Текст книги "Господин Тарановский (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шимохин

Соавторы: Виктор Коллингвуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Тогда же, видя, что правительство Александра II, отчаянно нуждающееся в деньгах после Крымской войны, всерьез рассматривает вопрос о продаже убыточной и незащищенной Аляски Соединенным Штатам, Владислав Тарановский сделал Петербургу предложение, от которого невозможно было отказаться. Взяв Аляску в долгосрочную аренду на девяносто девять лет и обязавшись за свой счет полностью обеспечивать ее развитие и военную защиту, он избавил казну от огромных расходов. Для правительства это был идеальный выход. Так продажа Русской Америки была предотвращена. Удивительно, но когда Владислав Антонович взялся за дела Русской Америки, они сразу же пошли в гору, и ранее неудобный регион стал приносить своему арендатору поистине баснословные доходы. На Аляске началась добыча золота и меди, были построены консервные заводы, а в 1887 году здесь нашли нефть.

В течение нескольких лет, опираясь на свои ресурсы и пророческие знания, «господин Тарановский» в частном порядке запустил проекты, на которые у Российской Империи ушли бы десятилетия, спас ее тихоокеанские владения, окончательно утвердившись в роли негласного правителя всего Дальнего Востока.

К 1880 году Транссибирская магистраль, построенная в рекордные десять лет, была полностью введена в эксплуатацию. Это произвело экономическую революцию. Начав возить шелк, чай и промышленные товары из Китая в Европу по суше, Тарановский обнаружил, что это оказалось в три-четыре раза быстрее морского пути через Суэцкий канал. Огромные прибыли, получаемые от транзита, сделали его финансовую империю одной из крупнейших в мире.

От основной магистрали немедленно был построен железнодорожный отвод на юг, к границам Кореи. Опираясь на эту новую логистическую артерию, Тарановский вступил в контакт с корейскими сторонниками модернизации страны. Используя финансовые рычаги и угрозу ввода войск своей маньчжурской армии, он организовал и поддержал бескровный дворцовый переворот в Сеуле, приведя к власти прогрессивные силы.

Последствия этого шага оказались фатальными – не для Кореи, а для ее соседей. Под патронажем Тарановского Корея начала стремительную индустриализацию, превращаясь в «азиатскую Швейцарию» – сильное и независимое государство, мощный противовес Японии и Китаю. Японская империя, лишенная возможности колонизировать Корею и получить доступ к ее богатейшим запасам угля и железа, столкнулась с ресурсным голодом. Ее агрессивное милитаристское развитие было остановлено в самом зародыше. Япония так и не смогла стать великой державой и составить конкуренцию России на Дальнем Востоке. Как следствие, русско-японская война попросту не случилась.

В 1881 году Тарановский, каким-то непостижимым образом получив информацию о готовящемся покушении народовольцев на императора Александра II, предупредил его о заговоре личной телеграммой. Теракт на Екатерининском канале был предотвращен, император спасен.

После этого влияние Тарановского в России стало поистине громадным. Став ближайшим, хоть и негласным, советником спасенного монарха, получившего второй шанс, он добился проведения ряда ключевых реформ при полной финансовой поддержке его банков.

Была создана и начала работу выборная Государственная дума с реальными законодательными функциями. А в 1886 году были полностью аннулированы выкупные платежи за землю для крестьян, что сняло главное социальное напряжение в деревне и предотвратило будущие аграрные бунты.

Страна встала на совершенно иной, эволюционный и мирный путь развития, избежав революционных потрясений. Мощнейшее экономическое и политическое влияние обновленной, динамично развивающейся России в Европе коренным образом изменило весь мировой баланс сил и предотвратило возникновение Первой мировой войны.

Судьбы людей, так или иначе соприкоснувшихся с Тарановским, сложились по-разному. Не для всех его появление стало залогом немедленного успеха. Показательной в этом отношении стала история его первого крупного партнера, кяхтинской купчихи Аглаи Верещагиной.

Получив долю в сверхприбыльных приисках Тарановского, она, казалось, была обречена на сказочное богатство. Однако реальность оказалась сложнее. Не сумев когда-то найти с Тарановским общего языка, Верещагина столкнулась с жестоким миром золотой лихорадки, к которому ее не готовил опыт размеренной чайной торговли. После того как Владислав Антонович заставил ее вернуть долю в компании «Сибирское Золото», дела Верещагиной покатились под откос. К середине 1870-х годов ее торговый дом был обременен огромными долгами. Купчиха медленно, но неотвратимо шла к полному разорению.

Но именно в этот момент, когда казалось, что все потеряно, в ее судьбу вновь вмешался Тарановский. Увидев, что в то время как сама Верещагина была на грани краха, ее старинный торговый дом с его безупречной репутацией, складами в Кяхте, связями в Китае и Сибири оставался ценнейшим активом, он решил действовать.

Выкупив остатки ее торгового дома и заплатив щедрую цену, которая с лихвой покрыла все долги и обеспечила ей безбедную старость, Тарановский положил конец ее участию в большой коммерции. Эпоха неспешной караванной торговли ушла в прошлое, и в новом мире железных дорог, телеграфа и биржевых спекуляций ей, представительнице старой купеческой формации, уже не было места.

Используя безупречное имя и уцелевшую инфраструктуру торгового дома Верещагиной, а также уникальные связи с новыми властями Кореи, Китая и Маньчжурии, Тарановский совместно со знаменитым московским миллионером Василием Кокоревым учредил гигантскую «Русско-Азиатскую торговую компанию». Эта фирма, опираясь на возможности Транссиба, в кратчайшие сроки стала практически монополистом в сухопутной торговле с Китаем, Маньчжурией и Кореей.

Сама же Аглая Верещагина дожила свой век в почете и достатке в Иркутске, оставшись в истории последним ярким символом навсегда ушедшей эпохи великой кяхтинской чайной торговли.

Совершенно иначе, сложилась судьба главного иркутского конкурента, «золотого короля» Александра Сибирякова. Проиграв Тарановскому в суде по делу о хищениях при снабжении приисков на Бодайбо и оказавшись на грани банкротства, он, казалось, был навсегда выброшен из большой игры. Однако Тарановский, не привыкший разбрасываться талантливыми и энергичными людьми, даже если они входили когда-то в число его врагов, сам сделал шаг к примирению. Не желая, чтобы неукротимая энергия Сибирякова, его глубокое знание Сибири и предпринимательская хватка пропадали впустую, он решил дать ему второй шанс.

Предложив своему поверженному сопернику возглавить новое, рискованное, но потенциально огромное дело – создание пароходных компаний на великих сибирских реках: Лене, Енисее и Оби, Тарановский вернул его в игру. Получив второй шанс и финансирование от банков Тарановского, Сибиряков вцепился в эту возможность с удвоенной силой. За десять лет напряженной работы была построена настоящая речная империя. Флотилии пароходов и барж стали кровеносной системой, которая связала главную артерию Транссиба с самыми отдаленными, богатыми пушниной, лесом и рудой уголками Сибири. Превратившись из разорившегося конкурента в незаменимого партнера, младшего компаньона в экономической империи Тарановского, Сибиряков вошел в историю как «Адмирал сибирских рек».

Судьбы же тех, кто прошел с Тарановским через каторгу, огонь и степи Маньчжурии, сложились каждая по-своему, но для всех по-своему счастливо.

Владимир Левицкий, связав свою судьбу с военной службой, остался в Маньчжурии. Судьба этого дворянина и офицера оказалась неразрывно связана с созданием новой маньчжурской армии. Оставшись верным делу Тарановского, он прошел путь от командира драгунского отряда до генерала и бессменного военного министра Маньчжурского Великого Княжества в правительстве князя Кропоткина. Именно он, используя свой боевой опыт и знания, превратил вчерашние разношерстные ополчения в современную боеспособную армию по европейскому образцу. Под его же началом до конца своих дней служил и Софрон Чурис, дослужившийся до чина генерала и должности главного интенданта армии.

Полковник Гурко, вернувшись в Петербург после триумфального похода на Пекин, был осыпан почестями и сделал блестящую карьеру в Генеральном штабе, став одним из самых влиятельных и прогрессивных генералов реформированной русской армии и надежной опорой Тарановского в столице.

Неутомимый и предприимчивый Изя Шнеерсон, гений которого требовал большего масштаба, чем просто управление армейской казной, по протекции Тарановского возглавил правление «Русско-Китайского банка» в Шанхае. Бывший каторжник и авантюрист из Одессы на протяжении сорока лет был одним из самых могущественных финансистов Азии, человеком, к чьему слову прислушивались императоры и министры. Какое-то время он исполнял роль влиятельного и очень высокооплачиваемого консультанта правительства Лян Фу, затем был министром финансов в правительстве Маньчжурского княжества.

Совершенно иначе сложилась жизнь простого молотобойца Тита. Несколько лет, ценимый за свои технические навыки и недюжинную силу, он работал на разных постах в компаниях Тарановского, в том числе управляя одной из первых факторий на Чукотке. Во всех скитаниях его сопровождала жена – девушка из племени нанайцев. Однако его семейное счастье было недолгим – жена скончалась при родах, оставив его одного с малолетними детьми. Потрясенный горем, Тит оставил Дальний Восток и вернулся в центральную Россию. Используя заработанный капитал и свой врожденный талант к работе с металлом, он основал в Туле крупные механические мастерские. Его предприятие, выполнявшее заказы в том числе и для строившегося Транссиба, со временем выросло в один из крупнейших частных машиностроительных заводов России. Бывший каторжник вновь женился, вырастил шестерых сыновей и пятерых дочерей, дожив до глубокой старости в почете и уважении, став живым примером человека, поднявшегося из самых низов.

Старый старатель Захар так и не покинул места, ставшего его настоящей родиной. До последних дней оставаясь бессменным управляющим прииска Амбани-Бира, он видел, как рудник вырос в большой процветающий поселок. Захар, уже будучи глубоким стариком, по-прежнему каждое утро выходил с лотком к реке, обучая молодежь тайнам своего ремесла. Там, на берегу ручья, принесшего ему и его товарищам свободу и богатство, он тихо скончался во сне, став легендой и добрым духом-хранителем этих мест.

Судьба Сафара после окончательного краха династии Цин сделала неожиданный, но милосердный поворот. Свершив свою личную месть, он будто разом выжег в себе тени прошлого и наконец обрел долгожданный покой. Женившись на Мейлин и став отцом большого семейства, Сафар не оставил своего командира, но сменил саблю на организаторский талант. Именно он создал и возглавил уникальную структуру личной охраны Тарановского и всех высших должностных лиц нового Маньчжурского государства. Его «Теневая стража», состоявшая из верных джигитов и пластунов, стала символом абсолютной безопасности, а сам Сафар до конца дней оставался самым преданным щитом Тарановского.

Стремительной и яркой была карьера сотника Очира. Проявив себя как храбрый и верный полководец во время похода на Пекин, он стал правой рукой и самым доверенным генералом нового хана – Найдан-вана. После смерти своего сюзерена, в ходе реформ государственного устройства, именно Очир, как самый авторитетный военный лидер и герой войны за независимость, став одним из отцов-основателей современной Монголии.

Нанаец Орокан, чей след в истории начался с должности простого проводника, со временем превратился в легендарную фигуру. Пользуясь безграничным авторитетом и финансовой поддержкой Господина Тарановского, он совершил невозможное – объединил все разрозненные нанайские племена на берегах Амура в единую мощную коалицию. Под его мудрым руководством нанайцы стали не только верными подданными Российской Империи, но и основной силой, обеспечивавшей безопасность границ и логистических путей в Приамурье. Охотничьи отряды Орокана, прекрасно вооруженные и организованные, стали элитной лесной гвардией, всегда готовой выступить на стороне своего патрона и друга – Владислава Тарановского.

Судьба Хана, дерзкого контрабандиста, знавшего многие потайные тропы и лазейки на границе, сложилась на удивление удачно. Его уникальный опыт человека, десятилетиями водившего караваны в обход, оказался бесценным при строительстве нового государства. Тарановский, ценивший практиков выше теоретиков, доверил Хану создание таможенной и логистической службы Маньчжурии. Кто, как не бывший контрабандист, мог лучше всех наладить контроль над границами и искоренить воровство на торговых путях? Хан превратил вчерашние «козьи тропы» в четко работающие транспортные артерии, выстроив сеть современных складов и таможенных постов по всей стране. В истории он остался «Хозяином Путей» – человеком, который превратил Маньчжурию из дикой окраины в самый безопасный и процветающий торговый перекресток Азии, где честное купеческое слово стало цениться выше любых печатей.

Но, пожалуй, самым величественным и одухотворенным памятником эпохи стал собор во имя Святого Пантелеимона, воздвигнутый в центре Мукдена. В народе его, впрочем, называли иначе – «Фомичевская церковь». Мало кто из жителей Маньчжурии знал, кем был этот Фомич, чье имя носил главный храм страны. Лишь немногие ветераны Амбани-Бира помнили старого каторжанина, который когда-то, на заре их пути, делил с ними последний кусок хлеба и погиб, защищая товарищей.

Перед смертью старик смиренно попросил об одном: «Поставь за меня свечку, паря, если выживешь». Спустя десятилетия Тарановский исполнил эту просьбу с поистине имперским размахом. Собор, поражавший современников своей красотой, небесно-голубыми куполами и уникальной мозаикой, стал не просто украшением столицы, но и духовным центром всего края. Внутри него, под золотым сводом, всегда горела одна огромная, неугасимая свеча в тяжелом серебряном подсвечнике. Для Господина Тарановского этот храм был напоминанием о том, что любая великая победа начинается с верности простому слову и памяти о тех, кто не дожил до триумфа, отдав всё ради общего дела. Фомич, мечтавший о тихой молитве в деревенской церкви, обрел покой в одном из самых прекрасных соборов мира, став негласным покровителем всех сирых и обездоленных в новом Маньчжурском государстве.

* * *

Изменив судьбы империй и континентов, сам «господин Тарановский» обрел то, чего, возможно, искал с самого начала – покой. Так и не переехав ни в Петербург, ни в столицу Маньчжурии – Мукден, он сделал своим домом до конца дней Иркутск и огромное поместье, выстроенное на высоком берегу Ангары, откуда открывался вид на бескрайние сибирские просторы.

В частной жизни ему сопутствовало счастье. Ольга подарила ему семерых детей – трех дочерей и четверых сыновей. В шумном, полном жизни доме казалось, что он отдыхает от тяжести своих свершений, превращаясь из негласного правителя половины Азии в простого мужа и отца. Там, на широкой веранде с видом на могучую реку, уже седой патриарх, окруженный смеющимися детьми и внуками, проводил долгие летние вечера, глядя на закатное солнце.

Особое место в жизни и делах Владислава Антоновича занимал его старший сын Иван. Рожденный в годы суровых скитаний, он был принят Ольгой как родной и вырос в атмосфере любви и полного признания. Однако тихая жизнь в иркутском поместье была не для него. Унаследовав от отца непоседливый характер, острый ум и неистребимую авантюрную жилку, Иван стал главным помощником Тарановского во всех его наиболее рискованных начинаниях. Именно он лично возглавлял первые караваны в Корею и руководил сложнейшими изысканиями на ледяных просторах Чукотки. В деловых кругах Азии его называли «Молодым Нойоном», видя в нем достойного преемника, способного не только сохранить, но и приумножить империю отца.

Прожив исключительно долгую, по меркам той эпохи, жизнь, господин Тарановский скончался от испанского гриппа. Умер тихо, во сне, весной 1919 года, в возрасте семидесяти девяти лет, в своем иркутском доме.

Его уход оставил после себя не только процветающую империю, но и неразрешимую загадку для историков. Никто так и не смог до конца понять, откуда появился этот человек и какова была природа его гения. Его невероятные, почти пророческие знания в области геологии, техники, военной стратегии и глобальной политики породили множество мифов. Все, кто его знал, от простых солдат до императоров, сходились в одном: это был совершенно необычный человек, будто не от мира сего.

Смерть же принесла и последнюю тайну. Когда сыновья обмывали тело усопшего отца, готовя его к погребению, они обнаружили на его покрытом шрамами плече старые выцветшие татуировки, которых при жизни он никому не показывал. Одна из них изображала крылатый кинжал – очевидно, знак какого-то элитного воинского братства. А под ним были выбиты три французских слова: «Le Grand Inconnu».

Никто из родных не знал ни о его службе в далеких краях, ни о значении этих символов. Именно эта последняя загадка и решила судьбу его эпитафии. Близкие сочли, что фраза «Великий Неизвестный» как нельзя лучше отражает всю суть этого человека. Сыновья покойного даже предприняли исследование, пытаясь выяснить, что бы это могло значить. Им удалось обнаружить, что татуировки такого вида иногда встречались у ветеранов Французского Иностранного легиона, как знак того, что при поступлении на службу легионеру даруется право на новое имя. Но какое отношение их отец мог иметь к этой организации, где служили отбросы общества со всей Европы, так и осталось для них тайной.

Согласно его завещанию, на скромном надгробии на семейном кладбище у берега Ангары не было ни пышных титулов, ни перечисления заслуг. Лишь простое имя – «Тарановский» – и короткая надпись:

«Le Grand Inconnu» – Великий Неизвестный.

Но история, которую он написал своими руками, оказалась красноречивее любой эпитафии. Благодаря его трудам Россия избежала кровавых революций, сохранила и приумножила свои земли, стала великой экономической державой. Сибирь из мрачного края ссылки превратилась в процветающий край, Дальний Восток – в мост между Востоком и Западом. Маньчжурия, Монголия и Корея обрели независимость и процветание. Китай, избавленный от маньчжурского ига, возродился под властью прогрессивной династии.

Один человек, явившийся из ниоткуда, изменил ход истории. Каторжник, ставший созидателем империй. Авантюрист, спасший цивилизацию. Неизвестный, чье имя запомнили на века.

И пока сибирские ветры шумят в соснах над Ангарой, пока по рельсам Транссиба мчатся поезда, пока в Пекине правят потомки Лян Фу, а в Маньчжурии звучит русская речь – живет память о Владиславе Тарановском: ветеране уже не случившихся войн, безвестном каторжнике, переписавшем судьбу мира.