Текст книги "Адмирал Эндрю Каннингхем"

Автор книги: Дмитрий Лихарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

Весной 1934 г. к Каннингхэму приехали погостить две юные племянницы и адмиральский домик сразу стал местом паломничества молодых лейтенантов флотилии. Когда корабли уходили в море, девушки составляли Ноне хорошую компанию в походах по базарам и магазинам, не давая ей скучать в одиночестве. Весной и летом служба на флоте отнюдь не была сплошным праздником. Эскадры и соединения часто выходили в море для проведения плановых стрельб и маневров.

С возрастом у Каннингхэма все отчетливее начала проявляться такая черта характера, как консерватизм, выражавшийся в очень осторожном, подчас неприязненном отношении ко всяческим техническим и тактическим новшествам. В связи с возраставшей ролью авиации в морской войне, на протяжении 30-х гг. Средиземноморский флот, стараниями его командующих Чэтфилда, Фишера, а затем Дадли Паунда активно занимался отработкой взаимодействий с авианосцами. В феврале 1935 г. к штабу Каннингхэма был прикомандирован лейтенант морской авиации Ч. Кайли-Пич. Он поднялся на борт «Ковентри», стоявшего в заливе Слима, и отрапортовал о своем прибытии «невысокому, краснолицему, пожилому адмиралу». Каннингхэм, агрессивно прищурившись, уставился на молодого офицера и, кивнув на маленькую крылатую эмблему морской авиации, спросил: «Ты что, собираешься носить эту штучку на рукаве пока служишь в моем штабе»? Обескураженный летчик ответил утвердительно. Адмирал раздраженно хмыкнул, повернута и пошел в рубку.

На следующий день флотилии пошли на перехват условного противника, выполняя учебную задачу, В тот момент они подверглись «атаке» палубной авиации с «Корейджеса» и «Фьюриеса». Неожиданно, как гром среди ясного неба, на них буквально посыпались торпедоносцы, с ревом пикируя на корабли одновременно с нескольких направлений. Каннингхэм ужасно расстроился, вспоминая Кайли-Пич. Он принялся запальчиво доказывать, что в боевой обстановке его корабли не получили бы ни одного попадания, а все самолеты были бы сбиты. Но в то же время молодому летчику показалось, что в тот день адмирал крепко задумался, и, возможно, переменил свои взгляды на роль морской авиации.

В июне 1935 г. Каннингхэм водил свой крейсер в метрополию для участия в юбилейном военно-морском параде, устроенном в честь короля Георга V. Это было уже третье подобное зрелище на его памяти. В параде приняли участие 157 боевых кораблей, не считая собравшихся в Спитхэде многочисленных лайнеров, яхт и плавучих плавсредств. 11 линкоров и 18 крейсеров смотрелись достаточно внушительно, но, по мнению Каннингхэма, этот парад не шел ни в какое сравнение с пара, дом 1914 г., собравшим более 60 дредноутов и линейных крейсеров, да еще 55 крейсеров всех типов. Но тот день властно заявил о себе новый элемент морской мощи, когда прямо над мачтами кораблей с ревом пронеслись 100 самолетов палубной авиации.

В конце лета 1935 г. международная обстановка в Средиземноморье резко осложнилась. Муссолини неприкрыто готовился совершить агрессию в от ношении Эфиопии. Несмотря на все требования мировой общественности применить против Италии действенные санкции. Лига Наций на это так и не решилась. Впоследствии Каннингхэм вспоминал об этом с глубоким сожалением. Он не без основания считал, что британский Средиземноморский флот мог легко остановить агрессию. Простое закрытие Суэцкого канала для транспортов с войсками и грузами полностью отрезало бы фашистские армии, сконцентрированные в Сомали и Эритрее.

Вместо этого адмирал Фишер получил приказ увести Средиземноморский флот в Александрию, на том основании, что Мальта была практически лишена противовоздушной обороны и присутствие английских кораблей всего лишь в 60 милях от аэродромов в Сицилии могло стать для итальянцев слишком большим искушением нанести по ним превентивный удар. Реакцию командующего флотом Каннингхэм описал следующим образом: «Он (У.Фишер. – Д.Л.) вручил мне документ, который, как я понял, представлял собой анализ ситуации, проделанный комитетом начальников штабов в Лондоне, и указал на два или три параграфа, которые мне надлежало прочесть. Что я и сделал, обнаружив, что они содержат в высшей степени пессимистическую, если не сказать, пораженческую оценку способности Средиземноморского флота справиться с итальянцами. Совершенно очевидно, что это привело командующего в ярость и, должен сказать, я был абсолютно с ним солидарен. Мы кратко обсудили сложившуюся ситуацию, после чего он встал и заявил с присущей ему внушительностью: „Каннингхэм, я послал радиограмму их превосходительствам с сообщением, что я не могу согласиться ни с единым словом в этом малодушном документе. Средиземноморский флот не настолько беспомощен, как они его здесь представили“».

Через несколько дней после перевода боевых кораблей в Александрию, линкор «Резолюшн» под флагом командующего флотом и крейсер «Диспэтч» под флагом Каннингхэма прибыли в Порт-Саид и 2 сентября стали на якорь на внешнем рейде. Итальянские транспорты с войсками и грузами шли через Суэцкий канал сплошным потоком. Когда они проходили мимо английских кораблей, солдаты с вызовом кричали: «Дуче! Дуче»! Однажды около полудня прибыл большой транспорт, набитый двумя или тремя тысячами солдат. Они кричали в адрес англичан что-то обидное, а потом хором запели фашистский гимн «Джовинецца», но были весьма обескуражены, когда сотни матросских глоток с «Резолюшна» и «Диспэтча» заорали им в ответ: «Повтори на „бис“!»

В середине сентября в Средиземное море начали подтягиваться подкрепления со всех концов света: авианосец «Корейджес», 2-я и 5-я флотилии эсминцев, 2-я флотилия подводных лодок и две флотилии тральщиков из Англии; крейсеры «Йорк» и «Экзетер» из Южной Америки; крейсер «Бервик» и минный заградитель из Китая. В Гибралтар из метрополии пришла эскадра линейных крейсеров, эскадра крейсеров и флотилия эсминцев, в то время как Ост-Индская эскадра, еще одна флотилия эсминцев из Китая и крейсер «Диомед» из Новой Зеландии сосредоточились в Адене.

С точки зрения Каннингхэма, самым ценным приобретением Средиземноморского флота стала новая плавучая база эсминцев «Вулвич» под командованием капитана 1 ранга Юстаса Ротерхэма. Не было такого ремонта эскадренного миноносца, который не смогли бы осуществить его инженеры, механики и слесари. Обычно у экипажей эсминцев редко находилось доброе слово в адрес их плавучих баз, но теперь все громко восхваляли «Вулвич».

Весь сентябрь Александрия активно готовилась к обороне. 5 октября началось вторжение итальянских войск в Эфиопию, но это событие не приблизило и не отдалило англичан от войны. Санкции, предпринятые Лигой Наций против Италии, абсолютно не соответствовали тем целям, которые они преследовали. Всем было ясно, что только прекращение поставок нефтепродуктов на Апенинский полуостров могло возыметь какое-то действие.

К середине октября в Александрии сосредоточился мощный и впечатляющий флот. Под командованием Каннингхэма находились шесть полностью укомплектованных флотилий эскадренных миноносцев. Все эти флотилии постоянно выходили в море и тренировались, ликвидируя любые возможные пробелы в боевой подготовке. Один из таких пробелов был связан со стрельбой торпедами по быстро движущимся целям, поэтому Каннингхэм уделил самое пристальное внимание отработке данной задачи. За несколько недель экипажи хорошо продвинулись в этом деле.

В случае возникновения вооруженного конфликта с Италией, командование британского Средиземноморского флота планировало в ночь перед объявлением войны направить мощное соединение эсминцев и крейсеров к восточному побережью Сицилии и к южному входу в Мессинский пролив. На контр-адмирала Каннингхэма, как старшего по званию в задействованных силах, возлагалось руководство всей операцией. Предстоящие действия неоднократно отрабатывались в море. Каннингхэм не сомневался, что ни один итальянский корабль, который окажется в тот момент между восточным берегом Сицилии и крайним выступом Апенинского полуострова, не сможет избежать расставленной сети. Одновременно с приготовлениями эсминцев линейный флот отрабатывал возможность встречи в море с итальянскими тяжелыми кораблями.

В ходе этих учений выявился ряд проблем, которые впоследствии дали о себе знать уже в годы Второй мировой войны. Помимо всего прочего, флотилии постоянно проводили противолодочные учения, тренируясь на собственных подводных лодках. В ходе противолодочных поисков выявился, например, такой факт, что на подступах к Александрии обнаружение субмарин чрезвычайно затруднено. Все английские эсминцы были оснащены «асдиками», но качество их работы существенно снижалось из-за резкой плотности слоев воды на разных глубинах. Причиной тому служили массы пресной воды, поступавшей из устья Нила.

Каннингхэм уже давно убедился, что его престарелый флагманский крейсер не обладает достаточной скоростью хода для участия в операциях с новыми эсминцами. Воспользовавшись тем, что Средиземноморский флот пополнился новыми кораблями, он поставил вопрос перед командующим о переносе флага на более современный крейсер, указав, что в противном случае ему придется осуществлять руководство операциями вверенных ему соединений с некоторого удаления. Фишер счел его просьбу справедливой и разрешил Каннингхэму перебраться на «Галатею». один из новейших крейсеров типа «Аретыоза», недавно прибывший в Александрию. «Галатея», при водоизмещении в 5.200 т., развивала скорость в 32,25 узла, что делало ее гораздо более подходящей для совместных действий с эсминцами.

В октябре 1935 г. срок службы высшего командного состава Средиземноморского флота подошел к концу. Уильяму Фишеру предстояло сдать командование адмиралу Дадли Паунду, который уже прибыл в Александрию и поднял флаг на «Куин Элизабет». Пост командующего торпедными силами у Каннингхэма должен был принять контр-адмирал Джеймс Сомервилл. Однако в связи с итало-эфиопским конфликтом, в Адмиралтействе сочли преждевременным менять командование в разгар международного кризиса. Паунду было предложено послужить пока (случай беспрецедентный!) начальником штаба флота при прежнем командующем, и он согласился.

Наконец, к марту 1936 г. в Адмиралтействе сочли, что опасность вооруженного конфликта с Италией окончательно миновала и запланированная смена командного состава на Средиземном море состоялась. Сомервилл прибыл три недели спустя после отъезда командующего флотом и «воцарился» на месте Каннингхэма. На «Вулвиче» в честь прежнего командующего торпедными силами дали большой прощальный обед, после чего Каннингхэм с супругой отбыли на родину. На александрийский вокзал его пришли провожать почти все командиры эсминцев.

В Адмиралтействе отчет Каннингхэма о службе на Средиземном море встретили весьма благожелательно, но затем секретарь первого морского лорда обескуражил адмирала, объявив, что никаких назначений для него не предвидится вплоть до 1938 г. 22 июля 1934 г. Каннингхэм был произведен в звание вице-адмирала, что сделало его положение слишком высоким для посещения тактических, технических или каких-либо еще курсов, на которых он обучался будучи контр-адмиралом.

Летом того же года Каннингхэм наконец-то, в возрасте 53 лет. обзавелся собственным жилищем, в котором до этого они с женой проживали несколько лет на правах долгосрочной аренды. Дом был построен еще в XY столетии, хотя впоследствии неоднократно перестраивался в XVIII и XIX веках. Главными достопримечательностями этой недвижимости были большой сад и вид на руины древнего замка, датированного XII веком. Хотя летом и осенью 1936 г. Каннингхэм посвятил все свое время приведению в порядок своего дома и сада, он очень переживал по поводу предстоящих двух лет жизни вне морской службы. Однако судьба распорядилась так, что на половинном жаловании ему пришлось «просидеть» чуть больше года.

Командующий эскадрой линейных крейсеров и второй флагман Средиземноморского флота вице-адмирал Джеффри Блейк фанатично предавался занятиям физкультурой и спортом. Во время одной из тренировок с ним случился сердечный приступ. Вместо того, чтобы отлежаться в постели, Блейк на следующий день побежал свой обычный утренний кросс. В результат этого забега адмирал оказался в военно-морском госпитале с обширным инфарктом.

Каннингхэм буквально подпрыгнул от радости когда в Адмиралтействе ему предложили временно принять командование эскадрой линейных крейсеров, пока Блейк будет находиться на лечении. Наскоро собрав пожитки, которые могли пригодиться в течение двух или трех месяцев, он отбыл на Мальту.

Пассажирский пароход, доставивший Каннингхэма на место, бросил якорь в Гранд-Харборе ранним утром 15 июля 1937 года. Флаг-лейтенант Блейка Джеймс Манн немедленно поднялся на борт, чтобы подобающим образом встретить нового командующего эскадрой. Вопреки слабым протестам Манна. Каннингхэм немедленно отправился на флагманский корабль эскадры линейный крейсер «Худ». На флагмане никто не рассчитывал, что адмирал прояви раньше 8.30. Командир корабля капитан 1 ранга Артур Придхэм еще принимал душ. Каннингхэм был страшно рад, что застал всех в самых неловких ситуациях. По его мнению, именно так и следовало начинать службу на новом корабле.

Эскадра линейных крейсеров Средиземноморское го флота в 1937 г. состояла всего из 2 кораблей – «Худа» и «Рипалса». В подчинении второго флагмана также находились авианосец «Глориес» и плавучая ремонтная база «Ресорс». В 20 – 30-е гг. «Могучий» «Худ» являл собой нечто большее, нежели просто военный корабль. Он служил предметом особой гордости и олицетворением британской морской мощи. Пожалуй, он был самым знаменитым кораблем английского флота межвоенного времени, и уж во всяком случае, самым большим. Размеры «Худа» поражали воображение: стандартное водоизмещение – 42.600 т., максимальная длина корпуса – 262 м. Четырехвальная турбина, мощностью 144.000 л.с. позволяла этой громадине развивать скорость до 31 узла. Главную артиллерию крейсера составляли восемь 381 мм орудий, размещенных в четырех башнях. Вспомогательная артиллерия состояла из двенадцати 140 мм пушек.

«Худ», вошедший в состав флота в 1920 г., к тому времени, когда Каннингхэм поднял на нем свой флаг, мог считаться уже изрядно послужившим кораблем. В отличие от линкоров типа «Куин Элизабет», в межвоенное время он так и не прошел основательной модернизации. Британские адмиралы никак не решались расстаться со своим любимым детищем на более или менее длительный срок, подвергнув его капитальной переделке. Под бесчисленными слоями краски, покрывавшей борта, надстройки и орудийные башни «Могучего „Худа“», уже скопились пласты ржавчины. Роковые события Второй мировой войны продемонстрировали, что «могучесть» «Худа» была скорее кажущейся, чем реальной. Но в 1937 г. она пока еще пи у кого не вызывала сомнений. Каннингхэм остался доволен осмотром своего флагманского корабля. Особенно ему понравилась адмиральская каюта. Для человека, всю жизнь прослужившего на малых кораблях, апартаменты на «Худе» выглядели поистине роскошными – большая светлая каюта на палубе над квартердеком, с широкими окнами вместо обычных иллюминаторов. Даже командирская каюта на «Роднее» в сравнении с этой казалась маленькой и невзрачной.

Командовал «Худом», как уже говорилось, капитан 1 ранга Артур Придхэм, выдающийся артиллерийский эксперт, долгое время руководивший центром артиллерийской подготовки на «Экселленте». Вскоре Каннингхэм убедился, что навыки флаг-капитана в судовождении вполне сопоставимы с его знаниями в области артиллерии. Было приятно наблюдать, как Придхэм запросто управляется с 42.000-тонным «Худом», ведя его кормой вперед в узкий проход между двумя пирсами. Капитан 1 ранга Джон Годфри, эрудированный и очень способный офицер, командовал «Рипалсом».

Поскольку назначение Каннингхэма считалось временным, он унаследовал секретаря Блейка и весь его штаб в полном составе. Новый командующий дал флаг-лейтенанту Джеймсу Манну 24 часа на раздумье, на тот случай, если ему вдруг не захочется остаться с другим адмиралом и он предпочтет возвратиться на родину вместе с Блейком. Через сутки Манн явился к Каннингхэму и сообщил, что предпочитает остаться, философски добавив: «В конце концов, есть много гораздо более худшей работы, чем служить вашим флаг-лейтенантом». Этим он сильно развеселил своего нового начальника.

В первый же день Каннингхэм явился для доклада к командующему Средиземноморским флотом адмиралу Дадли Паунду. На всем британском флоте того времени трудно было найти двух более разных людей, чем Паунд и Каннингхэм, как по складу характера, так и по пройденным ими ступеням служебной карьеры. Паунд являл собой яркий пример «технического специалиста», сформированного «эрой Фишера». Паунду никогда не доводилось служить на эсминце, он был «человеком больших кораблей». За всю его долгую военную карьеру Паунд вообще не так уж много времени простоял на мостике корабля. Он командовал только двумя кораблями: дредноутом «Колоссус» в Ютландском сражении и, некоторое время после войны, линейным крейсером «Рипалс». Стихией Паунда стал служебный стол в Адмиралтействе, за которым он сформировался как отличный штабной офицер и администратор, типичный трудоголик, пунктуальный и невероятно требовательный к себе и подчиненным.

Однажды кто-то сказал о Паунде: «Он – человек с самым скверным характером в мире; вечно не в духе». Паунд всегда находил на ком сорвать свое дурное настроение. Горе тому, кто пытался ему прекословить или отстаивать перед ним свое мнение: Паунд не умел ни прощать, ни забывать. Он мог запросто нахамить подчиненному, подбирая при этом такие слова и выражения, которые очень сильно уязвляли человека, чаще всего гораздо больше, чем он того заслуживал. Паунд не знал меры ни в работе, ни в развлечениях. После тяжелого дня, проведенного на учениях в открытом море, он мог развлекаться на берегу до 5 утра, после чего, вздремнув 2 часа, явиться как ни в чем не бывало на службу, проработать весь следующий день и вечер, и лечь спать около 2 часов ночи.

При первой встрече Паунд долго и нудно излагал Каннингхэму свои взгляды на обязанности второго флагмана. В заключении он подчеркнул, что последний должен свободно выражать свое мнение командующему, особенно, если он считает, что на флоте что-то делается не так, или он не согласен с действиями командующего. По этому поводу Каннингхэм не без сарказма заметил в своих мемуарах, что «придерживался в точности такого же мнения».

При первой же возможности Каннингхэм навестил в госпитале Джеффри Блейка. Вид больного и сообщение врачей о том, что состояние здоровья адмирала не позволит ему даже отбыть в Англию до наступления августа, навели нового командующего эскадрой линейных крейсеров на мысль, что его временное назначение превращается в постоянное. После визита в госпиталь Каннингхэм телеграфировал жене, чтобы она вылетала на Мальту.

По окончании плановых летних учений у берегов Греции и Югославии, эскадра линейных крейсеров Средиземноморского флота возвратилась на Мальту, чтобы подготовиться к походу к берегам Испании. Гражданская война в Испании, начавшаяся в июле 1936 г., полыхала уже более года и пока не выявила явного перевеса ни одной из противоборствующих сторон. К осени 1937 года франкисты контролировали западное и южное побережье Испании, а также часть северного, в то время как правительственные войска удерживали восточное побережье с двумя крупными портовыми городами Валенсией и Барселоной. Франко также завладел Мальоркой, а республиканцы сохранили контроль над Меноркой.

Франкисты объявили блокаду Валенсии и Барселоны, но поскольку международное сообщество не признавало их воюющей стороной, британское правительство блокаду игнорировало. Для осуществления блокады мятежники задействовали довольно внушительные силы. На морских маршрутах патрулировали военные корабли, базировавшиеся в Картахене. Но главную роль, конечно, играла авиация, действовавшая с аэродромов на Мальорке. Привлеченные огромными прибылями от поставок грузов обеим воюющим сторонам, английские судовладельцы задействовали целую армаду пароходов, прорывавших блокаду. Поскольку с ними постоянно случались неприятности, с начала 1937 г. в этих водах постоянно находилась английская эскадра, выделяемая поочередно из состава Флота Метрополии или из состава Средиземноморского флота. Штаб-квартира ее командующего размещалась в Пальма ди Мальорка. Перед английским флагманом стояла трудная и почти неразрешимая задача – следить за тем, чтобы права английского судоходства не нарушались без особой необходимости, особенно, вне территориальных вод Испании. Именно для выполнения такой миссии в конце сентября к берегам Испании прибыли «Худ» и «Рипалс».

В августе 1937 г. фашистская Италия направила в помощь мятежникам 4 так называемые «легионерские» подводные лодки. Базируясь в Малаге и имея на борту испанских офицеров связи, они принялись без предупреждения топить все торговые суда, следовавшие в Валенсию или Барселону. Ситуация сложилась настолько угрожающая, что в сентябре заинтересованные державы, прежде всего, Великобритания и Франция, созвали конференцию по этой проблеме в Нионе, в Швейцарии. На конференцию пригласили представителей Италии и Германии, но эти страны решили ее бойкотировать. Оставленные наедине англичане и французы быстро пришли к соглашению установить определенные маршруты для всего торгового судоходства в Средиземном море, выделить для патрулирования на этих маршрутах большое число эсминцев и летающих лодок с полномочиями атаковать любую субмарину, идущую в подводном положении.

Как только принципиальные вопросы в Нионе были решены, Каннингхэм вместе с Паундом отправились на «Бархэме» в Оран, на встречу с командующим французским Средиземноморским флотом адмиралом Эстева для обсуждения мер по претворению в жизнь нионских соглашений. По окончании переговоров Каннингхэм вернулся на Мальту на эсминце, а Паунд лично занялся организацией патрулирования у испанского побережья. В связи с участием в патрульных мероприятиях, Средиземноморский флот был усилен эскадренными миноносцами из состава Флота Метрополии. Одновременно две эскадрильи английских летающих лодок разместились в Арзеве, близ Орана. Как только патрулирование началось, результаты последовали незамедлительно. Атаки торговых судов подводными лодками резко прекратились.

В октябре Каннингхэм вышел с Мальты на «Худе», чтобы сменить Паунда, непосредственно руководившего эскадрой у берегов Испании. В Пальма ди Мальорка, где размещалась штаб-квартира британской эскадры, командование осуществлял испанский адмирал Франсиско Морена. Каннингхэму приходилось много времени тратить на визиты к нему с жалобами на несправедливое обращение с английскими торговыми судами. Почти каждый день англичане видели, как над Пальмой пролетали эскадрильи итальянских «S-79» бомбить Валенсию или Барселону. Однако когда линейные крейсеры стояли в этих портах, бомбардировщики франкистов не появлялись.

В декабре из Англии пришло известие, что вице-адмирал Джеффри Блейк вышел в отставку по состоянию здоровья, в связи с чем временное назначение Каннингхэма на должности командующего эскадрой линейных крейсеров становилось постоянным. 3 февраля 1938 г. Каннингхэм окончательно возвратился и f Мальту, сдав свои дела в Пальма ди Мальорка адмиралу из состава Флота Метрополии. Однако его надеждам спокойно дослужить положенный срок вторым флагманом Средиземноморского флота не суждено было сбыться. На Мальте Паунд сообщил Каннингхэму, что осенью его скорее всего назначат начальников генерального морского штаба в Лондоне. Подобная перспектива привела его в ужас, поскольку он счел себя совершенно неподготовленным к такого рода pa боте по причине отсутствия штабного опыта.

Вскоре этот слух получил более весомое подтверждение, когда на Мальту пришел линкор «Нельсон» командующим Флотом Метрополии адмиралом Роджером Бэкхаузом. Последний готовился принять пост первого морского лорда осенью 1938 г. Во время званого обеда в штаб-квартире Средиземноморского флота Каннингхэму представился случай поговорить с ним с глазу на глаз. «Я объяснил, что чувствую себя совершенно неподготовленным к должности начальника генерального морского штаба, что у меня практически нет штат ной подготовки и я плохо выражаю свои мысли на бумаге. Но все было бесполезно. Сэр Роджер только улыбнулся и сказал в своей обычной очаровательной манере, что он хочет, чтобы я согласился».

Каннингхэм не знал, что их беседу случайно ела шал Джон Годфри, командир «Рипалса». Впоследствии Годфри, весьма проницательный наблюдатель оставил любопытную заметку об услышанном, которая может послужить важным штрихом к портрету адмирала Каннингхэма. «Э.Б.К. инстинктивно противился любому предложению переместиться вверх по служебной лестнице. К величайшему сожалению, прошлом ни один из его командиров не позаботился о том, чтобы дать ему приличную специализацию. Из него бы получился лучший адмирал, если бы он расширил свой кругозор, будучи лейтенантом. Он упрям, презирает службу на больших кораблях и считает службу на эсминцах самоцелью, а не эпизодом в карьере, которая должна завершиться на самой вершине Кто-то должен был проследить, чтобы он в звании капитана III ранга и капитана I ранга послужил на большом корабле и в Адмиралтействе начальником отдела оперативного планирования или отдела военно-морской разведки. Это расширило бы его кругозор, познакомило с работой управленческого аппарата и избавило бы от подозрительности к большим кораблям, административной и штабной работе. Его стремление управлять большими кораблями как эсминцами – чистейший абсурд. Негативным отношением к карьерным аспектам своей профессии он сильно подпортил себе продвижение по службе и теперь пытается защитить себя, принижая все виды деятельности, кроме службы на эсминцах».

При ознакомлении с этим пассажем, его автор предстает как человек, явно озабоченный карьерными соображениями, который мысленно уже до мелочей продумал, как он будет подниматься по ступенькам служебной лестницы до «самой вершины». Именно поэтому Годфри не мог спокойно смотреть, как Каннингхэм разбрасывается предоставляющимися шансами. Но вместе с тем, его заметка дает, в целом, верный психологический портрет адмирала и многое объясняет в его поведении и происхождении присущих ему предрассудков.

Весной и летом 1938 г. международная обстановка продолжала ухудшаться. В марте Гитлер осуществил аншлюсе Австрии. В Испании чаша весов явно начала склоняться в пользу генерала Франко. Валенсия и Барселона жестоко страдали от беспрерывных бомбежек. Наступление франкистских войск посеяло настоящую панику в этих городах. Британский консул бежал в Кальдетас, маленький городишко в 25 милях к северу от Барселоны. Эскадре Каннингхэма пришлось некоторое время стоять на якоре неподалеку, чтобы укрепить его дух своим присутствием. Флот начал эвакуацию английских подданных из Валенсии и Барселоны. Британское правительство уже даже не протестовало против бомбежек английских торговых судов. Европа испытывала отчетливое ощущение надвигающейся катастрофы.

В 1938 г., с учетом сложившейся ситуации, британское морское командование отменило совместные стратегические учения Флота Метрополии и Средиземноморского флота. Адмиралтейство не решилось уводить корабли из Северного моря, хотя бы на короткий срок. Паунд разделил свой флот на две примерно равные по силам эскадры и провел в западной части Средиземного моря учения в условиях максимально приближенных к боевым. Результаты этих маневров дали большую пищу для размышлений. Прежде всего, они продемонстрировали с полной отчетливостью, что авианосцам не следует оперировать отдельно от остального флота. «Глориес» и «Корейджес» быстро обнаружили и «потопили» друг друга. Однако британские адмиралы все же не осознали этого должным образом, что имело трагические последствия. Два года спустя, 8 июня 1940 г. все тот же «Глориес», шедший в Северном море в сопровождении только двух эсминцев, неожиданно наткнулся на «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Германские линкоры в считанные минуты отправили его на дно, не позволив самолетам даже подняться в воздух.

Летние учения 1938 г. также продемонстрировали, что атаки самолетов-торпедоносцев представляют смертельную угрозу для линейных кораблей, хотя Паунд и Каннингхэм упрямо отказывались в это поверить. «Корейджес» поднял в воздух 24 «суордфиша», вооруженных учебными торпедами, которые атаковали эскадру линейных кораблей, шедшую со скоростью 19 узлов. Флагманский корабль Паунда линкор «Уорспайт» получил 4 попадания, «Нельсон» – 2, «Ривендж» – 3 и «Ройял Оук» – 5. В общей сложности 14 авиаторпед достигли цели.

Не менее впечатляющих успехов добились 10 истребителей из 11 «суордфишей» с «Глориеса», атаковавших эскадру линейных крейсеров. Особенно, если учесть, что корабли Каннингхэма неслись со скоростью 26 узлов. «Худ» получил 3 бомбы и 2 торпеды, «Рипалс» – 2 бомбы и 1 торпеду. К возмущению летчиков, их успех, казалось, не произвел никакого впечатления на флотское командование. Паунд и Каннингхэм упрямо бубнили, что если бы корабли вели заградительный зенитный огонь, самолеты не посмели бы приблизиться к ним на такое близкое расстояние. Они отказались засчитать эти «попадания» на том основании, что все самолеты должны считаться «сбитыми». Любопытно, что в годы Второй мировой войны возникало сколько угодно ситуаций, когда самолет, успевший сбросить торпеду, бывал сбит зенитным огнем, а торпеда все равно достигала цели.

По прибытии на Мальту после учений Паунда и Каннингхэма огорошили новостью об англо-итальянских переговорах, состоявшихся в апреле, по случаю чего Мальту готовилась посетить итальянская эскадра. Британское правительство желало, чтобы ей устроили хорошую встречу. На Средиземноморском флоте уже давно никто не верил тому, что говорил или подписывал Муссолини. У военных моряков еще стояли перед глазами картины, как итальянская авиация ежедневно бомбила английские торговые суда в испанских портах и за их пределами. Однако приказ есть приказ, и флот начал готовиться к сердечному приему гостей.

Итальянская эскадра появилась точно в назначенный срок – линейные корабли «Конте ди Кавур» и «Джулио Чезаре» с 4 эсминцами, под командованием адмирала Рикарди. Итальянские линкоры произвели на Каннингхэма очень большое впечатление. Он охарактеризовал их как «блестящий пример модернизации старых кораблей», выполненной с большим мастерством. В процессе перестройки, осуществленной в 1933–1936 гг., к их корпусам добавили новые секции, что увеличило длину корабля на 10 метров. Центральную башню главного калибра сняли, а освободившееся место использовали для размещения более мощных механизмов. Десять 305 мм орудий рассверлили до калибра 320 мм и поставили новую вспомогательную артиллерию. Угол возвышения орудий главного калибра увеличился до 27. Важной новинкой стала установка цилиндров Пульезе, обеспечивавших подводную защиту. Их расчетная сопротивляемость подводному взрыву равнялась 350 кг тротила. При этом не искажались обводы корпуса, уменьшавшие скорость хода корабля, как при сооружении противоторпедных «бульбов», «украшавших» модернизированные английские линкоры.