Текст книги "100 великих композиторов"

Автор книги: Дмитрий Самин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 50 страниц)

Исаак Осипович Дунаевский
(1900–1955)

Однажды, в 1932 году, в Мюзик-холл к дирижеру Дунаевскому пришел представитель кинофабрики «Советская Беларусь». Композитора пригласили принять участие в создании звукового фильма «Первый взвод». Предложение кинофабрики живо заинтересовало Дунаевского, и он его принял. Так началась работа Исаака Осиповича в кино. Всего он написал музыку к 28 фильмам. Благодаря счастливому союзу с кинематографом музыка Дунаевского быстро завоевала популярность. И сейчас он по праву считается классиком советской песни.

Ровесник века, Исаак Осипович Дунаевский родился 30 января 1900 года в городе Лохвице Полтавской губернии. Начальное музыкальное образование мальчик получил там же в Лохвице, занимаясь у скрипача Г. Полянского. В 1910 году он поступил в Харьковское музыкальное училище, где обучался у И. Ахрона по классу скрипки и у С. Богатырева – композиции. К тому периоду относятся и первые сочинения Дунаевского. Одновременно он учился сначала в гимназии, а затем на юридическом факультете университета.

В 1919 году Дунаевский начинает работу в Харьковском драматическом театре. Композитор уже тогда понял и навсегда усвоил, что в любом сценическом жанре характер и стиль музыки определяются идеей произведения, для которого музыка создается. Создание музыки, помогающей действию и даже развивающей его, стало законом в творчестве молодого композитора. Этого принципа он придерживался и в дальнейшем: в Московском эстрадном театре «Эрмитаж», музыкальным руководителем которого он был с 1924 по 1926 год, в Московском театре сатиры на посту заведующего музыкальной частью (1926–1929) и в Московском театре оперетты, где с огромным успехом была поставлена в 1927 году его оперетта «Женихи».

Этот спектакль стал не просто «первой ласточкой», возвестившей о приходе весны в еще не освоенный советским театром жанр. По сути, то было началом рождения советской оперетты, музыку которой И. О. Дунаевский видел через призму главной ее арии – песни. Не случайно, когда в 1927 году московский журнал «Рабис» попросил И. О. Дунаевского и некоторых режиссеров и артистов театра оперетты принять участие в дискуссионной анкете «Опереточный тупик. Как выйти из него?» Композитор высказался категорически: советская оперетта должна нести слушателям песни, «параллельно с созданием оперетты должна идти борьба за новую советскую песню!»

В 1929 году композитор переселяется из Москвы в Ленинград, куда его пригласили в качестве композитора и дирижера открывшегося эстрадно-музыкального театра Мюзик-холл.

Ко времени приезда в Ленинград музыкальный багаж композитора был уже достаточно солидным. Дунаевским была написана музыка к 62 (!) драматическим спектаклям («Взятие Бастилии» Р. Роллана, «Орленок» и «Романтики» Э. Ростана, «Женитьба Фигаро» П. Бомарше, «Слуга двух господ» и другим), к 23 эстрадным обозрениям, 6 водевилям, 2 балетам, музыка 8 оперетт («Женщины в аду», «Пассажир с Океаника», «И нашим и вашим», «Соломенная шляпка» и другие). Композитор много работал в области камерного творчества. Им было создано свыше 90 различных произведений – пьесы для фортепиано, квартеты, романсы.

В августе 1932 года создатель будущих советских музыкальных кинокомедий Г. В. Александров возвратился в Москву после работы в Европе, Америке и Мексике. Его не оставляла мысль о создании комедийного музыкального фильма.

Александрову порекомендовали Дунаевского. Их встреча состоялась на квартире Утесова. Тема разговора была одна – о музыкальной кинокомедии, о будущем фильме. Наконец Дунаевский подошел к роялю: «Об этой работе, музыка которой, как мне кажется, уже приближается к нам, мне хочется сказать…» – И он в раздумье опустил руки на клавиши. Музыка, разрастаясь, превращалась то в размышление о счастье, то в веселые куплеты и галоп, то обретала ритм жизнерадостного марша. Когда растаял последний звук этой романтической импровизации, Дунаевский повернулся к Александрову и Утесову и доверительно спросил: «Похоже немножко?» Пораженный Александров молча смотрел на композитора. Сейчас, в какое-то короткое мгновение, сквозь музыкальные картины, набросанные Дунаевским, он вдруг увидел кадры еще не созданного фильма. А музыка уже зримо вычертила контуры будущей работы, словно с улыбкой прошли у рояля герои фильма, сказав: «До скорой встречи!» И Александров и Дунаевский, каждый по-своему, всегда вспоминали тот вечер, открывший их долгий совместный творческий путь.

Для фильма Дунаевский написал около двадцати различных музыкальных номеров: песню Анюты, песню Кости, галоп, скрипичный урок, нашествие стада на виллу, танго, вальс, сцену «музыкальной драки», частушки, мультипликационные заставки и многое другое. Утесов вспоминал, что он никогда не упускал возможности послушать игру Дунаевского: «Музыку Дунаевского любят все, но тот, кто не сидел с ним у рояля, не может себе полностью представить всю степень дарования этого поистине замечательного музыканта».

Прежде чем выпустить на широкий экран, фильм в числе других работ известных советских киномастеров повезли в Венецию на Вторую международную кинематографическую выставку.

Блистательным завершением Выставки было присуждение произведениям советской кинематографии первого приза – Золотого кубка, который был торжественно вручен делегации советских кинематографистов.

Особенно популярной в Венеции сразу же стала музыка фильма. «Марш веселых ребят», переведенный на итальянский язык, распевали повсюду. Маленькие оркестрики, неаполитанские ансамбли с увлечением играли в своем музыкальном изложении и «Марш веселых ребят», и написанную в ритме танго, близком неаполитанским мелодиям, песню Кости.

В то время Дунаевского уже ожидало множество дел, в том числе снимающаяся на киностудии «Ленфильм» картина «Три товарища». Еще в самом начале 1934 года к Дунаевскому обратился режиссер С. А. Тимошенко с просьбой написать музыку к этой картине.

В отличие от предыдущих, в фильме «Три товарища» музыка лишь сопровождала действие, и только «Песня о Каховке» на стихи Михаила Светлова обрела самостоятельную жизнь.

Исаак Осипович вспоминал: «Музыку к песне „Каховка“ мне удалось записать буквально за несколько минут. Помню, как я подошел к роялю. Тут же сидел автор стихов Светлов. Не отходя от рояля, я полностью сыграл песню от начала до конца».

В 1935 году Дунаевский получил приглашение от «Мосфильма» принять участие в создании приключенческого фильма «Дети капитана Гранта».

Участники фильма «Дети капитана Гранта» не переставали удивляться титанической работоспособности Дунаевского, который приходил к ним в павильон после напряженной работы здесь же, на «Мосфильме», с Александровым и сразу активно включался в работу над другим фильмом, с ходу разрабатывая вдруг родившуюся мелодию, изображая чуть ли не весь оркестр. Ему всегда хотелось, чтобы музыка была «настоящей», а песня – искренней, заразительной, словно родившейся в сердце героя фильма. Сейчас трудно представить себе, чтобы юный Роберт, поднимаясь на мачту шхуны «Дункан», не запел бы «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер!»

«Когда я вспоминаю музыку к фильму „Дети капитана Гранта“, – писал Шостакович, – я не могу не испытывать сожаления по поводу того, что блестящая увертюра к картине, открывшая новую сторону таланта композитора, не повлекла за собой продолжения работы в этом плане Эта увертюра – симфоническое произведение большого накала и темперамента».

Более двадцати музыкальных произведений было создано Дунаевским к фильму «Цирк», снятому в том же 1936 году. Однако главной в фильме стала «Песня о Родине».

О жизни этой песни можно было бы написать целую книгу, страницы которой поведали бы о том, как ее пели строители Магнитки и Комсомольска-на-Амуре, белорусские колхозники и металлурги Кузбасса, как этой песней, передававшейся по радио с января 1938 года каждое утро без 5 минут 6, начинался новый трудовой день СССР. «Песня о Родине» сражалась с фашизмом, она была паролем югославских партизан, ее пели в освобожденных городах Чехословакии, Венгрии, Польши, Болгарии.

Музыка Дунаевского не только помогала отыскивать внутренний стиль и внутреннюю сущность будущего кинопроизведения, но и порой вела к разработке характеров будущих героев. Пожалуй, самым необычным примером активного воздействия музыки Дунаевского на литературное творчество является тот факт, что не роман Льва Кассиля «Вратарь республики» стал основой сценария, а сценарий фильма и музыка к нему повлекли за собой рождение книги

1938 год отмечен работой над музыкой к фильму «Волга-Волга» Она была для Дунаевского настолько же интересной и увлекательной, насколько ответственной и сложной Дунаевский стал не просто композитором, написавшим музыку к фильму, а одним из авторов кинокомедии.

«Можно смело сказать, что без этой музыки не было бы фильма!» – утверждала газета «Кино». «Но, – заметил Исаак Осипович, прочитав этот лестный отзыв, – без этого фильма не было бы и музыки!»

«Волга-Волга», пожалуй, как ни один фильм Дунаевского, пронизана песнями, симфоническими картинами, куплетами, музыкальными эпизодами, танцевальными ритмами. Главную песню музыкальной кинокомедии – «Песню о Волге» – можно назвать героиней фильма Ее мелодия, словно впитавшая красоту и ширь величавой реки, как могучая волна переливается с экрана в душу человека, наполняя ее чувством беспредельной радости, которая «до самого солнца летела» и «до самого сердца дошла». Звучащая каждый раз в новых оркестровых вариациях, музыкально разрастаясь от кадра к кадру, песня обретает могучие крылья, которые помогают ей стать подлинно народной и в фильме и в жизни.

4 ноября 1937 года Ленинградский театр музыкальной комедии показал премьеру оперетты Дунаевского «Золотая долина» Появление «Золотой долины» на сцене ознаменовало собой не только рождение, но и утверждение советской оперетты как формы музыкального жанра

«„Золотая долина“ имела успех, – писал автор текста М. О. Янковский, – у композитора получилось сочинение, которое в музыкальном отношении стало одной из вершин творчества Дунаевского, несмотря на большие недостатки в либретто». Самокритичный драматург после премьеры почувствовал противоречие между яркостью и широтой музыкального мышления композитора и примитивностью своего текста.

Много лет спустя, прослеживая и анализируя путь развития советской оперетты почти за шестьдесят лет, тот же Янковский в книге «Советская оперетта» уверенно назовет Дунаевского ее классиком.

В 1940 году Александров снимал фильм «Светлый путь». Музыку и для этого фильма писал Дунаевский.

Когда уже окончательно определилась музыка основной темы марша, припев к маршу долю не сочинялся. «Помнится, композитору сначала никак не удавался припев к „Маршу энтузиастов“, – вспоминал Соловьев-Седой. – Был момент, когда он отчаялся его сочинить и предлагал товарищам по жанру, в том числе и автору этих строк, в порядке соавторства дописать припев к „Маршу“. Но, в конце концов, конечно, нашел его сам!»

И помог в этом композитору завод «Электросила». В один из своих приездов к рабочим Дунаевский выступил с концертом во время обеденного перерыва в крупнейшем турбогенераторном цехе. Вслушиваясь в ритмичный гул станков, композитор вдруг «услышал» четкий ритм музыки будущего припева. Возвращаясь после концерта, Исаак Осипович увидел на заводском дворе группу рабочих, бодро и дружно шедших заступать в рабочую смену. Ритм их шагов будто еще что-то подсказал Дунаевскому.

«Друзья мои! – воскликнул композитор, обращаясь к провожавшим его рабкорам заводской газеты. – Так ведь это же и есть „Марш энтузиастов“! Сережа (это уже к шоферу), гони к роялю!».

В годы Великой Отечественной войны, «избороздив» все, что только можно было избороздить «в нашей необъятной матушке-России», работая художественным руководителем Ансамбля песни и пляски железнодорожников, композитор создал более семидесяти музыкальных произведений на военную тему.

Впервые послевоенные годы Дунаевский написал музыку оперетты «Вольный ветер», посвятив ее борьбе народов за мир. Все музыкальное богатство своей оперетты Дунаевский сосредоточил в «Песне о вольном ветре».

Словно солнечным светом мира наполнен прекрасный «Весенний марш» из кинокомедии «Весна» (1947).

В 1949 году он пишет песни к фильму «Кубанские казаки», среди них тут же ставшие популярными «Ой, цветет калина», «Каким ты был».

Лирическим гимном мира стала его песня «Летите, голуби!», впервые прозвучавшая в 1950 году в документально-художественном фильме «Мы за мир!» «Отсчет этой музыки, – говорил Дунаевский, – идет от войны».

Лебединой песней Дунаевского стала его оперетта «Белая акация», которую композитор назвал «весенним интермеццо». Мелодиями любви, искрящимися весенними красками, пронизана музыка этого произведения, словно его создавал не смертельно больной человек, а юноша, влюбленный и бесконечно талантливый.

Но 25 июля 1955 года ровно в 11 часов утра тяжелый спазм сжал сердце Дунаевского, и оно остановилось навсегда.

Арам Ильич Хачатурян
(1903–1978)

Арам Ильич Хачатурян родился 6 июня 1903 года в Тифлисе, как именовалась тогда нынешняя столица Грузии Тбилиси. Правильнее было бы сказать – в пригороде Тифлиса, в районе Коджори.

Хачатурян происходил из семьи среднего достатка, жизнь которой протекала в трудной борьбе. За существование. Музыка с детства захватила его. И ни школьные занятия в частном пансионе С. Аргутинской, ни шумные ребяческие забавы не способны были отвлечь его от нее.

Столь явное увлечение ребенка музыкой не встретило ни с чьей стороны понимания. Родители смотрели на эту склонность сына скептически, наставники в школе – без должной прозорливости. «В среде, окружавшей меня, не было уважительного отношения к профессии музыканта …Взрослые считали, что музыка – занятие не для мужчины. Отец желал, чтобы я стал инженером или врачом. Кем угодно, но только не музыкантом», – вспоминал впоследствии Хачатурян.

В коммерческом училище, где Хачатурян продолжал свое образование, существовал любительский духовой оркестр. «Довольно быстро я освоил технику игры на духовых инструментах, однако марши и танцы скоро приелись. В унынии от однообразия своих незамысловатых партий, я стал импровизировать „контрапункты“ и ритмические структуры к темам исполняемых пьес. „Если вы, молодой человек, будете так рьяно проявлять дерзость, я выставлю вас вон“, – заявил капельмейстер, заметив мои эксперименты. Пришлось пыл свой поубавить и более осторожно продолжать упражнения, стараясь не раздражать не слишком, правда, тонкое ухо капельмейстера». По совету старшего друга Сурена Арам Хачатурян едет в Москву и поступает на биологическое отделение физико-математического факультета Московского университета. Хачатурян в течение трех лет изучал химию и морфологию растений, остеологию, анатомию человека.

Осенью 1922 года Арам Хачатурян впервые вошел в двери небольшого старомосковского особняка, затерявшегося в гуще арбатских переулков. Это был Музыкальный техникум имени Гнесиных.

«Не имея никакой, даже элементарной теоретической подготовки, я предстал перед комиссией. Для пробы голоса и слуха бойко спел что-то вроде „жестокого“ романса „Разбей бокал“, вызвав улыбку экзаменаторов…» Несколько танцевальных пьес было столь же бойко сыграно Арамом на фортепиано. «Вместе с тем, вспоминаю, я легко справился со всеми испытаниями слуха, чувства ритма и музыкальной памяти, несмотря на то, что все эти задания мне приходилось выполнять впервые в жизни».

Начались нелегкие для Хачатуряна годы. Занятия в техникуме требовали от него немалого напряжения. Нужно было восполнить знания по музыкально-теоретическим предметам, овладеть игрой на инструменте, что дается в двадцать лет куда труднее, чем в детстве: не так эластичны руки, не так подвижны не привыкшие к грифу пальцы. Но ведь надо было зарабатывать еще и на жизнь. Арам работает грузчиком в винных погребах и певчим в церковном хоре – недурное сочетание!

К счастью, успехи Хачатуряна в занятиях музыкой были очевидны, и именно они определили его дальнейшую жизнь. В годы учения в Техникуме имени Гнесиных состоялась очень важная для него встреча с Рейнгольдом Морицевичем Глиэром. Общение с Глиэром, которое продолжится и в последующие годы, близкое знакомство с его произведениями имели большое значение для Хачатуряна. Помимо всего Глиэр был первым из московских композиторов, кто протянул руку помощи формировавшимся в то время профессиональным музыкальным школам республик Советского Востока.

Первые же сочинения Хачатуряна принесли ему успех. Пьесы, еще, конечно, не совершенные, выявили такие свойства композиторской индивидуальности Арама Ильича, как живое ощущение армянской народной музыки, импровизационность изложения, красочность, терпкость гармонического языка.

Заканчивая весной 1929 года Музыкальный техникум имени Гнесиных, Хачатурян имел все основания сказать: я много занимался «алгеброй» музыки – изучал сольфеджио, теорию, гармонию, много сочинял. И хотя познано было в нелегком ремесле музыканта далеко не все, хотя предстоял еще долгий и упорный труд, размышляя о своей будущности, Хачатурян отверг все сомнения и бесповоротно избрал профессию композитора…

Осень 1929 года. Напряженная пора приемных экзаменов в Московскую консерваторию. «Испытательная комиссия, – можно прочитать в Протоколе приемного экзамена на научно-композиторский факультет, – решила зачислить Хачатуряна на первый курс консерватории в числе семи абитуриентов, отобранных из нескольких десятков».

Арам Хачатурян был зачислен в класс Михаила Фабиановича Гнесина, однако ввиду его ухода в 1931 году из консерватории, перешел со второго курса в класс Николая Яковлевича Мясковского.

Пример Хачатуряна, вероятно, наиболее убедительно демонстрирует индивидуальный подход Мясковского к каждому из своих учеников. Мудрость Мясковского-педагога в том и состояла, что, как говорил в отношении себя Хачатурян, Николай Яковлевич «…не стремился нарушать или изменять то живое ощущение национальной музыкальной стихии, которое было впитано с молоком матери». Мясковский настоятельно требовал от всех студентов постоянной большой работы.

В классе Мясковского Хачатурян встретил и свою любовь – Нину Макарову. Она стала ему любящей женой и верной спутницей в жизни. Это был второй брак Хачатуряна. От первой жены Рамэллы у него осталась дочь Нунэ, о которой Арам Ильич постоянно заботился. Нунэ стала музыкальным преподавателем.

За годы учебы в консерватории Хачатурян написал более 50 произведений. Лучшим из всех созданных тогда камерных произведений оказалось Трио для кларнета, скрипки и фортепиано. Написанное в 1932 году, оно было вскоре услышано Прокофьевым и привлекло его самостоятельностью интонационного языка, сочностью мелоса, удивительной непринужденностью самовыражения, душевной теплотой. Прокофьев рекомендовал Трио к изданию, и вскоре оно вышло.

Первым крупным произведением Хачатуряна стала Танцевальная сюита – истинный гимн танцевальности, столь близкой темпераменту и складу дарования композитора.

Близилась к концу пора студенчества. Хачатурян остается еще на два года в классе Мясковского как аспирант. Но мандатом на право называться профессиональным композитором должна стать дипломная работа. Арам Ильич решает писать симфонию. «Мои творческие искания и борения юности увенчались Первой симфонией», – вспоминал он через много лет. Добавим: это была одна из первых симфоний в Армении.

Доминанта Первой симфонии Хачатуряна – ее яркая живописность, покоряющий воображение, захватывающий дух народного музицирования, самобытность.

Период 1935–1941 годов – один из самых плодотворных в жизни и творчестве Хачатуряна. Завершена аспирантура Московской консерватории. Сочинен и успешно сыгран Фортепианный концерт. Вышли на экраны страны кинофильмы «Пэпо» и «Зангезур» с музыкой Арама Ильича. На сценах московских театров ставятся спектакли «Валенсианская вдова» и «Маскарад» с музыкой Хачатуряна «Маскарад» стал вершиной творчества Хачатуряна в драматическом театре. Написанная для спектакля Театра имени Вахтангова, музыка эта использовалась впоследствии во многих других театрах.

«Волшебным звеном» всей музыки Хачатуряна к «Маскараду» стал вальс. Это была редкостная творческая удача В музыке к «Маскараду» есть немало превосходных страниц и помимо вальса – романс Нины и ноктюрн – тонкие лирические зарисовки, мазурка и галоп – как бы «общие планы» бала и маскарада. Несомненно, что одной из основных причин успеха музыки к спектаклю сделался пронизывающий ее симфонизм.

Арам Ильич написал музыку более чем к 20 спектаклям. Среди них лирическая комедия, психологическая драма, классическая трагедия. Тем не менее, во всех театральных работах композитора – будь то «Грустная песня в духане» из сундукяновской «Хатабалы» или Серенада из «Валенсианской вдовы» Лопе де Вега – мы безошибочно определяем неповторимую интонацию «голоса» Арама Хачатуряна.

Передавать чувства и страсти персонажей – так понимал Хачатурян задачу композитора, сочиняющего музыку для драматического спектакля. И без всякой стилизации под ту или иную эпоху.

Инструментальные концерты Хачатуряна с максимальной полнотой и яркостью воплотили наиболее характерные черты его стиля. Когда в 1936 году Арам Ильич приступал к сочинению Фортепианного концерта, он не говорил о замысле инструментальной триады. Скрипичный концерт появился четыре года спустя после Фортепианного, Виолончельный – еще через шесть лет.

И, тем не менее, все они воспринимаются как некий большой цикл. Исследователь творчества композитора Г Хубов пишет о трех частях единого «концерта концертов», где Фортепианный – ассоциируется с господствующим в хачатуряновской партитуре тоном утренней свежести, Скрипичный – с жаром полуденного солнца, Виолончельный – с красками серебрящегося заката. Музыка трех его концертов дает немало свидетельств существующей меж ними общности.

16 ноября 1940 года состоялась премьера Скрипичного концерта Хачатуряна. «Концерт имел большой успех, я был счастлив», – красноречиво заключил свои воспоминания о премьере композитор. Мелодическое богатство Скрипичного концерта определило его успех в не меньшей мере, чем цельность формы и рельефность драматургических принципов.

Началась Великая Отечественная война. В эти грозные дни войны и состоялась новая встреча Арама Хачатуряна с Кировским театром – вдали от Ленинграда и Москвы, в глубоком тылу на Урале. Тогда-то пришла к Араму Ильичу мысль: необходимо продолжить работу над балетом «Счастье».

Завершив ее, Хачатурян принимается в 1942 году за сочинение нового балета – «Гаянэ».

«Приехав в Молотов, я писал партитуру балета, не расставаясь с грелкой и манной кашей. К счастью, я пользовался столовой театра, которая снабжалась по тем временам потрясающе».

Хореограф Н. Анисимова вспоминала: «Несмотря на все ужасы и последствия страшной войны, прошедшей перед моими глазами, скажу, что я никогда так легко не сочиняла танцы, как в балете „Гаянэ“, никогда так не любила музыку, не восхищалась ею, как в этом балете. Если мои танцы удались, то „вина“ в этом самого Арама Ильича Хачатуряна. Его талант вдохновлял и помогал постановщику… Премьера прошла прекрасно. Артистов и постановщиков вызывали много раз Арам Ильич, кланяясь, сердито чмокнул меня в щеку, вроде укусил. „Не прощаю“, – прошипел он, улыбаясь…»

Сам Арам Ильич выделил три основополагающие стихии партитуры «Гаянэ»: танцевальность, драматизм, порой доходящий до трагизма, лирика. «Я большой сторонник того, чтобы в балете танцевали, а в опере пели», – говорил композитор.

Летом 1943 года Хачатурян обращается к партитуре своей Второй симфонии. «Создавая симфонию, я стремился воплотить в музыке те думы и чувства, которыми живет сегодня наш народ», – говорил композитор. «Вторая симфония – реквием гнева, реквием протеста против войн и насилия» В том же году симфония была впервые с успехом исполнена.

«Приступаю с чувством огромного творческого волнения», – написал 9 июля 1950 года Хачатурян на первой странице партитуры балета «Спартак». На последней странице авторская ремарка гласит: «Три с половиной года длилась работа над „Спартаком“. Работал преимущественно летом. В общей сложности „Спартак“ написан в 8 месяцев. Окончил 22 февраля 1954 года. Вся музыка написана в Старой Рузе в Доме творчества композиторов. Арам Хачатурян».

Как же возник замысел балета на античный сюжет? Идея принадлежала известному театроведу Н. Волкову. Либретто Волкова давало исключительно благодатный материал для вдохновения композитора.

Яркая театральность всегда была одной из главных особенностей музыки Хачатуряна – вовсе не только предназначенной для сцены. «Спартак», можно сказать, безгранично театрален. В свое время Ф. Лопухов писал о том, что жанр исторической хроники, избранный либреттистом «Спартака», противопоказан балету, что следовало остановиться на жанре героической поэмы. Силой музыки, яркой ее зрелищностью, театральностью Хачатурян как бы «оправдывает» жанр.

«Яркость, красочность, колористичность музыки „Спартака“, – писал Д. Шостакович, – столь велики, что моментами возникает даже опасение: не потускнеет ли в результате этого основная тема-идея балета – революционная борьба рабов против своих угнетателей…»

Кино – школа для композитора. К этой мысли Арам Ильич возвращался неоднократно, в особенности когда размышлял о судьбах молодежи. «Это для молодого композитора колоссальная школа, я бы сказал, еще одна консерватория».

Лучшей работой композитора в кино стала музыка к «Отелло» – единственному совместному фильму Хачатуряна с известным режиссером С. Юткевичем, снятому в 1956 году Юткевич, так высоко ценивший в эстетике фильма магическое ощущение пронизывающего его сквозного ритма, нашел в Хачатуряне достойного сотворца.

Хачатурян в 1960-1970-е годы продолжал активно сочинять в различных жанрах. Семь речитативов и фуг, Сонатина, Соната, не говоря уже о Концерте и Концерте-рапсодии, – каждое из этих произведений отражало те или иные этапы эволюции стиля Хачатуряна.

1960-е годы – время создания Хачатуряном второй инструментальной триады: концертов-рапсодий для скрипки (1961), виолончели (1963) и фортепиано (1968) с оркестром Вторая инструментальная триада доносит до нас привычные, хорошо знакомые черты композиторского почерка Хачатуряна. И вместе с тем в рапсодиях обращают на себя внимание и новые стилистические особенности Они выражаются не только в явно выросшем композиторском мастерстве, еще большей изощренности его, но и в изумительной прозрачности оркестровой фактуры.

Список произведений Хачатуряна завершается третьей инструментальной триадой – сольными сонатами для виолончели (1974), скрипки (1975) и альта (1976). «Я стремился, – говорил композитор, – как можно глубже проникнуть в самое существо любимых мною смычковых инструментов, извлечь из их сокровенных тайников как можно больше тембровых, динамических, эмоциональных качеств. Мне хотелось, чтобы мои музыкальные мысли, которые я старался высказать современным языком, инструменты произнесли возможно выразительнее, пропели мою музыку живыми, трепетными голосами…»

Намерения композитора оказались блистательно реализованными.

Здоровье Арама Ильича тем временем все ухудшалось, и все чаще он говорил о своем желании быть похороненным в Ереване. Завещание было исполнено. После смерти 1 мая 1978 года Хачатуряна похоронили в пантеоне столицы Армении.