Текст книги "Закат Ра (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Савчатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Крупные валуны и гранитные глыбы постепенно сменились частым булыжником, а потом и мелкой галькой. Он шел вдоль реки вверх по ее течению, однако самой реки так и не видел – голубая точка на компасе не давала ему повернуть к ней. Но он слышал течение, бурные игривые перекаты и с замиранием сердца представлял, как ему придется переправляться на другой берег, если огонек укажет туда.

– Матушка Земля… – вновь повторил Тиеф и болезненно скривился. – Почему так?

Впервые услыхав про Тетретье, Крайтер пришел в чрезвычайное возбуждение. «Это она! Она! Это может быть только Разиель!» Горячился он разными словами и улыбался, улыбался до смеха, радуясь открытию. Тиеф разделял его радость, без оглядок и сомнений. Ведь Крайтер был так уверен… Тысячу раз он откладывал эти мысли, отворачивался от сомнений, как от бесполезного перебора обглоданных косточек, но они возвращались сами.

– Она ли это… Матушка Земля. Она ли?

На востоке забрезжил рассвет. Погрузившись в себя, Тиеф не сразу обратил внимание на восход, опомнившись только когда факел зафыркал и стал гаснуть. Тогда он, было, потянулся к сумке за новым, но остановился и посмотрел по сторонам. Справа бурлила река, слева в небольшом отдалении высился черной стеною лес. Тиеф уселся прямо на гальку и, не отрываясь взглядом от леса, достал еду.

Подгоревшее мясо пропахло смолой, задубело но он не обращал на это внимания и равнодушно пережевывал кусок за куском. Есть не хотелось. Спать – тоже. Хотелось, чтобы отстали мысли сомнений, навязчиво осаждающих его голову. Блуждающий взгляд отыскал на гальке увесистый булыжник и Тиеф вдруг представил, как он разбивает об него голову. Раз и пустота. Забвение… Он поднялся, бросил недоеденное мясо, подумал немного, снял сумку и тоже оставил ее.

Синяя точка на компасе немного отклонилась влево, уводя его от реки в лес. Тиеф не то чтоб обрадовался такому повороту, но подметил с облегчением, что перебираться на тот берег уже не придется. Постепенно мелкая галька, очерчивающее русло реки в разлив, укрылась дерном и мхом. В лесу пахло сыростью и темнотой. Тиеф остановился возле одной особенно высокой сосны, прильнул к ее шершавому стволу и посмотрел вверх. Серое, с неохотой светлеющее небо копило новый заряд дождя. Кое-где виднелись клочки почти черных туч, низких и разительно выделяющихся на общем фоне.

Когда он вновь посмотрел на компас, то сердце его замерло – синих точек стало три.

– Уже близко, – вслух произнес он, желая отогнать подступившее волнение. – Где же это?

Продираясь сквозь внезапно сгустившиеся заросли, Тиеф несколько раз больно осадил лицо сухими ветвями. Он неотрывно следил за плеядой синих огоньков уводивших его вглубь леса, потому не особо разбирал дорогу. Да и где ее было разглядеть, когда сосны навалились такой стеной, что даже прояснившееся утро не продиралась сквозь их лапы.

Вдруг лес оборвался, точно его ножом отрезало. Тиеф ступил на малиновую поляну, высокую, густую и чрезвычайно просторную. Едва он выбрался на свет, как компас засверкал уже пятью синими огоньками. В горле пересохло. Он сглотнул, сорвал несколько спелых ягод и закинул их в рот, переживал, но тут же выплюнул – ягоды оказались кислыми.

Прежде чем углубляться в колючие дебри, Тиеф предпочел взобраться на дерево и осмотреться: вдруг на поляне ничего нет и ее можно просто обойти. Он выбрал сучковатую сосенку, одолел несколько ветвей и, уже с высоты, обозрел пространство. В самом центре поляны виднелась обширная проплешина, на которой громоздилось какое-то сооружение из валунов.

– Значит, придется, – вздохнул Тиеф, спустился и, запахнувшись понадежнее в шкуру, бросился на малинник.

Изодранный и озленный, он все-таки вырвался на полянку. Взглянул на компас: девять синих точек и одна красная. Прямо перед ним возвышалась громадная конструкция, сложенная из грубо отесанных каменьев каждый в два человеческих роста высотой. Сооружение чем-то напоминало улитку, короткую спираль, вход которой смотрел прямо на Тиефа. Смерив взглядом высоту и монументальность врат, он шагнул внутрь и посмотрел на компас. Тот сомкнулся кольцом синих огоньков.

Сквозь промежутки между плитами он видел лес, а сверху, сквозь такие же прорехи на него полосами лился солнечный свет. Было сухо и на удивление спокойно. Пропали даже звуки шагов. Каменные плиты стен испещряли длинные письмена, тянущиеся с потолка черно-белыми нитями. Приглядевшись, Тиеф усомнился в их осмысленности: хаотическое нагромождение черточек и точек. Не символы, а скорее какой-то замысловатый орнамент.

Второй виток сооружения стал темнее. Леса уже не было видно, а сквозь промежутки выглядывали плиты внешнего кольца. И только сверху, сквозь продолговатые клинья, на него смотрело солнце. Впрочем, очень скоро изгиб тоннеля засиял белым, чуждым солнцу светом. Это был выход.

– Или вход…

Яркий, очень яркий свет и больше ничего. Ослепительно-белая, будто бы матовая пленка преградила путь. Тиеф остановился, протянул к ней руку, но изумленно замер. Он услышал детский смех. Прямо за белой ширмой играли дети.

– Эх, хорошо бы… – пробормотал он, закрыл глаза и шагнул в свет.

Он не шевелился, не дышал и не открывал глаз. С похолодевшим сердцем он просто стоял и ждал не пойми чего.

– Дядя, а ты плишел с нами поиглять? – вдруг спросил его тонкий детский голосок.

Тиеф открыл глаза и встретился взглядом с маленькой, белокурой девочкой, прижимающей к груди большой красный мяч. Она была не одна, а в компании ребят, таких же как она и чуть старше. Все они смотрели на Тиефа без страха, а с веселой пытливостью.

– Где я? – только и сумел пролепетать он в ответ. – Тетретье?

– Тетретье, Тетретье! – заголосила малышня наперебой. – Вы в Тетретье, дядя!

Ноги предательски задрожали. Все тело Тиефа как-то обмякло, испустилось. Он закрыл лицо руками и бессильно упал на землю.

– Наконец-то, – сдавленно прошептал он и всхлипнул. – Я здесь… Я пришел, Крайтер, слышишь? Я нашел ее.

Внезапно его схватили за плечи крепкие, но по-женски узкие ладони.

– Ты сказал Крайтер?! – вонзился ему в уши взволнованный голос. – Где он?! Где?!!

– Я… Я… – повторял Тиеф, давясь слезами. – Я… Там. Он остался.

Женщина побледнела. Она поднялась и рывком вздернула Тиефа так, будто он ничего не весил.

– Спокойнее, – усиленно ровным тоном произнесла она, видимо более обращаясь к себе, чем к непрошенному гостю. – Спокойнее. Ребятки, мы с дядей отойдем ненадолго, а вы пока поиграйте сами, хорошо?

– Да, конечно, возвращайтесь поскорее, – наперебой заголосила малышня и бросилась дальше гонять мячик по искристому, свежему лугу.

Тиеф и опомниться не успел, как уже сидел на длинном и толстом бревне напротив яркого, но какого-то негорячего костра. Сквозь языки пламени на него смотрела Разиель, сидевшая по ту сторону от костра. За ее спиной виднелась бревенчатая избушка, надежно укрытая в сени раскидистых деревьев. Домишко стоял на краю поляны, светлой и чистой, а сама поляна, судя по обстановке, круглилась в лесу совершенно ином, нежели тот, из которого выбрался Тиеф.

– Я слушаю тебя, – сурово произнесла она. – Кто ты и откуда знаешь Крайтера?

– Прошу, пойдем со мной, скорее! Он умирает.

– Нет! – громко, чуть ли не с бешенством выкрикнула Разиель. – Невозможно! Крайтер не может умереть! Ты лжешь, гадкий проходимец! Откуда у тебя компас? Кто тебе его дал?!

– Масара… Она просила передать матушке Земле, что не придет к ней, что она сама стала матушкой. Крайтер у них в пещере. Его ранил копьезуб.

– Как такое может быть? – уже тише, с сомнением в голосе, вопросила она. – Он ведь не может умереть… Но кто ты?

Рассказ у Тиефа вышел сумбурным. Он перескакивал с одного на другое, забегал вперед, торопился высказать все и сразу, не зная, растрачивают ли они понапрасну время Крайтера или нет. Если нет, то он мог не торопиться. Ну, а если да? И мысли об утекающем времени непременно сбивали Тиефа.

Понемногу огонь костра ослабевал. Его настроение соровнялось с настроением Разиель, которая утихала. Взгляд ее открытых глаз, не скрываемых больше пламенем костра, становился задумчивей и печальней. Кажется, она начинала ему верить. Может быть не целиком, с оглядкой, но слова Тиефа заметно тревожили ее. Она перебила рассказчика лишь однажды, когда речь зашла о древнем мире Ра и о времени, проведенном там Крайтером.

– Сколько-сколько?

Тиеф повторил, но ответа ее не услышал, а скорее прочитал по губам: «так долго».

Едва рассказ Тиефа вторгся в схватку с копьезубом, как она вскочила с бревна и болезненно заломила руки. Ее лицо исказилось мучительной тоской. Она медленно принялась ходить взад-вперед, перебирая сплетенные на груди пальцы и низко опустив голову. Под конец, она и вовсе отвернулась от Тиефа.

– Он не переменит своего решения, – закончил Тиеф свою гнетущую повесть. – Он такой человек. Не отступится.

– Я знаю, – Разиель повернулась к нему. Ее бледное, спокойное лицо блестело от слез. – Он такой, какой есть. Каким и всегда был.

– Пойдем, – с мольбой произнес Тиеф. – Он ждет тебя. Ты одна можешь его разубедить.

– Да… Да, конечно! Сейчас же! – она точно очнулась, мгновенно вспыхнув безудержным стремлением. – Вот, возьми меня за руку.

– Ты знаешь, где это?

– Нет. Я знаю, где Масара.

Тиеф сжал протянутую ладонь, но не успел даже моргнуть, как они уже стояли у входа в памятную пещерку. Он невольно взглянул на солнце – светило только начало клониться к закату.

Первым, кто вышел к ним навстречу, оказалась Тихеро.

– Где он? Где Крайтер?! – выпалил Тиеф. В ответ девушка потупилась и тихо покачала головой. – Он… Умер?

Не дожидаясь ответа, Разиель опрометью кинулась в пещеру, а Тиеф, точно болезненная тень, медленно поплелся следом.

Она рыдала, обхватив голову Крайтера руками, прижимала ее к груди с такой силой, будто хотела втиснуть его в себя. Редкие всхлипывания – вот все звуки, которые она издавала в те мгновения. Искривленные губы шевелились в беззвучном шепоте, слезы залили все ее лицо, кропили застывший лик Крайтера, высыхали и вновь лились. Рядом стояли обитатели пещеры, не решаясь чем-то утешить Разиель. Взглянув на них и на бьющуюся в горе женщину, Тиеф только сейчас заметил, что она, случайно или нарочно, но сохранила свой естественный облик. В ее руках Крайтер виделся ребенком. Бородатым, крепким ребенком, точно таким же малорослым, как и другие люди. Да и вид ее одеяния – легкая и светла туника – едва ли походила на заскорузлые шкуры пещерных жителей.

– Когда? – тихо спросил Тиеф у Ранкрая, когда приблизился к группе хозяев пещеры.

Тот оглянулся на вопрошающего, вздохнул и так же тихо ответил:

– Незадолго до полудня. Он пришел в себя и попросил пить. Мы подумали, что это добрый знак, раз человек пришел в сознание и попросил воды. Дали. Он напился. Спросил где ты, мы сказали, что ушел за… В общем. Он ответил, что вы не успеете. Велел сжечь его тело на закате у реки, а пепел развеял по ветру, – тут Ранкрай, стоявший до этого в пол оборота, развернулся к Тиефу лицом. – Он сказал, чтобы факел поднес ты. И ты же сгреб и развеял пепел.

– Ты не можешь так уйти! – в отчаянии воскликнула Разиель, обрывая удивление Тиефа. – Слышишь?! Не оставляй меня! После всего, что прошли, после того, сколько ждали друг друга! Нет… Нет! Не умирай…

Вдруг она вскочила на ноги, раскинула над Крайтером руки и, будучи и так чрезвычайно высокой, стала еще выше. Вся ее фигура налилась матовым голубым сиянием. Кожа просвечивалась сквозь тонкое одеяние, резко очерчивая каждый изгиб тела. Разиель подняла руки выше и на кончиках ее пальцев стали набухать шарики света. По стенам пещеры заплясали уродливые черные тени, но… Все погасло столь же стремительно, сколь и разгорелось.

– Я… Не могу так, – тихо произнесла она. – Не могу заставить его жить. Это против воли. Его воли. Да. Пусть все останется как есть.

Она затихла, замерла, низко опустив голову.

– Матушка, – решила подойти к Разиель старуха. Она едва доставала ей до пояса. – Матушка Земля? Ты помнишь меня? Это я – Масара.

– Конечно помню, – ответила та и ласково приобняла ее. – Только в прошлый раз ты была вот такой маленькой.

Она показала пальцами, какой маленькой была Масара. Внезапный, спокойный и ровный тон, даже некоторая шутливость, привели Тиефа в ужас. Он бы понял истерики, ярость, молчаливое отрешение, но никак не такое, нелепое сейчас благодушие. Это означало только одно. Разиель смирилась. А Крайтер – мертв.

* * *

Огромный костер, пропитанный смолой и сдобренный шишками, разгорелся стремительно и неудержимо. Стоять в десяти шагах было уже невыносимо, но Тиеф стоял, стоял, казалось, ближе, сжимая в руках погребальный факел.

Тело Крайтера водрузили на ложе, едва закатное солнце просело за горизонт. К моменту, когда взблеснул прощальный луч, костер уже вовсю горел. Тиеф смотрел на огонь, смотрел на то, как его друг становится частью пламени и ни о чем не думал. Ровные мысли покинули его, а взамен, по опустевшим закоулкам разума, носились разодранные образы, неминуемо связанные с Крайтером.

Первая встреча в песках, их нелепые попытки объясниться…

Остров на пути к куполу, флейта и ее чарующие звуки…

Возвращение к Ра и дальше, дальше…

Символы общего времени неслись пред Тиефом как призраки, заслоняли друг друга, наслаивались. Но неизбежно сгорали в жарком пламени костра.

Из отрешения Тиефа вырвал крик Масары, он оглянулся и увидел Разиель – невзирая на испепеляющий жар, она шла к костру. Тиеф ринулся, было, следом, но, вскрикнув, тотчас отпрянул: там, где стояла женщина, он устоять уже не мог.

Вспыхнули невесомые одежды, отчего Разиель, на мгновение обратилась в живой факел. Высокая и стройная, она продолжала идти к костру, точно не замечая огня. Кожа ее дымилась, развевающиеся черные волосы вспыхивали искрами, а на лице… Безмятежная улыбка.

– Стой! Не уходи! – не помня себя выкрикнул Тиеф. – Матушка земля! Вернись!!!

Но Разиель его не слышала. Вот она уже у подножия костра, вот взбирается туда, где, должно быть, догорали останки Крайтера. Медленно, без единого крика боли. Было видно, как ее белоснежная кожа вздувается волдырями, обугливается и горит. Еще немного и всякое движение внутри огня замирает.

Вдруг прогоревший костер осел, ввалился внутрь себя, подняв вихрь ярких искр. В торопливом каскаде взвившихся огоньков Тиефу померещились двое. Он и она. Они держали друг друга в объятьях и уносились к небу, взблескивающему первыми звездами…

* * *

На следующее утро, после молчаливой и бессонной ночи, Тиеф первым выбрался из пещеры, с тем, чтобы довершить волю Крайтера. У остывшего костровища он расстелил пустую шкуру и пригоршнями стал сгребать в нее пепел.

Занятый мыслями о том, где бы найти уступ повыше, что б наверняка встретить ветер, его руки вдруг наткнулись на что-то твердое и холодное. В то же мгновение раздался глухой стук, как будто сошлись две каменные плиты. На излете, тяжелый, глухой звук вышел нежным звоном колокольчиков. Тиеф недоуменно посмотрел по сторонам, но, не найдя ничего примечательного, вытащил из золы находку.

На его ладони блестел выпуклый металлический диск.

Tat 27

За спиной раздались трескучие удары – кто-то с той стороны ритмично и с задорными: «Э-эх! Навались!» высаживал дверь. «Откуда дверь?! Ведь там только что были занавеси?!»

– Проклятье, – выругалась Разиель и уперлась в сучковатую дверь рукой. – Он никак не остановится. Ат, надо уматывать, пока он нас не пережевал.

– Да, сдерживай, сколько сможешь, – проскрежетал в ответ кошмарный гигант.

Сейвен почувствовал как петли щупалец, сжимающих ему горло, затянулись сильней. Он захрипел, схватился пальцами за кольца и стал оттягивать их, чтобы глотнуть хоть немного воздуха. Глаза налились кровью, взгляд обесцветился и засверкал первыми рубинами удушья.

– Я... – прохрипел Сейвен, выплюнув звук, точно стальную блевоту. – Я здесь. Мне...

– Угомонись, ты, мудак! – кулак Разиель, что булыжник, врезался ему в левое ухо.

– Стой! Стой не месте! – зарычал Атодомель, но поздно: запор тренькнул, отскочил и дверь с уханьем распахнулась. «Как в тот раз, когда вошла Айро».

На пороге возникли легко узнаваемые фигуры. Первым среди прочих стоял Крайтер. Увидев его, Разиель вскрикнула, прижала руки ко рту и в диком ужасе попятилась назад. Когда она уперлась в Атодомеля, тот схватил ее свободной рукой за пояс, прижал к себе и стал отступать. Хватка его щупалец ослабла, Сейвен подогнул ноги, уперся руками в сплетенья витков и высвободил голову. Тут же он откатился в сторону и пнул Атодомеля в колено, но нога прошла сквозь воздух. Там, где только что стоял противник, догорала черно-сизая полоска огня – Первый ушел.

Со всех сторон Сейвена обступили люди. Они наперебой спешили поднять его, отряхивали пыль с робы, придерживали за локти и куда-то настойчиво вели. На вопросы не отвечали. Ни Крайтер, ни Зак... Лейла на все мотала головой, а Моргот шумно выдыхал... Тут была и Разиель, самая обыкновенная, такая, какой ее помнил Сейвен еще по Вербарии. И она вела себя не лучше других. За близко знакомыми людьми стояли приятели, за ними едва знакомые, а далее те, которых он знал только в лицо...

Вся эта шумная ватага чудом протиснулась в двери и высыпала на огромную площадь Сотлехта, освещенную предзакатным солнцем. Удивительно пустую и безлюдную. Дверь – выход из недавнего чуланчика – просто висела в воздухе. А люди из нее продолжали сыпаться и сыпаться, точно из переполненного вагона.

Наконец его усадили на тенистую лавочку и дали осмотреться.

– Пожалуйста, отойдите от меня, – попросил Сейвен и толпа отступила на несколько шагов. Остались только те, кого он хорошо знал.

– Ты как, мышонок? – Крайтер присел на корточки и пытливо, как малышу, заглянул в лицо. – Не ушибся?

– Не-ет, – растеряно протянул Сейвен, продолжая во все глаза рассматривать оставшуюся с ним компанию. – Почему мы здесь, в Сотлехте? Я думал, что...

– Мы здесь потому, что тебе так вздумалось, – развел руками Олаф и засмеялся. Протектор почему-то выглядел так, будто его только что выпустили из заточения: в помятом и надорванном сюртуке, с синяком под глазом и засохшими подтеками крови на лице. – Все мы здесь только поэтому.

Сейвен закрыл глаза и представил Олафа чистого и опрятного, такого, каким он провожал их на первое задание. Когда он открыл глаза, то моншер протектор оказался именно таким. «Новенький, что с иголочки».

– Полно-те, мальчик мой, – с некоторым смущением проговорил Олаф, оглядывая себя. – Я себе и прежним нравился. Зачем утруждаться из-за моей фигуры? Главное просто быть, так ведь? Так?

Все закивали, задакали с серьезными, пугающе серьезными лицами.

«Теньеге. Ты здесь, Теньеге?» Сейвен прислушался, но, ни внутри себя, ни снаружи он не различил ответа. «Мама, ты слышишь меня?» И снова тишина. Ни свиста ветра, ни шелеста листвы, ни голосов... Едва Сейвен представил, как оно должно быть, широкая площадь сразу наводнилась людской суетой, в волосы пробрался ветер, а над головой зашумели деревья.

– Я ничего не понимаю, – Сейвен поднялся, растерянно озираясь по сторонам. Он искал взглядом купол. Блестящий и гладкий тот круглился невдалеке у края площади. Но это был не купол Гелионии, а родной купол Бредби.

– Что со мной такое?

Отчего-то ему остро захотелось укрыться в прохладной тени купола, присесть на лавочке, как в прежнее время, и подразнить далекое солнце. Воспоминания перенесли его на изумрудный луг, в то далекое и теперь такое прекрасное утро, когда он закончил свой поединок с Крайтером и возвращался из леса.

Так все и случилось.

Сейвен стоял на узкой тропинке, петлявшей меж всхолмий луга. Осмотрелся. Восходящее над куполом солнце показалось ему ниже прежнего и светило, точно повинуясь мыслям, приподнялось, отчего поверхность купола ярко засверкала.

– Вот так, – с удовлетворением отметил Сейвен. – Как это… Как это вообще происходит? Может я… Того?

И он медленно, погрузившись в задумчивость, пошел по тропинке, услужливо подставляющейся под его босые ступни.

В куполе было пусто и тихо. С минуту Сейвен просто осматривал нутро обители, вспоминая те мелочи, которые ускользнули от его предприимчивой мысли. Наконец, он хлопнул в ладоши и тут же купол заполонили его всегдашние обитатели. Каждого вербарианца он не знал, да и знать не мог, поскольку даже не помнил, сколько точно народу жило под куполом. В их отношении он думал абстрактно, не вдаваясь в детали, как если бы он думал о кирпичной стене в целом, а не о каждом кирпичике в отдельности. И, как ни странно, это работало. Все куда-то ходили, о чем-то беседовали друг с другом и не походили один на другого, но... Чего-то не хватало. Чего-то действительно важного.

Сейвен нахмурился и сел на лавку. Все, что он воспроизводил, ограничивалось глубиной его памяти: отображало в яви ее содержимое. Как если бы он рисовал динамичные картины. Возникал вопрос, самодостаточны ли они? «Что бы мог, к примеру, сказать Крайтер об их с Разиель откровенных делах? Или, скажем, Олаф припомнить что-то из своего детства?» Для проверки можно было бы призвать кого-то, кого он знал лучше всех. «И побеседовать. Пристрастно». Он перебирал в голове образы и имена, но никак не мог выбрать. Ему казалось, что важным отсутствием являлся именно этот кто-то. Кто-то по-настоящему близкий. Незаметно для себя, он поднялся и побрел в центр купола – в маленький центральный парк.

Он ловил воспоминание, как ловят рыбку в пруду. На ощупь в мутной, но знакомой воде. Мысли касались образа, но не содержания. Так, если бы он разворачивал упаковку, а внутри ничего не находил.

В тени центрального парка стояла тишина. Журчал ручей, привычный гомон купола остался позади, затих. Сейвен остановился, склонил голову. Его опустошенный взгляд тут же наткнулся на брошенную веточку, сплошь облепленную мелкими цветками. «Милюда?» Он порывисто поднял голову и осмотрелся. Заросли густо пахнущей растительности отыскались с услужливой быстротой.

– А ведь там что-то... Что-то было здесь, – он поморщился и пошел обратно.

Навязчивая, давящая объемной бесформенностью память навалилась с новой силой. В него, словно во взбитую перину, вдавливалось нечто. Пустой контур, шаблон, но… Что? Мысленно он мог ощупать «это», различить присутствие, но и только.

– Кто?.. Ну, кто же? – он бессильно застонал. – Я... Не помню тебя.

Тут он вздрогнул и опрометью бросился к месту, где на мшистом песке лежала веточка милюды, но вместо нее обнаружил стеклянный шар. Сейвен опустился на колени и заглянул в него. Внутри блестело лучезарной улыбкой солнце, погруженное на дно фонтана. В его глубине стояли двое. Он – в обычной своей вербарианской одежде, а второй... Он обнимал его. «Её?» Лица не было видно. Да и вся фигура как будто растекалась, стоило взглянуть на нее попристальней. Боковым зрением, если отвести взгляд, было видно что-то четкое. Что-то... Какую-то фигуру. В сердцах он схватил шар с тем, чтобы покинуть заросли и разглядеть его содержимое при свете, но едва вышел на солнце, как столкнулся с Крайтером.

– Да? – нахмурившись, буркнул Сейвен. – Не стой на проходе, отойди.

Крайтер с места не сдвинулся, только поменял позу, перевалившись с одной ноги на другую.

– Что это? – спросил он, кивком указывая на шар. – В руках у тебя?

– Это? – Сейвен опустил, было, голову, но вдруг разозлился. Он не хотел сейчас никого видеть, даже Крайтера, а потому смел его, как сметаю крошки со стола. Но тот никуда не делся.

– Это должно быть у меня. Ты разве забыл? – он вдруг резко выбросил вперед руки и отнял сферу.

Сейвен вздрогнул всем телом, протяжно застонал и… Распахнул глаза. Перед ним, в молчании стыла каюта гидроглиссера. Часто дыша, он обводил взглядом пространство, а сам, рефлекторно, сжимал китель на груди. Жесткая материя с подвернувшейся холодной пуговицей впивалась в ладонь, точно отрезвляя его. «Сон? Неужели все только сон?» Вслед за этим осознанием, сердце пронзила тоска. «Только сон?..» Медленно, точно борясь с самим собой, Сейвен повернул голову, чтобы посмотреть на соседнее кресло, где должен был… Где должна… Но ничего. Пустое место. «Сон. Только сон». Он откинулся на мягкую спинку, глубоко вздохнул и прикрыл глаза, но тут же его кто-то небрежно толкнул в плечо:

– Вставай, герой, приехали.

Он открыл глаза и увидел перед собой ухмыляющееся лицо Крайтера.

– Ты ничего не забыл, а? А может, кого? – тут он поднял указательный палец, постучал им по виску и, круто развернувшись, зашагал к выходу.

Несколько опомнившись, Сейвен бросился следом, но загадочного товарища и след простыл. «Он знает. Точно знает что-то». Не застав Крайтера в автоскоре, Сейвен понадеялся отыскать уже в куполе и там навязать пристрастную беседу. Но вернувшись, первое, что он сделал – рухнул на свою кровать в изнеможении. На нарник...

* * *

Пробуждение навалилось тяжелым камнем. Из головы, точно брызги, рвались сны, один нелепее другого. Черная двоица, что утаскивает его в черную же яму. Жаркий костер на берегу реки...

Сейвен перевернулся на спину и широко зевнул.

Какие-то заросли, сплав по реке на байдарке… Каньон с обрушающимися стенами, чернота, и… «Забыл. Нелепица какая-то». Забыл, но вспомнил о предстоящем событии, вскочил с кровати и бросил гневный взгляд на будильник:

– Допросишься, скотина, когда-нибудь… – пробурчал он, но вдруг осекся, пораженный острым чувством повторенности. – Выкину…

Форма о которой он только что подумал… На стуле ее нет. Она должна быть в шкафу, но… Сейвен осмотрел себя, как в первый раз. Форма была на нем, вся измятая. «Я завалился спать прямо в ней, не раздеваясь. А ведь было не так. Было все как-то иначе и за дверью. За дверью меня ждал кто-то». Он поднялся, подошел к двери и распахнул ее. Снаружи было пусто.

* * *

С бокалом сладкого вина в руках Сейвен подпирал одну из колонн мантапама. Инаугурация закончилась точно так, как ему и представлялось. Все, что происходило с ним с момента пробуждения, выглядело какой-то записью. Будто он играл в знакомом до боли спектакле. В некоторые моменты, как, например, перед самым выходом на сцену, ему хотелось отступиться от предписанной роли, сымпровизировать, да так, чтобы все полетело к Демону на рога. Но он сдерживался, сам не понимая зачем. «А вот сейчас мимо пройдет разносчица и предложит мне очередной бокал». Через два нарна так и случилось, но и здесь Сейвен подыграл сценарию. «Вкусное же. Зачем зря отказываться?»

Когда пришло время танцев и народ, в массе своей, сгрудился вокруг импровизированной площадки, Сейвен, по колонне, сполз на пол, закрыл глаза и приготовился. Сердце его, как тогда после кошмара на гидроглиссере, бешено колотилось, волнение нарастало с каждым квиком. «Сейчас что-то произойдет. Что-то забытое, что-то…»

– Сейвен, – услышал он тихий голос и встрепенулся.

Рядом с ним на полу, прислонившись к той же колонне, сидела женщина, укутанная в темное, с серебряным отливом покрывало.

– Разиель, – он узнал ее по голосу. Впервые они встретились в Зыбучей башне, где спасли друг друга. Невольная усмешка, скривила ему губы. Он вспомнил все. – Где Ат?

– Слава хранителям, – шепот облегчения вырвался у нее в ответ. – Ты при себе. Я… Мы подумали, что ты затер сам себя.

Сейвен, не отвечая, повернулся к ней и заглянул под мешковатый капюшон. Пепельно-серое, изрытое черными нитями лицо… Она поторопилась отвернуться, прикрыть лицо ладонью, но Сейвен схватил ее за запястье и отвел руку. Несмотря на видимые попытки вырваться, он не чувствовал усилий. «Как призрак. Или воспоминание».

– Пусти! – зашипела она, но Сейвен не отпускал.

Заостренное злобой лицо, оскаленный черногубый рот с острыми белыми зубами, глаза-щелочки скрывающие бесконечно-черные, широкие зрачки.

– Разиель, это и впрямь ты? – губы его, против воли, исказились отвращением. – Во что ты превратилась?

– Это все ты! Ты затащил меня, ты отдал меня ему!

– Ты сама оторвалась, – Сейвен отпустил ее руку и хмыкнул. – Пока я охотился за черепами на болоте. Где была ты?

– Я… – она вздохнула и понурилась. – Всего лишь тень. Отражение в черном стекле. И когда ты пропал я отразилась в нем. Я стала его. Вы… Очень похожи, Сейвен. И если вы объединитесь, то…

– Ну, уж нет. Мы вернулись истребить его, помнишь? Помоги мне и я попрошу для тебя место у матушки. Она не откажет.

– Мы не в генизе Вербарии, – сухо ответила Разиель. – Это хаос Айро.

– Как по мне, так все порядочно.

– Это ты выстраиваешь ее растление своими воспоминаниями. После Айро от ментальностей остаются только бессвязные элементы из которых состояла личность... Крик ребенка, например, запах моря, танцы под Зойбой... А может чувство времени, любовь к лимонам или упоение от музыки? Или другой бесконечно несчетный обрывок-образ когда-то составляющий цельную личность. И ты сплавляешь эти клочки в то, что вспомнишь, что представишь себе...

– Я могу представить, как тебя разрывает на части.

На лице Разиель выразился неподдельный испуг. «Похоже, не шутит».

– Хорошо-хорошо. Пусть все так. Что ты мне предлагаешь? Вы, что предлагаете?

– Пойдем с нами. Ат изучит тебя, разберется как ты это делаешь и тогда мы освободимся.

– Может быть ты хотела сказать, что он освободится? – Сейвен покачал головой и отхлебнул вина. – Нет, я это не сделаю. Хочешь – оставайся. А если я так сильно нужен Атодомелю, то пускай сам спускается.

– Сейвен, ты не понимаешь... Возможно, ты именно то, что Первые искали с начала времен.

– Мне нет до этого дела. Я хочу оградить от них Солнечную систему и только. А с Айро я уж как-нибудь сам разберусь.  – Сейвен поднялся и обернулся на нее сверху вниз. – Ты со мной?

– Глупец! – прошипела Разиель. – Ты не видишь дальше собственного носа! Если они заполучат тебя, то прекратят потрошить вселенную! Тысячи, а может миллионы цивилизаций не исчезнут!

– Но и не появятся, – со вздохом ответил Сейвен. Беседа начинала его утомлять. – Они ведь сеятели жизни. Если ты веришь, что он и ему подобные остановятся, заполучив меня, то это твой промах. Я же считаю, что с моими возможностями будет еще хуже. Они сотрут в порошок миллионы гениз в миллион раз быстрей. И только. Я рискну ошибиться, имея за то уверенность, что Солнечная система останется в покое. Так что… Я не стану помогать вам. И знаешь, – тут он присел на корточки так, что его лицо оказалось как раз напротив лица Разиель. – Я сам сотру его при первой возможности.

Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Она больше не пыталась укрыться, а смотрела открыто. Взгляд ее темных, будто наполненных смолою глаз, казалось, ничего не выражал.

– Ты помнишь ее, Сейвен? – произнесла, наконец, она тихим проникнутым голосом. – Ты помнишь Диз?