Текст книги "Знак Пожирателя (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сангулиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

– Ты ей веришь?

Охотники и посланник князя стояли в стороне. Селяне не расходились, продолжая молча выжидать на площади. Впрочем, попыток напасть на Вейду они не предпринимали. Девушку отвели в одну из пустовавших хижин на краю деревни и заперли там.

Лада пожала плечами.

– Сложно сказать. Нужно поговорить с селянами. Может, и выясним что-нибудь.

– Одно знаю наверняка, – сказал Дроган. – Если здесь девчонку бросим – ждёт её верная смерть. Да и как ей теперь жить-то, среди тех, кто пытался её убить?

– Ты совершенно прав, друг мой, – согласился Ратибор. – Так что итог один – придётся пихать её в клетку и везти с собой. А в Миргороде уж разберёмся, ведьма она, или кто.

– И кто будет разбираться? Вы или мы?

Ратибор усмехнулся.

– А вот там, на месте, и решим. Не переживай за неё, старый вояка. Мы, знаешь ли, тоже не чудовища какие-то, девок просто так по подвалам не держим. В отличие от вас, кстати говоря.

Дроган вспыхнул.

– В подземельях сидят только ведьмы, чья вина безусловно доказана!

– Ишь ты, – продолжал поддевать Ратибор. – «Безусловно»! Не думал, что ты слово-то такое знаешь. Ладно, ладно, не кипятись. Прости, если обидел. Характер у меня такой, за то и не любят. Мы общее дело делаем. На том предлагаю и порешить.

– Что дальше? – спросила Лада, дождавшись, когда мужчины закончат препирательства. – Ночь на дворе. Сейчас нет смысла отправляться обратно.

– Давайте так, – предложил Ратибор. – Я разгоню толпу и отправлюсь поговорить с этим их охотником, Аругом. Ты, сестра, покараулишь пока нашу пленницу, чтоб не сбежала. Две женщины меж собой язык лучше найдут в такой ситуации, а от меня или Дрогана она шарахаться будет, как дикая кошка. Ты же сумеешь успокоить её, знаешь, по-женски как-нибудь. Что касается тебя, Дроган, сходи к этой карге, Равуне. Присмотрись к ней, поспрашивай. Странная она какая-то. Подозрительная. Может, и её стоило бы в клетку запихнуть, да отвезти в столицу.

Отец Тихомир, непривычно тихий, стоял в стороне и не вмешивался в разговор. Похоже, его вполне устраивало, что Ратибор взял на себя распределение обязанностей. Дроган, напротив, сложил руки на груди и выглядел не особо довольным. Сплюнув, он процедил сквозь зубы:

– А с каких это пор ты нами распоряжаешься?

В ответ Ратибор улыбнулся и выставил перед собой руки, словно защищаясь.

– Создатель милостивый! И в мыслях не было тебя как-то задеть! Дроган, если есть какие-то предложения, соображения или возражения – не держи при себе, высказывай. Я открыт для критики и дискуссий!

– Дискуссий, говоришь, – Дроган словно попробовал это слово на вкус, покатав на языке. – Нет, таким мы заниматься не будем. Ладно, возражений нет. Главное помни, что ты нам никто. Не командир, не наниматель. Мы делаем свою работу, ты – свою. Усёк?

– Всецело и с полной ясностью!

Княжий посланник коротко кивнул и направился к стоящим неподалёку жителям деревни.

– Ну что, померились? – спросила Лада, глядя в удаляющуюся спину Ратибора.

Дроган не ответил. Бросив на подругу тяжёлый взгляд, он тоже развернулся и направился к дому, в котором скрылась Равуна. Обернувшись, Лада заметила, что отец Тихомир также куда-то пропал. Оставшись одна, она решила не тратить время впустую и, захватив сумку с припасами, двинулась туда, где была заперта предполагаемая ведьма. Когда охотница закрывала за собой дверь, с улицы уже слышались зычные команды Ратибора, разгонявшего селян по домам.

Хижина была очень старой. Часть пола просела до земли. Слышно было, как под ним скребутся какие-то мелкие твари. Балки прогнили. Пахло сыростью и плесенью.

Вейда сидела в дальнем углу, обхватив колени руками. Она больше не рыдала, но взгляд её был пустым. Обречённым. Когда дверь скрипнула, закрываясь, девушка вздрогнула, словно от удара, но голову не подняла.

– Не бойся, – произнесла Лада. – Расскажи мне, почему Равуна так тебя не любит, что решила подставить?

Вейда пожала плечами.

– Хорошо. Послушай. От того, будешь ты говорить, или нет, зависит твоя дальнейшая судьба.

– Всё равно мне не жить. Останусь здесь – соседи забьют камнями. А если заберёте с собой, – девушка замялась, затем продолжила, – не знаю. На костре сожгёте?

– Не сожжём. Это просто байки. Даже с вредоносными ведьмами мы обычно так не поступаем. Как правило, их просто казнят, достаточно быстро и безболезненно. Некоторых даже оправдывают. Но есть участь страшнее смерти. Например, вечное заключение вдали от света солнца. Там, где из года в год с тобой будет лишь тусклый свет свечи, а единственным человеком, которого ты увидишь, станет тюремщик. А с ним даже словом не перемолвишься.

Вейда наморщила лоб и впервые посмотрела на Ладу.

– Почему вы такие жестокие?

Охотница прислонилась плечом к стене.

– Видишь ли, по заветам Создателя нашего смерти может быть предан лишь тот, кто сам несёт смерть. Здесь мы связаны Законом. Не все вредоносные ведьмы переступают черту. Некоторые портят молоко, посевы, богохульствуют или просто распространяют ересь, угодную их потусторонним хозяевам. Таких мы не можем казнить. Но и отпустить их было бы опрометчиво. Поэтому они вынуждены доживать свой век в подземелье, где они никому не смогут навредить.

– И вы ловите всех ведьм, которых встречаете?

– Нет. Есть те, кто не вредит людям. Есть даже уважаемые ведуньи, помогающие общине. Таких мы не трогаем. Но большинство рано или поздно переходят грань дозволенного.

– Почему?

– Сколько людей – столько и историй. Но основных причин две. Одних опьяняет власть. Им хочется почувствовать, что по своей прихоти они могут решать, кто будет жить, кто умрёт. Кому придётся пасть, а кому – возвыситься. Этот путь чаще выбирают мужчины. Мотивы женщин – месть и обида. Так приятно, наконец, отомстить неверному мужу, проучить тех, кто не принимал тебя, отвергал. Издевался над твоими близкими. Угрожал твоей жизни. Так ведь?

Вейда в ответ только усмехнулась.

– Не считай меня деревенской дурочкой. Нет, ведьмовство – не для меня. Убереги нас Создатель от всяких чар.

И Вейда сотворила охраняющий знак, проведя ладонью перед лицом.

«Хитрая бестия», – подумала Лада. – «Хотя, может, и правда ни в чём не виновата? Но будем исходить, как всегда, из худшего».

– Что случилось с твоими родителями?

– Умерли. Мор их унёс. Я тогда ещё совсем мелкой была. Остались мы вдвоём с сестрой.

– Где она теперь?

– Уехала. Ты же слышала – жених её шею сломал, вот после этого Морна и сбежала. А меня оставила.

– Почему так случилось?

– С Троком или с сестрой?

– С обоими.

– Кто ж его знает. Упал, убился. Такое бывает. Он пил много, потому и бил Морну. Вот в тот день тоже поколотил её и ушёл на сеновал отсыпаться. А как я явилась и принялась ругать его, кинулся на меня, да только по пьяни не посмотрел, куда ногу ставит. Вот и упал нехорошо. А Морна наслушалась соседей наших, да и обвинила меня во всех своих бедах. Бросила меня одну, да в город подалась. Уж и не знаю, что там с ней теперь.

– Почему тебя так не любят остальные селяне?

Вейда пожала плечами.

– Людям нужно кого-то винить. За свою же лень, порочность, неудачливость. Кто-то должен быть виноват, но не они. А я – сирота, за меня никто не заступится. Кроме того – рыжая, единственная в деревне. Кто ж любит тех, кто так от них отличается?

«Звучит складно. Слишком уж складно для деревенской девушки. Как будто заранее продумала ответы».

Размышления Лады прервал скрип двери. На пороге стоял Ратибор.

– Пропал этот их Аруг, ни следа не оставил. Эй, селянка, знаешь, где твой друг может быть?

Вейда мотнула головой.

– Как Равуна здесь появилась, так он не показывается. В лесах ходит. Аруг и раньше-то был нелюдим.

– Так эта карга не местная?

– Её староста откуда-то позвал. Если уж кого и обвинять в ведьмовстве, так её. Ходит вся в чёрном, да стая ворон за ней постоянно летает. Но винят меня. Хотя я никому ничего плохого в жизни своей не сделала!

– Разберёмся. А пока здесь сиди. Соседи твои разошлись по домам, но мало ли, кому что в голову взбредёт. Лада, старик твой тоже пропал.

– Отец Тихомир. Прояви больше уважения к служителю Церкви.

Ратибор коротко кивнул.

– Уважение – так уважение, мне не жалко. Прости, устал я за сегодня. Не думаю, что ещё что-то выясним. Разве что наш добрый друг Дроган из Равуны что ценное вытянет. Ну а я, пожалуй, на ночь устраиваться буду. Как придёт славный воитель, пусть первую смену возьмёт на себя, а потом уже меня разбудит. Разумно будет нам сегодня по очереди дежурить. Ну а ты спи, сестра, не беспокойся.

– Я чем-то хуже в качестве охранницы, чем вы?

– Лучше, сестра, лучше. Мне всегда казалось, знаешь ли, что женщины как-то внимательнее. Да только сделай мне одолжение – поспи сегодня. Неуютно я себя чувствую, спать не могу, когда девица за меня службу несёт. Так что уважь, не в обиду. Ну, простите, что прервал. Я пока за своим скарбом схожу, а вы тут продолжайте.

Ратибор вышел, оставив вместо себя звенящую тишину. Через некоторое время Вейда заговорила первой.

– А тебя никогда не злило, что другие решают, что тебе делать? Как жить?

– Честно? Нет. Это – вопрос дисциплины. Я на войне с самого детства. А на сражении за человеческие души понимаешь, как важно хорошо исполнять приказы. Что же касается этого человека – пусть его. Если ему так важно командовать, я не против. Пока это не мешает делу. А теперь нам и правда не помешает отдохнуть. Вот, возьми. Холодно по ночам.

Лада отдала одно из своих походных одеял и легла на пол, закутавшись во второе. Она слышала, как сопит Вейда, устраиваясь поудобнее. Глаза охотницы смотрели в темноту, не смыкаясь. Лада застала возвращение Ратибора, но не подала виду, что бодрствует. Лишь когда в дом вошёл Дроган, и принялся тихо пересказывать свой разговор с Равуной, сон, наконец-то, одолел её.

Тихомир так и не рассказал, где пропадал всю ночь. Наутро он был бодр, как обычно. Насколько может быть бодрым слепой старик с деревянной ногой.

Повозка стояла, готовая к отправлению. Вейда была надёжно заперта в клетке. К удивлению Лады, к отряду также присоединилась Равуна, вышедшая поутру с небольшой котомкой, в которую, судя по всему, и были собраны её немногочисленные пожитки. В дорогу отряд провожала лишь стая чёрных птиц. Стоило повозке отъехать подальше, она с граем сорвалась и ринулась следом, наполнив небо хлопаньем крыльев.

– Что тебе сказала Равуна? – улучшив момент, спросила Лада у Дрогана.

– Ничего толком. Говорит, девка с малого возраста была бесноватой. Любила удирать в лес и бродить там часами. Ещё до смерти родителей за ней никто уследить не мог, разве что Аруг этот иногда натыкался на неё, да приводил в деревню. Отец был непутёвым, хозяйство вечно в разладе. А потом пришёл мор и забрал его, вместе почти со всей семьёй. Вейда тогда исчезла. Людям не до мелкой девчушки было. Думали даже, померла. Но несколько дней спустя Аруг её на руках принёс. Сказал, что нашёл в лесу. Больше ничего не объяснил, но с тех пор за Вейдой странности стали замечать. На кого она сердится – с тем несчастья происходили. Косо на девчушку смотрели, да не трогали. А пару недель назад жених этот, Трок, сломал шею. Говорят, это видела жена старосты, и что-то там было не то. Бедная женщина несколько раз об этом Ярвику говорила. Всё пыталась зачем-то следить за девчонкой. А потом раз – и вдруг удар её хватил. Ярвик тогда сразу не поверил, что болезнь его жену забрала. Позвал Равуну, которая неподалёку оказалась. Та организовала охоту на Вейду, и вроде как её в ведьмовском логове схватили.

– Что ещё за логово? Может, стоит и нам его осмотреть?

– Да я Равуну спросил, но та ответила, что без воли ведьмы логово не откроется. А Вейда, сама понимаешь, себя подставлять не будет.

– Как удобно. А что насчёт самой Равуны? Кто она, откуда?

– Говорит, просто странница. Ходит по миру, собирает старые знания да легенды. Несколько раз встречалась с Ярвиком мимоходом, и чем-то так его зацепила, что староста ей полностью доверился. Вот и сейчас на помощь позвал.

– А с нами зачем увязалась?

– Вроде как с ведьмой хочет отправиться, чтобы с нами ничего дурного не случилось.

– Спасибо ей за помощь, конечно, но мы бы и сами прекрасно справились. Вроде не в первый раз. Зачем ты позволил за нами идти?

– Дак не камнями же мне её прогонять! Да и нет у нас причин, чтобы её сторониться. Пусть едет с нами, не жалко.

– Нет причин? – усмехнулась Лада. – Как насчёт этой?

Она подняла вверх палец, указывая на стаю ворон, продолжавшую носиться в небе над повозкой.

– А что? Птицы воспитанные, на нас хоть не гадят. Так-то понятно, что Равуна сама немного ведьма, но пока вроде безвредная. Кроме того, обнаружил я ещё одну вещь. Как вышел от неё, обошёл дом по кругу. И у задней стенки, под кустами, нашёл свежую могилку. Знаешь, что там было?

– Просвети меня. Надеюсь, не что-то отвратительное? Хотелось бы сегодня обедать спокойно.

– Овца. Та самая, которую вроде бы Вейда искать пошла. Так что я подумал – пусть-ка лучше Равуна пока с нами поедет. Для лучшего пригляду.

Лада кивнула, соглашаясь с этими доводами. Она отъехала в сторону, чтобы лишний раз не пробуждать любопытство Ратибора, и так уже посматривавшего в сторону перешёптывающихся охотников. Он уже развернул коня и собирался что-то спросить, когда Дроган протянул руку вперёд и громко произнёс:

– Подвесной мост. Думаю, будет разумно спешиться и аккуратно провести повозку. Как ты думаешь, командир?

Ратибору оставалось только обернуться через плечо, оценивая ситуацию, и молча кивнуть в знак согласия.

Глава 11

– Всё в порядке, – кивнул Ратибор, переведя коня на другую сторону под уздцы.

Пока Дроган ждал своей очереди, разминая ноги в стороне от повозки, Вейда прильнула к прутьям решётки, поймав взгляд Лады.

– Я тебе не враг, – тихо произнесла она.

– Возможно, – ответила охотница.

Девушка хотела сказать ещё что-то, но повозка тронулась с места. Дроган вёл лошадей. Рядом с ним, держась рукой за верёвочное ограждение, шагал отец Тихомир. Когда повозка благополучно перебралась на другую сторону, настал черёд Лады. Она двинулась вперёд, ведя за собой Демона, коня Дрогана, фыркавшего и недоверчиво косившегося себе под копыта. В шаге позади мрачной тенью следовала молчаливая Равуна, с которой охотница старалась не спускать глаз. И вдруг та замерла, насторожившись, словно прислушиваясь. Затем, схватив Ладу за руку, прошипела:

– Вперёд, быстро!

Лада собиралась возразить, но уже и сама услышала характерный звук лопающихся верёвок. Стеганув Демона по крупу, охотница бросилась следом. На её глазах поддерживающие мост канаты расползались, грозя обрушить всю конструкцию на дно расщелины. Конь одним прыжком оказался на твёрдой земле, испуганно заржав и вскинув передние ноги. А Лада чувствовала, как теряет опору и летит вниз. Непроизвольно она закрыла глаза от ужаса, когда ощутила сомкнувшуюся на запястье стальную хватку. Неведомая сила подбросила её в воздух, а затем швырнула на землю, вынудив судорожно хватать ртом воздух и корчиться от боли. Наконец Лада открыла глаза, не понимая, сколько времени она пролежала – минуту или, может, часы? Но к ней спешили Ратибор с Дроганом, а значит, минула лишь пара мгновений. Рядом ворохом старого тряпья лежала Равуна. Старуха мельком взглянула на Ладу, легко поднялась и подошла к клетке.

– Как банально! – ядовитым голосом произнесла она.

– Это не я! – воскликнула Вейда.

В глазах её плескался страх. Но сколько искренности было в этом, Лада не могла бы поручиться.

Дроган протянул ей руку, помогая подняться. В это время Ратибор уже рассматривал верёвки. Подойдя к нему, охотница увидела, что их концы словно истлели. Невольно она обернулась к Вейде. Та лишь покачала головой, смотря на Ладу широко распахнутыми глазами.

«Бойся улыбки ребёнка…»

Лада отвернулась и направилась к коню. Путь до столицы предстоял неблизкий. Понемногу начинало смеркаться.

– Остановимся на привал?

– До заставы доедем, – ответил отец Тихомир.

Голос его звенел от напряжения. Ссутулившись, он сидел на козлах, и похоже было, будто старик прислушивается к каждому шороху, доносившемуся из ночного леса. Ратибор пустил своего коня рядом.

– Монах, тебе, конечно, не видно, но вокруг ночь, темень кромешная. Дорога едва различима, даже под фонарём, а по твоему настоянию Дроган лошадей не осадил. Наоборот, всё подстёгивает. Уж не знаю, куда ты так торопишься, надеюсь, не на свидание со своей могилой. Потому как там мы и окажемся, свернув шеи, если не…

– Довольно, – негромким, но глубоким голосом прервал его отец Тихомир. – Тебе дали вволю покомандовать. Почувствовать себя важным. А теперь закрой, пожалуйста, рот. Вокруг всё же мои люди, и опыта в потусторонних делах у самой юной из них в разы больше, чем у тебя. Так что с этого момента ты слушаешься меня и помалкиваешь. Если не готов – оставайся. Князю я как-нибудь объясню, почему ты не вернулся.

Ратибор побледнел, огляделся по сторонам, будто надеясь увидеть под деревьями неведомую «потустороннюю» угрозу, затем развернул коня и занял место в хвосте отряда. Лада оглянулась на отца и заметила широкую ухмылку Дрогана. Сам отец Тихомир всё так же неподвижно восседал на козлах, будто ничего не случилось. На всякий случай охотница замедлила шаг, опасаясь, как бы Ратибор что-нибудь не выкинул. Но тот, увидев её манёвр, сам придержал коня и отстал ещё больше.

Равуна сидела в хвосте повозки. Позади клетки, спиной вперёд, свесив ноги. Вейда уже давно свернулась на полу и тихо посапывала. Похоже, её не волновали реальные или мнимые опасности ночного леса. Лицо же старухи, как обычно, было подобно книге, закрытой и запечатанной.

– О чём ты думаешь? – спросила Лада, не надеясь, впрочем, на ответ.

Равуна посмотрела исподлобья.

– Тихо. Не слышно деток.

Лада нахмурилась, размышляя, не спятила ли карга, но вдруг поняла, о ком та говорила. Действительно, шелест крыльев и грай ворон, преследовавшие отряд весь день, куда-то пропали. Охотница огляделась. Низкие тучи скрывали месяц, если он вообще был на небосводе. Свет от фонаря, примотанного на жерди возле Дрогана, был единственным ярким пятном в округе. Вдоль дороги, окружённые густым подлеском, торчали тёмные, изогнутые стволы деревьев. Колея петляла, временами полностью скрытая травой. Ни звука не доносилось из мрачной глубины леса. Даже воздух был неподвижен.

Вдруг всё существо Лады будто взорвалось, крича об опасности. Нечто неведомое, таинственное приближалось из-за стены деревьев. Охотница увидела, как вскакивает на ноги Равуна, инстинктивно пригнулась, и тут же лес исторг стремительную чёрную тучу, с криками обрушившуюся на отряд. Не сумев удержаться, Лада почувствовала, что вылетает из седла. Оставшись без седока, её конь в ужасе рванул вперёд. Краем глаза охотница увидела небольшие чёрные силуэты, впивающиеся в его плоть. Окровавленное животное, не разбирая дороги от страха и боли, споткнулось, и едва не налетело на повозку. Дроган, стоя на ногах и понося всех святых (ох, и достанется ему после от отца Тихомира!) отчаянно хлестал лошадей. В падении Лада успела ухватиться за борт телеги, и теперь её ноги волочились по земле. Вдруг она ощутила ту же мощную хватку, что ранее этим днём вытащила её с обрушавшегося моста. Подняв голову, охотница увидела, как Равуна легко поднимает её вверх и перебрасывает через борт. Затем карга отвернулась, расправила плечи и распрямилась во весь рост. Только теперь Лада перевела дух и, как следует, огляделась. Увиденное заставило её непроизвольно приоткрыть рот. С неба на отряд бросались вороны Равуны. Одна из птиц спикировала прямо на Ладу, едва не выбив ей глаз. Охотница отклонилась и повернула голову. Птица, сломав себе шею в самоубийственной атаке, ворохом перьев лежала на полу телеги. Отшвырнув её на дорогу носком сапога, Лада добралась до своей сумки, вынула и зарядила арбалет.

– Что происходит? – спросила она, вставая рядом с Равуной, едва сдержав богохульные ругательства.

– Кто-то перехватил контроль над моими птицами.

Взгляд старухи рыскал по сторонам, словно она надеялась отыскать за деревьями неведомого врага. Тренькнула тетива, и чёрная птица, пронзённая стрелой Лады, с хриплым криком ударилась о землю. Равуна вздрогнула, будто это она приняла на себя выстрел. Мимо телеги промчался Ратибор, размахивая мечом. Несколько разрубленных птиц уже лежали там, где пролёг его путь. Лада не заметила, ранен ли посланник князя, но в седле он держался крепко. А предсмертное ржание павшего Демона становилось всё тише, пропадая вдали.

Зазевавшись, Лада едва не пропустила очередную спикировавшую на неё ворону, но та будто натолкнулась на невидимую стену. Стая летела за повозкой густой тучей, временами нагоняя и обрушиваясь на людей. Лада пускала в птиц один болт за другим. Временами она попадала, и тогда одна из ворон скорбной грудой оставалась лежать на земле. Но чаще стрелы пронзали лишь воздух, исчезая во тьме. Наконец, настал момент, когда нечем стало заряжать арбалет. Отбросив на пол ставшее бесполезным оружие, Лада схватилась за кинжал. И тут шквал когтей, клювов и перьев накрыл её. Охотница заметила, как рядом, вскрикнув, упала Равуна. Острый клюв распорол щеку до самой скулы, и Лада невольно вскрикнула от острой боли. Извернувшись, она нашла взглядом Вейду, но та сидела на полу клетки, обхватив колени руками. Взбесившиеся птицы, казалось, не замечали её.

– Руку!

Лада повернулась и увидела тянущуюся к ней Равуну. Её голос был едва слышен сквозь птичий гвалт.

– Выпусти свою силу! Иначе нам конец! Одной мне не сдюжить!

Лада медлила. Одно дело – мелкие фокусы, другое – выплеск силы, который должен был последовать, если они с Равуной замкнут круг. Всю жизнь охотницу учили держать свой дар в узде, и даже угроза жизни не могла заставить её быстро отринуть вбитые запреты. Наконец, она решилась. Съёжившись, стараясь укрыть лицо от бьющих когтей, Лада потянулась к старухе. Когда она уже почти коснулась её скрюченных пальцев, спереди послышался крик. Охотница не разобрала ни слов, ни даже голос кричавшего, но в тот же миг повозка резко свернула в бок, накренилась и опрокинулась. Вылетев через борт, Лада сильно ударилась рёбрами и оказалась на земле. Ослеплённая заливавшей глаза кровью и оглушённая ударом, она инстинктивно ползла куда-то, пока её не подхватили сильные мужские руки. Доверившись им, Лада переставляла ноги, пока ей не позволили вновь опуститься на землю.

Охотница вдруг с ужасом поняла, что ничего не слышит. Вокруг была лишь звенящая тишина.

«Создатель милосердный, только не глухота! Прошу тебя, милостивый творец, только бы не стать…»

«Такой, как отец Тихомир». Эта мысль мелькнула, стеганув её, словно хлыстом. Оглушив сильнее, чем недавний удар о землю.

– Зарраза, – послышалось рядом.

Сердце Лады громко стукнуло. Стыдясь своих мыслей и нахлынувшего невероятного облегчения, охотница попыталась подняться.

– Сиди уже, сейчас всё будет, – снова раздался голос Дрогана.

Лада ощутила на лице сухую шершавую ткань. Названный брат вытирал ей лицо.

– Прости, бурдюк потерял.

Лада понимающе кивнула.

– На, мой возьми, – это был уже голос Ратибора. – Щипать только будет. Там не вода.

Щипало, и правда, сильно. Судя по этому, всё лицо Лады было в ссадинах и порезах. Наконец, она смогла открыть глаза и оглядеться. С первого взгляда она узнала это место – дорожное святилище, мимо которого отряд проезжал по пути в Медянку. Рядом хлопотал Дроган, обрабатывая раны охотницы. Ратибор, прикрыв глаза, устроился прямо на лежачем камне. На первый взгляд, оба они были целы. Чудом уцелел и фонарь, установленный посреди святилища. Тусклым светом он отделял круг жизни, в котором сгрудились люди, от окружившего их царства смерти.

В стороне, у самой границы тени, спиной к остальным, стояла Равуна. Её одежда была изодрана, но старуха держалась ровно, хоть и привычно ссутулившись. В её руке Лада заметила палку, напоминавшую воронью лапу.

Отца Тихомира, Вейду и лошадей видно не было. Перевёрнутая набок повозка лежала неподалёку. А на ветвях, покуда хватало взгляда, молчаливыми зловещими тенями сидели вороны.

– Где отец? – прохрипела Лада, пытаясь подняться.

Дроган обхватил её за плечи и заставил прекратить усилия. Рёбра отозвались глухой болью, но, вроде бы, были целы.

– Мы не знаем. Как телега перевернулась, он вроде как выпал. Но вороны на него точно не нападали. Может, спрятался куда?

Лада дотронулась до лица, чувствуя слабость. На руке остались пятна крови. Закрыв на миг глаза, охотница решительно отогнала мысль, что её наставник может быть мёртв. Или покалечен, и сейчас лежит без сознания.

– Что теперь?

– Будем ждать до рассвета. Здесь мы в безопасности. Там – верная смерть, – хрипло ответила Равуна. И добавила, будто услышав мысли Лады, – и монаха своего спасти не сумеете. А с рассветом чары спадут, кто бы их ни навёл.

– Чёртова ведьма, – сплюнул Ратибор. – Если бы не твои проклятые птицы, мы бы добрались до заставы.

Равуна спокойно восприняла оскорбление. Ответом она его не удостоила.

– Что с Вейдой? – вдруг спохватилась Лада.

Равуна молча протянула руку и указала на перевёрнутую клеть. Ожидая увидеть раздавленное тело, охотница, сжав губы, проследила за её жестом. Однако, вопреки опасениям, невредимая девушка сидела в клетке, будто ничего и не случилось. Вороны не реагировали на неё. Вид у Вейды был спокойный, даже умиротворённый.

– Надо было дать селянам сжечь эту суку, – процедил Ратибор. – Меньше было б проблем.

– Я уже говорила, и повторю сызнова, – устало произнесла Вейда. – Я вам не враг.

Равуна открыла рот, чтобы ответить, но в этот миг из-под деревьев появился человек. Лада не видела его раньше, иначе сразу бы узнала – таким приметным он был. Тёмная, почти коричневая, кожа была иссечена морщинами, похожими на складки коры. Густые седые волосы спадали ниже плеч, почти закрывая лицо, итак едва видимое в окружающем мраке. Незнакомец шёл медленно. Могучая грудь, немногим меньше сажени обхватом, мерно вздымалась. Рука, толщиной с молодую осину, поднялась и легла на замок клетки. Тот жалобно скрипнул, щёлкнул, и развалился. Вейда вышла. Её тонкая ладонь утонула в огромной лапище великана. Развернувшись, девушка и её освободитель пошли в лес.

– Аруг.

В голосе Равуны впервые проявились эмоции. И это была ярость. Деревенский охотник медленно обернулся. Его лицо ничего не выражало. Безмолвно, он побрёл дальше, и вскоре вместе с Вейдой скрылся во мраке. Едва это произошло, птицы, сидевшие на ветвях, рухнули вниз. Мёртвые пернатые тела усеяли пространство за пределами светового пятна.

Ноги Равуны подкосились. Она упала на колени, невидящим взглядом уставившись в темноту.

«Детки мои», – донёсся до Лады едва слышный шёпот.

Все хранили молчание. Охотница поднялась, чтобы подойти к старухе, но в этот миг в тени за повозкой почудилось движение. Ратибор вскочил, выхватив меч. Дроган поднялся, сжимая кулаки – его топор был потерян где-то во время безумной скачки. Ладонь Лады непроизвольно легла на рукоять одного из кинжалов, всё ещё висевших на поясе.

Из-за повозки, пошатываясь, медленно поднялся старый монах. Лада сорвалась с места и кинулась к нему, однако отец Тихомир решительно отстранил предложенную руку. Несмотря на помятый вид, стоял он довольно твёрдо.

– Где ведьма? – спросил он.

– Ушла, – проворчал Дроган. – Аруг увёл её.

Монах немного помолчал, затем повёл носом, словно пытаясь учуять Вейду и её спутника.

– Надо идти за ними. Они наверняка отправились в логово, о котором говорила Равуна. Она здесь?

– Я слушаю, – коротко бросила старуха.

– Ты сможешь отвести их к убежищу ведьмы?

Равуна пожала плечами. Она выглядела старой и уставшей.

– Смочь-то смогу. Только одолеем ли?

– Должны, – решительно ответил монах. – Нам нужно довериться воле Создателя, который привёл нас на этот путь. Нельзя позволить, чтобы ведьма ушла безнаказанной. Ступайте. Для этого вы и приняли свои обеты.

– Ну, я никаких обетов не принимал, – поднялся Ратибор, – однако со стариком согласен. Надо идти за ними, иначе мало ли, что ещё эта девка выкинет. Если жених её сестры поплатился жизнью за то, что бил свою невесту, представляю, какую обиду она на нас затаила. Не хочу остаток жизни оглядываться. Но почему ты думаешь, будто ведьма так глупа, что пошла именно туда, где мы стали бы её искать?

Вместо старого монаха отозвалась Равуна.

– Место Силы. Туда он и вернётся. Слишком уж сильно Аруг потратился. И от логова далеко отойти не может. Чем быстрее туда придём – тем слабее он будет.

– Топор бы найти надо. Негоже без оружия к ведьмам соваться, – проворчал Дроган.

– Я помогу, – предложила Лада. – Найдём твой топор, и отправимся. Не будем ждать до утра. Равуна, для тебя ночь не помеха, я думаю?

– Нет. Дорогу найду. Ждать и правда не стоит. К утру тут может быть гораздо хуже.

Отец Тихомир кивнул и обвёл небольшой отряд невидящим взглядом.

– Хорошо. Да пребудет с вами благословение Создателя. Я буду ждать вас здесь.

С этими словами, монах повернулся, и уселся на лежавшее на земле колесо. Казалось, он задремал, поскольку больше не проронил ни слова.