Текст книги "То самое копье"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Войско выступило на рассвете, вслед за ушедшими в ночь передовыми отрядами. Словно очнувшийся от сладкой дремы спрут, огромное чудовище, управляемое стальною дланью Тимурленга, сдвинулось с места и поползло по едва различимым дорогам, плавно вытягивая вперед стальные щупальца полков. Неторопливой рысью поглощали пространство, травя сады и нивы, конные орды из Моголистана и Мавераннахра, Шираза и Хузистана, Хорасана и Герата, числом полтораста, составленные из двунадесяти народов и бесчисленных племен. Они шли спереди, справа и слева, и удивленное солнце, щуря лучистые глаза, задыхалось от пыли, поднятой тысячами и тысячами копыт.

За всадниками шли пешие дружины. Они были не столь многочисленны и решали исход дела лишь при штурме городских стен. Ратники имели легкие стеганые доспехи и полагались более на меч, нежели на лук. Пехотинцы вербовались из городских лавочников, водоносов, слуг и воров, не имевших представления о том, что такое конь. Господин счастливых обстоятельств не доверял этому сброду. В сражениях пехота использовалась в качестве заслона. Выстроенная в центре, она принимала на себя первый, самый отчаянный натиск врагов и поглощала их, подобно тому, как зыбкий песок затягивает неосторожную лань. А чтобы пехота не вздумала вдруг побежать, за ее спиной становились отборные тумены всадников из Мавераннахра, полки самого Тимурленга. Они остановят бегущих и будут сечь их, как врагов, пока все войско не развернет крылья и не взмахнет ими, как хищная птица перед тем, как броситься на добычу.

Тимурленг поймал себя на том, что невольно размышляет о предстоящем сражении. Дернув поводья, дабы поправить шаг громадного вороного жеребца, равного которому еще не рождала степь, Господин счастливых обстоятельств скосил глаза на скакавшую рядом Шеву. Та поймала его взгляд и улыбнулась в ответ.

Судьба нередко баловала Охотницу своими причудливыми зигзагами, но, пожалуй, еще никогда не была столь прихотлива и своенравна. За последние несколько дней произошло столько событий, что нетрудно было и потерять голову. Причем в буквальном смысле.

Вопреки всему Шева добилась своей цели. Неожиданно для самой себя она очутилась подле Тимура, а значит, и подле копья, за которым охотился величайший из преступников Пацифиса Арктур. Однако насладиться торжеством Шеве не удалось. Неприятности, начавшиеся накануне, не ограничились ее похищением. Бесследно исчез Пауль. Агенты Управления, внедренные в войско Тимура, поведали Шеве, явившейся в сопровождении телохранителей Господина счастливых обстоятельств за своими вещами, что юноша отправился на ее поиски и не вернулся. У Охотницы были основания подозревать, что к исчезновению Пауля приложили руку сами агенты, и она даже сообщила о своих подозрениях Сурту, но на том все и закончилось. К исходу четвертого дня пребывания Шевы в Отражении, классифицируемом Службой времени как 1048/1/1, расклад был таков: Шева заняла исходную позицию и была готова встретить Арктура; Пауль исчез; Сурт был в курсе происходящего и следил за событиями через Шеву, наблюдателей и, не исключено, лично; Тимур, похоже, был готов влюбиться в Шеву, а его гигантское войско неудержимой лавиной приближалось к Анкаре сердцу владений османского султана Баязида. Но главное – Арктур упорно не давал о себе знать. И это беспокоило Шеву.

Но Тимуру вовсе незачем было знать о чувствах, терзавших его спутницу, и Охотница заставила себя улыбнуться искоса поглядывавшему на нее старику.

Все эти дни Господин счастливых обстоятельств был предельно предупредителен с Шевой, однако ее положение оставалось неопределенным. Шева не была пленницей, ее не держали взаперти, но и не была гостьей, ибо слуги Тимура следили за каждым ее шагом. Поначалу Шева ожидала, что старец проявит к ней вполне естественный интерес, тем более что, несмотря на преклонный возраст, он еще не избегал женщин. Но ничего подобного не произошло. Тимур был предупредителен, но не более того. Для Шевы разбили палатку рядом с огромным шатром Тимура, ей дозволялось сидеть у его ног и брать куски с его блюд, ей не требовалось спрашивать разрешения, чтобы молвить слово. Тимур даже разрешил ей ограничиваться поклоном, когда все прочие, даже самые близкие ему люди, падали ниц. Он сказал, тая усмешку:

– Женщина, способная поставить мужчину на колени, достойна сама не преклонять их. – У старика был острый ум.

Одним словом, Шева оказалась в весьма странном положении. Невидимые нити связывали ее с одним из самых ужасных и отвратительных людей, каких только знало время. И странно, этот человек не вызывал у нее ни ужаса, ни отвращения. Напротив, она с интересом приглядывалась к нему, но совсем не так, как к опасному хищнику. Господин счастливых обстоятельств занимал Шеву как человек, со всеми его достоинствами, а их у Тимура было немало, и недостатками, которых было еще больше, а также слабостями, свойственными каждому. Тимура же, в свою очередь, неодолимо тянуло к Шеве. Он называл ее странным именем Лейла, которое придумал ей Сурт, а в его колючих глазах Шева ловила порой настороженность и то странное чувство, которому не могла дать объяснения.

Едва сблизившись с Тимуром, Шева тут же попыталась выяснить про копье. Но старик оказался хитер. Словно почуяв, что гостья неспроста спрашивает о его сокровище, Тимур упорно оставлял без внимания осторожные намеки Шевы. Прекрасная Лейла хочет посмотреть на меч Тимурленга? Пожалуйста. Ей любопытно видеть оружие, захваченное у поверженных владык? Сделай милость, смотри! А вот еще и еще… Но заветного копья там не было. Вернее, оно было, но Шеве никак не удавалось найти его. Лишь когда войско снялось с лагеря и двинулось в путь, Шева краем глаза заметила, как двое особо приближенных к Тимуру слуг бережно укладывают в повозку длинный, окованный железом ящик. Шева прикинула на глаз его длину – она в полтора раза превосходила ее рост, что было чуть больше длины копья, которое ей довелось видеть в монастыре. «Оно», – поняла Шева и тут же, перехватив колючий взгляд Тимура, догадалась, что не ошиблась.

Но Шеву мало беспокоило то обстоятельство, что Тимура встревожит ее подозрительный интерес к копью. Она была убеждена, что Тимур не намеревается причинить ей вред. Если бы он хотел этого, то давно исполнил бы свое намерение. Кроме того, в распоряжении Шевы вновь оказались излучатели, один из которых она теперь постоянно носила при себе в складках широкой одежды. Так что ни Тимура, ни его слуг Шева не опасалась. Куда важнее было, чтобы присутствие невысокой голубоглазой девушки не встревожило Арктура, который мог подобраться к вожделенному копью в любом облике.

Прищурившись, Охотница посмотрела на висящее над головой солнце. Хоть Шева и была закутана с макушки до самых пят в тонкую воздушную одежду, закрывавшую не только тело, но и большую часть лица, но светило ухитрялось обжигать кожу даже через тройной слой ткани. Неплохо было бы найти тень, спешиться и переждать полуденный зной, но Тимурленг спешил. От лазутчиков он знал, что Осман уже выступил навстречу, и потому торопился найти место, достаточно просторное для того, чтобы без помех развернуть свои многочисленные тумены. Развязка близилась. Шева в который раз поймала на себе испытующий взгляд Тимура и вдруг испугалась. А что, если Арктур принял облик завоевателя и выжидает лишь удобный момент, чтобы завладеть копьем? Раз Сурт сумел притвориться воином из свиты принца, то почему бы Арктуру не надеть маску самого Тимура?

Шева улыбнулась, отгоняя шальную мысль, но она упрямо лезла и лезла в голову. Так рвется к куску рыбы голодный кот. Уж Шева-то на собственном опыте знала, что это такое. И она вдруг поймала себя на желании подстраховаться и устранить скачущего рядом с нею старика. Сделать это было проще простого. Один короткий импульс – и все! Никто даже не заметит. Один импульс, и десятки тысяч сохраненных жизней. Десятки тысяч измененных судеб, которые через потомков взорвут Систему. Потому-то она и не имела права на подобный поступок, который будет лишь на руку Арктуру, стремящемуся любой ценой изменить Матрицу.

Впрочем, истинную суть Тимура не так уж сложно было проверить. Шева решила сделать это сегодня же вечером. А пока ее внимание вдруг привлекло еще одно неожиданное открытие. Шева вдруг осознала, что рядом с Тимуром она стала мыслить иначе, чем прежде. Чудовищный старец, одинаково наслаждающийся созерцанием сложенных в груду черепов и ученым диспутом, странным образом повлиял на ее отношение к миру. Размышляя о Тимуре, Шева испытывала настолько противоречивые и странные чувства, что возникало желание проанализировать их.

Итак, вариант первый. Если допустить вероятность невероятного и предположить, что Тимур есть не кто иной, как Арктур, то каковы должны быть ее действия? Нейтрализовать! Еще вчера она, ни на мгновение не задумавшись, поступила бы таким образом. Тем более, что это просто. Один выстрел, и задание будет выполнено. А это означает, что Охотница сможет вернуться домой. Но каковы будут последствия в Отражениях и не скажутся ли они на Матрице? Ведь Тимур не бабочка!

Шева тихонько фыркнула. И привязалась же к ней эта бабочка! Бабочка… Шева задумалась. Кажется, о бабочке говорил Пауль. Он упомянул ее, когда убил случайного свидетеля в момент трансформации. Да, он точно говорил о какой-то бабочке. Старая апория. Гость в Отражении нечаянно убивает бабочку и напрочь ломает свое время. Эту апорию любили приводить преподаватели на лекциях по теории времени, когда речь заходила об обратимости и необратимости временных потоков. Дурацкая история! Шева еще в Университете смеялась над ней и убедилась во всей ее абсурдности, когда столкнулась со временем на практике. Бабочка не в состоянии повлиять на время. Вся эта история просто изящный парадокс, совсем в стиле Арктура. Странно, что Пауль привел этот пример. Неужели… Нет! Шева совершенно точно помнила, что историю про бабочку придумали как раз в VI и в V веке до Эры, когда люди стали по-настоящему серьезно размышлять над проблемой подчинения четвертого измерения.

Но бабочка бабочкой, а Тимур был гораздо большим. Его исчезновение, особенно сейчас, могло повлечь серьезные изменения. Как раз об этом говорил Сурт. Смерть Тимура на столь переломном этапе искривит время и приведет к аксиоме Дугарта. Матрица способна влиять на Отражения, но и Отражения, затронутые этим влиянием, способны оказать обратное воздействие на Матрицу. Шева знала подобный случай. Один из олухов Четвертого отдела, отправленный в одно из древнейших Отражений, ввязался в драку и убил своего соперника, который оказался весьма знатным человеком. В результате были совершенно исковерканы несколько Отражений, а потом вдруг исчез город на Белонне. УПП тогда предположило, что это исчезновение вызвано неким чудовищным катаклизмом, но тщательный анализ позволил сделать вывод, что город провалился в тартарары из-за гибели того человека в Отражении. Оказывается, один из далеких потомков покойника был напрямую связан с колонизацией Белонны. Его безвременная кончина привела к тому, что вышеупомянутый город так и не был основан, а его обитатели очутились в совершенно других уголках Галактики. Преждевременная смерть Тимура могла привести к куда более грандиозной катастрофе.

Теперь мысль номер два. Едва Шева успела сформулировать ее, как возникло знакомое ощущение – кто-то осторожно ощупывал ее сознание. В последние дни это случалось нередко, и объяснения сему Шева не находила. Охотница дала неизвестному залезть в подкорку, после чего сильным ударом воли вышибла непрошеного гостя вон и выставила преграду. Итак, мысль номер два. Тимур есть Тимур. Старик, скачущий рядом с нею, и есть тот самый настоящий Тимур, который родился у городка Кеша и умер в Отраре. Тут Шева столкнулась взглядом с Господином счастливых обстоятельств и поправилась: не который умер, а который умрет. Он уже стал причиной смерти более чем четырехсот пятидесяти тысяч человек и за оставшиеся три года, что отведены ему судьбой, увеличит число своих жертв вдвое. И возникает вопрос: разве не правильно будет умертвить одного, дабы спасти жизнь сотням тысяч?!

Глупый вопрос. Сурт называл это комплексом бога. Как-то он говорил с Шевой на эту тему, когда ее, еще совсем юную, зачислили в Управление. Работа в УПП еще не предполагала непременной связи со временем, но Сурт разгадал в Шеве большие задатки и взял ее в самый важный, Седьмой отдел, занимавшийся экстраординарными делами. Седьмой отдел теснее всех прочих был связан со Службой времени, и потому сотрудники его были посвящены во все тонкости взаимоотношений Матрицы и Отражений. Тогда, состроив на губах скупую улыбку, Сурт сказал:

– Когда имеешь дело с Отражениями, порой впадаешь в большое искушение. Хочется быть богом.

– Что значит – быть богом? – вполне искренне удивилась Шева. Она имела достаточно смутное представление о том, что есть бог.

– Бог всевластен. Попадая из Матрицы в Отражение, ты обретаешь большую власть. Ты знаешь, каким путем шло его развитие, и потому в состоянии влиять на Отражение. Ты сознаешь, что обладаешь знаниями, ставящими тебя выше всех, сознаешь, что можешь творить историю. Пустив в ход яд, ты способен убить тирана, даровав свободу тысячам и тысячам его рабов. Выстрелом из излучателя можно убить полководца, изменив тем самым ход судьбоносной битвы. Одной-единственной фразой, жестом, парой слов, набросанных на бумаге, ты в состоянии повергнуть в прах могущественную империю. Ты можешь предупредить Цезаря, и тот ускользнет от ударов заговорщиков. Ты можешь дать лекарство Александру Великому, и тогда он двинет свои победоносные фаланги на Запад, стирая величие Рима. Ты можешь принять на русскую службу Наполеона, и мир утратит величайшего из императоров. Ты можешь признать талант художника Шикльгрубера, и он никогда не станет Гитлером. И порой это хочется сделать – из лучших побуждений или из-за опьянения столь нежданно свалившейся властью. Это великое искушение. Даже сильному порой нелегко совладать с ним.

– Оно посещало и тебя?

В ответ Сурт улыбнулся.

– А почему бы и нет? Разве я не такой, как все? Когда я пришел в Управление и впервые столкнулся с теми возможностями, какие предоставляет работа со временем, я ощутил вполне законное желание – сделать мир справедливым. Тем более, что это не так уж было трудно. Я даже ухитрился совершить пару глупостей, которые, к счастью, удалось исправить. Я был идеалистом. Моим учителям пришлось приложить немало сил, чтобы убедить меня в том, что идеализм в нашей работе – самое опасное, что только можно представить. Идеалист норовит все подстроить под себя, под собственное представление о том, каким должен быть мир, забывая, что мир развивается по своим законам, и законы эти нередко не соответствуют нашим представлениям о добре, истине, благе. И если настоящее ты вправе менять так, как желаешь, ибо ты его полноправный участник, то Отражения принадлежат иным героям, в них ты лишь гость. И ты должен быть вежливым и осторожным, как и подобает порядочному гостю. Ты не вправе навязывать хозяевам свои вкусы и желания, ибо это насилие, а насилие непременно скажется на естественном развитии Отражений. Любое неосторожное движение способно, подобно брошенному в воду камушку, породить круг, и может статься так, что этот круг, разрастаясь, волной обрушится на Матрицу, сметая из абсолютного настоящего города и целые планеты, коверкая судьбы миллиардов людей, ломая саму Систему.

– Я все поняла, – сказала тогда Шева. – Я не буду богом.

Сурт засмеялся.

– Не верю! Никому еще не удалось избежать искушения. Будем надеяться лишь на то, что глупости, свершенные тобой, не породят штормовую волну. Все остальное не так уж страшно.

Директор Управления оказался прав. Как ни старалась Шева, ей не удалось избежать искушения стать богом. Она испытывала его и прежде, она не сумела избавиться от него и сейчас. Качаясь в седле, она невольно думала о том, как несправедлив мир и как легко эту несправедливость исправить. Один-единственный выстрел может подарить жизнь сотням тысячам обитателей Отражения 1048/1/1. Один-единственный, и все переменится, мир станет лучше. Но станет ли он действительно лучше? Шева не была уверена в этом. Но она не могла избавиться от навязчивой мысли о единственном выстреле, подобном бабочке. Ей опять пришла на ум бабочка, та самая бабочка, о которой говорил Пауль, и это удивило Охотницу. Шева обладала способностью останавливать внимание на самом важном, что могло предопределить исход всего задания. Неужели здесь было нечто такое, что могло насторожить ее? Бабочка… Почему Пауль вдруг заговорил о ней? И вдруг Шеву осенило. А мог ли Пауль вообще знать о бабочке? А если не мог, то…

Шева с усмешкой мотнула головой. Нелепая подозрительность. Ведь она собственноручно проверила своего спутника с помощью хитроумной игрушки, полученной от Сурта. Сканер подтвердил, что Пауль чист. Он мог случайно упомянуть бабочку, а мог просто выстроить логический ряд на основе сведений, полученных от Шевы. Маленькая букашка, раздавленная сапогом вопреки изначальной судьбе. Это мог быть кузнечик, червяк, жук, бабочка, наконец! Пауль назвал именно бабочку. Чистая случайность! Чистая…

– Пора остановиться на отдых, – сказал Тимурленг, прерывая раздумья Шевы.

Двое телохранителей помогли Господину счастливых обстоятельств сойти с коня. Еще один подал было руку Шеве, но та отказалась от предложенной помощи и ловко спрыгнула на землю. Вокруг уже суетились многочисленные слуги. Прискакало несколько посыльных, отправленных испросить новых распоряжений. Ими занялся Саиф-ад-дин. Сам Тимур, утомленный долгим путешествием, устроился в тени спешно натянутого для него навеса. Опершись на подсунутые под его спину подушки, Господин счастливых обстоятельств поманил Шеву.

– Твое чело отмечено знаком задумчивости, – заметил Тимур, отпивая из чаши воду. Он протянул чашу Шеве и спросил: – Ты о чем-то думала?

Освободив от покрывала лицо, Охотница одарила завоевателя белозубой улыбкой.

– Так, ни о чем!

Тимур кивнул, словно ждал именно этого ответа.

– Должно быть, завтра будет битва, и я хочу кое о чем спросить тебя.

– Я слушаю тебя, мой господин.

Тонкие губы Тимура тронула улыбка.

– Я не твой господин. У таких, как ты, вообще не может быть господина. Такие рождены повелевать. Жаль, что ты не мужчина. Я бы назначил тебя своим преемником…

Шева вскинула брови, удивленная подобным признанием. Она отпила из предложенной ей чаши и сказала, надеясь, что ее слова не покажутся дерзостью:

– Быть может, и женщина достойна править в не меньшей степени, чем мужчина.

– Да, такая женщина, – неожиданно легко согласился Тимур. – Но мир покуда не знал подобных женщин. Он не признает тебя. Для этого нужно время.

– Ты прав, повелитель, – согласилась Охотница, в который раз отметив, сколь здравы слова старца.

– Такая женщина! – задумчиво повторил Тимур. Устремив взгляд желтых глаз прямо в лицо Шевы, он бросил: – Ведь ты не случайно очутилась здесь?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, повелитель. Ты сам забрал меня из шатра внука.

– Да, забрал, – согласился Тимур. – Но кому-то было угодно, чтобы ты очутилась в этом шатре как раз в то утро, когда я решил проведать Халил-султана.

– Случайное совпадение.

– Может быть… – Раб по имени Ахыз принес блюдо с пловом, и Тимур замолчал, не желая посвящать невольника в свои тайны. Но едва тот отошел, завоеватель продолжил: – Мне донесли, что в городе Кайсери людям явилась прекрасная и губительная пери. Говорят, она натворила немало бед и исчезла. Еще говорят, у нее было необычное, белое, но прекрасное лицо.

Охотница улыбнулась.

– Но это явно не я. Мое лицо не назовешь белым!

– Действительно. Но ты способна менять лицо.

Шева пожала плечами.

– Ты говоришь странные слова.

– У тебя меняется лицо, когда ты спишь, – с улыбкой поведал Тимур.

Надо ли говорить, какие чувства охватили Шеву? Она провалилась, задание было на грани срыва. И у Шевы не было сколь-нибудь четкого плана, как выбраться из тупика, где она неожиданно для себя оказалась. Убить Тимура? Это непременно вызовет волну, о которой предупреждал Сурт. Или… Но ничего удачного она не могла придумать. На всякий случай Шева приготовилась послать мысленный импульс Сурту. Тимур внимательно рассматривал лицо Шевы, на губах его играла сухая улыбка.

– Так кто же ты, прекрасная незнакомка? Пери?

– Нет, я человек. Но я обладаю способностями, недоступными ни одному из людей, каких знаешь ты.

– Откуда же ты взялась? Я слышал, твоя одежда была необычна.

– Я пришла из времени, которое еще не наступило, – призналась Шева, уже в третий раз нарушив восьмой параграф инструкции, гласивший: «Путешественник во времени не должен предоставлять правдивую информацию о себе ни одному обитателю Отражения».

Завоеватель задумчиво покачал головой. Потом он вдруг засмеялся.

– Должно быть, это славное время, если там живут такие прекрасные женщины! Ты ешь, ешь!

– Спасибо. – Шева заставила себя проглотить горстку плова.

Тимур продолжал внимательно изучать ее.

– Как тебя зовут?

– Шева, – ответила Охотница, в очередной раз нарушив восьмой параграф инструкции.

– Красивое имя! И что ты ищешь в нашем мире, Шева? Что тебе нужно?

– Я разыскиваю одного человека. Он тоже из моего мира и тоже может менять лицо.

– Как ты?

– Да, – после некоторых колебаний подтвердила Шева.

– Почему тебя так занимает этот человек? Ты любишь его?

– Нет. Он преступил закон. Я должна покарать его.

– Вот как? – Тимур сделал паузу. – А мне показалось, тебе нужно мое копье.

– Оно нужно этому человеку. Он хочет завладеть копьем, чтобы совершить великое зло.

– Он хочет завоевать твой мир?

– Он хочет уничтожить его!

Господин счастливых обстоятельств укоризненно покачал головой.

– Это неправильно. Мир нуждается в очищении, но не в уничтожении. Я помогу тебе поймать этого гуля [38]38
  Гуль– злой дух, который сбивает путника с дороги, заставляя плутать, а затем убивает его.


[Закрыть]. Он рядом со мной?

– Я думаю, да. Ведь ему нужно копье.

– Но раз он умеет менять облик, как ты найдешь его?

– У меня есть магическое устройство, которое заставит его открыть лицо.

– Тогда все просто. Сегодня вечером назначен совет. Полагаю, твой человек будет на нем. Еще я разрешу тебе проверить всех моих слуг.

– Я уже сделала это, – призналась Шева. – Я проверила всех, кто постоянно рядом с тобой, многих твоих гостей и… – Шева замялась, но все же докончила фразу: – И тебя!

Тимур засмеялся.

– Меня?

– Да. Этот человек может принять любой облик.

– Тогда мы тем более должны найти его, – задумчиво произнес старец. – Завтра день решающей битвы. Я не могу лишиться копья. Мы непременно найдем его, Шева, а пока ешь.

Шева не заставила себя уговаривать и принялась уплетать плов. Тимур с улыбкой следил за ней, изредка подхватывая с блюда небольшую щепотку. После плова были поданы финики из Хузистана. В этот самый миг к навесу приблизился Саиф-ад-дин и с поклоном сообщил:

– Прибыл Исфендияр. Он привез свежие сведения о враге.

– Пусть подойдет. – Когда Саиф-ад-дин оставил своего господина, Тимур сказал Шеве: – Сейчас ты увидишь одного из лучших моих эмиров, могучего и не по годам разумного в бою. Воины прозвали его Исфендияром, что значит «человек с железным телом». – Усмехнувшись, завоеватель прибавил: – Быть может, это он?

Шева ничего не ответила на его насмешливое замечание. К чему слова, когда у нее под рукой был генетический сканер?

Вновь появился Саиф-ад-дин, которого сопровождал высокий могучий воин. Когда он подошел к навесу, Шева поняла, что это Арктур. Негодяй даже не позаботился о том, чтобы изменить внешность. Знакомые стальные глаза, суровое, словно высеченное из мрамора лицо, отмеченное старым шрамом. Плащ Арктура был изорван, пластина на левом плече помята вражеской сталью. Арктур был необычайно хорош в своей новой роли!

Охотница поспешно спрятала глаза, опасаясь, что их блеск выдаст ее. Но Арктур не удостоил вниманием сидевшую перед ним женщину. Оно и понятно – вряд ли его могла заинтересовать одна из многочисленных наложниц Тимура. Милостиво кивнув своему любимцу, Господин счастливых обстоятельств промолвил:

– Говори, Исфендияр.

– Мы нашли их! – доложил Арктур-Исфендияр. – Они на равнине неподалеку от города и ждут нас.

– Их много?

– Да, и они бодры духом. Мы выдержали нелегкий бой и потеряли нескольких всадников. Османы – серьезные воины, не менее умелые, чем кипчаки, и более отважные.

Пока Арктур говорил, Шева потихоньку извлекла сканер. Точка в рукояти вспыхнула зеленым. Сомнений не оставалось – это действительно был Арктур! Шева бросила на Арктура осторожный взгляд исподлобья, и неожиданно их глаза столкнулись. Взор Шевы буквально вонзился в голубые зрачки Арктура, единственную черту облика, которую невозможно изменить при трансформации. Сердце Охотницы испуганно дрогнуло. Но Арктур не узнал ее в этом обличье. Он безразлично отвел взор, на что Шева облегченно вздохнула. Тимур не обратил внимания на мгновенную сцену, разыгравшуюся между девушкой и его полководцем.

– Значит, бой будет нелегким, – прошептал Господин счастливых обстоятельств. Затем он благосклонно кивнул Исфендияру. – Молодец. Можешь идти. Готовься к бою. Завтра ты поведешь передовые полки.

Склонив голову, Арктур удалился. Тимур со вздохом посмотрел на Шеву.

– Завтра будет страшная битва. Главное – победить, а там мы найдем твоего человека.

– Я уже нашла его. Это Исфендияр!

– Ты шутишь?

Шева покачала головой.

– Я могу ошибаться, но эту штуковину невозможно обмануть. – Шева показала Тимуру сканер. – Магическое устройство узнало его. Ты должен сдержать обещание и отдать его мне!

– Нет, не могу! – протянул Тимур. – Он нужен и мне. И я верю ему, он ни разу не подвел меня.

– Он предаст тебя! – сказала Шева. – Он похитит копье, и на смену твоим победам придут поражения! Решай, кем ты хочешь быть: победителем или побежденным?

Остатки улыбки медленно сползли с морщинистого лица Тимура.

– Победителем, – прошептал он. – Но ты должна доказать правоту своих слов. Лишь тогда ты получишь Исфендияра.

– Я могу сделать это хоть сейчас!

– Нет. – Старец устало качнул головой. – Завтра. Завтра я все решу. Завтра, если мы останемся в живых. Завтра…

12

И наступило завтра…

Взошло солнце и увидело под собой выстроившиеся на битву полки, похожие на кляксы. Ленивые поутру лучи осветили две ощетинившиеся смертоносными жалами рати: готовящееся напасть войско Тимура и ставшую стеной армию Османа. Холодно сверкала сталь, покрывавшая равнину перед Анкарой. Сталь во всех ее формах: мечи, топоры и булавы, наконечники копий и стрел, навершия щитов и упряжь, шлемы и кольчуги. Холодный блеск стали казался мертвым, и потому его разнообразили сгустки боевых цветов – алого, багряного и черного: плащи витязей и яркие одежды легко вооруженных воинов.

Примерный ход сражения был расписан заранее. Господин счастливых обстоятельств делал главную ставку на свою конницу – пятьдесят стремительных туменов, противостоять которым покуда не смог никто. Он просто обязан был атаковать, ибо еще никто не придумал способа обороняться конницей. Верховые витязи Баязида были не хуже, но их было меньше. Главную ставку турецкий султан делал на пехоту – стойких в бою сербов и непобедимых янычар. Пешие ратники должны были принять на себя натиск вражеских полков, остановить их, а уж потом с флангов ударят отборные конные отряды, укрытые до поры до времени за холмом, на который опирался центр боевых порядков османов.

Каждый из полководцев, достойных зваться великими, намеревался навязать противнику свой план боя. Каждый не сомневался, что ему это удастся. Ведь за спиной Тимура были десятки побед над монголами и хорезмийцами, афганцами и персами, кипчаками и индийцами. Осман проделал не столь долгий жизненный путь, но и он мог припомнить Косово поле, долгую и доблестную, хотя и безуспешную осаду Константинополя, блистательную победу над чванливыми рыцарями-крестоносцами под Никополем. Тимур славился своей жестокостью и быстротой, но и Баязид мог похвастать теми же качествами. Он был жесток, требователен к воинам и носил почетное прозвище Молниеносный, ибо всегда опережал своих врагов.

Такое бывает нечасто, но на поле под Анкарой сошлись противники, достойные друг друга. И пусть турок было меньше, и пусть монголы были утомлены долгим походом, и пусть Баязид не доверял татарской коннице, а Тимур – своей слабой в бою пехоте. Пусть. Миру предстояло стать свидетелем грандиозного действа, от исхода которого во многом зависела его судьба. Победи Тимур, и ничто не могло помешать ему бросить свои победоносные орды через Босфор. Победи Баязид, и в руки османов переходила не только Малая Азия, но и Египет, а может быть, и Иран, задыхавшийся под железной пятой Тимура. А там… Там были открыты все пути – и на Восток, и на Запад. Но они были открыты лишь для победителя. Мир стоял на распутье и с затаенным дыханием ожидал развязки спора между завоевателями, каждый из которых называл себя главным защитником веры.

Первое слово сказал Тимур. Господин счастливых обстоятельств избрал для своей ставки высокий холм, располагавшийся напротив центра вражеского войска, где реял личный стяг Османа. Пред ним, насколько хватало глаз, простирались выстроенные в две густые линии тумены монгольского войска, перед которыми смутно чернели выстроившиеся в цепочку неуклюжие бескрылые мухи – слоны из Индии, которыми Тимур намеревался поразить врагов и сковать ужасом их сердца. У подножия холма стояли отборные отряды воинов Мавераннахра – запасные полки, прибереженные для решительного удара. Им предстояло решить исход битвы, если чаша весов начнет колебаться, им предстояло переломить ход сражения, если дружины Баязида начнут брать верх, им было назначено прикрыть бегство своего повелителя, если враги вдруг одержат победу. В последнее «если» Тимур не верил.

Он покосился на Шеву. Та твердо встретила его взгляд. Охотница испытывала странное чувство. Она знала ход предстоящей битвы, как знала и ее исход. У Шевы было такое ощущение, словно развертывающееся кровопролитие – не что иное, как претендующее на оригинальность представление, затеянное с одной-единственной целью – развлечь ее. Сурт бы непременно заметил на эту мысль: «Бойся быть богом!» Шева усмехнулась. Она не знала, что такое бог, но сейчас понимала, что значит чувствовать себя богом, знающим судьбу десятков тысяч людей, с равнодушным спокойствием наблюдающим за тем, как приводят в исполнение приговор, назначенный ходом времени.

Итак, Тимур покосился на Шеву, а потом резко взмахнул рукой. Повинуясь этому жесту, три десятка трубачей поднесли к губам карнаи – длинные боевые трубы. Резкий дребезжащий рев разорвал воздух, заставив дрогнуть сердца. Вот он, отсчет чудовищной жатвы, свершаемой костлявой бабкой с изъеденным лицом. Вот он, миг истины – торжества для одних, позора для других и смерти для третьих, еще не знающих, что им суждено стать третьими.