Текст книги "Царь с востока"

Автор книги: Дмитрий Хван

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава 10

    Ангарск, Кремль. Начало августа 1653.

    Вечерело. Душное марево долгого дня сменялось вечерней прохладой и крепнущим ветром с Ангары. Небо быстро темнело, заволакиваемое тучами, чувствовалось дыхание влаги – приближался ливень. Люди спешили по домам, подстёгиваемые глухим ворчанием в вышине – мокнуть никому не хотелось. Однако стихия сподобилась лишь на накрапывающий дождь, пролившись потоками воды стороной.

    На наблюдательном посту, что стоял на окраине ангарского посада несколько милиционеров – четверо юношей с винтовками и старший смены караула, пожилой литвин-охотник, ждали смены. В пристроенной к караулке башенке, где на специальном станке стоял прожектор, находилось двое парней. Состоявшие в народной милиции работники ремонтных мастерских Ангарского речного пароходства, на три вечера в неделю привлекались к караульной службе.

    – Как бы не промокнуть, Мирон, – хмурился один, с опаской поглядывая на тёмное небо, гремящее раскатами грома.

    – Бричку со сменой пришлют, иначе как? – отмахнулся второй, взявшись за ручки поворота прожектора.

    Осветив дорогу, он увидел только что упомянутую бричку, но та двигалась со стороны Белореченска.

    – Глянь-ко, Чеслав! Кому в такую погоду неймётся? – ухмыльнулся Мирон.

    Его напарник уже слазил с лестницы вниз, чтобы предупредить товарищей у ворот.

    Старший смены Лесь Роговский фонарём осветил закутавшегося в плащ возницу, узнав его. Тот, простужено чихнув и утерев нос, сообщил, что везёт профессора Сергиенко от Усолья, где из-за поломки машины встал байкальский пароход.

    – Спешит он сильно... Хорошо, что стемнело только что! – добавил возница.

    – Вадим, что случилось? – дверца брички приоткрылась и, подслеповато щурясь от света фонаря, наружу выглянул помощник профессора.

    – Добро пожаловать в Ангарск! – хлопнув лошадь по крупу, воскликнул Роговский. – Проезжайте!

    На заседание Верховного Совета Сергиенко попал последним, добираясь в столицу из Новоземельска. Из двенадцати человек, что составляли Совет, отсутствовали трое – Сазонов находился во Владивостоке, готовя первые отряды айну и казаков к операции у Матомая на Эдзо, Саляев в Курляндии, а Паскевич на Эзеле. Остальные, по прибытию профессора, собрались в зале для переговоров. Разбившись на группы, они обсуждали последние новости, делились интересной информацией да и просто шутили.

    – Ну что, товарищи, рассаживаемся! – призывно произнёс Соколов среди приглушённого гула голосов, наполнявшего помещение.

    За огромный стол, занимавший чуть ли не всё пространство зала, сели те, кто определял принципы развития созданной ими державы, называемой Русь Сибирская. На некоторое время воцарилась неловкая тишина – многие посмотрели на пустое кресло профессора Радека, который никогда прежде не пропускал ни одного собрания.

    – Для начала организационный вопрос, – прервал тишину Соколов. – В связи с постигшей нас утратой... Нужно выбрать достойную замену, ввести в Совет нового человека. Кандидаты всем вам известны.

    – Поскольку голосование у нас открытое, – первым взял слово бывший заместитель главного инженера одного из мурманских заводов Борис Лисицын, сменивший покойного Радека на должности ректора АГУ. – Я за то, чтобы оставить место вакантным.

    – Поясни, Борис Иванович! – тут же произнёс Кабаржицкий, нахмурившись.

    – С удовольствием, – кивнул Лисицын. – Вы все знаете, что старший сын нашего товарища, Мечислав, очень толковый молодой человек, характеризуемый только с самой лучшей стороны всеми его учителями и наставниками.

    – Подтверждаю, – добавил Матусевич. – Согласен с Борисом Ивановичем. И добавлю аналогичное мнение Сазонова, его начальника, отправленное радиограммой заранее.

    Следующим высказался Петренко. Владиангарский воевода, отвечавший за оборону государства, также поддержал предложение Лисицина.

    – Павел? – Соколов обратился к Граулю.

    – Я согласен с высказанным тут мнением моих товарищей, – тут же ответил он, оглядевшись. – Но я хотел бы вернуться к вопросу о расширении Совета.

    – Позже, Павел, – кивнул Вячеслав. – Мы и в меньшем количестве все вместе покуда собраться не можем.

    – Что же, – вздохнул Карпинский, поглаживая бороду, когда Соколов посмотрел на него. – Тогда объясните мне, почему вместо сына Смирнова, в Совет вошёл я, а не Валентин?

    – Понимаешь, Пётр, – декан геологического факультета АГУ Роман Векшин, снял очки и, потерев усталые глаза, взглянул на Карпинского:

    – Не всем потомкам дано быть достойным продолжателем дела своего родителя. Знаешь, если все будут понимать, что членство в Совете – это не привилегия, а необходимость, то и ответственность будет иной.

    – У Александра Миротворца сам знаешь, кто уродился, – буркнул Петренко, на что Карпинский только саркастически усмехнулся.

    – Валентин Смирнов, согласно полученной от Паскевича информации, более всего интересуется вином и женским полом, а в общественно-полезной жизни воеводства участвует лишь по принуждению, – пробаcил сунгарийский воевода Матусевич. – Не думаю, что он нам чем-то поможет в будущем.

    – Ладно, товарищи, вопрос решён! – закончил обсуждение Соколов. – Володя, готовь постановление.

    Кабаржицкий заполнил подготовленную бумагу, в которой все присутствующие поставили подписи и свои резолюции. Заверив документ печатью, Владимир оставил его на столе.

    – Теперь приступил к стратегическим вопросам, – продолжил собрание Вячеслав. – Причём решение некоторых из них оставил нам Радек. Володя?

    – Первый вопрос наверное самый важный, – заговорил Кабаржицкий, отпив воды из кружки. – Это начало проекта "Наследник" или же "Царь с востока", как его называл профессор Радек.

    – Это очень серьёзное дело, прошу высказаться по существу, – проговорил Соколов, пока присутствующие молчали, лишь переглядываясь друг с другом.

    – В случае неудачи мы очень сильно подорвём свои позиции на Руси, – отметил Грауль. – Я не буду поддерживать эту затею сейчас. Но выучить Владимира, подготовить его к роли правителя – необходимо.

    – Замечу, что царь Никита до сих пор не обзавёлся потомством, – подался вперёд Игорь Матусевич. – И, судя по поступающей из Москвы информации, не собирается исправлять эту ситуацию.

    – Товарищи, – заговорил молчавший доселе профессор Сергиенко. – А ведь это отличный шанс не только для нас, Руси, но и для всего человечества... Не надо улыбаться! – энергично махнув рукой, Николай пригладил редкие волосы на голове. – В наших условиях мы способны воспитать нового человека, способного на дерзкий порыв в будущее! И это не только технические и гуманитарные знания, что они значат без творчески сформированной личности?! Без мечты в будущее?

    – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью? – проговорил Карпинский, повернувшись к Сергиенко.

    – Да, Пётр, именно так! – возбуждённо воскликнул профессор. – Иначе, каков же будет прок от наших усилий?

    – Я думал, что мы уже реализуем эти планы, – побарабанив пальцами по столу, сказал Лисицын. – По-моему, мы до сих пор старались оставить таковых людей после нас... Таких как Мечислав, как Стас Соколов, как сотни других юношей и девушек.

    – Так я же говорю о появлении такого же человека на московском престоле! – воздел руки Сергиенко. – Если мы решили не узурпировать власть сами, то сын государя Алексея Михайловича подходит идеально!

    – Кроме Павла есть те, кто не поддерживает этот замысел? – Соколов смотрел на своих товарищей и понимал, что большинство из них были настроены решительно и вскоре одна за другой стали подниматься руки согласных.

    Воздержались лишь Грауль и Карпинский. Матусевич поднял руку последним:

    – Надо ознакомиться с планом Радека более подробно, обсудить все возможности и трудности реализации, – заговорил Матусевич. – Я уверен, что мы должны осуществлять этот план. Пусть он и ломает нашу прежнюю историю... Как я вижу, профессор, в отличии от Павла, вы этого не опасаетесь, – закончил Игорь многозначительным взглядом, устремлённым на Сергиенко.

    – Мне уже боятся нечего, Игорь, – снисходительно проговорил остывший учёный. – Да и вам, думаю, тоже.

    – Ну а пока мы грезим о новой власти на Руси, подобное уже происходит в Корее, – снова заговорил Соколов. – Игорь Олегович, доведите до нас обстановку на сегодняшний день.

    – На сегодняшний не скажу, – усмехнулся Матусевич. – А в целом, как вы уже должны знать, наш союзник и мой недавний боевой товарищ, принц Бонгрим, сейчас ведёт борьбу за власть со своим младшим братом, принцем Инпхёном, которого признали наследником власти империи Цин.

    – Он уже правит? – тут же уточнил Сергиенко, отодвигая от себя остывший уже чайничек.

    – Насколько мне известно, церемонии интронизации ещё не было, – ответил воевода. – Сейчас правит с десяток высших сановников из разных кланов и только один из них негласно занимает сторону Ли Хо, снабжая его информацией.

    – А что маньчжуры? – поглаживая седую бороду, спросил Петренко. – Держат свою креатуру на поводке?

    – Влияние Цин при Дворе сейчас очень велико, – кивнул Матусевич. – В народе ходят слухи, что посольство из Пекина пересёкло пограничную реку Амноккан.

    – На кого опирается наш союзник? – Карпинский заинтересованно посмотрел на Матусевича. – И почему бы нам не помочь ему так же открыто, как это делают маньчжуры? Признаем Ли Хо правителем, пришлём посольство. Государь Никита Иванович тоже может посольство прислать – тысячи казаков хватит вполне.

    – Нет, вмешиваться нельзя, – покачал головой Игорь. – Это междоусобица и влезать в неё чревато, пусть корейцы интервентами видят только маньчжур. А насчёт поддержки... Принц Бонгрим опирается на северо-восточные провинции, в которых велика его слава, как о великом полководце, не раз бивавшем армии Цин. Город Хверён – по сути его столица...

    – Да, во внутренние разборки нам нельзя встревать, – согласно кивнул Соколов. – Продолжай, Игорь.

    – Так вот, и из Хверёна его войско ушло к столице, на своём пути пополняясь не только крестьянскими отрядами, но и гарнизонами правительственных войск – может получиться, что к Сеулу подойдёт огромная армия, с которой правительству будет уже никак не совладать.

    – Эффект снежного кома, – хмыкнул Сергиенко. – Спасибо, по этому вопросу всё ясно. Вячеслав, у меня есть важный вопрос для обсуждения, я говорил тебе...

    – Да, я не забыл, – нахмурился Соколов. – Только сначала сделаем перерыв, заварим свежего чайку.

    Перерыв был недолог, собравшиеся успели лишь размять кости да разлить по чашкам свежезаваренный чай. Матусевич, получив свою порцию, пообещал скорое появление на Ангаре тростникового сахара с Окинавы, чем вызвал у товарищей бурю положительных эмоций. Наконец, все снова расселись, и слово взял профессор Сергиенко, выходец из мира Матусевича, в своё время, как и Радек, работавший над каналом перехода в эту реальность. Николай сообщил, что хотел бы поговорить о библиотеке Радека – тех работах и дневниках профессора, над которыми тот работал вплоть до последнего дня. Покойный профессор занимался составлением энциклопедий, учебников, наставлений и инструкций для следующего поколения, которое будет жить уже без них – первоангарцев, чужаков этого мира.

    – Считаю, что крайне необходимо начать разбор его библиотеки, с целью анализа и систематизации работ Радека, – говорил Сергиенко, – и чем быстрее мы приступим, тем лучше. Мы тоже далеко не молоды, каждый день на счету. Кроме того, надо понять его планы и продолжить работу за профессора.

    – Хорошо, что ты сам поднял этот вопрос, – согласно кивнул Соколов, переглянувшись с Лисицыным. – Вот вместе с Борисом Ивановичем и займётесь разбором записей. Ещё что-то, Николай Валерьевич?

    – Да, – несколько замялся Сергиенко. – Я уже говорил тебе, Вячеслав... Хотел снова поднять вопрос.

    – Ясно, – помрачнел Соколов. – Ну что же, говори.

    – Я о вирусе, – сложив ладони над столом, опустил взгляд Сергиенко. – Хорошо ли будет оставлять его потомкам? Нужно или использовать его, наконец, либо уничтожить. Иначе уже в недалёком будущем может произойти страшное. МакГроу предлагал...

    – МакГроу глупость предлагал! – рявкнул Матусевич. – Использовать боевой вирус близ наших границ – верх идиотизма!

    – Значит, надо безотлагательно заняться его уничтожением, – пожал плечами Сергиенко.

    – Или использовать с умом, – добавил вдруг Петренко. – Например, внутри ограниченной естественными границами территории.

    – Не понял тебя, Ярослав, – повернулся к другу Вячеслав.

    – А я поясню, – с готовностью кивнул воевода. – Я бы использовал вирус для уничтожения бандитского гнойника работорговцев и убийц – Крымского ханства.

    – И как ты собираешься это сделать? – произнёс Грауль, недоверчиво покачав головой. – Не думаю, что это возможно провернуть без долгой подготовки. Надо учитывать множество факторов...

    – Я не считаю это фантастикой, – загоревшись идеей, твёрдо говорил Петренко. – Думаю, если вы все поддержите меня, то я представлю проект сего предприятия.

    За составление проекта высказались единогласно – Крым, отделённый от Руси морем и незаселённым Диким полем, был бы идеальным полигоном для не долгоживущего вируса. А ослабление государства, питающегося кровью славянского народа да живущего за счёт русско-польской розни, было бы весьма полезным делом.

    – Нужно с царём говорить, составлять партии для выкупа пленников и действовать по обстоятельствам, – негромко проговорил Карпинский. – Не думаю, что Никита Иванович будет против, а, наоборот, с удовольствием примерит лавры освободителя на свои и без того могучие плечи завоевателя древних отчин.

    – Да, – усмехнулся Соколов. – Сдаётся мне, Никита Иванович получит приставку Великий к своему титулу ещё при жизни. Отобрать у Польши княжество Литовское, взять Люблин и едва не осадить саму Варшаву – дорогого стоит!

    – А с учётом разработки недр Урала и основании заводов, интереса к учреждению флота, покровительству толковым иноземцам и попечению над народным просвещением – выходит эдакий Пётр Первый вкупе с Екатериной Великой, – добавил Лисицын с улыбкой.

    – Выходит-выходит, – проговорил Петренко. – Но не нужно обольщаться, царь действует только к своей, хотя и общегосударственной выгоде.

    – Действительно, – помрачнел Вячеслав. – У нас же есть вопросы и по Смирнову, и по пропавшему в подземельях Антониева Сийского монастыря отцу Кириллу.

    – Что?! – разом выдохнули многие из собравшихся.

    – Не знаю, можно ли доверять Строгановым, но именно они предоставили информацию об отравлении Смирнова и пытках Карпа, – глядя в одну точку, с расстановкой произнёс Соколов.

    – Доверенный человек семьи уральцев доставил послание во Владиангарск две недели назад, – заговорил Петренко. – В нём говорилось об "ангарском попе", помещённом в подземную тюрьму при этом монастыре на архангелогородчине.

    – Мы попробуем проверить эту информацию через наших людей, – добавил Вячеслав. – Кроме того, я не исключаю провокации строгоновцев...

    – Ведь мы проникли на Урал, а не они на Ангару, – пробурчал Карпинский, сложив руки на груди.

    Собрание продолжилось отчаянным спором, который продолжался по поздней ночи – горячие головы, такие как Сергиенко и Кабаржицкий предлагали вообще заморозить общение с Никитой и потребовать от него объяснений по факту смерти их товарища в Карелии и немедленного освобождения ангарского священника. Но другие – Матусевич и Петренко, в первую очередь, говорили, что царь никогда не признается в случившемся и, в лучшем случае, может переложить вину на своих подданных – да только возможность оного чрезвычайно мала. Скорее всего, ответа вовсе не будет.

    – А ведь Кирилл сам явился к патриарху, – заявил вдруг Матусевич. – А тот решил вызнать всё. Хорошо, наш служитель веры не знает самого главного!

    – Знает, – негромко произнёс Соколов, постучав пальцами о стол. – Я рассказал ему.

    Воевода молча, но энергично развёл руки в стороны и с изумлением посмотрел на Вячеслава.

    – Теперь и Никита будет знать, – охрипшим от волнения голосом проговорил Сергиенко.

    – Надеюсь, однако, у него хватит ума сохранить это в тайне? – добавил Грауль. – Ну а Кириллу теперь уж точно света белого не видать.

    Далее собрание проходило как-то скомканно, тёплая комната перестала быть уютной, а в головах у собравшихся только и вертелись разные, но одинаково невесёлые мысли. Без обсуждений удвердили сроки открытия ещё одного плавильного цеха в Железногорске, отправку на работы голландцев с захваченного флейта "Дельфин" и планы организации корабельных мастерских и дока во Владивостоке. Разошлись все далеко заполночь, а многие так и не смогли заснуть, дождавшись в тишине рассвета. Не спали и в доме Милославских – поначалу сёстры расплакались, не желая тихо сопевшему в кроватке мальчику той же судьбы, которой вдоволь натерпелись они, будучи вовлечёнными в жестокие и кровавые дворцовые интриги.

    – Видать, не дано иного, – перебирая светлые волосы сына, повторяла Мария Ильинична, то и дело утирая платочком слёзы. – С Божьей помощью сладится, уповаем на Господа нашего...

    Дворцовый комплекс Чхандоккун, к северу от Сеула. Август 1653.

    К вечеру следующего дня передовая группа войска Минсика – сотня под началом Кангхо Сонга, вышла к горе Унбон, с которой, по поверью, на землю сошла созидающая энергия Неба. Окружённый лесами дворец Чхандок со склона Унбонсана был бы как на ладони, сразу заметил Сонг. Солнце садилось, сочным светом пробиваясь сквозь ветки и кроны вековых деревьев, играя бликами на изумрудной траве. Ещё немного и начнёт темнеть, а потому каждая минута была счету!

    – Ждать! – таков был приказ Кангхо, обращённый к его воинам, уставшим от тяжёлого перехода к столице от негостеприимного берега Западного моря.

    Отряд верных принцу Бонгриму бойцов, до сей минуты петлявший среди холмов, лесных долин и извилистых речушек, обходивший стороной даже одинокие домики охотников, чтобы не обнаружить себя раньше времени, теперь отдыхал под сенью высоченных сосен, набираясь сил у прозрачного ручья, петлявшего между зелёными от наросшего мха валунами. А Сонг с несколькими бойцами поднялся на склон горы, чтобы с помощью увеличительной трубы, подаренной ему принцем, внимательно осмотреть Чхандоккун. Вот главные ворота – Тонхвамун, вот мост Кымчхонгё... По телу Сонга побежали щекочущие мурашки – священное место, этот мост строил сам ван Тэджон, отец великого Сэджона! Схема дворцового комплекса, которую рисовал принц Бонгрим, оживала на глазах – Кангхо точно знал, где нужно искать принца Инпхёна, маньчжурами признанного наследником престола.

    Глаза его устали, Сонг опустил трубу. Посмотрев на заходящее солнце, раскрашивающее небо в мягко оранжевый цвет, он вспомнил слова Ли Хо об осторожности. Три десятилетия назад за дворцовыми стенами Чхандока произошла попытка переворота – но мятеж провалился и все его участники были жестоко умерщвлены. Нет, Кангхо не боялся смерти – он был готов сложить голову за своего принца, но вот принц... Он не желал смерти своих людей, пусть и за правое дело.

    – Теперь нужно ожидать света множества факелов! – Сонг передал зрительную трубу находившемуся рядом солдату. – Как только ночная смена караулов будет совершена, мы начинаем действовать.

    Теперь предстояло последний раз обсудить с командирами штурмовых групп каждое их движение после того, как будет преодолена внешняя дворцовая стена. Укрепления дворца несерьёзны, он не предназначен для обороны и проникнуть внутрь будет несложно – тренировки во Владивостоке на участке специально построенной стены, аналогичной дворцовой, не прошли даром. Вот только бы принц оказался на месте! Только бы слова сановников, захваченных на Канхва, оказались правдой!

    Лежащий к югу от дворца столичный город зажигал ночные огни – в Чхандоке также началось движение, загорались десятки фонарей, дававших тусклый свет – и Кангхо тут же вспомнил яркие светильники, что были в его доме на Сунгари. Не сравниться им! Но тем временем в караул постепенно заступала ночная смена. Гвардейцы, держа в руках факелы, проходили по маршруту патрулирования огненной гусеницей, сменяя своих товарищей. Наконец произошла смена караула у главных ворот. Командир сменяющегося отряда, обменявшись паролем с коллегой из заступившего на дежурство, передал ему ключ от ворот. Гулко бухнул в тишине далёкий гонг, и вскоре всё стихло. Пора!

    Каждый из диверсантов ещё раз проверил амуницию – револьверы, ножи, дубинки, удавки и прочий инструмент. Кто-то взял изготовленные тут же лестницы, на плечо закинув забухтованные веревки, приготовил крючья.

    – Помните, сегодня в ваших руках судьба Кореи! Настало время изменить её судьбу! Изгоним прочь маньчжур и их прихвостней! Вперёд! – провозгласил Кангхо, бойцам, чьи лица были полны отчаянной решимостью.

    Разделившись на несколько групп, отряд Сонга отправился вниз, в долину, освещаемую серебряным светом полной Луны, оставляя за спиной чёрную громаду горы Унбон.

    Диверсанты принца Бонгрима обошли главные ворота комплекса стороной, пройдя перелеском из редкостоящих сосен и колючего кустарника до восточной стены Чхандока. Там она шла уступами, спускаясь со склона холма. Лёгкий ветер шуршал в высокой траве, освежая лица, наполняя лёгкие свежим воздухом. Перед решающим рывком бойцы на минуту замерли, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь стрекотом сверчков, тёплой летней ночью поющих свою песню. Никого!

    Лестницы приставлены, крючья, закреплённые на верёвках, взметнулись вверх и вот первые бойцы Сонга оказываются за стенами. И сразу же вступают в бой – две тройки гвардейцев нападают на бойцов. Лязг металла звучит очень недолго, гвардейцев закалывают. Кангхо похолодел – неужели их ждали? Но нет, более никто не атакует его солдат. Снова тишина вокруг. Итог первого столкновения печален – четверо убитых и трое тяжело раненых, последних приходится перетаскивать обратно и уносить в лес, чтобы оказать помощь, отряжая на это четверых воинов. Так отряд лишился более чем десятой части своего состава. Кангхо старался сохранить спокойствие, что удавалось с великим трудом.

    – Вперёд! – прорычал он.

    Впереди лежал прямоугольный парк с аккуратно постриженными кустарниками и небольшими деревцами. Преодолев его, диверсанты оказались перед низкими стенами, окаймлявшими площадь перед зданиями покоев вана и его супруги. У ворот горели факелы и там же собирались встревоженные гвардейцы, слышавшие шум схватки у внешней стены. Кангхо приказал приготовить револьверы – после того, как их обнаружили, счёт пошёл на секунды. Приблизившись к охранникам принца Инпхёна, диверсанты остановились. Считанные мгновения противники смотрели друг на друга – зло, решительно, изучая своего врага. Тишину нарушил офицер дворцовой стражи – с яростным воплем он ринулся на чужаков, едва не достав острием меча одного из бойцов.

    – Огонь! – крик Сонга потонул в грохоте пальбы, вспышки выстрелов озаряли лица противников – перекошенные злобой, обескураженные и одинаково решительные. Едкий пороховой дым наполнял пространство перед воротами и вскоре солдаты Кангхо, переступив через распростёртые и скрюченные тела мертвецов, а также умирающих, бьющихся в конвульсии гвардейцев, бросились в распахнутые настежь ворота.

    Ворвавшись на площадь перед освящённым фонарями зданиями ванских покоев, бойцы на секунду замерли, озираясь по сторонам. Они слышали далёкие ещё крики спешащих сюда гвардейцев. Перезаряжая оружие, видели множество приближающихся факелов. Но цель так близка – было видно, как на веранде покоев мечутся фигуры в светлых, просторных одеждах. Кангхо помнил одно – если им не удастся схватить и увести с собою принца, Ли Хо приказал его убить. Покои вана были совсем близко, когда люди Сонга начали валиться на камни. Вот, схватившись за горло, упал на колени и, захрипев, завалился набок командир первого отделения, бывший рядом со своим командиром. Беззвучно, будто натолкнувшись на невидимую преграду, остановился и упал навзничь один из солдат, что бежал впереди. Рядом с головой Сонга с поющим свистом пролетела стрела, с найдя свою жертву позади. Лучники! На веранде павильона становилось всё больше воинов противника, одетых в чёрные, блестящие в свете фонарей, одежды. Кангхо остановился и, прицелившись, выстрелил, снова бросившись вперёд. Враги тоже валились, подстреленные пулями бойцов, но их становилось всё больше. В голове Сонга зашумело, в висках стучала кровь, живот свело. Он стрелял и перезаряжал оружие, видя как падали его солдаты, пронзённые стрелами.

    'Что это? Ловушка?!' – бессильная злоба душила его.

    Сонг понимал, что его миссия потерпела полное поражение. Он видел оглядывающихся воинов, видел сомнение, появившееся в их глазах.

    – Назад! Уходим! – закричал Кангхо, продолжая отстреливаться.

    Лучники сошли с веранды и уже вели стрельбу с лестницы павильона, кто-то из них сошёл на камни площади, переступая через тела погибших товарищей. Около трёх десятков остававшихся в живых диверсантов бросились к воротам, но и там их ждали. Около двадцати гвардейцев-аркебузиров в этот момент изготавливались к стрельбе, выстраиваясь в ряд. Несколько бойцов сумели вовремя уйти из зоны поражения, перебраться через стену и устремиться в сторону сада Хувон. Кто-то стреляет по аркебузирам, двое гвардейцев падают, заливая кровью цветастые одежды, их широкополые шляпы летят в сторону. Но всё равно следует залп. Кангхо складывается пополам, будто получив сильнейший удар под дых. Он не может дышать, хватая ртом воздух и беззвучно кричит от боли. Он лежит на тёплых камнях площади. Вскоре его грубо хватают за ворот и куда-то тащат. Его бьют по щекам, но он не чувствует ударов. Его бьют ещё и ещё. Наконец, сознание проясняется, Кангхо осмысленным взглядом осматривается – его прислонили к стене, а вокруг столпились те самые лучники, которые с интересом и злостью смотрят на него, обсуждают, кричат. Маньчжуры! Эта мысль буквально пронзает его сознание и Сонг пытается поднять руку, в которой всё ещё зажат револьвер. Кто-то заметил его попытку – звучат возбуждённые крики, по его руке бьют дубинкой, ещё и ещё, пока оружие не вываливается из сломанных пальцев. Револьвер пинают ногой, одетой в сапог с загнутым вверх носком. Сонг пытается пошевелиться – маньчжуры снова орут, приставляя к его горлу острия мечей. Вдруг следует резкий окрик и маньчжуры расступаются, пропуская вперёд какого-то высокого сановника. Тот склоняется перед лежащим Сонгом, с интересом вглядываясь в лицо, искажённое болью.

    – Вы хотели убить принца Инпхёна? Его нет здесь, он в безопасности, – мягким, фальшивым голосом проговорил сановник. – Вас, мерзких убийц, послал Ли Хо, этот отщепенец?

    Кангхо лишь посмотрел на говорившего исподлобья.

    – Молчишь? – продолжил сановник. – Осветите его!

    Факел поднесли к самому лицу Сонга, опалив брови и волосы.

    – Вам конец! – прохрипел Кангхо. – Что не смог я, сделают другие! Армия Бонгрима идёт с севера, другая армия, что идёт от Канхвасана, скоро будет тут – маньчжуры не помогут вам удержать власть! – вдруг рассмеялся Сонг. – Вам конец, собаки!

    Сановник резко выпрямился, брезгливо посмотрев на смеющегося пленника в последний раз. Отвернувшись, он пошёл прочь, за ним последовали другие сановники, сопровождаемые гвардейцами. Перед Сонгом остались только маньчжуры.

    – Чего... – не договорил Кангхо – сразу несколько мечей пронзили его тело, он обмяк, уронил голову набок и испустил дух.

    Спустя несколько минут сановник, говоривший с Кангхо, жестом остановив сопровождающих, прошёл во внутренние помещения ванских покоев. В дальней комнате, освещаемой тусклым светом мерцающего в каменном фонаре огня, он нашёл испуганного молодого мужчину, с опаской смотревшего на сановника.

    – Санхен! – голос мужчины предательски сорвался от чрезмерного волнения. – Что происходит?! Кто были эти люди?

    – Мятежники, посланные твоим братом, чтобы убить тебя, – склонил голову сановник. – С помощью воинов, которых прислал тебе милостивый император, нападение отбито и почти все нападавшие уничтожены.

    – Почти все? – заметно успокоившись и вынув руку из-под вороха одежд, Инпхён взглянул на сановника, вздёрнув голову.

    – Несколько мятежников рассеялись в саду Хувон, – проговорил, словно урчащий кот, Санхен. – Совсем скоро их изловят, как диких животных. Потом они будут преданы казни.

    – Хорошо! – заулыбался младший принц. – Ты можешь идти, Пак Санхен.

    Сановник снова склонился и, попятившись, вышел из комнаты принца. Торжествующая улыбка играла на его лице.

    'Что за недоумок!' – подумал он и фыркнул от усмешки, вспомнив, как напуганный Инпхён прятал в одежде бесполезный в драке ножичек. Но улыбку вскоре сменила более привычная холодная и надменная маска, носимая Паком. Если проклятый мятежник не врал перед своей смертью, то у него, регента Санхена, наступило время больших трудностей. Сегодня ночью предстояло отправить десятки гонцов по всем ближним к столице гарнизонам, чтобы они срочно прибывали к берегу Хангана у западной границы города. Кроме того, нужно отправить конный отряд навстречу врагу. Сановник скрипнул зубами от негодования – Ли Хо, сукин сын, почему ты не остался в северных лесах?!

    Тем временем Бонгрим продвигался по северным провинциям Кореи, беспрестанно пополняя свою армию не только крестьянскими отрядами, но и гарнизонами небольших крепостиц и городков, которые лежали у него на пути. Провинциальные военачальники, управляющие провинциями и уездами, чиновники, главы кланов, депутации янбанов, ремесленников и крестьян – все они спешили засвидетельствовать перед принцем своё почтение и показать ему свою полную лояльность. Ли Хо благосклонно принимал этих людей, слушая их уважительные речи, исполненные почитания памяти его отца и надежд на то, что принц будет следовать ему во всём. Но были и те, с кем Ли Хо принципиально не встречался – к ним относились знатоки конфуцианского учения, служители прошлого – как он их называл. Это никоим образом не мешало ему пользоваться любовью среди простого народа, у которого до сих пор в почёте были культы духов земли и неба, рек, озёр и гор.

    Первое серьёзное столкновение с правительственными войсками произошло под Чхорвоном. Войско принца, преодолевая горный район Йонсо, двигалось берегом реки Хантан, обходя стороной и буддийский монастырь Куынса, и крепость Чхорвона, пострадавшую ещё во времена японского вторжения. Передовые конные отряды обнаружили вставшего на отдых противника в живописной, окружённой острыми скалами долине Тамтхо. По оценке командира разведроты, численность армии регентского совета составляла не менее пяти тысяч пехотинцев, а также около тысячи всадников. Силы Бонгрима уступали неприятелю в численности, кроме того, большая часть его войска была плохо вооружена – особенно крестьянские ополченцы. Но было у него и неизвестное врагу преимущество – испытанный в боях и спаянный дисциплиной полк 'Бунно*', состоявший из двенадцати сотен бойцов, включая подразделения обеспечения, которые также крепко держали в руках оружие и умело им пользовались. Всадников, вооружённые цепами, копьями и трезубцами, из примкнувших к принцу северных гарнизонов у военачальника Ан Чжонхи насчитывалось лишь две с половиной сотни – но и они представляли собой весьма серьёзную силу перед основной частью войска регентского правительства – неопытными солдатами, набранными, главным образом из крестьян. Как только воинство Бонгрима быстро развернулось в боевые порядки прямо с марша, Чжонхи, форсируя события, начал немедленное движение навстречу выжидающему в покое противнику. Полк "Бунно" занял центр построения. На флангах военачальник принца выставил небольшие конные отряды, а во втором эшелоне двигались пехотинцы из северных провинций. Крестьянские отряды своего войска Чжонхи оставил в арьергарде, надеясь, что до их участия в битве дела вообще не дойдёт.