Текст книги ""Завтра Война" (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Колотилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

И вот сейчас, мы очередной раз получаем по мордам, вспоминая, что все же мы не всесильны, и этот мир, хоть и создан нами, но он враждебен. Мы пришли в него, и пускай правила придумали мы, все же обязаны считаться с ними, пусть даже те принуждают нас действовать в узких рамках, но таковы правила. И не нам их менять, ведь кто мы такие? Боги? Нет. Смертные? Нет. Мы где-то посредине!!!

Незримая длань прошла над головами, будто бы убирая заполнившие густые клубы дыма, мешающие всевидящему взору, привлечённому из бескрайних просторов Бытия всплеском порождаемой силы, направленной лишь в разрушение и убийство. Неведомый никому взор оценивающе всматривался в происходящее, заостряя внимание на погибающих сущностях, испускающих яркие сгустки собственных сил, усиленных при гибели, как та же лампочка перед тем, как погаснуть, на мгновение вспыхивает ярче, чем нежели за всю свою жизнь.

Безликий потянулся к сгусткам силы, жадно втягивая те в себя и смакуя каждой новой сутью, испивая все до единой капли и лишая жертв возможности не только перерождения, но и бесконечного забвения в Небытии, пока Пустота не растворит внутри себя их сознания. Сама Смертью на время покинула это место, и даже Мрак поспешил спрятаться в глубоких недрах, дабы новоприбывшая сила не возжелала расправиться и с ним.

Не знаю, сколько бы я смотрел в недосягаемые небеса, ощущая, как взор Безликого замечает и нас, стоявших посреди бушующего шторма из магических всплесков и десятков единовременных смертей простейших сознаний. Не знаю, но вдруг, я ощутил именно ту тягу, что принудила меня мысленно обратиться ко всем Богам, каковых я знал или же попросту слышал о них. Не знаю, почему именно ко всем, не знаю, почему именно я, но, ворвавшийся шторм разноязычных голосов вдруг наполнил моё сознание, бесчисленные взоры воспользовались моими глазами, дабы суметь взглянуть на того, кого сами они не смогли заметить. Боги взглянули и… ужаснулись, а я почувствовал их страх, ощутил, как Мироздание сотряслось от внезапных вспышек эмоций тех, кто лишь по одному своему желанию способен превращать в пыль целые миры или же созидать их же. Я услышал, как безумство и страх обуревает небеса, как все божественные ипостаси на микротолику времени объединяются в единой мысли, толкающей их на разные стороны весов Грядущей Битвы Богов.

Мгновение или вечность среди Высших Сил, пусть даже и незримой точкой, но этого оказалось достаточным, дабы пришло понимание, и десятки вопросов, получив ответы, уступили места другим десяткам, так и оставшимся нерешёнными.

– Именем Богов Правых! – произношу, глядя, как вслед за волной насекомых накатывает волна низкоросликов, державших в руках не только изменённые мечи и секиры, но и ружья, нацеливавшие на нас: – Именем Богов Наших! Обращаюсь к Вам, братья и други! Я! Великий Князь Североси! – мифриловая перчатка стиснулась в кулаке, кольца засияли, озаряя окружающих меня соратников: – Призываю Силу Неба, дабы стали мы сильнее! Призываю Силу Земли, дабы защитили мы её! Призываю Силу Воды, дабы раны наши не принудили нас отступиться от слов наших! Призываю Силу Огня, дабы остался от врагов наших и врагов Яви лишь тлен и пепел! Други мои, я призываю вас в Дружину Прави, дабы встали мы с Богами на защиту её! Я призываю вас в Беловойско, дабы встать на защиту Яви, ради Слави и Прави, покуда Свет не озарит Навь! Так примите силу мою, аки принял я её кровь от крови!!! Примите и встаньте рядом со мной, и вместе же осветим Тьму Мирскую Светом Ярым!!! Быть Добру!!!

Время остановилось, не в силах помешать воле мироздания, согласно кивнувшего изречённым словам, и окружающая неминуемая погибель замерла, с удивлением глядя на нас. И мои люди оборачивались ко мне, глядя на тянувшиеся разом одновременно к каждому мифриловые когтистые лапы, истекающие пылающей кровью, сочащейся из-под щелей плотского мифрила, окончательно сменившего слабую человеческую кожу.

– Примите кровь от плоти моей, дабы сила наша была в единстве, дабы каждый из нас был, аки все мы в нем! Примите!!!

Свинцовая одурманивающая слабость все сильнее и сильнее стягивала опутавшие узлы, стремясь вырвать сознание и утащить его в глубины забвения. И в то же время мириады незнакомых голосов будто бы кричали, но отчего-то слишком тихо и поэтому неразборчиво, но все они обращались ко мне, будто что-то требуя или о чём -то моля. Меня же хватало лишь на то, чтобы стоять на ногах и твердить дрожащими губами что-то очень важное, но неразборчивое. Ведь с каждой каплей крови я становился все слабее, но прекратить не мог, покуда не будет завершён обряд, от чего-то в этот момент ставший очень важным, выбравшись из-под морока забытья людской памяти.

Древний обряд братания кровью, что позволял после называть друг друга кровными братьями, здесь обрёл ещё больший смысл. Ведь это не просто ритуал кровосмешения, но так мы обменивались силой, скрепляя единую мощь в нечто более величественное. Мы брали друг от друга знания, умения, мы становились братьями, и отныне, будучи вместе, наши силы приумножались, и на то была Воля Небес.

Время продолжало стоять на месте, целый мир терпеливо ожидал, пока каждый из открывшихся, нанося себе порезы, пускали собственную кровь, тут же устремлявшуюся от ран к ладоням. И, срываясь с кончиков пальцев, капли летели к пылающей сфере над моей головой, внутри которой бурлила смешивающаяся кровь, передавая каждой частице собранную силу, благословлённую и вписывающую в память каждой толику божественной лепты. И это обязательно дарует будущим потомкам здоровья и силы, да долголетия, и не поселится в их душах ни капли тьмы, и не родится в их разумах злой умысел.

Ещё мгновение, и обновлённые частицы разлетелись в стороны, возвращаясь в прежние тела, неся с собой дар ритуального кровосмешения, осветлённого теми, во славу кого во мраке недр созидалась новая сила ради противостояния всему, что существует ради разрушения и смерти. Лишь волки и гномы не участвовали, ведь первые уже были частью Рода, но вторые… это означало бы для них лишь одно, и на сие преданные своему народу воины пойти не могли…

Единое всеобъемлющее полымя вспыхнуло, скрывая внутри себя Беловоинов, перевоплотивших в новообретённые звериные облики, защищённые всепожирающим Пламенем Крови. Изменённая магия с яростной всесокрушающей силой ударила по надвигающейся орде. Пылающие стрелы пробивали хитин, огненные молнии рассекали оказавшуюся на пути плоть, огненные смерчи, ликуя, гуляли среди черноты врагов, испепеляя каждого. Объятые призрачным пламенем Тени, затанцевали среди беснующегося пожарища, довершая начатое, и сумевшим добежать до стены щитов оставалось лишь заледенеть от источаемого обжигающего холода – истинного дыхания Североси.

Изуродованные каменокожие карлики на мгновение замешкались, увидев, как их миньоны гибнут в пламени пришедшего в их дом врага. Сияющее фиолетовым светом инкрустированных кристаллов оружие звало в бой, но страх гибели перебарывал, и Изгнанные приняли решение отступить, уходя, громко хлопнув дверью.

– Воздух!!! – раздался чей-то крик: – Бойся!!!

Со сводов вдруг начали отваливаться прикоптившиеся слизни, будто бы бомбы падая вниз. Первый упал в паре десятков метров от основной массы, гигантское облако сажи взмыло меж домов, и через долю секунды по переулкам пронеслась ударная волна, корёжа, выламывая и бросая перед собой обломки всего, что не смогло противостоять силе. Ещё один взрыв, ещё, и ударные волны уже разбивались друг о друга, превращая подземный город в руины обломков, под которыми должны были найти свои могилы все, кто не смог избежать участи погребения под завалами.

Междуглавие 10.

– Ольга Петровна, вот гляжу я, слушаю, чему учите детишек, и ведаю, что бесовские правила ваши енто в языке руском.

– Отчего же, Матвей Никодимыч? – Ольга Петровна удивлённо поглядела на сидящего перед ней старика.

– А вы не видите сами? Кругом бесы, словеса неверные, буквицы неполные.

– Какие ещё бесы?

– Самые, что ни на есть, нечестивые. Языца ими испоганена да одурманена. Вот и получаются у вас многие слова с бесами.

– Матвей Никодимыч, я в толк не могу взять, про что это вы? Какие бесы? Какие словеса? Я учу по правилам русского языка.

– Русского, да не руского. И в языке сием бесов поселилось тьма тьмущая, отсюда и черни в людях много, и роду племени они не ведают, и богов своих променяли на чужих. Вот вы глаголете бессмертный, бесстрашный, бесконечный, беспристрастный. И что же выходит? Бес смертный, то есть смертный бес. Бес страшный, бес конечный, бес пристрастный. Кругом бесы. А надобно, без смерти, безсмертный, без страха, безстрашный, безконечный, без конца, безпристрастный, без пристрастия.

– Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать. Но правила языка.

– А кто сии правила придумал? А? Безбожные, безтолковые, безумные, бездушные, безродные, безвольные!!! Ольга Петровна, в словах сила и свет должны быть, а не тьма мракобесия!!! Ведь язык силен, и буквиц в нем множество, и смысл в каждой буквице, вы ведь красивая и умная женщина. Где ещё буквицы, складываясь, даруют со знаниями правила для жития праведного? Где из трёх буквиц складываются указы богов, а не блудные словеса? Вот, и треба их возрождать, и дитяток сему науськивать, дабы те росли в разуме и свету, ведая добро.

– Так как же сразу бросить учить? И я не знаю сама…

– А не надо бросать русскому учить, не надо. Учите, но словеса исправляйте, да правила бесовские упраздняйте. А буквица сама в народ придёт, как боги пришли и ходят средь нас. А я вас сам буквице обучу, грамоту всю передам, покуда здоровья во мне имеется.

– Да у вас здоровья, Матвей Никодимыч, на сто лет вперёд! Что вы такое говорите?!

– Ты хвали, да не перехваливай, я знаю, сколько во мне здоровья, и ведаю, сколько ещё отмерено. Так что, ведаю, время ещё есть, успею обучить, а пока, дайка, гляну енту грамоту, которой учишь. Хочу сам увидеть, как язык испоганили, как его топором обстругали, Израилевы дети! Чтоб им пусто было!!! И свой род испоганили, и другим жития не дали!

Глава 11.

– Сергей, ты вновь удивляешь, – Воислав присел рядом, обращаясь ко мне.

– Чем? – отрешённо произношу, продолжая смотреть в никуда.

– Ещё спрашиваешь, – в голосе Воислава прозвучала нотка ухмылки: -Тебе с чего начать? Ты вообще осознаешь, что сделал?

– Осознаю.

– И как это ты всё сделал?

– Что именно?

– Мало того, что вытащил всех, при этом никого не потеряв. Мало того, что объявил чуть ли не Крестовый Поход и возглавил тот. Мало того, что передал всем способности крови, переиначив все классы на новый лад. Ещё и создал Беловойско, покровителями которого разом, подчёркиваю, разом стали все божества Пантеона Порядка, даровав свои усиления и бонусы. При этом, если судить по отчётам, помимо эффектов от известных богов висят пару десятков от неизвестных с неотображаемыми описаниями и эффектами. – Боги помогли. И ещё спрашиваешь, что именно?

– Боги помогли, – отвечаю, продолжая глядеть в одну точку и борясь с собственным телом, наполнившимся десятками очагов нескончаемой боли, имеющих явные отпечатки различных божеств, не согласившихся с тем, что я сделал.

– Боги, иначе и не объяснишь, – продолжал Воислав, поигрывая то вспыхивающим, то гаснущим вокруг его правой кисти белым пламенем: -Вот и говорю, что удивляешь. Ведь ты только что сделал то, на что способны лишь правители в званиях Императоров, верховные жрецы и титаны, заступники главных храмов, и то лишь только часть содеянного, при этом изменять классы никто не способен кроме мастеров класса, но для этого нужно пройти сложнейшую цепочку заданий, было раньше, по крайней мере. А ты один всё это совершил.

– Воислав, – рядом прозвучал голос Емельяна: – Так говорено же было, что на то Воля Богов Славных, решивших помочь в трудную пору. Да и не могли они вмешаться, когда такое произошло.

– Вы про эту орду монстров?

– Нет, монстры – лишь толика Мрака, но не способная принести миру вреда. Не этого все боги возбоялись, не этого, – Емельян провёл руками, что-то прошептав, и я ощутил, как боль принялась стихать: – Вот так лучше будет, друге. В мир пришла Иная Сила, что способна лишь на одно – поглощать всё без остатка, и даже Хаос в сравнении с ней покажется светлой силой.

– А Огнеслав тут причём?

– Он увидел её и обратился к богам. Право у него такое есть, как у жрецов. И те откликнулись, обратили свои взоры. И теперь каждому суждено либо встать против, либо стать вассалом.

– Что это за сила такая, что боги боятся?

– Пустота, – произношу, наконец отводя взгляд: – Вась, всего лишь Пустота. Небытие. Ничто.

– То есть, Ничто пришло в этот мир? И все боятся?

– Нет, не сама. Её аватар, материализованное воплощение, и теперь этому миру грозит ещё одна погибель.

– Блин, вот жили без богов, всё было просто. А теперь куда не плюнь, и нельзя было без него?

– Нет, – произнёс Борислав, сидевший всё это время рядом: – Без богов вообще нельзя, иначе всё погибнет, ведь именно они держат Весы Мироздания в Равновесии. Иначе, Хаос бы поглотил всё Бытие, а вслед за ним пришла бы Пустота.

– Так она уже пришла.

– Не она сама, её воплощение, а это лишь означает, что у нас есть шанс победить. И поэтому боги попросили Огнеслава сотворить Беловойско, ибо нам сражаться проще, нежели Высшим Силам.

– Попросили? Ни хрена себе! А от чего нам проще?

– Лишь потому, что деяния наши в Мироздании мизерны, хоть и влияют на то не меньше, но не будет того Вселенского Отката, что одной лишь оплеухой стирает в космическую пыль целые галактики.

– Понятно. Блин, Серёг, завернул ты все.

– Это не он, само Мироздание, ибо каждый молодой мир становится полем брани для Высших Сущностей, – произнёс Емельян: – И наш дом когда-то был таким полем, пока люди не отринули всех богов, придумав себе новых или погибнув во славу прежних, не оставив после себя наследия. А сейчас там безбожие, идолопоклонничество, мракобесие. И мир вскоре умрёт, ведь без веры ничто долго не живёт. Так было, так есть, так будет.

– Ага, ладно, будем считать, что я понял. Серёг, вопрос на засыпку. Ты сможешь такой фокус с Беловойском ещё повторить?

– Да.

– Ага, тогда следующий вопрос автоматически снимается. Ладно, мужики, пойду поруковожу раскопками, а вы за Мессией нашим присмотрите пока, чтобы его Кондратий не схватил, а то вон весь уже побелел, да доспехи во льду.

– Ты за меня не беспокойся, не в первой.

– Ну да. О, Рагни идёт, видать, к тебе, ладно, отдыхайте, скоро выдвигаемся, а то гады уйдут далеко, а нам ещё завал в штреке, где те скрылись, разбирать надо. Эх, червячка бы сюда одного хотя бы.

Воислав удалился, направившись к толпившимся неподалёку офицерам, наблюдавшим за поисковиками, достающими из-под завалов наиболее неудачливых бойцов. А я меж тем глядел на шагающего в мою сторону командира отряда гномов, несущего под мышкой серьёзный бочонок. Борислав и Емельян так и продолжали сидеть по обе стороны в компании с Белис и Мраком. Более никто не смел быть рядом, даже моя личная охрана сейчас была на отдалении, не в силах стерпеть идущие от меня волны остаточного божественного воздействия.

– Огнеслав, – бас подошедшего Рагни прозвучал несколько иначе, нежели раньше: – Позволь присесть рядом с тобой.

– Присаживайся, рад твоему визиту, – произношу, пытаясь изобразить приветливость на лице: – Как твои собратья?

– По этому поводу я и пришёл, – усевшись рядом, гном вздохнул, тут же принявшись наливать из бочонка в большую позолоченную стальную кружку: – Никогда не думал, что буду благодарить хума, но, видят горы, всё меняется.

– О чём ты, достопочтенный?

– Когда Император приказал нам идти в этот поход, я подумал, что нас гонят на убой, – Рагни сделал глоток: – Ведь где это видано, что два десятка гномов должны идти в Чертоги Заар Даган вместо двух или даже четырёх сотен? Нет, определённо нас посылали на смерть, дабы наши кланы погрязли в грязи бесчестия от того, что мы не справимся с заданием. Так я и мои братья сразу же подумали, да и были уверены до последнего, и первые погибшие из нас, мы полагали, избрали для себя лучшую славную гибель, геройски пав. И я был уверен, что здесь в этом проклятом месте нас и ждёт погибель. Но ты, хум, заставил меня думать иначе. Ты не стал скрывать своих за нашими щитами, нет, ты приказал защищать нас, зная, что это может стоить тебе твоих же воинов. Ты показал, что я ошибался.

– Рагни, мы не идём на смерть, и я не собираюсь жертвовать твоими собратьями. И что говорили мы прежде, всё – истина. Мы действительно желаем с вами жить бок о бок и учиться друг у друга, дабы стать сильнее в этом мире, полном опасности. И мне жаль, что твои собратья погибли, давая нам возможность спастись, если бы я мог, то обязательно заменил бы каждого из них, ведь мы не погибаем, имея возможность переродиться. Но, я не хочу никого обвинять, спишем это на недопонимание, вы не посвятили нас в свои планы и тайны, поэтому так вышло. Иначе, мы бы действовали по-другому.

– Теперь я это вижу, – Рагни кивнул, протягивая кружку: – Испей со мной за славу павших. Огнеслав, отныне меж нами не будет недопонимания, и мои люди со мной согласны. Мы видели, насколько вы сильны, и насколько силен ты, общающийся с богами. Мы всё видели своими глазами и теперь уверены, что дойдём до конца, ведь строфы Предания сбываются дословно. И даже Изгнанные не сумели тебя остановить в своём чертоге, ныне покоящимся в развалинах.

– Что за Изгнанные?

– О! Это древняя легенда и вечное проклятие, передаваемая лишь меж нашего народа, но тебе я её расскажу, не дословно, но поведаю в общих чертах, доступных твоему пониманию, – гном сделал глоток, опорожнив кружку и принявшись вновь её наполнять, заметно повеселев: – Мы рождены самими горами, наша плоть есть плоть гор, мы испокон веков жили в недрах, добывая и созидая внутри. Мы не покидали и не покидаем их, лишь изредка выходя, исполняя Волю Гор. Среди нас нет ни одного, кто не способен справиться с наковальней и горном, пламя гор дарует нам свет, в нем мы плавим металл.

Но мы не первые, кто жил в горах и недрах мира, и расширяя свои владения, мы невольно входим в их обиталища. Звир Енги не единственные порождения, с которыми мы сталкивались, и их создатели не самые страшные кошмары бесконечных пустот и штреков. Есть и куда более страшные создания, но и они меркнут со своими звериными инстинктами по сравнению с самым страшным врагом всех гномов.

– Каким? – не выдерживая, задаю вопрос жадно выпивающему всю кружку гному.

– Чёрная Зависть, – произнёс Рагни, испив кружку до конца: – Это самая страшная тварь, что способна поработить разум и сердце любого даже самого сильного гнома. Среди нас множество храбрых воинов, истинных мастеров, но все мы горделивы, завистливы, честолюбивы и способны на любые свершения, лишь бы заполучить то, что возжелали. Нет, среди нас братоубийства происходят лишь в войнах, но они редки, хотя и кровопролитны. Но те случаются лишь тогда, когда прежний Император, умерев, не оставил наследников, тогда и вспыхивает Война Кланов, желающих завладеть Престолом Гор. Но всё же, мы гибнем и потому, что уходит в неизведанные недра в попытке найти рудоносную жилу, дарующую чистейший металл, или же ради поиска несметных сокровищ, оставшихся после гибели Древних. И именно там случаются самые страшные события.

Так тысячу лет назад Проклятый Садрин, возжелав заполучить себе немыслимую силу, что сравниться с божественной, удалился в глубочайшие недра, что наречены были нашими предками, как Запретные, где и сгинул на целое столетие. И когда он всё же вернулся, принеся с собой то, что и породило Изгнанных, осквернив сей град, в котором тогда жили кланы рудокопов и мастеровых Алого Камня и Вечного Пламени, началась чёрная эпоха в нашей истории. В миг Мрак Недр поселился внутри всех, кто оказался в городе, очерняя и извращая их сути, и никто не смог убежать, а кто попытался, тому суждено было стать Ищущими во Мраке и скитаться по шахтам, выискивая неосторожных рудокопов и искателей. И с тех пор мы стали строить стены на границах своих владений, ожидая появления Изгнанных, что приходили раз за разом, штурмуя тверди. И много собратьев полегло на защите, и многие сгинули в попытках выйти за пределы стен, дабы найти избавление, и многие города с тех пор были осквернены….

Но ты, Огнеслав, хум, смог то, что не смогли мои предки, на что не хватило сил моему народу. Ты смог дать отпор, ты призвал богов, и те услышали тебя. Ты показал им Проклятие, ты показал им Бога Изгнанных. Ты смог невозможное, и отныне я в долгу у тебя и жалею лишь об одном, что не могу сказать то же самое от имени всего моего народа.

– Благодарю тебя за рассказ, достопочтенный Рагни, скажи мне, расскажешь ли ты всё об этих местах и тварях, их населяющих, моим людям?

– Расскажу, всё расскажу, что знаю, и мои собратья расскажут, ничего не утаим, и поделимся своими знаниями об оружии нашем, ведь отныне нет секретов среди нас, ведь отныне видим мы, что ты Избавитель Наш, но не Губитель. Видим мы и рады, что дожили до этого времени, когда Колыбель Нашего Народа будет найдена и возвращена.

– Спасибо, тогда, если не трудно, сейчас же поведай всё Воиславу и его офицерам, дабы не терять времени.

– Ага, сейчас же! – Рагни вскочил, чуть пошатнувшись: – Сейчас только пару бочонков ещё захвачу и расскажу всё! И братьев тоже захвачу, вместе веселее рассказывать! Арх! Ашха Ради Таар!

– Ахри! – отозвались гномы, занимавшиеся раскопками, с явным облегчением бросая копошиться в мёртвых обломках, пропитанных проклятой скверной.

– Славно, – одобрительно произнёс Емельян: – Славно все, друге.

– Да-а-а, – протянул Борислав: – Огнеслав, славно всё складывается, лишь бы дальше также всё было.

– Будет, – произношу, с надеждой обращая взор к невидимому отсюда небу: – всё будет хорошо.

Образы, что тысячами переполняли мой разум и собирались в бушующий грозовой циклон, не смешивались в разрушительные торнадо. Но каждый обрывок проносился перед мысленным взором, пока я не обращу внимание и не изучу каждую деталь. Голоса и звуки, перемешиваясь, не утопали в канонаде, но каждая фраза, пусть даже самая тихая и на неизвестном языке, прозвучит отчётливо, а я пойму каждое её слово, весь смысл, что вкладывался изрекавшими их, тут же исчезавших в неистовом вихре обрывков памяти, никогда не принадлежавших мне.

И в то же время я слышали иные голоса, что словно выискивали меня в бескрайности мироздания и устремлялись, дабы донести вложенный в каждое слово смысл. Меня благословляли, проклинали, вспоминали, ставя в пример. Меня благодарили и желали мне погибели, мне грозили и клялись в верности, мне… молились.

Странно, но все это не казалось игрой пошатнувшегося разума, решившего утратить связь с реальностью. Нет, все слышимое не было признаком крайне тяжёлой формы шизофрении. Как и боль, что не давала разуму возможности угаснуть, раз за разом яркими вспышками пробуждая сознание, оказавшее неспособным принять на себя пусть и частицы чуждых ему воспоминаний, но все же неподъёмную ношу.

Раздался треск, кажется, над головой, отражаясь и возвращаясь многократным эхом.

Бесчисленные тысячелетия бытия, миры, ипостаси, мириады возносимых молитв и жертвоприношений, ненужных смертей из-за развязанных по собственной прихоти войн. Века расцвета и величия, тысячи посвящённых храмов, упадок, забвение и гибель очередного воплощения с последующим сном среди угасающих огоньков тех, кто некогда возносил свои молитвы.

Вечность тягостного сна и новое перерождение в новом мире, где эволюционировавшие до религии смертные придумали имя и воплощение, построив первый храм и принеся великую жертву, призывая в свой мир божество. И вновь всё по тому же кругу, существуя до пока ещё далёкого, но все же конца воплощения. Но ни одно из божественных сущностей, чьи обрывки воспоминаний сейчас заполняли мой разум, не пошло по иному пути, боясь совершить что-то немыслимое, после чего рисковало окончательно развоплотиться и потерять себя в полном забвении.

Громыхнуло, будто бы уронили что-то тяжёлое.

Теперь я уверен, что именно люди и прочие смертные созидают своих богов, даруя им силы. Именно мы созидаем их благодетели или же извращаем их сущности, получая демонов истинного воплощения Зла. И именно в наших силах прекратить любые распри, наконец обретя вечность благостной жизни, где не будет убийств, войн, насилия. Но, в то же время я всё больше стал уверенным в том, что куда бы не пришёл человек, он принесёт с собой войну и при этом будет мечтать о мире. Мы порождаем Ангелов Смерти и молим несуществующего бога ниспослать Ангелов Жизни. Мы призываем Демона Боли и Ужаса, но надеемся, что прибудет Спаситель. Мы выпускаем собственные низменные и ужасающие извращённые мысли, материализуя их в орды монстров, и сразу же бежим в храмы, молясь о спасении и очищении грешных душ. Мы громогласно цитируем написанные нами же религиозные тексты, восхваляющие миролюбие, жертвенность, доброжелательность и прочие благодетели, а после забираемся в дорогие салоны, обитые кожей исчезнувших с лица мира животных, и уезжаем прочь от просящих милостыню в свои владения за диким грязным городом, где нас ждут дорогие напитки и яства среди богатой утвари, украшенной золотом.

Во всех мирах лишь одни Истинные Бесы – это мы. Вот и я, казалось бы, помог тысячам людей, даровав им новую надежду, излечив от онкологий и врождённых уродств, решив их проблем, с которыми те не смогли справиться. А меня не только благодарят, но и проклинают, и не за что-то определённое, а за всё. Вот и задумаешься о словах: «Хочешь навредить человеку – помоги ему», и сразу осознаешь всю суть изречения: «Трудно быть Богом».

Вновь громыхнуло, но уже сильнее, и, вроде бы, несколько раз.

Странно, конечно, думать о таком, но медленно стихающие голоса принуждают, ведь среди благодарностей не мало проклятий, и хочу я или нет, те скажутся с течением времени. Ведь все мысли материализуются, скапливаясь в инфосфере мира. Так, когда набирается критическая масса мыслей о войне, та происходит, и чем больше людей о ней думали, тем кровопролитнее та будет. Вымысел? Не думаю, ведь сам не единожды сталкивался с подобными вещами, а в эру молниеносного распространения информации на огромные массы людей накапливание происходит в разы быстрее. Ведь кто так не влияет на мысли, как телеканалы, убеждающие в том или ином, а мир реагирует, и очередная горячая точка вспыхивает где-нибудь в одном из нестабильных регионов.

Вот именно сейчас я вспомнил случай, когда один генеральный директор захотел себе гараж возле дома, построил, вот только тот оказался рядом с другими домами, имеющими множество квартир. Вот ходил он за своей машиной, ходил, пока не слег с инсультом, от чего пришлось ему передать строительный бизнес одному из сыновей. После такого задумаешься, что людское слово имеет силу, особенно, если массовое, а благодарностей тому заслуженному строителю было множество, уж очень хорошо строила его шарашка. И сразу же, если посмотришь на зажиточных и известных людей, сразу начинаешь понимать, от чего у тех так все не складывается в жизни, не смотря на достаток. То болезнь неизлечимая, то дети дегенераты и наркоманы, то ещё какая зараза…

Нет, определённо, воздастся мне за мои деяния, и лишь бы мне, но не моим детям. Упасите, Боги, их от слова людского, и пусть все перейдёт на меня, а я отвечу за всех, лишь бы род мой здравствовал.

– Огнеслав! – раздался голос Емельяна: – Вставай! Своды рушатся!!!

– Своды? – поднимаю свой взор к потолку.

Нависающие над руинами города каменные пласты, испещряясь глубокими паутинами трещин и отделяясь, срывались, цепляясь за соседствующие, пока ещё держащиеся куски. Раскатистый треск отражался от породы и смешивался в единый гул, когда очередные глыбы, низринувшись, разбивались о твердь, усыпанную останками города. Следующие отделяющиеся куски уже были больше в размерах и те вскоре сорвутся, устремляясь вслед за предшественниками, чтобы разбиться оземь и поднять ещё больше удушающей пыли, стремящейся сокрыть под собой вырастающие горы завала, готового поглотить некогда обширную пустоту подземелья.

Благостное дуновение обняло, вливая бодрость и придавая сил, я открыл глаза, и тут же разум очистился, образы истаяли, голоса стихли. Меня уже ждали, проявляя при этом терпение.

– Уходим!!! – голос Емельяна прорвался сквозь гул обрушения.

– Сюда-а-а!!! Все сюда-а-а!!!

Вскакиваю, подаваясь всем телом вперёд, ноги сами собой согнулись, отправляя меня в долгий прыжок, когти высекли искры, тут же исчезнувшие в клубах настигающей пыли. Волчьи тени замелькали, сопровождая и уклоняясь от падающих обломков.

Тело знает, что ему делать, изгибаясь и выпрямляясь для очередного пряжка, уводящего из-под каменной глыбы, разлетающейся осколками в смертельной близости. Доспехи послушно изменились под форму звериного облика, исправно защищая от каменной шрапнели, со звоном отлетающей от мифрила. Когти на лапах высекают искры, оставляя глубокие борозды, тут же поглощённые тяжёлыми взвесями каменной крошки. Влево-вправо, влево-вправо, прыжок, двойной прыжок, рывок и вновь уклонение в сторону с последующими метаниями.

Мгновения, показавшиеся вечностью, гонки под гимн камнепада, и падающие на голову глыбы остались позади, не в силах проникнуть внутрь тоннеля. Десятка два шагов, и гул наконец стих, не в силах преодолеть завалившие выход куски породы, придавливаемые падающими следом глыбами.

– Все успели? – послышался голос.

– Вроде бы все.

– Не вроде бы, а точно знать надо.

– Так точно, все!

– Отлично. Огнеслав, как ты? – лишь сейчас, когда гул внутри головы слегка стих, я распознал голос Воислава.

– Живой.

– Вижу. Голова как?

– Голова? А что с ней?

– Да так, ничего, всего лишь булыжником слегка приложило.

– Да? Нормально вроде, только чуть гудит. Жить буду.

– Лечилку наложите на Огнеслава, и идём дальше, наши уже ушли порядочно.

– А где мы?

– В тоннеле.

– Это понятно, не было его.

– Гномы нашли. Заброшенный или тайный, толком не объяснили, бормочут лишь да матюгаются, обещая всем и всё, причём сразу.

– Хм, а они где?

– Да ушли уже вглубь, кажется, руду добывать побежали, мол, тут неподалёку какая-то жила должна быть. Да и пусть, а то они будто из завязки вышли, во все тяжкие так и норовят броситься. Все! Уходим! Выход завалило целиком, назад дороги нет! И смотреть в оба! Ловушки и отнорки могут и здесь быть, сами от гномов слышали, куда попали!

– Идти сможешь? – спросил Емельян, протягивая непонятно каким образом заваренный отвар.