Текст книги "Ниочема (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Перед солидной дубовой дверью он задержался, поискав глазами кнопку электрического звонка. Не нашел и стукнул привешенным на шарнире молотком с навершием в виде не то лисы, не то еще кого в начищенную латунную пластину. Вышло неожиданно громко. В тот же момент отворилась дверь и на пороге воздвигся – иначе не сказать – дворецкий в одежде времен постройки дома.

– Что вам угодно, сударь? – строго спросил дворецкий.

– Мне угодно войти.

– Прежде назовите своё имя.

Росомахин подумал, что требование слуги вполне уместно. Он и сам бы не пустил в дом незнакомца, тем более ночью.

– Евгений Росомахин.

Кажется, слуга несколько смягчился. Он отступил в сторону, впуская позднего гостя.

– Насчет вас хозяин дал мне указания. Входите и следуйте за мной. Оружие оставьте в прихожей. Не бойтесь, его никто не возьмет.

– Со мной мои люди.

– О них мне хозяин никаких распоряжений не давал. Думаю, они вполне могут провести несколько часов в машинах. Или, если невмоготу, воспользоваться любой ближайшей гостиницей. Вы вольны войти в дом или остаться со своими ратниками.

Евгений, поколебавшись, отдал по рации приказание и вошел. Скинул разгрузку и бронежилет, вынул из набедренной кобуры пистолет, снял с пояса ножны с ножом. Но дворецкий не торопился вести его в дом.

– Оставьте оружие, – повторил он. – Иначе вам придется уйти.

Росомахин скривился, достал из потайного кармана малокалиберный пистолетик и добавил его в общую кучу.

– Вам напомнить, где и что у вас находится? – спросил слуга.

Евгению в его интонации почудилась издевка. В кучу оружия и амуниции легло еще два ножа.

– Прошу вас, – приглашающим жестом повел рукой дворецкий и сам пошел впереди, показывая дорогу.

Он привел гостя в небольшую гостиную, отделанную в нежных кремовых тонах.

– Могу я увидеть вашего хозяина? – спросил Росомахин.

– Разумеется. Но не прямо сейчас. У него сегодня выдались тяжелый вечер и еще более тяжелая ночь. Он лег только час назад и велел не будить его по меньшей мере до утра, а лучше до рассвета, разве что придет посланец императора.

– Тогда скажите: моя дочь находится в этом доме?

– Да.

– Но с ней-то я могу увидеться?

– Разумеется, но не прямо сейчас. Она отдыхает. У нее было сильное переохлаждение, бедняжка уснула прямо в ванне. Думаю, будить ее ради вашей прихоти было бы чересчур жестоко.

– В таком случае, может, вы раскроете секрет: какие распоряжения отдал ваш хозяин на мой счет?

– Никаких секретов, господин Росомахин. Вы вольны дождаться его в этой гостиной. Здесь бар с напитками. Если потребуется перекусить – вот шнурок для вызова прислуги. Если захотите прилечь – к вашим услугам этот диван и целая стопка пледов. И постарайтесь никуда не выходить из гостиной. Удобства вот за этой дверью.

Евгений посмотрел туда, куда указывал слуга. А когда повернулся обратно, в комнате уже никого не было. Галлюцинации?

Побродив по комнате, Росомахин открыл бар, оценил выбор и качество напитков, закрыл. Пить сейчас не стоило. Есть тоже не хотелось. Зато усталость накатывалась с каждой минутой всё сильнее. Он позвонил жене, успокоил её, потом плюнул на всё, скинул берцы, улегся на диван, укрылся первым попавшимся пледом и через минуту уже спал.

Как было здорово после ужаса ночной погони, после сумасшедшего бега босиком по зимнему Петербургу, проснуться в тепле, на большой мягкой кровати, на белых простынях и под толстым одеялом. Алёна потянулась, прислушалась к себе. Конечно, бесследно вчерашняя пробежка не прошла. Местами болело, местами саднило, но в целом все было удовлетворительно. Полчаса у целителя – и она будет как новенькая. Последние минуты прошлой ночи она помнила уже смутно. Кажется, Песцов привёл её в какой-то дом. Главное – в нем было тепло! Что было после, она помнила смутно и отрывочно, будто во сне: мягкие руки умелой горничной, горячая ванна, выгнавшая из тела остатки холода, любимый шампунь с ароматом луговых трав и теперь вот это замечательное пробуждение.

За окном уже рассвело. Ради разнообразия, в первый день нового года солнце решило порадовать жителей столицы ярким светом. Алёна села на кровати, босые ноги зарылись в мягкий пушистый ворс ковра. Она подбежала к окну, раздёрнула шторы: красота! Какой потрясающий вид! Соседние дома невысоки, и не закрывают панорамы. Везде снег. Он искрится, блестит, и от того всё вокруг делается ярким и радостным.

От созерцания девушку оторвал осторожный стук в дверь.

– Алёна Евгеньевна, хозяин просит вас одеться и спуститься в столовую. Через полчаса подадут завтрак.

– Хорошо, передайте своему хозяину, что через полчаса я буду.

– Спасибо, я передам Олегу Ивановичу.

До Алёны слова слуги дошли далеко не сразу. Она вовсю плескалась под душем, и тут только сообразила: Олег Иванович – это же Песцов! Что получается? У простого гимназиста такой домина посередь столицы? И он еще говорил о нищете и сиротстве?

Два главы родов сидели в гостиной, в мягких удобных креслах и вели непринужденную беседу. То есть, так казалось со стороны. На самом деле между ними шел жесткий торг. Обе стороны уже неоднократно обозначили свою позицию, изложили свои аргументы, и теперь заходили на следующий круг.

– Миллион, Евгений Павлович. И это еще по нижней планке. Вы прекрасно понимаете, что выставь я эту парюру на аукцион, то вполне могу получить в полтора, а то и в два раза больше.

– Но у рода Росомахиных сейчас нет таких денег! Нам и поездка дочери на бал далась тяжело.

– Ничего. Деньги же поступают регулярно? Ну вот. Постепенно расплатитесь. Мы с вами составим договор, в котором зафиксируем цену, и как только вся оговоренная сумма поступит ко мне на счет, я в тот же день передам вам камни. Я могу даже подписать обязательство не продавать эти драгоценности никому другому, если вы сами не откажетесь от покупки.

– Но выплаты такой суммы могут длиться и десять, и двадцать лет!

– Ничего, я имею возможность ждать.

– Зато я, боюсь, такой возможности не имею.

– Это ваши проблемы, дорогой Евгений Павлович.

– Дочь хорошо о вас отзывалась, Олег Иванович. Вы могли бы взять её в жены.

– И подарить вам эти камни просто так.

– За Алёной будет неплохое приданое.

– Ага, Эта же самая парюра. Причем нужна она будет не мне, а лично вам и вообще Росомаховым. Но что тогда будет с родом Песцовых?

– Вы могли бы войти к Росомахиным вассальным родом.

– Ну нет, вы плохо знаете песцов. Они звери независимые, и в ярмо не пойдут даже ко львам, не то, что к росомахам. Ведь если я стану вашим вассалом, вы сможете отдавать мне приказы. Так?

– Ну… так, – признал Росомахин.

– А теперь скажите, зачем это мне? Вы сейчас пытаетесь заставить меня оплатить ваши интересы и действовать в ущерб себе. Давайте заморозим этот вопрос. Скажем, на неделю. Вы как следует всё обдумаете, посоветуетесь с супругой, подготовите разумные обоюдовыгодные предложения. А после мы вернемся к этой теме на новом уровне.

Росомахин с самого начала понимал: у него нет весомых аргументов. Но надеялся, что сможет задавить подростка авторитетом, харизмой, показной уверенностью, но всё впустую. Песцов раз за разом разбивал все его доводы самой элементарной логикой. И выходило, что он даже делает одолжение, выдвигая свои условия. Разумные, это надо было признать, но совершенно не приемлемые для рода. Да, взять паузу – это лучшее, что можно было сейчас сделать.

– Пожалуй, вы правы, Олег Иванович.

Эта фраза далась Росомахину нелегко. Пришлось изрядно придавить гордость.

– Давайте и впрямь отложим этот вопрос.

Песцов поднялся.

– Рад, что вы решили принять мое предложение. Ну а сейчас давайте пройдем на завтрак.

В комнате Алёны, в стенном шкафу обнаружилось множество различной одежды. Вся, судя по всему, новая, но разных размеров, разных стилей и даже разных времен. Тем не менее, ей быстро удалось подобрать себе джинсы, футболку и даже кроссовки. Спускаясь вниз, она услышала два мужских голоса. Один явно Песцова. А другой – не менее знакомый, но гораздо более родной.

Алёна влетела в столовую. У накрытого стола спиной к ней стояли двое. Услышав шаги, они одновременно обернулись. Песцов – само собой разумеется, как же без него, и…

– Папка!

С криком девушка кинулась отцу на шею. От него пахло бензином, оружейным маслом и пороховой гарью. Был и еще один запах. Страшный. Раньше бы Алёна обязательно спросила, но теперь она и сама знала: так пахнет кровь и смерть. И понимание того, что вчера она прошла по самому краешку, что жива осталась лишь чудом, вдруг накрыло её с головой. И тут же, перед глазами за одну секунду пролистались все события прошедшей ночи. И оказалось, что каждый раз, когда смерть подступала вплотную, рядом оказывался Песцов и спасал её. Если бы не он, где бы она сейчас была? Лежала на берегу Невы, насквозь пробитая пулями вместе с машиной или обугленной тушкой в сгоревшем такси? В закоулке какого-нибудь двора с простреленной головой? Или просто окоченелым трупом в сугробе?

Девушка вздрогнула всем телом, отстранилась от отца. И прежде, чем кто-то что-то успел понять, повернулась к Олегу и внятно произнесла:

– Я, Росомахина Алёна Евгеньевна, признаю долг жизни перед Песцовым Олегом Ивановичем, и да будет Предок свидетелем моей клятве.

Тот словно бы и не удивился. Лишь согласно кивнул и ответил в тон:

– Я, Песцов Олег Иванович, принимаю долг жизни Росомахиной Алёны Евгеньевны, и да будет Предок свидетелем моей клятве.

Алена протянула вперед руку, Олег принял рукопожатие. А потом произошло нечто такое, что Евгений Павлович Росомахин даже рот раскрыл. Обоих, и Олега, и Алёну, накрыл возникший в один момент полупрозрачный купол. Только в этом куполе вместо девушки и юноши стояли, смутно угадываемые по очертаниям тел, Росомаха и Песец. Что они делали, рассмотреть было нельзя, но продлилось это недолго. А когда купол исчез, когда вернулись в столовую гимназисты, на плече у Алёны четкими черными линиями был прорисован сидящий песец. У Олега же, соответственно, росомаха.

Неловкую паузу прервал телефонный звонок. Росомахин вынул телефон из кармана, глянул на абонента.

– Супруга, – сказал он извиняющимся тоном. – я отвечу.

И направился в дальний угол комнаты.

Супруга говорила так, что ее слова, несмотря на порядочное расстояние, были слышны всем.

– Женя! Со мной сейчас говорил Предок. Сам Предок, ты понимаешь? Уже сколько поколений с ним не общались, а сейчас он мне такое сказал! Что там у вас происходит?

Слов Росомахина, смущенно бормочущего в трубку слышно не было. Зато супруга гремела на всю комнату.

– Долг жизни? И ты еще торгуешься?

Еще минута неразборчивого «бур-бур-бур» и снова:

– Что? Да плевать! Он сказал – любой ценой. В конце концов, предложи обменять. У нас в особом хранилище есть немало достойных вещей. Что? Да, уверена. Все, жду тебя завтра с камнями. И купи ребенку новый телефон, мне с девочкой нужно посекретничать.

Евгений Павлович обернулся и понял: все уже всё слышали. Олег же решил, что лучше всего переменить обстановку.

– Давайте уже завтракать. Прошу всех к столу.

Дворецкий чинно вкатил сервировочный столик. Комната сразу наполнилась такими ароматами, что слюнки у всех троих потекли сами собой.

– У вас прекрасный повар, Олег Иванович, – заметил Росомахин, подкладывая себе на тарелку очередную порцию.

– Да, мне вместе с этим домом достался целый штат великолепных слуг.

– Этот дворецкий, – хихикнула Алёна, – он такой забавный – в этих чулках, в парике, в ливрее. Олег, из какого он века?

– Ему просто нравится эпатировать гостей. Но согласись, обязанности свои он выполняет безукоризненно.

– А откуда у тебя этот особняк? – продолжала выпытывать девушка. – Секрет?

– Никакого секрета. Императорская благодарность. Дом за дом, всё по-честному.

– Достойный отдарок, – оценил Евгений Павлович.

– Да, мне тоже понравилось, – кивнул Песцов. – И Алёна, у меня к тебе преогромнейшая просьба: не рассказывай об этом в гимназии.

– Но почему?

– Все просто. Ко мне уже на другой день будут подкатывать. Девочки – с предложениями романтического вечера, парни – с расчетом на бурную вечеринку. И зачем мне это? Придется всем отказывать и этим портить с ними отношения.

– Какой ты скучный, Песцов! – от души высказалась Алена.

– Напротив, очень продуманный молодой человек. И, я думаю, весьма перспективный.

Намек был настолько прозрачный, что девушка покраснела.

– Папа!

– Твоя мать того же мнения. Но не переживай, насильно тебя под венец никто не погонит.

– Хоть на этом спасибо, – буркнула дочь. – Поехали лучше в гимназию, там меня уже, наверное, потеряли.

– Подождите две минуты, – попросил Олег. – Я сейчас напишу записку завучу. Я намереваюсь провести каникулы в этом доме, и тоже не хочу, чтобы меня теряли.

– Конечно, – заверил его Росомахин. – я лично передам. И еще: Я сейчас перекину на ваш телефон некий список. Ознакомьтесь, пожалуйста. А через пару часов, когда я вернусь, мы еще раз поговорим о родовых камнях Росомахиных.

Глава 27

Олег Песцов и Евгений Росомахин сидели в кабинете за большим столом друг напротив друга. Рядом с Песцовым стояла чашка кофе, рядом с Росомахиным – стакан виски. Главы родов работали.

– Вот смотрите, Евгений Петрович, что я отобрал из вашего списка. Разумеется, я возьму лишь несколько пунктов, да и ровную сумму подобрать не выйдет. Так что давайте обсуждать. Кстати, я уверен, что вы мне предложили далеко не все, что могли.

– Я отобрал действительно достойные гарнитуры, сравнимые по стоимости с родовой парюрой. Да и вам будет проще обменять наши камни на два-три лота, чем на пригоршню сравнительно мелких вещей.

– Что ж, извольте.

Росомахин открыл на своем телефоне другой список. Олег принялся его неторопливо листать. Брошь, кольцо, серьги, браслет, еще браслет… Слов нет, вещицы красивые. Настоящие шедевры ювелирного искусства. Но что-то не то, не цепляет. Олег пролистнул мужской перстень черненого серебра с лунным камнем, потом фероньерку…

– Бери! – долбануло в голову.

– Песец? Ты откуда?

– От верблюда! Перстень, говорю, бери!

– Ты скажи сперва, что это за штука, – возразил Олег, меланхолично пролистывая список.

– Ты что! – возбужденно орал Предок. – Это же родовой перстень Песцовых!

– А что он дает?

– Да кучу всего дает! Я потом тебе расскажу. Бери!

– Возьму, не ори. И не мешай торговаться.

– Все, все, ухожу.

Олег долистал список до конца.

– Ну что, давайте окончательно определимся с обменом. Вот смотрите, эта полная парюра с бриллиантами из пятнадцати предметов, согласно вашим записям, тянет на шестьсот тысяч. Серьезная вещь, ничего не скажешь. Я понимаю, что специально для этого торга вы, Евгений Павлович, прибавили к ценам пять-десять процентов. Это нормально, я сам бы сделал так же. Теперь вот этот гарнитур с бериллами: серьги, подвеска и диадема. Еще сотня. Мужской бриллиантовый комплект: перстень, зажим для денег, булавка для галстука. Сто пятьдесят, поскольку перстень является накопителем. Всего восемьсот пятьдесят. Вы согласны?

– Пока что да, – кивнул Росомахин.

– Идем дальше. Вот это колье и серьги с черными бриллиантами. Сто двадцать. Теперь давайте из другого списка. Диадемка с аметистом – пятнадцать, браслет – золотая змейка с изумрудным глазком, пять, Бриллиантовая сетка на волосы – тоже пятнадцать.

– Выходит уже больше миллиона.

– Но мы ведь помним о десяти процентах? Вы же не стали меня поправлять, значит, я угадал. Но не переживайте, вы таки останетесь в плюсе. Давайте добавим к общему списку инкрустированную перламутром шкатулку – сущий пустяк, две тысячи, нитку жемчуга и вот этот мужской перстень. Буду носить на каждый день. В итоге по вашим ценам чуть больше миллиона, но при том вы сэкономили не меньше пятидесяти-семидесяти тысяч.

– Шустрый вы человек, господин Песцов.

– На том стоим, господин Росомахин. Но и у вас хватка железная. С какими-нибудь Барсуковыми мне было бы намного проще.

Росомахин усмехнулся:

– Рад, что мы оба остались удовлетворены итогами сделки. Я сейчас отдам распоряжение, и к вечеру курьер доставит выбранные вами вещи. Тогда и произведем обмен.

В дверь кабинета постучали:

– Господин, – вошел дворецкий, – к вам офицер из СИБ.

– Пригласи его.

Вошел подтянутый мужчина средних лет. Черный мундир, орденская планка, нашивки за ранения.

– Майор Службы Имперской Безопасности Баранов! – представился он, протягивая удостоверение.

– Что имперской безопасности понадобилось от бедного гимназиста?

– Нам бы хотелось из первых рук получить сведения о событиях вчерашнего вечера. Согласитесь, реальный участник может поведать намного больше.

– Прекрасно. Евгений Павлович, не хотите поучаствовать в беседе? Это, майор, господин Росомахин, тоже непосредственный участник вчерашнего безобразия. Какие-то моменты он знает лучше меня.

– Это намного больше, чем я надеялся. Я могу включить диктофон?

– Конечно. Присаживайтесь, господин Баранов и начнем.

В дверь снова постучали.

– Господин, к вам человек из дорожной полиции.

– Пусть подождет или придет через… час? – взглянул Олег на майора СИБ.

– Лучше через два, чтобы наверняка, – ответил тот.

– Так вот, пусть приходит через два часа.

Дворецкий вернулся через пять минут.

– Господин, полицейский настаивает и грозится.

– Олег Иванович, давайте узнаем, в чем дело. Если что, я буду на вашей стороне, – улыбнулся Баранов.

– Хорошо. Приведи полицейского.

Еще через минуту в кабинет ворвался здоровенный капитан в казенной шинели, штанах с красными лампасами, меховой шапке и сапогах.

– Песцов! Следуйте за мной! – приказал он Росомахину.

– На каком основании? – поинтересовался Олег.

– Вы обвиняетесь в превышении скорости, опасном вождении, езде без прав, проезде перекрестка на красный свет, провоцировании аварии, а также парковке в неположенном месте.

– И что, за это положен арест?

– Это не ваше дело. Следуйте за мной, иначе к этому списку добавится неподчинение законным требованиям представителя власти.

– А ордер у вас имеется? – спросил Песцов.

– Пацан, не влезай!

Олег решил обидеться:

– Значит, так, капитан: вы вошли в частное владение дворянина, не представились, не предъявили в развернутом виде документ, удостоверяющий ваши полномочия, не озаботились ордером. Иными словами, вы нарушили все пункты служебной инструкции, какие только можно. Перечисленные вами нарушения караются только штрафами. Так что пришлите мне предписания о взыскании, я их изучу и оплачу, либо опротестую в суде. Сейчас же вы можете быть свободны.

– Ты что себе позволяешь, молокосос! И вообще, я сейчас говорю не с тобой!

Росомахин во время разговора старательно прятал улыбку, а майор откровенно веселился. Полицейский, входя в кабинет, проигнорировал его присутствие, и сейчас СБУшник сидел позади него с широкой ухмылкой.

– Капитан! – голос Песцова был предельно холоден. – За то, что вы сейчас наговорили, я имею полное право выгнать вас из моего дома пинками. Я даю вам последний шанс уйти самому и сохранить лицо и задницу. Даю вам пять секунд.

Полицейский оперся на столешницу широкими ладонями.

– Да что ты мне сделаешь, сопляк?

– Я отдам приказание. Дворецкий, я приказываю выпинать этого человека из моего дома и запрещаю впускать в дальнейшем.

– Господин, это потребует много энергии, – неслышно для других предупредил хранитель.

– Ничего, я добавлю. К концу недели у тебя будет почти полный накопитель.

– В таком случае я готов исполнить приказание.

Капитан был донельзя удивлен, когда пожилой с виду дворецкий ухватил его за шиворот, с легкостью толкнул к двери и добавил ускорения пинком.

Когда крики и угрозы капитана затихли где-то внизу, Росомахин, утирая слёзы, сказал:

– Вы страшный противник, Олег Иванович. Это ж надо было придумать – выпинать!

Он еще хохотнул.

– Но у вас не будет проблем из-за этого?

– Никаких, – ответил Олег. – Вот господин майор свидетель. Вы ведь записали всю беседу?

– От начала и до конца. Думаю, Пастухов будет рад послушать.

– А со мной не поделитесь?

В жилом крыле императорского дворца

Император Петр Четвертый орал так, что в спальне младшего принца дребезжали стеклопакеты. Непутевый отпрыск скакал по комнате в чем мать родила, пытаясь увернуться от мощного ремня с кованной пряжкой. В углу застыла бледная как мел девчонка, прикрывая наготу наспех содранной с постели простыней. В конце концов молодость уступила опыту. Голова принца оказалась прочно зажатой меж батюшкиных коленей. Петр взмахнул было ремнем, но углядел ту самую девчонку.

– Чего стоишь? Брысь!

Та, не помня себя от страха, пулей выскочила в дверь вместе с простыней.

Император замахнулся и первый двуглавый лев с хлестким шлепком отпечатался на августейшей заднице.

– А-а-а-а!

Вопль шалопая разнесся по всему жилому крылу дворца.

– Это тебе за Росомахину!

– А-а-а-а!

– Это тебе за камни!

– А-а-а-а!

– Это тебе за Песцова! За охранников! За простреленную задницу! За покушение на наследника!

– А-а-а-а!

– А-а-а-а!

В спальню заглянула супруга императора, матушка Алексея свет Петровича.

– Петенька, что ты делаешь?

Она трагическим жестом схватилась за голову.

Император приостановился. Принц получил передышку и надежду на прекращение порки.

– Не видишь, что ли? Мозги вправляю. Через уши не доходит, пусть через зад влетает!

– Но ведь это непедагогично, так нельзя!

– А девок, значит, портить можно?

– Но мальчику же нужно как-то сбрасывать энергию. Он ведь еще ребенок!

– Ребенок? – рассвирепел Петр. – Как девок охмурять, так взрослый, а как ответ держать, так ребенок? От него гимназистка бежала так, что туфли по дороге потеряла! Уйди с глаз моих, ради Предка, а то и тебе прилетит за компанию!

Супруга посчитала за благо удалиться. Слово у Петра с делом обычно не расходилось, а перспектива светить львами на филее была для неё не слишком привлекательной. Спать на животе она тоже не любила.

Чуть позже, когда экзекуция была завершена, а главный Львов чуть поостыл, собрался семейный суд: император с братьями да их жены. Ответчик, морщась стоял перед высокой коллегией и не ждал ничего хорошего.

– Давай по пунктам, – провозгласил средний брат. – Что ты, Петя, сегодня вменял этому оболтусу? Росомахину? А что с ней не так?

– Да с ней всё не так. Простолюдинок, вишь, ему мало, дворянок портить захотел. А девка несовершеннолетняя, ей даже ещё и восемнадцати нет. Ты ведь знаешь, что я должен буду сделать, если род Росомахиных потребует суда?

– Можно подумать, прежде такого не было. Откупились бы.

– И до каких пор я буду откупаться? Впору в бюджете отдельную строку заводить: на баб младшего наследника. На те деньги, что я отдал, отмазывая сыночка, можно полк истребителей закупить. Дорогой – в буквальном смысле.

– Понятно. А камни что?

– Всё то же. Эта Росомахина пришла на бал в родовых камнях. И нашему дитяте восхотелось их прикарманить. Двух зайцев одним ударом: девицу в постель, а камни в сейф. Только он не знал, что Росомахиной они не принадлежат.

– Как не принадлежат? – вскинулся императревич Алексей.

– Вот так, – язвительно ответил Петр. – Она взяла их у Песцова сроком на сутки. Передача драгоценностей зафиксирована нотариально. Представляешь, какой был бы общественный резонанс? Песцов дарит мне ценностей на бешеную сумму, а я, в лице дорогого сыночка, отжимаю у него еще миллиончик. Замечательно, правда?

– Я не думал… – пролепетал подсудимый.

– А стоило бы! – отрезал император.

– А сам Песцов при чем здесь? – продолжал выспрашивать братец.

– А при том. Эта Росомахина пришла с ним, и он по всем законам обязан вернуть её целую и невредимую туда, откуда взял. Но у Песцова – вот незадача – именное приглашение. Он мой личный гость. И, значит, Росомахина тоже попадает в этот статус. Получается, что я позволяю на своем балу оскорблять моих личных гостей. Это уже прямая пощечина мне лично. Тебе не кажется, что это чересчур?

Император повернулся к отпрыску:

– А тебе? По-хорошему, это уже тянет на госизмену!

Парень побледнел. Что бывает после подобного обвинения, он знал очень хорошо. Водили его на экскурсии.

– Ну ладно, с этим понятно, – вступил младший брательник. С охраной тоже: они подчиняются только своему командиру, а командир – лично императору. Пытаться им приказывать – тот еще идиотизм. А уж увольнять… С покушением идиотизм ещё больший. Такое сообщение автоматически включает у дворцовой охраны особый режим несения службы. Со всеми вытекающими последствиями. И лицо, сообщившее заведомо ложные сведения, несет за это ответственность. Насколько я помню, за подобные выкрутасы полагается десять лет каторги. А что с задницей?

– Так этот придурок, едва очухался, отобрал винтовку у одного из охранников, тут же поскользнулся, снова грохнулся и, падая, пальнул. Пуля рикошетом вернулась ему же задницу.

– Младший брат некультурно заржал.

– В задницу? Ха-ха-ха!

– Смеешься, да? – вновь начал заводиться император.

– Так смешно же! Себе… в задницу! Ха-ха-ха!

– Вот именно, смешно. Весь дворец смеется. Надо Львовыми смеются! Вы это понимаете?

Петр обвел грозным взглядом всех присутствующих.

– Не уважают, не боятся. Смеются! Император и его семья не могут себе позволить быть смешными! Никто не станет добровольно подчиняться паяцу на троне. И тогда нам всем, каждому из нас, придется долго и кроваво доказывать право рода на власть. А этот ушлепок, едва целитель заделал ему лишнюю дыру в заду, первым делом притащил к себе в койку очередную девку. От него нормальные вменяемые девушки сбегают, роняя на ходу тапки, над ним смеется весь Петербург и половина империи, а ему лишь бы свежую девицу попользовать. Всех заслуг – только нездоровая потенция. Тоже мне, кролик-энерджайзер. Куча людей вынуждена бегать, дерьмо за ним подчищать, а царевич в это время развлекаться изволит. Может, кастрировать этого бычка, а? Что скажете, родичи?

Петр сейчас не шутил, и до Лёшеньки дошло, наконец: он перешел-таки черту. Он побледнел и, забыв про поротую задницу, прикрыл обеими руками пах. Среди судей раздались смешки.

Император обернулся:

– Даже сейчас ты смешон! Видимо, единственное что тебе дорого в жизни – это орган размножения. Тьфу! Смотреть противно.

Петр снова повернулся к родне.

– Разумеется, я исключил этого дармоеда из числа наследников трона. Сегодня подписал указ и отдал на исполнение. Но так оставлять ситуацию невозможно. Не дай Предок, хоть часть этого выплывет в интернет!

– А как это может выплыть? – влезла супруга, матушка непутёвого принца. – Что этот Песцов сможет доказать? Может, втихую устранить, и дело с концом.

– Сыночка выгораживаешь? Не пройдет нынче твоя хитрая комбинация. Уверен, у Песцова все доказательства собраны, подкреплены свидетельствами, и так, что не вывернуться. Про графа Орлова все слышали? А то, что началось всё с того, что он Песцова убить пытался, знаете? Тоже, кстати, из-за непутевого этожеребеночка. Нынче графу Ростопчину пришла пора мошну растрясать. Обиделся граф, что какой-то там Песцов его сынка на дуэли победил, послал людей. Теперь ответит по закону.

– А там же еще какие-то были? – уточнил брат средний. – Росомаховских постреляли, Песцов с девчонкой едва смогли спастись.

– Наемники. Пару человек из них Росомахин отловил и допросил. Задание у них было – убить гимназистов и забрать камни. Вот заказчика узнать не удалось. Командира отряда Песцов в распыл пустил.

– Как в распыл? – удивился младший брат.

– Каком! Ручки в одну сторону, ножки – в другую, потроха – в третью. Мелкими клочками в радиусе десяти метров.

– Это какой же у него ранг? – поинтересовался средний.

– Восьмой. И это он ещё даже до восемнадцати не добрался. Так что забудьте о нём, этот парень мне нужен. И к моменту совершеннолетия он должен быть безусловно лоялен престолу. Всем понятно?

– Я слышала, – вставила свои пять копеек одна из жен, – что вчера был уничтожен отряд наемников «Буря» вместе с командиром, некоей Жанной Бойцовой. Они взяли дорогой заказ, сто пятьдесят тысяч. Я с утра в чате посидела, мы с девочками о новостях потрепались. Вот и…

– Против Песцова как раз «Буря» и работала, – задумчиво произнес император и взглянул на супругу.

– Дорогая, ты вчера просила у меня сто пятьдесят тысяч на какие-то цацки. Купила?

– Н-нет, я передумала.

– Тогда верни деньги.

– Я… я уже…

– Потратила? – вкрадчиво поинтересовался Петр.

– Да, – закивала женщина.

– А на что? На найм «Бури»?

– Нет, что ты!

Жена императора улыбалась, но в глазах была полнейшая паника. Говорить дальше смысла не было, и без того всем всё было понятно.

– Хор-роша семейка! – прорычал Петр. – Один сдуру косяк за косяком лепит, другая, тоже от большого ума, людей убивает, чтобы сыночку по попке не перепало.

Он прошелся по комнате, нервно сжимая и разжимая кулаки.

– Все, совет окончен. Ты, – он указал на жену, – едешь к маменьке в Новосибирск. Сегодня же! Чтобы через полчаса духу твоего во дворце не было. Завтра к тебе приедет чиновник, подпишешь документы о разводе. Приданое твое верну всё до копейки кроме Воронежского поместья, оно уйдет Песцову в качестве виры. У него там по соседству какие-то родовые болота, как раз в тему будет.

– Но ведь…

– Я твою дурость и подлость оплачивать не собираюсь. И радуйся, что легко отделалась. За такое тебе полагается публичное повешение на площади. И не сомневайся, я бы это сделал. Но твой сыночек мне подгадил, репутацию семьи испакостил. Я сейчас не могу позволить еще одного скандала. Но если не уймешься, решишь в оппозицию податься, я к тебе в гости Песцова пришлю. И подробно расскажу ему, кто заказал его и Росомахину и почему. Чего сидишь? Время пошло! Через полчаса тебя в чем будешь, в том и выставят. Да, фамильные камни Львовых забирать не смей!

Женщина всхлипнула и, на ходу вытирая слезы, выбежала из комнаты. Следом за ней направилось двое гвардейцев.

– Теперь ты.

Палец императора нацелился на принца. Тот, видя крутое решение судьбы матери, не знал, чего и ждать. На всякий случай, приготовился к худшему и покрепче прижал руки к причинному месту.

– Из дворца прочь! Борделя здесь я не допущу. Это первое. Второе: ты женишься. Свадьба через неделю. Мне давно уже губернатор Чукотки Моржов намеки делает, что не прочь породниться. Так что поедешь в Магадан, пойдешь в примаки, хрен моржовый. Твой самолет завтра утром. Иди, собирайся.

Глава 28

Впервые за многие годы Олегу действительно стало любопытно. Настолько, что он с трудом дождался вечера. Силы воли насилу хватило, чтобы удерживать вежливое выражение лица при разговоре с Росомахиным, во время проверки камней и при обмене. И едва за гостем закрылась дверь, парень выхватил из кучки изумрудов и бриллиантов серебряный перстень с простым лунным камнем, нацепил на палец и принялся ждать чего-то особенного. Не случилось ничего. Абсолютно ничегошеньки! Не пронзила мозг кристальная ясность ума, не налилось тело богатырской силой, не внедрились в память знания могучих цивилизаций. Писец! Если это была шутка, то довольно злая! Олег уселся на кровать в своей спальне, велел в ближайший час не беспокоить и отправился в гости к Предку.