Текст книги "Курс оверклокинга для операторов машинного доения."

Автор книги: Дмитрий Беразинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 17.
Приятные хлопоты

День выдался погожий, несмотря на третью декаду первого месяца осени. Бабье лето принесло в Березовку восемнадцать полновесных градусов тепла и легкую рябь на небе. По случаю прекрасной погоды (а также по всем прочим случаям) во дворе дома номер двадцать по улице Ленина был накрыт праздничный стол. Центральное место на столе занимали блюда, приготовленные из почившего в бозе борова Васьки. Одновременно, счастливая и злополучная щука была извлечена из пешеходовского морозильника и разделена на несколько частей. Из головы и хвоста сварили уху, куда для большей наваристости все же пришлось бросить пару жирных карасей; из брюшной части приготовили студень-холодец, а остальное пустили на филе. Прочее место на столе было отведено всяческим солениям: соленым грибочкам, рассыпной капустке, фирменно закатанным Галиной Петровной корнишонам, сладкому перцу. Не обошлось без любимого всем электоратом салата «оливье», который спившиеся интеллигенты ласково прозывают «I Love You» и фаршированных блинчиков – слабости Олега Авраменко.

Возле стола, словно на крыльях порхали женщины: тетка Маня, Галина Петровна, Надежда и ее подруга Анечка. Вот-вот должны были подъехать из Петровска капитан Авраменко и Артем Орлов, с которых в ходе судебного разбирательства были сняты все обвинения. То есть, и капитан-участковый, и совхозный электрик были полностью оправданы. Как по этому случаю без небольшой пирушки? Вот и сбивались с ног четыре женщины, расставляя на огромном столе различные холодные блюда, закуски и напитки. А в огромной русской печи ждало своего часа горячее: жаркое, запеканки, отбивные, колдуны, уха и прочие вкусности, приготовленные с неспешной обстоятельностью тетки Мани и взрывным темпераментом Галины Петровны. Молодое поколение, как водится, было на подхвате.

– Кажись, едут! – внезапно завопила Анечка.

– Чего орешь! – недовольно буркнула тетка Маня, – я из-за тебя чуть холодец не выронила! Ох! И вправду – едут!

Надежда, на ходу снимая фартук, неслась к калитке.

– Доча, погоди! – заорала ей вслед Галина Петровна, – дай, я тебе прическу поправлю, у тебя ведь все сбилось!

– Не дело девке за парнем бегать! – пробурчала тетка Маня, ставя чудом не выроненный холодец на стол.

– Он не парень, а мужик! – поправила ее Анечка, – а приличные мужики сейчас редкость. Можно пару раз и сбегать.

– Грамотные все стали, – вновь буркнула соседка, – нахрен послать некого. Я за своим Петром никогда не бегала!

Анечка рассмеялась.

– Да где же он, ваш Петр? Ушел к другой, не так ли? А что до того, что нахрен послать некого… есть кого, да вот беда в том, что хренов порядочных у нас не осталось. Один вот завелся, да и то – лучшая подруга окрутила.

– Так вот чего тебе не хватает! – коварно подначила тетка Маня, – вот и мой Петр был такой! Ни одной юбки пропустить не мог! Ну и хрен с ним!

«Хрен то с ним, да и ты одна осталась!» – подумала девушка, выбегая вслед за Надеждой на улицу. К дому почти неслышно подкатила темно-синяя «Мазда» и мягко остановилась у калитки. Из автомобиля выбрались Олег Николаевич и Артем. Немного погодя открылась задняя дверца, и из нее миру явилось тело Аркадия Веселова.

– Думали хлеб-соль вынести! – радушно сказала Галина Петровна, – да потом решили, что это не к месту.

– Ни к чему нам хлеб, ни к чему нам соль! – кивнул Авраменко, – нам бы водки двести грамм, чтоб унялась боль.

Надя повисла на шее у Артема. Благодаря сытной тюремной пайки он набрал несколько килограмм, которые отнюдь не выглядели лишними. С ними Артем уже не был похож на продвинутого юношу-пользователя ПК, а приобрел вид как минимум начальника отдела. Об этом ему поспешила сообщить «будущая теща» – он до сих пор в мыслях называл ее именно так.

– Галка, а на кого в таком случае похож я? – поинтересовался семипудовый Авраменко.

– А ты, племянничек, – лукаво ответила тетка, – всю свою жизнь похож на мордоворота. И тебе это очень идет.

– Черт побери! – пожаловался Веселов, – что за деревня такая!

– Какая? – хором спросили все.

– А такая! Из трех первых встречных женщин, все трое – красавицы! Позвольте представиться: майор Аркадий Веселов к вашим услугам. А как ваше имя, несравненная?

– Анна! – ответила зардевшаяся девушка, которой шустряга майор послал преисполненный восхищения взгляд.

Столь такой же восхищенный взгляд метнул Авраменко в сторону накрытого стола, возле которого суетилась тетка Маня, наводя последний лоск и глянец. Разложила начищенные мельхиоровые ложки и вилки, аккуратно уложила салфетки. Когда гости подошли к столу, она поклонилась им и на старый лад произнесла:

– Пейте-ешьте, гости дорогие, приятного вам аппетита!

– Спасибо, мать, за стол! – тепло поблагодарил Веселов, – стоп! А вы сами куда?

– Да пойду к себе – хозяйство заботы требует!

– Нет, так не годится! – возразил Авраменко. Его поддержали Артем и Галина Петровна, – давайте вместе с нами! Иначе тут все обидятся!

Тетка Маня с ужимками и церемониальным стеснением, достойным разве протоиерея на голубой свадьбе, уселась на почетное место у салата «I Love You». Вздохнула.

– Что-то маловато гостей!

– Не боись, мать! – ободрил ее Веселов, – праздник только начинается! Как бы к вечеру не слишком много народу стало в этой обители.

И он вновь устремил свой восторженный взгляд на туго обтянутые полосатыми джинсами коленки Анны. Сидящая по его левую руку девушка будто купалась в золотистом облаке его либидо. Ей это нравилось, ибо лучше золотистое облако столичного мента с претензией на сексуальность, чем черное облако похоти местного озабоченного контингента.

– Так я не поняла? – спросила Галина Петровна, – начинаем или нет?

– Конечно, начинаем! – отозвался Олег Николаевич, – мы с Артемом столько сидели на государственном пайке, что прямо-таки истосковались по домашней пище. Дайте мне немедленно бутылку водки, и я буду разливать! Всем налью, однозначно!

– И чтобы первую – до дна! – строго сказал Аркадий, – чтобы не возвращаться.

– Ох! – охнула тетка Маня, – я уж и не вспомню, когда рюмку водки за раз выпивала! Ну, ради такого дела… ради такого дела можно и из горлышка хлебнуть.

Пока наши скромные герои уплетают за обе щеки угощение, мы приоткроем завесу времени и кратенько расскажем, что происходило в течение двух последних недель. Как известно, начало второй недели сентября и конец недели первой были весьма бурными. Во-первых, к арестованному и пребывающему в одиночной камере Петровского «допра» Артему Орлову прибавился капитан Авраменко. Участкового, развернувшего слишком активную деятельность с целью оправдания Артема, самым бесцеремонным образом подставили. По прямому указанию Тарханова в Прокуратуре района было возбуждено дело о свершении капитаном дорожно-транспортного происшествия со смертельным исходом. Для достоверности под колеса капитанской «Мазды» был подкинут труп какого-то бомжа, окоченевшего на городской свалке. Экспертиза признала капитана Авраменко «тепленьким», то есть – в нетрезвом состоянии.

Все это происходило в то время, пока Олег Николаевич лежал в одиночке с расстройством сознания, вызванным подсыпанным в его флягу сильнейшим синтетическим галлюциногеном. Галлюциноген подсыпал не кто иной, как Дядя Федор, хотя постарался сделать все по-возможности аккуратнее. Погода стояла прохладная, вряд ли бы капитан захотел пить. Но и риск все же был немаленький: глотни Авраменко водички из фляги где-нибудь на выезде из Березовки – ДТП фабриковать не пришлось бы. Федора Михайловича связывали с Мурашко некоторые подгнившие делишки еще в бытность последнего начальником отдела по прошлому месту службы, в результате чего подполковник мог быть спокоен – Дядя Федор не продаст. Если уж эботом мы упомянули, то скажем, что судмедэксперта пришлось освобождать от уголовной ответственности какими-то хитрыми путями, идущими в обход уголовного законодательства. Веселов чувствовал себя на этих путях и тропках как рыба в воде, поэтому умолчание о роли Федора Михайловича в деле Березовского участкового было исключительно его заслугой.

По факту разбойного нападения на главу районной администрации вместе с начальником милиции было опять же возбуждено уголовное дело, но Авраменко и Веселов настояли на независимой экспертизе. Экспертиза обнаружила в крови Олега Николаевича тот самый галлюциноген, который принадлежал к недавно перехваченной в аэропорту Теплограда партии ЛСД. Тут же Авраменко начал отчаянно оправдывать свое поведение последствиями наркотического отравления, и своего таки добился. Обвинение в нападении на господ Мурашко и Тарханова было снято. Оставался мизер: во-первых, окончательно снять с участкового все обвинения в наезде со смертельным исходом; а во-вторых, признать действия Артема Орлова необходимой самообороной.

И на этот самый мизер Прокуратура области потратила целых две недели. Но как только из Москвы пришел материал на группу «дагестанцев», обоих оправдали. Взамен областному прокурору пришлось утешиться расследованием дела о коррупции в верхних эшелонах власти Петровского района. Скандал обещал быть локальным, но с весьма тяжкими последствиями для виновников. А вот наших героев под этот шумок и освободили.

Пропустив подряд две рюмки водки, Олег Николаевич повернулся к Артему:

– Ух, дружище, а я уж думал, что нам с тобою долго вот так не сидеть. Или не сидеть вообще…

– Нет! – воскликнул Аркадий, но как, подлец, пургу гнал прямо в глаза «важняку»! «Плохо помню произошедшее, как в тумане двигался и соображал. До сих пор затылок по ночам ломит от этой гадости».

– А то не ломит! – пожаловался Авраменко, демонстративно почесывая затылок.

– Эксперт сказал, что смешал ЛСД с какой-то хренью. Типа, это должно было ослабить действие наркотика! – серьезно произнес Аркадий, – но отчего-то ты провалялся на лавке двое суток в коматозном состоянии. Непонятно…

– Во фляге была вода с однопроцентным уксусным раствором, – признался Авраменко, – я ее пью, когда очень жарко. Мне тогда очень долго не хочется пить.

– Ясно! – протянул майор, – ну-ка, плесни мне водки, иначе голова кругом идет. Профессионалы детектива, вашу мать! Один воду с уксусом попивает, другой нанимает совестливого киллера, чтобы замочить участкового, третий ночью нож приметный оставляет на месте преступления, а четвертый оставляет свои отпечатки на всем, на чем только попросит так и не отравленный участковый! С ума можно сойти и дураком остаться!

– Ты, дорогой, детективных романов начитался! – Олег Николаевич аккуратно наполнил мужские рюмки по края, а женские – по серединку, – это если кто-то задумывает преступление или ограбление банка, скажем! Тогда планы разрабатываются: главные, второстепенные, подход – отход, действия на случай форс-мажора и прочее! А у нас типично деревенский детектив – клубок ниток, в котором самое главное – найти хотя бы один конец нити.

Артем аккуратно попробовал по пятьдесят грамм от каждого блюда (две с половиной – три столовых ложки) и сказал:

– Горячего хочется! Холодные закуски мне в камере надоели. Теть Маня, не будет ли наглостью с моей стороны…

– Ась? – оторвалась тетка от селедочного хвоста.

– Сейчас я подам! – встала Галина Петровна, – вы, молодой человек, ежели хотите понимания, то не выстраивайте такие длинные фразы. А то как барин в дореволюционном ресторане… Эгей! Кажись, еще гости прибыли?

Артем вылез из-за стола и поспешил к калитке, быстро прожевывая на ходу. Из «лендровера-дискавери» вылезали гости: Василий Петрович Чебуреков, Владимир Михайлович Птицын, незнакомый молодой человек и…

«Какого рожна он с собой Марину приволок!» – едва не завыл в голос парень. Ему вовсе не улыбалось объясняться, будучи гипотенузой в любовном треугольнике Пифагора! Однако Марина лишь вежливо улыбнулась ему, положила руку на плечо незнакомцу и замерла в ожидании.

– Ну, здорово, герой! – благодушно произнес Василий Петрович, – как говорится, медведь отделался легким испугом! Ха-ха-ха!

– Чего-то вы хамите с утра? – поинтересовался Артем, – никак, для вас все сложилось как нельзя удачнее?

– Ну, теперь то ты, Владимир, понял? – обернулся Чебуреков к приятелю, – просто преступление держать такого Орла на должности сельского электрика!

– Да я то давно понял! – отмахнулся Птицын, пожимая руку парню, – а вот где мне электрика найти?

– Так что, меня увольняете? – не понял Артем.

Чебуреков надулся и стал похож на мужика с фамилией «Пирогов». Хотя, как нам помнится, старший лейтенант с такой фамилией был довольно тощим.

– Артем Федорович, – сообщил он, искрясь от самодовольства, – вашего покорного слугу сегодня утром назначили новой главой районной администрации города Петровска и одноименного района!

– Не понял! – удивился парень, – а разве это не выборная должность?

– Выборная! – ответил Василий Петрович, – вот меня и выбрали. Пока «и.о.». Но выборы только через два года, а за это время я уж прослежу, чтобы не завелось достойной альтернативы… ха-ха-ха!

– Тогда пройдемте! – строго сказал Артем, – сейчас будут подавать горячее.

– Я никогда не опаздываю к горячему! – надулся еще больше Чебуреков и стал похож на мужика с фамилией «Колобков», – позволь мне представить моего секретаря…

– Мы с Мариной знакомы! – напомнил Орлов.

– К дьяволу! Я не о Марине, – скривился Чебуреков, – она – моя секретарша. А вот Денис – Денис Сергеевич Забудько – мой пресс-секретарь и… как там? Короче, раньше была должность при губернаторе: чиновник для особых поручений, вот! Так Денис при мне типа этого чиновника, одним словом – моя правая рука.

Денис протянул Артему сухую твердую ладонь.

– На самом деле Василий Петрович очень высокого мнения о вас! Только за сегодня мне три раза привел в качестве примера для подражания вашу персону.

– Чепуха! – засмеялся Артем, – таковы уж начальники по своей природе. Подчиненного хвалить вредно, а то зазнается и дров наломает. А когда постоянно мыло в кармане, то вроде как и все нормально. Так что проходите к столу. Остывшее горячее никаким образом не становится холодными закусками.

– А во что превращается остывшее горячее? – спросила Марина, глядя ему прямо в глаза.

– В холодное блюдо второй свежести, – грустно улыбнулся он, – и как его не грей, оно таким как прежде уже не станет. Милости просим!

За столом стало гораздо оживленнее. Надя притащила целое блюдо отбивных и сказала на ухо сидящему Артему:

– Что-то эта кошка драная на тебя таращится подозрительно.

– Боится, как бы ее милый Дениска не увлекся тобой, – ответил парень, – что вы, женщины, за человеки? Ну прямо нельзя двух писаных красавиц за стол посадить!

Анечка в это время вносила блюдо с колдунами. Услыхав последнее предложение, она подошла к молодым людям и, поставив зрачки вертикально, прошипела:

– Ах так!!! Только двоих!!! А я уже старая, горбатая и никому не нужная?

Артем поднял вверх руки и сказал:

– Заявление для суда. Если посадить трех красавиц на колени к молодому человеку, то вскоре они расцарапают ему рожу! А мне моя рожа дорога, тем более я решил сегодня одной девушке предложение сделать.

– Которой? – осведомилась Галина Петровна, – если мне, то я сегодня занята.

– Ну, тогда я завтра подойду! – засмущался парень.

– Погоди-ка! – запротестовала Надя, – это что же получается? Как из застенков, так тебя жду я, а предложения почему-то получает моя мама!

– Неправда! – возразила мать, – я его тоже ждала!

Загорелся веселый спор о том, кто кого больше ждал, но внезапно его прервал Василий Петрович.

– А ведь я здесь по делу! Хочу сделать предложение одному юноше, и тоже надеюсь на взаимность.

Следом за Чебурековым загрустил Птицын. Гораздо искреннее приятеля, между прочим. Артем догадался, что его ждет очередное сватание и тоже несколько приуныл. Он понимал, что долго не задержится в совхозе на столь «ответственной» должности, но сегодня не хотел принимать никаких кардинальных решений. Эту мысль он, по возможности мягче, выразил вслух.

– Что такое? – удивился Чебуреков, – как тебе так можно предложения делать, а как собираются сделать предложение тебе, то сразу пассивность и релаксация! Надюша, давай-ка поинтересуемся у достопочтенного Артема Федоровича: возможно ли сегодня сидящим за этим столом услышать два положительных ответа.

Надежда вспыхнула маковым цветом, но подозрительно быстро потухла:

– Чтобы ответить на вопрос, во-первых необходим сам вопрос.

Чебуреков налил себе полную рюмку водки и подождал, пока остальные сделают то же самое. «Что за день сегодня такой?» – подумала тетка Маня, – «неужели, опять Солнце пятнами пошло? Я ведь уже третью по полной одолеваю… не спиться бы!»

– Итак! – произнес новый мэр района, – мы все ждем твоего ритуального вопроса, Артем! Добавлю лично от себя, что если в течение минуты я его не слышу, то превращаюсь в твоего свата и попытаюсь напрямую урегулировать ситуацию с уважаемой Галиной Петровной. По-старинке, так сказать.

Артем выпрямился во весь свой прекрасный рост и тоскливым взором обвел застолье. Марина ободряюще помахала ему ладошкой, мол, все понимают. Блуждающий взгляд его остановился на Галине Петровне. Та смущалась не меньше Нади, которая и вовсе опустила розовое лицо.

– Компас земной! – произнес парень, – ты согласна стать только моей?

– И тут выкрутился! – пробурчал довольный Чебуреков, – ну, что за хлопец! Лишь бы отойти от традиций, лишь бы не по регламенту!

– А хто я такая, шоб отказывацца! – на диалекте одесских евреев ответила Надя.

– Получил? – хмыкнул Василий Петрович.

Птицын смотрел на эту «Женитьбу» и думал, что уж Гоголь от зависти точно в гробу ворочается. Такого сюжета ему ни в жисть не осилить. Мелодрама с элементами фарса – логическое явление нашего сумбурного времени, когда смеются на некогда святыми понятиями. Если бы он двадцать лет назад предложил своей супруге «стать его», то скорее всего, получил бы в морду чем-нибудь тяжелым. С другой стороны, этих молодых людей никак нельзя назвать легкомысленными или ветреными: Артем вступился за честь любимой девушки и навсегда отбил охоту сомневаться в собственном мужестве; а Надя никаких подвигов не совершала, но подвиги – не есть бабье дело. А дело бабье – верность мужу хранить и дожидаться его, стоя у порога. Вот она и сохранила, вот она и дождалась. Оба поступили, как поступали их предки, и уже за одно только это ребят необходимо уважать. Так что неважно, в какой форме он высказал свой вопрос, а она – свой положительный ответ.

– Ну, что, Надежда? – посмотрел он на свою секретаршу, – ох и чувствует сердце начальника, что пора прощаться с подчиненной.

– И с подчиненным тоже, – сказал Чебуреков, – не на своем месте он у тебя. Артем, там тебе такой кабинет приготовили – загляденье! А знаешь, какая табличка на дверях висит?

– «Посторонним вход воспрещен»? – с надеждой спросил Орлов.

– Тьфу ты! Какой «вход»? Каким «посторонним»? – призывая в свидетели небеса, воскликнул Василий Петрович, – обычная табличка. «Начальник отдела информации» – нравится? Отдел пока маленький, но весьма перспективный. Гущин обещает в следующем году для всех жителей города высокоскоростной доступ в Интернет…

– ADSL [31]? – поинтересовался Артем.

– Чего съел? – не понял мэр, – не боись, никто тебя не съест. Подавятся! Так что, принимаешь предложение?

– А как же? – отозвался парень, – мы, системщики, люди с понятием. Наше предложение приняли, мы ваше тоже принимаем.

– Блин! – проворчал нажравшийся Авраменко, – мне что, «горько» крикнуть, чтобы все выпили? Переливаете из пустого в порожнее, так и состариться можно.

– Устами капитана милиции глаголет сермяжная правда! – кивнул Чебуреков и опрокинул стопку в рот. Поморщился, – теплая! Фу, гадость! Володя, у тебя ведь с собой, по-моему, что-то вроде коньяка было?

– Было! – пожал плечами Птицын, – была у собаки хата! И когда я уже попробую коньяка своего электрика? Да и сам электрик уже не мой, а обещанного при приеме на работу коньяка каким не было, так и нет!

Артем молча поднялся из-за стола и пошел в дом – рыться в своих запасах, которые за время его отсутствия не пополнялись. Это плохо. Но и не уничтожались. Это – хорошо. Из импортных «кучерявых» напитков в баре оставались две бутылки «Мартеля». Сграбастав их обеими руками, он вернулся в компанию.

– Я поклялся выпить этот коньяк, когда буду отсюда уезжать! – сообщил он, ни на кого не глядя. Видимо, случай верный.

– Грустно все это! – вздохнул майор Веселов, – а вот грусти я и не люблю. Господин мэр! Сообщите нам еще одну хорошую новость – теперь можно.

Чебуреков молча ждал и не шевелился, пока ему у него в рюмке было сухо. Но как только там оказался коньяк, он характерно кашлянул:

– Ну, что ж! Такие назначения не в моей власти, но в областном УВД мне намекнули, что намерены предложить освободившийся после Мурашко пост вам, Олег Николаевич.

Авраменко уронил вилку. Вместе с отбивной, что было особенно ему неприятно. Наклонившись, он поднял прибор и швырнул испачканное лакомство Майору. Тот в каком-то совершенно фантасмагорическом прыжке поймал этот кус, и поднял одно ухо в ожидании добавки.

– Абсурд! – произнес Авраменко, не обращая внимания на пса, – я рад, конечно, что не посадили… но такое! Это абсурд чистейшей воды!

Веселов бросил Майору внушительных размеров кость.

– Получайте, коллега! Кстати, кто это так пса назвал?

– Я! – ответил Артем, – их было двое: Майор и Полковник. Сразу после армии пришел и назвал. Выйду, бывало на крыльцо, крикну: «Господа офицеры!» Псы уже тут как тут, по стойке смирно сидят. Хвост слева, уши торчков, язык – на правый бок. Полковник уже издох, а этот пенсионер все держится.

– Забавно! – согласился Аркадий, – так вот, господин капитан! Ежели не желаете в Петровске верховодить, то могу забрать вас в столицу. Нам такие кадры нужны. А с вашей стороной моя наша сторона завсегда договорятся.

– Нет уж, лучше я по месту останусь! – покачал головой Олег Николаевич, – даже от нашей столицы мне шибко крышу сносит. А уж от Москвы я вообще в панике… а что Котов, не обидится?

– А на обиженных сперму возят, не при дамах будь сказано! – жестко сказал Веселов, – куда твой Котов раньше смотрел и о чем думал? Или он не замечал, что творится в районе? Или ему доля своя шла? Я бы на твоем месте такого заместителя послал бы участковым в дальний колхоз!

– Чтобы он мне там криминогенную обстановку создавал! – возмутился Авраменко, – нет уж, пусть сидит заместителем. По крайней мере, всегда на виду.

Застолье продолжалось. Не думаю, что стоит приводить диалоги наших набравшихся водкой и коньяком героев, все это пройдено, описано и снято тысячу раз на любительскую и профессиональную пленку. Нам остается лишь констатировать, что заключительный вечер имел место быть, протекал в дружеской обстановки и завершился без происшествий. Если кто-то и остался обиженным, так это Геннадий Николаевич Пешеходов, но даже в старой русской пословице весьма доступно описана ситуация, в которой оказывается ласковый теленок погнавшийся за двумя зайцами. Обижаться ему стоило только на самого себя – такова жизнь. Это сказал кто-то по-французски.

Залезая в свой «Лендровер», Чебуреков спросил:

– Так что, Артем, завтра с утра – ко мне? Будем обживаться на новом месте. Квартирка есть тебе двухкомнатная, так сказать, на вырост. Надежду после свадьбы заберешь… а хочешь, забирай и до свадьбы – нынче времена демократичные.

Артем покачал головой.

– Извините, Василий Петрович. Давайте лучше с понедельника. Мне с ребятами попрощаться надо, вещи перевезти и расставить, к Интернету подключиться. Я в этом смысле – человек обстоятельный.

– Хорошо, – не стал спорить Чебуреков, – держи только вот подарочек… от администрации. Хм! На балансе мэрии…

Он протянул Артему новенький мобильник. Парень взвесил его в руке и задумчиво сказал:

– Это нечто вроде ошейника. Только нового типа… создает ощущение свободы, которое исчезает при первом звонке…

– Мы – государевы люди! – сказал Василий Петрович, – а государевы люди должны быть в узде. Иначе они такого натворят – сто следователей не разберутся. Спокойной ночи… э-э… глупость ляпнул, пшепроше пана… отдыхайте!

Утром, как ни странно, Артем встал безо всяких проблем. Несмотря на адский коктейль из импортного коньяка и отечественной водки, он чувствовал себя превосходно. Видимо, в пьянке большую роль играет первопричина, или попусту повод. Одно дело заливать горе, а другое дело – пить по торжественному случаю. Как бы то ни было, он чувствовал себя превосходно. Человек, выпущенный на свободу, попросту не имеет права на плохое настроение. Тем более, в пятницу.

Согласно договору с Птицыным, Артем давал «прощальную гастроль» в полдень. Работники, не занятые на срочных работах, приглашались в диспетчерскую на торжественный обед. Трапеза готовилась за счет совхоза, а за Орловым была лишь выпивка и торжественное настроение. Надежда подобный «девичник» устраивала в конторе – для специалистов среднего и высшего звена. Папа-Пешеходов ходил по территории с кислым видом и хмуро отвечал на шутки и поздравления. Праздник был на его улице, только вот праздновать не хотелось.

Ровно к двенадцати часам у центральных ворот раздался рев гудка большегруза. Из кабины «МАЗа» высунулся бритый мужик и на вопрос Точилина о «порте приписки» погрозил ему кулаком.

– А ну, впускай, дед! – грозно сказал водила, – велели в ваш совхоз комбайн отгрузить!

– Ты – придурок! – спокойно сказал старик, – как же я тебя без разрешения директора запущу?

– Сам ты придурок! – рассмеялся мужик, – давай, зови своего директора. Это ты – тот самый сторож, что без зубов кусается?

Матерясь на чем свет стоит, Точилин вернулся в диспетчерскую и набрал номер директора.

– Михалыч! – тама, кажись, комбайн привезли! Впущать?

Присланный комбайн в торжественной обстановке вручили Вовке Гороху.

– Смотри, не пропей! – пошутил директор, вручая механизатору ящик с ЗИПом и огромный «Талмуд» страниц на четыреста, – за выходные прочитаешь, а в понедельник утром я вижу тебя в поле. Картофель убирать пора.

– Да пошли вы все нахрен! – фальцетом завопил Горох, скрываясь под импортным механизмом.

Еще пару человек последовали за ним. В следующие полчаса из-под «немца» слышны были ахи и вздохи – механизаторы делились впечатлениями.

– Нет, мужики, вы что не думайте, а немцы технику делать умеют!

– Ага! – донесся рассудительный голос, – даже прошприцевали. И гайки подкручивать не нужно – вишь, барашки с фиксацией.

– Бляха муха! – заорал восторженный голос, – гляньте, мужики, какие шланги! Вовка, можно я один скручу – дома на колено поставлю?

– Я тебя сейчас на два колена поставлю! – добродушно проворчал Горох, – и покажу, как гоблины друг друга любят.

Видно было, что механизм пришелся ему по нраву, потому что после ознакомления он сказал Наждачному:

– «Обрезанца» своего можете Саньке Крылову отдать. Пусть подцепит к «Кировцу» и носится, как кот с консервной банкой.

– Уже и «Обрезанец» вам не по нутру! – проворчал Никола, – а ведь он нас весь прошлый год выручал. Погодите, не приведи Господь, сломается эта немецкая «фича», что будем делать? То-то!

Артем посмеялся, а затем спросил завмастерскими:

– А что за кликуха такая, «Обрезанец»?

Кликуха, как оказалось, была совершенно в тему. Долгие годы колхозу служил верой и правдой приобретенный еще в перестроечные годы комбайн «Рязанец». Но несколько лет тому назад у него накрылась кормовая часть (от морского слова – корма) вместе с наклонным выгрузным транспортером. Комбайн обрезали и превратили в картофелекопалку. Как комбайн, «Рязанец» был подспорьем неплохим, но в качестве копалки оказался не очень. Заваливал землей картофель, вместо того, чтобы выбрасывать его на поверхность. Вот и прозвали его трактористы обидным прозвищем «Обрезанец». Дескать, обрезаный и никуда не годный, но за неимением лучшего – единственный вариант. Альтернатива.

Уже механизаторы подняли по второй, а Горох все никак не мог оторваться от обновки. Пришлось специально посылать за ним механика Кармена, а за механиком главного инженера. В конечном итоге, победил директор, вернувший застолью полноправных его членов. Прибывший из рейса Бегунок долго мыл руки бензином, а затем робко взял протянутый и наполненный до краев штрафной стакан.

– Артем! – сказал он, – хочу я выпить этот стакан за то, чтобы в твоей жизни было все так же гладко, как у меня на голове!

Собравшиеся еще раз окинули взором лысину Виктора и дружно крякнули, выпивая одновременно ящик водки. Повариха приготовила на торжественный обед жареные колбаски, поэтому всем внезапно стало очень вкусно. Сорок рыл одновременно «хекнуло» и зарычало, впиваясь челюстями в брызжущие соком и жиром куски, сорок пар челюстей одновременно стали перемалывать хрустящие колбаски, сорок пар рук замелькали над тарелками и мисками.

Внезапно скрипнула входная дверь, и усталый женский голос произнес:

– Здравствуйте! Приятного всем аппетита!

На пороге стояла почтальон.

– Ребята, – спросила она, – Артема Орлова никто не видел?

Сорок указательных пальцев уперлись в нашего героя. Он встал из-за стола и спросил:

– В чем дело?

– Телеграмма вам с уведомлением. Распишитесь!

Парень недоуменно пожал плечами и расписался в ведомости. Развернул телеграмму и просмотрел текст.

«Уважаемый Артем Федорович! В связи с вашим продолжительным молчанием, наша компания «Лекта» решила, что у вас сломался компьютер. Поэтому мы воспользовались услугами телеграфа, чтобы сообщить вам следующее: по результатам нашего конкурса вы признаны самым лучшим бета-тестировщиком нашего последнего продукта. Таким образом вы становитесь обладателем нашей «золотой карты», позволяющей пользоваться всеми продуктами компании и первого приза. Поздравляем!»

Артем склонил голову, чтобы никто не увидел выражения на его лице. Первая премия – это пять тысяч долларов США. В эквиваленте.

– Мужики! – сказал он, – ни у кого нет лимона? Мне поперло! Витек, дай поцелую в чумазую лысину!

Артем сидел в кресле и потягивал пивко. По телевизору начался чемпионат мира по хоккею, куда он так и не съездил, хотя очень собирался. Дядя Вася Чебуреков не отпустил. Подарил, гад, широкоформатный «Томсон» и велел смотреть действо в прямом эфире. Как же против слова мэра попрешь? Вот и приходится пялиться в голубой экран, который, строго говоря, вовсе не голубой и никогда собственно им не был.

На люду сборная Финляндии терзала оборону сборной России, но россияне успели забросить три халявные шайбы и теперь рыли окопы полного профиля в своей зоне. Повторялась ситуация советско-финской зимней войны 1939-40 годов, только с точностью до наоборот. Земляки Маннергейма атаковали, но каждый раз откатывались от обороны россиян и несли незначительные потери. Артем допил пиво и теперь сидел в кресле, кляня себя за непредусмотрительность. Нужно было больше пива брать – кто же знал, что будет такой нервный матч.