Текст книги "Центральная Азия: взгляд из Вашингтона, Москвы и Пекина"

Автор книги: Дмитрий Тренин

Соавторы: Евгений Румер,Раджан Менон,Хуашен Чжао
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Россия стремится закрепить туркменский газ за собой, изолировав страну от других потенциальных рынков. Зависимость от единственного газопровода, связывающего Туркмению с Россией, ограничивает добычу газа в Туркмении, которая в советские годы достигла 90 млрд кубометров в год62. Газпром стремится закрепить контроль над добычей газа в Туркмении (63 млрд кубометров в 2005 г.) и стать единственным покупателем туркменского газа (при нынешнем объеме экспорта 45 млрд кубометров)63. В 2003 г. Газпром закрепил за собой право на покупку всего добываемого в Туркмении газа на следующие 25 лет. Он импортировал около 30 млрд кубометров в 2006 г. и 70–80 млрд кубометров в 2007–2008 гг. У Ашхабада осталась только возможность договариваться о ценах на газ, которые выросли от 44 долларов в 2005 г. до 65 долларов за 1000 кубометров в 2006 г. и 100 долларов в 2007 г. Ожидается, что цены и дальше будут расти.

В целом Москва успешно использует Туркмению как инструмент политики в отношении к Украине, которая является главным потребителем туркменского газа (до 40 млрд кубометров в 2006 г.). Цель Газпрома в том, чтобы лишить Киев возможности напрямую договариваться с Ашхабадом и тем самым связать Украину энергетической зависимостью от Москвы. Украинский аналитик утверждает, что Газпром стремится превратить Центральную Азию в «газовый халифат» России64. Российско-украинское соглашение от января 2006 г., заключенное после кратковременного отключения подачи газа в начале года, сделало поставки газа из Туркмении, Узбекистана и Казахстана частью контролируемых Москвой поставок. Заключенное в 2007 г. на высшем уровне российско-туркменско-казахстанское соглашение о прокладке Прикаспийского газопровода еще более усиливает позиции Москвы и наносит удар по американо-европейским планам строительства альтернативного газопровода «Набукко».

В Узбекистане, сравнительно небольшом, но очень амбициозном производителе газа (54 млрд кубометров в год)65, Газпром хочет стать совладельцем и единственным экспортером природного газа. Ведутся переговоры о разделе продукции по месторождениям Урга, Куаныш и Ак-чалак. Газпром также стал основным разработчиком газового месторождения на плато Усть-Юрт. Он готов инвестировать на это до 1,5 млрд долл. Газпром также планирует увеличить закупки узбекского газа от 5–6 млрд кубометров до 9 млрд. кубометров в 2006 г.66, и до 17–18 млрд. кубометров к концу десятилетия. Это защитит Газпром от возможного сокращения поставок газа из Туркмении67 и улучшит позиции компании на переговорах о цене газа. Кроме этого, в Узбекистане действуют российские компании ЛУКойл и Зарубежнефтегаз.

Россия планирует также поставлять в Киргизию, Таджикистан и южный Казахстан добываемый Газпромом узбекский газ. Это ослабит политические возможности Ташкента давить на Бишкек; одновременно усилится зависимость Киргизии от России. Газпром также намерен искать природный газ в самой Киргизии68 и планирует модернизировать газотранспортные мощности в этой стране и строить новые.

В Казахстане добыча газа пока еще невелика (16 млрд кубометров в 2004 г.), но быстро растет, и ожидается, что к 2010 г. она достигнет 70 млрд кубометров. Россия вошла на газовый рынок Казахстана в 2002 г., когда Газпром на условиях 50 на 50 начал совместный проект с КазМунайГаз. Эта компания, КазРосГаз, покупала казахстанский природный газ (с месторождений Тенгиз и Карачаганак) и продавала его небольшими порциями западноевропейским потребителям. В самом Казахстане Газпром поставлял потребителям на юге страны газ из Западной Сибири.

Газпром осуществляет транзит туркменского газа через Узбекистан и Казахстан. Он надеется стать совладельцем газотранспортных компаний региона. Он с настороженностью отнесся к предложению построить 1000-мильный трубопровод (мощностью 30 млрд кубометров в год) из Туркмении в быстро развивающийся и нуждающийся в энергоресурсах Пакистан (через Афганистан)69 или транскаспийский трубопровод в Азербайджан, а потом в Турцию. В свое время Москва успешно заблокировала транскаспийский проект, но только ценой предоставления Ниязову свободы рук в Туркмении. Наследник Ниязова Г. Бердымухамедов, однако, активно развивает контакты на всех направлениях – от США и Европы до Китая. Она также сумела договориться с Ираном о противодействии строительству газопровода в Пакистан. Москва не возражает против того, чтобы Тегеран продавал газ в Индию, поскольку тем самым весь туркменский газ будет замкнут пределами СНГ.

Как и в случае с казахстанской нефтью, Китай превращается в главного конкурента России в области природного газа. В 2006 г. Пекин предложил Туркмении построить трубопровод через Узбекистан и покупать до 30 млрд кубометров газа70. Но главная из стоящих перед Россией проблем – это необходимость модернизировать построенный в 1970-х гг. газопровод Центральная Азия-Центр. Тогда удастся увеличить мощность газопровода от нынешних 42 млрд кубометров до 55 млрд кубометров, хотя и этого будет не хватать для транспортировки планируемого объема добычи.

Гидроэлектроэнергия

С начала 1990-х гг. российская компания РАО «ЕЭС» скупала электростанции на севере Казахстана. После 2000 г. компания заинтересовалась возможностью получать электроэнергию на реках Киргизии и Таджикистана: сегодня РАО «ЕЭС» планирует вложить 1,9 млрд долл. в строительство двух гидроэлектростанций в Киргизии и еще 250 млн долл. в завершение строительства гидроэлектростанции в Таджикистане. Часть произведенной электроэнергии будет использована в Западной Сибири, а излишки будут предложены европейским потребителям. Самое важное здесь то, что тем самым Россия получит контроль над водными ресурсами Центральной Азии в целом, и это может оказаться даже более значимым, чем контроль над газопроводами.

Ведущий российский производитель алюминия, РусАл, планировал использовать электричество, производимое на Рогунской гидроэлектростанции, на своем алюминиевом заводе в Таджикистане. РусАл обязался вложить в проект 1,3 млрд долл.71 Возникшие затем проблемы между Рус-Алом и Душанбе не означают, однако, ухода российских компаний из таджикской электроэнергетики.

Другие экономические возможности

До начала 2000-х гг. инвестиционная активность России в Центральной Азии была практически нулевой. В качестве торгового партнера Россия весьма сильно уступала Западу и другим соседям Центральной Азии – Турции, Ирану и особенно Китаю. Позднее, однако, российский бизнес активизировался, а компании других стран не спешили выходить за пределы энергетического сектора. В отличие от западных компаний российские привыкли действовать в условиях беззакония, всевластия бюрократии и произвола. Есть, конечно, предел того, что могут вытерпеть даже закаленные российские компании.

Как и повсюду в СНГ (скажем, в Армении, Молдове и на Украине), Россия пыталась конвертировать задолженность центральноазиатских государств в экономические активы. Так, Москва согласилась списать Узбекистану 500 млн долл. долга в обмен на контроль над двумя авиационными заводами – в Ташкенте (завод им. Чкалова, который производит транспортные Ил-76) и в Чирчике (авиаремонтный завод). В Киргизии Россия стремится к тому, чтобы в обмен на списание 180 млн долл. долга Газпром и РАО «ЕЭС» получили весь энергетический сектор72. В 2004 г. Россия списала весь суверенный долг Душанбе в обмен на гарантии своего долгосрочного военного присутствия в стране.

За пределами энергетического сектора российские компании особенно активны в черной и цветной металлургии, в химической и машиностроительной промышленности. Два главных конкурента в области телекоммуникаций, Вымпелком и МТС, скупали местные компании в Казахстане, Узбекистане, Киргизии и Таджикистане73. В Киргизии это привело к открытому конфликту между двумя российскими конкурентами. Российский бизнес вошел также в пищевую и текстильную промышленность. Как правило, российские компании либо участвуют в совместном бизнесе с центральноазиатскими партнерами, либо создают совершенно новые предприятия, но последнее характерно преимущественно для Казахстана74.

Итак, Россия имеет значительные экономические интересы в Центральной Азии. Однако только Казахстан может быть ее партнером в деле реальной экономической интеграции. В разведке и экспорте нефти Россия является второстепенным игроком, основательно уступающим крупным западным компаниям. Но в области газа она является почти монополистом, поскольку опирается на оставшуюся от советской эпохи инфраструктуру и трудности, в том числе политические, строительства новых трубопроводов. Со временем это преимущество, вероятно, ослабеет. В области торговли Россия является третьестепенным игроком, если не считать некоторые части Казахстана. Главным экономическим конкурентом России в Центральной Азии является Китай, о чем свидетельствуют статистика торговли, доступ к энергетическим источникам и маршруты трубопроводов. В будущем экономическая мощь Китая, вероятно, будет расти.

Гуманитарные интересы

В этом тексте термин «гуманитарные интересы» используется в очень широком значении. Он относится к заботе Москвы о проживающих в Центральной Азии этнических русских меньшинствах, о статусе русского языка и культуры, о привлекательности России для местных элит и о включении бывших окраин в российское «информационное пространство».

Русские меньшинства

Центральная Азия стала домом для нескольких миллионов этнических русских. Они являются наследием имперской колонизации конца XIX в., советской переселенческой политики (большевикам нужно было советизировать регион и усилить пролетарскую часть населения), массовой эвакуации периода Великой Отечественной войны и предпринятой Хрущевым программы освоения «целинных и залежных земель».

Миграционный поток начал разворачиваться вспять в 1970-х гг. Когда в Центральной Азии окрепли свои национальные кадры, политически лояльные Москве, но все более самостоятельные в своих республиках, многие этнические русские почувствовали, что в будущем их, а особенно их детей, ничего хорошего не ждет. Они начали возвращаться в Россию, которая предоставляла лучшие возможности и более благожелательную социальную обстановку. Процесс усилился при Леониде Брежневе, когда условия частной жизни советских граждан стали сравнительно более свободными, чем при Хрущеве, не говоря уж о Сталине.

Тем не менее на момент распада Советского Союза в Центральной Азии все еще проживали 7,5 млн русских – приблизительно треть всех русских, оставшихся за пределами Российской Федерации к этому моменту. Советский Союз в принципе гарантировал равное отношение ко всем гражданам во всех республиках; его распад стал основной причиной массового исхода русских в Российскую Федерацию, где многие из них никогда не жили и не имели близких родственников. Между 1992 и 1998 гг. 1,2 млн русских въехали в Россию только из Казахстана75, хотя позднее темп эмиграции замедлился (в 2000 г. в Россию прибыло всего 20 тыс., а в 2001 г. – 25 тыс. человек)76. Гражданская война в Таджикистане, уже бывшая в разгаре в начале 1991 г., привела к уменьшению русского населения этой страны от 380 тыс. в 1989 г. до 68 тыс. в наши дни.

Этнических русских, постоянно проживающих за рубежом, официальная Москва считает «соотечественниками» (довольно расплывчатый термин). В самом деле, среди них лишь немногие являются гражданами Российской Федерации. Из 600 тыс. русских в Казахстане только 15 % имеют российский паспорт. Центральноазиатские русские переживают кризис идентификации. Некоторые отождествляют себя с Российской Федерацией, многие – с СССР, третьи чувствуют себя частью обществ, возникающих в новых государствах. Москва защищала центральноазиатских русских с куда меньшим красноречием и пылом, чем в случае двух прибалтийских государств, Латвии и Эстонии, которые отказались автоматически предоставить права гражданства этническим русским, проживавшим на их территории к моменту распада СССР. В центральноазиатских государствах ситуация была, конечно, иной: они сочли постоянное проживание достаточным основанием для предоставления гражданства. Однако, в отличие от случая с Латвией и Эстонией, именно это и стало предметом разногласий с Россией. Изначально Россия стремилась договориться со своими центральноазиатскими соседями о двойном гражданстве, но на это пошел (в 1993 г.) только Ташкент. В результате около 100 тыс. русских попали в ловушку, когда Туркменбаши неожиданно отменил соглашение в 2003 г. Москва почти не отреагировала: годом раньше Ашхабад согласился сделать Газпром единственным покупателем туркменского природного газа. Газ оказался роднее крови. В общем, правительство России куда меньше заботилось о практических аспектах положения русских меньшинств в Центральной Азии, чем даже ОБСЕ.

Поразительно то, что российское общество не проявило значительного интереса к судьбе соплеменников в Центральной Азии. Население России само было слишком травмировано быстрым изменением политических, экономических и социальных условий. Главной заботой людей стало личное выживание. Никто особо не приветствовал «возвращающихся домой» русских. Многих из них – бывших горожан – распределили по деревням Центральной России, страдающей от сокращения населения. Таким образом, Россия не только не воспользовалась интеллектуальным и профессиональным опытом новых граждан, но и породила совершенно ненужные социальные напряжения.

Большинство русских, наслушавшись историй о бедствиях друзей, выехавших «на историческую родину», предпочли остаться в Центральной Азии. К середине этого десятилетия в Казахстане их было 4,5 млн человек (около 30 % населения страны). В трех других странах русские составляют от 4 до 5 % населения, а в абсолютных числах их осталось 1 млн 150 тыс. в Узбекистане, 240 тыс. в Туркмении и всего 68 тыс. в Таджикистане.

Таким образом, Казахстаном в этом отличается от других стран Центральной Азии. До 1936 г. он был автономной республикой в составе РСФСР, его первой столицей был Оренбург, а этнически в нем доминировали русские и родственные им украинцы и белорусы, в силу чего до исхода славян в 1990-х гг. Казахстан рассматривался как наполовину русская республика. В 1989 г. две трети населения северного Казахстана составляли русские. После 1991 г. им было суждено превратиться в «русский вопрос».

«Русский вопрос», по сути дела, состоял в следующем: согласится ли значительное русское (славянское) население Казахстана жить в новом государстве, где русские, будучи формально полноправными гражданами, должны адаптироваться к тому, что теперь в этой стране «главные» – казахи, или они попытаются отколоться от «искусственного» государства и присоединиться к Российской Федерации? В первое время после развала СССР ответ на этот вопрос был далеко не очевиден. Пятнадцать лет спустя выяснилось, что русский ирредентизм слишком слаб. Москва не поддержала несколько вялых попыток местных сепаратистов и терпимо отнеслась к тому, что в 1999 г. в Усть-Каменогорске казахстанские власти расправились с русскими активистами, которых обвинили в стремлении к автономии для восточного Казахстана.

Демографические тенденции: проблема иммиграции

Население России, быстро увеличивавшееся после 1945 г., достигло пика в конце 1980-х гг. и в 1992 г. начало уменьшаться. Согласно демографическим прогнозам, в грядущие десятилетия это уменьшение окажется очень значительным. По оценкам Госкомстата, даже при наилучшем сценарии (увеличение рождаемости, повышение ожидаемой продолжительности жизни, существенный приток иммигрантов) население России составит к 2026 г. только 137 млн (по сравнению с 143 млн в 2005 г. и 147 млн в 1991 г.). Согласно прогнозу ООН, составленному из предположения о некотором улучшении перечисленных выше факторов, население составит 131 млн человек. Если же просто экстраполировать сложившуюся демографическую динамику, население России может сжаться до 125 млн к 2026 г. и до 100 млн к 2050 г., что будет в точности равно населению РСФСР в 1950 г.77

До настоящего момента сокращение не затрагивало еще население рабочего возраста, но с 2007 г. это изменится. После 2010 г. население этой группы будет уменьшаться очень резко, в среднем на 1 млн человек в год. Через двадцать лет трудовое население России, составлявшее в 2005 г. примерно 65–67 млн человек, сократится более чем на четверть. Если производительность труда останется сравнительно низкой, экономический рост удастся поддержать, только если большой приток иммигрантов компенсирует быстрое сокращение рабочей силы. Усиленная иммиграция в состоянии смягчить такие проблемы, как наметившийся дефицит пенсионного фонда и постепенное запустение российского Дальнего Востока и Сибири.

Согласно российским демографам, иммиграция стала ключевым условием благополучия страны в XXI в. «Демографический покров России слишком истончился, и скоро в нем могут появиться дыры», – предупреждает Жанна Зайончковская из Российской академии наук. «Труд будет более редким ресурсом, чем энергия», – добавляет профессор Анатолий Вишневский78.

После распада Советского Союза Российская Федерация стала главной целью иммигрантов в регионе. С 1989 по 2002 г. она приняла 11 млн человек, а если считать с начала 1970-х гг., когда начался постепенный исход русских с окраин империи, в страну въехало около 24 млн человек.

Сколько бы ни было среди них русских по национальности, практически все они были русскоговорящими. Будучи бывшими гражданами Советского Союза, они во многом разделяли культуру тех, кто жил в России. Их интеграция была отнюдь не гладкой и сопровождалась массой злоупотреблений, но все-таки не привела к серьезному социальному кризису.

Впрочем, напряженность росла. В России до сих пор нет единого мнения в вопросе о желательности иммиграции. Даже те, кто видят ее необходимость, обычно настаивают на строгом иммиграционном контроле над процессом привлечения и интеграции иностранных рабочих. Невнимание к этим вопросам окончилось в 2004 г., когда Россия приняла новый закон, значительно затруднивший получение российского гражданства. Либеральные экономисты, демографы и предприниматели подвергли суровой критике сам закон и особенно практику его применения. Они настаивали, что Россия не только должна быть открытой для иммигрантов из стран СНГ(чего, с их точки зрения, совершенно недостаточно), но нуждается и в демографическом потенциале Азии, в том числе Китая, Кореи и даже Юго-Восточной Азии. Но доминирующие политические силы предупреждают, что поиск новых рабочих рук за пределами СНГ есть дело политически и социально рискованное79.

Если выходцы из Восточной Азии все еще редкость в России (общее число китайцев на российской территории оценивается в 400 тыс.), то жители Центральной Азии уже давно здесь. Именно они смягчили демографические проблемы начала и середины 1990-х гг. За первые десять лет после распада СССР Казахстан потерял примерно 2,5 млн. человек, из которых примерно миллион этнических немцев убыли в Германию, а 1,5 млн славян – в Россию. При этом об отъезде самих казахов говорить, видимо, не приходится. Зато таджики, которые почти никогда не покидали своей республики в советские времена, теперь активно двинулись в путь: число таджикских гастарбайтеров в России составляет от 500 тыс. до 800 тыс. человек – существенная часть 6,5-миллионного населения Таджикистана. Примерно также выглядит ситуация в Киргизии: до полумиллиона человек (10 % населения) отправилось на заработки в Россию80. Узбеки также присутствуют в России (около 500 тыс. мигрантов), но это довольно незначительная часть 25-миллионного народа. Изоляционизм Туркменистана помешал сколько-нибудь значительной миграции туркмен на заработки в Россию.

Таджики, киргизы и узбеки обычно заняты в России неквалифицированным трудом. В Москве они метут улицы, собирают мусор, строят дома или продают фрукты и овощи на городских рынках. На этих низкооплачиваемых и плохо защищенных рабочих местах они практически не сталкиваются с конкуренцией местного населения. Большинство являются явно нелегальными иммигрантами. Их рекрутируют через особые, зачастую теневые сети, поставляющие рабочих клиентам в России. В огромном числе случаев выходцы из Центральной Азии являются жертвами всяческих злоупотреблений. Но даже убогая заработная плата и отсутствие всякой защищенности для них лучше, чем безработица и нищета у себя дома81. Денежные переводы, посылаемые выходцами из Центральной Азии домой, не только помогают их семьям сводить концы с концами, но сопоставимы по величине с финансовой помощью, оказываемой их странам82. С другой стороны, без труда рабочих-мигрантов город Москва во многих отношениях просто не смог бы функционировать.

В ближайшие несколько десятилетий население Центральной Азии будет быстро расти. По оценкам демографов ООН, только Казахстану грозит сокращение населения (на 1,3 % к 2015 г.). Во всех остальных странах региона ожидается значительный прирост: на 16,6 % в Таджикистане, на 18,6 % в Киргизии, на 22,8 % в Узбекистане и на 27,9 % в Туркмении83. Но и потом быстрый рост не прекратится. Таким образом, Центральная Азия представляет собой важный источник трудовых ресурсов для Российской Федерации.

Опыт центральноазиатских рабочих в России неоднозначен. В целом они сумели приспособиться к многонациональному окружению (особенно в Москве). Между ними и русскими не было крупных этнических или религиозных конфликтов; они намного «тише» и менее бросаются в глаза, чем выходцы с Кавказа. Но и они оказываются жертвами кавказофобии, исламофобии и всех других захлестнувших Россию форм шовинизма и расизма. По данным опросов общественного мнения, 20 % русских «раздражены» присутствием мусульманских мигрантов в своих городах, 21 % относятся к ним враждебно, а 6 % – со страхом. Только 50 % относятся к ним нейтрально. Большинство (58 %) требует, чтобы правительство России выслало нелегальных иммигрантов, и только 36 % выступают за их легализацию84. Время от времени таджики и узбеки становятся жертвами расистов – число убитых исчисляется сотнями85. В 2006 г. в ходе скандального судебного разбирательства жюри вынесло условные приговоры русским юнцам, обвиненным в убийстве таджикской девочки.

Сторонники неограниченной иммиграции не обязательно правы. В российской экономике явная нехватка рабочих рук маскирует значительный избыток трудовых ресурсов, создаваемый низкой производительностью труда. С этой точки зрения, стабилизация численности населения России на текущем уровне (чуть выше 140 млн) не может быть высшей целью. Опасения, что сокращение населения приведет к территориальным потерям, преувеличены. Большая часть территории России – это необитаемые зоны, подобные Гренландии или северу Канады, непригодные для создания постоянных поселений86. Защита длиннейших границ по всему периметру страны – явный анахронизм. Приток иностранных рабочих в качестве постоянных иммигрантов или временных гастарбайтеров создает свои проблемы. Ситуация, когда к 2050 г. треть населения будет состоять из иммигрантов и их потомков (к 2100 г. – две трети), может оказаться социально и политически нестабильной. Общество и элиты России должны бы заботиться не столько о количестве, сколько о качестве трудовых ресурсов и о производительности экономики. Но из этого не следует, что можно остановить иммиграцию. Это важный фактор экономического роста, требующий учета и внимания.

Если Россия решит опереться на Центральную Азию как на источник трудовых ресурсов, ей следует либерализовать свое иммиграционное законодательство и позаботиться о том, чтобы государственный аппарат (иммиграционная служба, пограничная служба и органы внутренних дел) применял его должным образом, иными словами, был бы существенно менее коррумпированным и более профессиональным, чем в настоящее время. Равным образом необходимо принять и провести в жизнь политику образования и натурализации всех, кто отвечает установленным критериям. Потребуется также изменить климат самого российского общества, прежде всего в крупных городах, с упором на этническую и религиозную терпимость, уважение к правам человека и т. п. Все это, разумеется, отнюдь не легкое дело.

Русский язык и культура

В Центральной Азии и до сих пор широко используется русский язык, и не только среди русских, хотя степень владения им различна. В Казахстане с 1995 г., а в Киргизии с 2000 г. русский язык имеет статус официального. В Казахстане на русском говорит 85 % населения и более 92 % горожан, а вот на казахском говорит только 64 %87. Таким образом, большинство казахов двуязычны, а среди русских таких очень немного. В Киргизии 1,5 млн взрослых могут говорить по-русски, и две трети из них киргизы. В других странах Центральной Азии русский быстро забывается. Языковая политика в регионе поощряет использование местных языков, которые внедряются в использование в правительственной, административной и повседневной жизни, хотя русский пока сохраняет особый статус в качестве языка межнационального общения.

До недавнего времени центральноазиатские элиты были глубоко русифицированы. В Казахстане в системе образования русский и до сих пор используют наравне с казахским. Примерно половина школьников старших классов и две трети студентов университетов предпочитают получать образование на русском. В Астане находится Евразийский университет им. Льва Гумилева, а также отделение престижного Московского государственного университета. В настоящее время большое число казахских студентов (11 тыс.) обучаются в России, в том числе 400 в МГУ и 30 в Московском государственном институте международных отношений88. В Киргизии, однако, только 25 % школьников старших классов посещают русские школы. В Бишкеке есть Славянский университет и несколько отделений российских университетов. В Душанбе действует Русско-Таджикский Славянский университет, а 800 таджикских студентов учатся в университетах России89.

Недавно Москва открыто признала, что ее интересы на бывшем советском пространстве требуют, чтобы в целом образование и социализация местных элит осуществлялись в Российской Федерации или в своих странах на русском языке. В 2007 г. для реализации этих целей указом Президента РФ был создан фонд «Русский мир». Если эта деятельность будет сопровождаться расширением экономического и политического сотрудничества, Центрально-Азиатский регион в плане культуры останется в зоне влияния России. Русскоязычные правители Центральной Азии рассматриваются как гарантия сохранения светского характера местных режимов и, соответственно, как барьер против исламизма. Одновременно эта культурная близость дает России преимущество перед ее соперниками, Америкой и Китаем.

Общее информационное пространство?

После развала Советского Союза распространение и влияние российских средств массовой информации в Центральной Азии сильно сузилось. Российское телевидение в эфирном варианте сегодня доступно только в северной части Казахстана. Радиовещание на средних волнах практически исчезло. Тираж большинства московских газет незначителен, так что их трудно добыть даже в провинциальных центрах России, не говоря уж о соседних странах.

Тем не менее российские средства массовой информации не совсем еще ушли из региона. Даже в Туркмении московские телеканалы можно смотреть при наличии доступа к кабельному или спутниковому телевидению. Популярные московские газеты тиражируются в столицах Центральной Азии. Некоторые издания («Коммерсантъ» и «Эксперт») имеют местные издания в Казахстане. Что еще более поразительно, в Казахстане и Киргизии на рынке доминируют местные русскоязычные средства информации, на которые приходится примерно 70 % тиражей и эфирного времени. Наконец, активно развивается Интернет.

Нет сомнений, что существовавшее в советское время общее информационное пространство осталось в прошлом. Однако российские электронные и печатные средства информации внимательно следят за событиями в Центральной Азии, держат в регионе сеть корреспондентов и высказываются с относительной свободой (в отличие от местной прессы и телевидения). Местные правительства и публика, со своей стороны, внимательно следят за публикациями российских изданий, что делает их достаточно влиятельными. Сразу вслед за андижанскими событиями в мае 2005 г. президент Узбекистана Ислам Каримов обрушился с публичными нападками на сообщения российских средств информации о расстреле митинга. Невероятно, но он назвал российские сообщения об этих событиях более враждебными его правительству, чем даже репортажи западных изданий. Это объясняется, возможно, тем фактом, что у российских средств информации намного большая аудитория, чем у западных, а для старшего поколения взгляды Москвы до сих пор достаточно авторитетны. Отсюда эффект даже сдержанной критики выше.

В общем, у России есть в Центральной Азии широкие и реальные гуманитарные интересы. Перед Россией стоят чрезвычайно сложные и практически небывалые задачи создания постимперской нации и государства. Как соотнести их с «соотечественниками», которые являются своими по культуре и языку, но при этом – граждане независимых государств? Каким образом привлекать из-за рубежа трудовые ресурсы, не создавая при этом нестабильности в российских городах? Как сохранить хорошее владение русским у элит региона, когда Россия проигрывает состязание на мировом рынке информации?

Политика и те, кто ее делают

Российское правительство привычно обвиняют в том, что у него нет политики в отношении Центральной Азии. Сходные обвинения, однако, предъявляют внешней политике России и в других частях мира. Разумеется, в ситуации потрясений, последовавших за крахом Советского Союза, вряд можно было даже мечтать о последовательной политике или институционализированной выработке политических решений. Тем не менее, если рассматривать политику как результат взаимодействия соперничающих интересов, а не как воплощение тщательно продуманных замыслов, можно сказать, что у России было несколько сменивших друг друга направлений политики.

Часто звучит и критика в адрес недостаточной широты политики, иными словами, утверждают, что у российского правительства отсутствует концепция Центральной Азии как особого региона. Недостаточна, как утверждают, координация между подходами к Казахстану, Узбекистану, Туркмении, Таджикистану и Киргизии. В принципе это верно. Однако, как уже было отмечено, далеко не бесспорен вопрос о том, в какой степени Центральная Азия является целостным регионом. С точки зрения Москвы, Казахстан существенно важнее для нее, чем вся остальная Центральная Азия. Более того, сами страны региона ориентируются на двусторонние отношения с внешними игроками, обращая мало внимания на «общерегиональные интересы».