Текст книги "Закат Ра (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Савчатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– А если я скажу тебе, – наконец медленно проговорил Крайтер, – Скажу… Что я и есть Вербария? Как ты к этому отнесешься?

Tat 20

Тиеф пришел в себя на теплом песке под открытым небом. Прикрывшись рукой от яркого солнечного света, он с трудом приподнялся и сел. Сквозь слезы угадывались только контуры дюн, да пятно купола вербарианцев вдалеке. Он с силой зажмурился и стал растирать глаза. Зрение понемногу возвращалось, но стали мешать мельтешащие голубые огоньки. Он прищурился на собственные руки и изумленно замер. Его когти отливали нежной лазурью.

 – Ну вот, ты и пришел в себя, – услышал он за спиной знакомый голос. – Как, не больно?

Тиеф покачал головой и изумился второй раз. Он понимал Крайтера без переводчика.

– Что… – собственный голос стал далеким и сухим. – Что со мной?

– Ну, прежде всего ты жив! – Крайтер встал напротив Тиефа и протянул ему руку. Тиеф посмотрел сначала на ладонь, потом в лицо Крайтеру и принял обращенную помощь.

Ноги едва слушались. Он сделал шаг и, сосредоточившись на нем, вдруг перестал дышать. Остановившись, вернулся к дыханию и тут же чуть не рухнул обратно на песок. Его тело словно училось жить заново. Все, начиная от выдоха и заканчивая шевелением хвоста, давалось неуклюже, рассеяно. Привычные, машинальные движения обращали на себя внимание, требовали такового, иначе тело отказывалось слушаться.

– Мудрец… – выдохнул Тиеф и с облегчение оперся на подставленное Крайтером плечо. – Он жив?

– А посмотри сам, – Крайтер махнул свободной рукой, указывая за спину.

Тиеф медленно повернулся и увидел свою пирамиду, развороченную у вершины жерлом вулкана. Сходства добавляла багровая субстанция, застывшая густыми потоками на его гранях.

– Это сделал ты?

– Отчасти. Но… – он замолчал, обдумывая слова. – Я принял в этом пассивное участие. Мудрец подавился собственными амбициями. Знаешь, чего он хотел? Чего хотели и те другие, что сейчас гнездятся у нас под ногами в генизе земли?

Тиеф качнул головой, продолжая заворожено смотреть на пирамиду Мудреца.

– Он хотел слиться с ней и доказать Атодомель свою состоятельность. Это ему удалось. Вернее, той части, что сейчас под землей в генизе. Но это лишь часть замысла. Он жаждал тройного слияния. Ра, Вербария и Земля. Одним хранителям известно, какая смесь получилась бы от единения трех начал. Только я глубоко сомневаюсь, что Первому нужно все это… Ну, да все прахом пошло. Из-за тебя. Из-за тех, кто привел его сюда.

Тиеф недоуменно посмотрел на Крайтера.

– Да-да. Из-за вас. Тебя и тех двоих, которые, как и ты, не сломились. Вы сдерживали его как узкое горлышко у необъятно большого сосуда. Если бы сломились как другие трое, то, возможно, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Он пытался овладеть вербарианцами, но не смог, – Крайтер вздохнул и пожал плечами. – Промазал ваш Мудрец. Он выбрал самых устойчивых Ра. Таких, что выдержат взваленный на них груз. А вот забрать не смог. По крайней мере, не у всех.

– А Монтерс и Ио? Что с их частями?

– Пока твои друзья живы, они надежно заперты.

– Если они живы…

– Если?

Тиеф посмотрел на руки, сжал их в кулаки, разжал вновь. Бледно-голубое сияние не проходило.

– Я думаю, они пожертвовали собой, чтобы освободить Ра от безумств Вимериса.

– Либо они принесли в жертву Мудрецов, – невозмутимо ответил Крайтер. Теперь он мерил взглядом две нетронутые пирами, а в его руке опять ярко заблестел диск. – Проверим?

– Постой. Объясни, что со мной? Почему я такой как… Как ты.

– Я не мог иначе. Иначе бы ты погиб, – помедлив, виновато ответил Крайтер. – Ментальность не может существовать раздельно от жизни. Она ее продукт. Цель, если хочешь. Ра – мертвая жизнь, если можно так выразиться. Вы ничего не вырабатываете, а только копите растраченное. Я не знаю почему так случилось, но это сейчас и не важно. Важно другое. Я… Откупорил тебя, дал Мудрецу свободу. Тогда я и предположить не мог, что ваши Мудрецы обладают своим собственным извращенным сознанием. Я думал, что они просто креатура. Как моя. Освободившись, он захотел пожрать меня и присоединиться к тем другим, что уже в земле. Но он не учел вот этого: – Крайтер подбросил металлический диск и ловко поймал его. – Я обезличил его. Теперь Мудрец, больше не Мудрец, а пласт биоэфира. Старого, кристаллизованного биоэфира. Без мыслей, чувств и стремлений. Разобранный по косточкам. Если бы в тот момент я не наполнил тебя чем-то, ты бы умер. По-настоящему перестал существовать. А под рукой оказался только я сам. Так что теперь ты вербарианец, Тиеф. Ментально.

– А как же ты?

– Да мне-то что станется? Я тебе передал лишь частичку. Побольше, конечно, чем у простых живых людей. Примерно столько же, сколько вынул из тебя. Не переживай, ты все тот же избранный. О, смотри. Проснулись.

Он кивнул в сторону купола, из которого выходили гости и его обитатели. Тиеф не успел ответить, как часть группы вздыбилась и разразилась тучей пыли, устремившейся к ним. Через мгновенье их окружили Ра во главе с Ио и Монтерсом.

– Что произошло? – сухо осведомился Ио, переводя взгляд с одного на другого. – Что вы сделали с Мудрецом?

– Он пытался убить нас, – ответил Тиеф, пряча руки за спину.

– А что случилось с тобой? – в свою очередь спросил Монтерс. – Твои глаза, Тиеф. Почему они голубые?

Тиеф растерялся. Он позабыл, что именно глаза самый явственный индикатор ментального содержания и беспомощно посмотрел на Крайтера. Тот кивнул.

– Крайтер все объяснит. А я стану его голосом.

* * *

– Это здесь? – Крайтер присел на корточки, зачерпнул горсть песка и пустил ее по ветру.

– Да, кажется здесь, – ответил Тиеф и огляделся.

Они стояли в центре воронки, оставленной исходом строенного Мудреца. Кругом валялись обломки пирамид. Какие-то успело занести песком так, что виднелись только черные вершины, другие, особенно большие, едва прикрылись волной наноса. Общая картина походила на древние развалины, а не на проторенный Мудрецом канал.

Объяснялись с Ра недолго. Тиеф, ожидающий неприятного разговора, был удивлен тому с каким пониманием Ио и Модаберти отнеслись к случившемуся. Как выяснилось – неспроста. Разодрать слипшихся Ра удалость только благодаря Мудрецам, которых избранные, действительно, принесли в жертву. Тиеф убедился в гибели оных лично, чуть позже наведавшись в непривычно темные обители. Купели оказались пусты и не столь уж глубоки. Четыре роста среднего Ра, вот чему равнялась «бездонная пропасть» на дне которой тускло поблескивали мощи тех немногих, что утопли в ней.

Новый облик Ра отражал помещенную в них силу Мудрецов, без которой пригодные к восстановлению индивидуальности просто разваливались. Сперва Монтерс противился такому кощунству, но Ио сумел переубедить товарища. Главный его аргумент заключался в, собственно, цели бегства – в спасении Ра, а не служении Мудрецам, успевшим доказать свою двуличность.

Избранным эта работа дорого обошлась. Они растратили собственные силы без остатка, обернувшись самыми обыкновенными Ра, но Крайтер усмотрел в ментальном опустошении неслыханную удачу. Он предложил избранным вобрать в себя его креатуру, с тем, чтобы защитить беспомощных вербарианцев. Избранные неохотно, но согласились. Не без увещеваний Тиефа.

И вот теперь они с Крайтером стояли у точки внедрения, приглядываясь к тем глубинам, в которые предстояло нырнуть. Правда, Тиеф ничего кроме песка, да корявых обломков не видел. Он взглянул на Крайтера: тот, задумавшись, склонился над очередной золотистой горстью, пересыпая ее из одной ладони в другую.

– Здесь песок холоднее, – протянул он, обращаясь к себе и к своим мыслям, а не к Тиефу. – Ну-ка, а тут…

Он зашагал к большой глыбе, испещренной внутренней росписью пирамиды. Не дойдя, остановился, присел и погрузил руку в песок. Обратно он вынул стиснутый кулак, разжал его и внимательно посмотрел на ладонь. Когда песок вытек сквозь пальцы, Крайтер постучал свободной рукой по тыльной стороне ладони, выбивая остатки песчинок, хмыкнул и жестом подозвал Тиефа.

На раскрытой ладони осталось несколько багровых крупинок.

– Ничего не напоминает?

– Напоминает, – ответил Тиеф. – Это след, оставленный Мудрецом.

– Точно. А на глубине песок еще холоднее. Так что мы на верном пути, – он отряхнул руки, привстал и огляделся. – Где-то здесь этот ход. Уже совсем рядом.

– Может, стоит уйти в ментальность? – предложил Тиеф.

– Еще рано, – задумчиво ответил Крайтер и снова принялся бродить по песку.

Он ходил все медленнее, останавливался на дольше, а вскоре и вовсе замер. Наконец, не оборачиваясь, окликнул Тиефа.

– Нашел, – тихо пояснил он. – Забирайся ко мне на плечи.

– Как на плечи?

– Так. Запрыгивай.

Озадаченный такой просьбой, Тиеф подпрыгнул и мягко встал ему на плечи. Крайтер даже не шелохнулся, точно окаменев. Вдруг Тиеф почувствовал, что начинает опускаться – медленно, но верно проваливаться вглубь Крайтера. Вместе с этим он ощутил легкое покалывание, растекающееся от ступней к макушке и парализующее его. Мысли сжались в тугой ком и тоже замерли.

Его взгляд застыл на макушке Крайтера, которая все приближалась и приближалась. Тиеф напрягся, пошевелил глазами и фигура под ним вздрогнула, расплылась всевозможными оттенками синего. Исподволь переливы отяжелели и сместились к фиолетово-карминным тонам. Липкий, теплый свет перекинулся на Тиефа, обволакивая тонкой искрящейся кожей.

Они стали ментальным целым. Тиеф чувствовал, видел и размышлял вместе с Крайтером, вытягивающего их в узкий столб света. Он подключился к стремлению товарища и дело пошло быстрей.

Окружение лишилось привычной четкости форм. Вместо океана песка, каменного дна и других, более глубоких слоев планеты, Тиеф «видел» сплошную, бесконечную даль, рассеченную только узким каналом. С трудом верилось, но громадная воронка исхода Мудреца, здесь, на глубине, сузилась до тонкой иглы.

В однородной дегтевой темени стали появляться зеленые огоньки и, чем ниже они спускались, тем пылинок становилось больше. Вскоре искорки сложились в громадное корневище, раскинувшееся настолько, насколько хватало ментального взора. Одно из его ответвлений как раз и пронзал канал Мудреца.

Стоило товарищам погрузиться в сеть генизы, как на них обрушилась бездна чужих присутствий. Тиефу показалось, будто они очутились в центре тесного столпотворения. Растертые в однородный поток личности, слеплялись меж собой и вместе слагали грандиозный, невообразимо обширный конгломерат.

Плывя по течению, Крайтер пристально следил за мутной нитью, оставленной Мудрецом. Попутно он окидывал мысленным взором окружение, но не старался постигнуть его устройство, как это делал Тиеф. Он искал следы Разиель, хотя и понимал, что здесь их быть не могло. Если они и были где-то, то на другом краю планеты, там, где ее проглотила гениза. Но Крайтер упорно всматривался в частички чужих жизней, силясь разглядеть в них намек на лазурную крупинку.

Ветвь, по которой они двигались, расширилась. Появилось множество боковых ответвлений, поток стал тягучим и медленным. Если раньше фрагментированные личности хоть как-то угадывались, то теперешняя плотность стиснула их в однородную субстанцию. Когда скорость упала окончательно, Крайтер поплыл, было, сам, но у него ничего не вышло. Они застряли.

Пока Крайтер с руганью рвался вперед, Тиеф осматривался. Поток хоть и застыл, но обзавелся какой-то новой, невидимой ранее проводимостью. Теперь транспортировались не частички биоэфира, а передавалась информация, содержащаяся в них. Очередной раз Тиеф подивился, насколько структура генизы напоминала толпу. До этого они двигались вместе с ней, а теперь, когда плотность достигла предела, вперед пробивались только голоса.

Вдруг Тиефа озарило. Нужно оставить ментальную форму и нырнуть еще глубже, на уровень, доступный только голосам – стать голосом и двигаться дальше. Крайтеру идея показалась опасной. Удастся ли потом вернуться? Ведь без ментальностей в мир живых не попасть... Впрочем, иного способа продвинуться вперед не оставалось, а об отступлении не могло идти и речи.

Сосредоточиться на информационном потоке труда не составило. Куда сложнее получилось вписаться в его структуру, так, чтобы не потерять себя. Погружение походило на сон. Иногда Тиеф точно вздрагивал, пробуждаясь и приходилось все начинать заново...

 Аморфное зрение слиплось. Зеленоватая, пульсирующая округа то появлялось, то вновь растворялось в зыбкой темени. В одно из таких затмений Тиеф явно почувствовал запах земли, тот незабываемый дух холодного, мокрого песка из которого он вылупился. Он резко распахнул глаза, но тьма не отступила, а стала только плотней. Тиеф пошевелился, вздрогнул всем телом и понял, что скован холодной тяжестью. Тогда он сосредоточился на сомкнутых на груди руках и попытался приподнять их. Отчасти это удалось – они сдвинулись с места. Воодушевившись прогрессом, Тиеф продолжил дергаться и очень скоро сковывающая темень стала податливей.

 Песок мокрыми комьями сыпался с плеч и груди. Он выбрался из зыбучего лона и посмотрел на солнце, спускающееся в пыльный горизонт. Лица коснулся порыв холодного ветра, который принес с собой далекий оклик. Тиеф вздрогнул и заозирался по сторонам, но вокруг было пусто. Только красный песок, да рассыпь острых камней.

От повторного крика внутри у Тиефа все сжалось в холодный ком. Натужно дыша, он отполз от ямы, будто она таила в себе скрытую угрозу, отполз, теряя последние силы, и рухнул ничком на песок возле большого валуна. Прислушался. В воздухе все еще носилось эхо незнакомого голоса. Внезапно его одолело дикое желание вырыть яму и просидеть в ней, по крайней мере, до наступления темноты. Он уже начал выгребать из под себя песок, как отчетливо услышал чью-то зыбкую поступь. Все тело задрожало от страха. Тиеф замер, сжался, прикинулся камнем, но его заметили, зашипели и тихий шелест шагов превратился в бесконечный каскад. Их было много.

Его обступили со всех сторон, но Тиеф не решался поднять взгляд. Он видел толстые безстопые ноги и слышал непрерывный свист выдыхаемого воздуха. Наконец, безмолвное скопище расступилось, пропуская в круг самого большого. Крепкая рука схватила Тиефа за затылок и вздернула его голову так, что хрустнули шейные позвонки.

Окружение зашипело, отпрянуло. Они выдыхали не то страх, не то изумление… Молчал только тот, кто грубо приподнял его за голову. Он был облачен в искусно расписанный доспех, доходившей ему до выгнутых к спине колен. Массивную голову с длинным, поросшей зеленым мхом хоботом, венчал шлем, в чьей глубине тлели четыре багровых глаза. В зеркально блестящей поверхности шлема Тиеф увидел свое отражение. Маленькое, бледно-розовое тело, такое хрупкое в сопоставлении с обступившими его гигантами.

Тиеф пошевелил головой, силясь высвободиться, но закованный в броню предводитель сжал руку сильнее и рывком поднял его над землей. Беспомощно перебирая в воздухе ногами, Тиеф застонал, схватил пленителя за руку, стараясь разжать его хватку. Бесполезно. Он как будто боролся с толстым корнем. Неумолимая рука медленно поднесла его лицом к забралу шлема. Вдруг один из багровых глаз – верхний правый – замигал, потух и тут же вспыхнул голубым огнем. Вслед  за ним второй, третий, четвертый… Рука придвинула Тиефа еще ближе, так, что он уперся носом в холодную металлическую решетку.

– Тсс, Тиеф, это я, – услышал он знакомый шепот. – Нашелся, мышонок.

Tat 21

Низкий каменный потолок бороздили извилины. Тиеф лежал привязанным к холодному валуну и ничего кроме потолка не видел. Отовсюду лился бледный зеленоватый свет. Он застревал в шероховатостях свода, наполняя пещеру пульсирующим бархатом. Если смотреть на потолок долго, а Тиеф смотрел именно столько, то мерещилось, будто тот волновался как вода. Или как лик Мудреца.

Тиеф пошевелился. В пещере, где его оставили в тишине и покое, путы скрипнули громко и отчетливо. Привязанный за руки и за ноги, он не мог подняться, но мог вращать головой. Правда, смотреть все равно было не на что: вокруг все тот же голый камень, разукрашенный игрой загадочного света.

Пока Тиефа несли по остывающей пустыне, он несколько раз пытался заговорить с Крайтером. Но тот не отвечал. Молчали и древние Ра. Присматриваясь к ним, Тиеф замечал растерянные, боязливые взгляды изредка бросаемые на него. Статные архисторики, могучие гиганты с детским испугом в глазах… Они боялись не Тиефа, а самого факта его обнаружения. Архисторики… Откуда они взялись в генизе Земли? Почему именно они, а не современники? В этом было бы больше смысла.

Уже внутри пещеры, проверив, надежно ли привязан пленник, Крайтер шепнул тайком, что вернется так скоро, как сможет. И Тиеф ждал, решительно обделенный выбором.

– По крайней мере он настоящий…

В оставленной тишине он прислушивался к дыханию своего тела. Вдох-выдох, вдох-выдох. Его грудь поднималась и опускалась мерно и медленно. В ее колебаниях чувствовалась напрасность. Так, будто он гнался за давно упущенным, знал, что догнать нельзя, но все равно продолжал бежать.

– Эй, как ты тут?

Тиеф вздрогнул. Дыхание на миг прервалось, а сердце застучало о ребра, как узник о прутья клетки. В ногах стоял Крайтер в своем привычном обличии. В руках он держал личинку страхта, в которой обычно носили воду.

– Воды, – надтреснутым, сухим голосом, просипел Тиеф.

Крайтер с готовностью вытянул жгут-затычку и поднес к его губам горлышко сосуда. Теплая с металлическим привкусом вода, такая вкусная раньше, едва не полезла обратно. Он поперхнулся, закашлялся и Крайтер тут же отнял сосуд.

– Не торопись, – предостерег он. – Твое тело еще не научилось пить.

В свете пещеры Тиеф отчетливо видел склонившееся над ним лицо. Светлая кожа, волосы пропитались зеленью, а в глубине глазниц прежний голубой огонь.

– Проклятье! – вдруг выругался Крайтер, вздрогнул от собственного голоса, оглянулся и, дождавшись пока уймется эхо, склонился над Тиефом ниже. – Как же ты похож... Просто вылитый! Если бы я не знал наверняка, то подумал, что в зеркало смотрюсь.

– Кто? На кого похож?

– Ты похож на меня как две капли воды. Вы-ли-тый! – и он провел рукой по лицу, подкрепляя сказанное жестом.

– Развяжи меня.

Крайтер выпрямился и замер. Он молча смотрел на Тиефа. Кончики его пальцев застыли на подбородке, а сам он будто бы впал в отрешенную задумчивость. Каждое мгновение тишины отдавалось в голове Тиефа биением сердца. Ледяным и тревожным, проступающем на лбу крупными каплями пота… Куда он попал? Что с ним? Почему Крайтер медлит?!.

– Я не могу отпустить тебя, – с досадой ответил он. – По крайней мере, до рассвета. Он долго ждал. Слишком долго. И я тоже. Правда, ждали мы по-разному… Но вместе. Я не могу развязать тебя, потому, что он узнает. А если узнает, то все мое дело рассыплется, как песочный домик.

– Расслабь хотя бы путы.

– Потерпи. Вот, попей лучше еще, – он поднес горлышко, но Тиеф отвернулся. Крайтер поджал губы и медленно отнял сосуд. – Обиделся?

Тиеф молчал. Его, действительно, сжигала обида.

– Тиеф, поверь мне, так действительно нужно, – он вздохнул, медленно закупорил сосуд и уселся на край валуна, к которому был привязан Тиеф. – Я понимаю, что неудобно и затекло, наверное, уже все, но и меня пойми. Я пятьдесят лет искал по великим пустошам, не для того чтобы сейчас упустить.

– Сколько? – Тиефу показалось, что он не расслышал. – Сколько ты меня искал?

– Пятьдесят лет, Тиеф. Полжизни Ра.

Сгорбленный, поникший, он смотрел прямо перед собой, как будто видел в  зеленоватых отсветах пещеры отражение скитаний и невзгод многих лет поиска. Тиеф подумал, что все это Крайтер делал для него. Что он мог бы еще давно оставить пыльный мир Ра и устремиться к Разиель налегке. Но остался. Возможно, что для нее в генизе прошла целая вечность. По крайней мере, больше половины жизни. И Крайтер, зная об этом, наперекор своему естественному стремлению – остался.

– Спасибо, друг, – голос Тиефа дрогнул. Он почувствовал, как к горлу подбирается колючий комок. – Расскажи мне все. Это ведь можно?

Крайтер, как будто очнувшись от своих воспоминаний, посмотрел на Тиефа и усмехнулся.

– Можно. Но рассказ получится длинным.

– Все же короче чем…

– Да уж всяко покороче станет.

Он поднялся и пошел туда, откуда появился. Тиеф слышал шорох его шагов, короткую паузу и те же шаги, но уже возвращающиеся.

– Проверил, – пояснил он, усаживаясь на место. – Нет никого. Да, собственно, сюда никто и не сунется. Они боятся тебя. Но предосторожность не повредит.

Он отхлебнул из стратха, предложил Тиефу, но тот отрицательно помотал головой. Тогда Крайтер втянул затычку, кашлянул и начал рассказ.

– Прежде всего, Тиеф, мы не в генизе Земли, а в Мудреце, который тоже до нее не добрался, увязнув где-то на полпути. Мы, следуя за ним, в него же и влипли. Правда Мудрец все же движется, а мы вместе с ним. Но очень медленно и для генизы земли это хорошо, поскольку на такое дело уйдет если не вечность, то чуть меньше. Мудрец это понимает и ищет другой путь. Точнее, он его уже нашел. Помнишь, Сейвен рассказывал о том, как очищал Олафа от коричневой пакости?.. Эх, как же давно это было... Ну, так вот. Эта субстанция, действительно, сплав двух ментальностей: Ра и Земли. Мудрец хочет смешаться с третьей ментальностью. С Вербарией. Тройное единение предаст ему сил, и он довершит задуманное. Пока у него ничего не вышло, а это значит, что Вимерис и Ио добросовестно справляются с защитой вербарианцев. Впрочем… Впрочем я не знаю сколько времени прошло в физической действительности. Может час, а может день… Трудно сказать. Но дело не в этом. Дело в том, что ты сейчас ментально вербарианец. Он знает об этом и знает, что ты здесь. То есть ему не нужно ничего искать там, наверху. Все уже на месте.

– Но ведь это ты сделал меня таким, когда спасал от Мудреца. От… Его части.

– Я знаю. И мне от этого не легче, поверь.

Тиеф верил. Столько лет скитаться с чувством вины и вынужденного ожидания. Должно быть это ужасно. Гораздо хуже его теперешнего положения.

– Ну, так вот, – со вздохом продолжил Крайтер, машинально перекатывая воду в страхте. – Теперь он – мы – нашли тебя. А значит, на рассвете ты будешь поглощен.

– Почему на рассвете? – спросил Тиеф, понимая, что спрашивает совсем не о том.

– А, это отдельная тема. Как ты успел заметить, мы твои предки. Мудрец состоит исключительно из них, ведь после катастрофы расщепившей его, сеть была разрушена и функция Ра из производства биофира свелась к его сбору. Внутри себя Мудрец зациклен на периоде до катастрофы. Здесь он раздроблен на тысячи тысяч Ра. Какие-то формируют фон, какие-то бытуют в своих естественных формах. Они постоянно меняются местами и в целом никто из них ничего не замечает. Одни, засыпая ночью, могут пробудиться через сотни лет и для них утро станет утром следующего дня, а не столетия. Это трудно объяснить, но многомерность существования, порождает несколько псевдореальностей, взаимопроникающих и неотделимых друг от друга… Понимаешь, для Ра – ты знамение конца всего сущего. И тебя надо умертвить. Скормить великому груху, чтобы отвести беду. А ритуал, по обычаю, должно проводить на рассвете. Они все церемонии проводят на рассвете.

– Меня хотят принести в жертву?

– Они больше не знают, что с тобой делать. Проблема ситуации в том, что груху будет не груху, а наш старый знакомый, который только этого и ждет. Но он не может проглотить тебя просто так, ведь здесь он – это не он, а мир Ра, действующий и живущий по своим законам.

– Постой… Если он мир Ра, тогда почему он так долго искал меня?

– Потому долго, что тебя не было здесь. Ты завис в пограничном состоянии, завис надолго. Твое появление предвестила Теньеге, указав нам место для поиска. Где ждать тебя. Все исполнилось точно так, как она и сказала. Понимаешь, Теньеге это не внутренне порожденье теперешнего Мудреца. Она была всегда. Это удивительное создание, живой бог, если рассматривать креатуру в качестве творца. На Вербарии такого не было. На Вербарии гениза не разговаривала со своими созданиями, а вот у Ра была такая возможность и это поистине удивительно. В ней сосредоточена мудрость поколений, обобщенная, осмысленная, стремящаяся сделать свое детище лучше.

– Всеобщий Мудрец…

– Да, это она. Мать Ра. Ты знаешь что-то о ней?

– Немного, – Тиеф почувствовал, как запылало его лицо. – Мы знали только, что до катастрофы был единый Мудрец и что он погиб, а вслед за ним погибли и Ра, став инструментом воссоединения. И это все. Возможно, знаки вместилищ хранят больше, но… Мы разучились их понимать.

Крайтер поднялся с камня, обошел его кругом, встал с другой стороны и провел рукой по светящимся рытвинам.

– Тысячи лет одиночества, – тихо произнес он. – Тысячи осколков одного сердца… Теньеге деградировала вместе с вами и в итоге перестала быть собой. Ее подлинность храниться глубоко внутри, под коркой извращенных смыслов и безумств. Спятившая гениза, каково, а?

Не найдя что ответить, Тиеф молчал, а Крайтер со вздохом продолжил:

– Отсветы ее прежней видны только здесь, в изнанке Мудреца. Это не она прежняя, это лишь ее проблеск. Мне жаль ее. Жаль так, как будто я ее сын, – Крайтер опустил руку и пожал плечами. – В ее лице мы потеряли нечто такое, о чем в пору скорбеть всему космосу.

– Но что ее погубило?

– Точно никто не знает. Тот, кого убьют метким выстрелом в затылок, никогда не узнает, кто выстрелил. Но, мне кажется, что стрелком был Атодомель. Возможно, он избавился от нее, как выбраковывают дефектное изделие. Для чего ему гениза, которая, еще на заре становления, осмыслила себя? И не просто осмыслила, но вела диалог со своим народом.  Очевидно же, что и она и ее творения воспротивятся повелениям первого, и что нейтрализовать их следует в зародыше. Если это так, если мое предположение верно, то Теньеге будет отомщена. Сейвен уж об этом позаботится.

– Крайтер, я не хочу умирать.

– Ты не умрешь, я обещаю, – он усмехнулся. – Ты вправду подумал, что я отдам тебя на съедение этому монстру? Хе-хе-хе, тогда б я не околачивался здесь столько времени.

– Расскажи мне о ней.

– О Теньеге?

– Почему ты называешь ее… Так?

– Почему считаю ее женщиной? Хм. Я как-то не задумывался об этом. Для меня это естественно, знаешь ли. Мать… Она ведь не может быть мужского пола, верно? Хотя для тебя все едино. Постоянно забываю, что у вас нет пола. Все архисторики для меня мужики и только одна она – она. Вообще, какого пола может быть гениза? Это аморфное создание даже близко не соотносящее с простыми смертными. Но я буду называть ее так. Привык уже. Теньеге… Для каждого она своя и редко когда ее образ повторяется дважды. Ра могут ее видеть по несколько раз в день, а если не видеть, то чувствовать, слышать… Она как воздух, как… Как шестое чувство! Всегда верное, даже если твои пять перечат ей. Для каждого она своя, но и едина. Нет, не как отчизна или общество, а несоизмеримо глубже. Ведь что такое общество? Вроде одно, а как присмотришься, то и увидишь особей, готовых друг другу глотки перегрызть за свое, за личное. Потому в обществе и выдуманы законы, правила, нормы приличия, образы поведения… Все это для того, чтобы хоть как-то обуздать эгоизм и ненависть к ближнему. Вот у нас на Вербарии общество хоть и было одно, с одной общей религией и моралью, но было множество государств… А это чуть лучше, чем полная анархия. Внутри государства вроде как все сдерживается правительством, но когда интересы правящих верхушек пересекаются, начинается война. Беда начинается. И здесь уж кто сильнее, тот и прав. Благодаря Теньеге у древних Ра отсутствовали конфликты как класс. Межличностные, межгрупповые… Их попросту не было. Она чувствует свои творения, своих детей, куда как тоньше, чем они сами. Едва проклюнутся ростки конфликта, как она явит себя и ссора гаснет, не успев возгореть. Внешне это проявляется каким-то намеком для конфликтующих: будь то дуновение ветра или шелест песка, далекий крик груху или затмение солнца. И в этом неповторимом явлении встречник понимает встречника, как себя. Примеряет его на себе. На мгновение – на неуловимый миг – становится им и понимает, принимает его точку зрения. И вот, они уже смотрят друг на друга не как враги, а как кровники. И так во всем! Благодаря Теньеге цивилизация Ра лишена таких костылей как общество, политика, религия… Да и зачем они там, где нет лжи и корысти? Их жизнь не сведена к борьбе друг с другом, а посвящена изучению самих себя, освоению природы. У Ра нет письменности, потому как любое знание, опыт любой жизни доступны всегда! Если возникнет затруднение, Теньеге сама догадается и подскажет. Не явно, но намеком. Главное уметь прочесть его. Вот этому учатся Ра. Дышать в унисон с Теньеге, а через нее – с каждым соплеменником. Ничто и никогда не сможет сплотить цивилизацию крепче, наполнить жизнь каждого гармонией и смыслом, чем она.

Пылкая речь Крайтере оборвалась, и Тиеф заметил, как в его руках засверкал металлический диск.

– И всему этому вдруг был положен конец, – произнес он тихим, исполненным печали голосом. – Атодомель знал, что Ра не отдадут Теньеге без боя и посему оборвал ее жизнь до того, как она, – до того как они – могли бы воспротивиться. Как именно он это сделал, я не знаю: свидетельств нет никаких. Впрочем, это даже и не важно. В одночасье они превратились в беспомощных слепцов. И вот теперь, здесь в этом замкнутом цикле, им мерещится надежда, что это именно ты всему вина.

Он замолчал, понуро склонив голову. Диск в его руках вращался все медленнее, пока вовсе не прекратил сверкать.

– Я помню… – нерешительно заговорил Тиеф, на которого слова Крайтер произвели сильное впечатление. – Помню, как еще на планете, до того как Мудрец обратил меня в избранного, я слышал зов. Немой голос. Тогда мне казалось, что это он звал меня… Может это была она?

Крайтер поднял голову и долго посмотрел на Тиефа. В его взгляде, укрытом сумраком пещеры, вспыхнуло нечто зловещее. Что-то такое, чего он никак не ожидал увидеть. Крайтер медленно покачал головой и со вздохом спросил:

– Ты знал, чем были капли, которыми вы каждый вечер обменивались?

От этих слов Тиефа обдало ледяным холодом. Он почувствовал, как все его тело ощетинилось мурашками.

– Вы пожирали свою родительницу, упиваясь мгновеньями забытья. Но я не виню вас. Безумцы неповинны в своем недуге. Тем более что она уже давно была мертва. Ваша цель, идея воссоединения была пуста, Тиеф. Пустая надежда, не более. Ра существовали по инерции и пески времени рано или поздно растерли бы вас в пыль, но… Появились мы. Появились и притащили чуму сюда, на здоровую и молодую планету. – Он невесело усмехнулся. – Кто бы мог подумать, что сумасшествие может быть заразным. И сейчас мы в центре этой заразы. Но ничего. Вскоре все должно закончиться.