Текст книги "Адмирал Эндрю Каннингхем"

Автор книги: Дмитрий Лихарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Глава IV
Быть сильнее равного
(1939–1940)

«Пенелопе» бросила якорь в александрийской гавани в полдень 5 июня. Каннингхэм немедленно отправился к Дадли Паунду на «Уорспайт». С заходом солнца флаг прежнего командующего был опущен. Паунд ввел своего предшественника в курс обстановки, сложившейся на Средиземном море, а Каннингхэм по мере возможности постарался изложить ему положение дел на родине, в особенности в Адмиралтействе. На следующий день ранним утром Паунд вылетел на летающей лодке в Англию. Каннингхэм приступил к обязанностям командующего Средиземноморским флотом в 9 утра 6 июля 1939 года. В тот день все корабли, кроме «Уорспайта», находились в море.

Летом 1939 г. британский Средиземноморский флот состоял из флагманского корабля «Уорспайта», который вместе с «Бархэмом», «Малайей» и «Рэмиллисом», входил в состав 1-ой эскадры линейных кораблей под командованием вице-адмирала Джеффри Лейтона, державшего свой флаг на «Бархэме». 1-ая эскадра крейсеров под командованием контр-адмирала Дж. Д.Каннинтхэма включала три тяжелых крейсера – «Девоншир», «Сассекс» и «Шропшир». 3-ей эскадрой крейсеров в составе «Аретыюзы». «Пенелопе» и двух кораблей типа «Дели» командовал контр-адмирал Г.Р.Мур. Три флотилии эсминцев возглавлял контр-адмирал Дж. Тови, державший свой флаг на «Галатее». Флот также располагал авианосцем «Глориес», плавучей базой эсминцев «Вулвич», плавучей базой подводных лодок «Мэйдстоун», флотилией подводных лодок и флотилией торпедных катеров.

Каннингхэм унаследовал штаб флота практически в том же составе, в каком он был сформирован Паундом. Возглавлял штаб командор Алджернон Уиллис. Можно сказать, что по складу характера, Уиллис являлся полной противоположностью Каннингхэму. Однако эти два человека сразу почувствовали взаимную симпатию и потянулись друг к другу, как два противоположных полюса магнита. За годы войны они так тесно сработались, что научились понимать друг друга без слов.

Каннингхэм до конца дней сохранил самое высокое мнение о своем бывшем начальнике штаба: «Я знал его раньше, когда он служил старшим офицером-торпедистом миноносных сил в составе Флота Метрополии, и позднее, когда он успешно командовал „Нельсоном“, а затем „Верноном“. Я знал, что он считался одним из умнейших и способнейших людей на флоте среди офицеров своего поколения, но лично убедиться, сколь велики были его таланты, мне довелось только после того, как мы встретились при описанные обстоятельствах. Мне потребовалось много времен, чтобы осознать, как мне повезло, что я оставил его начальником штаба. С богатым воображением, всегда исполненный новых идей, он тщательнейшим образом делал любую работу, за которую брался, при этом он был поборником строгой дисциплины – словом, вскоре я обнаружил, что наши взгляды на жизнь практически полностью совпадают».

В целом, следует признать, что командор Уиллис был человеком с довольно ограниченным кругозором, Он неукоснительно придерживался буквы устава и был практически начисто лишен чувства юмора. Возможно, он страдал от каких-то комплексов и неуверенности в себе, поскольку психологически нуждался в постоянном одобрении и похвале от командующего флотом, о Каннингхэме Уиллис отзывался не менее комплиментарно: «…Он был замечательным человеком, хотя подчас с ним было непросто, что вполне объяснимо, если принять во внимание лежавшую на нем громадную ответственность. В отличие от Паунда. Э.Б.К. прекрасно понимал, как работать со штабом, и лично мне с ним было легче во всех отношениях. Иногда я категорически с ним не соглашался, и он проявлял понимание. Бездумных исполнителей он не жаловал».

Среди других офицеров штаба следует упомянуть командира «Уорспайта» капитана 1 ранга Виктора Кратчли. Он получил «Крест Виктории» за отвагу, проявленную при попытке блокирования Остенде в мае 1918 г. Далее следовала отлично подобранная группа молодых и энергичных капитанов III ранга: Ройер Дик (оперативное планирование), Джеффри Барнард (старший артиллерийский офицер флота), Уильям Кари (старший офицер-торпедист), Томас Браунригг (старший инженер-механик флота) и Юстас Гиннес (разведка). Позднее к ним присоединился Мэнли Пауэр – возможно, самый способный офицер в штабе Каннингхэма.

Каннингхэм принял Средиземноморский флот в отличном состоянии и высокой степени боеготовности. Корабли находились в Александрии исключительно по причине итальянской агрессии против Албании. Мальта по-прежнему широко использовалась для докования и ремонта. Однако в случае войны Александрии предстояло стать главной базой флота, хотя для выполнения такой функции в ней многого недоставало. Противовоздушная оборона города и порта оставалась слабой. Доки и ремонтная база имели весьма ограниченные возможности. Мелкий ремонт кораблей можно было осуществлять у причальных стенок силами рабочих портовых мастерских. Самый крупный в Александрии так называемый Габбари-док мог принимать корабли водоизмещением не более 4.500 т.

Вместе с тем, приготовления Александрии к войне неуклонно продвигались вперед. К лету 1939 года англичане успели обзавестись настоящей верфью с глубоким бассейном и достроить аэродром для морской авиации берегового базирования. Многочисленные склады быстро заполнялись боеприпасами, запчастями и всем прочим, что необходимо для обеспечения флота. Незадолго до ухода из Адмиралтейства Каннингхэм добился отправки в Александрию плавучего дока из Портсмута, способного принимать линейные корабли. Несколько месяцев спустя его доставили на место. Переброска большого плавучего дока с Мальты оказалась невозможной по причине его плачевного технического состояния.

В течение третьей недели июня Каннингхэм на «Уорспайте» посетил Порт-Саид, где он вместе с комендантом порта вице-адмиралом Артуром Бедфордом осмотрел инфраструктуру по обслуживанию военного флота и проинспектировал– береговые батареи, защищавшие вход в Суэцкий канал. Последние совершенно не соответствовали стоявшей перед ними задаче, поскольку были вооружены устаревшими 6-дюймовыми пушками.

В Европе события неуклонно развивались в направлении большой войны. Следующей жертвой германской агрессии со всей очевидностью должна была стать Польша. Британское Адмиралтейство издало приказ с 31 июля укомплектовать полными экипажами резервный флот и держать его в состоянии боеготовности в течение двух месяцев.

Что касается Средиземноморского флота, то здесь главной «головной болью» англичан являлась Италия. Каннингхэм придерживался мнения, что единственно правильный способ действия против Италии, с учетом имевшихся у англичан в восточном Средиземноморье сил и средств, это обеспечить надежную блокаду с моря Ливии. В случае если морские коммуникации противника будут перерезаны, в течение 6 месяцев Ливия, Эритрея. Эфиопия и Итальянское Сомали прекратят сопротивление. Капитуляция итальянской армии в Ливии и одновременные удары с моря по итальянскому побережью в тех местах, где можно причинить наибольший ущерб, сломят моральный дух и волю к сопротивлению у вооруженных сил и гражданского населения.

Летом 1939 г. Каннингхэм полемизировал с Адмиралтейством, настаивавшем на категорическом недопущении линейных кораблей к действиям против ливийского и сицилийского побережья. По мнению высшего военно-морского командования, потеря одного или двух линкоров от торпед, мин или авиабомб (поскольку итальянская авиация и подводный флот были отнюдь не слабыми) возымеют огромный пропагандистский эффект в стане врага и могут самым существенным образом повлиять на решение Японии вступить в войну против Англии. В Адмиралтействе все еще полагали, что линейный флот может срочно понадобиться на Дальнем Востоке против Японии. Любопытно, что в бытность начальником генерального морского штаба Каннингхэм обнаружил только один внятный и детально разработанный военный план – план переброски флота на Дальний Восток, существовавший еще с тех времен, когда военно-морское ведомство возглавлял адмирал Битти.

В переписке с первым морским лордом Каннингхэм категорическим образом выступил против запрещения линейным кораблям участвовать в наступательных операциях. Он считал, что это подорвет моральный дух экипажей и может привести к негодованию общественного мнения на родине, как это уже было с Гранд Флитом во время Первой мировой войны. Каннингхэм прекрасно понимал, что в каком бы направлении ни шли его линкоры по Средиземному морю, они всегда останутся в пределах досягаемости авиации противника и будут подвергаться риску получить значительные повреждения. С другой стороны, несмотря на огромную опасность со стороны самолетов и подводных лодок, в открытом море они будут в большей безопасности, нежели в таком слабо защищенном порту как Александрия. Рассчитывать на причинение ощутимого морального и материального ущерба противнику можно только в том случае, если в операциях против его побережья будут задействованы все резервы, в том числе тяжелые корабли. В ходе таких операций он также надеялся втянуть в бой линейный флот противника.

В середине июля Каннингхэм провел учения по обстрелу побережья гипотетического противника и отражению атак с воздуха. Эскадры также отработали ситуацию атаки итальянского конвоя, идущего из метрополии в Ливию и Триполитанию. Любопытно, что незадолго до этого итальянцы провели точно такие же учения, причем часть их кораблей изображала британский флот, действовавший с острова Родос. Каннингхэм, конечно, не мог знать, к каким выводам пришли его будущие противники, но поскольку после этого их линейные корабли стали часто появляться у побережья Киренаики, они сочли такую ситуацию очень вероятной.

Учения английского флота оказались очень поучительными и интересными, и дали командованию большую пищу для размышлений. Каннингхэм решил проверить, как экипажи кораблей смогут выдержать в машинных и котельных отделениях по 48 часов, а также в помещениях между палубами при жаркой погоде, в условиях, когда все водонепроницаемые двери, люки и бортовые иллюминаторы будут задраены по-боевому и оставлен только минимум вентиляции. Старые английские корабли оказались изначально неприспособленными для работы в таких условиях. На эскадре имели место восемь сердечных приступов. Каннингхэм утверждал, что в котельных отделениях некоторых кораблей температура поднялась до 130° по Цельсию. Только новейшие корабли, построенные перед самой войной, имели приемлемую систему вентиляции.

18 августа Каннингхэм получил пространное послание от первого морского лорда. Паунд сообщал, что вопрос о создании всеобъемлющей противовоздушной обороны Мальты наконец-то решен положительно. Остров получит 112 современных зенитных орудий, хотя с выполнением этого заказа придется повременить, поскольку в данный момент Мальта и Гибралтар пока отставлены на второй план, а приоритет отдан организации противовоздушной обороны Александрии, как будущей главной базе флота. Первый морской лорд развеял страхи командующего флотом относительно использования линейных кораблей.

Одновременно Паунд выразил большой пессимизм относительно того, как долго сможет продержаться «Глориес» на ограниченных пространствах Средиземного моря после начала войны, поскольку авианосец сразу станет первоочередной мишенью для самолетов берегового базирования. Однако, пока «Глориес» будет оставаться на плаву, командующему флотом стоит хорошо подумать об атаке его палубной авиацией итальянского флота в Таранто. Такая мысль Каннингхэма уже посещала. При этом он был склонен с большим оптимизмом расценивать способность своего авианосца к выживаемости. Каннингхэм считал, что корабли в открытом море, идущие на большой скорости и с полной свободой маневра, окажутся не такими уж простыми целями для авиации противника. Действительно, как впоследствии подтвердил опыт войны, для того чтобы вывести из строя авианосец, требовалось задействовать огромное численное превосходство самолетов берегового базирования.

Две недели спустя германские армии вторглись на территорию Польши. Утром 3 сентября Каннингхэм стоял на носовой башне главного калибра «Малайи», наблюдая за гонкой парусных шлюпок на рейде Александрии. В этот момент ему вручили радиограмму с сообщением о том, что Великобритания объявила Германии войну. Делать особенно было нечего. Все возможные приготовления к войне на Средиземноморском флоте уже были проведены. Адмирал писал своей тетушке, что в то день ему ничего не оставалось, как съехать на берег и попить с женой чаю. В тот же день вечером он получил еще одно сообщение: «Уинстон вернулся». Это означало, что Черчилль вновь назначен морским министром. Флот воспринял новость с чувством глубокого удовлетворения.

Вероятность войны с Италией оказалась не столь очевидной. Сразу после вторжения германских войск в Польшу последовало заявление Муссолини, что Италия не возьмет на себя инициативу развязывания военных действий. Тем не менее, Адмиралтейство немедленно издало приказ о конвоировании торговых судов через Средиземное море. Потопление пассажирского парохода «Атения» вечером 3 сентября продемонстрировало, что немецкие подводники не собираются усложняй себе жизнь соблюдением каких-то международных правил и ограничений по ведению войны на море. Средиземноморский флот немедленно приступил к патрулированию к югу от мыса Матапан и в проливе Отранто с целью проверки нейтральных судов на предмет нейтральных грузов.

К концу сентября Каннингхэм с грустью осознал, что если Италия вступит в войну, англичанам придемся отказаться от наступательных действий на суше и-на море, пока не будет обеспечена относительная безопасность метрополии со стороны Германии. Меньше чем через месяц после начала войны отлично обученный и в высшей степени боеспособный Средиземноморский флот начал постепенно таять. Этого следовало ожидать, поскольку для операций в Северном море, сопровождения конвоев в Атлантике и борьбы с германскими рейдерами потребовалось задействовать все резервы. И все же Каннингхэму было горько наблюдать. как великолепно отлаженная военная машина разрушается и растаскивается. Сначала ушла 1-я эскадра крейсеров и несколько эсминцев, за которыми последовали линейные корабли и «Глориес». В конце октября был отозван «Уорспайт», и Каннингхэм остался без флагманского корабля. Второй флагман вице-адмирала Джеффри Лейтон отбыл в метрополию, чтобы принять командование крейсерской эскадрой. С Каннингхэмом остались только контр-адмиралы Джон Тови и Генри Мур. Флотилия Тови сократилась до 5 австралийских эсминцев, укомплектованных отличными экипажами, но увы, безнадежно устаревших – все корабли 1918 г. постройки.

К концу 1939 г. все военно-морские силы Великобритании на Средиземном море состояли из трех устаревших легких крейсеров типа «К» и 5 упомянутых австралийских эсминцев. Тем не менее, Каннингхэм не сомневался, что война не минует Средиземноморья, где пока царило полное затишье. Прощаясь с офицерами и матросами «Уорспайта». адмирал выразил уверенность, что вскоре встретится с ними вновь.

В первые дни ноября Каннингхэм получил очередное послание Паунда, который обрисовал подробную картину основных тенденций войны на море в водах метрополии. Из письма адмирал узнал все известные на тот момент подробности гибели «Ройял Оука» в Скапа-Флоу, которую счел трагической случайностью. Вместе с тем, Каннингхэм не мог удержаться от невольного восхищения мастерством и бесстрашием командира германской подводной лодки Понтера Принна. Тогда же он впервые узнал о германской магнитной мине.

Большим стимулом в тихой, размеренной и почти что мирной жизни Александрии стало известие о сражении 13 декабря у берегов Южной Америки между тремя британскими крейсерами и «Адмиралом графом Шпее». Английским морским офицерам в Египте и на Мальте пока ничего не оставалось кроме как ждать и наблюдать. Каннингхэм по-прежнему пытался контролировать поток военных контрабандных грузов, стараясь при этом чрезмерно не ущемлять обидчивых итальянцев. Было ясно, что чем дольше они будут держаться в стороне от войны, тем лучше.

Особенно пристально Каннингхэм следил за действиями «своих» бывших кораблей в водах метрополии в Атлантике. Он очень опечалился, когда узнал, что 21 ноября эсминец «Джилет», «один из наших», подорвался на магнитной мине и затонул близ Гарвича. И, напротив, радовался известию о том, что подводная лодка «Сэлмон», также «одна из наших», под командой капитан-лейтенанта Бинфорда, торпедировала немецкую субмарину «U – 36». Вскоре война затронула Каннингхэма лично. 12 декабря 1939 г. на подходе к западным берегам Англии эсминец «Дачес» столкнулся с линкором «Бархэм» и затонул. На нем погиб племянник Каннингхэма лейтенант Джордж Меррей, оставив на Мальте молодую вдову с маленьким ребенком.

В первые дни января 1940 г. Средиземноморский флот получил неожиданное и совершенно бесполезное подкрепление в виде двух вооруженных торговых судов, так называемых вспомогательных крейсеров «Раипура» и «Антенор», которые собирались заняться контролем контрабандных грузов. Поскольку они имели слишком заметный силуэт для такой работы и каждый из них сам мог перевозить внушительный груз, Каннингхэм потребовал, чтобы они отправлялись туда, где им найдется лучшее применение. Они крейсеровали в течение нескольких недель, а затем покинули Александрию, о чем никто не сожалел.

В апреле 1940 г. «странная война» на Западном фронте закончилась. Германские войска вторглись в Данию и Норвегию. Надежда на то, что Италия более или менее долго останется нейтральной, становилась все более призрачной. 29 апреля первый морской лорд известил Каннингхэма, что Адмиралтейство пытается «наскрести» кое-какой флот для восточного Средиземноморья. Хотя этот флот обещал быть разношерстным, Каннингхэм находился не в том положении, чтобы жаловаться. Планировалось, что линкор «Рэмиллис», сопровождавший конвой из Австрии и Новой Зеландии через Индийский океан, останется в распоряжении командующего Средиземноморским флотом. Позднее в Александрию ожидалось прибытие «Уорспайта», «Малайи», «Ройял Соверена», эскадры крейсеров и некоторого числа эсминцев. Французы также обещали прислать свою эскадру. Первой из больших кораблей в Александрии появилась «Малайя». Неделю спустя, 11 мая прибыл «Уорспайт» и Каннингхэм перебрался на свой прежний флагманский корабль. Подкрепления подходили со всех концов света: вместе с «Рэмиллисом» прибыл австралийский крейсер «Сидней» и новозеландский крейсер «Линдер». Вскоре флот, собравшийся под командой Каннингхэма вновь представлял собой внушительную силу, по крайней мере на бумаге. К началу июня в Александрии стояли 4 линкора, 7-я эскадра крейсеров в составе 5 кораблей, 3-я эскадра крейсеров из 4 единиц, разношерстный набор из 25 эсминцев, старый авианосец «Игл», прибывший из Сингапура, дюжина подводных лодок оттуда же, плавучая мастерская «Тесорс» и плавучая база подводных лодок «Мидуэй». К ним присоединилась французская эскадра под командованием французского вице-адмирала Рене Годфруа, включавшая старый линейный корабль «Лорэйн», три новейших тяжелых крейсера, один легкий крейсер и три эсминца.

Известия из Европы приходили все мрачнее и мрачнее. Танковые армии Гудериана прорвали оборонительные линии французов, Бельгия и Голландия капитулировали, немцы появились у портов на побережье Ла-Манша, началась эвакуация из Дюнкерка. В конце месяца Каннингхэм получил очередное письмо от первого морского лорда, датированное 20 мая, в котором он сообщил, что по всем признакам Италия должна выступить на следующей неделе. По всей видимости итальянцы будут ждать, пока их гидроавиатранспорт «Мираглиа» пройдет через Суэцкий канал 25 мая и, ориентировочно, 27 мая прибудет в Маесаву, в Эритрее.

Одновременно командующим тремя родами войск на Ближнем Востоке поступил приказ подготовить экспедиционные силы для оккупации Крита и Миноса. «Если территория Греции подвергнется атаке со стороны Италии, экспедиционные силы должны быть высажены на Крит немедленно, без дальнейших консультаций с Лондоном или Парижем. Если война с Италией начнется по любому другому поводу, кроме агрессии против Греции, высадка союзных войск на Крит не должна предприниматься без приказа свыше».

4 французских крейсера немедленно вышли из Александрии в Бейрут, где они готовились принять на борт солдат. Английские войска сосредоточились в Порт-Саиде. 29 мая Каннингхэм информировал Адмиралтейство, что последние приготовления для оккупации Крита завершены. Английские войска смогут высадиться на острове в течение 24–30 часов с момента получения соответствующего приказа, французские – в течение 50 часов. Несколько ранее, в послании, датированном 27 мая. Каннингхэм счел необходимым информировать Адмиралтейство о своих ближайших планах на случай войны с Италией. Свою главную задачу он видел в том, чтобы сохранить контроль над коммуникациями в восточной части Средиземного моря и в Эгейском море, и одновременно перерезать морские пути, связывающие Италию с Додеканезскими островами. При этом он не планировал немедленно блокировать маршруты между Италией и Ливией по причине нехватки легких кораблей и авиации, а также потому что верховное командование пока не планировало наступательных операций против итальянских войск в Северной Африке. В заключении Каннингхэм осторожно добавил, что это вовсе не означает, будто он собирается оставить центральную часть Средиземного моря совсем «без присмотра». Рейды линейных кораблей в этот район будут осуществляться регулярно.

С докладной запиской Каннингхэма ознакомился Черчилль, к тому времени ставший уже премьер-министром, который счел план командующего Средиземноморским флотом «чересчур оборонительным», если не сказать пораженческим. Глава правительства в резкой форме указал на это первому морскому лорду. Паунд, которому с тех пор не раз приходилось брать на себя роль мягкой прокладки в отношениях между Черчиллем и Каннингхэмом, постарался облечь упрек премьера в максимально обтекаемые и дипломатичные формулировки: «Предполагается, что цель морской войны, сформулированная в вашем послании, является сугубо оборонительной, но я никогда не интерпретировал ее как таковую, и я знаю, что вашим настоятельным желанием является использование всех возможностей для нанесения противнику как можно большего урона даже теми ограниченными силами, которыми вы располагаете».

Однако Черчилль проследил, чтобы Адмиралтейство направило Каннингхэму жестко сформулированную официальную бумагу, в которой ему настоятельно рекомендовали еще раз обдумать точную диспозицию Средиземноморского флота и действия, которые он намеревается предпринять в ближайшем будущем, и изложить их подробнее, чем в предыдущем послании.

Эта телеграмма страшно возмутила и разозлила Каннингхэма. Даже 10 лет спустя адмирал не мог вспоминать о ней без негодования: «Колючее» послание от 5 июня было одним из первых такого рода, полученных мною от мистера Черчилля, который часто бывал тороплив и невыдержан в своих выводах. Конечно, мы понимали то огромное умственное и физическое напряжение, при которых ему приходилось работать, но ведь и нам было не легче. Такие послания, адресованные тем, кто и без того работал не за страх, а за совесть, не поощряли людей, а только раздражали их. Более того, поскольку они подразумевали просчеты в руководстве и управлении, они приносили прямой вред. Если в таком послании действительно возникала необходимость, это означало, что командующий на месте не может адекватно оценить свои шансы на успех и риск, которому он подвергается, что он не готов встретить врага в любой представившейся ситуации и, следовательно, он не соответствует занимаемой должности.

Все же Каннингхэму пришлось дать подробное и аргументированное разъяснение своих военных планов. Сгладила неприятный осадок приписка Паунда, сделанная к официальному посланию Адмиралтейства: «Я сказал премьер-министру, что он может не опасаться, что вы уйдете в оборону, но он настоял на отправке подобных телеграмм всем командующим флотами».

10 июня 2-я флотилия эсминцев находилась в море, занимаясь с помощью двух гидросамолетов поиском итальянских подводных лодок, которые мог ли выдвигаться на боевые позиции. Возможно, эта мера англичан сорвала постановку минных заграждений на подступах к Александрии. В тот день, в 19.00 Каннингхэм получил известие, что Италия объявила войну. Он немедленно отдал приказ флоту разводить пары. Текущие ремонтные работы. про ходившие на «Рэмиллисе», были немедленно свернуты. Ночью, около 23.00 эсминец «Декой» доложил об обнаружении подводной лодки, идущей в надводном положении, и атаковал ее. На рассвете следующего дня на поверхности моря обнаружилось пятно мазута длиной около 2 миль. Однако до сих пор гибель итальянской подводной лодки в том месте и подтверждается никакими источниками.

В 1 час ночи 11 июня «Уорспайт», «Малайя» «Игл», 5 легких крейсеров и 9 эсминцев вышли в море. В течение дня к ним присоединились крейсеры «Каледон» и «Калипсо». Каннингхэм намеревался подвести с эскадру к Криту с северо-западной стороны, а затем пройдя вдоль его южного берега, выдвинуться на позицию в 8 милях к югу от мыса Матапан. Крейсерам надлежало идти дальше на запад до наступления темноты, после чего они должны были повернуть на юг и атаковать любой встреченный ими итальянский патруль близ Бенгази или Тобрука 12 июня. Одновременно французские крейсеры адмирала Годфруа производили поиск в Эгейском море и близ Додеканезских островов.

Англичане были наслышаны о подвигах итальянской авиации во время Гражданской войны в Испании и потому очень удивились, не встретив практически ни одного самолета, за исключением единственного, замеченного с «Ливерпуля» и «Глочестера» когда они на рассвете 12 июня открыли стрельбу по нескольким итальянским тральщикам близ Тобрука и в ответ подверглись обстрелу береговых батарей. По этому поводу Каннингхэм сообщил в Адмиралтейство: «Я ожидал, что днем наш флот будет часами отбивать массированные атаки бомбардировщиков. На самом деле эскадра линейных кораблей не видела пи одного самолета, хотя большую часть дня провела всего в 100 милях от ливийского берега… Перспектива проводки конвоев через Красное море выглядит вполне обнадеживающей».

Однако с подводными лодками противника англичанам повезло значительно меньше. Первая кровь пролилась в 2 часа ночи 12 июня, когда легкий крейсер «Калипсо» получил торпеду у юго-западного побережья Крита и через полтора часа затонул. При этом погибли 1 офицер и 38 матросов. Итальянская подводная лодка «Багнолини» сработала отлично, поскольку крейсеры плотно прикрывались эсминцами. Флот возвратился в Александрию 14 июня. При входе в гавань корабли проявили максимальную осторожность, поскольку за время их отсутствия итальянские подводные лодки выставили несколько минных полей. Средиземноморскому флоту катастрофически не хватало тральщиков. Патрульные эсминцы утверждали, что им удалось потопить две подводные лодки и еще нескольким нанести повреждения. Однако их оптимистические реляции не подтвердились действительностью.

В те дни Каннингхэма больше всего беспокоила Мальта. С самого начала войны итальянская авиация бомбила остров день и ночь. Тот факт, что в Валлетте все еще находились его жена и две горячо любимых племянницы, не улучшал настроения адмирала. Как уже говорилось, противовоздушная оборона Мальты оставляла желать много лучшего. Истребители ПВО там отсутствовали вовсе. Начальник ПВО Мальты послал Каннингхэму запрос на разрешение использовать 4 истребителя палубной авиации «гладиатор», которые стояли в портовом ангаре в качестве резервных машин для авианосца «Глориес». Адмирал охотно дал добро. 3 из этих «гладиаторов», управляемые пилотами летающих лодок, успешно сражались с итальянскими бомбардировщиками и даже умудрились причинить им потери, несмотря на то, что их пилоты не имели опыта обращения с истребителями. Любопытно, что два месяца спустя из какого-то отдела Адмиралтейства пришел запрос, на каком основании командующий Средиземноморским флотом разрешил передать резервные самолеты палубной авиации в распоряжение ВВС. «Мне просто интересно», – писал возмущенный адмирал. – «где это должностное лицо находилось, пока шла война».

После возвращения флота в Александрию из первого боевого похода англичане не сидели в праздности. Эсминцы ежедневно прочесывали море в поисках подводных лодок, крейсеры оперировали близ Додеканезских островов, подводные лодки совершали походы через Эгейское море, патрулировали близ Аугусты, Таранто и в проливе Отранто. Французские подводные лодки работали близ Родоса, Лероса, в Мессинском проливе и у Триполи. 20 июня союзные силы под командованием вице-адмирала Джона Тови, державшего свой флаг на «Орионе», в составе французского линкора «Лорэйн», крейсеров «Нептун», «Сидней» и 4 эсминцев вышли в море с расчетом, чтобы ранним утром следующего дня обстрелять Бардию. Еще 5 эсминцев отправились в крейсерство вдоль ливийского побережья до самого Тобрука. Поскольку авиаразведка донесла о наличии в этом порту итальянских крейсеров и эсминцев, Каннингхэм направил им в помощь два французских тяжелых крейсера «Сюффреп» и «Дюге Трюэн» в компании с 3 английскими эсминцами. Бардия подверглась обстрелу в назначенный срок и с хорошими результатами.

Итальянский флот вступил в войну, имея в своем составе более 100 подводных лодок. С 10 июня 1940 года не менее 50 из них находились в открытом море. До конца месяца в Средиземном море англичанам удалось уничтожить 10 субмарин противника. Особенно отличились на этом поприще 5 эсминцев под общей командой капитана III ранга Мервика Томаса. Каннингхэм поставил перед ними задачу разогнать цепь итальянских подводных лодок, которые, по разведданным, расположились между островом Крит и побережьем Киренаики, в надежде перехватить британский флот, когда он будет двигаться в заданном направлении. В течение двух суток от этого соединения не поступало никаких известий. На третий день Томас сообщил ожидаемое время прибытия своих кораблей в Александрию и запросил транспорт для доставки пленных с двух потопленных им подводных лодок. На обратном пути его корабли атаковали и потопили третью. Это было замечательное достижение, в котором особо отличились эсминцы «Дэйнти» и «Илекс».

Успехами в борьбе с итальянскими подводными лодками корабли Каннингхэма не в последнюю очередь были обязаны действиям британской разведки. Хотя адмирал жаловался на отсутствие агентурной сети в Италии в конце 30-х гг. в связи с вторжением в Албанию, не все обстояло так плохо, как могло показаться на первый взгляд. Специалисты из отдела радиоразведки в Блетчли-парке, в Лондоне, к 1937 г. расшифровали и могли читать практически все итальянские военно-морские коды, в том числе и те, которыми пользовались итальянские военно-морские атташе, аккредитованные в европейских столицах.