Текст книги "Курс оверклокинга для операторов машинного доения."

Автор книги: Дмитрий Беразинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Упаси бог! – слабым голосом произнес Артем, – какой из меня интеллигент? На лесенке социального сознания я нахожусь гораздо ближе к хиппи, нежели к интеллигенту. Опять же, если касаться черт, свойственных тому, либо иному социуму…

– Хватит! – прервала его Надя, вывешивая виртуальный флаг молочно-белого цвета, – охотно верю, что в состоянии похмелья по краснобайству вы переплюнете хиппи с интеллигентом вместе взятых, но пожалейте мои бедные уши! Пейте пиво и думайте о своем поведении.

Артем глянул на нее исподлобья.

– Пиво, да чтоб и без беседы? Зачем его тогда вовсе пить? Вы вот, Надежда Геннадьевна, какой напиток предпочитаете?

Надя рассмеялась.

– Можете мне не верить, но я обожаю молоко из-под собственной коровы. Яблочный сок пополам с березовым… на праздник могу выпить рюмку-другую мятного ликера. Судя по выражению вашего лица, эти напитки вам не по нраву. Ладно, господин электрик, лечитесь пивом, а я пойду домой. Если помирать будете, можете записать мой телефон.

Артем согласно кивнул, обернулся к холодильнику и взял с него листочек бумаги.

– Ручка найдется? – спросил он, протягивая девушке листок, – я как-то на клавиатуре привык больше.

Надя глянула на листок и фыркнула.

– Ручка, собственно, и не нужна. Телефончик неотложки вам кто-то уже записал. С примечанием. Прощайте, Орлов!

Взяв сумочку, она повернулась к парню спиной и шагнула к двери. Колыхнулись упругие ягодицы, обтянутые тугой тканью джинсов, хлопнула дверь. Совершенно обалдевший от такого поворота Артем допил пиво и повернул к себе злополучный листок. На нем гелевой ручкой было написано: “3-14-32. Ира. Спасибо за приятно проведенное время”.

Глава 4.
Особенности национального запоя

Весь в растрепанных чувствах, подставив рожу теплому майскому ветру, Артем стоял возле виниловой магазинной двери, соображая “на одного”. Деньги были, спиртное в ассортименте наличествовало, желание надраться имелось. Не было партнера. Хотя дома имелось неплохое трюмо, наш герой чувствовал непреодолимое желание с кем-нибудь пообщаться. Осмотрев окрестности магазина, он не обнаружил даже намека на собеседника; вечерело, редкие прохожие торопились домой и на мрачные взгляды волосатого и полупьяного парня втягивали голову в плечи.

Плюнув на все, он купил три бутылки водки у надушенной “Альянсом” Алены и поплелся домой – в берлогу. Стараясь ни о чем не думать, Артем неспеша шлепал по асфальту и изредка поглядывал по сторонам. Внезапно его внимание привлекло чье-то мычание. Трезвый, он бы прибавил шагу и поспешил бы уйти, но чертенята внутри его, что родились из смеси спиртного с собственной кровью, посоветовали осмотреть источник сомнительного звука. На лавочке, в тени куста жасмина, отдыхал человек средних лет в приличной одежде: махеровый свитер, брюки темно-синей шерсти и модные кожаные туфли с длинными носами. Возраста он был неопределенного: между тридцатью и пятидесятью. Его величество перегар бил из органов дыхания человека и отравлял окружающий воздух на площади в несколько квадратных метров.

Артем потряс человека за плечо. Тот сразу же открыл глаза.

– Который час? – спросил он, – грачи уже прилетели?

С похмелья Орлов и сам мог наговорить сорок бочек арестантов, поэтому фраза пьяного его не насторожила.

– Давно прилетели, – уверил он незнакомца, – скоро и грифы прилетят. Если так будешь спать. Вон, ворон с ветки скалится, мертвечинку чует.

– Бр-р! – передернуло пьяного. Он скосил левый глаз на чудом оставшийся в живых клен, в раскидистых ветвях которого и впрямь кто-то каркал.

– Выпить есть что? – поинтересовался он, снова закрывая глаза.

– И выпить, и закусить, и поболтать есть с кем, – ответил Артем, – пойдем ко мне. Тут недалеко. Одному пить страшно – уснуть боюсь.

Пьяный что-то пробурчал и сделал попытку захрапеть. Артем снова тронул его за плечо. Тот встрепенулся.

– Пойдем! – предложил он незнакомцу, – что здесь сидеть – на витрине. Неровен час, участковый на нас наткнется, вот штрафу даст!

– Не даст! – неожиданно трезвым голосом произнес человек.

– Почему? – не понял парень, – дружбан твой?

– Не даст, – повторил пьяный, – не даст, потому… потому, что участковый – это я. У меня сегодня двойная радость: внучка родилась, и баба из дому выперла.

Артем развеселился.

– Так пойдем, – повторил он свое предложение, – отметим это дело.

– Пойдем, – согласился участковый.

Вопреки опасениям Артема, его новый знакомый шагал довольно бодро – сказывалась полувоенная выправка. Изо рта у него, правда, несло словами пополам с перегаром, но это было не самое страшное. Когда они совершили у колодца «остановку по требованию», Орлов поинтересовался:

– А что ты пил такое, что вокруг хоть трава не расти?

Участковый довольно ухмыльнулся.

– Что, «маяк» приличный? С ветеринаром местным настойку пустырника жрали. Зато нервы – лучше некуда. А у тебя что?

– Водка, – просто ответил парень, сворачивая в свою калитку.

– Стоп! – пробормотал вдруг участковый и вытер вспотевший лоб, – здесь, если я правильно помню, Алка-покойница жила. Ты кто?

Орлов протянул новому знакомому, обретшему неожиданно бодрый вид, руку.

– Артем, племяш её. Из города приехал, в колхозе работаю. Электриком.

Участковый молча кивнул и крепко задумался. Уже в доме, усевшись за стол, он обозрел взглядом батарею пустых бутылок и три штуки полных, и только тогда задал очередной вопрос:

– А нарушаешь почему?

Артем с трудом понял, что имел в виду его собутыльник. Затем его осенило.

– Плановый запой, – честно ответил он, – шлаки выгоняю.

– Плановый, говоришь? – вздохнул участковый, – ну, хорошо. А гитара у тебя есть?

Гитара у Орлова была. Ленинградская. С пластиковым корпусом «под кожу». Давным-давно тетка подарила на день рождения, отдав половину получки, семьдесят семь рублей. И то, по блату знакомая достала. Больших высот в исполнительном искусстве он не достиг, да и особо не старался. Буквально позавчера вытащил красавицу из чехла и настроил.

– Есть такое дело, – ответил он, – принести?

– Неси, – сказал участковый, – перед тем, как пальцы перестанут меня слушаться, хочу тебе исполнить одну консону. Меня, кстати, Кузьмой зовут.

– А по батюшке? – поинтересовался Артем.

– Ты бы еще спросил, как по-матушке, – фыркнул Кузьма, – мы собрались водку пить, или в бридж играть?

Перед первой рюмкой участковый взял инструмент и хриплым голосом спел песню «Аквариума». По теме. Оканчивалась она более чем оптимистично.

 
Сегодня я опять счастливый,
А завтра я опять больной.
За что же, мать сыра природа,
Ты так безжалостна со мной?
Опомнись, мать сыра природа,
Я же ведь сын тебе родной.
 

– Давай по маленькой, – упустил слезу участковый, – я, кстати, с похмелья часто Гребня слушаю, и его философия мне понятнее всего. Сразу видно, что человек прошел через все то, о чем пишет. Закусить есть чем? А то этот пустырник внутри меня так и булькает.

– Копченые крылья будешь? – спросил Орлов.

– Если куриные, то буду! – кивнул головой Кузьма, – а свиные – нет. У тя какие?

– Куриные.

– Тогда п-порядок!

Не успели собутыльники одолеть и одну бутылку, как участковый уткнулся носом в столешницу, да так и уснул – с недоеденным крылом в зубах.

– Ты неправ! – с трудом ворочая языком, произнес Артем и отнял у него кость. Затем ангелы подхватили его самого и заставили упасть на кровать.

– До скорого, – прохрипел парень и провалился в беспамятство.

Снилось ему что-то ужасное, как и положено в нормальном пьяном сне. Горы Кордильеры, стаканы с человечьей кровью, оторванные хвосты комодских варанов, которым больше никогда не отрасти. Снился собственный компьютер со скалящейся клавиатурой и пучки проводов, уходящие из системного блока в преисподнюю. Затем видения стали обретать больше смысла: приснилась полулитровая кружка с пивом, которая стояла на стуле, а на столе лежала обнаженная Надя, тянущая руки к нему. Отчего-то Артем отчетливо разглядел крупное родимое пятно на внутренней стороне бедра, почти у самой причинной области.

Тут же его разбудили. Над ним стоял Кузьма и хмуро разглядывал окружающую обстановку.

– Пошли, выпьем! – предложил он, – ты, кстати, кто? И я, кстати, где?

Артем с трудом приподнялся на кровати. Повращал головой, точно боксер после нокдауна, и глянул на часы. Четыре утра – за окошком занимался робкий рассвет. Бра с вмонтированной внутри сорокаваттной лампочкой освещало накрытый клеенчатой скатертью стол, на котором красовались две непочатые бутылки водки, и еще в одной плескалось немного напитка.

– Ты – Кузьма, – медленно произнес он, – наш участковый. Я тебя снял с лавочки возле магазина, и мы пошли ко мне.

Участковый приложился к пластиковому баллону с минералкой.

– Ты не дури, – сказал он, – я еще себе память не отпил, хотя иногда очень бы этого и хотелось.

– У тебя вчера родилась внучка и тебя поперла жинка, – размеренно продолжал Артем, – а я – Артем Орлов.

– Алкин племяш, значит, – вздохнул Кузьма, – а жинка потом пустит. Я недельку поскитаюсь, а затем она пустит. Она у меня добрая. Давай, выпьем!

– Давай, – согласился Артем.

Участковый быстро разлил оставшуюся водку (ее оказалось примерно грамм сто пятьдесят), и собутыльники решительно клюкнули. Приняв на грудь, Кузьма разглядел в углу гитару.

– Инструмент! – радостно произнес он, – это Ленинградский завод. Когда-то для простых смертных выпускалось два вида: за пятьдесят пять и семьдесят семь рублей. Это за семьдесят семь – вишь, у нее корпус «под кожу»? Играешь?

– Немного, – ответил парень, – но давно уже не пробовал.

Участковый проверил строй и неожиданно приличным тенором исполнил:

 
Мне кажется, я узнаю себя
В то мальчике, читающем стихи.
Он стрелки сжал рукой,
Чтоб не кончалась эта ночь,
И кровь течет с руки.
 

– Уважаешь Гребня? – спросил он, допев куплет до конца. Артем помотал головой.

– Я больше попсу слушаю.

– Зря, батенька, – по-отечески пожурил его Кузьма, – он дельные песни поет. Философские. Ты вот, к примеру, с чего в пьянку кинулся?

Артем пожал плечами. Одним предложением не объяснишь, а долго сопли по стеклу размазывать неохота. К тому же, он не совсем еще прояснил этот вопрос лично для себя.

– Не скажешь? – продолжал неспешную беседу гость, ловко свинчивая пробку со следующей бутылки, – а послушаешь, если я тебе кое-что попытаюсь объяснить?

Парень кивнул. Слушать – не трепаться. Участковый похлопал себя по карманам в поисках и сигарет и вопросительно посмотрел на Артема. Тот поднялся и пошел искать по сумкам последний блок сигарет, произведенных в Турции и взятых «для представительства». Нашлись сигареты в платяном шкафу – на шляпной полке. Распечатав блок и достав оттуда пачку, он вернулся к столу.

– Ого! – удивился участковый, – что-то я давно «Данхила» в продаже не встречал. А ты что?

– Не курю, – помотал головой парень, – и не начинал. А эти – для друзей.

– Счастливчик! – пробормотал Кузьма, щелкая зажигалкой, – хорошо у тебя в друзьях ходить, мне уже нравится. Ну, чтобы клеился разговор, давай еще по одной!

Артем кивнул. Собеседник разлил водку и опрокинул в себя рюмку. Наш герой полез в холодильник, достал оттуда соленых огурцов и кусок окорока. Увидав огурцы, Кузьма обрадовался и схватил самый большой. Аккуратно отхватив ножом треть лакомства, он захрустел им.

– Бесподобно! – признался он, – какая же пьянка без соленых огурцов. Так вот, молодой человек, мы с вами вплотную подошли к причинно-следственной связи «жизнь-выпивка». Не думай, что перед тобой сидит старый балабол, который не знает, обо что почесать свой поганый ментовский язык. Я за двадцать три года службы навидался и наслушался такого, что хватит на две «Санта-Барбары» и еще на «Семнадцать мгновений весны» останется. Всякая пьянка является закономерным итогом внутренних противоречий, возникающих в человеке. Бр-р! Это – аксиома, то есть, правило, не нуждающееся в доказательствах. Однако, из всякого правила есть исключения. Этими самыми исключениями под завязку набиты лечебно-трудовые профилактории. Да-с!

Кузьма сделал паузу, затушил бычок в заботливо подставленной пепельнице, и глотнул минералки.

– Вернемся к нашим HOMO SAPIENS. Ибо лишь в мыслящем человеке могут возникать вышеупомянутые противоречия. Каждый разумный индивидуум время от времени сталкивается с таким понятием, как «мертвая петля». Этот термин я позаимствовал из высшего пилотажа, он как нельзя точно характеризует состояние души и тела человека в определенный период. Я понятно излагаю?

– На уровне, – кивнул Артем, – просто, мне кажется, что в этом правиле исключений гораздо больше. Изначальное количество HOMO SAPIENS не столь уж и велико.

– Верно подмечено, – согласился участковый, – это ведь как принцип Мироздания. Галактику на картинке видал когда нибудь – этакая спираль? В городах – университетских центрах мы наблюдаем необычайно высокую концентрацию интеллекта. А уж на периферии… так, крупицы. Разум имеет тенденцию к концентрации. С другой стороны, нашего сапиенса должен кто-то подкармливать, ибо духовная оболочка в нашем мире ничто без оболочки телесной.

– Уж точно! – высказал свое мнение Орлов, – чистая философия совершенно неприменима на житейском уровне. Все эти Ницше, Блаватские, Фробениусы и Бергсоны совершенно нежизнеспособны даже на уровне коммун.

– Вот те раз! – воскликнул Кузьма, – единомышленники находятся совершенно спонтанно! То есть, просто берутся из ниоткуда! Ты что, Ницше читал?

– Просматривал, – признался Артем, – когда «философию жизни» изучал в университете. И Бергсона листал, «Творческую Эволюцию». И еще кое-что.

– Ну, так далеко я в своих изысканиях не продвинулся, – признался Кузьма, – ведь я всего лишь участковый мент. Весь мой жизненный опыт взращен на противоречиях между теорией и практикой. Давай мы за это и выпьем.

– Давай.

На столе, как на импровизированной сцене, главными героями снова выступили рюмки. Они были безжалостно наполнены и стремительно опрокинуты в человеческие пасти, а затем снова налиты. Некоторое время собеседники дружно хрустели огурцами, крыльями и рассматривали узоры на скатерти, затем беседа возобновилась.

– Чтобы не забираться в непролазные дебри собственных измышлений, буду говорить кратко и просто, – сказал Кузьма, – прикончим все же наших баранов. Наша нынешняя среда обитания (кстати, не такая уж и плохая) представляет собою типичную окраину цивилизации. Я ведь, когда приехал сюда, поначалу тоже бесился. Что за народ тут живет? Ему ничего не надо: мужикам – водка; бабам – телевизор. Изредка местные собираются в тутошнем клубе на гастролях заезжих лицедеев из иных провинций, да свадьбы-похороны гуляют. Вот и весь культурный досуг.

Участковый пригладил свои пшеничные усы.

– И только спустя десять лет я начал прорубать фишку! Спустя десять лет, представляешь?!? Зачем крестьянину пытливый ум, когда он будет ему вредить при выращивании урожая! Зачем тому же механизатору пронзительный интеллект, если его задача – простейшее управление сельскохозяйственной машиной!

– Но ведь, чтобы управлять тем же трактором, мозги нужны также! – возразил Артем.

– Но не такие, как инженеру-проектировщику или тому же программисту. Если называть вещи своими именами, то залог успеха в работе на земле – это отсутствие абстрактного мышления. А вышеуказанные профессии подразумевают именно его наличие. Если, к примеру, крестьянин вместо того, чтоб работать как лошадь, начнет думать о структуре мироздания и своем месте в нем, то чем это закончится?

– Первой канавой и трактором вверх колесами! – уверенно сказал Артем, – кажется, я начинаю понимать, о чем ты. Всяк хорош, когда его способности востребованы.

– Причем, грамотно востребованы! – поднял палец правой руки в жесте звездочета участковый, – человеком движут страх и интерес. Эпоха рабовладения показала, что страх – плохой двигатель. А у нас, к сожалению, забыли этот вывод. И первый метод – всегда метод кнута.

– Но на пряники не всегда есть деньги, – хмыкнул Орлов, – что же делать тогда?

Кузьма опрокинул свою стопку. Закусил ломтиком свинины с хлебом, тщательно прожевал. Запил минералкой. Потянулся за сигаретой.

– А я не хирург, – сказал он, дымя точно паровоз, – я даже не терапевт. Я – санитар, который уверен, что во всем разбирается круче врача. Кстати, иногда так и бывает. Ну, а применительно к нашей ситуации, можно сказать одно: вижу, что хреново, но чего делать – не знаю. Вернее, знаю, но не умею.

– А если умею, то не хочу! – подхватил наш герой.

– Законы развития общества, – подвел итог Кузьма.

Время замедлило свой ход и стало густым, как кисель. Водка начинала производить свой обычный эффект. Окруженный смрадом «Данхила», Артем пытался собраться с мыслями. Участковый напротив, чья фигура едва виднелась в утреннем тумане, подрастерял свою импозантность, и время от времени тупо чесал нос.

– Слушай, Кузьма, – вдруг вспомнил Орлов, – а что ты там начинал говорить про «мертвые петли».

– Петли? – вскинул голову участковый, – с петлями все просто. Это как «глаз урагана», штилевая зона. Попадает человек в нее тогда, когда теряется интерес к игре, то есть, жизни. Вот, как мы с тобой сейчас. Понял?

– Понял, – с трудом ворочая языком, произнес Артем, – а что делать, чтобы этот самый интерес вновь обрести?

Кузьма пожал плечами. Похоже, он все пытался поймать какую-то ускользавшую от него мысль. Артем указал участковому на диван, а сам снял тапки и улегся на свою кровать. Кузьма послушно прилег, полежал минут десять, затем встал и зазвенел рюмками. Артем открыл глаза. Его собеседник подошел и присел на краешек кровати.

– Пей, – протянул он рюмку парню, – будем выходить в астрал. Там мы найдем ответы на все вопросы.

– На все не хочу, – упрямо пробормотал Орлов, – только на некоторые.

– Пей, – повторил Кузьма.

Второе пробуждение было мучительнее первого. В глаза парню бил живой солнечный луч, тело было покрыто липким потом и постанывало в унисон каждому движению. Кряхтя и охая, Артем стащил с себя свитер и майку. Оставшись в одних спортивных брюках, он вышел во двор, где под желобом стояла двухсотлитровая стальная бочка, полная дождевой воды. Умывшись по пояс, он почувствовал себя гораздо легче. Бросил глазом на буржуйку со свинячьим кормом – пока они спали, тетка Маня выполняла свою работу. Хоть он и платил соседке, Артем внезапно ощутил прилив стыда. Крутя башкой, он вернулся в дом и принялся убирать последствия ночной пьянки.

Участковый еще спал, беспокойно шепча во сне адреса домов с «точками», табельный номер пистолета и раз в три минуты принимался с жаром объясняться кому-то в любви. В конце-концов, слезы потекли по его помятому лицу, и Артем пихнул неврастеника ногой. Тот перевернулся на другой бок и затих. Парень помыл посуду, вынес окурки и проветрил комнату. Глянул в холодильник, а затем на часы. День катился к своей второй половине. Вспомнив с облегчением, что сегодня воскресенье, он взял авоську и направился в магазин.

Катая во рту жвачку, Артем добрался до сельмага и принялся изучать ассортимент. Подумал, купил бутылку шампанского, пять водки, два баллона минералки и три упаковки пельменей. Получилось килограмм под десять продуктов. В нормальном состоянии для мужика нести – одно удовольствие. С похмелья же Артему казалось, что в сумке штук шесть кирпичей. Отпустив по этому поводу проклятие, парень встал отдохнуть, положив полную авоську на асфальт. Вскрыв одну из бутылок с минералкой, он с удовольствием выпил ледяной воды.

– Вот что такое счастье, – блаженно заулыбался он. Однако, миг счастья, как ему и положено, оказался краток. Взвизгнули тормоза директорского «Уазика», и в открытой двери нарисовался силуэт Наждачного.

– Артем, ты чего бичуешь, на работу не ходишь? – спросил он.

– Так воскресенье – выходной, – ответил парень.

– Это у белых людей выходной, а у нас – посевная! – просветил его начальник, – что в сумке тащишь?

– Водку, – честно ответил Артем, – пять бутылок.

– Ого? – удивился сосед, – это серьезно. А где моя доля?

Парень без возражений достал один пузырь и выдал Николаю. Тот даже не поблагодарил.

– Надолго забухал? – спросил он только, – смотри, мне твою работу выполнять. Ты участкового, кстати, не видел? Там его начальство из района ищет.

Артем отрицательно помотал головой. У соседа не язык, а помело – к вечеру все будут знать, где Кузьма залег. Внезапно, вспомнив один нюанс, он спросил:

– Слушай, Коля, а ведь ты меня когда на работу брал, обещал по крайней мере один выходной.

– Ну что ты как маленький? – скривился Наждачный, – коня когда в упряжь зовут, тоже хлебом подманивают. А после удила в пасть, и кнутом по заднице. Мне электрик нужен был так, что я бы тебе лампочку с директорского столба пообещал бы. Ладно, у меня много дел.

«Уазик» застонал и двинулся дальше. Артем вздохнул, взвалил на плеча похудевшую авоську, и последовал его примеру. Шагать еще оставалось почти двести метров – почти бесконечность. Пыльная дорога после асфальта не улучшила его настроения, посему вспотевший и с пылью на зубах он вошел во двор и повторил процедуру ополаскивания. Посидел во дворе на лавке, собираясь с силами, и приветственным кивком встретил Кузьму, наконец-то изволившего проснуться.

– Что у нас со временем? – поинтересовался участковый, вынимая башку из бочки.

– Времени у нас больше, чем у пассажиров «Титаника», однозначно, – вяло сказал парень, – тебя там какое-то начальство из района ищет. Коля Наждачный спрашивал, не видел ли я тебя. Такой-то я дурак, чтобы признаться!

– Правильно сделал, – кивнул Кузьма, – в таком виде меня сразу в крематорий отправят, минуя патологоанатома. У тебя телефон работает? Пойду, подстрахуюсь.

Он исчез в доме, а Артем прошел в палисадник. У покойной тетки там росли две акации, закрывая обозрение с улицы, а за акациями стоял столик и лавочка – для летних обедов и ужинов. Получалось нечто вроде беседки, только без верха. Лавка была с удобной спинкой, сделанной согласно с анатомией человеческой спины. На нее и опустился Артем. Сил, чтобы распаковать авоську уже не оставалось. Поэтому он очень обрадовался голосу вышедшего участкового:

– Тема, ты где? – Артем издал бодрый стон, – а, вот ты где! Выпить есть что? Если нет, можно будет в магазин сбегать. Я, кажись, премию еще не пропил всю…

– Выпить есть, – сказал Артем, – там я еще пельменей купил. Три пачки. Будь другом, отнеси их в холодильник, пока они не сдохли.

Участковый сунулся в авоську и издал торжествующий возглас.

– Ты – мужик обстоятельный! Уважаю! – искренне сказал он. Следующий поход в магазин – за мой счет. Похоже мы надолго зависли в “мертвой петле”.

– Ну что там с твоим начальством? – спросил Артем.

– Да пошли они все! – плюнул Кузьма, – как дети малые. В рейд зовут. Никого помоложе что ли, нет? Два года до пенсии человеку осталось, другой начальник уже и забыл бы про меня. Пьем, мон ами Артемий, затем отходим, а затем я тебя свожу на рыбалку. Благодатные места за этой самой Самусевкой! Вроде как бы и лесное озеро, а такие зеркальные карпы водятся, что куда там реке! Ты рыбачить любишь?

Артем пожал плечами. На рыбалке он был всего пару раз, но впечатления от нее остались самые отрицательные. Дым костра, комары и дождливая ночь, проведенная в палатке. Пара полудохлых карасей на шесть человек да ящик выжранной водки. Вот и весь кайф.

– Ты пельмени отнеси, – уклончиво ответил он, – а там видно будет. Кузьма, может здесь посидим, на свежем воздухе?

– Посидим, – согласился участковый, – свежий воздух для нас сейчас подобен бальзаму.

Кузьма подхватил авоську и ушел в дом. Отсутствовал он минут пятнадцать, которые Артему показались вечностью. Он уже готов был завыть от переполнявшей его тоски, когда наконец в двери показалась усатая харя с бутылкой водки и стаканами в руках. Между руками и телом была зажата бутылка с минералкой.

– Пельмени варить поставил, – ответил он на немой укор парня, – ведь еще даже царь Николай (не помню только который) советовал чаще закусывать. В ответ на какие-то народные требования, хм! А мы тем временем нагуляем аппетит.

В следующий раз Артем проснулся, когда уже стемнело. Участковый Кузьма сидел на своей кровати, отдуваясь после планового марш-броска в магазин. У его ног стоял ящик водки, а у двери валялись три упаковки минеральной воды. Заметив, что Артем открыл глаза, Кузьма протяжно сказал:

– Спасибо, мужики верные помогли дотащить. Там, в холодильнике кусок шеи. Угостили! Сейчас выпьем по стакану, и пойдем во двор – шашлык делать.

– Какой шашлык! Какой стакан! Какой двор!!! – простонал Артем, – я сейчас сдохну.

Собравшись с силами, он выполз на двор, где сияли великолепные звезды в сочетании с такой же великолепной луной, и стал икать и блевать под яблоней. Блевалось плохо. Икалось и того хуже. Так и не получив от процесса никакого кайфа, он побрел к столику, возле которого Кузьма из последних сил колол дрова на костер. Из кирпичей он сложил ограждение, а шампуры стащил на кухне.

– Шашлык замачивают перед этим, – тоскливо сказал Артем, разминая свой впавший живот.

– А мы и замочим! – красноречивым жестом участковый указал на початую бутылку водки, стоявшую на столе в компании своих пустых товарок, – я для сугреву принял сто пятьдесят. Давай и ты. От жареного в естественных условиях мяса у меня еще ни одна сука лагерная не отказывалась.

Как далее развивался их совместный с участковым запой, Артем помнил плохо. Отчетливо запомнил лишь десятилитровую пластиковую канистру со спиртом, доставленную Кузьме сразу по звонку в соседнюю деревню. Дни сменяли ночи, количество спирта в крови превысило все допустимые пределы, так что организмы начали бунтовать. Валяясь по всему дому и двору в живописных позах, собутыльники вызывали искреннюю тревогу соседки, и она, в очередной раз обнаружив лишенные жизни телесные оболочки, вызвала скорую. Прибрала весь «свинарник» и на вырученные за сданные бутылки деньги купила себе новую антенну в новый телевизор.

Очнулся Артем в местной больничке под капельницей. На соседней кровати валялся в аналогичной позе участковый, заросший бородой что библейский апостол. Ввалившиеся глаза Кузьмы смотрели в потолок, а непослушные губы шептали очередное «аквариумное» откровение:

 
Снился мне сон, что я был трезвый,
Ангелы пели в небесах.
А я проснулся в черном теле -
Звезда застряла в волосах.
Говорила мне мать: летай пониже;
Говорила жена: уйдешь на дно.
Но я живу в центре циклона…
Иль вверх, иль вниз – мне все одно.
 

– У тебя Борькины апокрифы на все случаи жизни, – слабым голосом произнес Артем.

– Ответ утвердительный, – простонал участковый, – допились. Интересно, а когда нас расстреляют?

– Когда выздоровеем, – ответил Орлов, – что толку больных расстреливать. Только порох тратить. Слушай, а как мы здесь очутились?

Участковый фыркнул:

– Нашел, у кого спрашивать. Сейчас хирург придет – все расскажет. И как мы сюда попали, и когда мы отсюда выйдем, и сколько мы еще протянем.

Артем пошевелился и застонал. Повернув голову в сторону соседней койки, он спросил:

– А почему хирург? Насколько я знаю, в сельские больницы обычно терапевтов назначают.

– Назначали, – поправил его Кузьма, – нынче терапевта на село калачом не заманишь. Вон, совхоз отдельный дом со всеми удобствами выстроил – только живи да врачуй. Ссуду на автомобиль банк дает долгосрочную, спецкредит для сельских эскулапов – не-фи-га! Зарплата приличная вроде бы, но не идут.

– А как обходятся? – с тревогой спросил Артем. Откуда-то появилось чувство обеспокоенности тем, что он попадет в лапы местного Чикатило.

– Обходятся? – почти весело переспросил Кузьма, – верное слово. Обходятся! «Химиков» ангажируют. Врачи ведь тоже срока получают. Кто за аборты летальные, кто за лечение сифилиса на дому, а кто и за махинации с больничными листами. Им, как правило, года три «химии» дают, да и рассылают по деревням и селам – кому кто достанется. У нас хирург вот второй год работает. В соседней деревне – трипперовед в качестве участкового врача. Сильно водку уважает.

– А за что нашего? Осторожно спросил Артем.

Дверь распахнулась и в палату вошел грузный клоун в белом халате. Из затылка у него во все стороны торчали рыжие с проседью волосы, мясистые пальцы украшало несколько перстней. Головой хирург достигал до дверной коробки.

– Финский операционный стол поцарапал, когда пациента оперировал, – ответил он на последний вопрос, – а они заразы дорогие. Восемнадцать тысяч долларов минус НДС. Ну что, Кузьма Петрович, снова Юпитер за Венеру спрятался? Я тебе чего прошлый раз говорил? И еще мальца чуть с собой прихватил – на тот берег Стикса. Хорошо, Харон перевозить отказался…

– Да не отказался, – вздохнул участковый, – бабки пропили, а заплатить было нечем.

– Вот те раз! – удивился хирург, присаживаясь на банкетку, – так ведь он по пятницам бесплатно перевозит.

Настала очередь удивляться Кузьме.

– Пятница? А число какое сегодня?

– Я ж и говорю, – сказал весело эскулап, – пятница, тринадцатое. Июня. Год знаешь, надеюсь?

Он повернулся к Артему и бегло его осмотрел.

– И это – новый колхозный электрик? Он же вроде не пьет, говорили…

– Ты что, ослеп, Михалыч? – приподнялся на кровати Кузьма, – рот видишь? Значит, пьет!

– С тобой, Петрович, и абстинент запил бы, – покачал головой врач, – ну-с, молодой человек, как самочувствие? Глюкоза с витаминами, что я вам прописал, должны помочь. Авитаминоз у вас приличный.

Артем широко раскрытыми глазами посмотрел на него.

– Две недели! – с чувством произнес он, – с ума сойти.

– Еще пару дней и сошли бы, – подтвердил Михалыч, – этим обычно и кончается. Да еще эпилепсией разве… ладно, граждане алкаши, мешать вам не буду. Постарайтеь не трескать тяжелой пищи – печенки ваши нынче не в той форме. Что же делать, оставляю вас наедине со своими совестями. Слушайте их разумные голоса.

Михалыч развел руками и, словно при неудавшемся опыте по запихиванию джинна в бутылку, ударившись плечом о косяк, громко выбранился. Вошла медсестра, сняла с пациентов капельницы и унесла за раз оба штатива.

– Видал, какая? – присвистнул Кузьма.

– Тебе, дружище, точно глюкоза помогает! – пробормотал Артем, отворачиваясь к стене, – а мои глаза на баб не смотрели бы.

Но глазам Артема сегодня пришлось смотреть еще на одного представителя слабого пола. Ближе к вечеру палату с реабилитировавшимися алкашами посетила Надя. Пешеходова. Светлые волосы ее были перевязаны ленточкой, синие глаза излучали недоумение. Зайдя в палату она поначалу вращала головой, пытаясь определить, кто из двух больных является ее подопечным: изможденные мужики были похожи на узников Бухенвальда и на внешние раздражители реагировали очень тупо. Наконец, разлепивший глаза Артем, признал гостью.