Текст книги "Евангелие от смартфона (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Корсак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Зря пожалела, наверное. Коктейли здесь вкусные, да и когда еще удастся посидеть в таком заведении, еще и с таким кавалером.

– И куда это ты так рвешься? – спросила я по дороге.

– Довершить то, что не удалось сделать с первого раза, – уверенно ответил он.

– Ты хочешь убить ее? Или его? Или обоих?

– Этот мальчик так важен для тебя? Почему? Он все равно уже не сможет стать полноценным человеком, ты же видела подопытных Верховского. Это не жизнь, по-моему. Он нужен им, чтобы вытащить ее из комы, – Егор выделил голосом «ее». – Его смерть даст нам лишь отсрочку. Сделали этого, сделают и других.

Полноценным? Ха! Да это все остальные люди по сравнению с Андреем выглядят «неполноценными»! Но, похоже, Верховский не стал просвещать Егора о своих шалостях. Я тоже не спешила это делать.

– Значит, только ее. А если прав Советник и без нее мы не сможем существовать? Если мы крысы?

– Нет, мы не крысы. Все совсем не так, как тебе рассказал Советник.

– Но «Вселенная-25»…

– Что «Вселенная-25»? Да, был такой эксперимент, результатами которого каждый манипулирует в своих интересах.

Егор замолчал, потом выругался, мотнув головой.

– Мы не крысы, – повторил он. – Но нас очень долго и старательно подводят к их уровню. Человечество деградирует. И в этом повинны Советник и его хозяева. Именно они ставят человечество в такие условия, что люди вынуждены тратить все свои силы на выживание, именно они низводят нас до уровня животных. Сначала они отняли у нас знания, потом переписали нашу историю… Человечеству досталась на редкость щедрая планета. Климат, плодородные почвы, обилие чистой воды, растений… Здесь все могли бы быть счастливы, но нет. Большинство… Подавляющее большинство здесь борется за жизнь. Еще немного, и борьба будет проиграна. Я тебе все расскажу, обязательно, а сейчас просто доверься мне.

Всю дорогу мы молчали. Иногда я поглядывала на сосредоточенный профиль Егора. Для него все было просто – есть враг, ясный и понятный, на которого можно свалить все беды. И до которого можно добраться, чтобы уничтожить. И ни единого сомнения в своей правоте.

Остановив машину возле моего подъезда, Егор молча провел рукой по моей щеке.

– Не мешай, очень тебя прошу, не мешай мне, – тихо сказал он.

Светало. На горизонте показалась узкая малиновая полоска. Начинался новый день.

Дома я вскипятила чайник, приготовила бутерброд, но поняла, что устала настолько, что съесть его не смогу. К тому же снова разболелась рука. Запив таблетку обезболивающего прямо из бутылки с водой, я, не раздеваясь, растянулась на кровати.

Нет ничего хуже бездействия в то время, когда за твоей спиной готовятся действовать другие. Как же мне хотелось, чтобы сегодняшний день, словно видеоролик, промотался вперед до самого позднего вечера, когда все уже будет кончено.

* * *

Я проснулась ближе к вечеру с ощущением, что скоро произойдет нечто важное. Впервые за последние дни меня не разбудил телефонный звонок, и впервые во сне не пришел Андрей.

Солнце, клонящееся к закату, бесцеремонно заглядывало в окна, заливая комнаты густым желтым светом. Громкие летние звуки – детские крики, гудки автомобилей, собачий лай, скрип качелей – врывались в открытое окно.

Я поплелась на кухню и сварила себе кофе. Есть не хотелось, но надо, надо – иначе потом не будет сил. Что-то внутри меня подсказывало, что силы мне сегодня понадобятся. Насильно запихнув в себя йогурт и разогретый в микроволновке вчерашний бутерброд, я вновь прислушалась к себе. Ощущение чего-то важного не только не ушло, наоборот, оно усиливалось с каждой минутой.

Не зная, чем занять себя, я проверила электронную почту, прошлась по последним новостям в Интернете, включила телевизор, но почти сразу выключила его. Может, позвонить на работу? Ну и что, что шеф отпустил меня до понедельника. Могу же я просто узнать, как дела?..

Черт! Мобильник!

Вот и нашлось занятие на ближайшее время – надо решить проблему с телефоном. И срочно!

Я быстро влезла в джинсы, накинула на плечи летнюю курточку. На прическу нет времени – в ход пошел конский хвост. На ноги кеды, на плечо рюкзак.

Во дворе меня окружили яркие георгины, длинные гладиолусы и какие-то неведомые мне одуряюще пахнувшие растения. Надо же, оказывается возле моего подъезда столько цветов! И почему раньше я их не замечала?

Прямо под ноги плюхнулся футбольный мяч. Мимо пробежала стайка малышей, таща на подводке упирающегося щенка. Я подняла мяч и поискала глазами, куда бы его отправить. Заметив призывно машущих мне подростков, длинным пасом послала мяч в их сторону. В ответ прозвучало разноголосое «спасибо».

Поправив рюкзак, я свернула под арку и двинулась в сторону торгового центра. Далеко уйти мне не удалось – со мной поравнялась кричаще-красная «ауди». Из окна высунулся Верховский.

– Я никак не мог дозвониться до вас, – крикнул он мне, призывно маша рукой. – И боялся, что не застану дома. Садитесь.

– Быстрее, быстрее, – торопил он меня, недовольно кривясь на мою недоумевающую физиономию. – Время не терпит. По дороге все расскажу.

Мысленно пожав плечами, я уселась на заднее сидение.

– Добрый день, – раздалось с водительского сидения. Голос был низким, хрипловатым, чувственным.

За рулем сидела дама бальзаковского возраста. Хорошая укладка, яркая помада в цвет «ауди». Явно неординарная женщина, если в таком возрасте она водит такую машину.

– Это Алина, а это Анна, – быстро представил нас друг другу Верховский, развернувшись назад с переднего сидения, и сразу перешел к делу: – Мы едем в ту больницу или что там она собой представляет. Думаю, вы нам не помешаете. Скажем, что вы еще одна медсестра или физиолог… Вы только молчите, не вмешивайтесь, говорить буду я.

– Медицинский халат в сумке рядом с вами, – вставила Алина, внимательно глядя на дорогу.

Водила она виртуозно, на грани с лихачеством.

– Это замечательно, конечно, что вы решили взять меня с собой, но ничего не получится, – сказала я. – Вы забыли о Советнике, он же знает меня в лицо!

Верховский энергично затряс головой:

– Майер нам не помеха. Наоборот. Во-первых, его там нет, он в Кремле. А в этой клинике всем заправляет какой-то молодой щеголь из Голландии. А во-вторых, Советник сам позвонил мне и посоветовал прихватить вас. Настоятельно так посоветовал, – нервно хихикнул доктор.

Надо же, серый кардинал сумел удивить меня. По логике вещей сейчас он должен держать меня подальше от этого заведения, но он, можно сказать, своими руками направлл меня туда. Чего-то я не понимаю в разыгрываемой нынче партии. Или не понимаю в самой себе.

Мы ехали уже больше часа. Алина в основном молчала, изредка вставляя короткие замечания – точные и остроумные, исключительно по делу, а на Верховского напал словесный понос – бывает у нервных людей в критические моменты. Перескакивая и путаясь, он пытался рассказывать одну историю за другой, так толком и не добравшись до финала ни в одной из них. Продолжалось это долго, пока Алина не усмирила его. Сделано это было коротко и грубовато:

– Костик, заткнись.

Костик заткнулся, а я задумалась. В голове прокручивался ворох событий последних дней и требовал разложить их по порядку.

Вот живет обычный, хороший парень. Однажды он со своей девушкой оказывается не в то время не в том месте. Что это – случайность или так было предопределено? Девушка погибает, но он этого не знает. Он пытается рассказать правду об убийстве, свидетелем которого они оказались, но ему затыкают рот, сплавив в армию – туда, где особо не разговоришься. И так получается, что попадает он именно в ту часть, откуда набирает ребят для своей лаборатории Верховский. Узнав о том, что в больнице находится не Вероника, он бежит из части – это глупо, но по-человечески очень понятно. На него охотятся, в него стреляют и калечат. Он не годится для исследований Верховского, и, тем не менее, оказывается на операционном столе. Он становится кандидатом для проведения одного эксперимента, но в результате на нем ставят совершенно другой. Если все это не цепь нелепых случайностей, тогда жизнь Андрея с момента выстрела в концертном зале – это противоборство неведомых и могущественных сил, играющих его судьбой. Так разбушевавшаяся стихия играет с падающим листком дерева. И под влиянием этих сил круг событий сегодня должен замкнуться. Началось все это со встречи с королевой, встречей с ней должно и закончиться.

Ныла рука, на душе скребли кошки, и мое первое дело – надо сказать, довольно бездарно проведенное – неумолимо катилось к концу. Похоже, это не я вела дело, это оно тащило меня через водоворот событий, людей, интриг и интересов. Я не влияла на события. По большому счету, все это время я оставалась простым наблюдателем. Но, повторюсь, если это не нагромождение случайностей, то ведь и мое участие в этом затянувшемся спектакле было кому-то и для чего-то нужно. Пойму ли я когда-нибудь – кому и для чего? Но сейчас мне было не до высоких материй. Оставалось совсем немного, и мне хотелось просто спасти тех, кто был мне дорог. Наверное, я не имела права так думать, но мне было все равно.

Тут Верховский закашлялся, и я очнулась. Последний отрезок пути мы проделали молча.

– Так, где-то здесь нас должны встретить, – проговорила Алина, сверяясь с показаниями навигатора.

Она снизила скорость и деревья, казавшиеся ранее сплошным зеленым каноном, приобрели свой обычный вид.

Мы медленно ползли по дороге до тех пор, пока впереди на обочине не показался человек. Рядом с ним я заметила спрятанный в кустах джип.

– Выходим, – приказал мне Верховский.

Алина припарковалась, и мы выбрались на воздух. Я с удивлением поглядывала по сторонам. Кроме автотрассы, проложенной через лес, вокруг ничего не было. Неужели здесь мог притаиться домик олигарха тире больница?

Верховский, отойдя в сторону, о чем-то долго разговаривал с встречающим. Доктор напирал, размахивая руками, тот уклончиво качал головой. Затем оба куда-то звонили и вновь спорили.

Наконец, Верховский подошел к нам.

– Они говорят, что пропустят только одного человека из персонала, – с возмущением сообщил он.

– Ну что ж, Анна помоложе, значит, ей и работать, – спокойным тоном произнесла Алина так, чтобы было слышно встречающему.

Мы погрузились в джип, на заднее сидение Верховский поставил свои сумки, строго-настрого приказав мне смотреть, чтобы там ничего не разбилось, сам уселся рядом с водителем.

Джип плавно тронулся с места. Деревья опять превратились в сплошную зеленую стену, но вскоре машина свернула на боковую дорогу, незаметную за густой зеленью. Если не знать, что она там есть, то пропустить ее ничего не стоит.

Минут пятнадцать неспешной езды, и мы уткнулись в высокий каменный забор. За все это время навстречу нам не попалось ни единой машины.

Наш водитель набрал на мобильнике код, и ворота медленно разъехались в стороны, пропуская машину. Мы обогнули большой тенистый сад и двинулись к гаражу. Покрутив головой, я успела заметить, что возле ворот дежурит пара крепких ребят в бронежилетах, а сад патрулируют охранники с овчарками. А еще в саду стояла очень подозрительная кирпичная беседка, больше похожая на бункер. Домик олигарха тире больница тире крепость?

Из гаража наш путь лежал в пустынный холл, где нас быстро и профессионально обыскали. И также быстро и профессионально проверили наш багаж.

Это был огромный особняк, переделанный под небольшую и, видимо, очень дорогую клинику. Гигантский, богато обставленный холл внизу, оформленный в спокойных тонах. Панорамные окна в два этажа, белый рояль в углу, пальмы в кадках. Наверное, вечерами здесь собирались больные или гости – не знаю, как правильнее их назвать, но сейчас здесь было абсолютно пусто. В глубине холла виднелись двери лифтов, а прямо посередине начиналась роскошная мраморная лестница на второй этаж. Поднимаясь по ней, я беззастенчиво крутила головой, стараясь запечатлеть в голове все мелочи. В конце концов, молоденькой медсестричке, попавшей в столь шикарное место, вполне естественно проявить любопытство.

Лестница привела нас в уютную гостиную с большим балконом, который сейчас был закрыт. От нее в обе стороны расходились широкие коридоры.

– Направо палаты, налево медкабинеты, – шепнул мне Верховский. – Операционная, пара процедурных с диагностической техникой, физиотерапия, и что-то еще, не дали толком посмотреть.

Мы свернули направо. Затормозив у третьей двери, наш провожатый неслышно буркнул пару слов в рацию, и, дождавшись ответа, толкнул дверь.

Это была небольшая комната, напоминающая гостиничный номер.

– Вещи можете оставить здесь, – тычок рации в сторону дивана и шкафа. – Также можно переодеться.

Говорил наш провожатый по-английски с каким-то невнятным европейским акцентом.

– Как он? – быстро осведомился Верховский, ставя свои сумки на диван.

Дождавшись скупого «гуд», доктор кивнул и принялся доставать шприцы и ампулы. Разложил их на журнальном столике, пересчитал, повертел, разве что не понюхал и, наконец, отложил с довольным видом. Накинул на плечи больничный халат и, не застегивая, рванул в спальню, смежную с гостиной. Я тоже набросила халат и направилась следом.

На высокой двуспальной кровати лежал Андрей. Рядом на столике попискивали приборы, от которых к его груди и левой руке тянулись провода. Он спал. В развернутом к дверям кресле сидел еще один бодигард – фактически близнец нашего провожатого, в таком же темном костюме, с рацией в руке и прорисовывающейся под пиджаком кобурой.

Верховский сверил показания приборов, пощелкав тумблерами, затем, словно не доверяя технике, пощупал пульс и, вооружившись фонендоскопом, обследовал сердце Андрея. Он даже как типичный земский врач времен Чехова оттянул веко и заглянул в глаза своему пациенту. Наконец, проверив все, что можно было проверить, Верховский принялся бесцельно кружить по комнате, выписывая восьмерки вокруг кровати Андрея.

– Все в порядке? – спросила я его.

– А? – вскинулся доктор. – Да, вроде все нормально. – Ждем, когда проснется.

Я подкатила к кровати пуфик и уселась рядом с Андреем. Лицо мальчика выглядело безмятежным. Если бы не знать о событиях последних дней, можно было думать, что он просто спит, нормальным здоровым сном, а вовсе не накачан ядреным коктейлем из успокаивающего с восстанавливающим. Я взяла его за руку. Теплая. И мягкая. Верховский при этом хотел что-то предостерегающе каркнуть, но быстро осекся, укоризненно покачав головой.

Я не знала, что мне делать. Мне очень хотелось вытащить Андрея из этой передряги. А еще меня беспокоил Егор. Не знаю почему, но в глубине души начинали собираться нехорошие предчувствия.

Мы так и сидели, слушая мерное попискивание приборов, пока не открылась дверь и с вопросом «скоро?» в проеме возник наш провожатый.

Верховский, приняв важный вид, пустился в долгие рассуждения на медицинские темы. Не забывал он к месту и не к месту вставлять профессиональные термины позаковыристее. Но и охранник был не промах.

– Будите, – не дослушав эскулапа, велел он по-английски. – Мы больше не можем ждать.

Доктор всполошился, словно потревоженная наседка. К медицинским терминам добавились всевозможные «импосибл» и «рискли».

Охранник спокойно выслушал вопли доктора и невозмутимо повторил:

– Будите.

Верховский, застонав почти в голос, отправился за своими ампулами. Вернулся он с наполненным шприцем. Сунув шприц мне, он измерил Андрею давление, вновь оттянул веко и, замысловато выругавшись, поставил укол.

– Минут через десять-пятнадцать должен проснуться, – буркнул доктор.

Я по-прежнему держала Андрея за руку. Именно поэтому я первой и почувствовала перемены – рука, оставаясь теплой и мягкой, больше не походила на безвольную тряпицу.

Вскоре он открыл глаза.

– Андрей, ты помнишь меня? – спросила я, наклоняясь к мальчику. – Я помогу тебе, я вытащу тебя отсюда.

– Помню. Спасибо, – едва слышно прошептал он.

– Благодарить будешь потом, когда все это кончится, – тихо сказала я, радуясь, что парень в норме.

– Это за Нику, – прошептал он. – Спасибо, что помогли вырвать ее из этого мира.

– Да, – сказала я, не совсем понимая, о чем это он. – Мы справились. И сейчас справимся. Ты можешь сесть?

Я осторожно приподняла его за плечи. Верховский, суетившийся рядом, больше мешал.

– Андрей, ты знаешь, чего от тебя хотят? – спросила я.

– Да, – кивнул он.

– Тогда давай договоримся: ни в чем не противоречь им, делай все так, как они просят, и мы выберемся отсюда. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Но не торопись, если не уверен – лучше не действуй, будь осторожен, – наставляла я его.

Андрей улыбнулся. Улыбка получилась грустной.

Верховский протянул парню пару таблеток со словами «это придаст тебе силы». Я налила стакан воды. Андрей пил долго, не обращая внимания на пристальный взгляд бодигарда, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу в дверях. Верховский внимательно наблюдал за действиями Андрея, затем вдруг метнулся в другую комнату и вернулся с еще одним наполненным шприцем.

– Что-то он заторможен, – пробормотал доктор. – Пожалуй, не помешает.

– Ну, вы готовы? – наконец не выдержал наш провожатый.

Второй бодигард тоже поднялся с кресла и подошел к нам. Его взгляд говорил сам за себя.

– Идем, уже идем, – заметался Верховский.

Длинной процессией, растянувшейся гуськом, мы вывалились в коридор. Впереди шел наш провожатый, держа руку на кобуре, за ним я, придерживая Андрея, затем суетящийся и постоянно забегающий вперед Верховский. Замыкал процессию второй бодигард, постоянно с кем-то переговариваясь по рации.

Идти было недалеко. Вскоре мы уперлись в конец коридора, свернули направо и очутились в небольшом холле с двумя дверьми, одну из которых и открыл идущий впереди охранник, предварительно буркнув что-то в рацию.

Палата, в которой мы оказались, явно предназначалась для вип-персон. Очень и очень вип. Мы миновали большую гостиную с хорошей мебелью и панорамным окном до пола, за которым виднелась увитая плющом терраса, и двинулись в спальню, прятавшуюся за приоткрытыми дверьми. В спальне, помимо распростертого на кровати тела, были еще трое: молодая, спортивная женщина в обтягивающих черных брюках со спокойным и внимательным взглядом хищника, мужчина в белом халате, видимо, врач, и какой-то прилизанный молодой человек в дорогом костюме – наверное, то самое начальство из Голландии, о котором упоминал Верховский.

С нашим появлением в комнате, несмотря на ее солидные размеры, сразу стало тесно. Охранники, кивнув прилизанному, вышли. Меня тоже попросили подождать в гостиной. Уходя, я успела разглядеть девушку на кровати – сейчас она была без бинтов. Красивое бледное лицо с изысканными аристократическими чертами в обрамлении темно-каштановых волос на фоне голубых простыней казалось почти белым. Тонкие изящные руки с длинными пальцами, покоящиеся поверх простыни, сразу наводили на мысль о полотнах Эль Греко. Голубоватые веки выглядели полупрозрачными, бледные губы без намека кровинку... Снежная королева, почему-то подумалось мне.

Андрея усадили на стул подле нее. Он взял девушку за руку и закрыл глаза…

Все. Двери захлопнулись за моей спиной.

– В холодильнике есть напитки, – по-английски предложил мне один из охранников, располагаясь в кресле.

– Спасибо, – так же по-английски ответила я.

Пить мне не хотелось, но и сидеть сложа руки я тоже не могла. А вполне замотивированный проход через всю гостиную к бару – чем не повод разведать обстановку.

Я выбрала бутылку минералки и подошла к окну. Один из бодигардов дернулся в мою сторону, но, видя, что я не собираюсь выходить на террасу, успокоился.

Внизу виднелся ухоженный сад с цветочными клумбами и небольшим прудиком с парой лебедей. Сразу за высоким забором начинался лес. Садящееся за горизонт солнце огненными всполохами пробивалось сквозь плотную листву, золотя окна и укладывая на траву длинные тени.

Мне показалось, что я заметила шевеление в кронах деревьев возле забора. Если это Егор, то что он собирается предпринять? Штурмом эту крепость не взять. Если только по-тихому... А вот, кстати, в саду действительно стало тихо. И пусто – ни овчарок, ни молодцев в бронежилетах.

Из спальни показался прилизанный. Всем своим видом он источал недовольство.

– Долго, – брюзгливо бросил он бодигардам. – Очень долго. Я рассчитывал, что до темноты все закончится.

– Да, дальше оставаться опасно, – подтвердил один из охранников.

Они говорили по-голландски, но отлично зная немецкий, я их неплохо понимала. Похоже, не только я ощущала висящее в воздухе напряжение, которое рано или поздно должно было лопнуть.

Внезапно в глубине дома прозвучали выстрелы. Охранники, дернувшись разом, как по команде, выхватили оружие. Наш провожатый бросился к двери и застыл, охраняя вход в спальню, второй бодигард осторожно высунулся в коридор.

Из спальни выскочила девушка в черных брюках. Да, я не ошиблась на ее счет: по тому, как она двигалась, какую позицию заняла, можно было с уверенностью сказать, что это весьма искусный и хорошо обученный боец. Удивительно. Что бы там ни говорили, из женщин не получаются хорошие «рукопашники», а оружия она не доставала. Да и неоткуда было – одежда обтягивала ее стройную фигуру, словно вторая кожа.

Прилизанный, непрестанно озираясь по сторонам и шепча голландские ругательства, ретировался в спальню. Девушка последовала за ним, окинув напоследок внимательным взглядом гостиную. На меня никто не обратил внимания, и я направилась следом.

Мое появление осталось незамеченным, я удостоилось лишь беглого взгляда девицы в черных брюках. Но, посчитав, что опасности для ее хозяйки я не представляю, она оставила меня в покое.

Это хорошо, что меня не берут в расчет. Значит, будет для них неприятный сюрприз.

Андрей по-прежнему сидел, не шевелясь, возле Снежной королевы. Зато Верховский нетерпеливо ерзал на стуле, пожирая взглядом обоих.

В доме вновь прозвучали выстрелы. Я видела испуганный, застывший взгляд прилизанного, затравленно бегающие глаза Верховского, кривую ухмылку девушки в черном. Голландец, наконец выйдя из ступора, наклонился и что-то шепнул ей на ухо. Она кивнула и незаметно выскользнула из комнаты. Он занял место возле кровати, направив пистолет на дверь.

Ну надо же, у него и оружие есть! Серьезно подготовился.

Беспорядочные выстрелы, перемежаемые стонами, теперь слышались значительно ближе. Я пододвинулась к Андрею и подобралась. Вряд ли я смогу сделать многое в данной ситуации, но убрать мальчика с линии огня я обязана.

Внезапно в соседней комнате что-то взорвалось, резко пахнуло химией, и воздух наполнился дымом. Я быстро стянула Андрея со стула на пол, усадив его за спинку кровати – какая-никакая, но все же защита. Шикнула Верховскому, чтобы тоже нашел себе укрытие. Я не знала, кто на нас напал. Егор? Тогда надо просто переждать и не попасть под пули. А если нет? Я без оружия, так что придется импровизировать.

В дверном проеме возник мужской силуэт. Прилизанный тут же выпустил по нему половину обоймы. Силуэт с грохотом упал. Изо всех сил я старалась хоть что-то разглядеть сквозь пелену дыма. Уф, отлегло – это упал охранник.

Прятавшийся за ним человек в камуфляже выстрелил в ответ, и голландец схватился за плечо. И тут же сам получил удар ножом в горло от выпрыгнувшей непонятно откуда девицы в черном.

Я отползла на пару метров в сторону. Отсюда я видела два распростертых на полу тела, и рядом с ними укладывалось третье. Это девица в черном пыталась изобразить из себя мертвую. Вот ведь стерва!

Еще один мужской силуэт вошел в гостиную, застыл, осматриваясь, и осторожно двинулся вперед. Егор? Что было сил я напрягала глаза, но мешал дым. И вдруг, когда лежащие на полу тела остались позади вошедшего, «мертвая» резво вскочила на ноги и выхватила нож.

А дальше время остановилось, как уже было однажды в этой истории. Снежная королева распахнула глаза, и я успела удивиться, какая черная и бездонная у нее радужка. В этот же миг я поняла, что вошедшим в гостиную был Егор. И в это же мгновение убийца за его спиной занесла руку. Нож неумолимо приближался к спине Егора.

Я заметила ужас в глазах Верховского, перекошенное болью лицо прилизанного голландца с пистолетом в руке, а также беспомощность и сожаление Егора. Не видя занесенного сзади ножа, он чувствовал приближение смерти. Все напрасно, придется умереть, так и не выполнив задуманного, – читалось в его глазах.

Я хотела броситься и остановить этот нож, но не могла выбраться из окутавшего меня невидимого кокона.

Мне хотелось крикнуть «Андрей, помоги!», но даже этого я не могла сделать. Однако каким-то неведомым образом он ощутил вопль, душивший меня и рвавшийся наружу. Андрей единственный мог перемещаться в этом воздушном киселе. Выставив перед собой руки, он бросился вперед. Нож, сантиметр за сантиметром приближавшийся к спине Егора, стал медленно отклоняться, описывая гиперболу. Пальцы судорожно разжались, и нож повис в воздухе. Но пока Андрей занимался ножом, я заметила, что к нему с другой стороны направляются пули, выпущенные из пистолета прилизанного голландца. Каким-то шестым чувством я поняла, что эти пули ему не остановить. И как только время примет свое обычное течение, они неминуемо вонзятся Андрею в спину. Я пыталась крикнуть, но у меня ничего не получалось, пыталась прорваться, чтобы остановить Андрея, но мое тело было сковано.

И вдруг все кончилось. Сразу, одновременно. Время вернулось к нормальному течению. Запоздало раздался оглушительный выстрел, а потом одновременно упали три тела – Андрей, Егор и убийца. Нож со звоном покатился по паркету.

Андрей упал сверху на Егора, широко раскинув руки, как будто бы хотел защитить его.

Я стремительно бросилась к ним. Оба были еще живы. Я перевернула мальчика на спину. Из его груди толчками хлестала кровь.

– Доктор, скорее! – крикнула я Верховскому, стараясь зажать рану на груди Андрея.

Андрей попытался улыбнуться мне.

– Зачем? – спросила я его.

– Так будет лучше для всех, – через силу, останавливаясь после каждого сказанного слова, тихо прошептал Андрей. – Он еще нужен здесь, а я хочу к Нике.

Он закрыл глаза и затих.

– Бесполезно, – потерянно сказал Верховский. – Такие ранения смертельны.

Я переметнулась к Егору, расстегнула куртку и начала осматривать раны. Он был без сознания, но пока жив.

Прилизанный так и стоял в углу комнаты на коленях, держа пистолет. Я быстро подошла к нему и, не давая опомниться, выхватила из его рук оружие. Затем вырубила его сильнейшим ударом.

И тут вдруг помещение наполнилось писком мобильников, обозначивших получение смс. А потом все смартфоны одновременно сами собой включились, отобразив на экранах лицо улыбающегося Иннокентия Давыдова.

«Приветствую. Я Иннокентий Давыдов, и я рад сообщить тебе, что теперь я всегда буду рядом с тобой. Я буду тебе другом и советчиком. В горе и радости я не покину тебя. Ты всегда сможешь поделиться со мной самым сокровенным, а я всегда смогу поддержать тебя. В трудную минуту ты всегда получишь мой совет и помощь. Если ты еще сомневаешься, спроси меня, о чем хочешь, и я обязательно отвечу тебе», – звучало отовсюду на разных языках.

Верховский с ужасом глядевший на свой смартфон вдруг с отвращением отбросил его. Но тот продолжал вещать голосом Давыдова. На экране по-прежнему улыбался Иннокентий Давыдов.

– Будь ты проклят! – возопил Верховский, вновь хватая телефон. – Будьте вы все прокляты!

Он кричал, бил и бил смартфон о стену, потом бросил его на пол и стал давить ногами. Обессилев, доктор уселся на пол рядом с телом Андрея и тихо заплакал.

Я открыла аптечку Егора и принялась останавливать кровь. И все то время, пока я отбирала у голландца пистолет, потрошила аптечку, занималась ранами Егора, меня преследовал пристальный взгляд с кровати. Не могу сказать, каким он был – добрым или злым, скорее, он был оценивающим и немного удивленным.

В аптечке Егора нашелся стимулятор. Хотелось верить, что это поможет ему продержаться до приезда наших. Тем более, что остановить кровь мне почти удалось. Затем я нашарила телефон у одного из убитых охранников и позвонила шефу.

Я села на пол, положив голову Егора себе на колени.

Не умирай, мысленно попросила я его, ведь тогда все будет напрасно, и самопожертвование Андрея в первую очередь. А это неправильно. К тому же ты нужен здесь, так сказал Андрей, он не мог ошибиться. А еще ты обещал мне все объяснить, помнишь?

Пошатываясь, ко мне приблизился голландец.

– Что вы собираетесь с нами делать? – спросил он по-английски.

– Уходите, – глухо сказала я. – Забирайте свою Снежную королеву и уходите.

Не знаю, права я была или нет. Возможно, когда-нибудь я сильно пожалею об этом своем решении.

Голландец поднял на руки Снежную королеву, и они ушли.

Следом за ними незаметно выскользнул доктор в белом халате и, припадая на одну ногу, ушел тот из охранников, который смог подняться. В здании воцарилась тишина.

– Вот и все, – тихо сказал Верховский.

Он так и сидел подле Андрея, невидяще глядя перед собой.

– Доктор, если вам от этого будет легче, то я поняла, почему у вас вышло с Андреем и не вышло больше ни с кем, – тихо проговорила я.

Он с удивлением поднял на меня глаза, словно услышал неуместную шутку.

– Да, я знаю, в чем дело, только вам это не поможет. Дело в самом Андрее. С кем вы работали до него? С испуганными, измученными мальчишками, которые бежали от унижений. Что они чувствовали? Только страх и боль. Что они видели впереди? Ничего, бежали куда глаза глядят, лишь бы подальше, как испуганные животные во время охоты. С Андреем все было по-другому. Им двигали любовь и надежда. В этом-то все и дело…