глядя на хорошенькую кассиршу, которая не отпраздновала и четвертьвековой юбилей.

– Ох! – заплакала девушка.

Орлов придирчивым оком глянул на синий экран смерти, явления которого в ХРюше Билл Гейтс вроде бы как не обещал. Но, в то же время, такого явления и не отрицал. Вглядевшись в рядок английского текста, который венчала характерная эпитафия “system halted”, Артем замычал. Услышав этот душераздирающий звук, девушки заплакали громче. Из директорского кабинета донесся звук горна – Птицын продувал заложенный нос.

– Ша, киндеры! – шикнул на девчат парень, – шефа в депрессию не вгоняйте. Надюша, освободи место первого пилота… сейчас мы попробуем спасти этот «Титаник».

Загрузившись в безопасном режиме, он обнаружил, что слетели драйвера видео и контроллеров IDE. Моля Господа (истинный крест), чтобы неведомый хардверщик, устанавливающий ХРюшу, не отрубил «восстановление системы», велел загрузиться с «последними работоспособными параметрами». ХРюша завелась и стала грузиться.

– Где дрова на видюху? – привычно спросил он. Надя остолбенело смотрела на него. Вспомнив, где находится, он хмыкнул:

– Документы от всего этого. Где?

– Сейчас! – Надежда пулей сорвалась с места и полезла в нижний ящик шкафа. Плотная юбка вызывающе обтянула окружности. Артем вздохнул и глянул на Анечку. Та смотрела на него, ожидая реакции.

– Честное слово, я не специально, – покаялся парень, – для работы нужно.

Аня вытерла носовым платком красные глаза и шмыгнула носом. До директора в плане сочности саунда ей было, конечно, далеко. Надя тем временем, сдувая с лица непослушную челку, протянула Артему коробку из-под материнской платы, где лежало все на свете: документация, диски с драйверами, лишние болтики и надорванные пакетики от ЗИП. Ухватив диск, шедший в комплекте к материнской плате, он вставил его в устройство чтения компакт-дисков. На экране возникла характерная заставка с выбором услуг. Вся процедура не заняла и пяти минут. Вскоре компьютер был готов к работе. Анечка, восторженно чмокнув Артема в щеку, умчалась к себе, а отчего-то покрасневшая Надя хмуро сказала:

– Ну, чего уселся? За помощь спасибо, а дальше я сама разберусь.

– Надя, ты чего? – уставился на нее Артем, – шлея под хвост попала?

– Иди отсюда! – повторила Надя, – что-то разговор слишком часто вокруг моего хвоста сосредотачивается!

Внезапно подал голос Птицын.

– Орлов, ты еще здесь?

– Да, Владимир Михайлович!

– Зайди.

Артем отворил дверь и вошел в кабинет. Недавно директор раскошелился на евроремонт, поэтому с непривычки глаза у парня ослепли. На фоне мебели «под орех», освещенный скрытыми в фальшпотолке светильниками, директор восседал за своим массивным столом, точно противоположность «Мыслителю» Огюста Родена.

– Ну что там с нашей «фисгармонией»? – спросил он, – отстроил?

– Так точно! – вытянулся Артем.

– Не ерничай! Сильно там девки напортачили? – поинтересовался шеф, отворачиваясь к сейфу.

– Да они и не виноваты, собственно, – ответил парень, удивленно глядя, как на директорском столе появляется графинчик с темно-янтарной жидкостью и две хрустальные рюмки.

– Дверь прикрой, – кивнул директор на явный непорядок. Артем молча исполнил просьбу.

– Что-то я так и не дождался от тебя приглашения на коньяк, – сварливо заметил Птицын, – решил вот сам пригласить.

Артем неопределенно пожал плечами.

– Так я думал, Владимир Михайлович, что вы шутите, – виновато сказал он.

– По поводу коньяка, Орлов, не шутят, – серьезно произнес директор, разливая жидкость по рюмкам, – ну-с, будем!

Орлов покорно выпил коньяк и зажевал его кусочком шоколада, извлеченным из того же сейфа. Птицын долго цедил свой. Наконец, прикончив его, он сказал:

– Что же мне с тобой делать? Я ведь позвонил в управление, узнал, сколько стоит услуга «специалиста». Да-с! Недешево. Но и ты пойми, я не могу тебе сто баксов в месяц платить за эту фисгармонь! Бабы в бухгалтерии взбунтуются. Это ведь оклад специалиста среднего звена!

– Я, господин директор, специалист высшего класса, – скромно произнес Артем.

– Нахал, – сказал, как выплюнул Птицын, – высшей марки! Вот, держи двадцать баксов, и мы в расчете. А если наши работницы еще чего-нибудь учудят, тогда я им устрою. Проведи среди них ликбез, что ли… Ладно, давай еще по одной – на посошок, видишь, темно уже.

Когда Артем шел к двери, директор внезапно произнес:

– И ты это… цени. Двадцатку то я хотел с утра своей жене отдать.

Парень едва не рыгнул свежевыпитым коньяком.

– А что, ваша супруга без денег не…

– Да! – прервал его Птицын, – но за деньги гораздо лучше.

Глава 7.
Кандидатос в депутатос.

В диспетчерской яблоку было негде упасть. С утра Наждачный лично посетил все закоулки и сладкие места, предупредил: «Хлопцы, много не пейте. Директор на общее собрание собирает». Пришли многие. Кто поглазеть на директора, кто стрельнуть рубля, а кто и уютно покемарить в уголке. Артему досталось ответственное место – как раз напротив докладчика. Птицын, упершись пузом в столешницу, изучал лица своих работников, точно меню в ресторане.

– Крылов, пересядь в угол, на «Курильскую гряду». От тебя разит, как от старого ковбоя. Вовка! Горох!

Усатое лицо тракториста медленно повернулось в сторону директора и озарилось искренним вниманием.

– Я понимаю, что ты трезв, но сядь рядом с Саньком. Лицо у тебя специфическое…

– Да что вам всем моя рожа далась! – заворчал Горох.

– Мне то ничего, я привык, – миролюбиво сказал директор, – а вот гости нервничать будут. Ну, сделай, как я прошу.

Некоторое время в помещении стоял местный вариант тишины – гудение механизаторов. Внезапно в игру включился водитель погрузчика, Иван Черный. Это его голос когда-то слышал Артем за забором, когда тот увещевал Санька за некоммерческий подход к делу.

–Михалыч, так а чего мы собрались? – спросил он, – пиво подвезут?

Директор очень не любил схлестываться с Иваном. Черный был одним из лучших работников, в меру пьющим и разбирающимся практически во всем: от мусульманского терроризма до регулирования топливного насоса. И если бы заезжему политологу удалось бы подловить Ивана на вопросах международной обстановки, то в чисто механических проблемах он разбирался на уровне инженера-конструктора.

– Через полчаса подъедет директор соседнего совхоза, Василий Петрович Чебуреков – открыл карты Птицын, – он баллотируется в депутаты Верховного Собрания. Это – нечто вроде встречи с избирателями. Расскажет вам, кто он такой и кем хочет быть. Доведет свою предвыборную платформу… да что там говорить! Сидите и слушайте, вопросы задавайте. Желательно, по существу.

Снова воцарилась тишина. Рабочие переваривали смысл сказанного. Так, как это случилось утром в понедельник, то времени для переваривания понадобилось довольно много. Тем временем Птицын дал новую вводную.

– Николаевич, – обратился он к главному инженеру, – что-то у нас скудная обстановка. Сходи в контору, и всех женщин сюда. Для облагораживания климата.

Чебуреков приехал спустя час. Его «Лендровер Дискавери» притормозил у окон диспетчерской. Птицын поморщился: к чему этот ненужный шик? Выберут депутатом, так катайся по столице хоть в «Линкольне»! Но, тем не менее, встречать старого приятеля вышел.

– Доброе утро! – поздоровался Василий Петрович, входя в диспетчерскую и морщась от смешанного аромата перегара пополам с духами турецкого производства.

Рабочие ответили нестройным ворчанием. В такое утро хорошо сломать трактор и лежать на пригорочке, подставив живот солнцу. Потягивать пивко под астраханского полосатика и не думать о том, что на свете существует Верховное Собрание, депутаты и прочие мелкие гадости. Бухгалтерия еще не пила утренний кофе, поэтому тоже полным составом сидела с кислыми лицами и особенного восторга по поводу депутатского спича не испытывала. Чебуреков осмотрел напрочь лишенный энтузиазма контингент и укоризненно глянул на Птицына. Тот изобразил пантомиму: «мол, я не виноват, что ты им не нравишься». Мимом он был хреновым, поэтому Василию Петровичу показалось, что коллега его упрекает кое в чем другом. Выразительно хлопнув ладонью по горлу, он начал свою речь.

Начало встречи, а именно ее молчаливая часть рабочим понравилась, и они стали с интересом ждать продолжения. Уперевшись руками в столешницу, Чебуреков вещал о своих взглядах на мировую политику и своем месте в ней. Говорил о трудностях в современном сельском хозяйстве и путях улучшения жизни крестьян и всех занятых в нем. Вспоминал о недостойном положении работников сельскохозяйственной отрасли по сравнению с иными секторами экономики. Бредил о лучших временах, когда у каждого крестьянина будет в услужении по два наемных работника: компьютер и минитрактор.

Но, то ли он неудачно построил свое выступление, то ли у рабочих были сильно больные головы, но слушателям показалось, что выступающий распинается о том, как будет здорово, когда он, наконец, уйдет с земли и будет кататься по асфальту в дорогой машине с депутатской неприкосновенностью. Выражение откровенной скуки стало меняться на открытое недоброжелательство и, чувствуя это, Василий Петрович откровенно завалил финальную часть.

– Какие будут ко мне вопросы? – неуверенно поинтересовался он.

«Да, брат!» – подумал Птицын, – «своим выступлением ты больше вопросов поставил, нежели ответил на них. Хорошо еще, что не в городе – там бы тебя моментально на чистую воду вывели».

– Скажите пожалуйста, Василий Петрович, – неожиданно для всех задал вопрос Артем, – если вас выберут депутатом, вы останетесь директором совхоза?

– Да! – сказал Чебуреков, не чуя подвоха, – а что?

Птицын мысленно застонал, предчувствуя, в какую лужу окунут его приятеля. «Сам виноват!» – решил он, – «куда ты лезешь с такой подготовкой?» Тем временем Артем перешел в наступление. Он встал, представился и сказал:

– Я, конечно, человек на селе новый. Но за время работы в нашем совхозе я ни разу не упомню, чтобы наш директор брал выходной. Скажите пожалуйста, Владимир Михайлович, когда в последний раз были в отпуске.

– С тех пор, как назначили директором, ни разу, – честно признался Птицын. Он глянул на Чебурекова и неуловимо пожал плечами. Мол, расхлебывай.

Орлов продолжал говорить.

– Значит, получается, что за вас ваши обязанности будет исполнять в совхозе кто-то другой. Так?

Чебуреков нехотя кивнул. До его уже тоже дошло.

– В принципе, да. Мой заместитель. Но ему не впервой.

Он оказался в положении шахматиста, который разглядел, что ему вот-вот должны поставить мат. Единственная надежда лишь на то, что оппонент сам не заметит, в каком выгодном положении находится. Но это заранее абсурдная мысль – не похож этот лохматый парень на наивного крестьянина. Уж не репортер ли переодетый – подсадная утка могущественного конкурента из Петровской мэрии?

Артем выждал эффектную паузу и задал второй вопрос, на первый взгляд не связанный с первым.

– Скажите пожалуйста, мы не в курсе… работа депутата много времени отымает?

Чебуреков облегченно рассмеялся. Куда там, это просто любопытный такой из Вовкиных работников, вовсе на репортера он и не похож!

– Ну, не знаю! Месяцев восемь-девять.

– И получается, что почти треть года за вас будет работать заместитель, а вы будете получать две зарплаты: депутатское пособие и оклад директора? – весело спросил Артем, – извините, я не буду голосовать за вас.

Механизаторы откровенно заржали. Даже сидящая в первых рядах бухгалтерия показала красивые зубы.

– Но ведь я буду представлять там ваши интересы! – растерянно выкрикнул Василий Петрович.

– Если бы мне на две эти зарплаты, то пофигу все интересы! – пробасил Черный

– Иван! – покачал головой Птицын.

– А чо, Иван? – встал тот, – спасибо, что повеселили, но Артем прав: я тоже голосовать за вашего приятеля не буду. Пусть нам, скажем, в совхоз пригонит новый картофелеуборочный комбайн (а то из двух старых в этом году вряд ли один собрать удастся), а потом мы все за него проголосуем, верно, мужики?

Чебуреков дал последний залп:

– Выберете меня, и будет вам комбайн! Немецкий!! Обещаю!!!

– Знаем мы ваши обещания! – крикнул Бегунок, – мне восемь лет новую кабину в ЗИЛ обещают!

– Виктор! – покачал головой директор.

– Я уже сорок пять лет Виктор, – выпалил Бегунок, прикрывая свою знаменитую лысину кепкой, – я на своей Светке женился и то быстрее! Она, кстати, уже лучше вас знает, что в мою машину нужно. Как в стену стучишься, ей-богу!

Народ потихоньку стал расходиться. Взволнованный Чебуреков поплелся вслед за Птицыным в его кабинет и попросил валерьянки. Владимир Михайлович достал из сейфа недопитый графин с коньяком и молча посмотрел на приятеля.

– Другого не держу, – развел руками он, – да и врачи рекомендуют.

Пропустив подряд две стопки, и зажевав позаимствованным у Нади бутербродом, Василий Петрович обрел дар речи.

– Ну, спасибо, Володя! – выдохнул он, – вот помог, так помог. Еще один такой совхоз – и на депутатском кресле придется ставить крест.

– А что ты хотел? – удивился Птицын, – за пустые обещания нынче никого не купишь. Знал ведь, что понедельник, хоть бы пива какого мужикам привез…

– Да погоди ты со своим пивом! – отмахнулся Чебуреков, – ты мне скажи, что у тебя за фрукт такой лохматый объявился? Раньше не было, вроде. Может, засланный казачок?

Птицын рассмеялся.

– Артем? Засланный? Да это мой электрик новый. Всего полгода, как работает.

– А раньше где работал? – напрягся Василий Петрович.

– Да расслабься ты! – Птицын вылил в стопку остатки коньяка, – он раньше в столице жил. Программером где-то работал, потом развелся с женой и вернулся сюда. А лихо он тебя!

– Признаться, я был не готов, что среди твоих орлов окажется такая… гм, личность. Как фамилия его?

– Так ты сам сказал – Орлов, – хозяин кабинета подвинул свое кресло к окну и уселся в него, – а что, ты его заказать хочешь?

Чебуреков медленно выцедил третью рюмку и негромко произнес:

– Если всех таких заказывать, то не с кем работать будет. Слушай, Вовка, ведь твой совхоз – самый большой в районе. Неужели ты не можешь мне обеспечить победу хоть на своем участке?

Птицын развернулся к окну и принялся смотреть с высоты второго этажа на панораму машинного двора. Ему, как приятелю, может что-нибудь и обломится от победы Василия, но во всем остальном и Артем, и Ваня Черный, и комик-Бегунок правы: им суетится не с чего.

– До выборов еще почти два месяца, – безразлично произнес он, – если сможешь выбить для совхоза немецкий комбайн, лично возглавлю колонну избирателей.

Сказал. Повернулся к приятелю, с которым побывали не в одной бане и выпили не один ящик водки. Глянул на него испытывающе. Чебурекова же едва не хватил святой Кондратий. Он некоторое время хватал воздух ртом, точно жаба после стакана спирта, а затем замысловато выругался.

– Вовка! – сказал он, – ты, надеюсь, меня с Санта-Клаусом не спутал? У меня в мешке нет картофелеуборочных комбайнов. Даже картофелекопалок нет! Даже завалящейся дрели и то – ёк!

– Но выбить сможешь! – подался вперед Птицын, – с твоими знакомствами, да и не достать импортную железяку!

– А прецедент! – возопил Чебуреков, – ты пойми, если я тебе выбью комбайн, то остальные хозяйства с меня тоже не слезут.

– Ну, им можно пообещать, что остальной пирог будут делить после победы. В конце-концов, именно у меня самое большое хозяйство в районе…

– Согласен! – выдохнул приятель, – я попробую… я выбью для тебя комбайн. Но смотри мне, чтобы по твоему участку у меня как минимум восемьдесят пять процентов было!

– Девяносто будет! – пообещал Птицын, – ну, что, может еще коньячку?

– Это само собой, – кивнул Чебуреков, – и еще: ты мне своего электрика не выделишь на предвыборный период, в команду?

– Чего? – переспросил Владимир Михайлович, – у меня один электрик на весь совхоз, пусть не самый лучший в своем роде, а ты предлагаешь… это грабеж! Да и зачем он тебе, лампочки на твоем светлом пути вкручивать?

– Вовка! – требовательно протянул Василий Петрович, – я ведь пошел к тебе навстречу!

– Ты стратегию с тактикой не путай. Комбайн – в обмен на голоса.

Чебуреков поджал губы.

– А что ты хочешь за своего Орлова? Надеюсь, не карьерный самосвал?

– Кабину для ЗИЛа, – скромно сказал Птицын, – мне ведь тоже нужно держать обещания.

Василий Петрович хмыкнул.

– Ну, хитер! Ладно, кабину я тебе к концу недели привезу, это точно. Ты мне своего Орла оформи… в политическую командировку…

– Харчи и жилье за твой счет! – быстро вставил Владимир Михайлович.

– Ясное дело! Бомжевать не будет. Так ты мне его прямо сейчас и заверни?

Птицын внезапно осознал, что наобещать то он наобещал, а вот согласиться на такую авантюру Артем – большой вопрос. Согласится – внезапно понял он. Если не в приказном порядке, а попросить по человечески. Отказать в просьбе лично ему Орлов не сможет – слишком благороден, помнит доброту. Владимир Михайлович встал и вышел в приемную.

– Надюша, – обратился он к секретарше, – будь так добра, разыщи мне Артема Орлова. Передай, что я прошу его зайти.

Надя удивленно возвела очи на директора. Ей вовсе не улыбалось искать электрика. И так уже на мехдворе ее провожают взглядами сочувствия пополам с восхищением. Но не будешь ведь эту пургу гнать своему непосредственному начальнику. Она молча кивнула и вышла из конторы.

Артема ей удалось найти весьма просто. Он был в курилке, где собралась добрая половина механизаторов по случаю отсутствия хорошей погоды. Оживленно жестикулируя, он что-то объяснял окружающим. Веселый смех разносился из беседки на весь мехдвор.

– Орлов, директор вызывает! – сухо сказала Надя, появляясь на траверзе курилки.

– Артем, возьми кусок мыла, – посоветовал Бегунок, – Иван, следующие мы с тобой.

– За что? – удивился Черный.

– За честность! – склонил голову Виктор, – и за длинные языки. Посмотрим, в каком виде Орел прилетит: если клюв свернут на правый бок, то пойдем – повесимся.

– А если на левый? – спросил кто-то.

– Тогда утопимся.

– Угу. А если прямо, то напьемся!

Артем Орлов, ощущая спиной каждую каплю холодного пота, что катились по позвоночнику, на негнущихся ногах прошел приемную и постучал в такую знакомую дверь.

«Ну все, доп…делся!» – подумал он, – «сейчас будут шкуру в клочья драть!»

– Давай-давай! – раздался за дверью веселый голос директора, – заходи, Артем!

Недоумение на лице парня было нарисовано столь четко, что Чебуреков почувствовал себя отомщенным.

– А вблизи он не такой страшный, – произнес он, – чего я его испугался! Ловко ты меня, братец, уделал.

Артем перевел дух. «Драть не будут!» – понял он, – «все похоже на то, что будут покупать. И тут уж мне, твари дрожащей, не отделаться простым испугом. Медвежья болезнь, как самый легкий вариант». Он перебрал пути отступления. Достойного не оказалось.

Птицын внимательно смотрел на него, как бы видя насквозь, что творилось в его душе.

– Василий Петрович согласен выполнить свое обещание досрочно, – решил он помочь парню, – но требуется и твоя помощь.

– Чем же я, простой электрик, могу помочь? – спросил Артем.

– Вот только под колхозника косить не надо! – рассердился директор, – все ты прекрасно понимаешь.

– Поработаешь в моей команде? – спросил Чебуреков, – пойми, Орлов, может я и не лучший кандидат в депутаты, но уж точно – не худший. Недостатки есть у всех, согласен?

– Согласен, – кивнул головой парень.

– Ну, а если согласен, то согласен?

– Я ведь сказал, что согласен!

– Отлично! – пришел в хорошее расположение духа Чебуреков и обернулся к хозяину кабинета – Володя, а теперь можно и по рюмахе. Твой электрик коньяк употребляет?

– Употребляет, – сделал какое-то загадочное лицо директор, – но почему-то исключительно мой.

Когда Орлов вернулся в курилку, его встретила гробовая тишина.

– Ну что? – выдохнул Бегунок, – сильно ругался?

Черный мрачно смотрел на небеса, как бы ожидая оттуда хорошей погоды.

– Да нет! – неопределенно ответил Артем, – коньяком угостили.

Кепка перекочевала с лысины Виктора в его ладонь, а затем со всего размаху мускулистой шоферской руки шлепнулась о заплеванный пол курилки.

– Идем, Ваня! – завопил восторженно он, – бля буду, идем! Век жалеть буду! Коньяк я лет десять не пробовал.

Усы на лице Черного обвисли, словно у Тараса Бульбы.

– Так нас туда никто и не звал, верно, Артем? – Орлов кивнул.

Бегунок шмыгнул носом, подобрал кепку и тщательно выколотил ее о бортик беседки. Пригодится еще.

– Ну вот! – печально произнес он, – так я и знал. Как поить коньяком, так электрика. А как за жмыхом за две сотни верст в дырявой кабине ездить – так это Бегунок.

Артем повернулся к расстроенному мужику.

– Витя, – мягко сказал он, – я согласился помогать Чебурекову с одним условием. До конца этой недели он должен привезти тебе новую кабину.

– Чего? – раскрыл рот Бегунок, – это с каких таких…

– Погоди! – продолжил Артем, – а еще он сказал, что в течение месяца добудет для совхоза новый комбайн.

– А вот это – дело! – заметил Иван, – тогда можно будет еще раз встретится. Передай ему наш избирательский наказ, Тёма. И не грусти.

– Ясен пень, не грусти, – подтвердил один из братьев Князевых, вроде Володя, – ты сегодня столько для совхоза сделал, сколько нашему Пешеходову за пятилетку не осилить.

При упоминании фамилии главного инженера Артем снова вспомнил вопрос Нади.

– Орлов, почему от вас, когда вы выходите из этого кабинета, постоянно разит коньяком? – строго спросила девушка, – вы там случайно не шантажируете Владимира Михайловича?

– Шантажирую, – честно признался Артем, – пытаюсь уговорить его, чтобы отдал мне в жены свою секретаршу.

– Уйди, придурок! – швырнула в него Надя дыроколом.

В кабинете директора раздался взрыв смеха.

– Тихо! – поднес палец к губам Артем, – идет шантаж.

Утро следующего дня застало Артема в строгом «бобике» – автомобиле «УАЗ-465». По его совету Чебуреков сменил свой «Дискавери» на отечественный вариант внедорожника и оделся по-свойски: темные штаны и светло серая рубашка с коротким рукавом.

– Скажу вам по секрету, Петрович, – сказал своему новому шефу Артем утром, – у рабочих ведь рефлекс: если пиджак и галстук, значит, будут драть.

– А самокрутку мне не сварганить? – скептически осматривая себя в зеркале, поинтересовался Чебуреков.

– Это – лишнее, – серьезно ответил Артем, – кстати, а где ваш помощник, с которым вы ездили до сих пор?

– Да ну его! – отмахнулся Василий Петрович, – я вместо помощника возил своего приятеля, да он так и норовит к бутылке приложиться. Основательно, подлец, надирается – до зеленых чертей. А куда мне с пьяным помощником? Засмеют!

– Как пить дать! – согласился Орлов, – кстати, а имиджмейкер у вас имеется? Что-то я из членов депутатской команды наблюдаю минимум: себя и вас.

– Имиджмейкер у меня – моя супруга, – просто ответил кандидат в депутаты, – а из остальных членов команды есть лишь Марина. Она у меня секретарем работает, ну и заодно на телефоне по вечерам сидит в опорном пункте. Будешь ее подстраховывать. Страшно все-таки бабенке до одиннадцати вечера в одиночестве заседать.

– А вы? – удивился Артем.

– Блин, ну ты даешь! – воскликнул Чебуреков, – у меня ведь еще и совхоз имеется! Забыл?

– Забыл, – честно признался парень, – прошу прощения. Скажите, Василий Петрович, а чего ради вообще люди лезут в депутаты. Хлебное место, не спорю, но и хлопот достаточно!

– Ну ты даешь! – покачал головой собеседник, – это ведь карьера! Понимаешь, карьера! Если идти как все, то лестница такова: сначала тебе поручают совхоз-колхоз, а если справляешься, могут взять в район. Могут. Через некоторое время. Если хорошо справляешься в районе, могут взять в область. Опять же, могут. Если там хорошо себя зарекомендуешь, то могут дать район. И так далее, улавливаешь?

– Понял – челночный метод, – кивнул парень, – у депутата возможностей для роста больше. Да и глянулся кому-то в столице – могут дать работу прямо там.

– Видишь, уловил! – довольно засмеялся Василий Петрович, – я, значит, в тебе не ошибся.

Он наклонился к водителю и спросил, сколько тот заправил бензина. Водитель по имени Миша, молодой парень лет двадцати пяти, пожал плечами.

– Петрович, вы ведь вчера сказали заливать полный бак!

– Правильно сказал. Нам нужно сегодня в двух местах побывать: в Нижнем Мосту и в Яблоневке. В Яблоневке, Артем, председателем тамошнего колхоза работает мой приятель, Герасимов Коля. Там проблем быть не должно. А вот в Нижнем Мосту председатель – мой старый противник, Колька Ткач. Голоса нужны, иначе бы в той местности ноги моей не было…

Орлов неспешно размял свои длинные ноги, испытывающие от сидения сзади известный дискомфорт, глянул на часы.

– Половина восьмого. Скажите, Петрович, а в чем причина вашей вражды? Я имею в виду Ткача.

– Бабу увел в молодости, какие тут еще причины могут быть! – рассмеялся Чебуреков, – учились мы с ним на одном курсе в сельхозинституте, ухаживали за одной и той же девушкой, но она выбрала меня. Олечка является моей супругой вот уже двадцать лет, такие вот дела.

– Да ну? – усомнился Артем, – за двадцать лет уже можно и простить было. Экий ваш приятель злопамятный!

– До того злопамятный, падла, что на моей родной сестре женился! – признался как на духу кандидат.

– Так что, он ваш зять, получается?

– Зять, – подтвердил Василий Петрович, – но мне от этого не легче. Палки мне в колеса он точно ставить не будет, но и помощи от него не дождешься. Поэтому мы к нему первому и едем.

– А что? – не понял Артем.

– Приедем к восьми утра – люди все на местах. А если бы приехали к обеду, нам бы сказали: люди все на полях, и собрать их нет никакой возможности. Вроде как и придраться не к чему, но и спасибо говорить тоже не за что. А вот Колька Герасимов – совсем другое дело! Он народ даже ночью собрать может, если его друг Вася попросит. Потому что с Колькой мы никогда и ничего кроме денег не делили, ха-ха!

Артем покивал головой, показывая, что шутку оценил. Можно подумать, что люди из-за денег головы друг другу не отрывали! Вообще, узнав своего нового шефа поближе, Орлов решил, что работать с ним можно. Если смотреть беспристрастно, то совхоз, которым управлял Чебуреков, считался в районе одним из лучших. Пользуясь своими многочисленными связями, он добился того, что в его хозяйстве почти половина техники была импортной – немецкой, а остальная – от известных отечественных производителей. Новые комбайны, сажалки, опрыскиватели и разбрасыватели шли в его совхоз якобы для испытания на месте: будет ли работать на нечерноземе Средне-Европейской равнины агрегаты, предназначенные для цивилизованных, игрушечных полей Западной Европы. После испытаний техника, само собой, оставалась в хозяйстве.

Чебуреков оценил молчание своего помощника, как раздумья над своей последней фразой, и попытался сформулировать мысль конкретнее.

– Артем, ведь деньги сами по себе значат много, но не все. Порой пара-тройка хороших связей может сделать гораздо больше, чем ворох зеленых бумажек. Ваш директор, Михаил Владимирович, приехал в Березовку за тысячи километров отсюда – учил киргизов сеять репу. У него денег не было вообще, а из знакомых – один я. Совхоз ваш в то время трясло, как пьяного эпилептика, люди бежали из него. На машинном дворе, дай бог памяти, стояло пять тракторов и два «газона»-инвалида. Весь двор покрывала такая грязь, что трактора друг дружку вытаскивали за хвосты. Зато теперь как все здорово, правда! А ведь пять лет назад я лично мотался в область, чтобы помочь Птицыну на первых порах!

Василий Петрович говорил все это просто, не рисуясь, и Артему становилась все понятней та совокупность неуловимых рычагов и паутинок, благодаря которой функционировала постсоциалистическая система сельского хозяйства в стране. Смесь фермерских и коллективных хозяйств, позволявшая государству, как минимум, оставаться «при своих», а при оптимальной ситуации – поставлять сельскохозяйственную продукцию на экспорт. Ведь принцип коллективного ведения хозяйства, так красиво выглядевший на страницах «Манифеста», в условиях свободного экономического плавания полностью несостоятелен. Из-за человеческого фактора, то есть, чисто субъективных причин. Просчеты и недооценки возвели «Манифест» в ранг утопической фантастики, все будущее в фэнтэзийном мире которой строилось на ложной аксиоме: «Бытие определяет сознание». Бородатый создатель «Манифеста» перепутал себя с Творцом и как бы забыл о глубинах этого самого сознания. То бишь, про тихий омут.

– О чем задумался, помощник? – спросил Василий Петрович, закуривая папиросу. Он предпочитал именно папиросы.

– О принципах построения коллективизации и о Карле Марксе, – машинально ответил Артем.

– Ах, вот ты где! – воскликнул Чебуреков, – ну, и чего удумал?

– Да бред это все! Удивляюсь, как столько лет порой и очень умные люди верят во всякие небылицы.

Кандидат в депутаты довольно пожевал своими толстыми губами. Что ж, кое-чему и такой старпер может научить своего недавнего оппонента.