Текст книги "Центральная Азия: взгляд из Вашингтона, Москвы и Пекина"
Автор книги: Дмитрий Тренин
Соавторы: Евгений Румер,Раджан Менон,Хуашен Чжао
Жанр:
Политика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Обязательства в области безопасности
В контексте проводимой НАТО политики открытых дверей недалек день, когда встанет вопрос о расширении альянса за пределы географических границ Европы. На западном берегу Каспия азербайджанские лидеры уже выразили заинтересованность в присоединении к НАТО. Армения является участником программы «Партнерство ради мира», а Грузия активно готовится к тому, чтобы присоединиться к ней в 2008 г. Казахстан также является участником этой программы. Войска НАТО были развернуты в Центральной Азии для войны в Афганистане против Талибана. НАТО играет все более активную роль в обеспечении безопасности, стабильности и перестройки этой страны. Иными словами, НАТО уже находится в Центральной Азии и, по-видимому, сохранит свое присутствие здесь в обозримом будущем.
Тогда нужно поставить вопрос, хотя бы только в принципе: следует ли расширять членство на государства Центральной Азии? Если НАТО уже находится в Центральной Азии, почему не допустить возможность того, что и Центральная Азия окажется в НАТО? Ответ в том, что даже предположение о возможности будущего членства – это поистине «слишком дальняя миссия». Если страны Южного Кавказа можно считать естественными претендентами на включение в список стран, которые со временем могут стать членами НАТО, то бывшие республики Центральной Азии в этот список явно не попадают. Эти страны, несомненно, не входят в географическое или политическое определение европейского или евроатлантического пространства; они имеют очень мало общего с фундаментальными ценностями Атлантического союза и ориентированы на великие азиатские державы – Россию, Китай и Индию, которые, несомненно, сыграют важные роли в будущей судьбе Центральной Азии. НАТО может и, в зависимости от своих интересов и забот, должно поддерживать с Центральной Азией продуктивные отношения в деле поддержания безопасности, а также вести политический диалог через механизм уже созданных форумов – Совет евро-атлантического партнерства и программу «Партнерство ради мира», – но предлагать этим странам перспективу членства было бы ошибкой, причем вредной.
К новой среднеазиатской стратегии
Ни один из этих путей развития американской политики в Центральной Азии не отвечает требованиям, предъявляемым к новой региональной стратегии. События 2005 и 2006 гг. сделали ясным, что стратегия США в Центральной Азии – с ее выраженным упором на демократизацию и поддержку мирных революций – привела к нежелательным результатам, а потому необходим свежий, новый подход к этому региону.
У политического сообщества есть три варианта:
1. Сохранить курс и продолжить нынешнюю политику;
2. Отбросить идею преобразования Центральной Азии, сконцентрироваться на отношениях в области безопасности и на прочных интересах США в этом регионе с позиций чистой Realpolitik, и пусть ход событий определит будущее региона; или
3. Предложить новую стратегию, которая будет учитывать сложное наследие Центральной Азии и новые геополитические реалии.
Первый вариант явно неприемлем с точки зрения обозначенных выше интересов США. Агрессивное насаждение демократии вероятнее всего приведет к дестабилизации, как это случилось в Киргизии, а не к демократизации. Более того, эта политика может привести США к конфликту со всеми правительствами региона, а также с Китаем и Россией, которые решительно не приемлют этот аспект американской политики. Поскольку Россия и Китай играют важную роль в регионе и оказывают существенное влияние в области политики, экономики и безопасности, такая политика вероятнее всего будет иметь неблагоприятные последствия для их отношений с Соединенными Штатами.
Второй вариант также неприемлем для Соединенных Штатов. Закрыть глаза на особенности внутренней политики в Центральной Азии и свести все отношения с государствами этого региона к вопросам безопасности, экспорта энергоносителей и доступа США к военным базам противоречило бы самым глубоким американским ценностям. Более того, такая политика означала бы игнорирование того факта, что Центральная Азия действительно нуждается в реформах. Пренебрежение необходимостью системных преобразований, поддерживающих долговременное устойчивое экономическое развитие региона и его продуктивную интеграцию в международную систему, а также продвижение к более открытой и представительной политической системе, без чего невозможно внутреннее обновление и международная интеграция, грозят ужасающими последствиями. Для Соединенных Штатов пренебрежение этой вопиющей потребностью было бы близорукостью, сулящей крах американских интересов в регионе в не слишком отдаленном будущем.
Таким образом, третий вариант, выдвижение новой стратегии – сулящей наибольшие перспективы для Соединенных Штатов, регионов и его соседей – является единственной жизнеспособной политикой, позволяющей реализовать цели Америки в Центральной Азии. Чтобы быть успешной, новая стратегия не может быть ограничена подходом, узко сфокусированным только на регионе. Учитывая близость Центральной Азии к России и Китаю и роль, которую эти два огромных и влиятельных соседа обречены играть в делах региона, любая новая стратегия США по меньшей мере должна содержать существенную составляющую, предусматривающую разные варианты участия России и Китая в развитии региона.
Таким образом, обращаясь к первым пятнадцати годам независимости Центральной Азии, можно с уверенностью сказать, что этот регион занял довольно существенное место на политической карте мира. Его соседство с великими державами одновременно является источником возможностей и уязвимости. Для мирового сообщества он представляет собой важную возможность; но его склонность привлекать внимание великих держав есть также источник уязвимости, поскольку ведет к ограничению независимости и к покушениям на суверенность стран Центральной Азии. Хотя их независимость и суверенность больше не ставятся под сомнение, как это было всего полтора десятилетия назад, они все еще нуждаются в помощи международного сообщества для защиты своей стратегической независимости на международной арене и выполнения обязательств суверенных государств.
Соединенные Штаты имеют уникальную возможность для предоставления помощи. В отличие от России и Китая они удалены, их интересы ограничены и не включают притязаний на владычество в Евразии. Но Соединенные Штаты не имеют возможности в одиночестве нести бремя ответственности за регион. Фактически, с учетом расположения региона между Россией и Китаем, стратегия может быть успешной только при поддержке и сотрудничестве этих евразийских держав.
После 11 сентября США успешно утвердили свое присутствие в Центральной Азии, и этот опыт свидетельствует, что для достижения своих целей в этом регионе Америке нужна поддержка России и Китая. Но для этого нужно, чтобы Китай и Россия четко видели свою выгоду в присутствии США. И Китай и Россия явно заинтересованы в поражении Талибана и в возвращении Афганистана на путь мирного созидания. Именно поэтому они приняли развертывание вооруженных сил США в Центральной Азии.
В данный момент похоже, что США уходят из Центральной Азии. Их изгнали из К2; поддержка революции в Киргизии обернулась неприятностями; пять стран региона при поддержке России и Китая призвали США назвать дату вывода своих вооруженных сил. Но эта картина не отражает подлинной взаимосвязи сил в Центральной Азии.
В силу своего присутствия в Афганистане Соединенные Штаты продолжают держать ключ к региональной безопасности. Успех в Афганистане разгонит черные тучи, нависшие над безопасностью Центральной Азии; неудача в Афганистане сделает их еще более мрачными. Соединенные Штаты являются ключевым игроком в Афганистане и, соответственно, во всей Центральной Азии. Они продолжают выполнять роль, которую ни Китай, ни Россия, ни любая другая из соседних стран не могут даже взять на себя, не говоря уж о ее успешном завершении. Ни одно из центральноазиатских государств, равно как Россия и Китай, не заинтересовано в провале миссии США в Афганистане. При таком развороте событий их интересы серьезно пострадают. Это дает Соединенным Штатам мощный рычаг для убедительного разговора с Китаем и Россией о совместных интересах в регионе.
Близость Афганистана и его влияние на бывшие советские среднеазиатские республики означает, что предметом этого разговора будет и регион в целом. Поскольку ни Китай, ни Россия не заинтересованы в его крахе, Афганистан может послужить исходным пунктом разговора между Россией, Китаем и Соединенными Штатами о будущем их интересов в Центральной Азии. Этот разговор не следует вести за спинами центральноазиатских правительств. Они также должны участвовать в процессе. Но из него нельзя исключать Китай и Россию, потому что они участники, а Центральная Азия явно нуждается во внешней помощи.
Другим важным рычагом влияния США является тот факт, что в этом регионе они представляют собой самую желанную из великих держав, хотя временами этого никак нельзя сказать. Для центральноазиатских элит они являются единственной мировой державой, которая, с одной стороны, находится достаточно далеко, а с другой – способна уравновешивать чрезмерно навязчивое порой влияние России и Китая. Будучи единственной оставшейся сверхдержавой, Соединенные Штаты воспринимаются в регионе как центр мировой власти. В глазах местных элит доброжелательный прием в Вашингтоне или визит высокопоставленных лиц в регион до сих пор остается уникальным актом легитимации.
Более того, Россия и Китай заинтересованы в присутствии США в Центральной Азии. Китай должен быть заинтересован в дальнейшем присутствии США в Центральной Азии и Афганистане в качестве стабилизирующей силы, поскольку оно (присутствие) снимает угрозу дестабилизации Синьцзяна, прикрывает всю Центральную Азию зонтиком безопасности и позволяет Китаю сосредоточиться на экономическом развитии и расширении своих коммерческих и культурных связей с регионом. Для России, которую все более тревожит будущее ее взаимоотношений с Китаем, Соединенные Штаты могут стать полезным противовесом бурно растущему восточному соседу. Таким образом, хотя поддержка Америкой процессов демократизации и революции тюльпанов в Киргизии была воспринята в регионе негативно, военное присутствие США и их роль в обеспечении безопасности способны еще долгое время служить множеству разнообразных интересов.
Задача состоит в том, чтобы вовлечь Китай, Россию и среднеазиатские элиты в разговор об интересах США, о восприятии основных проблем, стоящих перед регионом, и о лучших способах их решения. Соединенные Штаты и их партнеры в Центральной Азии должны устранить различия в их восприятии. Соединенные Штаты считают, что изменения – это непременное предварительное условие успеха, а их собеседники полагают, что в этом регионе перемены – это путь к катастрофе. Они привержены статус-кво. А Соединенные Штаты привержены переменам. Партнеры и весь регион прежде всего нуждаются в разговоре.Ситуация в Центральной Азии призывает обратиться к концепции, выдвинутой американскими политиками в связи с другой областью внешней политики США. Это концепция «ответственного пайщика», которая была сформулирована в связи с Китаем в речи заместителя госсекретаря США Роберта Б. Целлика62. Логика ответственности акционера самоочевидна: великая держава, вкладывающаяся в международную систему, решительным образом заинтересована в том, чтобы ее вклад был защищен, а правила международной системы были ограждены от тех, кто склонен их нарушить:
...
Пришла пора побудить Китай к превращению в ответственного пайщика международной системы. В качестве ответственного пайщика Китай станет чем-то большим, чем простым членом, – он начнет работать с нами для поддержания той международной системы, которая сделала возможным его успех.
Сотрудничество в качестве пайщиков не предполагает отсутствия различий – у нас будут разногласия, которые нам придется улаживать. Но разрешение разногласий может осуществляться только в рамках общей системы координат, когда стороны признают совместную заинтересованность в поддержании систем политики, экономики и безопасности, позволяющих участникам стремиться к взаимной выгоде.
Логика ответственности пайщика, применимая к политике США в отношении Китая, применима и к задаче создания режима сотрудничества в Центральной Азии. Пять среднеазиатских государств вместе с Россией, Китаем и Соединенными Штатами фактически являются пайщиками этого региона, хотя у каждой из стран своя степень собственности и ответственности. Несмотря на все различия, у них есть общий интерес – стабильность и безопасность региона.
Не будет ничего фатального, если при таком подходе у США не будет лидерства в делах региона. Более того, это может оказаться немалым преимуществом с учетом заинтересованности Соединенных Штатов в создании системы, способной к самостоятельному развитию экономики и безопасности, а особенно с учетом множества запросов на внимание и ресурсы США в других местах.
Центральная Азия слишком важна, чтобы бросать ее на произвол судьбы. Она также слишком важна для Соединенных Штатов, чтобы позволить России и Китаю хозяйничать там бесконтрольно. Им недостает ресурсов и видения, чтобы поставить регион на путь, ведущий к долговременной стабильности и безопасности. При этом у них есть свои интересы в Центральной Азии и есть возможности, которые могут стать, с точки зрения Соединенных Штатов, или частью решения, или частью проблемы. Заручиться их поддержкой – вот что должно быть неотъемлемой частью стратегии США в Центральной Азии, стратегии, которая должна сделать ясным для всех пайщиков этого отдаленного и неспокойного региона, что успех может быть выгоден всем участникам, тогда как провал может грозить равно разрушительными последствиями как для всех участников, так и для тех, кто расположен весьма далеко от сердца Евразии.
Примечания
Выраженные здесь взгляды принадлежат автору и не отражают официальной политики или позиции Университета национальной обороны, министерства обороны или правительства США.
1. См. John Van Oudenaren, “Exploiting ‘Fault Lines’ in the Soviet Empire: An Overview” (Rand, P-7012,1984).
2. Ellen Jones, “Manning the Soviet Military,” International Security 1 (Summer 1982): 105–131.
3. Ibid.
4. Здесь использованы несколько обзоров политики США в отношении Советского Союза, некоторые подготовлены творцами политики, включая: Michael Е. Beschloss and Strobe Talbott, At the Highest Levels: The Inside Story of the End of the Cold War (Boston: Little, Brown, 1993); George Bush and Brent Scowcroft, A World Transformed (New York: Alfred A. Knopf, 1998); James A. Baker, III, with Thomas M. DeFrank, The Politics of Diplomacy: Revolution, War and Peace, 1980–1992 (New York: G.P. Putnam’s Sons, 1995); Strobe Talbott, The Russia Hand: A Memoir of Presidential Diplomacy (New York: Random House, 2002); James M. Goldgeier and Michael McPaul, Power and Purpose: U.S. Policy toward Russia after Cold War (Washington DC: Brookings Institutions Press, 2003).
5. Stephen Coll, Ghost Wars: The Secret History of the CIA, Afghanistan, and Ben Laden, from the Soviet Invasion to September 11, 2001 (New York: Penguin Press, 2004); George Crile, Charlie Wilson’s War: The Extraordinary Story of the Largest Covert Operation in History (Boston: Atlantic Monthly Press, 2003).
6. Beschloss and Talbott, At the Highest Levels, 418.
7. Baker, Politics of Diplomacy, 523.
8. Ibid., 525.
9. Francis Fukuyama, “The End of History,” National Interest, Summer 1989.
10. См., например, Robert Reich, The Work of Nations: Preparing Ourselves for Twenty-First Century Capitalism (New York: Vintage, 1992), and “Washington Consensus” (доступна на http://www.cid.harvard.edu/cidtrade/issues/washington.html и http://en.wikipedia.org/wiki/Washington_consensus).
11. Talbott, Russia Hand, 39.
12. Goldgeier and McFaul, Power and Purpose. 50–52, 80–81.
13. Cm. http://www.fas.org/nuke/guide/kazakhstan/index.html.
14. Ibid.
15. Ibid.
16. Ashton B. Carter and William J. Perry, Preventive Defense: A New Security Strategy for America (Washington, D.C.: Brookings Institution Press, 1999), 65–91.
17. См. язык пресс-релиза, выпущенного Белым домом по случаю принятия в 1992 г. Закона о поддержке свободы, который в последующие годы был главным инструментом финансовой поддержки экономических и политических реформ в бывшем Советском Союзе (доступен на http://www.fas.org/spp/ starwars/offdocs/b920410.htm).
18. Политика США в Центральной Азии превосходно отражена в заявлениях, речах и интервью высших должностных лиц, а также в пресс-релизах Государственного департамента (доступны на его сайте: http://secretary.state.gov/ www/briefings/statements/index.html).
19. Данные об успехах разных стран в деле демократических преобразований хорошо отражены в подготовленном «Домом свободы» обзоре «Нации в процессе перехода» (доступен на http://www.freedomhouse.org/template.cfm?page= 17&уеаг=2005).
20. Данный раздел опирается на информацию с сайтов НАТО (http://www.nato.int) и ОБСЕ (http://www.osce.org), а также на заявления и речи американских должностных лиц 1990-х гг. (http://secretary.state.gov/www/briefings/statements/ index.html).
21. См. http://www.treemedia.eom/cfrlibrary/library/po: icy/talbott.html/
26. См. http://www.eia.doe.gov/emeu/cabs/Region_ni.html.
27. См. http://www.eia.doe.gov/emeu/cabs/Centasia/NaturalGas.html.
28. См. http://www.eia.doe.gov/emeu/cabs/Centasia/Oil.html.
29. U.S. Department of State, Caspian Region Energy Development Report (As Required by HR 3610), не имеющий даты доклад является приложением к письму Барбары Ларкин, помощника госсекретаря по связям с законодателями, сенатору Роберту Берду (демократ, Западная Виргиния), от 15 апреля 1997 г.
30. Ibid., 3.
31. Американская политика по вопросу о каспийских трубопроводах отражена в многочисленных документах правительства США, доступных на сайте http://secretary.state.gov/www.briefings/statements/index.html.
32. См. http://www.mipt.org/pdf/iranandlibyasanctionl04-172.pdf.
33. Martha Brill Olcott, “The Caspian’s False Promise,” Foreign Policy, Summer 1998.
34. Richard Sokolsky and Tanya Charlick-Paley, “NATO and Caspian Security: A Mission Too Far?” (Rand, MR-1074-AF, 1999): Kenneth Weisbrode, “Central Eurasia: Prize or Quicksand? Contending Views of Instability in Karabagh, Ferghana and Afghanistan” (International Institute for Strategic Studies, Adeplphi Paper 338).
35. Sokolsky and Charlick-Paley, “NATO and Caspian Security: A Mission Too Far?”
36. RFE/RL Newsline, vol. 3, no. 33, pt. 1,17 February 1999, доступно на http://www.friends-partners.org/friends/news/omri/1999/02/990217I.html (opt,mozilla,unix,english,new).
37. Ibid.
38. Madeleine K. Albright, “Press Briefing on Plane En Route to Washington, DC from Tashkent, Uzbekistan,” 19 April 2000 (http://secretary.state.gov/www/statements/ 2000/000419c.html).
39. Посол Майкл А. Шихан, Координатор борьбы с терроризмом, Государственный департамент США, свидетельские показания перед Комитетом по международным отношениям Конгресса 12 июля 2000 г. (http://cryptome.quintessenz.at/ mirror /mas071200.htm).
40. Thomas Е. Ricks and Susan В. Glasser, “U.S. Operated Secret Alliance with Uzbekistan,” Washington Post, 14 October 2001, p. A01; Elizabeth Sherwood-Randall, “Building Cooperative Security Ties in Central Asia,” Stanford Journal of International Relations 3:2 (Fall-Winter 2002), доступен на сайте http://www.stanford.edu/group/ sjir/3.2.06_sherwoodrandall.html.
41. См. http://www.whitehouse.gov/energy/Chapter8.pdf.
42. Их внутреннее состояние и развитие обильно документировано многочисленными неправительственными организациями; наиболее всестороннее освещение дал «Дом свободы». См. на http://www.freedomhouse.org/template.cfm?page=5.
43. Из личной беседы автора с государственным деятелем из Центральной Азии, Вашингтон, сентябрь 2000 г.
44. Tommy Franks, American Soldier (New York: Regan Books, 2004), 281, 286–287.
45. United States-Uzbekistan Declaration on the Strategic Partnership and Cooperation Framework, 12 March 2002 (http://www.state.gOv/r/pa/prs/ps/2002/8736.htm).
46. Ibid.
47. Ibid.
48. См. замечание, сделанное Томми Фрэнксом в августе 2002 г., что американские части останутся в Афганистане «неопределенно долго» (доступно на http://www.usatoday.com/usatonline/20020826/4391202s.htm).
49. Колин Л. Пауэлл, из выступления на Международной конференции по вопросам помощи в реконструкции Афганистана, Токио, Япония, 21 января 2002 г., доступна на http://www.state.gov/secretary/rm/2002/7366.htm.
50. См. http://www.whitehouse.gov/news/releases/2003/02/counter_terrorism/ counter_terrorism_strategy.htm.
51. Ibid., 22.
52. См. дискуссию в Никитском клубе в Москве на тему «Китайский фактор в новой структуре международных отношений и российской стратегии», доступна на http://www.nikitskyclub.ru/article.php?idpublication=4&idissue=32.
53. См. CIA World Factbook (http://www.cia.gov/cia/publications/factbook/geos/ xx.html).
54. См. Robert Satlof, “The Peace Process at Sea: The Karine-A Affaire and the War on Terrorism,” National Interest, Spring 2002, доступна на http://www.washingtonin-stitute.org/media/satlof-peace.htm; James Bennet, “Seized Arms Would Have Vastly Extended Arafat Arsenal,” New York Times, 1 February 2002, доступна на http://www.whitehouse.gov/news/releases/2002/02/20020207-15.html.
55. Официальные заявления США о событиях в Андижане см. в “The 2005 Country Reports on Human Rights Practices: Uzbekistan,” 8 March 2005, U.S. State Department (доступно на сайте американского посольства в Ташкенте, http://www.usembassy.uz/home/index.aspx?&=&mid=594&lid=l). См. также письмо (от 15 июня 2005 г.) Джона Пьюнелла, посла США в Узбекистане, в редакцию узбекской газеты Новое слово (также доступно на сайте ташкентского посольства США: http://www.usembassy.uz/home/index.aspx?&=&mid=491).
56. Заявление узбекского министра иностранных дел от 10 июня 2005 г., доступно на сайте узбекского посольства в Вашингтоне http://www.uzbekistan.org/ press/archive/220/); и заявление президента Узбекистана Ислама А. Каримова на конференции 16 мая 2005 г. (также доступно на сайте узбекского посольства в Вашингтоне, http://www.uzbekistan.org/press/archive/189/).
57. LTC Kurt Н. Meppen, “U.S.-Uzbek Bilateral Relations: Policy Options,” in Anatomy of Crisis: U.S.-Uzbekistan Relations, 2001–2005 (Silk Road Paper, February 2006), 17 (доступно на http://www.silkroadstudies.org/new/inside/publications/ 0602Uzbek.pdf).
58. Julie Corwin, “Central Asia: Experts Ponder Gazprom’s Agenda,” RFE/RL, 19 April 2006 (http://www.rferl.org/featuresarticle/2006/04/ce5c73e5-dee0-4b4b-ab3d=40f61be6fce5.html).
59. RIA Novosti, 10 January 2006, “Kazakhstan, China set to up trade by $4 billion” (http://en.rian.ru/world/20060110/42913602.html).
60. Stephen Blank, «Bishkek Reassures Beijing after Tulip Revolution,” Eurasia Daily Monitor, 12 April 2005 (http://www.jamestown.org/publications_details.phpPvolu-me_id=407&issue_id=3297&article_id=2369581).
61. См., например, высказывания сенатора Джона Маккейна на Межпарламентской конференции по свободе и правам человека в Центральной Азии, 1 мая 2003 г. (доступны на http://www.mccain.senate.gov/index.cfm?fuseaction= Newscenter.ViewPressRelease&Content_id=941).
62. Robert В. Zoellick, “Whither China: From Membership to Responsibility?” Выступление перед Национальным комитетом по американо-китайским отношениям, Нью-Йорк, 21 сентября 2005 г. (http://www.state.gOv/s/d/rem/53682.htm).
2 Россия и Центральная Азия: интересы, политика, перспективы
Дмитрий Тренин
Географически Россия выходит в мир тремя широкими фасадами: западным, обращенным к Европе, Атлантике и Восточному побережью США; восточным, граничащим с Китаем, Кореей, Японией и обращенным к Тихоокеанскому побережью США; наконец, южным, который тянется от Черного моря и Кавказа через Каспий и далее до Центральной Азии. Традиционно россияне рассматривали свою страну как расположенную между Востоком и Западом. В ранний период отечественной истории (с IX по XVI столетие) главные угрозы безопасности страны исходили с востока – от степных кочевников. В течение двух с половиной столетий княжества Северо-Восточной Руси находились под игом монгольских завоевателей, и страна, таким образом, входила в состав азиатской империи. Когда Москва сбросила ордынское иго и восточная угроза ослабла, Россия стала все активнее участвовать в делах Европы и в мышлении российских правителей начал доминировать Запад. Это продолжалось вплоть до окончания периода холодной войны и даже позже – до самого исхода XX столетия.
До самого недавнего времени южный фасад считался частью Востока. Крымское ханство было осколком Золотой Орды; Оттоманская империя была Ближним Востоком; Персия, Афганистан и прилегающие к Индии земли были Средним Востоком; а Китай, Япония, Корея и Монголия – Дальним Востоком. Понятие «востоковедение» до сих пор охватывает исследование стран и народов на огромном пространстве от Кавказа и арабоперсидского мира до Индии, Китая и Японии. Широкое представление о Востоке (или Азии) как о не-Европе возникло в XIX в. Уже в следующем столетии, однако, стало очевидно, что Азия структурируется, что между ее двумя большими регионами – Восточной и Южной Азией, с одной стороны, и Средним Востоком, с другой, имеются существенные различия и рубежом между этими двумя мирами служит граница между Индией и Пакистаном1. Для политики Москвы становление самостоятельного южного направления сопровождалось тремя потрясениями: афганской войной; чеченской войной и вызовом международного терроризма.
В ретроспективе то, что мы сегодня относим к Югу, было для России источником духовного и культурного вдохновения (Византия и православное христианство); пространством активного соперничества с Оттоманской империей, Персией, Британией и – в более позднее время, в период холодной войны – с Соединенными Штатами; и, наконец, национальной окраиной Российской империи, а затем СССР, с преимущественно мусульманским населением. Это была также территория, относительно которой Россия могла утверждать, со второй половины XIX в., что она выполняет здесь «цивилизаторскую миссию», mission civilisatrice2.
Сегодня с точки зрения Москвы Юг выглядит как слоеный пирог. На его внешней периферии находятся Египет, Сирия, Израиль (с Палестинской автономией), Ирак, Саудовская Аравия и государства Персидского залива. Сердцевина Юга состоит из прямых соседей бывшего Советского Союза – Турции, Ирана, Афганистана и Пакистана. Наконец, внутренний круг состоит из постсоветских государств Кавказа и Центральной Азии. Первая группа была в прошлом игровой площадкой геополитического противоборства; сегодня геополитические амбиции ниже, зато появились новые расчеты, связанные с энергетической политикой. Со странами второй группы Россия связаны намного теснее. Игнорировать их невозможно – ни с политической, ни с экономической, ни со стратегической точек зрения. Более того, то, что происходит внутри этих стран, обычно влияет на их непосредственных северных соседей – бывший советский Юг. Появившиеся на месте прежних советских республик новые независимые государства сохраняют тесные отношения с бывшей метрополией.
То, что принято называть Центральной Азией (пять государств: Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан), – это ближайший непосредственный южный сосед России. Сам термин «Центральная Азия», однако, нуждается в некотором уточнении. Ни с культурной, ни с этнополитической точки зрения пять стран региона не являются чем-то единым. С самого начала русской колонизации в 1860-х гг. и до середины 1920-х гг. (до начала советизации) официальным названием этого преимущественно тюркоязычного региона империи было Туркестан. С тех пор и до конца существования СССР эта территория была известна как Средняя Азия и Казахстан. Хотя военные, известные своим консерватизмом, сохраняли наименование Туркестанский военный округ (ТуркВО) до 1991 г., в начале афганской войны им пришлось выделить из его состава отдельный Среднеазиатский округ (САВО)3. Нынешнее наименование, Центральная Азия, стало общепринятым в регионе и в России с 1993 г. Цель переименования, инициаторами которого стали страны региона, была двойственной: подчеркнуть особость региона и сменить невыразительное обозначение «средняя» на более возвышающее «центральная»4. Каковы бы ни были достоинства нового наименования для заинтересованных стран, с российской точки зрения самым точным обозначением остается советское, проводящее различие между Казахстаном (единственной страной, с которой Россия имеет здесь границу, а население которой на треть состоит из славян) и четырьмя другими странами, расположенными дальше к югу.
Фактически, однако, термин «Центральная Азия» использовался русскими географами с конца XIX в. для обозначения внутриконтинентальных территорий Туркестана, Афганистана, Западного Китая, Монголии и областей южной Сибири (Алтая, Тувы и Бурятии). Это частично совпадает с концепцией «Внутренняя Азия», предложенной Робертом Легволдом5. Согласно Легволду, в регионе, который первоначально был поглощен Монгольской империей Чингисхана, происходит «перестройка». Этот обширный регион протянулся от Монголии и российского Дальнего Востока до Центральной Азии и далее до северного Ирана и Кавказа. С концом Российской и Советской империй старые связи начали восстанавливаться, возникают новые связи, а ислам переживает возрождение. «Россия в качестве Евразии» – это уже история; вперед выдвигаются новые геополитические контуры, и некоторые с очень старыми корнями.
Исторически, Центральная Азия была последним территориальным приобретением царской России. До XIX в. Петербург лишь от случая к случаю проявлял интерес к здешним землям, но затем процесс экспансии пошел быстро. Еще в 1800 г. Туркестан целиком находился вне границ империи, а уже к 1895 г. его поглощение было завершено. Присоединение Центральной Азии происходило в двух основных формах: более или менее мирное завладение (для большей части Казахстана) и военное завоевание (для остальной части, т. е. Средней Азии). Россиян толкали на юг разные мотивы, от желания обуздать хивинцев и других разбойников, занимавшихся похищением российских подданных и обращением их в рабство, и до желания проложить сухопутный путь в Индию (в которой видели рынок сбыта российских промышленных товаров)6. Российская экспансия приобрела особую интенсивность после унизительного поражения в Крымской войне (1853–1856). Остановленный в Черном море и на Балканах, Петербург обратился на юг и на восток, где была возможность достичь существенных успехов за короткое время. Бухара, Хива и Коканд – три среднеазиатских ханства, расположенные на территории нынешних Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, – были завоеваны в 1860-х и 1870-х гг., причем первые два стали после этого российскими протекторатами, а третий просто аннексирован. Сопротивление туркменских племен было подавлено в 1880-х гг., а в 1890-х к империи был присоединен таджикский Памир, «Крыша мира».
