Текст книги "Курс оверклокинга для операторов машинного доения."

Автор книги: Дмитрий Беразинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Зависни-ка над старым хреном! – приказал Джон ступе.

– Прямо над ним? – поинтересовалась ступа.

– В метре сверху и в метре слева.

– Окей! – раздался флегматичный голос предка «мелкомягких».

Грустивший на корточках упырь так и не сообразил, что стало причиной его падения в сугубо личную ловушку.

– Небесные ослы! – заорал он, выныривая на поверхность, но вдруг увидал собственного работника.

– Твоя работа, гаденыш? – злобно зыркнул он глазами, – помоги-ка выбраться!

– Ты забыл сказать «спасибо»! – лукаво подмигнул ему парень.

– Я забыл сказать «пожалуйста», образина! – заорал Торбен.

Джонни еще раз ему подмигнул.

– Надо заметить, тебе тоже сейчас противопоказано участвовать в конкурсе мужской красоты!

Пучина недвусмысленно намекнула упырю, что пора бы и подсуетиться, если хочет остаться в живых.

– Вытащи меня! – запричитал Дэдмен, – я награжу тебя по-царски!

– Ага! – хмыкнул парень, с сомнением оглядывая барахтающееся в нечистотах тело, – со всего богатства – одна фуфайка, да и то драная. Цари плачут от зависти!

– Слушай! – вытащил последний козырь Торбен Дэдмен, – у меня в камине под углями спрятан горшок с золотыми соверенами!

– Тавтология! – безапелляционно заявил Джон, – соверены по определению золотые. Ладно, я сейчас!

– Куда ты? – слабым голосом спросил упырь, чувствуя как демоны за ноги тащат его на тот свет.

– Информация нуждается в проверке, – голосом первого терминатора произнес парень, заходя в хижину.

Надо же! Горшок и впрямь оказался закопанным под углями камина. На радостях Джонни пересчитал все монеты, которых оказалось ровно две тысячи штук, и три раза обежал вокруг лачуги. Когда же он вспомнил о несчастном упыре и подошел к краю ямы, то в ней уже никого не было.

– Или сам выбрался, или нехорошо получилось! – сказал он без малейшего оттенка горечи, – что же мне теперь с золотишком делать, а?

Как вы думаете, что все-таки сделал с золотом Джон Мак-Лауд из клана Мак-Даудов, сын Дункана Мак-Лауда из клана Мак-Лаудов? Отнес и зарыл обратно? Абсолютно верно! Джон был парнем честным.

Тогда ответьте мне на последний вопрос: почему его мама буквально через неделю вставила себе золотые зубы?

– Вот и вся история! – окончил чтение Артем, – как тебе понравилось?

– Фигня редкая! – честно призналась Надежда, – но поучительная. Ты не против, если я домой на часок съезжу? Скотинку покормить надоть. А то на борове бекон расти начнет.

– Скотина – это святое, – серьезно сказал Артем. Конечно, езжай!

Надя быстро оделась, тут уж парень не настаивал, чтобы присутствовать при антистриптизе. Но, когда девушка уже ступила за порог, черт его дернул за язык спросить:

– Да! Главного то я и не узнал!

– О чем ты? – удивленно глянула на него Надежда.

– Да я все насчет того родимого пятна… на что оно похоже?

– Ах, вот оно что! – протянула она, – у тебя впереди еще масса возможностей!

Однако, все вышло совсем не так.

Глава 12.
О своеобразии и безобразии видов

Полдень субботы. Утомившийся от бестолкового чтения, Артем решил пройтись до пешеходовского особняка, да кинуть хозяйским глазом на тамошнего борова. Нади все не было, и в его душу стали закрадываться различные сомнения. Объективные и субъективные. Если с объективными он бы еще смирился, то с остальными мириться не желал. Орлов неспешным шагом добрел до дома, где жила Надежда и присвистнул от изумления. До боли знакомая «Тойота» стояла у ворот. Артем почувствовал, как его сердце сжалось. Вот он – момент истины, прожить который достойно завещали все: от Николая Островского до Адольфа Гитлера. Не обращая внимания на скрутившийся от боли кишечник, парень подошел к двери и нажал кнопку звонка.

Открыла, как ни странно, Надежда. Увидала Артема – и изменилась в лице.

– Зачем ты пришел! – звенящим шепотом произнесла она, – уходи!

– Вот те раз, – стараясь не выходить из мужественного образа, произнес Артем, – сначала обнадежила, а затем убежала.

– Уходи! – повторила Надя, – ты не понимаешь…

– Ага, – кивнул парень, – дебил по жизни!

Дверь распахнулась. За ней стоял Мустафа. В полной боевой раскраске: кожаная куртка поверху адидасовского костюма, вызывающе белые и чистые кроссовки. Все пестрое, точно предназначено для украшения какого-нибудь трансвестита. У Артема даже слегка зарябило в глазах.

– Слющай! – начал Мустафа, – тэбэ вед дэвушка сказала уходить. Ну так и уходы!

– Слющай! – твердый взгляд собственных глаз Артем устремил в переносицу потенциального врага, – что ты здесь раскомандовался, Шамиль недоделанный? Вас вообще кто-то сюда звал? Уматывай в свой Грозный, Эль-Рияд или Кабул – откуда ты появился.

– Умный, да? – безо всякого выражения произнес Мустафа, – и храбрый. Ну, сейчас мы проверим…

И не прекращая говорить, без подготовки, нанес удар. Левой ногой в голову Артема. В самый последний момент парню удалось поставить блок, но из-за неправильного положения ног его выбросило с крыльца, и он упал на вымощенную кафелем дорожку.

– Тема!!! – закричала Надя, бросаясь к Орлову, но Мустафа схватил ее за руку и отбросил в сторону. Ударившись затылком о стену, Надежда потеряла сознание.

– Ах ты, моджахед хренов! – зарычал Артем, подымаясь на ноги и вставая в боевую стойку. Пришло самое время вспомнить, чему его учили в разведроте.

Мустафа, высокий и изящный, словно бабочка, спрыгнул с порога и попытался в прыжке нанести еще один удар. Артем просто уклонился – десять лет не дрался всерьез, кто его знает, что в запасе у горца, а затем при приземлении подсек Мустафе опорную ногу. Прокатившись пару метров по залитому асфальтом двору, тот проворно вскочил на ноги.

– А джигит наш непростой! – морщась от боли в лодыжке, сказал Мустафа, – где служил, дорогой?

– Не помню! – ответил Артем, сжимая кулаки, – давно дело было.

– Горячие точки? – спросил противник, – танцующими непринужденными движениями сокращая дистанцию. Артем ухмыльнулся. В этот момент Мустафа снова нанес удар. Комбинированный. Удар локтем парень отбил, а вот коленом – опоздал. В следующий момент асфальт полетел ему навстречу.

– Тренироваться нада, дарагой! – хохотнул Мустафа.

Из положения лежа, Артем нанес удар носком туфли по ахиллесову сухожилию подшибленной ноги. Корчась от боли, горец отпрыгнул и принялся ругаться на родном языке, призывая на голову наглого русского лишения, напасти и проклятия.

– Я и вижу, как вы тренируетесь, козлы вонючие! – засмеялся парень, вставая на ноги.

И тут он пропустил удар. Хорошо, что на Мустафе были кроссовки – иначе лежать бы Артему до самого вечера и отдыхать на асфальте. Видно, не так уж и здорово попал он по сухожилию. Отлетев на несколько метров, наш герой брякнулся в кусты и ненадолго отключился. Придя в себя, он услыхал, как Мустафа что-то ворчливо говорит плачущей Надежде. Артем открыл глаза и застонал – он валялся на всякого рода садовом инвентаре: лопаты, тяпки, окучники. Что-то твердое и тяжелое было слева – почти под спиной. Кряхтя, он поднялся и обнаружил обычную кочергу, которой обычно шевелили угли в буржуйке на заднем дворе. Кочергу делали на совесть – почти полтора метра четырнадцатимиллиметрового шестигранника. Взвесил ее на руке, стараясь не прислушиваться к целому букету неприятных ощущений, затем стал тихо пробираться вдоль посаженых рядами флоксов и георгин.

Чертов Мустафа даже не испачкался. Склонившись над полулежащей на скамейке Надей, он сварливо говорил:

– Я твоего отца знаешь, гдэ видал? Хэ! Ты такого балшого и не видала, на котором я его видэл! И кавалэру сваэму скажи, что я его в слэдующий раз прирэжу, как кабана! Хэк, и всё!

– Нет, падаль, не все! – прошипел Артем, обрушивая со всего замаха кочергу на спину Мустафы.

Горец захрипел и опрокинулся навзничь.

– Ты убил его, Тема!!! – заорала Надя, вскакивая со скамейки. Как будто и не лежала только что кулем.

Артем Орлов аккуратно положил рядом с телом Мустафы кочергу и, переждав приступ истерики, спросил:

– Тебе его жаль? Тогда звони в милицию.

– Дурак! – заорала Надежда и заплакала навзрыд, – мне не этого козла жалко! Мне тебя жалко, идиот! Нафига мне надо, чтобы тебя забрали и посадили лет на десять!

– Тогда пошли вызывать неотложку! – дернул ее за руку парень, – а ты звони своему братцу.

Набирая номер скорой помощи, он почувствовал, что у него трясутся руки. Пришлось несколько перебирать, прежде чем из трубки донеслось:

– Скорая слушает!

– Добрый день, девушка! – поздоровался Артем, – тут у нас несчастный случай.

– «Тут» – это где? – раздраженно спросила диспетчер.

– Извините, село Березовка, улица Никитская, дом восемь.

– Что случилось?

– Да я одному абреку, кажись, хребет сломал! Приезжайте, пока он жив! Скорее!

– Что за шутки? – строго сказала девушка, – вы кто?

– Артем Орлов! – доложил он, – вызов принят? Я за убийство сидеть не хочу!

– Я тоже! – брякнула диспетчер и повесила трубку.

В это время Надя набирала по мобильному брату. Выйдя на него, она разразилась слезами, соплями и тремя страницами текста. Слышно было, как Авраменко призывает сестру к лаконичности, но его попытки потерпели крах. Наконец, Надя отняла мобильник от уха и всхлипнула:

– Сейчас он приедет. Ругался. Матом! – каждое слово она произносила тише предыдущего, поэтому «матом» прозвучало как-то даже интимно.

В ожидании приезда скорой и милиции Артем прошел на кухню, напился холодной воды и принес целый стакан девушке.

– На вот! – протянул он ей стакан, – взбодрись.

– Боже мой! – начала подвывать она, – что скажет папа? А мама? Как она это переживет?

– Что переживет? – грубо спросил Артем, – что во дворе кабана дагестанского завалили? Каким боком это касается вас, не пойму?

Надя умолкла и обиженно посмотрела на него.

– Зачем ты так со мной разговариваешь? Что я тебе плохого сделала! Сволочь! Это ты во всем виноват! Уходи из нашего дома к чертовой матери.

Артем подошел ближе и взглянул на нее. Во всех романах рано или поздно наступает такой момент, когда главный герой дает главной героине оплеуху. В качестве простейшего антишокового средства. Надя подняла голову, и он увидел, что она подумала именно об этом. И неожиданно успокоилась сама.

– Не уйду! – сказал Тема, – потом скажут, что я смылся с места преступления. Наехал, а затем скрылся. И срок добавят.

– Ар-те-ом! – заголосила девушка, бросаясь к нему на шею! Я умру без тебя! Как же мне жить одной?

– Да погоди ты! – отстранился парень, – чего ты меня хоронишь раньше времени? Еще бы проревела что-нибудь вроде: «Кто же мне компьютер будет настраивать?». Все будет хорошо. Или плохо…

Последнее предложение он произнес шепотом. Это даже было не предложение, а предположение, с каждой минутой перерастающее в уверенность. Адреналин покидал усталые вены и подергивающиеся артерии, а взамен ему приходила депрессия. Артем вышел из дому и уселся на лавочку рядом с валявшимся на земле Мустафой. Один раз тот что-то прохрипел, но парень даже вслушиваться не стал.

– И не проси! – произнес он в некотором отупении, – желтым мелком все равно линию вокруг тебя очерчу. Лежи, пока я добрый.

Двери отворились, и на крыльцо вышла Надежда. Увидав Артема, сидящего рядом с поверженным соперником, подошла и села на краюшек скамейки рядом.

– Глупо все это! Как себя чувствовали эти прекрасные принцессы рядом с дохлым чудищем, убиенным их прекрасным принцем? Я, например, чувствую себя паршиво.

Она вновь начала плакать. Орлов не стал ее больше утешать, ибо сам находился в гораздо более тяжелом положении. Самое время было сушить сухари и писать покаянное письмо в прокуратуру. Отрешенно уставившись на орудие преступления, он вспомнил старую шутку Штирлица.

– Наверное, отравился! – мрачно произнес парень, – а вон и братец ваш мчится! Легок на помине! Или я что-то путаю… звук похожий.

Это и впрямь был участковый. На момент звонка Надежды он болтался неподалеку от Березовки, поэтому на место происшествия успел первым. Вывалившись из своего «бобика», он торопливо вошел в открытую калитку.

– О-па! Нихрена себе! – произнес он, щупая пульс потерпевшего, – еще живой! Молись, парень, чтобы этот гад выжил! Иначе даже я тебе не предскажу судьбы… так, кочерга! Это ты ей?

Артем мрачно кивнул.

– А что произошло?

Орлов сбивчиво рассказал свои утренние мытарства, дорогу к дому Пешеходовых и схватку с дагестанцем. Участковый слушал молча, время от времени делая в своем блокноте какие-то записи. Блокнот у него был здоровенный – органайзер с выдранным калькулятором. Менту считать обычно нечего, поэтому калькулятор был подарен районному вытрезвителю для подсчета показателей.

– Теперь ты! – сказал он Наде. Та разревелась, но капитан погрозил ей пальцем.

– Сейчас приедет доктор, скажет, что ты в шоке, и порекомендует перенести дознание на послезавтра. А послезавтра от той дури, что тебе вколют, ты забудешь не только то, что тут произошло, но даже и собственное имя. Так что давай скоренько: от того момента, как ты рассталась с Артемом, и до самого финала… который еще непонятно, кто выиграл. Во сколько вы расстались?

– Ну… сразу, как Тема мне сказку прочитал! – неопределенно ответила девушка, вытирая опухшие от слез глаза.

– Какую сказку? – не понял участковый, – вы что, извращенцы? Блин, что-то долго скорой нет – не окочурился бы наш терпила… что там со сказкой?

– Артем несколько сказок написал! – пояснила Надя, – вот одну мне и читал.

– Не понял? – повторил мент, оборачиваясь к Орлову, – так ты писатель или оверклокер?

– Злоумышленник! – буркнул тот.

– Понял! – кивнул Авраменко, – и во сколько эти… лермонтовские чтения завершились?

– Часов в десять, – ответила Надя, – я и домой пошла. Накормить скотину нужно было. Корове я с вечера воды наносила и сена задала… она в запуске, доить не нужно, а вот борова мы два раза в день кормим: утром и вечером. Он чуть дверь не выбил, когда я пришла.

– Кто, Махмуд этот? – снова сыграл капитан в «не понял».

– Да нет, боров! – улыбнулась девушка, – проголодался Васька…

– А Махмуд когда заявился? – спросил капитан.

– Где-то около половины двенадцатого. Я как раз велосипед выкатывала – хотела к Артему ехать.

– И чего этот, как его бишь… Мустафа хотел от тебя?

Надежда поджала губы. Олежка хоть и троюродный брат, но, как выяснилось, псих еще тот. Узнав о проказах ее папаши названного может пустить эту же кочергу по второму кругу. Уже в качестве орудия убийства. Поэтому рассказывать подноготную не стоило – можно было отделаться и частью правды.

– Да он уже давно меня доставал. Все уговаривал уехать с ним – куда-то в солнечную Махачкалу. Или в Манас…

– А чего он себя у вас, как дома, себя чувствовал? – поднял глаза от блокнота Авраменко, – ты ему обещания может какие давала?

– Никаких обещаний! – твердо сказала Надя, – он с папашей моим дружил, вернее, дружит.

– Слыхал я про эту дружбу! – хмыкнул участковый, – так, отголоски. Это не по этой причине ты в больнице лежала и на курорты заграничные ездила?

Надя всхлипнула.

– Это ведь уже старая история. Папа хотел, чтобы я замуж за младшего брата Мустафы вышла, а я ни в какую, но ведь уже столько времени прошло…

– Разберемся! – протянул Авраменко, – а что на этот раз произошло? Чего он заявился?

– Угрожал. Говорил, что если я не достанусь ему, то не достанусь вообще никому. Кровью своей горячей пугал.

Участковый вынул из нагрудного кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб. Достал сигареты, прикурил и жадно затянулся.

– Я вообще запутался, – произнес он, – потерпевший желал тебя женить на своем брате, домогался тебя сам или что-то третье?

Надежда молчала, изредка всхлипывая. Артем успокаивающе погладил ее по спине.

– Ну что ты к ней пристал? Не видишь, в каком она состоянии?

– Елы-палы! – с чувством произнес капитан, – еще один доктор на мою голову! Попадешь на нары, доктор, лихом не вспоминай – это ведь я для тебя стараюсь, забыл?

– Он прав, Артем! – шмыгнула новом Надя, – этот подонок три года тому назад меня изнасиловал… как потом оказалось. Папа все говорил, что он хочет на мне жениться, а потом я узнала, что он уже женат. Просто… просто он хотел именно меня, и поэтому решил женить на мне своего младшего брата – Мусу. Муса – тюфяк, даже не похож ни капельки на своего старшего брата. Я должна была днем жить с ним, а ночью – с Мустафой. Тогда я…

– Тогда ты порезала себе вены! – вздохнул Артем.

– Ты знал? – удивилась, даже перестала плакать девушка, – откуда? Я думала…

– Погоди! – сказал Авраменко, – а что твой папаша? Пешеходов, он что, допустил все это? Бля, да я его на пику посажу не хуже горца! Ты хотя бы знаешь, что вы с матерью и братом единственные родственники у меня? Да разве дед еще… ну, я еще с Геной разберусь! Тоже мне, гусь хрустальный! Где он сейчас?

– С мамой в Теплоград уехали. На свадьбу их пригласили. А брат редко приезжает – учится на третьем курсе.

К дому мягко подкатила «скорая помощь». Без излишней театральности: сирена, мигалка и тому подобное. Из видавшего виды и панорамы «Рафика» выбрался старый знакомый капитана – фельдшер Василий Штырь. Увидав участкового, он развел руки в стороны и произнес:

– Какая встреча, господин капитан! А где усопший?

– Вася, не время панковать! – резко бросил Авраменко, – гляди, если этот гусь превратится по дороге в жмурика – нам всем несдобровать.

– Че такое? – наморщил лоб Штырь, – важный свидетель?

– Типа того.

– Эй, Марфа Петровна! – крикнул Вася, – тащи носилки, старушка. Так, что мы тут имеем? Ба-сур-ман! Чего он разлегся прямо на плитке?

– Кочергой по спине получил! – вкратце объяснил участковый.

– Ясно! А за что?

– За дело!

– Понял! – ни капли не обиделся фельдшер, – ну, тогда помогите мне его погрузить на носилки. Сто-стоп! Сначала нужно доску широкую найти, а затем уж на нее кладем… красавица, есть у вас искомая доска?

– Не знаю! – пожала плечами Надя, – нужно посмотреть.

– Артем, сходи с ней, – сказал Авраменко, – и скорее что-нибудь найдите. Это же вам не терминатор – он и скопытиться может.

Дальнейшие события промелькнули для Орлова, как в тумане. Приезд родителей Надежды, слезы матери и гнев отца, загадочный вид участкового, с которым он попросил Геннадия Николаевича об уединении. После уединения вид у Пешеходова был тоже – не самый бодрый. Родители забрали Надежду в дом, а Артем спросил у Авраменко, что теперь.

– Распишись вот здесь, здесь и здесь, и иди домой, – ответил капитан.

– Что это? – поинтересовался парень.

– Протоколы дознания и подписка о невыезде. Пока. Дальше – следователю решать. Если этот подонок окочурится в больнице, то тебя навестят. А я свою работу уже сделал. За пределы сельсовета ни шагу – себе же навредишь. Если есть на примете хороший адвокат, то самое время с ним проконсультироваться. Ладно, удачи!

Участковый захлопнул органайзер и папку, где хранились первичные документы по делу «Народ Березовки против Артема Орлова», встал и отряхнул брюки.

– Наша служба и опасна и трудна, – кряхтя, сообщил он, – и нет времени, чтобы испить вина. Это я к чему… ты, говорят, коньяк дома неплохой держишь?

– Случается! – кивнул парень.

– Я завтра вечерком к тебе подкачу, – поразмыслив, сказал Авраменко, – покумекаем, как быть. С людьми нужными успею переговорить – может что дельное подскажут. Пока же у нас с тобой одна позиция будет: самооборона при попытке изнасилования твоей девушки. Согласен со мной?

Артем молча кивнул. Капитан продолжал:

– Теперь я вынужден откланяться. Необходимо еще остальных дагов навестить – сказать, что если высунут нос на предмет кровной мести, им в двадцать четыре часа придется покинуть пределы области.

– Каких дагов? – теперь уже Орлов ничего не понял.

– Дагестанцев! – хмыкнул участковый, – ты про них забыл? Смотри, сильно с ними не задирайся. Понаехало нечисти всякой на мою голову! Пора уже прекращать этот «интернационализьм». Боком вылазит.

Каким-то образом весть о том, что Артем прихлопнул Мустафу разнеслась за полдня по всей Березовке. К вечеру парень даже отключил телефон – надоели своими звонками сердобольные славяне. «Так ему и надо, черножопому, Артемушка!» «Мы мысленно с тобой, парень! Верные механизаторы совхоза». «Бей черных, спасай Рассею!» «А как дело-то было? Он кинжалом размахивал?»

Что всегда удивляет в народе… в любом, будь-то немцы, американцы или эфиопы, так это эффект толпы. Даже если собрать в одном месте тысячу умнейших людей планеты и оставить их без контроля, то они обязательно перегрызутся. Резкий эффект оглупения, вызванный нехваткой оперативного простора для мышления – вот как это можно назвать. Именно этим различаются мозг человека и мозг компьютера – посади Гарри Каспарова играть с суперкомпьютером в шахматы – счет после десяти партий будет 6:4 в пользу человека. Посади на стулья десять гроссмейстеров того же уровня – проиграют одному компьютеру подчистую. Разум человека – это «грязный» разум. Несколько процентов реальных возможностей мозга, а остальное – хлам, делающий человека человеком. Амбиции, чувства, предрассудки, фобии и мании.

Ну, а русскому человеку, умеющему коллективно только жрать водку и обсуждать политику, вообще не рекомендуется собираться толпой больше трех человек. Того и гляди революцию измыслят и слом старой государственной машины. При полном неумении создания новой. Все видали автомобиль «Запорожец»? Вот это и есть – прообраз советской государственной машины. И вот теперь эта машина будет думать, как же поступить с наглецом, посмевшим вступиться за свою и девичью честь.

Вечером Артема навестила Анечка – кассир из бухгалтерии совхоза.

– Меня Надька прислала! – заявила она с порога, – она под домашним арестом, а дозвониться до тебя не смогла. Я, кстати, тоже.

– Телефон отключен, – вздохнул Артем, – заколебали уже звонками. Никогда не думал, что у нас так много придурков.

– Ха! – заявила Анна, – их гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Думаешь, отчего я не замужем? Ладно, довольно лирики! Надя вечером хочет смотаться на часок из дому и забежать к тебе. Чтобы был дома, ясно!

– Ясно! – пожал плечами парень, – а чего Пешеходов?

– Пешеходов – дурак и сволочь! – четко произнесла Аня, – зачем было удочерять Надю, если к ней так относишься. Сначала эта история с насильственным выданьем замуж, теперь вот сегодняшняя история. А ты молодец, Орлов! Счастливо! И включи телефон!

Поднявшись на цыпочки, Аня чмокнула растерявшегося Орлова в губы и смылась. Пожав плечами, Артем вернулся на диван. Пешеходов, конечно, сволочь, но отнюдь не дурак. Просто человеку собственная задница дороже чести приемной дочери. А его сегодняшняя реакция похожа на реакцию вора из Древнего Рима. Посадили в бочку с дерьмом и махают мечом на уровне головы. Раз – нырок, два – нырок. И внезапно меч исчезает – машущий им свалился под колеса. Что делать?

После Анны наведался Наждачный. Никола был скромен и трезв. Вопреки обыкновению, не притащил с собой ни «чарлика», ни кустарной водки. С Наждачным вместе пришел Бегунок. И тоже трезвый.

– Мне кажется, что я в эту хату раз начал ходить, то уж буду и продолжать. Темыч, я уже готов бы и сдать свою новую кабину обратно – лишь бы все было, как было, – сказал он, – превращается наша Березовка в филиал Чикаго тридцатых годов. Сначала приехали эти дагестанца, потом ты, и вот уже нет покоя нашим душам.

Артем посмотрел на Виктора тяжелым мутным взглядом.

– Ты считаешь, что я должен был сбежать?

– Упаси бог! – всполошился Бегунок, – ты поступил правильно.

– Херовее всего, что твое «правильно» на фоне всеобщей неправильности выглядят голым грузином в женской бане, – витиевато выразился сосед Никола, – эти «черные» уже давно вели себя вызывающе, но ни у кого смелости не хватило их одернуть.

Бегунок тут же добавил:

– И кое-кому твоя смелость не по нутру, конечно. Приехал без году неделя, а какой орел!

– Фамилия такая! – буркнул Артем, – ну что, по сто грамм будете?

– Это когда мы от ста грамм отказывались, а Коля? – оживился Виктор, – а что есть?

– Тебе не пофиг? – спросил Наждачный, – этот на халяву пил все. А выпив, говаривал, что у русского человека пока нету права на любимый спиртной напиток.

Тем не менее, Артем предоставил гостям некоторый выбор: водка со старых запасов тетки; настойка из той самой бутыли участкового и самодельное вино прошлого года урожая.

– А настойка ничяво? – спросил Наждачный.

– Чудик не жаловался, – пожал плечами хозяин.

Распили пол-литра настойки, и на этот раз о продолжении банкета не заикались. Тяжесть и суровость закона, нависшие над Артемом, глушили веселье в зародыше. Он, в принципе, что дышло… но все зависит от того, кто это дышло ворочает – от рабочих лошадок закона. Понапрасну парня не обнадеживали, но и раскиснуть не дали. Советовали крепиться, ибо наступает самый томительный момент – момент ожидания. В последнее предложен Виктор едва не добавил слово «приговора», но удержался. Это было бы бестактностью.

Недолго пришлось скучать Артему в одиночестве после ухода коллег. Неожиданно для всех заявился в гости известный отморозок – Антон Ярошевич по кличке «Век воли не видать». Шесть раз он побывал за решеткой и считался на деревне кем-то вроде уголовного авторитета. Трясти ему этим авторитетом было не перед кем, вот он и пьянствовал помаленьку в перерывах между отсидками. Деревенские мужики, побывавшие за различные прегрешения на «зоне», с ним дружбу не водили – чтобы вскоре не попасть обратно. Ибо пословицу «с кем поведешься…» еще никто не отменял. Тусовались с ним малолетки, которым он за «чарлик» рассказывал различные истории, происшедшие в его бытность «за колючкой», и делился спецификой пребывания. Врал, конечно, много, но малышня слушала его, раскрыв рот.

– Добрый вечер, хозяин! – поздоровался Антон, – не против, что я заглянул?

– Да заходи уж, чего там! – ворчливо отозвался Артем, – слухами земля полнится, не так ли?

– Именно так, – вошедший Ярошевич был слегка навеселе, но вежлив и без своих знаменитых трехпалубных матюков.

Не зная с чего начать разговор, Орлов бесцельно перебирал на столе книги. Антон в это время разглядывал интерьер.

– Стремно тут у тебя! – подвел он итог, – как на хате у кума. Компьютер, книжки умные, лампа настольная… я чего пришел, хозяин. Ты, я вижу, слегка подогретый – налей пару капель, чтобы базар склеить.

Артем пожал плечами и принес из сеней стакан, в котором было налито почти три четверти.

– Настойка! – пояснил он, – присядь на стул.

– Слыхал, – отозвался Антон, и вправду присаживаясь, – даже знаю, у кого эту настойку реквизировали. Твое здоровье!

Выпил словно воду и закусил предложенным печеньем.

– Хороша, в душу мать! – кивнул он, – я ведь тебя, Артем, пацаном сопливым помню. Ты только в первый класс пошел, а я уж школу заканчивал. Знаешь, я хочу сказать… ты правильный мужик. У меня есть связи там.

Ярошевич сделал неопределенный жест рукой. Парень слушал его молча.

– Я может быть и гандон редкий, но правильных мужиков уважаю – шепну по своим каналам. Будет тебе и хата нормальная, и хлеба кусок. Это, если тебя хозяин к себе возьмет…

– Спасибо! – серьезно сказал Артем, но гость его перебил:

– «Спасибо» после скажешь. Если будет за что… знаешь, Артем, я тебе ведь даже немного завидую. Я шесть раз парил кости на зоне, но все по-мелочи. То на паленых шмотках залечу, то усну в ненужный момент, слыхал небось?

Парень кивнул. О приключениях рецидивиста по кличке «Век воли не видать» ходили анекдоты. Тот случай, когда он с похмелюги не нашел «лекарства» и решил залезть в столовую насмешил и районную милицию, и областных оперов. Тогда у бедолаги так дрожали руки, что он начал процесс опохмелки прямо в буфете. Да так и уснул, не рассчитав своих сил. Там его и взяли.

А в последний раз картина тоже получилась достойная карандаша художника-карикатуриста. Присмотревшись к местному магазину, он решил, что «взять» его проблем не составит. Проник на чердак, а затем через запертый люк – в склад. Там он затарил водкой и колбасой два громадных баула, затем выволок все это богатство на чердак, а затем и на улицу. Но, полностью обессилев, сумел доволочь сумки только до автобусной остановки. Там он и присел, переводя дух. В это время от своей любовницы возвращался на служебной машине бывший участковый. Увидав в такое время суток известного рецидивиста, он остановился и поинтересовался, какого черта ему не спится, как всем нормальным людям. «Трубы горят»! – буркнул Антон, задевая ногой за один из баулов. «Три года заключения в колонии общего режима!»– подвел итог добрый судья-земляк.

– Я никому не говорил, но тебе скажу, – мрачно заявил Антон, – по-зоновским меркам, я – простой «фраер», безо всяких наворотов, что бы здесь по пьяной балде не плел. Таких у нас даже особо не уважают, хоть и считаются с количеством «ходок».

– Ну, и к чему ты мне все это рассказываешь? – нетерпеливо спросил Артем, и гость понял его нетерпение.

– Я сейчас уйду, приятель, но ты знаешь, что я хочу тебе сказать? Я тебе завидую – ты идейный. А воры это уважают. Я бы все на свете отдал, лишь бы с тобой поменяться местами. Вот так! Ладно, хозяин, когда не в падлу, плесни еще грамм сто, да я пойду, – Антон встал и засунул стул под стол.

– Обожди минутку, – Артем вышел в сени, взял пустую бутылку и наполнил ее настойкой. Затем заткнул пластиковой пробкой и тщательно вытер кухонным полотенцем.

– Спасибо, хозяин! – прижал правую лапу к груди Ярошевич, – потешу я сегодня свою душеньку за твое здоровье. Бывай!

– Давай! – радушно попрощался с уголовником Орлов.

Когда настенные часы показали десять вечера, он вырубил компьютер и включил телек. Работа на компьютере предполагает наличие хорошего настроения, а оно отсутствовало. Не сказать, чтобы созерцание пляшущих и поющих трансвеститов его подняло, но через полчаса должен был начаться футбол. Сборная страны из бывшего СССР против сборной страны из бывшей Югославии. Полтора часа натянутых нервов и так и не решенный в финале вопрос: «Нахрен нам такая сборная».

За десять минут до начала футбольного матча позвонил Юра и между ними состоялся специальный разговор. Пока Артем решил умолчать о случившемся, а после написать в письме. На бумаге у него получалось более четко выражать собственные мысли. Юрка что-нибудь придумает – это точно, ведь у него не башка, а генератор идей. Пока же он слушал приятельский треп на околофутбольные темы и сноровисто поддакивал.

– Знаешь, почему наши всегда хорошо играли в хоккей, волейбол, гандбол, баскетбол и добивались при этом успеха? – спросил Юра, – мы вчера за пивом сусолили эту тему.

– И чего насусолили? – спросил Артем.

– Пришли к выводу, что футбол – это сочетание индивидуальности и коллективных действий, в то время, как все вышеперечисленное – игры, в которых результата зависит скорее от коллективного мастерства. Понял?