Текст книги "Конец Света"
Автор книги: Дмитрий Мансуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 2. Кабинет перемещений
На этот раз ангел поступил против традиции и не вошел в кабинет сквозь закрытую дверь, а приложил к ней ладони и произнес скороговоркой «Лазер резал, резал лазер» три раза.
Я ожидал, что дверь откроется, но из стен выдвинулись сканеры и при помощи лазерных лучей просканировали ангела с ног до головы.
– Открыто! – прозвучал приятный голос, и дверь растаяла в воздухе. Мы вошли.
– А в каком смысле, кабинет перемещений? – запоздало спросил я. – Нам придется перемещаться по нему из угла в угол?
– И это тоже, – кивнул ангел.
В центре кабинета появилась черная точка. Она выросла, заняв кабинет полностью, и я понял, что оказался внутри объемной проекции Вселенной.
– Руками ничего не трогать! – предупредил ангел. – Ногами тем более… Поехали!
Вселенная пришла в движение и расширилась. Величественные картины мироздания промчались перед нашими глазами: грандиозные звездные системы, метагалактики, кометы с длинными хвостами, одинокие квазары, черные дыры, туманности и сверхновые… Но пролетели они мимо нас с умопомрачительной скоростью за считанные секунды: Отрикс не собирался проводить экскурсию.
– Итак, – сказал он, – планета, на которую вы попадете, имеет внутренне название… хм-хм… Земля. Межпланетное название: Дор 7. Полное… – посмотрев на профессора, ангел кашлянул. – Ладно, это вам не нужно. Вот она!
Из пустоты вырос шарик размером с огромный арбуз.
Эх, был бы у меня такой телевизор – всю Вселенную осмотрел бы!
– Выбирайте, кто на какое полушарие отправится? – предложил ангел.
– Я возьму северное, – сказал я.
– Я возьму западное, – сказал профессор.
Мы переглянулись. Ангел задумался.
– Пожалуй, я тогда возьму восточное, – передумал я.
– Тогда я возьму южное, – передумал профессор.
Мы говорили одновременно, поэтому и произошла подобная неувязка.
Мы опять переглянулись. Деление явно планеты не клеилось.
– Уступи право выбора старшему по возрасту! – укоризненно протянул ангел.
– А давайте, мы разделим ее наискосок! – предложил я и перерубил изображение планеты по диагонали.
– Куда?!! – выкрикнул ангел, но было поздно: моя рука ударила планету, и та полетела прочь от звезды, вокруг которой вращалась, рассыпаясь на кусочки.
Я вытаращил глаза и затряс ушибленной рукой.
– Это не изображение, а настоящая планета! – сердито воскликнул ангел. – Я же приказал: ничего не трогать!
– Так не приказывают, – огрызнулся я, одновременно испытывая стыд и гордость: одним ударом уничтожить целую планету! – Надо было нормально объяснить, что к чему, а не устраивать лазерное шоу у входа.
Профессор покачал головой. Разрушение планеты столь быстрым способом подействовало на него удручающе: мало ли где придется после этого жить – жди теперь, что в любой момент планету по недоразумению развалит рука какого-нибудь супер-мега-гипер-экстра-ультра-великана.
– Я полагал, твоих умственных способностей хватит, чтобы понять – если кабинет защищен, то по уважительной причине! – рявкнул Отрикс.
– Ангел, ты никогда не станешь архангелом при таком подходе, – не остался я в долгу. – Вы вообще скажите спасибо, что сюда не заявился Возмутитель. Он бы тут такого шороху навел – вся галактика превратилась бы в набор трехмерных паззлов.
Отрикс сжал кулаки, но не набросился на меня – планеты вокруг, не ровен час, еще одну угробим, – а закрыл глаза и досчитал до десяти.
– Я всего лишь бывший человек, – произнес он устало, – и характер у меня далеко не ангельский. Поэтому не зли меня. Я устал, понимаешь? А Возмутитель не может сюда войти, он будет уничтожен охранным полем кабинета. Слушай, Томас, в последний раз прошу: руками ничего не трогать, иначе Возмутитель со своими планами уничтожения планет останется у разбитого корыта и жестоко тебе за это отомстит!
– Но ведь он не сможет сюда попасть, – ответил я.
– А ты тоже не будешь здесь вечно сидеть, – обронил ангел. – Ладно, забудем об инциденте – на той планете давно одни маньяки живут, нормальных людей не осталось, так что не стоит особо переживать…
Я сглотнул и воскликнул:
– Ты хочешь сказать, что намеревался отправить нас в край непуганых маньяков? Мы же не приспособлены к жизни в подобном мире!
Ангел вытянул указательный палец и потряс ладонью, не соглашаясь с поставленным диагнозом.
– Кто тебе сказал такую глупость? Эти маньяки появились благодаря демократическому пестованию извращений и отклонений в психике, а ваш мир не особо от него отличался.
Профессор, молча дожидавшийся окончания нашей перебранки, тихо кашлянул, и мы посмотрели в его сторону. Ангел на всякий случай поинтересовался:
– Вы тоже что-то сломали?
– Нет. Я предлагаю окончить бесполезный спор и заняться делом.
Ангел кивнул.
Вселенная вновь пришла в движение, и перед нами появилась другая планета.
– Это – планета Кон 24, – пояснил Отрикс. – Делите территорию. Только без рук!
– Моя часть, – быстро проговорил я, – северо-западная.
– Договорились, – ответил профессор. – Во избежание споров я беру остальное.
– Вот и ладненько! – обрадовался ангел и пожелал нам удачи. – Ну, с Богом!
– Уже? – удивились мы.
– А чего ждать? – Отрикс явно торопился отправить нас, пока мы случайно не уничтожили и эту звездную систему или просто не столкнули очередную планету.
– Но мы же ничего не знаем об этой планете! – воскликнул я.
– Это стандартный мир, ничего особенного.
– Но хотя бы основные сведения, – попросил профессор. – Архангел говорил, нам положено узнать о жизни на планете перед отправкой.
– Узнаете на местах! – объявил ангел. – Да вы не волнуйтесь: природа на ней похожа на природу вашей родной планеты, да и люди там вполне стандартные. Итак…
Он хлопнул в ладоши.
Ослепительно сверкнуло, и нас понесло к стремительно увеличивающейся планете.
Я зажмурил глаза.
И открыл их, когда в лицо подул прохладный ветер.
Что ж… ну, вот я и на Кон 24!
Глава 3. Загадки
До чего же здесь красиво!
Яркие краски природы блещут красотой, напоминая ставший реальностью мультфильм. Изумрудно-зеленыее поля, сверкающие бриллиантовыми искрами голубые реки, сиреневые облака, коричневые горы с лесами у подножия и снегом на вершинах. Плюс я, провалившийся по пояс в тот самый снег.
– Просто потрясающе! – выдохнул я. Снег, попавший под джинсы, неприятно морозил кожу, да и вообще, о постоянном чувстве приятного тепла больше речи не шло. Чтобы мы не выглядели призраками, ангел восстановил нам с профессором материальные тела, изменив цвета "под местных". Во всяком случае, я не думаю, что меня ангел сделал человеком, а профессора оставил призраком. Ничего страшного в местной разновидности человечества не оказалось, просто мои волосы стали темно-синими, а кожа светло-медной. Грубо говоря, я получил тот самый загар, о котором долго мечтал этим летом. Так что я теперь вполне обычный человек, только с синими волосами, являющимися настоящим кошмаром на моей планете.
"И, между прочим, – пронеслась мысль, – я снова могу умереть".
Я мрачно поздравил себя с великолепным началом работы в роли полевого агента и крикнул, подняв голову к небу.
– Отрикс!!! Ты бы хоть лыжи прислал, ангел летучий!!! И не забудь о комбинезоне и прочем снаряжении горнолыжников… Ты меня еще слышишь?!!
"Слышишь… слышишь…" – повторило эхо.
Снег метрах в пяти от меня растаял, образовав яму, достигающую поверхности горы. На мелких камнях материализовались лыжи – их закругленные носы выглядывали из снежной ямы.
Я произнес несколько слов не для печати и кое-как добрался до углубления.
"Ангел мог бы выбрать место для моего появления где-нибудь у подножия горы, а не над ее вершиной. О чем он только думал?.. Вот заболею, умру и вернусь в Преддверие вместе с душами вируса гриппа, – мстительно подумал я. – И хренушки их оттуда вытравите!"
В углублении меня ждал сюрприз: комбинезон отсутствовал, но рядом с лыжами стояла пара ботинок.
"И на том спасибо, – подумал я. Похоже, со снабжением в Предрайских кущах тоже не особо. Я поднял ботинки и внезапно заметил нечто интересное, о чем не преминул прокричать во весь голос:
– А где крепления? Где палки? Где ботинки? Эй, наверху, вы чего мне подсунули?!
Передо мной появилось небольшое облачко. Белое-белое, по сравнению с ним снег выглядел грязно-серым. Оно окутало меня, а когда унеслось порывом ветра, я увидел, что комбинезон уже на мне, на голове – вязаная шапочка, на лице – желтые пластиковые очки, а на лыжах появились крепления.
– Теперь доволен? – раздался голос с небес. Тихий, чтобы не привлекать внимание живущей у подножия горы общественности.
– Пока – да, – ответил я. – Вот, сразу надо было начинать с выдачи подходящей экипировки.
– А кто знал, что тебя на гору зашвырнет? – добродушно ответил Отрикс. – У нас прицел дает искажение в две с половиной тысячи километров, а на таком расстоянии, например, к западу от горы находится озеро. Согласись – с горнолыжной экипировкой появляться среди плавающих на лодках как-то нелогично.
– Уговорил, – сказал я, вставая на лыжи и закрепляя ботинки жестким креплением. – Как долго ты еще сумеешь воспринимать мои производственные молитвы и отвечать на них?
– Шестнадцать секунд, не больше, – ответил Отрикс. – После этого связь с нами будет поддерживаться во время твоего сна. Но учти: восемь часов сна здесь равны двадцати секундам там. Время в материальном мире течет быстрее.
– Помню, – ответил я. – Пожелай мне удачи!
– Желаю! – сказал ангел. – Катись и наслаждайся!
И я покатился.
– Отрикс! – воскликнул я через несколько секунд. – А куда попал профессор?
Но ангел на запоздалый вопрос не ответил. Связь оборвалась, и теперь я узнаю о месте выброски профессора ночью, во сне.
"Хм-хм… или прямо сейчас" – всего лишь через минуту пронеслась в голове паническая мысль: все-таки спуск с горы – дело довольно интересное, но весьма опасное. Особенно в том случае, когда вы разгоняетесь, как следует, а в этот момент снег под лыжами внезапно заканчивается. Вместе с горой. И получается, теперь вы не просто спускаетесь к подножию горы, а легкомысленно совершаете этакий затяжной прыжок с километрового трамплина в трехкилометровую бездну.
– Й-й-й-й-й-й-я-я-я-я-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – закричал перепуганный я, хватаясь руками за воздух и безуспешно пытаясь остановить падение. Безрезультатно: я теперь вполне материальный человек, и штучки, выполнимые в Преддверии, здесь невозможны в принципе. Вот, почему ангел не мог заранее проверить траекторию спуска и сообщить о грядущем обрыве?! Или это такая месть с его стороны за погибшую безвинно планету? Вот ведь варвар. – Отрикс!!!
Тщетно. Ждать помощи с небес больше не стоит: если Возмутитель здесь, то он может заподозрить неладное, и тогда снова ищи его, свищи. Остается рассчитывать исключительно на собственные силы. Но вот, интересно мне знать, на какие силы я могу рассчитывать, приземляясь с огромной высоты и не имея под рукой ничего такого, за что можно ухватиться.
Хотя… не все так плохо, как кажется.
Удача все еще на моей стороне.
– К-кга! – возмущенно прокричал вожак гусиной стаи после того, как я его оседлал, спикировав прямиком на птичек, мирно летевших в светлое гусиное будущее.
А здесь здоровенные гуси, в несколько раз больше обитавших на нашей планете.
Мы спустились метров на сорок, когда вожак пришел в себя и начал довольно больно кусаться, пытаясь избавиться от тяжелого седока и вернуться в стаю. Пришлось схватить его за шею обеими руками и крепко держать голову гуся подальше от себя, во избежание дальнейших укусов – больно все-таки.
Стая, обнаружив исчезновение вожака с привычного места, вошла в пике и направилась в мою сторону, твердо намереваясь доказать, что я был не прав.
Прямо под нами находилось широкое облако, и я понадеялся, влетев в него, дезориентировать гусей и оторваться от погони, но они вполне уверено шли на голос вожака. Зато я, вылетев из облака, увидел легкий бездверный вертолет и двух накачанных мужиков, отчаянно мутузивших друг дружку и перекатывающихся от одного края вертолета к другому.
Мужик в черном костюме едва не выбросил из салона противника в сером, но тот в последнюю секунду ударил врага кулаком в челюсть, и они опять покатились от одного края к другому.
Я выдернул вожака из-под себя за шею и, закружившись, отбросил его как можно дальше, а сам попытался так изменить траекторию падения, чтобы пролететь точно у вертолета и не попасть под его лопасти.
Взбешенный зверским к себе отношением вожак полетел следом за мной, ругаясь на непонятном мне гусином языке, стая вылетела из облака в прежнем пикирующем положении, а я, что странно, пролетел точно так, как задумал, и сумел не только ухватиться за выступающую из-под вертолета подножку, но и не сорваться с нее. Наверное, страх падения с такой высоты придал мне фантастические силы.
Вертолет резко накренился, лопасти разметали не успевшего остановиться вожака по планете, а дравшаяся парочка докатилась до края салона и, благодаря усиленному мной крену вертолета, не остановилась, как прежде, а вылетела наружу. Драться противники сразу же перестали. Грозно размахивая кулаками в мою сторону и выкрикивая далекие от благодарности слова, они понеслись к земле в прощальном самостоятельном полете.
– Простите, кто бы вы ни были! – пробормотал я. – Я не хотел, честное слово, это чистая случайность, что вы выпали из вертолета. Я против вас ничего не имел. Попадете в Преддверие, скажите ангелу Отриксу, что он с таким подходом к отправке агентов замучается набирать новые кадры.
Входить в вертолет с лыжами на ногах как-то неприлично: лыжи длинные – еще пилота заденешь ненароком, потом лети следом за мужиками в свободном полете, прижимая ладонь к подбитому глазу. Поэтому я дернул ногами, и отцепившиеся лыжи полетели к земле.
– А вот теперь добро пожаловать на борт, – пригласил я себя. Но войти спокойно не удалось: жаждущая мести за убитого вожака стая налетела на вертолет секундой позже и принялась биться о стекла и, влетая в вертолет, причинять пилоту массу неудобств. Я кое-как взобрался в кабину и прислонился к стенке, не желая оказаться на пути разъяренных птичек.
"Пилот и пассажир были зверски забиты обезумевшей стаей гусей!" – представился мне заголовок в завтрашней газете. Больше я ни о чем подумать не смог: пилот пришел в ужас от столкновения с птичками и приступил к экстренному приземлению. Вертолет задрожал и закачался. Я ухватился за поручень и при спуске вертолета буквально влетел в салон. Вертолет дико затрясло, и я попытался ухватиться за что-нибудь прочное, надеясь не вывалиться из салона до приземления летающей машины, и внезапно ощутил, как поручень оказался в моих руках.
"Ну, вот, приехали! – пронеслась в голове паническая мысль. – Вертолет рассыпается!"
Я бросил взгляд на поручень и понял, что ошибался: оказалось, в суматохе под руку попался не поручень, а прикрепленный к стене автомат.
– Класс! – выдохнул я восторженно и тут же открыл стрельбу по злобным птичкам.
Рой лазерных лучиков вырвался из ствола, попадая в гусей и практически зажаривая их. Через минуту в стае противников осталось всего шесть птиц. Или всего три, просто они очень быстро летали и метались.
Осознав, что противник им не по клювам, гуси, громко крича, совершили вокруг вертолета круг скорби по погибшим и взмыли к облакам.
Я облегченно вздохнул и вытер пот со лба. Пилот сделал то же самое, но когда обернулся посмотреть, кто из двоих мужиков остался в салоне, и увидел неизвестно как очутившегося здесь меня, то вспотел гораздо сильнее прежнего. Особенно из-за того, что я направил автомат в его сторону. Пилот сглотнул и медленно поднял к потолку обе руки.
Отпущенный штурвал не нашел ничего лучшего, как передвинуться вперед, накренить вертолет носом к земле и заставить его полететь к ней же прямым курсом.
– Секунду! – попросил пилот, ухватился за штурвал, выправил направление и снова поднял руки. Вертолет накренился во второй раз. Пилот чертыхнулся, снова выпрямил курс и сделал третью попытку поднять руки. Но вертолет упорно тянуло к земле.
– Держи штурвал! – прокричал я сквозь рев двигателей. Таким чудом попасть в салон, чтобы вместе с вертолетом упасть на землю и разбиться? Нет уж, дудки! Не пройдет! – Давай спускайся! Только без глупостей!
– С глупостями далеко не улетишь, – пробормотал летчик.
– Высади меня рядом с городом! – продолжал я, припоминая, как говорили в подобных ситуациях в кинобоевиках. Ничего умного, конечно, герои сказать не могли – не тот жанр, но в приличных картинах никто вот так на вертолетах не летал, а молчать в данной ситуации тоже не выход. – И никому ни слова! Я не хотел убивать пассажиров, они сами выпали из вертолета. Я просто занял освободившееся место!
Похоже, летчик не поверил. А кто поверит? Летаешь себе, значит, в чистом небе, ничего не трогаешь, кроме штурвала, как вдруг непонятно откуда появляется черте кто, выбрасывает спорящих пассажиров и занимает их место. Сказать кому – в психушку отправят.
– И много вас в небе таких летает? – осторожно спросил он. – Ожидающих появления свободных мест в пролетающих вертолетах?
– В очереди не стоял, – честно признался я.
– А ты… ты тоже от него? – загадочно поинтересовался он.
– От кого? – не понял я.
– От него, – повторил пилот, но ясности не добавилось ни на йоту. Не знаю, о чем он говорит, но лучше не поддакивать – уж больно он пристально смотрит, того и гляди, устроит какую-нибудь глупость.
– Нет, я сам по себе, – ответил я. – А что?
Лицо пилота почему-то посветлело. Странный тип, нечего сказать.
– Так говоришь, на поляне выбросить? – уточнил он.
– Можно и на поляне, – согласился я. – Только не выбросить, а аккуратно приземлиться и дать спокойно выйти.
– Разумеется, – ответил летчик. – Все сделаю по первому разряду!
Приземлившись и отключив двигатель, пилот обернулся ко мне и спросил:
– Слушай, парень, а как ты очутился в небе?
– А разве не видно? – спросил я, указав на горнолыжный костюм. – Решил прокатиться с вершины горы, но заплутал и, в конце концов, случайно укатился не туда, куда надо. Думал – всё, конец, но тут появились вы.
– А птицы? – напомнил пилот. – Их появление как-то связано с твоим падением?
– Конечно. Я сел на их вожака, а гуси не любят, когда из них делают ездовых птиц.
Пилот удовлетворенно кивнул. Я выбрался из вертолета, не забыв прихватить с собой автомат – на случай, если пилот решит отомстить и открыть сверху прицельный огонь, и отошел от вертолета метров на тридцать, когда пилот включил двигатель. Вертолет взлетел и полетел в сторону города, увиденного мной во время борьбы с гусиной стаей.
Странная расцветка у этого вертолета, если честно. Никаких надписей на борту, даже элементарный порядковый номер на корпусе отсутствует. Единственное вероятное отличие этого вертолета от других – сине-желтая окраска, походящая на цвет местных ос. Вон они, кстати, летают неподалеку.
"Наверное, подумал я, – так здесь принято определять принадлежность техники к разным организациям. Оса – опасное насекомое, стало быть, вертолет должен принадлежать либо военным, либо журналистам. Скорее всего, первый вариант точнее: летчик испугался, увидев меня и решив, что я – иностранный шпион. А вот журналисты – совсем другое дело. Пилот тоже испугался бы, но забросал бы меня вопросами и накатал огромную статью на целый разворот о человеке, летающем на гусях и ждущем появления свободного места в пролетающих мимо вертолетах. Кстати, а кем тогда являлись те два мужика? Если вертолет военный, то и пассажиры не могут быть журналистами: военное ведомство недолюбливает их за излишнюю болтливость, обожаемую всеми разведками мира. А поскольку пассажиры увлеченно мутузили друг друга, то наверняка являлись представителями враждующих лагерей. М-да…"
Мысль о том, что вместе с главным злодеем погиб и главный герой, наводила на неприятные раздумья. Но с другой стороны – или я, или они, другого решения здесь быть не может. И по большому счету, из-за падения обеих сторон, пропорциональное количество героев и бандитов осталось на прежнем уровне.
Придется как-нибудь найти летчика и спросить, кто упал с вертолета? Заодно узнаю, из-за чего они поссорились?
А пока надо идти в город – тот самый, в который полетел вертолет. Тем более, особого выбора нет: пребывая на высоте птичьего полета, я не увидел по соседству других населенных пунктов.
Разумеется, можно было не приземляться в открытом поле, а полететь в город вместе с пилотом, но это оказалось бы самым простым и неправильным решением. Если пилот посадит вертолет на секретной военной, мафиозной или журналистской базе, мне наступит каюк: запытают мою светлость, вкалывая сыворотку правды, размахивая раскаленными утюгами или пугая микрофонами и включенными диктофонами – в зависимости от того, на чью базу приземлимся.
Можно было бы заставить пилота приземлиться на улицах города, но в моих руках автомат, а вооруженный человек непременно привлечет внимание сил правопорядка, и после этого начнутся большие неприятности: стрельба правопорядчиков на поражение и мое последующее и не особо триумфальное возвращение в Преддверие. В любом случае, умирать второй раз за сутки (по моему личному времени, ведь я пробыл в Преддверии от силы часа три) не хотелось. И не думаю, что ангел в случае вышеописанного развития событий обрадуется моему умению завершать жизни в краткий срок. Следовательно, приземлившись недалеко от города, я поступил верно. Но от автомата придется избавиться: Отрикс прав, с оружием в городе делать нечего, и в лесу обезоружиться проще простого: утопить автомат в речке или озере.
Концы в воду, короче говоря, и точка.
"Так… непременно узнать, какого цвета автомобили местных правопорядчиков", – подумал я, бросив прощальный взгляд на пускаемые оружием пузырьки. Три секунды, и волнение на поверхности озера прекратилось. Теперь автоматы не отыщет ни одна живая душа. Правда, аккумуляторы напоследок разрядились, и несколько десятков электрошокированных рыбок всплыло кверху брюхом, но это мелочь – их быстро съдят.
Пришла пора подвести первые итоги.
Загадка номер один: что происходило в вертолете? Кажется, ничем мистическим здесь не пахнет, разве что произошла драка между сектантом и его противником, или же в вертолете планировалось жертвоприношение в пользу бога воздуха. Мало ли?
Я выбрался на дорогу. Качественно заасфальтированная, она вела прямиком в город. Там, куда я направлялся, виднелись верхушки домов, над которыми возвышалась невероятных размеров башня-небоскреб, сверкающая красно-оранжевыми закатным красками. Я видел башню, когда несся с горы, но тогда она не показалась настолько огромной – скорее всего, из-за того, что я был занят переговорами с птицами. Фантастическое зрелище. Была бы возможность забрать ее себе, обязательно бы это сделал. Скажем прямо, оторвал бы с руками.
Я шел и никак не мог понять, что именно кажется странным? Обычная дорога, обычный лес, фантастическая башня – ничего особенного. Однако ощущение, что здесь чего-то не хватает, по приближению к городу не уменьшалось, а усиливалось. Какая-то мелочь отсутствует, крохотная, точно комар. И покоя не дает аналогично.
Но, только заметив на обочине брошенную кем-то старую покрышку, я понял, в чем дело: на дороге до сих пор не появилась ни одна машина! А ведь это не какая-то там поселковая мифическая тропинка, о которой знают, что была здесь такая лет двести тому назад. Это центральная дорога!
Загадка номер два: где машины? Наступила неделя чистого воздуха, или в месторождениях резко закончилась нефть? Но ведь вертолет летал, и не похоже, что он использовал сжатый воздух или солнечную энергию.
Ладно, войдем в город, разберемся. Вдруг у местных жителей по телевизору показывают чемпионат мира по футболу, финал, 3:1, и болельщики прилипли к экранам. Какое им дело в такой момент до одинокого агента райской разведки, ломающего голову над тем, куда все подевались? Велика важность, подождет.
В город я вошел через час, но никаких изменений с наличием транспорта за это время не произошло. Даже бродячих собак, и тех не видно. Они, кстати, здесь существуют, собаки эти? Нет, зря Отрикс не рассказал, что здесь к чему. Как я определю, в чем странность, если понятия не имею о местных закономерностях.
Помню, в первый год моей работы у профессора (славные были времена, как теперь кажется) принесли в институт неизвестного зверька. Биологи (да, в нашем институте временами кто только ни работал) описали его повадки, проверили реакции на разного рода раздражители и вынесли вердикт насчет уровня опасности зверька для людей. И все бы ничего, но через месяц в институт привезли еще двух зверьков, и они повели себя совершенно не так, как полагалось согласно вердикту биологов: из подмеченных норм поведения не совпали почти все! Зверьков записали в разряд свихнувшихся от страха, и только после того, как была поймана еще одна партия по спецзаказу озадаченного биолога, выяснилось: зверьки вели себя нормально. Свихнувшимся оказался первый.
Так вот.
К чему я это вспоминаю? А к тому, что мою нормальность здесь могут посчитать сумасшествием, и наоборот.
Хотя, не исключаю, что Отрикс правильно сделал: ни к чему бурно реагировать из-за отсутствия автомобилей и собак, ведь Возмутитель не станет размениваться по мелочам после блестяще проведенных операций по уничтожению жителей нескольких планет. На планете, где он устраивает новые темные делишки, должно происходить нечто глобальное. Именно на глобальное и стоит обращать внимание: чем грандиознее событие, тем крупнее мелкие детали.
Ходить по пустующему городу оказалось приятно – никаких пробок, ругани прохожих и громоподобных "бумканий" из динамиков автомобилей, принадлежавших обожающим музыку инвалидам по слуху, – но в какой-то мере скучно. Я шагал по дорогам, тротуарам и тропинкам, и мои единственные спутники – птички, похожие на воробьев, – галдели-чирикали, разлетаясь прочь при моем появлении и возвращаясь на прежнее место, когда я удалялся на значительное от них расстояние.
Решив вызвать в неведомо где прятавшихся горожанах чувство ярости, я зашел в магазин, взял с прилавка банки с консервированными продуктами и запустил их одну за другой в сторону окон. Стекла разбились с громким звоном, и сработала сигнализация, но ни одна живая душа не выглянула в окно посмотреть на буянящего варвара, словно подобные шоу здесь в порядке вещей и интереса давно уже не вызывают.
– Ладно, – сказал я. Для ученого отрицательный результат – тоже результат. – Не хотите выйти добровольно, я вас заставлю!
Подхватив с прилавка коробку спичек, я вышел на улицу и, недолго думая, начал поджигать скамейки, высохшую листву и даже мусор в бетонных урнах, сопровождая данное действие угрозами, от которых у любого нормального человека застынет кровь в жилах.
Минут через двадцать я понял, что перестарался с угрозами: горожане если и планировали показаться мне на глаза и набить морду за варварское отношение к общественной собственности, то теперь окончательно передумали и заочно вручили мне карт-бланш на дальнейшие беспорядки.
– Ну, хоть правопорядчиков вызовите! Пусть они меня арестуют! – взывал я к сознательности горожан, жалея о том, что оставил автомат: на выстрелы бы точно обратили внимание. – А то спалю весь город к чертям собачьим и здания по кирпичику разнесу!!! А вы с вашим игнорированием сами же виноватыми окажетесь!
Жители упорно молчали, словно вымерли.
Никто не мчался тушить пожар, никто не спешил меня арестовывать. Складывалось ощущение, что народу глубоко пофиг, какие безобразия творятся на улице. Мол, побуянит и угомонится. И нечего тратить личное время на каждого идиота…
Я разозлился и забросал камнями ближайшую пятиэтажку, крича и ругаясь так, как никогда не позволил бы себе в нормальной ситуации. Я взламывал двери квартир кувалдой, стянутой в магазине, и крушил в комнатах все, что только мог, но в домах не было жильцов, и никто не останавливал меня.
Я был один, совершенно один в этом странном городе.
В голову пришла неожиданная и ужасная мысль: я уничтожил двух предпоследних жителей планеты, выбросив их с вертолета, и теперь летчик является единственным представителем человечества на КОН 24!
– Надо было лететь с ним! – воскликнул я с досадой.
Вот вам и следующая загадка.
Ведь пилот явно не обрадовался появлению незнакомцев. Тоже мне, Красная Шапочка, которая не должна разговаривать незнакомцами.
А те драчуны, если принять версию о последних людях за истину, не поделили между собой пустующие ныне материки? Каждый захотел прибрать к рукам континент побольше, чтобы не видеть никого из оставшихся людей до конца жизни, и ради этого не поленился вступить в смертельный бой на высоте птичьего полета?
Определенно, странностей хватает на сотни детективных историй, но связано ли это с действиями Возмутителя или его помощников? Отрикс предупреждал: Возмутитель мог придумать нечто грандиозное, чтобы не быть замеченным, ведь очередная история с применением катализатора после уничтожения нескольких цивилизаций моментально привлечет к себе внимание, и Возмутителя перехватят задолго до того, как он доведет дело до трагического финала.
В любом случае, происходящее здесь требует изучения, и во время первого сеанса связи с Преддверием Отрикс получит исчерпывающие данные о творящихся на планете безобразиях. Разумеется, о собственном вандализме я умолчу – как-никак, не ради удовольствия старался, а отважно вызывал на себя гнев отсутствующих горожан.
"Может быть, – думал я, – люди на этой планете имеют привычку кочевать из города в город со сменой времени года? Но сейчас на дворе ранняя осень, и никакой зимой не пахнет. Конечно, если такая температура не кажется местным жителям слишком низкой. А то, помню, был случай: слетал я как-то в дальние южные города по обмену опытом, и напоследок сходил на экскурсию посмотреть местные достопримечательности. На солнце – градусов двадцать пять, а экскурсовод почему-то мерзнет и покрывается мурашками. Я спросил, почему он так мерзнет и какая у них погода зимой, на что получил убийственный ответ: у них сейчас зима. После этого я понял: летом мне в этих краях делать нечего – моментально получу серию тепловых ударов и отправлюсь в пожизненный нокаут. Ну их на фиг, экваториальные страны, в летний период. Здоровье дороже.
Размышляя над местными странностями, я зашел в очередной магазин, на этот раз промтоварный. По привычке разбил витрины взятыми с полок маленькими телевизорами и прошелся по магазину, рассматривая товары.
Детали, приборы, магнитоносители… В принципе, все как у нас, но, образно выражаясь, с местным технологическим акцентом.
