Текст книги "Адмирал Эндрю Каннингхем"

Автор книги: Дмитрий Лихарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

Глава V
Трехсотлетняя традиция
(1941–1942)

Как только «Илластриес» вошел в Гранд-Харбор, ремонтные команды немедленно приступили к ликвидации повреждений. Немецкая авиация, естественно, постаралась не упустить свой шанс. День за днем авианосец подвергался ожесточенным атакам. В вечернем налете 16 января приняли участие 70 самолетов. «Илластриес» получил еще одно попадание, хотя и не причинившее серьезных повреждений. Одновременно грузовое судно «Эссекс», прибывшее вместе с конвоем, получило попадание в машинное отделение, в результате которого 15 человек были убиты и 23 ранены. Только каким-то чудом 4000 т. снарядов в его трюмах остались невредимы и не сдетонировали. Во время того же налета близкий разрыв авиабомбы повредил корпус крейсеру «Перт» ниже ватерлинии. Большие разрушения были причинены докам, имелись многочисленные жертвы среди гражданского населения.

18 и 19 января Мальта вновь подверглась массированным налетам. На сей раз серьезные повреждения были причинены обшивке подводной части корпуса «Илластриеса». Бомбы разрывавшиеся поблизости от ударов об дно залива производили эффект подрыва на морских минах, Ремонтные бригады и водолазы трудились не покладая рук, готовя корабль к выходу в море. В январе 1941 г. появились первые симптомы падения морального духа на острове под влиянием беспрерывных жестоких бомбежек. Портовые рабочие и грузчики из числа местного населения наотрез отказались работать во время налетов. Разгрузка транспортов целиком легла на плечи английских солдат и матросов.

Всем было ясно, что «Илластриесу» нужно как можно скорее выбраться с Мальты, и он выбрался. Благодаря сверхчеловеческим усилиям всех, от кого это зависело, в ночь на 23 января 1941 г. авианосец выскользнул в море и ушел в Александрию со скоростью 24 узла. Столь неожиданная прыть привела к тому, что он разминулся с эскадрой крейсеров, высланной для его сопровождения. Возможно, это оказалось к лучшему, поскольку последняя на обратном пути подверглась жестокой бомбежке. В полдень 25 января «Илластриес», весь покрытый боевыми шрамами, вошел в александрийскую бухту под приветственные крики команд английских кораблей.

Авианосцу предстояло покинуть театр военных действий для прохождения капитального ремонта. Поскольку все понимали, что он останется небоеспособным еще в течение многих месяцев, Адмиралтейство приняло решение прислать на Средиземное море однотипный «Илластриесу» «Формидебл». В тот момент он нес службу в Южной Атлантике и отправился в Александрию вокруг Мыса Доброй Надежды. Его прибытие ожидалось не ранее марта.

Возможности флота резко сократились из-за отсутствия авианосца. Безнадежно устаревший «Игл» совершенно не годился для действий в новых условиях. На протяжении двух месяцев, с середины января до середины марта 1941 г. эскадра Каннингхэма не предпринимала никаких активных действий против итальянского флота. Продолжалось только движение конвоев по Эгейскому морю и действия Прибрежной эскадры вдоль ливийского побережья.

Тем временем, события на суше развивались для англичан весьма успешно. В Западной пустыне армия использовала паузу для подготовки к броску на Тобрук. Прибрежная эскадра, командование которой теперь осуществлял капитан I ранга Гарольд Хиклинг. оказывала ей всемерную помощь, обстреливая позиции противника, вывозя пленных, доставляя необходимые грузы и т. д. 19 января Каннингхэм сообщили Адмиралтейство, что несмотря на плохие погодные условия, Прибрежная эскадра в течение предшествующих 10 дней доставила в Александрию 35 тыс. итальянских военнопленных. Она же обеспечила подвоз военных грузов в Саллум и Бардию, подготовив их бухты для судоходства.

Австралийская дивизия, поддержанная с моря огнем орудий «Террора», «Лэдибирда» и 3 эсминцев, прорвалась через оборонительные рубежи итальянцев в Тобрук на рассвете 22 января. К полудню город и бухта полностью перешли в руки англичан. Порт сохранился в отличном состоянии, хотя доки и краны пострадали довольно серьезно. Англичанам также достались значительное число лихтеров, топливные емкости, отнюдь не пустые, изрядное количество угля и пресной воды. Итальянские боновые заграждения сохранились на 80 %. 27 января Каннингхэму доложили, что Тобрук открыт для судоходства.

Два дня спустя адмирал вылетел в Тобрук вместе с начальником штаба флота, проинспектировать гавань и береговые сооружения. Визит оказался весьма интересным. Бухта, хотя и засоренная разбитыми корпусами судов, обладала гораздо большими возможностями, чем ожидал Каннингхэм. Для транспортов с грузами оставалось достаточно места. Старый броненосный крейсер «Сан-Джорджо», разбомбленный английской авиацией и окончательно разрушенный итальянцами, утонул у входа в бухту. Его надстройки и значительная часть корпуса возвышались над водой и все еще дымились. Со своим тяжелым вооружением, состоявшим из 4 10-дюймовых орудий и 8 7,5-дюймовых, он шлялся основой обороны против атаки с моря.

Армия продолжала наращивать темп наступления. 30 января была захвачена Дерна и началось движение на Бенгази. Австралийские войска вошли в этот юрод 6 февраля. Бронетанковые части совершили через открытую пустыню 90-километровый марш-бросок на Беда-Фомму, по хорде образовавшейся окружности, отрезав путь отступления итальянским войскам. 10 февраля, как признал сам Муссолини, итальянская армия в Северной Африке практически перестала существовать. Это была достойная точка, завершившая всю операцию, в ходе которой англичане захватили 130.000 пленных, 400 танков и 850 артиллерийских орудий, а их армия продвинулась на 900 км на запад от исходной позиции в декабре 1940 г.

После этого английское наступление окончательно выдохлось. Армия до предела растянула свои коммуникации и поставила флот перед необходимостью попытаться подготовить порт Бенгази для принятия малых-судов, превратив его в передовую базу снабжения горючим, боеприпасами, продовольствием и техникой. Снабжение армии морем через Бенгази представляло собой большую проблему. Маршрут из Александрии удлинился еще на 200 миль, а Бенгази располагался совсем недалеко от авиабаз противника в Триполи и на Сицилии. В гавани Бенгази сильно пострадал мол, а вход в бухту был практически блокирован. Армии во что бы то ни стало хотелось использовать Бенгази в качестве главной базы снабжения, но резервы, которыми она располагала, не позволяли выделить приемлемое количество артиллерийских орудий для защиты порта с моря и с воздуха. Истребительное прикрытие также оставалось совсем незначительным.

14 февраля Каннингхэм отправил в Бенгази первый конвой и вместе с ним «Террор» и крейсер ПВО «Ковентри» для организации обороны. За день до этого немецкая авиация произвела скрытую постановку магнитных мин. Немцы отлично понимали значение Бенгази для дальнейших операций английских войск в Ливии и начали осуществлять массированные удары с воздуха, против которых оборона порта оказалась абсолютно беспомощной. Самую большую угрозу представляли немецкие пикирующие бомбардировщики. 31 января они потопили тральщик «Хантли», шедший в Дерну. 11 и 20 февраля близ Тобрука на минах подорвались вооруженные китобои «Сазерн Флоу» и «Оз». На рассвете 22 февраля монитор «Террор», стоявший на рейде Бенгази, получил повреждения корпуса от близких разрывов бомб. Понимая, что рано или поздно он дождется и прямых попаданий, его командир запросил разрешения покинуть Бенгази. Каннингхэм приказал «Террору» уходить и сообщил армейскому командованию, что до тех пор, пока порт не получит эффективного истребительного прикрытия, моряки не смогут его использовать. При выходе из бухты, на шум винтов монитора сдетонировали две акустические мины, от взрывов которых течи в его корпусе усилились. На следующее утро, неподалеку от Дерны он вновь подвергся атаке пикирующих бомбардировщиков. Очередной близкий разрыв бомбы окончательно его «доконал», вызвав затопление машинного отделения. Корвет и тральщик пытались взять старый монитор на буксир, но он уже имел сильный крен и команде пришлось его покинуть.

Так закончилась четвертьвековая служба «Террора», чей боевой путь начался у бельгийского побережья в Первую мировую войну. Он присоединился к Средиземноморскому флоту, придя в Александрию из Сингапура. Зенитные батареи старого монитора защищали Мальту и залив Суда, его 15-дюймовые орудия крушили порядки итальянских войск, износившись до состояния гладкостенных. Он служил в качестве ремонтной мастерской, судна снабжения, водовоза и еще бог знает чем. Зачастую в какой-нибудь только что захваченной бухте его зенитки оставались единственной защитой от воздушных налетов. Не случайно, что многие на флоте очень болезненно переживали гибель старого монитора.

В начале 1941 г. в составе флота произошли некоторые изменения, которые позволили снизить нагрузку на и без того изношенные эсминцы. Теперь Каннингхэм располагал 3 крейсерами ПВО – «Ковентри», «Калькутта» и «Карлисл». Ни один конвой не выходил без их сопровождения. Новый легкий крейсер «Бонавенчер» стал полезным дополнением не в последнюю очередь благодаря более совершенному радару, которым стали оснащаться новейшие корабли британского флота. Правда, в первом же бою с итальянскими эсминцами у Пантеллерии он расстрелял 75 % своего боезапаса, пополнить который в Александрии уже не было возможности. Очередной подвоз боеприпасов через Суэцкий канал ожидался не ранее конца февраля или начала марта.

С появлением на Средиземноморском ТВД германской авиации Суэцкий канал превратился для Каннингхэма в предмет постоянного и серьезного беспокойства. Очень скоро англичане начали подозревать, что самолеты Люфтваффе появились на аэродромах Додеканезских островов. В ночь с 18 на 19 января Суэцкий канал подвергся первому массированному налету. Обошлось без особых разрушений и жертв, но движение по каналу пришлось остановить на 24 часа по причине многочисленных неразорвавшихся бомб, усеявших фарватер канала.

Первый налет на Суэцкий канал крайне встревожил Каннингхэма. Он понимал, что с установлением прочного господства в воздухе авиации стран Оси от проводки конвоев через Средиземное море временно придется отказаться. В этих условиях для англичан было принципиально важно, чтобы все конвои, идущие вокруг Мыса Доброй Надежды и далее вверх по Красному морю с подкреплениями и грузами для армии и флота, имели возможность проходить через Суэцкий канал беспрепятственно. Александрия осталась единственной базой англичан в Восточном Средиземноморье, оборудованной для обработки больших объемов грузов.

С появлением германской авиации на Додеканезских островах, ожидалось, что одним из первых ее шагов будет постановка магнитных мин в Суэцком канале. Английские моряки постарались подготовиться к отражению новой угрозы, оснастив несколько буксиров в Порт-Саиде и Суэце магнитными минными тралами, и организовав службу наблюдения. 30 января 1941 г. немецкие самолеты действительно сбросили первые магнитные мины и канал пришлось закрыть. Его вновь открыли 3 февраля, но в тот же день и два последующих дня на минах подорвались суда, при чем одно из них затонуло в очень неудобном положении, практически перекрыв фарватер. Начались потери среди тральщиков. Ситуация становилась по-настоящему угрожающей. К 7 февраля англичане выловили 16 мин, но оставались еще другие. Движение по каналу планировалось возобновить не ранее 18 февраля, и только для судов не свыше 15.000 т. водоизмещением.

Каннингхэм рассчитывал разрешить транзит крупных судов не ранее 5 марта. Все это его ужасно раздражало. Авианосец «Формидебл» уже находился в Красном море, ожидая открытия канала. «Илластриес» и «Игл» по той же причине простаивали в Александрии, не имея возможности уйти на ремонт в метрополию и США.

10 февраля Каннингхэм вылетел на Суэцкий канал, проинспектировать его оборону и тральные силы, и обсудить проблемы с военно-морским комендантом Порт-Саида вице-адмиралом Джеймсом Пикоком. Под руководством последнего оборона канала быстро укреплялась, хотя вахтовый метод слежения за постановками мин противником показался Каннингхэму слишком расточительным с точки зрения людских ресурсов, поскольку требовал около трех с половиной батальонов английских солдат. Позднее с этой задачей хорошо научились справляться египетские войска. Тральщики действовали не слишком успешно, поэтому использовался метод, когда местоположение мины при ее сбросе устанавливалось наблюдателями, а затем точно фиксировалось с помощью подводных пловцов. Для этих целей использовались как флотские водолазы, так и арабы-ныряльщики. После этого мину либо подтягивали к одному из берегов и обезвреживали, либо взрывали там, где она стояла. Если местоположение мины не удавалось точно определить, то акваторию «пропахивали» глубинными бомбами, что давало неизменно превосходный результат.

Корпус судна, затонувшего посреди канала удалось подвинуть к одному из берегов и проход расширился. 10 марта «Формидебл» буквально протиснула через это место, имея в запасе всего по нескольку метров со стороны каждого борта. Неделю спустя «Илластриес» ушел на ремонт в США, а еще через несколько дней покинул Средиземное море «Игл». «Формидебл» появился в Александрии очень своевременно – Средиземноморскому флоту предстояло решать новые сложные задачи.

Теперь внимание англичан было приковано к Греции. Смерть генерала Метаксаса в конце января 1941 г. имела своим результатом изменение позиции греческого правительства в вопросе о прямом английском содействии. 8 февраля Греция обратилась к Великобритании с официальным запросом, может ли она рассчитывать на помощь в случае германской агрессии. Вполне определенные очертания германских стратегических планов продвижения на юг и юго-восток уже начали вырисовываться. Отчасти они определялись неудачами итальянцев, отчасти запасами сирийской и иракской нефти, о которых Гитлер, несомненно, задумывался! Итальянцы оказались очень ненадежными партнерами. Они потерпели крупное поражение в Северной Африке, и отступили с большими потерями на обоих фронтах в Восточной Африке. Не удалось им реабилитироваться и в ходе агрессии и против Албании и Греции. Несмотря на все воинственные заявления, Муссолини стоял на пороге очередной катастрофы. Люфтваффе уже включились в борьбу на Средиземном море, теперь наступала очередь Вермахта.

В середине февраля командующие родами войск на Ближнем Востоке получили новую директиву кабинета министров. Суть ее сводилась к следующему. Уэйвеллу надлежало прекратить наступление за пределы западной границы Киренаики и удерживать ее минимальными силами. Все высвободившиеся подразделения сухопутных войск и авиации следовало немедленно отправить на помощь Греции. Одновременно британское командование на Ближнем Востоке должно было подготовить и осуществить атаку против Додеканезских островов. Для обсуждения этих проблем в Каир вылетели министр иностранных дел Энтони Идеи и начальник генерального штаба Джон Дилл.

Наибольшие проблемы новая директива доставила генералу Уэйвеллу. Каннингхэм не сомневался, что флот сможет перевести в Грецию в относительной безопасности все силы, какие удастся собрать в Северной Африке. Уэйвеллу же предстояло определить минимальный размер формирований, необходимых для удержания Киренаики, продолжить наступление на двух фронтах в Восточной Африке и одновременно готовить армию для действий в Греции. Директива атаке Додеканезских островов навела Каннингхэма на мысль, что верховное командование в Лондоне живет в мечтах, совершенно оторванных от действительности. Такая операция была очень желательной, но в условиях катастрофической распыленности сил флот в одиночку решить такую задачу не мог. Помимо борьбы с итальянским флотом, Каннингхэм отвечал за снабжение Мальты и армии в Киренаике, в сотнях миль от Александрии. В условиях открытия нового фронта в Греции и переброски туда крупных сил о нападении на Додеканезские острова нечего было и думать.

По прибытии Идена и Дилла, 19 февраля в Каире состоялось совещание, на котором было решено отправить в Грецию 3 пехотных дивизии, 1 бронетанковую бригаду и несколько эскадрилий ВВС. В качестве места высадки избрали порты Пирей и Волос. Авиация и флот высказались категорически против Салоники. В дальнейшем британским экспедиционным силам надлежало закрепиться и удерживать оборонительные рубежи вдоль рек Вардар и Альякмоп.

Каннингхэм считал отправку войск в Грецию и оказание помощи этой стране правильным с политической точки зрения. Однако морские и военные ресурсы англичан в Восточном Средиземноморье едва ли соответствовали такой задаче. Он не испытывал иллюзий относительно того, что помощь, выделенная грекам, позволит им успешно противостоять серьезному вторжению немцев. Поэтому, когда решение послать туда войска было окончательно принято, адмирал сразу начал думать над тем, как флот их будет оттуда вывозить.

Каннингхэм направил пространное послание в Адмиралтейство, в котором подробно обосновал, что с появлением на Средиземном море германской авиации, он уже не сможет использовать «Формидебл» так смело и безоглядно, как «Илластриес» в те времена, когда англичане имели дело только с итальянскими ВВС. Отныне авианосцу придется принимать на борт больше истребителей за счет сокращения числа самолетов-разведчиков и торпедоносцев. Из-за этого ударная сила авианосца пропорционально сократится. Далее адмирал доказывал, что для дальнейшей успешной войны на Средиземном море следует создать структуру, подобную береговому командованию в Англии, со своей авиацией, которая должна взаимодействовать с флотом и находиться под его оперативным контролем. Эти самолеты должны действовать из стратегических пунктов на побережье, участвуя в наступательных операциях, локальной авиаразведке, борьбе с подводными лодками и авиационном прикрытии конвоев. Такими стратегическими пунктами для авиации берегового базирования могут послужить Мальта, Крит. Киренаика и Эпир на западном побережье Греции. Каннингхэм напомнил, что Мальта уже используется подобным образом, поскольку там оставлена эскадрилья палубной авиации с поврежденного «Илластриеса». Вторая такая эскадрилья направляется на Крит, но нужны еще дополнительные самолеты.

4 марта из Лондона пришло известие о награждении Каннигхэма Большим Рыцарским Крестом Ордена Бани. Как раз в тот день началась переброска войск из Александрии в Грецию. 6 марта командующий Средиземноморским флотом доложил в Адмиралтейство, что два дня назад в Грецию вышел первый конвой и что с этого времени конвои туда будут отправляться через каждые трое суток. Предприняты все меры по обеспечению их защиты. Транспортировка английских войск в Грецию, известная под названием операция «Ластр», продолжалась с 4 марта по 24 апреля 1941 г. Крейсеры ПВО «Калькутта», «Ковентри» и «Карлисл» вместе с эсминцами и малыми эскортными кораблями отбили все воздушные атаки. И хотя имели место потери судов, идущих с конвоями, но не в Грецию, а также транспортов, возвращавшихся порожними, ни один солдат и ни одна единица техники не были потеряны из тех 68.000 человек с полным вооружением, продовольствием и механизированными колоннами, что были переброшены в Грецию морем за этот период.

В марте 1941 года боевые действия на Средиземном море резко активизировались. С прибытием «Формидебла» Каннингхэм сразу начал готовиться к отправке очередного конвоя на Мальту. Конвой из 4 транспортов покинул Александрию 19 марта. На следующее утро для его прикрытия в море вышли «Формидебл» и линейные корабли. Переход обошелся без происшествий, поскольку авиаразведке противника не удалось обнаружить ни транспорты, пи главные силы флота. Линкоры и авианосец повернули назад в ночь на 22 марта, а конвой достиг Мальты на следующее утро. Он подвергся бомбовому удару уже в бухте: 2 транспорта получили попадания, а крейсер «Бонавенчер» и эсминец «Гриффин» были повреждены близкими разрывами. С учетом нового соотношения сил на Средиземном море, эту операцию можно считать исключительно удачной. Однако буквально два дня спустя англичане получили чувствительный удар в другом месте.

Утром 26 марта английские корабли, стоявшие в заливе Суда, подверглись атаке итальянских катеров, начиненных взрывчаткой. Взрыв страшной силы причинил тяжелые повреждения крейсеру «Йорк». Его котельные и машинные отделения были затоплены, так что ему пришлось выброситься на мель. Электрогенераторы «Йорка» полностью вышли из строя, из-за чего на нем не функционировали помпы, электрическое освещение и орудийные башни. Танкер «Периклес» получил громадную пробоину в середине правого борта, но большая часть его ценного груза осталась в сохранности. Таким образом, английский Средиземноморский флот лишился единственного тяжелого крейсера, вооруженного 203 мм орудиями.

Англичане сняли с плотиков 6 итальянских моряков. Их катера были доставлены двумя миноносцами. Экипажи навели их на цель и спрыгнули за борт. Каннингхэма всегда удивляло, что при отсутствии у итальянцев предприимчивости и инициативы в войне на море, они отлично проявляли себя в такого рода индивидуальных атаках. «У них определенно были люди, способные к осуществлению таких смелых предприятий», – писал Каннингхэм. До конца 1941 года ему еще раз пришлось в этом, убедиться при гораздо более ощутимых последствиях для британского флота.

К третьей неделе марта англичане уже знали, что до нападения Германии на Грецию осталось недолго. С 25 марта увеличилась интенсивность воздушной разведки противника к югу и западу от Греции и Крита. Итальянские самолеты-разведчики стали появляться над александрийской гаванью практически ежедневно. Необычная настойчивость, с которой отслеживались все передвижения британского Средиземноморского флота, навела Каннингхэма на мысль, что, возможно, готовится какая-то важная операция итальянского флота.

Для действий итальянских кораблей открывались следующие возможности. Они могли атаковать уязвимые и слабо охраняемые конвои, перевозившие английские войска в Грецию. Возможно, итальянцы намеревались провести собственный конвой с подкреплениями на Додеканезские острова. Каннингхэм не исключал, что итальянский флот мог предпринять отвлекающую операцию для прикрытия высадки войск в Греции или Киренаике, или даже полномасштабной операции против Мальты. Однако из всех вариантов первый, то есть атака конвоя, следующего в Грецию, представлялась ему наиболее вероятной.

Чтобы предотвратить такую возможность, самый очевидный образ действий англичан заключался в сосредоточении линейного флота к западу от Крита. Однако при этом воздушная разведка противника почти наверняка обнаружит английские военные корабли, и итальянский флот попросту отложит операцию до тех пор, пока британская эскадра не будет вынуждена вернуться в Александрию для пополнения запасов топлива. Англичанам, если они хотели получить реальный шанс перехватить итальянцев, требовалась регулярно поступающая точная информация обо всех передвижениях кораблей противника в море. При этом было крайне желательно, чтобы выход эскадры из Александрии состоялся с наступлением ночи, что давало шанс избежать обнаружения ее вражеской авиаразведкой до наступления следующего утра.

Утром 27 марта летающая лодка «сандерленд» с Мальты доложила об обнаружении 3 итальянских крейсеров и эсминца в 80 милях к юго-востоку от Сицилии. Они двигались в направлении Крита. Видимость была плохая и летающая лодка не смогла вести за ним наблюдение. Каннингхэм долго обсуждал с офицерами штаба флота, что могло означать появление крейсерской эскадры противника в указанном квадрате. Случилось так. что в тот день в море находился только один конвой. Он шел в Пирей с войсками и приближался к Криту с юга. Конвою было приказано идти в прежнем направлении до наступления темноты, а затем изменить курс. Конвой, который готовился выйти из Пирея в южном направлении, получил приказ задержаться.

Каннингхэм склонялся к тому, что итальянцы не посмеют что-либо предпринять. Однако штабные офицеры обратили внимание на необычную активность итальянских радиопереговоров, что в конечном счете побудило командующего выйти в море с наступлением темноты и ввести линейный флот между конвоем и соединением противника. Командующий даже поспорил с Пауэром на 10 шиллингов, что с итальянскими крейсерами повстречаться не удастся.

Штаб флота постарался принять все меры предосторожности, чтобы скрыть готовящийся выход в море, На кораблях все выглядело как в обычные дни. когда эскадра оставалась в гавани. Самолеты-разведчики противника, появлявшиеся над Александрией в полдень и во второй половине дня, могли с полным основанием рапортовать о том, что флот мирно стоит на якорях. Англичане знали, что японский консул в Александрии имеет привычку сообщать обо всех замеченных им передвижениях кораблей. Доходила ли его информация до противника вовремя и придавалось ли ей какое-либо значение, это был другой вопрос, но Каннингхэм решил и ему не давать никакого шанса. После обеда командующий сошел на берег с сумкой для гольфа, демонстрируя всем своим видом намерение остаться на ночь дома. Обычно японский консул проводил вторую половину дня за игрой в гольф. Его коренастая низкорослая фигура с характерными движениями была безошибочно узнаваема издалека. Начальник штаба флота Алджернон Уиллис дал ему кличку «Тупой конец Оси», с намеком на Ось Берлин – Рим – Токио.

Эта маленькая интрижка сработала. Продефилировав со своей спортивной сумкой мимо поля для игры в гольф, с наступлением сумерек адмирал скрытно возвратился на «Уорспайт» «Что подумал японский консул и что он предпринял, когда на следующее утро увидел пустую бухту, меня не волновало», – вспоминал Каннингхэм.

В 19.00 флот покинул Александрию. Выходят бухты, «Уорспайт» прошел слишком близко от грязевой отмели, в результате чего его конденсоры зачерпнули грязи. Из-за этого позднее он мог развить скорость не более 20 узлов. Именно с такой скоростью эскадра без всяких приключений двигалась в северо-западном направлении. В составе соединения шли «Уорспайт», «Бархэм», «Вэлиент» и «Формидебл» в сопровождении эсминцев «Джервис», «Янус», «Нубиан» «Мохаук», «Стюарт», «Грейхаунд», «Гриффин», «Хотспэр» и «Хэвок». 4 легких крейсера и 4 эсминца Придхэм-Уиппелла, оперировавшие в Эгейском море, получили приказ прибыть к рассвету 28 марта в точку рандеву к юго-западу от острова Гавдос. Каннингхэм не подозревал, что несколько часов спустя ему предстоит дать свое самое знаменитое сражение, вошедшее в анналы Второй мировой воины как бой у мыса Матапан..

В действительности итальянцы вывели в море гораздо более крупные силы, чем те, о которых сообщила

Три соединения эскадры Якино шли на некотором удалении друг от друга. 27 марта в 12.25 с «Триере» поступило сообщение для Якино, что соединение Санзонетти обнаружено английской летающей лодкой. Надо сказать, что во время войны итальянские шифровальщики работали отлично, и они очень скоро расшифровали радиограмму летающей лодки. Якино порадовало, что английский самолет обнаружил только 3 крейсера и 1 эсминец. В течение некоторого времени его эскадра продолжала двигаться в южном направлении, чтобы создать у англичан ложное впечатление, будто итальянские корабли идут в один из портов Ливии..

На рассвете 28 марта эскадра Якино находилась в 60 милях к югу от Крита, следуя тремя колоннами со скоростью 23 узла. В 6.43 самолет-разведчик, запущенный с итальянского линкора, обнаружил всего в 50 милях впереди 4 легких крейсера и 4 эсминца, следующих в юго-восточном направлении со скоростью 18 узлов. Якино приказал своим кораблям увеличить ход до 30 узлов и идти на сближение. Ничего не подозревавшие корабли Придхэм-Уиппелла, а это были именно они, неспешно приближались к месту рандеву с главными силами флота. В 7.45 один из наблюдателей на фок-мачте «Ориона» обнаружил дымки на горизонте за кормой эскадры. Минуту спустя появились дымки на горизонте прямо по курсу, которые вскоре материализовались в 3 тяжелых крейсера и 3 эсминца. Это было соединение Санзонетти.

В 8.02 Придхэм-Уиппелл известил Каннингхэма об установлении визуального контакта с противником. Понимая, что итальянские тяжелые крейсеры с их 8-дюймовыми орудиями будут иметь подавляющее превосходство над его легкими кораблями, английский адмирал развернул свои корабли и начал уходить в направлении главных сил британского флота, приказав увеличить ход до 28 узлов. Итальянские крейсеры бросились в погоню. Их первые залпы легли с большим недолетом, но по мере сокращения дистанции они падали все ближе и ближе к английским кораблям. Санзонетти приказал сосредоточить огонь на «Глочестере», который шел концевым в английской колонне. Во время похода «Глочестер» страдал от неполадок в главной силовой установке и все время отставал от остальных кораблей. Однако гром орудий главного калибра итальянских крейсеров каким-то непостижимым образом добавил ему прыти и он стал прекрасно держать ход наравне со всеми..

С некоторым опозданием на английских крейсерах осознали, что вокруг стоит тишина и по ним никто не стреляет. Придхэм-Уиппелл приказал повернуть назад и следовать за отступающим противником. Некоторое время англичане могли видеть на горизонте уходящие от них 3 итальянских крейсера и 3 эсминца, затем они скрылись из вида. Английские крейсеры шли без помех в западном направлении около полутора часов. В 10.58 вперед смотрящий с «Ориона» увидел прямо по курсу неопознанный корабль. Через несколько минут стоявшие на мостике сошлись на том, что его силуэт очень походит на линкор типа «Литторио». В подтверждение их догадок над морем прокатился грохот залпа 15-дюймовых орудий. Придхэм-Уиппелл тут же развернул свои корабли на 180° и приказал увеличить ход до 30 узлов. И такая скорость оказалась по плечу «Глочестеру»!

На «Уорспайте» читали истеричные радиограммы Придхэм-Уиппелла: «ставлю дымовую завесу всеми имеющимися средствами»; «поворот всем вдруг на 180°»; «идите на помощь со всей возможной скоростью». Джеффри Барнард вспомнил, что всякий раз, когда появлялся шанс настигнуть итальянские корабли до того, как они скроются в своих портах, Каннингхэма охватывало неуемное желание встретиться с врагом. Окружающие это сразу чувствовали. В таких случаях командующий погружался в молчание и начинал ходить по мостику из угла в угол. Плотно сжатые губы и посуровевшее лицо свидетельствовали о предельной внутренней концентрации. Чувствовалось, что Каннингхэма страшно раздражает медлительность его старых линкоров и всякое вынужденное отклонение от заданного курса, как, например, противолодочный зигзаг. Штабные офицеры называли это состояние «хождением тигра в клетке». Обычно, младшим офицерам не возбранялось свободно высказываться в присутствии командующего и вести себя достаточно раскованно, но все знали, что в таких ситуациях к Э.Б.К. лучше не подходить.