Текст книги "Конец Света"
Автор книги: Дмитрий Мансуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Я напоследок еще раз рыкнул и примирительно протянул охраннику руку, чтобы он поднялся с пола.
– Вот так-то лучше, – сказал он, вставая. – Мир?
– Мир.
Песок падал, а лестницы все больше напоминали решето. Примерно через десять пролетов дыр оказалось больше, чем бетона и мрамора, а к двадцатому пролету от лестниц вовсе ничего не осталось. Только песок, который падал, падал и падал… Благодаря растущей массе его таранные свойства увеличивались, и нижние, насквозь "пропесоченные" лестницы сметались в мгновенье ока.
И под конец сотни, если не тысячи, килограммов песка упали в подвальное помещение и рассыпались по нему толстым слоем.
У меня уже появились определенные – и весьма пугающие – догадки относительно случившегося в мертвых городах, да и профессор, судя по всему, подумал о том же.
– Смотрите-ка, – заметил он, – а дыры-то один в один напоминают ходы камнеедов.
– Похожи, – согласился я. – Но, елки-палки, если пустыня появилась из-за действия катализатора, то в каких объемах его создали?
– И как именно применили? – добавил профессор, – Ведь на целую пустыню хватило.
– Иначе говоря, – вступил в беседу напарник охранника, – жители мертвых городов устроили коллективное самоубийство?
– Не исключено, – сказал профессор. – Похоже, распылили катализатор с большой высоты. Устроили местечковый апокалипсис.
– Наверное, это пришельцы распылили, – предположил охранник. – Но просчитались, и их корабль тоже превратился в песок. Логично, правда?
– Не совсем, – уточнил профессор: не ровен час, охранник побежит к журналистам и выдаст им за чистую монету досужие рассуждения. – Доказательств нет, поэтому прошу вас: пока не появятся убедительные доказательства, ни слова о пришельцах и их коварных замыслах.
Первый охранник ощупал шишку на затылке. Не самая большая из виденных мной, но все равно внушительная. Он тихонько шикнул, надавив на шишку сильнее необходимого, громко чертыхнулся и спросил:
– А скажите, профессор, как мы объясним начальству разгром в лаборатории, частичное исчезновение лестниц и появление в институте огромной массы песка?
Несмотря на серьезность ситуации, я улыбнулся: вспомнил, что творили в институте малолетние дети ученых, пока их родители работали. Стоило оставить отпрысков без присмотра, как обстановка в помещении, где они играли, медленно, но уверенно переворачивалась вверх дном. Правда, списать появление песка на проделки детей, устроивших в институте песочницу, не получится в любом случае: объемы великоваты для детских проделок, да и растереть лестницы в порошок ни одному ребенку еще не удавалось. Даже если его родители являются крупнейшими специалистами в области химии.
Профессор поводил колпачком ручки по краю дыры, освобождая бетонную поверхность от крупиц песка.
– А никак, – ответил он, – начальство не ходит пешком. Оно лифтом пользуется.
Охранник отрицательно покачал указательным пальцем.
– Не-не-не, – заявил он, категорически не соглашаясь с высказыванием профессора.– Хрен с ним, с начальством, но остальные-то сотрудники пользуются именно ступеньками. Когда они не обнаружат лестниц, то моментально доложат об исчезновении куда следует. И следом за лестницами исчезнем и мы.
Профессор скептически хмыкнул.
– Не сгущайте краски, – предложил он. – Я думаю, ничего страшного не случится.
– Зря вы так думаете, – возразил охранник. – А у меня знакомый полгода назад устроил заварушку, так его мигом усыпили, не выслушивая объяснений и причин.
– Не надо было ничего устраивать, – резонно заметил профессор. – А в чем заключалась заварушка?
Охранник насупился.
– Поджог жилого дома по пьяни, – неохотно ответил он. – Выпил много, решил погреться у зимнего костра. А перед ним дом оказался из бревен. Он и поджег, думал, что здесь дрова для праздничного костра сложили. И понял, насколько оказался неправ, когда на огонек сбежались не веселящиеся люди, а злые мордобойцы.
– Сам виноват, – подвел итог профессор. – Всем известно: нарушение порядка карается невероятно жестоко, и тем более поджог по пьяни. В средневековье за такое на кострах сжигали.
– И чем же мы лучше средневековья, спустя четыре столетия?
– Так, у нас мордобойцы сжигают виновных не на костре, а в крематории, – пояснил я. – И потом, разве вы не в курсе, что треть планеты с удовольствием смотрит ежедневное ток-шоу о последних днях осужденных – "Крематорий – 2"? Сейчас как раз идет цикл "Последнее лето", а телекомпания уже выпустила четыре видеокассеты в серии "Лики Смерти". Говорят, популярная штука. Правда, сам не видел, не знаю.
– Да это же обманка, – охранник криво усмехнулся. – Там в титрах мелким шрифтом написано: "все герои вымышлены". Только изображение надо увеличить в тридцать восемь раз, иначе не различить мелкий шрифт. Поэтому я давно уже телевизор не смотрю, только книги читаю… Они и горят экологически чисто, без копоти. Не то, что видеокассеты.
Профессор на всякий случай кивнул. Но в реальности понятия не имел о том, как нынче обстоят дела в мире телегрез – работа отнимала немало времени, и телевизор он даже выключенным не видел невесть сколько лет. А на ТВ, между нами говоря, нынче правит бал жизнеописание бандитствующих и иже с ними – начиная от их рождения и заканчивая попаданием в крематорий. Прямо беда: нормальных программ почти не осталось, а которые еще не закрыли, пускают в эфир далеко за полночь, как когда-то ужасы и порно. Скоро еще и закодируют сигнал, защищая ночных зрителей от умных программ – не ровен час, у них мозги включатся. Бандитов уничтожают – и хорошо, но зачем говорить только о них? У нас же и нормальных людей хватает.
– В таком случае, – предложил профессор, – мы объясним исчезновение лестниц и лаборатории появлением форс-мажорных обстоятельств.
– Например?
– Например, локальным стихийным бедствием, – уточнил профессор. – Оно не подпадает под статью об умышленном причинении вреда, а у нас, ко всему прочему, вредное производство.
– Хорошо, пусть будет так, – согласился охранник. – Но только учтите: в случае чего – это все вы со своими экспериментами! Я вовсе не горю желанием становиться крайним в этом деле и отдавать годовой заработок на восстановление здания.
Мне показалось, или в его речи на самом деле проскользнули угрожающие нотки? Еще слово в подобном ключе – и я забуду о заключенном между нами мире.
Профессор пожал плечами: начальство не занималось поисками крайнего. Доставалось сразу всем без разбора полетов и сортировки на правых и левых.
– Вам ничего не грозит, – заметил он. – Уже забыли, как два месяца назад взрывной волной из соседнего корпуса выбило все стекла в здании напротив? Осколки до сих пор из дальних углов выметают. Никого же не наказали. А лестницы – это такие штуки, что их уничтожению даже обрадуются: не придется пешком подниматься на десятки этажей.
– Неправда: нам грозит начальник по ТБ, – уточнил напарник. – Он с виновных по три шкуры снимет! Первая же комиссия после проверки здания потребует восстановить лестницы, чтобы избежать человеческих потерь в случае пожара.
Профессор вздохнул.
– Да, вообще-то, вы правы… – сказал он. – Но в институте еще шесть лестниц. Не переживайте: на моей памяти и не такие катастрофы случались.
– А нашу зарплату точно не вычтут в фонд помощи строителям? – спросил охранник. Он заметно волновался, испытав за одно утро столько эмоций, сколько в обычное время переживал за несколько лет. В принципе, я бы тоже волновался, если б лестницы пропали в мою смену, а некий лаборант пытался меня придушить. Не задалась смена, что уж говорить?
– Между прочим, – добавил профессор, – сегодня я завершил перевод книги, и нам положена премия за сохранение и использование старинных знаний в современных условиях. Ее и отдадим на восстановление пролета.
– Хорошо использование… – буркнул первый охранник. – И, кстати говоря, премия только вам положена: мы и здесь ни к селу, ни к городу.
Напарник охранника – я, к сожалению, никак не могу запомнить его имя (да и неважно это, по большому счету: у меня плохая память на имена, я лица быстрее запоминаю), – заметил:
– Никогда бы не думал, что ты настолько слабонервный.
Охранник удивился.
– С чего ты взял? – возмущенно спросил он. – Я не слабонервный, а, наоборот, сильно нервный!
– Ну да, я и вижу…
Охранник запнулся и непонимающе посмотрел на коллегу в ожидании пояснений. Но тут до него дошло, что именно он произнес.
– Э-э-э… – протянул охранник. – В смысле, нервы у меня сильные. Но я имею право волноваться: у нас не каждый день бетонные лестницы рассыпаются песком!
– Не спорю, – кивнул напарник. – Кофе пойдем пить? Время-то к обеду подходит. Или тебе чего покрепче налить?
Я поднял руку и посмотрел на наручные часы: судя по внутренним ощущениям, до полудня далековато, ведь мы с профессором не успели толком поработать, как началась катавасия с катализатором. И точно: время – десять часов, до обеда еще, как до Края Земли пешком. В честь чего они так рано есть собрались? Все-таки не в какой-нибудь забегаловке работают, где, как ни зайдешь – сотрудники постоянно чай дегустируют, а в институте, где принято работать до седьмого пота.
– Объединю кофе с "чего покрепче", – решил охранник. – Так надежнее: начальство не докопается.
Профессор еще раз заглянул в дыру и задумчиво пробормотал:
– Интересно, на какую глубину ушла эта жидкость?..
Он встал – хрустнули колени – и объявил:
– Сейчас я напишу директору объяснительную о случившемся, и завтра же строители начнут восстанавливать лестницу. Вас упоминать не стану, коли просите, а насчет уменьшения зарплаты не беспокойтесь – там и так уменьшать нечего.
– Да уж… вот тут вы стопроцентно правы, – согласился охранник. – Не ценят нас, ох, как не ценят… А ведь не будь охраны – давно бы все приборы и реактивы разворовали, и наука в стране пришла бы в упадок.
Мы сочувственно поддакнули: не вспоминать же историю моего приобщения к миру химиков, когда я с легкостью забирал с институтского склада всё, что хотел?
Охранники вернулись на первый этаж, а мы – в несколько видоизмененную лабораторию. Песок уже улегся красным покрывалом на оборудовании и мебели, и лаборатория напоминала заброшенный лет двести назад кабинет, только паутины не хватало для полноты картины. Но это нижняя лаборатория. От нашей остались потолок с обрывками проводов и стены. Полы полностью рассыпались, увеличив высоту нижней лаборатории вдвое.
– Хм-хм… – ухмыльнулся я. – Посмотреть бы на то, как в понедельник ее сотрудники обрадуются нежданному увеличению стен и появлению горы песка в придачу.
– М-да, – произнес профессор, представив, где лежал бы сейчас, если бы не успел перебраться на лестницу. – На этом история вряд ли закончится.
– Как пить дать, сократят нас из-за ликвидации рабочего места, – предсказал я дальнейшее развитие событий.
– Меня не сократят, – не согласился профессор, – пенсионеров не сокращают, их с почестями провожают на заслуженный отдых. А вот тебе на самом деле придется искать новое место работы.
Не беда: после достопамятной лекции о вакцинации я мысленно готов к перемене работы. Но все-таки жаль, если придется покинуть лабораторию: я привык работать химиком. Неужели из-за находки в пустыне придется эту самую пустыню до самой пенсии перелопачивать? Я теперь вряд ли устроюсь по основной специальности, ведь будущие работодатели непременно узнают о причинах моего увольнения с прежнего места работы.
– Впрочем, – продолжал профессор, – ты всего лишь лаборант. А лаборантов не увольняют, их переводят к другим профессорам.
Надеюсь, так оно и есть.
– Стало быть, – уточнил я, – нашему карьерному росту ничто не угрожает?
– Именно так, – подтвердил профессор. – Ведь пенсия – это вершина карьеры: там платят деньги просто так, не принуждая работать. Уверен на все сто процентов – в понедельник меня непременно повысят. Прямо с утра. Со свистом.
– Жаль.
– Почему? – возразил Грилинс. – Другой профессор наверняка не станет требовать от тебя появления на рабочем мечте в законные выходные.
– Вряд ли, – заметил я. – Профессора все такие. Немного не в себе.
– Скорее, наоборот, – не согласился профессор, – они очень много в себе, им до окружающего мира нет никакого интереса… Ладно, пошли домой, Томас.
– Придется написать при выходе, почему мы уходим раньше положенного времени, – напомнил я. – Выходной выходным, но…
– А так и напишем, – ухмыльнулся профессор. – Ушли домой в связи с исчезновением рабочего места. И катись оно лесом!
Глава 4. Черное и белое
По сложившейся традиции Хорк проводил каждый субботний вечер в ресторане или кинотеатре, но в этот раз суббота полностью ушла на обсуждение договора с богатыми клиентами. Упрямые до невозможности, они пристально вчитывались в каждый пункт договора и задавали наводящие вопросы, натыкаясь на любое мало-мальски непонятное слово. Хорк терпеливо объяснял: заключение сделки означало появление приличной и никем не учтенной суммы на карманные расходы. Главное, напустить побольше туману и не дать заказчикам понять, что один из пунктов договора никоим образом не относится к исполнению заказа, а позволяет Хорку присвоить десять процентов от суммы сделки.
В свое время он потратил два года работы над формулировкой пункта и достиг успеха: даже профессионалы не могли без головной боли и группы помощников разобраться в хитросплетениях терминов. Это позволило Хорку в течение пяти лет выбиться в люди и жить если не припеваючи, то, как минимум, подпевая.
Ему и раньше попадались вредные клиенты, но сегодняшним по праву присуждалось первое место за упрямство: они задавали десятки вопросов по существу, и Хорк как никогда ранее ощущал себя на волоске от крупного скандала, а так же последующих ареста и усыпления. Пришлось максимально напрячь извилины и запудрить мозги клиентам методом ступенчатого усложнения, чтобы они подписали договор до начала обсуждения "левого" пункта.
Метод ступенчатого усложнения являлся простым, но требовал приличных знаний в области профессиональной терминологии: непонятное слово бъяснялось непонятной фразой, а в последующих объяснениях объяснений использовались еще более мудреные выражения. С каждым витком разъяснений на клиента выливались ушаты неведомых терминов, и максимум на четвертой ступеньке бедолага был готов подписать даже закладную на собственную душу, лишь бы его перестали мучить новыми словами. Он полностью соглашался с замечанием Хорка о том, что заключает договор с солидной корпорацией, которая своих клиентов носит на руках, а не использует их в качестве дойной коровы, и уходил, до невозможности счастливый тем, что юридические сложности остались позади.
Но сегодня обсуждение двадцатистраничного договора затянулось на восемь часов против обычного получаса: клиенты оказались не лыком шиты, и метод ступенчатого усложнения раз за разом давал сбой. Хорк взмок от нервного напряжения и усталости: он упорно подыскивал наиболее сложные и редко используемые термины, но заказчики не находили в терминологии ничего заумного, словно каждый день выслушивали подобные речи.
"Да что же они, экономические словари на ночь читают?! – думал Хорк, выпивая воду из стакана. До заветного пункта осталось всего ничего, а настолько ушлым клиентам не составит труда понять, в чем подвох. Хорк приготовился проститься с белым светом и достал из верхнего ящика стола замаскированный под таблетки от простуды сильнодействующий яд. Если его поймают – все равно убьют. Уж лучше самому отправиться к праотцам, чем испытать методы правоохранительных органов и столкнуться с жаждущими денег правозащитниками. Правда, говорят, их давно уже переловили и усыпили – надоело слушать нескончаемую демагогию.
Клиент перевернул предпоследнюю страницу договора, и его взгляд скользнул по наручным часам. Клиент еле заметно вытаращил глаза, посчитав, сколько времени потратил на обсуждение.
– Ладно, – сказал он, – вы меня уговорили. Я вижу, вы основательно подошли к договору, и меня не ожидают неприятные сюрпризы.
Он поставил под договором размашистую подпись и сунул золотую ручку в наружный кармашек костюма. Золотистый колпачок приятно отражал свет от люстры.
Жестяная коробочка с таблетками выпала из рук Хорка. Он сглотнул и резко задвинул ящик стола.
"Пронесло!" – облегченно подумал он.
Широко улыбаясь и вешая клиентам высококачественную лапшу на уши, Хорк проводил их до выхода, напоследок пожелал счастливого пути и, закрыв за ними дверь, без сил плюхнулся в мягкое кожаное кресло.
– Еще немного, и я почувствую, что заработал деньги честным титаническим трудом, – пробормотал он устало. Рубашка промокла от пота. – Вот жизнь пошла – с каждым днем халтурить все труднее и труднее. Докатились… скоро вообще жизни не станет… Ненавижу эту страну! Сволочи… специально объединили страны в одну, чтобы нормальные люди не могли уехать за границу с накопленным капиталом!
Его руки мелко дрожали.
Домой Хорк вернулся ближе к часу ночи, поставил машину в гараж и направился к подъезду. Как обычно, с полуночи до шести утра на улице отключали свет, и в это время на охоту выходили мелкие отморозки – из тех, кто по скудоумию еще не понял, чем грозит задержание и арест. Некоторым везло, если пострадавшие не обращались в органы правопорядка или не могли описать нападавших: в темноте сложно запомнить лица.
Сжимая в руке резинострел – защитное устройство, способное свалить с ног до четырех нападающих, Хорк открыл двери в подъезд магнитным ключом и облегченно выдохнул, когда дверь за ним закрылась: сегодня отморозки не напали.
Вернувшись домой, он устало пожевал бутерброд с колбасой, плюхнулся на кровать и моментально уснул.
Но едва он закрыл глаза, как под ухом раздался отвратительный скрип телефона, и Хорк с сожалением вспомнил момент, когда купил модель со звонком из серии "Разбуди мертвого": звук царапания ножом по пенопласту действовал не хуже грохота пушки. Он купил такой телефон специально, не желая проспать важный звонок, но в ночь с субботы на воскресенье подобных звонков не бывает по определению, и Хорк с сожалением подумал, что зря перед сном не отключил телефон из сети.
– Кому еще не спится в три ночи?! – рявкнул он, открывая глаза. К его изумлению, часы показывали половину восьмого утра, а за окном светило восходящее солнце. – Хм… Вот это да! Поспал, называется… даже глаз сомкнуть не успел!
Телефон ужасающе скрипел, вызывая дрожь во всем теле. Хорк скорчил зверскую физиономию и поднес трубку к уху, намереваясь отправить утреннюю пташку в место, где солнца отродясь не наблюдалось. Но не успел и рта открыть, как на него обрушился поток ругательств. Обилие выражений доказывало: звонивший неплохо подготовился к разговору и, полностью проштудировав академический двенадцатитомный словарь матерных слов, выбрал для телефонного выступления наиболее забористые фразы.
У Хорка брови полезли на лоб, и он, не особо вникая в пламенную речь собеседника, призадумался: кто из клиентов мог устроить разбор полетов ранним утром выходного дня? Неужели нашелся умник, который докопался до истины и теперь потребует возвращения прикарманенной наличности?
Плохо дело.
Но этот голос не ассоциируется ни с одним клиентом…
В принципе, злобной клиентуры хватает – эти маньяки никогда не бывают довольны. Даже получив дорогой подарок от фирмы, непременно заявят: мол, бриллианты мелковаты, а персонал не особо улыбчив… но поспать в выходные обожают даже отъявленные мерзавцы: сон в выходные – это святое. Что случилось с этим грубияном, если он решил с утра испортить настроение посторонним? За какие грехи, спрашивается? Ведь толком не объясняет, почему разъярился, а нудно перечисляет матерные фразы – даже скучно слушать.
"Может он того… анонимный телефонный матершинник? – предположил Хорк. – Решил себя показать, других послушать… Ладно… в таком случае, он позвонил по правильному номеру".
И когда собеседник замолчал, переводя дыхание, Хорк выступил с ответным потоком ругательств.
Услышав из трубки многосложные предложения, о которых не упоминалось даже в секретном приложении к двенадцатитомному словарю, человек на том конце провода опешил, явно не ожидая от собеседника ответной пламенной речи, и как-то вежливо, скромно даже, поинтересовался, куда именно он попал?
Хорк едва не задохнулся от нахлынувшей ярости.
– В службу жестокого убийства дозвонившихся! – рявкнул он, жалея, что не может дотянуться до нахала. Попутно он придумал и решил запатентовать модель телефонной трубки из упругой резины: если нельзя придушить собеседника, то хотя бы трубку в бараний рог свернуть. И тебе приятно, и криминала никакого. – А ты куда звонил?
Собеседник ответил. Как Хорк и подумал, на станции произошел сбой, и незнакомец попал не по адресу. Подвинув к себе записную книжку, Хорк написал в графе "планы на сегодня" фразу "оборвать связистам уши". Подумал и добавил три восклицательных знака.
Собеседник выдавил из себя не менее мощный поток извинений, но было поздно: Хорка "понесло", и он обматерил как самого незнакомца, так и всех его родственников и даже соседей. Смущенный ошибкой, собеседник молча выслушал бурную речь, сдавленным голосом попрощался и положил трубку. Хорк напоследок рыкнул пару ласковых – в ответ прозвучали гудки, – швырнул трубку на телефон и встал с кровати. Спать уже не хотелось, а лежать просто так он не любил.
"Один-один, – подумал он. – Не успел проснуться, а уже открыл счет белому и черному".
Придуманное в юности правило гласило: "Хоть ты тресни, но отрицательного за день должно произойти меньше, чем положительного". Благодаря этому правилу Хорк не ждал милостей от природы и не вел пассивный счет плюсов и минусов, а действовал, добывая положительные эмоции в поте лица. Если в одном месте ситуация складывалась против него, и ничего нельзя было изменить, он отыгрывался в другом. К его гордости, еще ни один "матч" между белыми и черными полосами не заканчивался в пользу черных, но все же Хорк не любил, когда черные делают ход первыми.
Пять минут он сидел в кресле перед включенным телевизором, но утренние новости выходного дня, напоминавшие сводки с поля битвы, взвинтили его еще больше.
"Где они столько чернухи откапывают? – недоуменно подумал Хорк. – И, главное, зачем? Мне и так тяжело, а они совсем добить хотят? Хорошо хоть в будни телевизор не смотрю… страшно подумать, о чем говорят журналисты, если в выходные они ощутимо уменьшают накал страстей".
Он защелкал пультом, переключая каналы, а потом и вовсе выключил телевизор: все равно к реальности показываемое не имеет никакого отношения. Но отрицательный заряд получен, и счет уже "два-один". Надо исправлять.
Одевшись, Хорк отправился на поиски человека для "сведения счетов".
Алкоголики из квартиры напротив спозаранку готовили самогон для продажи – от характерного запаха чуть ли не глаза резало. Не то, чтобы запах самогонки ему не нравился, но при такой концентрации спиртовых паров и до взрыва недалеко. Закурит кто-нибудь из соседей сигарету на лестничной площадке – и всё: прощайте, стекла в подъезде и волосы на голове курящего.
Хорк ругаться не стал: алкоголики с легкостью перегавкают всех собак в округе, и спорить с ними – себе дороже. Молча открыв форточку в коридоре, он спустился на первый этаж и вышел на улицу.
"Бизнес есть бизнес, – подумал он, – одно плохо: при качестве их самогонки клиентура рано или поздно переедет на кладбище, а потом протрезвевшие призраки вернутся и отомсят".
Ему представилась реклама фильма ужасов и текст, произносимый замогильным голосом: "Самогонщики не скупились травить покупателей ради сиюминутной выгоды. Покупатели умирали, но похмелье не проходило даже после смерти. И теперь озлобленные призраки возвращаются в дом самогонщиков, намереваясь забрать их на тот свет и заставить сварить нормальную самогонку! Смотрите в кинотеатрах фильм ужасов "Нихтмар – сизый нос"!"
Добравшись до гаража, Хорк поискал в карманах ключи.
– Вот черт! – ругнулся он, не обнаружив искомое. – В другом костюме оставил…
Возвращаться домой нельзя – плохая примета. Стало быть, счет "три-один", и кому-то из встречных или подчиненных сегодня точно не повезет. Но для гарантированного изменения счета до "три-четыре" придется настучать по шее именно подчиненным: встречные люди нынче злобные пошли, слово лишнее скажешь – сразу по лицу бьют и ногами добивают. Озверели совсем от хорошей жизни. С жиру бесятся.
Пришлось вызывать такси по телефону.
Легковушка приехала через две минуты.
Хорк уселся в салоне и расслабился, но порадоваться жизни не успел: водитель, первое время молча крутивший баранку, внезапно разговорился.
– А вы знаете, – поделился он новостью, – я понял, откуда появились летающие тарелки!
– Да ну? – удивился Хорк, напрягаясь и заранее готовясь выпрыгнуть из автомобиля: он не любил ездить в такси, которыми управляют сумасшедшие водители. – И откуда, если не секрет?
– А вот смотрите, – водитель сделал небольшую паузу, пока автомобиль выезжал на главную дорогу, – если человек слишком много пьет, то он видит, как из бутылки выходят зеленые человечки. Правильно?
Хорк согласно кивнул: в речи водителя ничего опасного не прозвучало. Но то, что он перед раскрытием тайны выехал на оживленную трассу (всего одна авария, и пробка до вечера обеспечена), туманно намекало: так просто единственный пассажир из такси не выйдет и от компании болтливого водителя не избавится.
"И почему я не шпион?" – подумал он и еще раз поддакнул:
– Правильно, – с сумасшедшими только так и можно поступать, иначе дело плохо: обидятся и превратят твою жизнь в сущий кошмар.
– Следовательно, – сделал вывод водитель, – тот, кто видит зеленых человечков на летающих тарелках, слишком много ест.
Хорк моргнул.
– Э-э-э… – растерялся он. В прозвучавшем выводе он не обнаружил ничего сумасшедшего. Обычная догадка обывателя, не обладающего государственными секретами и вынужденно строящего предположения на основе доступных сведений.– А с чего вдруг такие мысли?
– А вот сами вспомните, когда и где появились первые упоминания о летающих тарелках? – воскликнул водитель. Он остановился на красный свет светофора, но Хорк решил: время спасаться выпрыгиванием из автомобиля еще не настало. Сначала надо утолить любопытство: идеи водителя показались необычными. – Не помните?
– Нет. Я как-то с работой совсем от жизни отстал.
– А появились они, когда в стране, где жил первый свидетель полета НЛО, наступило продуктовое изобилие! – воскликнул водитель. – Сами знаете, как наедались тамошние жители до объединения стран – худых совсем не осталось. И летающие тарелки они видели чаще остальных.
Хорк успокоился: похоже, водитель сумасшедший не более, чем среднестатистический житель города.
– А если пришельцы на самом деле существуют? – поинтересовался он и даже выложил собственное предположение относительно цивилизации инопланетян. – Я считаю так: кожа у них зеленая, так как в глубоком космосе можно прожить в единственном случае: перерабатывая организмом звездный свет. Иначе говоря: пришельцы – симбиоты растительной и животной жизни, специально выведенные ради долгих космических перелетов. Как вы знаете, растения живут дольше людей, и симбиот может перенять от растений данную способность. А в НЛО звездный свет фокусируется на кабину корабля, где сидят члены экипажа. Они и поглощают свет вместо привычной нам еды.
Водитель крепко задумался над прозвучавшей идеей и довез пассажира до работы в полном молчании. Тот попрощался, расплатившись, и с облегчением выскочил из такси. Он не желал продолжать диспут: не до того сейчас. Да и затянувшийся разговор будет стоить больших денег: счетчик в такси не остановишь.
"Да ведь таксисты таким образом зарабатывать решили! – дошло до Хорка, когда он входил в здание. – Пудрят пассажирам мозги псевдонаучными беседами и катаются по городу, пока не вытрясут наличности в три раза больше ожидаемой. Ловко, ничего не скажешь. Придется прочитать пару заумных статей и загружать мозги самим водителям. Нечего им за мой счет кошельки пополнять".
Войдя в холл, Хорк поздоровался с охранником и сразу же сделал ему строгое замечание: нечего решать кроссворд в рабочее время. Отняв газету ("три-два"), он в гневе скомкал ее и унес якобы выбрасывать, а на самом деле прихватил с собой, желая лично решить кроссворд в кабинете.
Охранник тихо буркнул вслед пару ласковых и достал из сумки еще одну газету с кроссвордами.
На третий этаж Хорк поднялся пешком. Лифт работал, но в отличие от большинства коллег, Хорк пока еще мог преодолеть три лестничных пролета без перекура на половине пути. Чем по праву гордился.
Он разложил на столе газету, склонился над кроссвордом и задумался: кого бы вызвать для разноса и повышения счета еще на один балл? В выходные надо быть предельно осторожным с выбором стрелочников: в такие дни работают только маньяки или желающие набрать отгулов. Ругать первых опасно: убьют, и свидетелей поблизости не окажется. А устраивать разнос вторым – верный способ отбить у них охоту работать сверхурочно. Так нельзя: в случае аврала они банально пошлют начальство лесом и будут бить баклуши вместе с остальными сотрудниками. В таком случае придется самому выполнять всю работу, а кому оно надо?
Он отгадал в кроссворде семь слов, когда в дверь заколотили, и в кабинет вбежал охранник с третьего этажа. Хорк рывком убрал газету со стола и приготовился к учинению разноса: только дикарь ломится в дверь, стоимость которой равняется годовому жалованью рядового сотрудника фирмы. Но охранник выглядел настолько испуганным, что о разносе пришлось забыть.
– В чем дело?! – воскликнул Хорк. – Налоговая инспекция с проверкой заявилась?!
Охранник попытался ответить, но не сумел выдавить из себя ни одного внятного слова. Отчаянно жестикулируя, он указывал на выход из кабинета и разводил руками, словно демонстрируя, какого размера рыбу поймал, и при этом выкрикивал совершеннейшую абракадабру. А потом внезапно сел на голый пол, устало вздохнул и уставился в одному ему известную точку.
Озадаченный Хорк попытался понять, поддаются ли действия охранника хоть какой-нибудь расшифровке, и решил на всякий случай вызвать санитаров. Он на цыпочках вышел из кабинета, стараясь не отвлекать охранника от осмотра узоров на стене: не ровен час, набросится и укусит – замучаешься ходить к врачам на уколы от бешенства.
– Твою мать! – выругался он, выбравшись в коридор и прикрыв за собой дверь. – Наберут в охрану, кого ни попадя, а нам теперь от нее защиты искать!.. А счет-то уже "четыре-три"! Вот ведь гадость… Ладно, день только начался, еще все впереди!".
