Текст книги "То самое копье"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Я оценила! – усмехнулась Шева. – Ты заслуживаешь памятника, как и он.

Сурт одарил девушку мрачным взглядом.

– Хотелось бы надеяться, что не надгробного! – Он явно был недоволен тем, что Шева перебивает его. – После совместной консультации эксперты пришли к выводу, который я приведу дословно. – Сурт взял одну из лежавших перед ним бумажек и, близоруко сощурившись, принялся читать: – Человек, сделавший эти записи, обладает уникальными знаниями и собирается направить их во вред обществу. Он намеревается создать преобразователь энергии и воздействовать на лептонную сферу, используя некий ключ – волевой фетиш. Полученной в результате энергии будет вполне достаточно для любого изменения глобального масштаба, будь то катастрофический выброс антивещества или попытка дисперсии временных спиралей, что грозит полным изменением времени и уничтожением Матрицы.

Сурт закончил читать и положил лист на стол. Шева пристально разглядывала его усталое лицо.

– Мы погибнем?

– Не обязательно. По крайней мере, так сказали эксперты. Но мы будем другими и будем жить в совершенно другом мире. Не думаю, что новый мир будет лучше.

– Если Арктур имеет все необходимое и если он на свободе, нам не остановить его.

Сурт скривил губы в подобии усмешки.

– В том-то и дело, что он на свободе и у него есть знания, каким позавидовала бы академия наук. Но у него нет одной очень важной детали, без которой его замысел неосуществим.

– Копье. Я угадала?

– Да.

– Его так трудно раздобыть?

– В общем-то нет. Копье было весьма распространенным в эпоху дикости оружием. Однако обычное копье ничего не даст Арктуру. Ему нужен ключ, который помог бы проникнуть в лептонную сферу. А ключом может стать лишь предмет, в который вложена воля миллионов людей, в данном случае копье. И такое копье есть, точнее, было. Я прочту тебе небольшой отрывок из одной очень древней книги. – С этими словами Сурт поднес к глазам второй листок. – «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла вода и кровь». Это Библия. Полагаю, Арктуру нужно именно это копье.

– Почему именно оно?

– Человек, о котором идет речь, был обожествлен миллионами людей, превратившись в одного из самых могущественных иррациональных идолов, каких только знала история. Вера в него существовала более двух с половиной тысячелетий, пока сознание человека окончательно не пошло по рациональному пути. Но раз человек был обожествлен, он волею миллионов превратился в лептонный фетиш, наделенный колоссальной энергией. Подобная участь постигла и копье, которым ему пронзили грудь и которое закономерно тоже превратилось в фетиш, лишь немногим менее могущественный. Это теория, как ее представляет Арктур. Если следовать его логике, обладатель копья сможет проникнуть в лептонное поле и использовать его мощь через преобразователь. Энергия, порожденная слепой волей миллионов людей, столь велика, что с ее помощью можно сделать что угодно, в том числе и осуществить дисперсию временных спиралей. Именно потому Арктур и удрал в Отражение. В абсолютном нет источников энергии, соизмеримых с тем, что предоставляет лептонная сфера.

– А чтобы проникнуть в нее, нужно сначала очутиться в Отражении?

– Да. Если опять же следовать теории Арктура, в настоящее время лептонная сфера пассивна, так как воля людей не направлена на тот или иной иррациональный объект поклонения, а значит, нет условий для возникновения лептонных фетишей, следовательно, Арктур не может использовать энергию лептонной сферы. – Сурт немного помолчал и зачем-то прибавил: – Если Арктур сумеет завладеть копьем, нас не станет. По крайней мере, в том виде, в каком мы существуем сейчас.

– Грустно, – отозвалась Шева, впрочем без должной грусти. – Это означает, что я должна отправляться в путь?

– Да. Ты, как никто другой, знаешь Арктура. У тебя больше шансов остановить его.

– Сколько у меня времени на подготовку?

– Мы сможем следить за перемещениями Арктура еще… – Сурт бросил взгляд на наручные часы, – около трех с половиной часов.

Не много, но Шеве приходилось собираться и быстрее.

– Тогда поспешим. Мне нужен дежурный набор средств плюс миниатюрный плазмомет и запасной телепортатор.

– Все будет! – Явно обрадованный тем, что Шева без колебаний взялась за дело, Сурт живо поднялся из кресла.

– Постой. Еще мне нужна полная информация об Арктуре, включая ту, к которой я прежде не имела доступа.

Сурт замер и с подозрением посмотрел на девушку.

– Зачем тебе это? Ты ведь знаешь его как свои пять пальцев!

– Я должна знать Арктура лучше, чем он сам знает себя! – веско сказала Шева. – И поспеши, если не хочешь, чтобы мы проиграли. Не думаю, что у нас есть три часа. Арктур скор на решения.

Сурт задумался, но лишь на мгновение.

– Хорошо, – сказал он с видимой неохотой. – Ты получишь то, о чем просишь…

4

В жизни Арктур был куда интересней, чем на выхолощенной проекции сферомонитора, хотя и здесь он был очень недурен собой.

У него было привлекательное лицо. Речь, естественно, идет о настоящем лице, а не о масках-трансформерах, которые Арктур использовал очень часто и с редким мастерством. У Арктура, каким его родила мать, были высокий лоб, твердые скулы и скупая, свидетельствующая об уверенности в себе улыбка. Глаза отливали сталью. Шева хорошо помнила, что ей до беспамятства нравились эти глаза. Арктур был довольно высок и потому, маскируясь, обычно трансформировал себе рост до среднего. Этот промах в числе немногих других помог Шеве в конце концов вычислить Арктура.

Негромко вздохнув, девушка убрала с экрана портрет беглеца и взялась за досье. Большую его часть Шева знала наизусть – год и место рождения, наклонности и привычки, интеллектуальный и психический уровни. Арктур был на удивление необычным человеком. Всякий, кто с ним сталкивался, понимал это почти сразу. Он был чертовски умен, обаятелен и обладал даром мгновенно очаровывать собеседника. Особенно когда ставил себе такую цель. У него было много друзей, вернее тех, кто называл себя его друзьями, и ни одного врага. Он мог бы сделать головокружительную карьеру в любой сфере, но предпочел стать королем преступников. Интеллектуальный уровень Арктура поражал. Учился он блестяще и без каких-либо видимых усилий. Все приходило к нему как бы само собой. Он мог ответить практически на любой вопрос, и при этом об очень многих вещах говорил с таким знанием дела, что люди, недостаточно знакомые с ним, принимали Арктура за профессионала в области, к которой он не имел ни малейшего отношения. Он свободно ориентировался в космодинамике, астрологии, древнологии, химии, физике и многих других науках. Не раз и не два Арктур развлекался тем, что выдавал себя то за космоврача, то за палеобиолога, то за астронавигатора, и ни разу его не заподозрили в обмане. Сам он именовал это развлекательством, и не всегда эти «развлекательства» заканчивались безобидно. Однажды Арктур поверг в шок конгресс биофизиков абсолютно нелепым, но безупречно скроенным докладом, опровергающим теорию Бюльва. В другой раз от схожей шутки пострадал известнейший древнолог, посчитавший настоящими рукописи, сфабрикованные и подсунутые ему Арктуром. И все это случалось оттого, что уже в молодости Арктур был крайне честолюбив, что было заметно невооруженным глазом, но никто не предполагал, как далеко его заведет этот недостаток.

Шева бегло прогнала данные о психических наклонностях. Если верить заумным словам и медицинским терминам, Арктур был слегка не в себе. Но Шева знала, что он совершенно нормален, хотя это не помешало ему прикинуться сумасшедшим и сбежать. Единственным его отклонением можно было считать переоценку собственных возможностей. Правда, если поразмыслить, возможно, он и не переоценивал себя.

Привычки… У Арктура их было так много, что их нельзя было всерьез считать таковыми, и только идиот мог внести подобные подробности в досье. Выслеживать кого-то, опираясь на такие данные, означало заранее обречь себя на неудачу.

Арктур перепробовал все мыслимые и немыслимые занятия. И везде, естественно, добивался успеха. Иначе и быть не могло. У него было несколько ученых степеней, он состоял почетным членом многих весьма уважаемых научных учреждений, а кроме того, служил космическим рейнджером, выращивал биомассу на дне океана, следил за межгалактическими течениями, трансформировал кристаллы, занимался генетическими исследованиями. Шеве вдруг припомнилось, как Арктур принес ей однажды в подарок шестиногую кошечку. Несчастный уродец жалобно мяукал и просил есть. День на пятый или шестой кошечка умерла. Арктур ничуть не огорчился, узнав о ее смерти, для него это был всего лишь эксперимент, а Шева проплакала всю ночь.

Знакомства и связи. Тысячи лиц и имен. Здесь была и она, Шева. И ее досье было одним из самых объемных, так что Шева смогла узнать о собственной персоне немало интересного. Даты их с Арктуром встреч были зафиксированы почти с пунктуальной точностью. И везде содержалась информация о том, что они говорили и что делали – вплоть до мельчайших деталей. На душе у Шевы стало гадко, но она пересилила себя и продолжала изучать перипетии жизни Арктура. Она должна была знать об Арктуре по возможности все. Чем больше она будет знать, тем весомей шансы переиграть его.

Строки, строки и строки. Мириады почти ничего не значащих деталей. И в каждой из них содержалась крохотная толика информации об Арктуре, которая могла стать решающей. Он не любил запаха сирени и боялся пауков. Он плохо переносил полуденную жару и предпочитал мыться холодной водой. Он любил кошек и терпеть не мог собак. Он исцелял прикосновением руки и с такой же легкостью убивал. У Арктура было очень много недостатков и еще больше достоинств. К сожалению, он не пожелал поставить свои достоинства на службу обществу.

Свое первое преступление Арктур совершил, когда ему не было и двадцати. Он взломал компьютерную защиту крупнейшей сети оптовых магазинов и одним движением пальца разорил ее, уничтожив информацию о сделках. Но это выяснится много лет спустя. Вторая шалость Арктура была столь же «невинной»: он вывел вирус, вызывающий расстройство желудка, и заразил им поверхность трех планет, в результате чего весь живой мир, не исключая, естественно, и людей, исходил поносом до тех пор, пока не был найден антивирус. И в этот раз Арктуру удалось остаться вне подозрений. Напротив, он получил благодарность Конгресса за то, что активно боролся с эпидемией. Следом наступил черед аварии на серебряных рудниках, стоившей их владельцам пяти миллиардов кредитов, печально известной зеленой чесотки и пляски линкоров. Последняя проделка Арктура едва не привела к гибели двух военно-космических эскадр и вызвала серьезный политический кризис. Тогда впервые были высказаны предположения, что все это – дело рук одного и того же злоумышленника, но на Арктура опять же никто не подумал. Он казался слишком благополучным человеком. У таких нет оснований мстить обществу.

На Арктура вышли лишь несколько лет спустя, когда он успел провернуть еще с десяток подобных дел. Его арестовали и намеревались судить, но в день суда Арктур сбежал, впервые собственноручно умертвив человека. И общество наконец осознало, насколько он опасен. Поимкой Арктура занялись лучшие сотрудники Управления Порядка Пацифиса и среди них – Шева. Она была знакома с Арктуром прежде, и это давало ей некоторые преимущества перед остальными.

Долгое время Арктуру удавалось ускользать, совершая новые, еще более дерзкие преступления. Арктур ограбил несколько межгалактических банков, отравил стратегические запасы воды на Оменте, предварительно поставив в известность о своих намерениях губернатора планеты, заселил мутирующими сорняками поля Непаствы. Сумасбродный гений развлекался напропалую. Он вошел во вкус и преступал закон раз за разом, стараясь не проливать кровь. Не потому, что он боялся, просто у него были свои принципы. Арктур был игроком, он получал удовольствие не от плодов своих операций, а от самого факта победы над противником. Особенно если эта победа была трудной. Убить было слишком легко. За ним гонялись сотни сотрудников Управления, но Арктур был неуловим, неизменно опережая своих преследователей по крайней мере на три хода. Чтобы поймать его, Шеве пришлось научиться просчитывать действия Арктура на пять ходов вперед. В конце концов Арктур был схвачен в Хранилище времени, где он намеревался похитить одну из архаичных Венер. На этот раз его судили и изолировали от общества, но не прошло и двух месяцев, как Арктур сбежал. И вот теперь он задумал действительно страшное…

Вот, собственно говоря, и все. Шева отключила монитор и поднялась. Теперь она знала достаточно, чтобы найти и обезвредить Арктура. Она не знала лишь одного – хочется ли ей сделать это. Однако докладывать Сурту о своих колебаниях было совсем не обязательно.

Директор Управления оживился, когда Шева сообщила ему, что готова. На его помятой бессонницей и усталостью физиономии появилось подобие улыбки.

– Вот и отлично! Я тоже не терял времени даром. Все, что тебе может понадобиться, уже упаковано в контейнер и подготовлено к телепортации. Тебе остается лишь выслушать оперативную информацию о предположительных координатах Арктура.

Шева посмотрела на часы. До истечения срока оставалось восемьдесят минут. Не менее шестидесяти из них следовало сбросить со счетов. Арктур неизменно опережал своих преследователей, и тот, кто желал настичь его, должен был действовать еще быстрее.

– Давай, только покороче.

Сурт кивнул и взял со стола очередной листочек.

– Древнологи знают всего четыре места, где было отмечено присутствие копья. Первое – место его появления. Оно нас не интересует, так как в то время копье еще не являлось объектом поклонения, соответственно, оно не имело связи с лептонной сферой, а значит, вряд ли может привлечь внимание Арктура. Второе место, где оно было зафиксировано, связано с событиями так называемой битвы при Пуатье, произошедшей в XVII веке до Эры. Согласно легенде, копье находилось в руках полководца одной из сражающихся армий, а именно – франка по имени Карл Мартелл, и будто бы именно благодаря чудодейственному копью франки сумели одержать победу над своими врагами. Третье появление копья относится к XI веку до Эры. По преданию, им владел один из самых могущественных завоевателей древности Тамерлан. После смерти Тамерлана копье вновь исчезло и появилось опять лишь пять с половиной столетий спустя, когда оно было обнаружено в одном из монастырей Тибета экспедицией германского полковника Шольца. Шольц сообщил в Берлин, что копье в его руках, после чего бесследно исчез. Ни он, ни один из его людей на родину не вернулись. С тех пор о копье ничего не известно. По нашим предположениям, Арктура заинтересовал именно этот, последний случай, что нетрудно объяснить. Раз копье исчезло окончательно, данное обстоятельство исключает возможность преждевременного искажения Отражений, что помешало бы Арктуру осуществить свой замысел. Естественно, это только версия, но доподлинно установлено, что Арктур отправился именно в VI век до Эры, в одно из Отражений, и следы его теряются в районе Центральной Азии, так что можно с полным основанием предположить, что он и впрямь находится в Тибете.

«Время!» – подумала Шева и быстро бросила:

– Что-нибудь еще?

Сурт также понимал, что надо торопиться, и потому был краток.

– Нет! Инструкции и информация о точках координат в контейнере. Там же запасной телепортатор с выходом на центральную станцию. Если возникнет необходимость, ты можешь связаться со мной. Если у нас появится дополнительная информация, мы немедленно сообщим ее тебе.

– В таком случае – пора! – У Шевы возникло острое ощущение опасности, всегда придававшее ей уверенности.

– Удачи! – сказал Сурт и, ухмыльнувшись, прибавил: – Тебе предоставляется полная свобода действий. Ознакомься. – Директор Управления протянул Шеве небольшой плотный лист. – Подписано самим Бермлером. Удостоверение Охотника.

– Охотницы, – машинально поправила Шева.

Сурт вновь ухмыльнулся.

– Да, Охотницы. Арктур объявлен вне закона, и теперь ты вправе поступить с ним и всеми, кто вольно или невольно ему помогает, по своему усмотрению. Скажу по секрету, Конгресс не испытывает восторга от мысли, что Арктур вернется в настоящее, пусть даже его новым пристанищем навечно станут шахты Альпионы.

Шева не обратила внимания на последние слова директора Управления, точнее, постаралась не обратить. Лучше бы Сурт промолчал!

– Думаю, удача мне понадобится! – Девушка уже покидала кабинет директора Управления, но в дверях замешкалась. – Вот еще что… Позвони ко мне домой и скажи Броеру, что я, возможно, задержусь. И передай, что я люблю его!

Не дожидаясь ответа, Шева повернулась и шагнула в неизвестность…

ВЕНОК ОТРАЖЕНИЙ

1. Снежный барс

Это случилось в небольшом оазисе неподалеку от славного города Самарканда, столицы Мавераннахра и четырех сторон мира. Под вечер в оазис приехали трое. Обитатели здешних мест были традиционно подозрительны к незнакомцам, любой из них мог оказаться сирийцем или индусом, вознамерившимся податься после смерти Господина счастливых обстоятельств [1]1
  Одно из имен Тимура.


[Закрыть]на свою родину. Однако эти люди не походили на беглецов. Они вели себя уверенно, хотя и без того чванства, что присуще богатым и сильным. Договорившись о ночлеге с одним из дехкан, они заплатили вперед за место под крышей, за скромный ужин и отдельно за вино, предложенное хозяином после недолгих колебаний. Заплатили весьма щедро, но без той расточительности, что свойственна выскочкам, разбогатевшим благодаря слепому случаю. Наутро один из них уехал, насколько можно было судить по выбранному им направлению, в Самарканд. Двое других остались и провели день в неспешной беседе. То были очень разные с виду люди. Один, с обветренным и суровым лицом и руками, иссеченными шрамами, походил на воина, немало повидавшего в своей жизни. Другой также не выглядел праздным гулякой, но руки его привыкли скорее к мирному труду, а лоб был отмечен печатью раздумий. Кроме того, глаза второго горели фанатичным огнем, несущим счастье одним и неисчислимые страдания другим. Но говорили гости на равных, по-дружески, хоть и производили впечатление выходцев из разных миров.

Они проговорили до вечера, а перед закатом вернулся третий. Он был голоден, и хозяин тут же принес ему чашку горячего плова и кувшинчик вина. Выходя, любопытный хозяин спрятался в нише за дверью, откуда можно было слышать все, о чем говорили гости. Разговор они вели весьма примечательный, хотя дехканину было понятно далеко не все.

Тем, что остались в доме, хотелось знать, с чем возвратился третий. Но они старательно скрывали свое нетерпение до тех пор, пока прибывший не насытился, и лишь потом тот, что походил на воина, спросил:

– Ну и как дела?

– Договорился, – коротко бросил прибывший.

– С кем?

– Есть такой Баба-Термес, он близок к любимой наложнице хана.

Воин фыркнул.

– Прошли золотые годы, когда судьбы людей вершили герои и полководцы! Теперь все зависит от прихвостней наложниц!

– Есть еще и визирь, – проворчал, облизывая жирные от плова губы, прибывший. – Он третий в этом треугольнике

– Шайтан! – искренне возмутился воин. – Ну и времена!

Да, времена и впрямь настали странные. Минуло два года с тех пор, как отправился вслед за убегающим солнцем Господин счастливых обстоятельств Тимурленг. Он ушел в расцвете своей власти и славы, завоевав полмира и вселив ужас в сердца обитателей другой половины. Со смертью Тимура великая держава погрузилась в хаос. Наследники Тимура вцепились друг другу в горло. Избранный в преемники внук Тимура Пир-Мухаммед не сумел войти в Самарканд, поскольку там обосновался другой внук, вздорный и распутный Халил-султан, который незамедлительно принялся проматывать неисчислимые богатства, добытые дедом. В этом ему всячески помогали визирь Аллахдад, наложница Шад Малик, а также Баба-Термес – человек настолько низкий происхождением и всей своей сутью, что историки не сохранили о нем никаких сведений, кроме имени. Жадная до удовольствий троица пировала на развалинах великой империи Тимура, равнодушно наблюдая, как враги, дрожавшие при одном упоминании имени Тимура, ордами вторгаются в пределы державы, созданной Господином счастливых обстоятельств.

И ничто не тревожило сих славных господ, заботящихся лишь о том, чтобы пожить всласть. Золото, которое можно было бы израсходовать на содержание армии, шло на удовольствия, а все, что составляло славу империи, – на продажу, дабы добыть золото для этих удовольствий. Продавалось решительно все. Расчетливые сколачивали целые состояния, скупая по дешевке бесценные сокровища, захваченные Тимуром. Мудрые были дальновиднее – они всеми способами пытались прибрать к своим рукам все то, что дало Тимуру такое могущество. И только мудрейшие из мудрых вспомнили о том, о чем прочие в суете бесконечных празднеств и развлечений как-то позабыли, – о чудесном копье, некогда найденном Тимуром в горной расселине. Оно вело его от победы к победе, а теперь, оберегаемое пуще зеницы ока нукерами, хранилось в его усыпальнице, неприметное среди пестрых ковров, усыпанного драгоценными камнями оружия, золотых сосудов и тому подобного бесполезного хлама, долженствующего подчеркнуть величие усопшего. Трое, пришедшие в Мавераннахр с востока, намеревались завладеть именно этим сокровищем.

Первый из них, похожий с виду на воина, был им на самом деле. Не так давно он служил темником в войске Тимура, а теперь хотел основать свою собственную державу на обломках рассыпающейся империи. Его звали Сомду – имя, достойное воина.

Другой, с лицом мудреца, поклонялся не силе, но душевному совершенству. Он верил в учение человека, проповедовавшего меж горных хребтов на самом краю мира. Того человека звали Цзонкабой, сам же он не имел имени, ибо тот, кто еще не достиг вершины величия, недостоин чести обладать им. Спутники называли его монахом или Не имеющим имени. В отличие от Сомду Не имеющий имени желал завладеть копьем, чтобы спрятать его от мира. Мир должен поклоняться нравственной чистоте, а не грубой жестокой силе – так считал монах.

Третий был купцом. Его звали Абу-Муслим. Он желал покорить мир властью золота, которое, равно как и силу, давало копье. Власть золота, в понимании Абу-Муслима, превосходила грубую силу. Сомду не был согласен с ним и частенько спорил с купцом. Монах в споры не вступал и больше молчал. Все трое видели цель в разном, но средство ее достижения было одним. Каждый мечтал о копье. Их свел слепой случай, и они, узнав, что их пути пересеклись, договорились действовать сообща. Воин был решителен и без колебания пускал в ход свой кривой меч. Купец – богат, а золото значило немало в сем несовершенном мире. Монах был наделен ученостью и говорил на многих языках, что тоже могло пригодиться. Они заключили соглашение раздобыть общими усилиями копье, а потом честно разыграть его, метнув жребий.

И вот теперь они были близки к цели, оставалось сделать последний шаг, и смятение одолело чувства каждого. Близость желанной цели точила их сердца, и они, еще не желая сознаться в этом, с подозрением поглядывали друг на друга.

Затянувшееся молчание нарушил Сомду:

– Что будем делать?

– Все очень просто, – ответил Абу-Муслим. – Завтра мы отправимся в город. Баба-Термес будет ждать нас у усыпальницы Мухаммед-султана. Я пообещал расплатиться с ним золотом.

– Но ведь там должна быть стража, – осторожно вставил монах.

– Так и есть, Не имеющий имени. Но негодяй знает потайной ход. Подозреваю, он время от времени наведывается в гробницу за изящными безделушками, а потом сбывает их скупщикам краденого. Он очень удивился, когда я сказал, что хочу купить копье, и назвал цену.

– Он ничего не заподозрил? – обеспокоенно спросил Сомду.

Купец покачал головой:

– Думаю, нет. Да и потом, ему плевать. Распутник живет одним днем. Он знает, что достиг своего предела и выше ему не подняться, к тому же он слишком любит золото.

– Понятно, – кивнул Сомду. – Значит, мы просто купим копье и покинем город?

– Можешь погостить здесь подольше, – с ухмылкой предложил Абу-Муслим.

Но воин только хмыкнул в ответ. Он не желал оставаться в Самарканде. Особенно сейчас, когда город должен был вот-вот стать ареной междуусобиц.

Трое выпили еще немного вина, а потом легли спать. Тогда дехканин вышел из своего убежища. Он мало что понял, но решил из осторожности рассказать об услышанном муфтию. Однако утром, когда хозяин дома собирался исполнить свое намерение, он внезапно обнаружил, что постояльцев нет, – они отправились в путь еще затемно.

В назначенный час, около полудня, троица уже располагалась у гробницы Мухаммед-султана, внука Тимура, где нашел временное пристанище и сам Господин счастливых обстоятельств. Трое ждали человека, который должен был передать им копье. Вскоре объявился и этот человек – смазливый мужчина с округлым станом. Он прибыл в паланкине в сопровождении целой толпы слуг. Сойдя на землю, человек, известный как Баба-Термес, неспешно приблизился к ожидавшим его охотникам за копьем.

– Принес? – коротко бросил он купцу.

– Да, – ответил Абу-Муслим, для верности позвенев спрятанным в дорожную суму мешочком. – Здесь ровно три тысячи, как и договаривались.

– Хорошо. – Баба-Термес внимательно ощупал взором фигуру Сомду и, очевидно подумав, что не стоит связываться с этим готовым постоять за себя человеком, решил сдержать слово. Кивнув Абу-Муслиму, придворный сказал, а вернее, прочти пропел, растянув в улыбке пухлые щеки: – Иди за мной. А вы двое ждите.

Баба-Термес и купец ушли, а Сомду и монах остались на месте. Оба они пребывали в напряжении, их томила неизвестность. Ведь могло случиться так, что негодяй и вор Баба-Термес вздумает обмануть Абу-Муслима, отнять силой золото или подсунуть другое копье. Могло случиться и так, что Абу-Муслим, получив копье, тут же скроется из города.

Но и купец, и Баба-Термес не стали хитрить. Прошло совсем немного времени, и из-за угла усыпальницы показался ухмыляющийся Баба-Термес. Появившийся следом за ним Абу-Муслим махнул ожидающим его приятелям рукой. Те не заставили себя упрашивать: монах и воин тут же присоединились к купцу, и вскоре троица была за пределами города. Здесь, в крохотной рощице, им предстояло разыграть добычу. Путники спешились и, вытащив копье из чехла золоченой кожи, принялись его разглядывать.

– Оно! – сказал Абу-Муслим.

– Оно! – подтвердил Сомду. – Мне приходилось его видеть.

Монах ничего не сказал, ибо по исходившей от копья чудесной силе уже понял, что перед ним то, к чему он стремился.

Вдоволь налюбовавшись копьем, они переглянулись между собой.

– Пора кинуть жребий! – сказал Сомду.

– Пора! – подтвердил Не имеющий имени.

Но Абу-Муслим придерживался несколько иного мнения. Он неожиданно выкрикнул:

– Пора!!!

В тот же миг из-за ближайших деревьев выскочили пятеро вооруженных людей. Четверо напали на Сомду, чей меч вызывал невольное уважение, пятый набросился на монаха. Купец же поспешно отскочил в сторону, ожидая развязки.

Но все случилось не так, как предполагал коварный Абу-Муслим, решивший без всякого жребия завладеть копьем. Сомду, испытавший себя во многих битвах, оказался не по зубам нанятым купцом головорезам. Его сухое, жилистое тело метнулось в сторону, и брошенное в него копье пролетело мимо. В тот же миг сверкнул меч, выдернутый из потертых кожаных ножен. Первый нападавший, столь опрометчиво расставшийся со своим оружием, попытался было отшатнуться назад, но Сомду оказался проворнее – отточенный словно бритва клинок раздвоил голову разбойника точно по переносице. Другие разбойники при виде столь горестной участи собрата стали осторожнее. Они обступили Сомду и пытались достать его мечами, отбивая ответные выпады небольшими, увенчанными шишаками щитами. Тем временем пятый из нападавших тщетно пытался умертвить монаха, выказавшего недюжинную ловкость и отражавшего удары своим посохом.

Внезапно лицо Абу-Муслима покрыла бледность. Сомду прикончил второго из противников, а монах неожиданным выпадом поверг своего врага наземь и коротким, но сокрушающим ударом оглушил его. Разбойники были вынуждены разделиться, и это предопределило исход дела. Тот, что сражался против Сомду, продержался всего несколько мгновений, после чего рухнул, тщетно пытаясь зажать рукой рану на шее, из которой хлестала кровь. Затем Сомду прыгнул на того, что теснил монаха, и умелым ударом перерубил ему хребет. Купец вскрикнул и бросился бежать, но Сомду не дал уйти предателю. В несколько прыжков воин настиг беглеца и заставил его защищаться. Напрасно Абу-Муслим пытался поразить преследователя столь счастливо обретенным копьем. Если Сомду и увертывался от неумелых выпадов, то лишь потому, что опасался повредить нечаянным ударом драгоценную реликвию. Чтобы скорее и вернее покончить с Абу-Муслимом, воин сделал вид, что оступился. Купец сломя голову бросился вперед, а спустя миг отрубленная голова его покатилась по яркой траве.

Сомду обернулся к третьему спутнику. Тот с бесстрастным лицом взирал на побоище. Нога монаха крепко стояла на шее оглушенного разбойника – там, где сходятся жилы. Разбойник уже не дышал. Сомду оценил сноровку монаха.

– Ну что, Не имеющий имени, бросим жребий? – спросил воин, с трудом переводя дыхание.

Монах кивнул. Сомду заколебался. Он чувствовал, что может просто забрать копье, ибо монаху при всем его умении орудовать посохом не совладать с витязем, с детства привыкшим к мечу. Но Сомду был воином, и у него было свое понимание чести, поэтому он отказался от мысли силой забрать драгоценную добычу. Сунув руку в седельную суму, Сомду вытащил кости и опустился на траву под деревом.

– Сыграем?

Никогда еще ставка не была так высока. Монах кивнул, медленно взял кости, так же неспешно встряхнул их и бросил на твердую землю, бугрившуюся от корней дерева.

– Неплохо, – покачал головой Сомду.

Ему уже не раз приходилось разыгрывать добычу среди трупов, но на этот раз руки его подрагивали.

Впрочем, это были его кости, он знал их, и они его никогда не подводили. Не подвели они и теперь – даже не взглянув на упавшие на землю кости, он твердо и уверенно произнес:

– Копье мое. Тебе не повезло.

Радость теплом растеклась по душе, и, дружески кивнув монаху, Сомду поднял с земли копье и направился к лошадям. Он уже воображал себя властителем великого царства, когда в обтянутую кольчугой спину вонзилось тонкое, словно игла, острие стилета, который монах извлек из посоха. Сомду даже не хватило на стон. Он повалился наземь, в мертвеющих, широко разверстых глазах застыло немое удивление.