Текст книги "Сила меча"

Автор книги: Дмитрий Тедеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

Родители внимательно слушали, но видно было, что далеко не все были согласны с Олегом. Некоторым хотелось всё‑таки, чтобы с их малышом обращались “пожёстче”, приучали к строгой дисциплине, которая им казалась куда важнее в жизни, чем умение радоваться этой жизни вместе с её трудностями.

И ведь некоторые и впрямь заберут своего пацана от нашего Олега и отдадут к какому‑нибудь тренеру–недоумку, который будет ребёнка просто ломать, превращать из доброго и весёлого непоседы в затюканного, угрюмого и озлобленного зверька. А недоумки–родители будут ещё и довольны переменами, происходящими с сыном, дескать, собраннее стал, дисциплинированнее, понял наконец, что в жизни не радоваться надо, а напрягаться, бороться за место “под солнцем”, иначе останешься неудачником. Как прошлый твой тренер, у которого дети на головах ходят и совершенно его не боятся…

Мне было обидно за Олега и хотелось вмешаться. Я сдержался, конечно. Представил, как бы глупо это выглядело, если бы пацан, которому ещё и пятнадцати не исполнилось, начал настырно объяснять взрослым людям, что лучше для их детей. Я стоял, молча переживал за Олега и…

И совершенно забыл при этом о собственных неприятностях!

Наконец последняя назойливая мамаша закончила мучить Олега своими совершенно идиотскими на мой взгляд вопросами. Олег вежливо проводил её до дверей (мне показалось, что у него было при этом явное желание немного придать ей ускорение коленом, но он сдержался, конечно), и мы остались в клубе одни.

И тут я опять вспомнил о том, какая проблема ждёт меня самого впереди. Но прежнее подавленное настроение возвращаться не спешило. Слушая разговор Олега с родителями, я настолько проникся идеей решать жизненные проблемы так же, как их решает ребёнок, увлечённый интересной игрой, что и “проблема Тайсона” казалась мне уже не такой страшной…

– Ну что, Макс, поздравляю, поздравляю! Наслышан о твоём сегодняшнем подвиге! Суров ты, сударь, однако! Но справедлив. Кто бы подумать мог! Таким тихоней прикидывался! А тут взял – и фэйсом об тэйбл! То есть об унитаз. А ещё интеллигент! Или ты его интеллигентно мордой об унитаз приложил?

Я хотел обидеться на Олега, но неожиданно для себя рассмеялся. Всё‑таки молодец он! Нет другого такого человека, кто бы умел так поднимать настроение. Не знаю, что там будет завтра, но сейчас мне стало рядом с ним легко и просто. Хорошо стало, даже не верилось, что полчаса назад места себе не мог найти. Интересно, откуда всё‑таки узнал он о моём “подвиге”? Неужели Сашка всё‑таки прибегал к нему?

– Ну, как ты чувствуешь‑то себя после всего этого? – уже более серьёзно спросил Олег.

– Отлично, Олег Иванович!

– Но это ведь была только первая часть “марлезонского балета”. Как насчёт второй части? В которой балетмейстером захочет быть некий “Тайсон”? Не боишься?

– Нет. Уже нет. Пузырь этот “Тайсон” супротив меня, мыльный пузырь. И завтра я его “лопну”, – уверенно ответил я, удивляясь собственной наглости.

– Уверен, что сможешь? – Олег продолжал глядеть на меня с лёгкой усмешкой, но в уголках глаз у него застыла тревога. Я умел чувствовать его тревогу, как бы Олег не прятал своё внутреннее напряжение за нарочитой беззаботностью и насмешливым тоном, – А то может давай – я вмешаюсь? Побеседую с этим ухарем, вдумчиво и душевно, так, что он тебя десятой дорогой обходить будет. Хватит, может, тебе одному геройствовать?

– Нет, Олег Иванович, это моя добыча, – твёрдо ответил я, продолжая изо всех сил поддерживать заданный Олегом полушутливый тон.

– Ну что ж, твоя, так твоя, – с явным сожалением сказал Олег. – Вообще‑то, Максимка, если честно, “лопнуть” пузырь по имени Тайсон действительно лучше тебе самому. Для тебя лучше. А может быть – и для него… И ты это действительно можешь сделать. Честное слово, можешь… Ладно, заходи на татами, покажешь сейчас мне, как свою “добычу” брать будешь.

– Я кимоно не взял вообще‑то – немного растерялся я.

– Да вижу я, что ты без фрака. А ещё на балет собираешься! Тоже мне, интеллигент… Ладно, заходи. Это не балет ещё, а так, репетиция. Так. Ну, с чего мы начнём? С разминки? Нет, не надо, перед тем “балетом” размяться у тебя возможности не будет. Так вот, Макс, слушай внимательно. Я видел “Тайсона” на ринге и откровенно тебе скажу – это крепкий орешек. По сравнению с ним этот Бурый – так, нахальный щенок. Другое дело, что и Тайсон по сравнению с тобой – тоже щенок. Но сколько бы я тебе это не говорил, ты в это не сможешь поверить. Не перебивай, говорю – не сможешь, значит – не сможешь. Чтобы ты в это действительно поверил, нужно, чтобы ты сумел не сломаться завтра перед ним, в первую очередь – психологически не сломаться, ещё до боя.

– Не сломаюсь, Олег Иванович, – тихо сказал я. Твёрдо сказал и зло, с какой‑то незнакомой самому себе злобой. Я почему‑то точно знал сейчас, что действительно не сломаюсь, знал, что действительно “сделаю” завтра Тайсона, не знаю как, но сделаю.

– Верю, малыш. Но это будет нелегко. Тайсон наверняка будет тебя ломать, а он это умеет делать. Будь готов. Он наверняка почувствовал уже неладное для себя. И он будет ломать тебя до боя очень жёстко, потому что это – его единственный реальный шанс, если ему это не удастся – его “авторитету” конец.

Вообще незавидное положение у него, если разобраться. Ты‑то всего парой синяков рискуешь… Точнее – ты вообще ничем не рискуешь, потому как в любом случае синяков тебе не избежать. А он рискует всем: авторитетом, самолюбием, перспективой в жизни. Что ты смеёшься? Я совершенно серьёзно! Он, кстати, наверняка понимает, что если не сломает завтра тебя, то сломается сам. А сломленному ему жить будет очень нелегко.

Но ты не переживай из‑за этого. Для него лучше будет, если именно ты его обломаешь, чем если это за решёткой сделают. Он уже давно по краю ходит, ещё чуть–чуть – и загудит по “малолетке”. Но пока он ещё ничего, если разобраться, очень уж страшного не сделал. Как ни странно, но ломал людей он пока только психологически, никого он ещё не изувечил. Пока. Никакого серьёзного криминала за ним нет, так, только мелкое хулиганство. Он даже мелочь с пацанов никогда не “тряс”. (Олег был прав, чего не было, того не было, более того, в нашей школе благодаря Тайсону считалось “западло” отбирать мелочь у малышей). Так что есть у него ещё шанс свернуть со скользкой дорожки, если ты завтра перед ним не дрогнешь

Сколько, Максимка, я знаю нормальных мужиков, которые честно работают, растят детей, но которые в юности были не лучше Тайсона… Взять хотя бы меня с твоим отцом. Он тебе про молодость нашу с ним не рассказывал? Нет? Ну и ладно, и я тоже замну это дело. Да нет, не пугайся, не были мы с ним бандитами. Но есть кое‑что за нами такое, чего ни он, ни я вспоминать не любим. Может, когда летом его увидишь, кое‑что тебе расскажет.

Так что, Макс, и Тайсону лучше будет, когда ты его раздутый до невозможности гнилой авторитет действительно “лопнешь”. Сделать это надо жёстко, очень жёстко, по–другому у тебя просто не получится. Ты действительно сможешь выстоять, но только в том случае, если будешь действовать с ним безжалостно. И играть по своим, а не по его правилам.

Тайсон – классный боксёр для своего возраста. Действительно классный, с неплохой техникой, отличной интуицией, выдержкой, чувством противника, умением собраться и выложиться в нужный момент, когда противник меньше всего к этому готов. Я уже не говорю про умение идти напролом. Кличку “Тайсон” он заслужил очень даже не зря. Если ты попытаешься с ним завтра боксировать – тебе конец. Даже если бы ты сумел себя заставить бить его по лицу как боксёр, причём по–настоящему, без дураков, даже и в этом случае шансов у тебя не было бы никаких. Чтобы успешно боксировать с Тайсоном, надо самому быть боксёром не хуже Тайсона. А ты, Макс, вообще никакой не боксёр.

Но это вовсе не значит, что ты не можешь успешно с ним драться. Драка – это вовсе не обязательно боксёрский поединок на ринге и по правилам. Тайсон‑то будет пытаться именно боксировать, он иначе драться просто не умеет. И примерно того же будет ждать от тебя. Так вот, он не должен этого дождаться.

– Знаю, Олег Иванович! “С борцом – боксируй, с боксёром – борись”! Правильно?

– Нет, Макс, неправильно. Вернее, поговорка‑то правильная, но не надо её буквально понимать. Если ты попытаешься с ним бороться, конец тебе наступит ещё быстрее. Как борец ты ещё хуже, чем боксёр. Ты айкидоист, и очень даже неплохой для своих лет. А настоящее Айкидо (в отличие от бокса) приспособлено не для ринга, а для реальных жизненных ситуаций, в которых никто никаких правил соблюдать не обязан. Так что в завтрашней “разборке” ты должен опираться на то, что действительно умеешь, то есть на Айкидо.

Но Айкидо – это вовсе не борьба. И если ты попытаешься применить Айкидо как борьбу, то есть будешь пытаться сделать захват, бросок, то сделаешь этим Тайсону огромный подарок, он именно этого и ждёт от тебя. Айкидо – это не борьба, а фехтование, Айкидо – это удар. Причём удар не боксёрский, вернее – не обязательно боксёрский. Удар в Айкидо – это удар самурайским мечом. Даже если катаны нет в руках, это ничего не меняет, всё равно техника Айкидо – это техника меча.

А мечом можно нанести не только тычковый удар, то есть такой удар, какой наносит боксёр, но и удар режущий, секущий. Такие удары в боксе запрещены, поэтому боксёры их и не отрабатывают, совершенно ими обычно не владеют и очень плохо умеют от них защищаться. Вот от этого и будем плясать.

Вот, смотри, – Олег легко и стремительно двинулся ко мне, поигрывая корпусом. Резкие, неожиданные, почти невидимые глазом удары замелькали в воздухе, проносясь совсем рядом с моим лицом…

– Ну, как? Ты не стой, пробуй сопротивляться, что‑нибудь делать. Ага, не получается! А ты не копируй меня, не боксируй, мои “колющие” удары срезай “хлещущими”, “режущими”, или по–русски – затрещинами, оплеухами. Так, так, молодец. Да, вот так, как кошка лапой, бей и греби вниз и к себе. Следи не за моими кулаками, всё равно не уследишь, а за дистанцией, за движениями всего тела. Маневрируй и своими оплеухами не давай мне приблизиться… Не стремись обязательно в меня попасть, просто расчищай ими пространство перед собой. Так, хорошо, очень хорошо. Твоя оплеуха сама находит себе цель, в зависимости от ситуации. Или срезает мой удар, видишь?.. Или сбивает мой прицел, или не даёт близко подойти, занять “убойную” ударную позицию. Видишь, я не могу подобраться, чтобы ударить по настоящему, акцентированно и точно. Или эта оплеуха, если я на неё вовремя не среагирую, увлёкшись атакой, может просто отшвырнуть меня, даже сшибить с ног. Ну, смелее! Так, хорошо. Ещё! Молодец.

Тайсон может попробовать “поднырнуть” под твою оплеуху, его реакция вполне это позволяет… Давай попробуем, что ты будешь тогда делать? Вот я, чтобы приблизиться и “расстрелять” тебя из удобной позиции “ныряю” под твою оплеу… Отлично! Именно так и надо! Ты задавил моё движение своей новой оплеухой, но уже не сбоку, а больше сверху. Молодец! Такое для боксёра – это вообще как серпом по… ушам. Давай дальше! Только не тормози, не останавливайся, ты не ветряная мельница, ты ещё и двигаться можешь, не только руками махать. И эти махи должны помогать, а не мешать тебе двигаться. Так! Отлично! Ещё…. Молодец!

– А вот это уже зря, – я попытался захватить руку Олега, чтобы сделать “иккё”, и мне вроде бы почти удалось, но Олег в последний момент резко выдернул руку из захвата, “расстреливая” меня встречным ударом свободной рукой. Удар был таким резким и каким‑то неотвратимым, безжалостным, что меня как холодом изнутри обдало. Хотя умом я точно знал, что Олег меня не ударит, но подсознание сказало, точнее – взвизгнуло от ужаса, о том, что мне конец,

– Говорю же тебе, не пытайся бороться. Мягкая бросковая техника Айкидо – это конечно хорошо, но только в ситуации, когда уже фактически переиграл противника и можешь просто убить ударом, но, решив пощадить, вместо этого смертельного удара обездвиживаешь или отшвыриваешь от себя. Для тебя это не годится, ты не можешь себе позволить пожалеть Тайсона. Кого‑то другого – да, но не его. А хватать его за руки, не переиграв перед этим, – вообще самоубийство. Так что никаких захватов, никаких бросков, даже и думать не мечтай!

Но это ещё не всё. Так можно долго от него “отмахиваться”, но ты должен поставить в этом бою точку. Причём жирную. Нокаутировать его, жёстко и надёжно. Оплеухи для этого не годятся. Как защита – им цены против Тайсона нет, но нокаутировать его оплеухой тебе не удастся. Для него нужен прямой встречный удар. Кулаком, а не раскрытой ладонью, как в оплеухе. Такой удар, под который, как ты когда‑то сказал, мне слабо встать против тебя.

Да ладно, не извиняйся, это чистая правда, мне действительно слабо. Этот удар у тебя особенный, я такого в жизни и не встречал никогда, только слышал о чём‑то подобном. Он не просто сильный. Он у тебя с “кумулятивным” эффектом, эффектом глубокого проникновения и внутренней фокусировки. Что это значит? Долго объяснять, Максим. А если в двух словах, то когда ты бьёшь в живот, боль у меня возникает очень глубоко, чуть ли не в пояснице, и напряжение “пресса” от этого никак не спасает. Энергия удара, минуя мышцы, прямиком проходит внутрь тела. Таким ударом ты, если честно, вполне можешь и убить, если ударишь в голову. Поэтому Тайсона будешь бить в корпус, в “солнечное сплетение”. Что? Нет, в корпус – не убьёшь, не переживай, но отключишь – надёжно, ему‑то тем более слабо встать под такой удар.

Но он и не будет под него становиться. Твоя задача – самому его под удар поставить. Как? А с помощью всё той же оплеухи. Ей ведь можно не только расчистить перед собой место, отбросить противника, но и приблизить его, подгрести его к себе, да, совершенно верно, как кошка, когда бьёт, цепляет когтями и тянет под себя. Ну а ты потянешь не под себя, а навстречу своему козырному удару.

Давай попробуем. Резче! Тяни оплеухой не только меня к себе, но и себя ко мне. И сразу – встречный удар. Сразу! Эти два удара должны почти слиться вместе, ещё не закончил левой рукой “тянуть” оплеуху, а правый кулак уже летит встречным курсом. Так, хорошо! Ещё резче! Молодец.

Технически ты вполне готов. Но этого мало. Помнишь в “Последнем самурае” момент, когда Круз перед боем с самураями проверял готовность своих японских учеников–стрелков? И убедился, что они совершенно не готовы в реальной ситуации выполнить то, что вроде бы как‑то умели на полигоне. Вот и мы сейчас попробуем сделать проверку твоей готовности. Но ты, в отличие от того смалодушничавшего японца, должен проверку выдержать. Соберись и постарайся.

Что за проверка? Очень простая. Максимальное приближение к реальности. Точно так же, как в “Последнем самурае”. Я, как Круз, буду изображать врага, то бишь Тайсона, но буду не просто обозначать удары, а на самом деле бить, почти как на самом деле. А твоя задача – сработать не почти, а совершенно так же, как ты должен сработать завтра. И никаких “Олег Иванович!”. Не вздумай меня пожалеть. Я для тебя сейчас – не “Олег Иванович”, а Тайсон, которого ты просто обязан “сделать”, жёстко и беспощадно, иначе он “сделает” тебя. Или–или. Я тебя сейчас жалеть не буду. Обещаю. Так что заранее извиняюсь. Принимаешь мои извинения? Спасибо. Теперь ты пообещай то же самое. И извинись. Как за что? За то же, за что и я. Мы оба сейчас сделаем друг другу больно, может быть даже очень больно, разве за это не надо извиниться? Ну вот, другое дело. Ваши извинения тоже приняты, сударь! Начали!

И Олег меня ударил. Неожиданно нанёс резкую, звонкую пощёчину. Лицо как будто ошпарили кипятком. За первой пощёчиной тут же последовал шквал новых, таких же ошеломительно резких и болезненных. Я стал изо всех сил защищаться, но эти пощёчины вновь и вновь настигали меня! Как бы я ни старался отмахиваться “оплеухами”, маневрировать, Олег всё равно меня опережал, переигрывал и бил, бил, действительно – безо всякой жалости.

Да что же это такое?! Больно же! Действительно больно, по–настоящему!

Почти ослеплённый, не помня себя от боли, я нащупал левой рукой, где примерно находится Олег, и мой правый кулак как будто сам собой с силой врезался во что‑то податливо–хрупкое…

Я тут же опомнился и склонился над упавшим Олегом. И молча застонал, завыл от внутренней боли, по сравнению с которой боль от Олеговых пощёчин ничего не значила. Олегу было плохо, по–настоящему плохо. Он силился улыбнуться, чтобы успокоить меня, но не мог, а в глазах у него стояли слёзы. Лицо побелело, покрылось потом, он пытался вздохнуть, но сведённые болью внутренности не пропускали воздух.

Я заплакал. Впервые после того случая в Крыму. Но сейчас Олег не мог меня утешить. Он лежал, почти теряя сознание от боли, и держался, не давал себе сползти в небытиё только, наверное, потому, что очень уж не хотел окончательно перепугать меня. Я стоял возле Олега на коленях, держал его за руку, молча обливался слезами и не знал, чем ему помочь.

Не знаю, сколько это продолжалось, время как будто остановилось тогда. Медленно, очень медленно Олег стал наконец приходить в себя. Вот он начал тяжело, прерывисто дышать, вымученно улыбнулся мне, затем, еле разжимая зубы, тихо проговорил:

– Ну… что ты… Максимка…. Всё хорошо… Извини… напугал я тебя…

Потом он очень медленно сел, успокаивающе сжал моё плечо, сделал несколько осторожных вдохов и выдохов и, собравшись с силами, поднялся на ноги.

– Ну всё, Максим, не реви. Это мне вообще‑то реветь сейчас положено. Да шучу я, всё уже прошло. И не надо опять извиняться. Мы ведь заранее друг перед другом извинились и друг друга простили. Да знаю я, знаю, что ты не хотел. Это я сам чуть не клещами вытянул из тебя этот удар. Это‑то и плохо, что сам ты – не хотел меня бить, хотя и обещал. Единственное, чего я боюсь, это то, что ты и Тайсона завтра не захочешь ударить.

Но запомни, Макс. Если ты завтра пожалеешь и не “вырубишь” Тайсона, я обижусь. Всерьёз, по–настоящему. Для меня будет это означать, что ты меня предал. Что всё, что сейчас случилось – было зря. Я имею в виду не только то, что мне пришлось пару минут “отдохнуть” на татами. Я ведь тебя этим перепугал ужасно. Хотя знал, что перепугаю. А думаешь, легко мне это далось – пацана так перепугать? А думаешь, легко было себя заставить по морде тебе настучать?..

Я знал, что нелегко. Я вообще не мог раньше и представить себе, что Олег способен всерьёз ударить, тем более по лицу, мальчишку, даже такого большого, как я. Не говоря уже о том, чтобы всерьёз перепугать. Значит, действительно получается, если пожалею Тайсона – предам этим Олега, его доверие, то, что он сломал в себе ради меня.

Тайсон был обречён.

Предать Олега было для меня делом совершенно немыслимым. Лучше – умереть.

Я не стал, конечно, говорить об этом Олегу, о таких вещах не говорят вслух. Но Олег понял меня и без слов. Он опять улыбнулся мне, сказал, чтобы я ничего не боялся, пожелал удачи и выставил из клуба.

Славка

По дороге домой, проходя мимо стройплощадки, я заметил на ней возбуждённую толпу пацанов. Я сталкивался с этой компанией и раньше, эти уроды любили забавляться тем, что ловили и мучили, иногда замучивали насмерть животных, кошек и собак, “катувалы” их, как они сами выражались, мерзко при этом улыбаясь.

Сейчас они тоже явно были заняты любимым своим делом, расстреливали из рогаток какое‑то животное, раздавался гогот, свист, азартные крики.

Ещё месяц назад я бы прошёл мимо стройплощадки, прошёл бы, сгорая от стыда, презирая, даже ненавидя себя за своё малодушие, но прошёл бы. Страх перед палачами в таких случаях оказывался во мне сильнее сострадания жертве.

Но теперь в моём кармане звенел хрустальным светом Камень Луны, во мне самом жила частица Лунного Меча. И после сегодняшней “беседы” с Олегом я уже тем более не мог пройти мимо.

Протиснувшись сквозь дырку в проволочной сетке, я побежал к малолетним уродам. На бегу засунул руку в карман и прикоснулся к Камню. Ладонь тут же начало сильно жечь, как будто она только что сжимала рукоять Лунного Меча. Я нетерпеливо рвался в бой, хотя внутренне всё‑таки обмирал про себя.

Было врагов человек восемь, большинство – младше меня, но если вместе навалятся – никакое Айкидо не спасёт. Хорошо ещё, что среди них есть пара пацанов из нашей школы, эти знают про мой сегодняшний “подвиг” и ещё десять раз подумают, стоит ли со мной связываться.

Самый рослый из врагов, мой ровесник, а может чуть постарше, держал в руках длинный бельевой шнур, к концу которого за заднюю лапу была привязана кошка. Придурок то подтаскивал кошку поближе к себе, то “отпускал” её, давая ей возможность бежать, остальные соревновались в стрельбе “по движущейся мишени”. Кошка выглядела ухоженной, домашней, я представил на её месте Лапушку, и ненависть к палачам обжигающе ударила в голову. Так, спокойно, спокойно… Главное, ненароком не убить кого‑нибудь из них…

Тот, кто держал шнур, явно был главным у них, он распоряжался, отдавал команды уверенным тоном, не допускающим возражений. Ладно, с тебя и начнём.

Левой рукой я перехватил у него верёвку (если кошка убежит вместе с верёвкой, то запутается ещё где‑нибудь, лучше бы попытаться отвязать), а правой молча вкатил ему “оплеуху”, “затрещину” наподобие тех, какие только что отрабатывал с Олегом. Не во всю силу вкатил, но от души.

Ого! Ничего себе! Видно всё‑таки я немного перестарался. Парня сшибло на землю, он обхватил руками отбитую голову и стал, жалобно подвывая, кататься в пыли.

Жалости к нему я не почувствовал. Что когда бьют – это больно, этот урод знал и без меня, и это знание доставляло ему до сих пор мерзкое удовольствие. Испытай, сволочь, теперь это же на своей шкуре!

Дальше. Только не останавливаться. Этот урод – главный, но он не один. Я вложил отобранный шнур в руку самого маленького мальчишки, лет двенадцати, который был почему‑то без рогатки, свирепо рявкнул ему: “Держи!” и ударил ногой в грудь ещё одного говнюка, из тех, что постарше.

Вот это да! Парня так швырнуло спиной на других придурков, что, падая, он сшиб с ног одного из них.

Не останавливаясь, я схватил за шиворот следующего и, с размаху вкрутившись всем телом ему за спину, “сдёрнул” за собой и его, крутанул вокруг себя, стараясь опять направить на других, столкнуть. Получилось! Да ещё как!

Остальные в ужасе уже разбегались в разные стороны. Те, кто упал, в том числе и главарь, тоже торопились подняться и уковылять прочь. На месте оставался только мальчишка, которому я дал держать верёвку с привязанной к ней кошкой.

Убегая, один из пострадавших обернулся и что‑то угрожающе крикнул на ходу. Я немного знал его, знал даже его кличку.

– Гнилой, стоять! Стоять, я сказал! Что ты там провякал?! А ну, сюда иди! Быстро, а то горбатым сделаю!

Ничего себе! И голос “командный” прорезался! Да ещё какой! Кто бы подумать мог. И всего то надо было – по морде мне один раз надавать хорошо! Где только Олег раньше был…

Спотыкаясь негнущимися от страха ногами, Гнилой торопливо направился ко мне. Подошёл, уставился круглыми глазами, в которых были обречённость, ужас и бессильная покорность. Ох, как не понравилось мне это! Как напомнило мне выражение лица совсем другого пацана в другом месте…

– Ещё узнаю, что кошек “катуете”, очень буду огорчён. Очень. Огорчён. Понятно? А теперь брысь отсюда, мразь!

Парень, не веря, что так легко отделался, даже в морду ни разу не получил, пару секунд постоял, растерянно глядя на меня, потом торопливо ушёл.

Я обернулся к мальчишке со шнуром и к привязанной кошке. Кошка была перепугана, но вроде бы более–менее цела, не успели ещё искалечить. Как бы отвязать её, чтобы руки не исцарапала?

Исцарапала, конечно. И покусала. Не очень сильно, но крови было довольно много. И убежала, даже спасибо не сказала.

– Спасибо, – вдруг раздалось за спиной. Чертыхнувшись от неожиданности, я обернулся. Мальчишка так и стоял, держа шнур в опущенной руке, и из глаз у него катились слёзы.

– Спасибо тебе, – повторил он тихо.

– За что спасибо‑то? – неловко спросил я, – тебе ведь тоже от меня досталось?

– Нет. Меня ты не тронул. Но не в этом дело. Даже если бы ударил, я всё равно спасибо бы тебе сказал. За кошку. За то, что спас. Я тоже хотел заступиться за неё, но было страшно. Хирург, ну тот пацан, которого ты первого ударил, его знаешь, как все боятся? Он… он, – мальчишка запнулся, но потом переглотнул и продолжил, – он говорит, что если кто вякнет против, то затащит его в подвал и сделает “операцию”, такую же, как с кошками. А кошек он… живьём…

Лицо у мальчишки скривилось, губы затряслись, он отвернулся в сторону, слёзы потекли сильнее.

Вот ещё напасть! И что теперь с ним делать, как успокаивать? Не обнимешь же как Светульку, не прижмёшь к себе… Руки все в крови, перепачкаю… Да и как бы это со стороны выглядело? Два обнимающихся пацана на пустой стройплощадке… Его же потом задразнят, уроды эти наверняка далеко не убежали, за нами из‑за углов наблюдают.

Пока я стоял и неловко топтался на месте, размышляя, как успокаивать мальчишку, он постепенно перестал плакать сам.

– А ты молодец, – ещё продолжая понемногу всхлипывать, похвалил он меня, – как их всех расшвырял, здорово! Я тебя знаю, ты на Айкидо ходишь. Тебя Дебилом зовут.

Чёрт! Опять! Куда деваться только от такой известности! “Дебилом зовут”! И ведь не скажешь, что нет, не зовёт никто меня Дебилом. Раньше надо было это говорить. И не только говорить, но и подкреплять слова “жестами”. А теперь – поздно, сам виноват, что стал известен малознакомым людям именно как “Дебил”.

– А тебя‑то самого как зовут? – смущённо спросил я.

– Славка, – охотно ответил мальчик. Потом запнулся, но решил продолжить, – а эти… эти… называют…

Видно, тоже кличка была у него не из приятных, вполне возможно, что ещё похуже “Дебила”, с “этих” всё станется.

– Славка, как тебя “эти” называют, меня не интересует, – пришёл я к нему на помощь, – имени, по–моему, вполне достаточно. А ты что, тоже “ходил” на Айкидо?

– Да… два раза. Давно уже, ещё в сентябре. Ты меня не запомнил, нас много тогда пришло записываться. Ваш тренер в наш класс приходил, рассказывал про Айкидо. У нас полкласса пришло на следующий день.

– А перестал ходить почему? Не понравилось? – ревниво спросил я.

– Ну…, – Славка замялся, – вообще‑то понравилось… Вот только… Там у вас пацан один есть большой, Максим зовут… В общем, он…

Так. Всё ясно! Ну и гад же этот мой тёзка! Мало того, что из‑за него хороший мальчишка запомнил меня как “Дебила”, так ведь он к тому же запомнил как Максима именно этого гада! Который, видно, тайком сделал со Славкой что‑то мерзкое, такое, что тот даже заниматься у Олега не захотел!

– Славка, – тихо сказал я, – ты приходи к нам опять. Того придурка Максима у нас нет уже давно. Вернее, Максим есть, но это другой Максим, это я. А “Дебилом” меня зовут только враги, для друзей я – Максим.

Пацан удивлённо взглянул на меня, потом засмущался, виновато опустил голову. Потом робко взглянул опять.

– Можно, я тоже буду тебя Максимом звать?

– Можно, Славка, друзьям – можно. А ты приходи, теперь тебя у нас никто больше не обидит. А наш Олег Иванович – самый лучший тренер на свете. Будешь заниматься у него Айкидо – тоже научишься за кошек заступаться и всяких “хирургов” не бояться. Не сразу, конечно, но научишься. Ты где живёшь‑то?

Разговаривая, мы шли по дороге к моему дому, и я не сразу спохватился, что, может быть, Славке надо совсем в другую сторону.

Оказалось, что Славка живёт совсем недалеко от меня.

Прощаясь, он пообещал, что придёт опять в клуб. По глазам его было видно, что ему действительно очень хочется научиться не бояться шпану, стать сильным, чтобы защищать слабых. Хороший парень.