Текст книги "Адмирал Эндрю Каннингхем"

Автор книги: Дмитрий Лихарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

Тем не менее, Средиземноморскому флоту пришлось продолжать операции, и в течение еще некоторого времени безуспешно пытаться спасти ситуацию на Крите. Аэродром в Скарпанто интенсивно использовался противником для воздушных налетов на Крит. Английское командование решило атаковать его силами палубной авиации «Формидебла», в связи с чем его истребительное авиакрыло увеличили на 12 «фулмаров», боевая ценность которых вызывала большие сомнения. Командование операцией было возложено на вице-адмирала Придхэм-Уиппелла, получившего в распоряжение «Куин Элизабет», «Бархэм», «Формидебл» и 8 эсминцев. Эскадра вышла из Александрии в полдень 25 мая.

Между 5.00 и 6.00 на следующее утро 4 «альбакора» и 4 «фулмара» с позиции примерно в 100 милях к востоку от Скарпанто пошли в атаку. По сравнению с германскими воздушными армадами это была капля в море. И все же они, добившись полной внезапности, уничтожили и повредили довольно много самолетов противника на земле. Реакция Люфтваффе была быстрой и беспощадной. 8 боеспособных истребителей, оставшихся на «Формидебле», сделали в общей сложности 24 самолетовылета и провели 20 боев, в ходе которых сбили еще несколько вражеских самолетов. Однако около 13.20 во время очередной атаки пикирующих бомбардировщиков в «Формидебл» попали 2 бомбы, причинившие авианосцу тяжелые повреждения. Одновременно «Нубиану» взрывом бомбы начисто оторвало корму. Любопытно, что при этом винты эсминца уцелели и он смог держать ход 20 узлов.

Авианосец и 4 эсминца возвратились в Александрию на рассвете 27 мая. В конце июля «Формидебл» вслед за «Уорспайтом» и «Иллаетриесом» ушел на ремонт в США. Таким образом, атаку аэродрома в Скарпанто следует считать большой ошибкой, поскольку ущерб, причиненный немцам, был несопоставим с потерей Средиземноморским флотом единственного авианосца.

В ночь на 27 мая быстроходный минный заградитель «Абдиель», эсминцы «Хиро» и «Низам» доставили войска и грузы в залив Суда. Это были последние подкрепления, прибывшие на Крит. Около 9.00 юединепие Придхэм-Уиппелла, прикрывавшее отход «Абдиеля» и эсминцев, подверглось атаке 15 самолетов. Одна из бомб попала в кормовую башню «Бархэма». В обеих противоминных наделках линкора образовались пробоины от близких разрывов бомб. Они заполнились водой. Начавшийся пожар пришлось тушить больше 2 часов.

26 мая на борту «Уорспайта» состоялось совещание союзного командования на Ближнем Востоке. Каннингхэм принимал у себя генерала Уэйвелла, исполняющего обязанности командующего ВВС на Ближнем Востоке генерала Э.У.Теддера, командующего австралийскими силами на Ближнем Востоке генерала Томаса Блейми, и премьер-министра Новой Зеландии Питера Фрейзера. Уэйвелл никаких иллюзий относительно ситуации на Крите не испытывал. Вопрос об эвакуации уже витал в воздухе, поскольку Блейми и Фрейзер требовали спасти австралийских и новозеландских солдат, ведущих отчаянные бои на острове.

Каннингхэма также не пришлось долго уговаривать. Он прекрасно понимал, что всю тяжесть этой трудной эвакуации придется вынести Средиземноморскому флоту, но надеялся, что погрузка солдат на южном берегу острова окажется менее трудным делом, нежели операции кораблей средь бела дня в Эгейском море.

В конце дня 26 мая генерал Фрейберг прислал с Крита радиограмму с сообщением, что предел физических возможностей его солдат уже исчерпан. Плохо экипированное союзное войско больше не могло противостоять массированным бомбежкам и атакам элитных частей Вермахта, продолжавшихся в течение недели. Единственный шанс остаться в живых заключался в том, чтобы отступить на пляжи южного побережья, укрываясь днем и передвигаясь по ночам. Войска в Ретимо оказались отрезанными практически без продуктов питания. Гераклион также был окружен.

При этом в метрополии по-прежнему не отдавали себе отчета о реальной ситуации, в которой оказались войска на Крите и Средиземноморский флот. В тот же день во время совещания Уэйвеллу принесли радиограмму от Черчилля: «Победа на Крите совершенно необходима в этой решающей фазе войны. Продолжайте наступление всеми имеющимися средствами». Пришлось Уэйвеллу составлять пространное послание с разъяснением реального положения дел. Наконец, 27 мая пришел ответ начальников штабов из Лондона, гласивший, что эвакуацию с Крита следует начинать немедленно, при этом стараться спасти как можно больше людей, не обращая внимания на потери в материальной части.

27 мая после принятия решения об эвакуации с Крита измученные войска начали двигаться из района Суда через горы в Сфакию – маленькую рыбацкую деревушку на южном побережье острова. Деревню и единственный пляж протяженностью не более 200 м, к которому могли подходить корабельные шлюпки, окружали отвесные скалы высотой до 150 м. Дорога через горы от залива Суда заканчивалась серией крутых перевалов и резко обрывалась на краю скалистого утеса, откуда узкая зигзагообразная тропа спускалась к пляжу.

Английское командование не имело представления о том, как обстоит дело с подразделениями, окруженными в Ретимо. Туда отправили самолет ВВС, который должен был доставить им приказ об отступлении на южное побережье, где их погрузят на корабли. Самолет не возвратился и Каннингхэм так и не узнал, получили они приказ или нет. В Ретимо держались 2 батальона австралийцев. Они так и не смогли прорваться, и 30 мая сдались в плен. В Гераклионе попали в окружение 4000 солдат из состава 14-й пехотной бригады. Они сохранили контроль над аэродромом и удобной бухтой с хорошими причалами.

Каннингхэм в очередной раз приступил к планированию эвакуации, располагая на сей раз гораздо меньшим числом кораблей, меньшими резервами и находясь в гораздо более худших условиях. Когда он собрал офицеров штаба флота и объявил им о предстоящей эвакуации Крита, у некоторых «подлых трусов» (любимое словечко командующего для осторожных и нерешительных подчиненных) вытянулись лица. Эделстен попытался возражать, указав, что «флот находится на последней стадии изнеможения, что у нас уцелели всего несколько кораблей, а нам нужно думать о будущем…». Однако командующий безапелляционно прервал его: флот должен выполнить свой долг и спасать солдат до тех пор, пока армия сама не скажет «достаточно».

Кроме самого Каннингхэма практически никто не верил, что флоту удастся справиться с этой задачей. Даже армейское командование уже было готово смириться с тем, что гарнизону Крита придется сдаться в плен. Эвакуацию приходилось осуществлять кораблям. чьи офицеры и матросы находились на грани полного физического и нервного истощения. Сами корабли нещадно эксплуатировались в течение 2 месяцев без перерыва, не считая 2–3 – дневных профилактических чисток котлов. Судовые механизмы стали ненадежными, хотя многие из них продолжали функционировать даже после повреждений, причиненных близкими разрывами авиабомб. Число боеспособных единиц значительно уменьшилось. Флот потерял 2 крейсера и 4 эсминца. 2 линкора, авианосец, крейсер и эсминец вышли из строя на срок от нескольких недель до нескольких месяцев. Еще 5 крейсеров и 4 эсминца имели повреждения, хотя до поры до времени сохраняли способность двигаться и сражаться. В таких условиях Средиземноморскому флоту предстояло эвакуировать около 22.000 солдат, большинству из которых приходилось ожидать корабли на открытых пляжах под ударами самолетов противника.

Погрузку на корабли планировалось производить только ночью, между полуночью и 3.00. Это позволяло кораблям в течение дня уйти как можно дальше от авиабаз противника. На суше отступление войск по горным дорогам прикрывала морская пехота генерал-майора Э.Ч.Уэстона, которой пришлось вести непрерывные арьергардные бои.

Эвакуация началась в ночь на 29 мая, когда сразу после полуночи в Сфакию прибыли 4 эсминца под командованием капитана 1 ранга С.Т.Арлисса. Они доставили туда боеприпасы и продовольствие на 15 тыс. человек, и приняли на борт 700 солдат. На заре эсминцы Арлисса отправились в обратный путь. И хотя днем они подверглись атакам бомбардировщиков «Ю – 88», до Александрии им удалось добраться без потерь. В свете последующих событий можно считать, что флотилии Арлисса крупно повезло.

В ту же ночь к Криту отправилось гораздо более крупное соединение в составе 3 легких крейсеров и 6 эсминцев под командованием контр-адмирала Роллингса. Кораблям Роллингса предстояло выполнить гораздо более сложную задачу: они должны были пройти вокруг Крита через пролив Каас и в один прием забрать всех солдат, попавших в окружение в Гераклионе. На подступах к острову около 17.00 эскадра Роллингса подверглась бомбовому удару. Эсминец «Империал» и крейсер «Аякс» пострадали от близких разрывов бомб. С «Империалом», как показалось, не случилось ничего особенного. Крейсер же так сильно тряхнуло, что на нем начался небольшой пожар, 20 человек покалечились, а корпус дал течь. Опасаясь непредвиденных поломок в дальнейшем. Роллингс приказал «Аяксу» возвращаться в Александрию.

В 23.30 эскадра прибыла в Гераклион и до 3.20 корабли забрали весь гарнизон, приняв на борт около 4.000 солдат. Менее получаса спустя после выхода в море на «Империале» заклинило рули. Эсминец описал циркуляцию, едва избежав столкновения с «Дидо» и «Орионом». Командиру пришлось отдать приказ застопорить машины. Ситуация складывалась хуже не придумаешь, До рассвета Роллингсу следовало уйти как можно дальше от аэродромов противника. Адмирал приказал «Хотспуру» пришвартоваться к борту «Империала», забрать солдат и экипаж, и потопить его. Уменьшив ход до 15 узлов, соединение Роллингса продолжало двигаться вперед, оставив «Хотспур» выполнять поставленную задачу.

В 4.45 отправив «Империал» на дно двумя торпедами, «Хотспур» остался в одиночестве, имея на борту 900 солдат. Его командиру, капитан-лейтенанту Хью Ходжкинсону вовсе не улыбалось оказаться с рассветом посреди пролива, всего в нескольких милях от аэродрома противника в Скарпанто. Эсминец устремился вперед полным ходом. Можно себе представить чувство облегчения, испытанное экипажем, когда впереди в предрассветных сумерках показались силуэты кораблей Роллингса.

Однако из-за 90-мииутной проволочки с «Империалом» соединение вошло в пролив только с восходом солнца. Ожесточенные атаки немецкой авиации начались в 6.00 и продолжались с перерывами до 15.00, когда кораблям оставалось пройти 100 миль до Александрии. В 6.25, когда эскадра находилась посреди пролива Касос, эсминец «Хереуард» получил попадание бомбой, из-за чего резко снизилась его скорость хода, Вновь Роллингсу пришлось принимать трудное решение: бросить корабль, буксировать его или остановиться для перегрузки людей, подвергнув тем самым все корабли с войсками на борту еще большему риску. Поврежденный эсминец повернул к Криту, находившемуся на расстоянии всего в 5 миль, а остальные корабли продолжили путь в Александрию. Последний раз «Хереуард» видели, когда он медленно двигался к берегу, стреляя из всех своих орудий по немецким самолетам. До Крита он так и не дошел. Ближе к вечеру итальянские миноносцы подобрали из воды уцелевших солдат и матросов.

В 6.45 близкий разрыв бомбы вызвал сильное сотрясение турбин на эсминце «Декой». Общую скорость хода эскадры пришлось снизить до 25 узлов, чтобы он не отстал. Четверть часа спустя очередной разрыв бомбы рядом с «Орионом» заставил снизить скорость до 21 узла. Командир «Ориона» Дж. Р.Бэк скончался от ранения разрывной пулей. Сам Роллингс также был ранен. В 8.15 бомба попала во вторую башню главного калибра крейсера «Дидо», а в 9.00 таким же образом была поражена носовая башня на «Орионе». Башни полностью вышли из строя.

В 10.45 «Орион» вновь атаковали 11 пикирующих бомбардировщиков. Большая бронебойная бомба пробила ходовой мостик, разрушила боевую рубку и взорвалась в помещениях матросской жилой палубы. Поскольку на борту крейсера находились 1100 солдат, потери от этой бомбы оказались ужасающими: взрывом мгновенно убило 260 человек и 280 ранило. Все средства связи между мостиком и машинным отделением, рулевое управление и три котельных отделения вышли из строя. Некоторое время «Орион» оставался неуправляемым, пока рулевые приводы не восстановили, а между аварийным мостиком и машинным отделением не выстроили цепь матросов для передачи приказов. Поскольку мазут перемешался с морской водой, «Орион» испытывал перепады в скорости от 12 до 25 узлов. В довершение ко всему на крейсере начался большой пожар.

Это была последняя результативная атака пикирующих бомбардировщиков. Соединение Роллингса до 15.00 подверглось еще трем налетам, но германские самолеты осуществляли бомбометание с больших высот и успехов не добились. Около 20.00 истрепанная эскадра Роллингса вошла в александрийскую гавань. К тому времени на флагманском «Орионе» осталось 10 т. топлива и боезапас всего на несколько выстрелов. «Я никогда не забуду вида этих кораблей, когда они входили в бухту», – вспоминал Каннингхэм. – «часть орудийных стволов в башнях главного калибра отсутствовала, другие были сиротливо задраны в небо, на верхних палубах толпились солдаты и повсюду были видны следы жестоких испытаний. Я немедленно поднялся на борт, застав Роллингса в хорошем расположении духа, но едва державшимся на ногах от усталости. Корабль представлял собой ужасное зрелище, а нижние жилые палубы напоминали кровавую скотобойню». Из 4000 солдат, принятых на борт в Гераклионе, во время перехода до Александрии погибли 800, т. е. каждый пятый.

Вечером 28 мая из Александрии в Сфакию вышла эскадра под командованием контр-адмирала Кинга, державшего свой флаг на крейсере «Феб». В состав эскадры также входили крейсеры «Перт», «Калькутта», «Ковентри», эсминцы «Джервис», «Янус», «Хэсти» и войсковой транспорт «Гленджил». Опасаясь больших потерь на обратном пути, особенно если бомба попадет в «Гленджил» с 3000 солдат на борту, Каннингхэм отправил им вдогонку еще три эсминца – «Стюарт», «Ягуар» и «Дифендер». В их задачу не входило принимать на борт солдат, а послужить дополнительным прикрытием при отступлении и в экстренном случае забрать людей с подбитого корабля. Перед выходом эскадры в море имел место весьма показательный инцидент, о котором, не называя имен, после войны рассказал Томас Браунригг. Командир одного из кораблей объявил, что его экипаж уже 36 суток провел в беспрерывных боях и походах и его матросы требуют 48-часового отдыха, а также хотели бы встретиться с командующим. Его немедленно вызвали к Каннингхэму. Старый адмирал долго смотрел на него пронзительным немигающим взглядом своих светло-голубых глаз, а потом сказал, поскольку у вас отличный корабль и прекрасный экипаж, я выступлю перед ними и объясню, почему необходимо выйти в море немедленно. Но если после этого найдутся желающие отдохнуть, я прикажу повесить их на реях. После речи командующего, которую он держал перед строем матросов и офицеров, таких желающих не нашлось. Однако когда корабль выходил из бухты, у четверых матросов сдали нервы и они прыгнули за борт. Идти вновь под бомбежки было выше их сил. Их отдали под трибунал и осудили по закону военного времени.

Эскадра Кинга без потерь добралась до Сфакии к 23.00 29 мая. Крейсеры и «Гленджил» стали на якорь. в то время как «Ковентри», «Калькутта» и эсминцы остались патрулировать в море. Крейсеры ПВО не должны были перевозить солдат, а эсминцы по очереди подходили к берегу и принимали на борт положенное количество людей. На большие корабли солдат перевозили десантными плавсредствами и шлюпками крейсеров. К 3.20 30 мая погрузка завершилась и эскадра взяла курс на Александрию, имея на борту 6000 бойцов. Десантные баржи оставили в Сфакии для использования в последующие ночи.

На обратном пути эскадра Кинга трижды подверглась бомбежкам. Однако только крейсер «Перт» получил попадание, из-за которого у него вышло из строя котельное отделение. Всем кораблям удалось добраться до Александрии не в последнюю очередь потому, что в течение всего дня 3 истребителя ВВС обеспечивали им прикрытие в воздухе. Они успешно отогнали пикирующие бомбардировщики и даже сбили 2 самолета. На следующую ночь 3 эсминца капитана 1 ранга Стивена Арлисса вывезли из Сфакии еще 1400 солдат, при этом два из них получили тяжелые повреждения. Каннингхэм уже впал в отчаяние от многочисленных потерь, понесенных флотом. Но ему ничего не оставалось, как только продолжать операцию.

Донесения с Крита извещали, что арьергардные части генерал-майора Уэстона успешно сражаются и отступают по труднопроходимой местности в полном порядке, в связи с чем 30 мая генерал-майор Фрейберг прислал из Сфакии запрос о последней эвакуации оставшихся 3000 человек в ночь с 31 мая на 1 июня. Эта цифра значительно превышала предварительные оценки. У Каннингхэма уже практически не осталось кораблей для такой операции из-за понесенных потерь и полученных повреждений. После консультаций с Уэйвеллом он решил отправить все уцелевшие корабли, но при этом известил Фрейберга, что они едва ли смогут забрать более 2000 человек. В принципе, моряки были готовы забрать всех, кто сможет уместиться на борту, но их беспокоили ужасные потери в людях, которые неизбежно последуют при прямых попаданиях бомбами в корабли, переполненные солдатами. Тем более что большая скученность людей на палубах очень затрудняла действия зенитной артиллерии.

В ночь с 30 на 31 мая Уэйвелл приказал генералу Фрейбергу возвратиться в Египет. Каннингхэм отдал аналогичный приказ капитану I ранга Морзу. Оба прибыли в Александрию на летающей лодке «сандерленд», оставив генерал-майора Уэстона командовать войсками на острове.

В 6.00 31 мая соединение контр-адмирала Кинга в составе крейсера «Феб», минного заградителя «Абдиель» и 3 эсминцев вышло из Александрии для завершающей эвакуации. В то же время Арлисс, возвратившийся со своими эсминцами из Сфакии, доложил, что там остаются еще примерно 6500 человек. Соответственно, вслед Кингу пошла радиограмма с приказом, увеличить максимальное число людей, подлежащих погрузке, до 3500 человек. Вскоре после этого к Каннингхэму пришла целая делегация во главе с премьер-министром Новой Зеландии Фрэйзером. сопровождаемая Уэйвеллом и Фрейбергом. После некоторых препирательств между ними Кинга нагнала третья радиограмма с разрешением загружаться до предела. Одновременно Каннингхэм информировал Адмиралтейство, что по завершении эвакуации в ночь с 31 мая на 1 июня, он собирается сделать паузу в морских операциях, поскольку даже если корабли Кинга обойдутся без повреждений, число боеспособных кораблей в составе Средиземноморского флота сократится до двух линкоров, 1 крейсера, 2 крейсеров ПВО, 1 минного заградителя и 9 эсминцев.

Около 20.00 генерал-майору Уэстону на Крите отправилась персональная радиограмма командующего сухопутными силами с информацией, что предстоящая ночь является последней, когда будет осуществляться эвакуация, поэтому ему предоставляются полномочия разрешить всем солдатам, которые остаются, сдаться в плен.

По пути к Сфакии эскадра Кинга трижды подверглась атакам самолетов. Ни одна из бомб не упала поблизости. Тот факт, что их сбросили очень далеко от кораблей, свидетельствовал, что истребители ВВС хорошо сделали свое дело. Корабли прибыли в Сфакию точно по заданному графику в 23.20, и в 3.00 1 июня отправились обратно, приняв на борт около 4000 человек. Многих пришлось оставить. Ночью генерал-майор Уэстон, согласно полученной от Уэйвелла инструкции, возвратился на летающей лодке в Египет, вручив оставшимся старшим по званию письменный приказ с разрешением сдаться в. плен. Как зачастую бывает в таких ситуациях, в числе солдат, оставленных на Крите, оказались как раз те, кто так отважно сражался в арьергардных боях на всем пути от залива Суда, прежде всего, отряд командос особого назначения и около 1000 морских пехотинцев.

Эскадра Кинга проделала обратный путь в Александрию без приключений, но прощального удара Средиземноморскому флоту все же избежать не удалось. С целью обеспечения более основательного зенитного прикрытия в утренние часы из Александрии вышли крейсеры ПВО «Калькутта» и «Ковентри». Они присоединились к возвращавшимся кораблям. В 9.00. когда до Александрии оставалось около 85 миль, радар «Ковентри» засек самолет, приближавшийся с севера, Примерно через 20 минут два «Ю – 88» нырнули в пике, зайдя в атаку со стороны солнца. Пачка бомб с первого самолета прошла мимо «Ковентри», но 2 бомбы со второго попали в «Калькутту». Получив смертельный удар, крейсер сразу осел и буквально через несколько минут скрылся под водой. «Ковентри» удалось подобрать 255 человек из состава экипажа погибшего корабля, которых он и доставил в Александрию.

Утром 1 июня Каннингхэм получил радиограмму от адмирала Паунда с сообщением, что если остался сколько-нибудь приемлемый шанс эвакуации военных формирований в ночь с 1 на 2 июня, его следует использовать. Каннингхэм ответил, что по данным генерал-майора Уэстона, уже покинувшего Крит, около 5.000 солдат, оставшихся на острове, неспособны к дальнейшему сопротивлению из-за физического перенапряжения и отсутствия пропитания. По этой причине, а также потому, что корабли в дальнейшем присылаться не будут, они получили инструкцию сдаться в плен. В той же ответной радиограмме Адмиралтейству командующий указал, что из боеспособных кораблей в его распоряжении остались только 2 линкора и 5 эсминцев, остальные либо серьезно повреждены, либо слишком тихоходны.

И все же эвакуация Крита на этом не закончилась. «Гленджил» оставил в Сфакии 3 десантных баржи. В ночь с 8 на 9 июня одна из них пристала к берег)1 близ Сиди-Баррани, имея на борту майора морской пехоты Дж. Гаррета, 5 других офицеров и 134 солдата. Они отплыли с Крита 1 июня и проделали 230 миль, имея минимум воды, продовольствия и горючего. Когда машина стала бесполезной, остаток пути они прошли под парусом, изготовленным из простыней и других подручных материалов. В тот же день еще одна партия из 5 офицеров и 148 солдат добралась на каике до Мерса-Матруха. Две другие десантные баржи с «Глепджила». имея на борту в общей сложности 100 человек, достигли египетского берега 10 и 11 июня. Отважные морские пехотинцы и из безвыходного положения сумели найти выход.

В общей сложности флоту удалось вывезти в Египет 16.500 английских, австралийских и новозеландских солдат. В битве за Крит Средиземноморский флот заплатил очень большую цену. Крейсеры «Глочестер». «Фиджи». «Калькутта», эсминцы «Джуно», «Грейхаунд», «Кашмир», «Келли», «Хереуард» и «Империал» были потоплены. «Уорспайт». «Бархэм», «Формидебл», «Дидо», «Келвин» и «Нубиан» получили повреждения, на устранение которых потребовалось несколько месяцев. «Перт», «Найяд», «Карлисл», «Нэпир», «Киплинг» и «Декой» стояли в ремонте несколько недель. Повреждения «Хэвока», «Кингстона» и «Нубиана» удалось ликвидировать в течение суток. Погибли свыше 2,000 матросов и офицеров. Такие потери были равнозначны участию всего флота в большом эскадренном сражении с сомнительным исходом.

Настроение у командующего было прескверное. Он отправил высшему морскому командованию в Лондоне подробное донесение о битве за Крит, в заключении которого сделал приписку: «Возможно, Адмиралтейство предпочтет сменить командование флотом здесь. Я ни в коем случае не сочту себя уязвленным, тем более что в результате событий последних дней доверие плавсостава к моему стилю руководства, возможно, было поколеблено».

Относительно «поколебленного доверия» Каннингхэм явно преувеличил. 2 июня он получил личную радиограмму от генерала Уэйвелла, с содержанием которой предполагалось ознакомить весь личный состав флота: «Я хочу выразить лично вам и всем, кто находится в вашем подчинении, глубочайшее восхищение и благодарность от лица всей армии на Ближнем Востоке за великолепную работу, проделанную Королевским флотом по вывозу войск с Крита. Мастерство и самоотверженность, с которыми осуществлялась труднейшая операция, никогда не будут забыты и сделают связь между двумя родами вооруженных сил еще более прочной. Примите также наши соболезнования по поводу понесенных вами потерь».

Если в тот момент командующий нуждался в моральной поддержке, он получил ее сполна в потоке благодарственных писем, хлынувших в Александрию. Одно из них пришло от некоей миссис Палмер из Новой Зеландии. Она проводила на войну троих сыновей. Двое из них оказались вначале в Греции, а затем на Крите и спаслись только благодаря самоотверженности военных моряков. «Пускай господь благословит вас и хранит невредимым до самого конца этой ужасной войны», – писала благодарная мать Каннингхэму. Тысячи австралийских и новозеландских солдат, прошедших Грецию и Крит, до конца жизни вспоминали, что их поддерживала и давала силы только вера в то, что военный флот их не оставит.

Каковы же могут быть ретроспективные оценки битвы за Крит. Лично Каннингхэм после войны высказал следующие соображения: «… Оглядываясь назад, я иногда думаю, а была ли утрата Крита таким уж серьезным фактором, как это показалось нам поначалу? Если бы мы отбили атаку немцев и удержали остров, проблема снабжения Крита и поддержка его обороноспособности стала бы невероятно трудным делом. Нам, несомненно, пришлось бы держать там большой гарнизон, и хотя, конечно, оборону можно было бы возложить прежде всего на греков, она бы сильно истощала скудные резервы вооружений, боеприпасов и продовольствия, которые имелись в нашем распоряжении в Средиземноморье. Более того… все порты, пригодные для доставки снабжения, располагались на северном побережье, совсем недалеко от аэродромов противника. И хотя едва ли следовало ожидать, что Люфтваффе могли бы поддерживать в течение длительного времени такую интенсивность ударов с воздуха, какую они сконцентрировали специально для операции по захвату острова, ясно, что использовать порты северного побережья пришлось бы только ночью. Нашим ВВС также пришлось бы сконцентрировать значительные силы на Крите. Для этого потребовалось бы сооружение новых аэродромов. Если принять во внимание количество дополнительного оборудования и обеспечения для ВВС, не говоря уже о войсках, трудно представить, как можно было бы выгрузить такую массу грузов на ограниченных пляжах южного берега Крита, а потом транспортировать через горы к месту назначения. С другой стороны, нельзя отрицать, что удержание Крита позволило бы покончить с трудностями снабжения Мальты, которое вскоре вступило в критическую фазу. Именно германские самолеты на Крите, действовавшие на восточном фланге маршрутов наших конвоев, идущих на Мальту, сделали снабжение острова таким опасным и рискованным».

Балканскую кампанию Гитлера в целом Каннингхэм расценивал как крупнейшую стратегическую ошибку. Германии пришлось задействовать в ней 27 дивизий, из которых 7 были танковыми – 1/3 всех танковых войск Вермахта. Захват Крита стоил немцам 6.000 солдат только убитыми, главным образом из состава элитных парашютно-десантных формирований, и около 400 самолетов. Промедление, вызванное завоеванием Греции и Крита, оказало самое пагубное влияние на план войны с Советским Союзом. Германская армия подошла к пригородам Москвы в октябре 1941 года, когда ранние морозы уже начали сказываться на ее мобильности. Если бы немцы оказались у Москвы на 5 недель раньше, исход борьбы на Восточном фронте мог бы быть совсем другим.

Мы позволим себе усомниться, что дополнительные 5 педель хорошей погоды сыграли бы кардинальную роль и привели к разгрому СССР в 1941 году, и попробуем оценить попытку Германии вмещаться в борьбу за господство на Средиземном море под другим углом зрения. 11 дней спустя после начала германского наступления на Балканах Гитлер принимает капитуляцию югославской армии, еще через 6 дней сдаются греки, так долго и успешно оказывавшие сопротивление солдатам Муссолини. Отправленный в Северную Африку корпус генерала Роммеля за 12 дней отвоевывает всю потерянную итальянцами Киренаику. Вслед за тем части немецких парашютистов захватывают остров Крит и на какое-то мгновение создается впечатление, что крах всей британской мощи в восточном Средиземноморье неминуем. Редер и командование военно-морского флота все с большей настойчивостью требуют начать осенью 1941 года крупное наступление на английские позиции на Ближнем Востоке, которое «стало бы для Британской империи более страшным ударом, нежели взятие Лондона». Позднейшие суждения британского высшего военного командования и военных историков во многом подтвердили это предположение. Однако Гитлер не проявил готовности расстаться со всепоглощающей идеей экспансии на Востоке и все старания части его окружения переубедить фюрера оказались безуспешными. Он так и не понял значения Средиземного моря для Британской империи.

После отступления из Греции и Крита в распоряжении Каннингхэма остались «Куин Элизабет», «Вэлиент», «Аякс», «Феб», крейсер ПВО «Ковентри» с временной носовой частью и 17 эсминцев различной степени боеготовности. Под давлением верховного командования в Лондоне Уэйвелл в середине июня предпринял контрнаступление в Западной пустыне, бросив в бой танки, доставленные из метрополии в ходе операции «Тайге». Флот в этих боях не участвовал. Поначалу англичанам удалось добиться некоторых успехов, но потом обнаружилось, что Роммель располагает гораздо большими силами, чем они ожидали. После двух или трех дней боев армия Уэйвелла отступила туда, откуда она начала наступление, понеся большие потери в бронетехнике. К величайшему сожалению Каннингхэма армии так и не удалось снять осаду с Тобрука. Обязанность по снабжению его гарнизона продолжала «висеть» на флоте тяжким грузом.

С начала июня германские самолеты стали уделять все большее внимание Александрии. В ночь на 8 июня в налете приняли участие от 30 до 40 самолетов, большинство из которых сбросили мины. Многие мины упали на город, вызвав настоящую панику и причинив большие жертвы среди мирного населения. Этот налет вызвал массовый исход арабского населения. На несколько дней все работы в доках и порту остановились. Каннингхэм даже направил паническую радиограмму первому морскому лорду: «Если нас ожидают еще несколько налетов, пусть даже и не слишком интенсивных, боюсь, что Александрия прекратит функционировать как ремонтная база и грузовой порт». Однако, как показали дальнейшие события, командующий впал в чрезмерный пессимизм.

Вскоре интенсивность налетов германской авиации стала ослабевать. 22 июня пришло известие, что Германия напала на Советский Союз. По свидетельству Каннингхэма, это заметно облегчило положение англичан в восточном Средиземноморье. В конце месяца Каннингхэм начал отправлять в метрополию корабли, получившие тяжелые повреждения в боях за Крит. Первым в Англию вокруг Мыса Доброй Надежды отправился «Орион». Командующий выразил особую благодарность экипажу крейсера, перечислив все его выдающиеся заслуги с первых дней войны до эвакуации Крита. «Уорспайт» прошел через Суэцкий канал и двинулся к военным верфям в Бремертоне, на западном побережье США, маршрутом через Коломбо и Сингапур. Каннингхэму довелось вновь встретиться со своим старым флагманским кораблем на Средиземном море только два года спустя и уже совсем при других обстоятельствах. «Бархэм» отбыл раньше на ремонте Дурбан. «Формидебл» ушел в Порт-Саид только 24 июня, а оттуда – в США для капитального ремонта,