Текст книги "Адмирал Эндрю Каннингхем"

Автор книги: Дмитрий Лихарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

Снабжение Тобрука по морю стало главной обязанностью флота. «Если бы я был наделен неким вторым зрением», – писал Каннингхэм в своих мемуарах, – «и мог, заглянув в будущее, увидеть длинные вереницы кораблей, потопленные и поврежденные в процессе снабжения крепости, сильно сомневаюсь, что я мог бы с прежней уверенностью требовать ее обороны». Аэродромы противника находились совсем близко от Тобрука и потому порт и все приближавшиеся к нему корабли подвергались беспощадным бомбежкам. Другим испытанием стало непрерывное минирование бухты и подходов к ней. Малым тральщикам, остававшимся в Тобруке, лишь с большим трудом удавалось удерживать проход чистым. Небольшое соединение истребителей продержалось на аэродроме Тобрука до 24 апреля, но они несли такие потери на земле, что их пришлось отозвать. Однако, несмотря на все трудности, в порту ежедневно выгружалось около 400 тонн грузов.

Британское военное руководство отлично понимало, что в этих условиях решающее значение для исхода всей кампании в Северной Африке приобретают маршруты снабжения германских войск в Ливии из Италии. Каннингхэму наиболее очевидным вариантом представлялась отправка соединения легких кораблей на Мальту, откуда оно сможет действовать против конвоев противника. Он понимал, что при отсутствии авиационного прикрытия это соединение сможет оперировать только ночью. В дневное время оно будет полностью во власти вражеских пикирующих бомбардировщиков. 9 апреля Каннингхэм отправил на Мальту 4 эсминца под командованием капитана 1 ранга П.Дж. Мэка, которые неделю спустя добились выдающегося успеха.

В полдень 15 апреля разведывательный самолет с Мальты сообщил о 5 транспортах противника, идущих в сопровождении 3 эсминцев близ мыса Бон, у побережья Туниса. Они двигались в южном направлении со скоростью около 9 узлов, скорее всего в Триполи. Большинство итальянских конвоев, направлявшихся в Ливию, шли как можно дальше в обход Мальты, пытаясь пройти незамеченными и избежать атаки. Они использовали кратчайший маршрут между Сицилией и побережьем Туниса, а затем шли к Триполи вдоль самого берега.

Мэк вывел свои эсминцы в море в 18.00, рассчитав, что если они пойдут со скоростью 26 узлов, то вполне успеют перехватить итальянский конвой. В ночь с 15 на 16 апреля произошел беспощадный ночной бой на коротких дистанциях, который Мэк назвал «стычкой близ Сфакса». Английские эсминцы потопили все 5 транспортов и все 3 итальянских эсминца. Вместе с ними отправились на дно 300 грузовиков и 3.500 т. продовольствия и боеприпасов, предназначавшихся для германской 15-танковой дивизии. Мэк потерял эсминец «Мохаук», потопленный двумя торпедами. Но это был лишь единичный успех. 3 оставшихся эсминца Мэка и несколько малых подводных лодок, действовавших с Мальты, не могли кардинально прервать итальянские перевозки в Африку. Черчилль потребовал радикальных мер – ни много ни мало, заблокировать вход в гавань Триполи потоплением линейного корабля! Последовал очередной обмен резкими посланиями между Александрией и Лондоном.

15 апреля 1941 года Каннингхэм получил пространное послание из Адмиралтейства с требованием предпринять «радикальные меры» по «стабилизации ситуации на Ближнем Востоке», для чего «необходимо решительно прервать коммуникации стран Оси на длительное время». Каннингхэму предлагалось «предпринять комбинированную попытку бомбардировки и блокирования входа в порт одновременно». При этом бомбардировку будут осуществлять блокирующие корабли, стреляя прямой наводкой, после того как они перекроют фарватер. Командующего Средиземноморским флотом извещали, что в Адмиралтействе принято решение использовать для этой цели линкор «Бархэм» и легкий крейсер «Каледон».

Заключительный абзац гласил: «Гораздо предпочтительнее намеренно пожертвовать кораблем для достижения реально ценного результата, нежели подвергать риску получения повреждений несколько кораблей в ходе бомбардировки с сомнительным итогом Хотя, несомненно, вам будет жаль использовать для этой цели „Бархэм“».

Каннингхэм и офицеры его штаба были просто шокированы. Пауэр, обычно не стеснявшийся в выражениях, назвал это предложение «особенно глупой и опасной операцией из всех, предложенных нам с Родины». В ответном послании Каннингхэм попытался аргументированно переубедить первого морского лорда и тех, кто за ним стоял. В гавань Триполи вели несколько проходов и все они, кроме одного, были слишком мелки для линейного корабля, имевшего осадку 9,6 н. Но даже на главном фарватере под килем «Бархэма» останется от 0,6 до 1 м запаса. В таких условиях управлять линкором на малой скорости будет слишком сложно. Как бы мастерски им не маневрировали, Каннингхэм положительно не мог себе представить, как удается развернуть его в нужное положение под прицелом вражеских орудий бьющих прямой наводкой, и под бомбами пикирующих бомбардировщиков.

Однако даже если главный фарватер будет заблокирован, продолжал Каннингхэм, противник все равно сможет проводить суда в Триполи между берегом и барьерным рифом, что уже давно делалось. Поскольку «Бархэму» и «Каледону» придется идти в Триполи на полной скорости и осуществлять сложные маневры на подходах к внутреннему рейду, их машинные отделения нужно будет укомплектовать персоналом полностью. Поскольку «Бархэму» и «Каледону» придется вести дуэль с береговыми батареями и обстреливать портовые сооружения, на них нужно будет оставить, как минимум, 2/3 орудийных расчетов. Это означало неизбежную потерю около офицеров и матросов, включая многочисленных отлично обученных артиллеристов, у которых не будет никаких шансов выбраться оттуда и которых придется послать на операцию в полном неведении, что их ожидает. Помимо перечисленных технических трудностей оставалось еще одно соображение. Своей готовностью пожертвовать первоклассным военным кораблем англичане продемонстрируют противнику всю безнадежность своего положения в Северной Африке.

В заключении Каннингхэм предложил следующее: «Считаю себя вправе поставить под сомнение решение ваших превосходительств по причинам, которые я изложил, и прошу рассмотреть вопрос заново…Я готов предпочесть атаку силами всего линейного флота и подвергнуть его риску, нежели послать „Бархэм“ без поддержки…Если при этих обстоятельствах один из линкоров получит серьезные повреждения, я попытаюсь использовать его в качестве блокшива, а затем снять экипаж при помощи легких кораблей».

Морские лорды, понукаемые Черчиллем, некоторое время продолжали настаивать на первоначальном варианте, но в конечном итоге согласились на компромисс, предложенный Каннингхэмом.

18 апреля в 7.00 «Уорспайт», «Бархэм», «Вэлиент», «Формидебл» крейсеры «Феб», «Калькутта» и эсминцы сопровождения вышли из Александрии. С ними отправился танкер «Бреконшир» для дозаправки эсминцев в пути. Ему также надлежало доставить на Мальту жидкое топливо для кораблей и авиационный бензин. 4 больших транспорта предстояло увести с Мальты в Александрию. Планировалось, что флот подойдет к острову, создав впечатление, будто осуществляется обычное прикрытие конвоя, но с наступлением темноты 20 апреля главные силы пойдут на большой скорости на юг с тем, чтобы до рассвета следующего дня выйти на заданную позицию для бомбардировки Триполи.

Главная трудность при всяком обстреле с моря береговых целей в ночное время заключалась в точке определения местоположения кораблей с тем, чтобы правильно отсчитать дистанцию до цели. Решить эту проблему намечалось с помощью подводной лодки «Трюант», которую выслали к месту на 48 часов ранее. Она заняла позицию ровно в 4 милях от входа в бухту. При приближении линкоров ей надлежало включить световой сигнал в качестве навигационного ориентира. Время удалось соблюсти в точности. «Уорспайт», «Бархэм», «Вэлиент» и присоединившийся к ним «Глочестер» описали полукруг близ «Трюанта», сыгравшей роль навигационного бакена. Позднее командир «Трюанта», капитан-лейтенант Г.А.В.Ходдард рассказал Каннингхэму, что его матросы здорово напугались, когда перед подводной лодкой возникли 4 корабля без каких-либо габаритных и навигационных огней, прошли всего в 50 футах от нее и повернули в западном направлении. Тишину нарушал только плеск волн, расходившихся от идущих линкоров, да приглушенные свистки боцманской дудки на жилой палубе «Уорспайта».

Колонна подошла к входу в бухту и развернулась. В 5.02 рассветную тишину разорвал грохот орудийных залпов. С моря было трудно судить о результатах стрельбы, поскольку город и порт сразу же окутались тучами пыли и дыма. Однако авиация доложила о больших разрушениях и 5 или 6 судах, потопленных на внутреннем рейде. С кораблей моряки могли видеть огромный пожар нефтяных цистерн, оказавшихся в «зоне ответственности» «Вэлиента». По всей видимости противник абсолютно не ожидал ничего подобного. Береговые батареи открыли беспорядочную стрельбу только 20 минут спустя после начала бомбардировки, когда эскадра сделала полный разворот и приступила ко «второму заходу». Обстрел длился 42 минуты. За это время английские корабли выпустили по городу, порту и бухте 478 15-дюймовых снарядов и 1500 снарядов меньших калибров, в основном 6-дюймовых, т. е. около 530 т. боеприпасов.

В 5.45 командующий приказал прекратить огонь и уходить на полной скорости в северо-восточном направлении. Он ожидал массированной атаки с воздуха, которая, по его мнению, должна была последовать с минуты на минуту. Но по каким-то причинам она так и не состоялась. То ли германские самолеты оказались задействованы в другом месте, то ли радиостанции Триполи, входившие в число первоочередных целей «Уорспайта», были выведены из строя первыми же выстрелами, то ли англичанам просто повезло. Как бы то ни было, отступление оказалось неожиданно приятным. Ни один снаряд, ни одна бомба не попали в английские корабли.

Надо сказать, что Каннингхэм шел на эту операцию с крайне пессимистическим настроем. Больше всего он опасался, что какой-либо из кораблей подорвется на минном поле и будет безвозвратно потерян, или же вся эскадра получит тяжелые повреждения в результате атаки пикирующих бомбардировщиков. И сразу по прибытии в Александрию, и много лет спустя после окончания войны, он продолжал считать, что флоту «незаслуженно повезло». Провести такую же бомбардировку повторно он отказался наотрез. К тому же флоту предстояло решать еще более неотложную задачу.

6 апреля началось наступление германских армий на Грецию и Югославию. Пирей, главный порт снабжения английской армии, подвергся массированной бомбежке. Во время этого налета в пароход «Клан Фрэйзер», груженый боеприпасами, одна за другой попали 3 бомбы. Он горел около 2 часов и ранним утром 7 апреля взорвался. Взрыв уничтожил пол города и все портовые сооружения, потопил 11 транспортов, стоявших в гавани, общим водоизмещением 42.000 т. Порт надолго вышел из строя и оказался непригоден для эвакуации английской армии. Речь уже шла об эвакуации, поскольку было ясно, что англичане не смогут удержаться в Греции.

15 апреля, незадолго до начала операции флота против Триполи, генералы Уэйвелл и Лонгиор прибыли на «Уорспайт» для проведения совещания. Они поставили Каннингхэма в известность, что эвакуация из Греции неизбежна. Осталось только определиться со сроками. В тот же день Уэйвелл вылетел в Афины, чтобы честно обрисовать ситуацию королю Греции и правительству, и получить их согласие. К 18 апреля сопротивление регулярных войск в Югославии прекратилось, в результате чего левый фланг позиций союзников в Греции опасно оголился. Греческая армия, измотанная длительными сражениями, вначале с итальянцами, а затем с немцами, демонстрировала признаки разложения. Новозеландские, австралийские и английские части под общим командованием генерала Генри Уилсона начали стремительно откатываться назад.

Дату начала эвакуации первоначально назначили на 28 апреля, но вскоре командование осознало, что срок нереален. По мере отступления армии английские ВВС теряли свои аэродромы и вынуждены были покинуть Грецию. Германская авиация безраздельно господствовала в воздухе. В результате, английская армия днем практически не могла передвигаться из-за непрерывных бомбежек, которым нечего было противопоставить. Превосходство противника в воздухе немедленно сказалось и на морских перевозках. 21 и 22 апреля англичане потеряли в греческих водах 23 корабля, включая 2 госпитальных судна.

Начало эвакуации пришлось перенести на более ранний срок – на 24 апреля. Для подготовки эвакуации в Грецию направили контр-адмирала Г.Т.Бэйли-Громана. Вице-адмирал Придхэм-Уиппелл с вверенными ему крейсерами и эсминцами осуществлял общее руководство морскими операциями из своего штаба в заливе Суда на Крите. Ремонтные работы на крейсере «Йорк» в заливе Суда пришлось прекратить из-за новых повреждений, причиненных авиабомбами. Ремонтная бригада и вся команда «Йорка» поступили в распоряжение Бэйли-Громана. Он планировал грузить войска на корабли прямо с пляжей, к которым подходили хорошие дороги.

Для перевозки солдат Придхэм-Уиппелл выделил крейсеры «Орио», «Аякс», «Феб», «Перт», крейсеры ПВО «Калькутта», «Ковентри», «Карлисл», 20 эсминцев, 3 шлюпа, быстроходные десантные суда «Тленирп», «Гленрой» и «Тленджил», 19 войсковых транспортов, а также многочисленные лихтеры и самоходные баржи. Военным морякам удалось собрать в Греции некоторое число каиков, моторных шлюпок и других малых плавсредств, которые приспособили для перевозки войск с берега на корабли. Сотни солдат спасли свои жизни благодаря ревизированным малым судам. Крит должен был послужить в качестве перевалочной базы при эвакуации, которую моряки надеялись завершить в 3 дня. В действительности потребовалось 6 дней.

Операция «Демон», в ходе которой удалось вывезти 50.672 солдата, проходила в невероятно трудных условиях. По причине полного господства противника в воздухе Бэйли-Громан предусмотрительно отдал кораблям приказ подходить к пляжам не ранее, чем через час после наступления темноты, и уходить не позднее 3.00. Он все спланировал так, чтобы корабли находились в нужное время в нужном месте и с достаточным количеством малых плавсредств для доставки солдат.

Армия продвигалась к пляжам по ночам незнакомыми дорогами, ведя беспрерывные арьергардные бои, не имея никакой защиты против немецких самолетов, которые буквально застилали небо, бомбя и поливая пулеметным огнем все, что шевелилось. Грязные, голодные и оборванные солдаты были смертельно измучены. Тем не менее, Бэйли-Громан писал: «Организация и дисциплина войск при погрузке были великолепны, особенно если учесть, что они в течение нескольких дней вели арьергардные бои на всем пути от Салоники почти до мыса Матапан».

В день начала эвакуации, 24 апреля Каннингхэм дал радиограмму с инструкциями Придхэм-Уиппеллу и Бэйли-Громану: «Ваша задача состоит в том, чтобы принять на борт солдат, по возможности с вооружением, но материальной части ни в коем случае не должно отдаваться предпочтение перед людьми. Войсковые транспорты с солдатами идут прямиком в Александрию, за исключением судов типа „Глен“, которые должны разгружаться в заливе Суда и идти за следующей партией. Эсминцы доставляют войска на Крит, откуда они будут вывезены позднее».

Действия «Гленирна», «Гленджила» и «Гленроя» оказались особенно эффективными. Их специальные десантные плавсредства позволили спасти гораздо больше людей, чем это удалось бы сделать при других обстоятельствах. Торговые суда и их команды проявили себя великолепно. Капитаны без колебаний вели свои корабли в незнакомые, неосвещенные бухты без навигационных разметок, а подчас и без необходимых кар:. Естественно, что при эвакуации в таких условиях не обошлось без потерь.

27 апреля голландский пароход «Сламат» не вышел в море до 3.00, а вопреки инструкции, принимал на борт солдат до 4.15. Три часа спустя он получил попадания бомбами и загорелся. К нему на помощь подошли эсминцы «Дайомонд» и «Райнек». «Сламат» затонул, а эсминцы, спасавшие утопающих, подверглись атаке пикирующих бомбардировщиков. Ближе к полудню «Дайомонд» и «Райнек» попали под вторую бомбежку. Оба корабля получили попадания и затонули почти мгновенно. С эсминцев спаслись только 1 офицер, 41 матрос и 8 солдат. На «Сламате» погибли более 500 солдат.

Пароход «Коста-Рика» бомбили и потопили в тот же день. Его команду и всех солдат спасли эсминцы. Пароход «Пенланд» также дважды подвергся бомбовым ударам и затонул. «Алстре Принс», одно из быстроходных судов «Белфастской пароходной компании», использовавшееся в качестве войскового транспорта, село на мель при попытке пришвартоваться к причалу и было разбомблено. «Гленирн» получил два попадания авиабомбами. После первого на нем начался пожар, но пламя удалось ликвидировать и погрузка солдат продолжалась. Два дня спустя он получил попадание в машинное отделение и был полностью выведен из строя. Эсминец «Гриффин» отбуксировал его в залив Суда, а оттуда его позднее удалось увести в Александрию.

Малые плавсредства, работавшие непосредственно у пляжей Греции, также несли потери, но в целом, англичане с полным основанием могли считать, что им крупно повезло. Бэйли-Громан суммировал итог в своем рапорте: «Противник не предпринимал попыток бомбить скопления наших войск на пляжах или наши корабли по ночам. Возможно, так случилось благодаря нашей политике не разрешать кораблям приближаться к пляжам ранее чем через час после наступления темноты, что мешало противнику определить, какие пляжи используются. Возможно, это произошло по причине отсутствия осветительных снарядов, либо намеренной политике противника действовать только в дневное время. Каковы бы пи были причины, наша эвакуация в значительной степени упростилась благодаря неспособности противника реализовать эту возможность»,

Большие конвои, доставлявшие войска в Александрию с Крита, прошли без потерь. При этом они ходили без прикрытия со стороны линейного флота. Каждый имевшийся в наличии эсминец был задействован для эвакуации войск. Для сопровождения линкоров в море не оставалось ни одного до самого окончания операции, поскольку в дальнейшем они прикрывали большие конвои, следовавшие в Египет. Успех эвакуации из Греции во многом определила инертность, проявленная итальянским флотом. Если бы итальянские корабли решительно вмешались, мало кому из англичан удалось бы выбраться оттуда живым.

Успех британцам сопутствовал далеко не всегда. Были случаи, когда они несли потери из-за собственных просчетов. 28 апреля небольшой мобильный отряд немцев захватил городок Каламата, откуда по плану эвакуации предстояло принять на корабли 8.000 солдат. Командир кораблей, отправленных туда, прослышал, что город и бухта находятся в руках противника и прекратил операцию. Это было очень неудачное решение. Эсминец «Хиро», побывавший там немного позднее, доложил, что войска находятся на берегу к югу от города, эвакуацию можно начинать прямо с пляжа, а всякая стрельба в городе прекратилась. Оказалось, что английские части легко выбили немцев из Каламаш. Эсминцы «Хиро», «Кандагар», «Кимберли» и «Кингстон» с помощью собственных шлюпок приняли на борт 324 солдата. В течение последующих двух дней они вывезли еще 235. Однако около 6.000 солдат и 1.500 югославских беженцев были брошены в Каламате и впоследствии попали в плен.

Как уже говорилось, флоту удалось вывезти из Греции 50.672 английских, австралийских и новозеландских солдата, плюс несчитанное число греков и югославов. Из них только 14.000 поднялись на корабли с пирсов и причалов. Остальных пришлось забирать с открытых пляжей, откуда их доставляли десантные баржи и прочие подручные плавсредства – процесс, проходивший в ночное время убийственно медленно. Тем не менее, транспортам удавалось принимать за ночь до 3.500 человек, крейсерам – до 2.500, эсминцам – до 800–850 человек. Как и в Дюнкерке, потери в артиллерии, бронетехнике, автотранспорте и боеприпасах оказались громадными. Англичанам пришлось бросить практически все тяжелое вооружение. В ходе этой кратковременной кампании в Греции потери англичан составили 12.000 человек, включая 6.000 брошенных в Каламате. Операция «Демон» длилась 7 дней, в течение которых измученные экипажи эсминцев и крейсеров работали без отдыха.

Король Греции и английский посол покинули страну на летающей лодке «сандерленд» 23 апреля 1941 года. В Каламате эсминец «Дифендер» принял на борт 250 солдат и чемоданы с драгоценностями королевской семьи Югославии. 27 апреля немецкие войска вошли в Афины, Перед самым их приходом Каннингхэм получил печальную радиограмму из столицы Греции: «Выходим на связь в последний раз; надеемся на лучшие дни. Да благославит Вас Господь». Бэйли-Громан и командующий новозеландскими войсками генерал-майор Бернард Фрейберг, проводив последних солдат с пляжей под Моневазией, поднялись на борт крейсера «Аякс» в 3.00 29 апреля. Операция «Демон» завершилась. Флот, возвратившийся вместе с последним конвоем в Александрию, был измучен до крайности. Все корабли отчаянно нуждались в профилактическом ремонте. Судовые механизмы работали на пределе износа. Нарезка орудийных стволов на крейсерах ПВО, прикрывавших эвакуацию, почти стерлась от беспрерывной стрельбы. Команды кораблей, штурманы и артиллерийские офицеры моргали красными от недосыпания глазами, боясь заснуть на ходу. Увы, в Александрии их ждала только кратковременная стоянка в бухте, а потом – заправка топливом, загрузка боеприпасов и продовольствия, и новый поход.

Конец апреля и начало мая ознаменовались активными постановками мин на подходах к Мальте авиацией противника. К тому времени Каннингхэм отозвал с Мальты Мэка с его 3 эсминцами и заменил их 6 эсминцами, недавно прибывшими из Англии под командованием капитана 1 ранга лорда Луи Маунтбэттена – «Кэлли», «Киплиенг», «Келвин», «Кашмир». «Джекал» и «Джервис». 5 дней спустя после их прибытия «Джекал», возвращавшийся из похода, подорвался на мине и затонул у входа в Гранд-Харбор. Крейсер «Глочестер», также отправленный на Мальту в помощь эсминцам, зачастую оказывался подолгу запертым в бухте или, наоборот, подолгу ожидал в открытом море, пока тральщики подготовят проход. Минозаградительная авиация противника не обошла своим вниманием и Александрию. Магнитные мины, сбрасываемые по ночам, все чаще стали появляться в бухте и у входа в нее, известного под названием Большой Проход, но по счастью, не в нем самом. Иногда мины падали на город и взрывались, становясь причиной больших разрушений и многочисленных жертв.

Важным событием на Средиземном море в начале мая 1941 года стала проводка конвоя из метрополии. На заседании Комитета Имперской Обороны в Лондоне было рассмотрено донесение генерала Уэйвелла об обстановке, сложившейся в Западной пустыне в связи с прибытием туда германского Африканского корпуса генерала Роммеля. Английский командующий информировал, что в Триполи только что прибыли свежие германские бронетанковые дивизии и что теперь противник обладает подавляющим превосходством над англичанами. Ознакомившись с этой информацией, Черчилль твердо решил впредь не идти на поводу у Адмиралтейства, категорически отказывавшегося рисковать кораблями, и отправить конвой прямиком через Средиземное море в Александрию с необходимым количеством танков для генерала Уэйвелла.

На Ближний Восток уже отправился большой конвой вокруг Мыса Доброй Надежды, но Черчилль решил изменить маршрут, повернув его в Гибралтарский пролив и сэкономив тем самым 40 дней. Конвой состоял из 5 больших транспортов, способных развивать скорость 15 узлов и имевших на борту 295 танков и 53 истребителя «харрикейн». Как обычно, до Тунисского пролива конвою обеспечивало прикрытие соединение «Н» а Средиземноморскому флоту надлежало встретить его к югу от Мальты. Вместе с конвоем следовали линкор «Куин Элизабет», крейсеры «Фиджи» и «Найяд» – подкрепления для Каннингхэма. К сопровождению конвоя также должны, были подключиться «Глочестер» и 5-я флотилия эсминцев с Мальты. Операции присвоили кодовое название «Тайгер».

Мероприятие выглядело чрезвычайно рискованным. С появлением на Средиземном море германской авиации Адмиралтейство отказалось от попыток проведения конвоев из Гибралтара в Александрию и уступило только под сильнейшим давлением Черчилля.

Каннингхэм, со своей стороны, решил провести два конвоя на Мальту: один в составе 4 больших транспортов с грузом продовольствия; другой в составе 2 больших 10-узловых танкеров с 24,000 т. жидкого топлива для пополнения опасно истощившихся запасов острова. Ранним утром 6 мая конвой «Тайгер» со своим эскортом вышел из Гибралтара. Одновременно Средиземноморский флот покинул Александрию.

По истечении дня, проведенного в море, пришло сообщение от коменданта Мальты, что Гранд-Харбор полностью заминирован и 5-я флотилия эсминцев не сможет выйти для сопровождения конвоя. Все мальтийские тральщики, которые боролись с магнитными минами, либо погибли, либо получили повреждения. Один из конвоев сопровождал корвет «Глоксиния», оснащенный оборудованием для траления магнитных мин, но в одиночку он, конечно, не мог справиться с такой задачей. Тем не менее, Каннингхэм не стал отдавать приказ мальтийским конвоям возвращаться обратно в Александрию. Командующий вызвал старшего офицера-торпедиста флота капитана 2 ранга Уильяма Карна и поручил ему найти выход из сложившейся ситуации.

По свидетельству Карна, молчаливого и очень флегматичного человека, поначалу ему было трудно находить общий язык с Каннингхэмом. Однако когда командующий осознал, что мозг старшего торпедиста «работает в 3 раза медленнее, чем его собственный, все стало на свои места». Карн размышлял над проблемой около часа, а потом возвратился на мостик с предложением дать указание коменданту Мальты проделать проход в Гранд-Харбор с помощью глубинных бомб. Соответствующая радиограмма была отправлена немедленно. Суть идеи заключалась в том. что взрывы глубинных бомб либо приведут к детонации морских мин, либо выведут из строя их спусковые механизмы. План Карна сработал с триумфальным успехом. Многие мины удалось уничтожить, а проделанный проход отметили буями. Правда, когда «Глоксиния» потащила свой магнитный трал, или как это тогда называли матросы, «распустила свой хвост», возглавляя движение конвоя в бухту, на поверхность всплыли еще около дюжины мин.

Одновременно, в ночь на 8 мая крейсер «Аякс» и 3 эсминца совершили удачный рейд на Бенгази. Они безнаказанно обстреляли порт и бухту после чего им повстречались 2 транспорта противника, груженные боеприпасами и грузовиками, закрепленными на верхних палубах. Встреча для обеих сторон оказалась совершенно неожиданной. Английские эсминцы выпустили торпеды почти в упор. Первый из транспортов взорвался с такой силой, что горящие грузовики пролетели над мачтами британских кораблей. Второе судно, охваченное пламенем, выбросилось на берег и сгорело до тла.

Сопроводив транспорты до Мальты. Средиземноморский флот был готов встретить конвой «Тайгер», Вечером 8 мая на подступах к Тунисскому проливу соединение «Н» повернуло назад в Гибралтар, оставив транспорты на попечении «Куин Элизабет», 2 крейсеров и своих эсминцев, которым предстояло дойти до Мальты, заправиться там и только после этого вернуться в Гибралтар. В ночь на 9 мая конвой «Тайгер» вошел в Тунисский пролив. Вскоре транспорт «Эмпайер Сонг» подорвался сразу на двух минах. Он резко осел на корму, взорвался и затонул около 4.00. Вместе с ним отправились на дно 57 танков и 10 «харрикейнов».

В остальном все прошло успешно, даже слишком. По свидетельству Каннингхэма, 8 и 9 мая божественное провидение работало на англичан. Для этого времени года на Средиземном море погода стояла совершенно необычная. 9 мая в 15.15, когда Средиземноморский флот встретился с конвоем примерно в 40 милях к югу от Мальты, низкие плотные облака буквально касались верхушек мачт кораблей. Видимость была минимальной. Рваные клочья тумана чередовались с зарядами мелкого дождика. Экраны радаров английских кораблей фиксировали многочисленные самолеты противника. Время от времени экипажи слышали гул авиационных моторов в небе прямо над эскадрой, но фашистские бомбардировщики так и не смогли разглядеть конвой. Только благодаря радарам корабли Каннингхэма не разминулись с транспортами и судами сопровождения. На мостике «Уорспайта» многие буквально вздрогнули, когда из молочно-белой пелены совсем близко выплыло нагромождение башен и надстроек линкора. Каннингхэм развернул свой флагманский корабль, поставил его впереди «Куин Элизабет», и весь флот двинулся на восток.

Низкая плотная облачность сохранялась и в последующие три дня, пока в полдень 12 мая транспорты и военные корабли не вошли в александрийскую гавань. По-настоящему серьезному удару с воздуха флот подвергся только в ночь с 10 на 11 мая, в условиях мертвого штиля и полнолуния. Однако ужасающая плотность зенитного огня 4 линкоров и 4 крейсеров оказалась для вражеских бомбардировщиков слишком серьезным испытанием. У пилотов сдали нервы и бомбометание прошло сумбурно.

Адмиралтейство поздравило Каннингхэма с «выдающимся достижением». Сам командующий не испытывал никаких иллюзий, понимая, что главным залогом успеха являлась плохая погода. Больше всего он опасался, что кажущаяся легкость, с которой удалось провести транспорты через все Средиземное море, может подвигнуть Черчилля на новые авантюры. Действительно, окрыленный премьер-министр потребовал повторить «блестящий успех» конвоя «Тайгер». Однако на сей раз сам генерал Уэйвелл воспротивился повторению опасного эксперимента. Его позиция, как выразился Черчилль, «выбила почву» у него из-под ног. Очередной конвой с сотней танков на борту отправился вокруг мыса Мыса Доброй Надежды и достиг Суэцкого канала только к 15 июля.

С прибытием в Александрию двух новых флагманов-контр-адмиралов Э.Л.Кинга и А.Дж. Гленни – Каннингхэм решил реорганизовать командные должности. Он считал, что линейным флотом должен командовать старший из адмиралов, на тот случай, если ему придется остаться на берегу для поддержания более тесных контактов с командующими армией и ВВС. Поэтому вице-адмирал Придхэм-Уиппелл принял командование линейным флотом и поднял свой флаг на «Куин Элизабет». Контр-адмирал Кинг на «Найяде» возглавил 15-ю крейсерскую эскадру, а контр-адмирал Роллингс стал командующим 7-й крейсерской эскадрой, подняв флаг на «Орионе». Контр-адмирал Гленни возглавил миноносные силы и держал свой флаг на крейсере «Дидо» или на плавучей базе эсминцев «Вулвич», если «Дидо» отправлялся на самостоятельную операцию.