Текст книги "Жало 3 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Гришанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19

Глава 19. Паранойя крюсюка, фьуйка крысючки и мое «люди чести»

Вместе со мной призывы Ффаффы услышали и остальные ребята, потому, дружно прекратив пить, мы в едином порыве отправились на поиски источника шепелявого ультразвука. Заковылявшую кое-как на одной здоровой ноге Марину подхватил на руки оказавшийся замыкающим великан Сыч.

Пока мы огибали водоем, и искали в зарослях папоротника на той стороне ловушку, в которую угодили гэручи, вопли крысючки смолкли, сменившись тут же раздраженным шипением ее самца. Сперва ворчанье Ччверсса было едва различимым, но, по мере нашего приближения к цели, слова крысюка доносились все отчетливей.

Последовавшая перебранка гэручи оказалась столь занимательной, что я даже решил дослушать ее до конца и, остановив ребят в паре метров у обнаруженного земляного провала (в зарослях папоротника реально зияла натуральная темная дыра, из которой доносилась писклявая перебранка), знаками велел всем не шуметь и слушать. Сыч опустил Марину рядом на землю, и мы все вчетвером обратились в слух.

А началось все так:

– … Самка, вот че ты творишь⁈ Сказано же те, дура: с челами покончено! Порвали их гази-чистильщики, и смирись ты с этим фактом уже наконец. Без вариантов, ИХ ПОРВАЛИ. Потому как выстоять против потока целой колонии у четырех жал, без огнестрела, с одни ножом на всех, шансов не было от слова совсем.

– Но моя фьуйка…

– Да задрала ты своей чуйкой! Вот сама рассуди: мы тут уже третий час кукуем, и, если б челы в той зарубе уцелели, согласись, они бы по любому давно уже были здесь. А раз их до сих пор нет, то что получается?..

– Но моя фьуйка…

– Да твою ж мать, Ффаффа! Засунь себе свою фьуйку знаешь куда!

– Фам дурак!

– Вместо того чтобы попусту своими воплями воздух сотрясать, и лишнюю напасть на наши и без того поджатые хвосты накликать, лучше бы еще разок попыталась мачете в дыру метнуть – авось на сей раз за что-нибудь да зацепится. И мы сможем-таки выбраться их этой задницы.

– Да уфе раф фто пыталафь! Не фа фьто мафьете твой бефполефный не фепляетфя!

– Нельзя отчаиваться! Нужно снова пытаться!..

– Фьелы! Ау! Фпафайте! Выруфьайте!..

– Заткнись, дура! – зло рявкнул на вновь заголосившую самку крысюк и, добившись желаемого, тут же вернулся к нравоучительному шепоту: – Уже вон в дыре темень какая. Не ровен час призовешь свои ором к нам через дыру какого-нибудь выбравшегося на ночную охоту монстра. Че тогда делать-то станешь? Я, со сломанными лапами, считай, балласт, а не защитник.

– Ой, да хороф фтрафать. Никто к нам фюда не фунетфя.

– Ой не зарекайся. Крэчи-то, в ловчую яму которых мы угодили, уж точно вскоре пожалуют суда за своей законной добычей.

– Фьфьверфф, ну хороф, пофалуйфта фнова не нагнетай.

– Вот самка-дура. Думаешь: мои опасения – это забавные шуточки, чтоб тебя постращать?.. Млять, Ффаффа, да мне самому страшно до усрачки, потому что крэчи, как стемнеет, обязательно отправятся проверять свои ловушки, найдут тут нас и…

– Так уфе фтемнело, фкафофьник. Но никаких владельфев ямы я фьто-то не наблюдаю. Да и откуда им тут вфятьфя-то, пол и фтены вефде ровные, ни норки, ни трефинки, я лифьно вфе тут офупала, до фьего дотянутьфя фмогла. А докуда не дотянулафь, профто офмотрела внимательно, благо из дыры понафьалу фвета было дофтатофьно.

– Блин, Ффаффа, это ж ловчая яма. Разумеется, здесь нет никаких нор, чтобы угодившая сюда жертва через них не удрала от крэчи.

– И как фе эти крэфьи фюда фа нами фаберутфя? Череф верхнюю дыру фьто ли? Фам фе говорил, фьто они подфемные обитатели, и наруфу дафе нофью выфовыватьфя терпеть не могут.

– Это ж крэчи, дура. Им прорыть в своем подземелье новый ход к старой ловчей яме, как тебе кончиком хвоста нос почесать.

– Фам дурак!

– Все, Ффаффа, хорош трепаться! Пока видно прореху ямы в потолке, давай снова швыряй мачете туда.

– Да вфе одно не фафепитфя.

– Не рассуждай, а пробуй! Уж поверь, когда сюда за нами полезут крэчи, ты возненавидишь себя за эти дурацкие пререкания. Но будет уже поздно что-либо…

– Бла-бла-бла… Корофье, поняла я, фьто не отвяфефьфя пока не брофу. Ладно, ффьитай уболтал, ифполню ефе рафок твою дурафкую хотелку.

– И смотри чтобы строго на север… Да, Ффаффа, блин!

Из дыры в земле вдруг вылетело мачете крысюка и, едва не чиркнув Миху по колену, рухнуло в заросли папоротника где-то под его ногами. Здоровяк инстинктивно прибил ногой опасное лезвие. Привязанная к рукояти тесака веревка натянулась, но весящий раза в три больше дергающей внизу «удочку» крысючки Мих, разумеется, легко удержал под ногой придавленный мачете.

– Офигеть! Фьфьверфф, у меня кафетфя полуфьилофь! – раздался снизу восторженный вопль Ффаффы.

– Ага! У тебя! Щас! – фыркнул я, прерывая наше инкогнито.

– Ой, мля, кто это?.. – пискнула в ответ крысючка.

– Да тише ты, дура! – зашипел на самку тут же уже крысюк. – Ты мне хвост отдавила!

– А ефе я веревку иф рук выпуфтила, – огорошила чистосердечным Ффаффа.

– Да как так-то⁈ Я ж учил, перед броском обязательно намотай свободный конец вокруг кисти!

– Так я и мотала… раньфе. А в этот раф фье-т фабыла. Профто вфяла в левую руку фвободный конеф, а когда этот голоф фверху как…

– Эй, говнюки хвостатые, – снова напомнил я о себе. – По-хорошему следовало бы бросить вас тут подыхать так же, как вы оставили нас на растерзание гази-чистильщикам. Но, в отличии от гэручи, мы люди чести, и сослуживцев в беде не бросаем.

– Фьелы! – взвизгнула уже от радости крысючка. – А я фнала! Я верила! Потому фьто моя фьуйка!..

– Да заткнись ты со своей чуйкой, дура малахольная, – жестко осадил самку Ччверсс. – К нам походу гости незваные пожаловали.

– Что! Где?..

– Без понятия… Тут же ж темно, как в жопе. А фонаря подсветить нет. Но кое-кто рвется к нам сюда точно. Чуешь, как земля под ногами вибрирует?

– Фь-фь-фьую.

– Да уж, не вовремя ты, дурында, выпустила веревку. Сейчас бы хоть тебя челы наверх вытянули. А сейчас поди отыщи ее тут в темноте.

– Фьфьверфф, я бы ни за что тебя здесь одного на растерзание не бросила!

– Ну и дура, тогда нас порвали бы вмести… Что собственно сейчас и случится, потому как даже с мачете у нас не было шансов отбиться от крэчи, сагренных на сбор добычи из ловчей ямы. А уж с нашими когтями и зубами против их широченных жвал теперь, считай, даже возможности к сопротивлению нет. Впрочем, че толку говорить. Ждать осталось недолго. Вон, кажись, уже ублюдки выкапываются. Сейчас сама все увидишь…

И все случилось бы именно так паршиво, как напророчил опытный ветеран, если б все то время, пока шептались паникующие гэручи внизу, я наверху стоял ровно и бездействовал. Но про вызволение сослуживцев из беды я завернул не для красного словца, и поскольку у меня в активе давно имелась вполне подходящая для подвернувшегося приключения пассивная функция, по подхваченной Михом веревке я заскользил вниз паникерам на выручку.

Ожидаемое системное уведомление полыхнуло перед глазами примерно на середине (как выяснилось позже аж шестиметрового) спуска в ловчую яму.

Внимание! Критическая ситуация! Обнаружено приближение враждебно настроенных объектов! До попадания носителя в зону поражения объектов осталось: 05… 04… 03… Принудительная активация функции Желтый гра… СБОЙ СИСТЕМЫ! Функция в откате… Активация пассивной функции Тяну… СБОЙ СИСТЕМЫ! Функция в откате… Активация пассивной функции Мимикрия.

Расчетное время действия пассивной функции Мимикрия : 1 минута.

Активировавшийся «негатив» мгновенно обернул чернильную тьму вокруг молочно-белым ярчайшим светом, в котором я тут же различил бугрящиеся на белом полу кратеры рвущихся за добычей крэчи. Всего быстро растущих кратеров на полу я насчитал пять штук. Значит, противников будет пять – минимум. На и, разумеется, я отчетливо увидел фигуры обоих крысюков. Лежащего в относительной безопасности у дальней стенки чуть более темно-серого, чем обычно, Ччверсса, с серьезно покалеченными тремя из четырех лап. О наличие везде переломов недвусмысленно указывали прикрученные к конечностям (прям поверх измочаленных рукавов и штанин защиты) палки, вероятно вырубленные из бывших шестов гэручи. Ффаффа же, затравленно озираясь по сторонам, стояла в самой опасной точке ямы – по самому центру. На ее теле видимых повреждений я не заметил.

Примерное представление о том, как следует убивать этих гигантских дальних родственников земных термитов в голове сложилось само собой. Но следовало поторопиться, чтоб ни один из звена не особо опасных для меня противников не успел добраться до пары гэручи, листовая броня которых, вполне вероятно, спасует под напором могучих вражеских жвал.

– Ой! Кто это? – взвизгнула Ффаффа, когда мои руки, цапнув ее сзади под локти, аккуратно подхватили и переместили к ближайшей безопасной стене.

– Царапаться не надо. Свои, – шепнул я на ухо уже выпустившей было когти крысючки.

– Фьел?..

– Угадала. Это Олег. А теперь стой здесь. И не мешайся под ногами.

– Но!..

– Спасибо, чел! Я этого не забуду, – пропыхтел снизу Ччверсс.

– Поживем увидим, хвостатый, – хмыкнул я в ответ и ринулся в очередной смертельный бой.

Глава 20

Глава 20. Схватка в ловчей яме

Раньше иметь дело с крэчи в реальном бою мне доводилось лишь однажды. И завалить кого-то из показавшихся безобидными слепунов-копателей (несмотря на наличие в руках убойного огнестрела) в тот раз у меня не поднялась рука. О чем далее я очень пожалел. Ведь в дыры, пробуренные троицей крэчи в полу подземного логова трейс-ткачей (с которыми мой деж вел тогда смертельный бой), вскоре ворвалась шестерка керх-летунов, неожиданное вмешательство которых в затянувшееся противостояние и привело к роковой для моего отряда развязке.

И хотя та троица крэчи была из одомашненных и прирученных разумными рухами семей, а эта пятерка, бурящая пол ловчей ямы сейчас, из диких аборигенов рухской планеты (различающихся меж собой примерно как земные овчарка и волк), моя ненависть к первым легко перекинулась на вторых, послужив дополнительным мотиватором для безжалостного истребления слепошарых ублюдков.

Бить крэчи следовало в район подлобья, на пару пальцев выше основания их мощных жвал. Там под хитином у этого вида рухов должны были находиться атрофировавшиеся глаза, через которые пробиться к примитивному мозгу твари было проще всего.

Однако, несмотря на всю мою запредельную мотивацию, толстенный хитин на уродливой лобастой башке первого крэчи мне удалось пробить далеко не с первого удара. К счастью, из-за действия Мимикрии атакуемый мною слепун в упор меня не видел, и под градом моих отчаянных ножевых тычков продолжал выкапываться себе, как ни в чем не бывало, наружу дальше. Забеспокоился рух лишь когда (то ли после пятого, то ли после шестого тычка) у него в наджвальной защите образовалась прорубленная мною таки широкая трещина. Но предпринять ничего для самозащиты ушлепок уже не успел. Его жвала едва дернулись к месту раскола, а мой нож, мельтешащий вверх-вниз в ритме швейной машинки, уже снова вонзился в прореху и, легко одолев последний миллиметр защиты, по рукоять погрузился глазной канал. По тому, как сразу осел в земляном кратере и затрясся в агонии крэчи, стало понятно, что до мозга клинок достиг и смертельную рану, точно как планировалось, нанес.

В следующую секунду мне вдруг открылись две новости. Как водится, одна хорошая, другая паршивая. Начну с плохой. Выдернув из тела крэчи нож, я увидел, что измазанный в белесой слизи твари клинок подозрительно дымится. Пролившаяся из раны белесая жидкость тоже едко задымила на земле. Ударивший по ноздрям резкий кислотный запах окончательно подтвердил неприятную догадку, что, похоже, кровь крэчи содержит значительную примесь сильно едучей кислоты. Помимо очевидного опасения задохнуться тут через какое-то время в уже начавшем заволакивать дно ямы удушливом дыму, возникла так же и гораздо более опасная угроза: раньше времени лишиться единственного своего оружие, ведь не самый крупный метательный нож из-за сильного окисления неминуемо вскоре сломается. Прихватить же с собой, на всякий пожарный, заброшенное Ффаффой наверх мачете, из-за сильной спешки, как-то вылетело из головы.

Зато (и это уже хорошая новость) в момент разворота ко второму копошащемуся в земле крэчи я вдруг ощутил восхитительный прилив сил и бодрости. Это сто про активировался бонус от достижения Истребитель рухов, пробудившийся, вероятно, в момент нанесения первому врагу смертельного удара. Очень вовремя прилетевший пятнадцатипроцентный бонус к Силе и Скорости, определенно, повышал шансы успеть эффективно отработать ножом по оставшимся целям до того, как окисленный металл развалится.

Все вышеописанное промелькнуло у меня в голове, пока я перемещался во второй цели, и наметанным глазом выбирал подходящую для атаки точку на подлобье уродливой бугристой башки.

К счастью окисленный клинок не подвел. И с возросшей изрядно силой мне потребовалось всего четыре удара (считая фатальный), чтоб пробить хитиновую защиту второго крэчи и смертельно вогнать через глазной канал стальное острие руху в мозг.

К первому источнику задымления прибавился второй, и с дымящимся от свежей порции кислотной слизи клинком я набросился на следующего, уже практически выкопавшегося из норы крэчи…

С третьим слепошарым землекопом я расправился так же стремительно, как и со вторым, но, как не спешил, двое оставшихся крэчи, тем временем, успели благополучно откопаться и наперегонки рванули к матерящимся за мой спиной гэручи. Ругань последних, как не сложно догадаться, провоцировал быстро заполняющий окружающее пространство едкий кислотный дым (плотность которого увеличивалась пропорционально росту количества моих жертв). Если даже у меня этот резкий кислый запах уже сейчас вызывал с трудом сдерживаемые рвотные позывы, то для гэручи, с их гораздо более чутким нюхом, это стало просто жуть каким жестоким испытанием… На миг обернувшись, краем глаза я успел заметить, как фырчащая неразборчивую абракадабру Ффаффа, трясясь от натуги, держит под мышки матерящегося Ччверсса, со свежими следами рвоты на перекошенной то ли от ярости, то ли от боли мордой.

Кислотный дым, меж тем, заполнив уже дно ловчей ямы примерно мне по колено, вдруг перестал стремительно пребывать, а, наоборот, начал даже помалеху проседать вниз… Забегая чуть вперед, поясню, что этот неожиданно приятный для нас с гэручи отток удушливого газа случился из-за двух открывшихся дальних нор, бывшие до этого затычками в них крэчи теперь перебрались в яму, и образовавшаяся мгновенно вытяжка стала тянуть дым через открытые норы на более низкие ярусы подземных лабиринтов. Ну а первые три моих жертвы, оставшись внутри недорытых земляных кратеров, как не сложно догадаться, по-прежнему выполняли роль пресловутых затычек.

Так вот, дым хоть и стал убывать, но очень медленно. Потому забравшихся в яму крэчи уже накаченный слой удушливого дыма сейчас скрыл полностью. Но моему «негативу» это не сильно помешало продолжить идентифицировать врагов. Просто теперь ослепительная белизна земляного пола сменилась даже боле приятным глазу темно-серым маревом, в глубинах которого гораздо более светлые тушки трех мертвых и пары живых крэчи отслеживались так же легко, как раньше.

Меня слепошарые ублюдки продолжали игнорить, как потустороннего призрака, и двигались строго в направлении пары крысюков. Потому мне не составило ни малейшего труда незаметно подобраться к ближайшему крэчи и, привычно согнувшись в три погибели, нанести серию безответных ударов по намеченной точке уязвимости. Отчаянно дымящийся и уже начавший покрываться ямками коррозии по краям клинок чудом выдержал очередное испытание и, проникнув в мозг очередного крэчи, упокоил четвертого врага.

Пятый же крэчи, беспрепятственно добежав-таки до крысюков, сомкнул широченные, как штыковые лопаты, тесаки жвал на многострадальной ноге бедолаги Ччверсса. До того уже отчаянно матерящийся крысюк теперь заверещал настолько пронзительно, что вывел даже из прострации самку, и Ффаффа, спасая от острого ультразвука собственные уши, обеими лапами зажала бедняге самцу пасть.

Я, разумеется, тоже не бездействовал и, подскочив к последнему слепошарому ублюдку, стал отчаянно лупасить ножом по точке уязвимости. Но…

Короче, дымящийся клинок таки поломался. Аккурат на третьем ударе. Просто разлетелся ворохом бесполезных осколков, оставив в ладони лишь никчемную укороченную рукоять.

А ведь мне не хватило совсем чуть-чуть. На хитиновой броне крэчи в нужном месте уже появилась трещина, а вот загонять туда для фатального урона смертоносное жало вдруг оказалось нечем.

Впрочем, определенную пользу принесла даже такая беззубая последняя моя атака. Забеспокоившийся от повреждения наджваловой брони крэчи сдернул свои страшные жвала с почти перерубленной ноги Ччверсса и, сдав назад, грозно защедкал монструозными «лопатами» над поврежденным участком хитина.

– Сука! Отцепился гад, наконец, но я ногу совсем не чувствую! – захрипел в пустоту Ччверсс, предварительно смахнув единственный здоровой рукой с пасти «намордник» из лап самки. – Чел, скажи, что ты кончил ублюдка, сделавшего меня инвалидом⁈

– Извини, не успел. У меня нож сломался, – ответил я, как есть.

– Капеф! И фье над делать⁈ – запаниковала Ффаффа.

– Где они? Скажи: откуда ждать угрозы? – куда более конструктивно, несмотря на серьезную рану, среагировал крысюк. – А то из-за этой вони проклятущей теперь даже на нюх надежды нет.

Параллельно с разговором наблюдая за отступившим одиноким крэчи (уже прекратившим бестолково рубить жвалами воздух), я заметил, звук моего голоса отчего-то сильно нервирует руха. Еще на первом вопросе крысюка уже двинувшийся было в новую атаку слепошарый говнюк вдруг резко передумал и попятился назад на моем ответе.

Сейчас, после нескольких реплик обоих гэручи, вновь осмелевший крэчи снова стал осторожно продвигаться вперед. Поскольку оружия, чтоб добить руха, у меня больше не было, пришлось проверять дурацкую догадку. Оттого, в ответ крысюку, на сей раз я разродился длинным и обстоятельным отчетом:

– Из пяти забравшихся сюда крэчи четверых я успешно завалил. Кстати, едкий кислый дым – это последствия тех самых четырех убийств. Потому что кровь крэчи, как выяснилось, содержит не малую примесь кислоты. Из-за чего, кстати, в конечном итоге и разрушился мой нож. Клинок чересчур сильно окислился в крови четырех первых жертв, и разлетелся в дребезги при попытке пробить хитиновую броню последнего крэчи… – Охренеть, мне не показалось. Действительно звук моего голоса действовал на врага, как лютый ужас. Одинокий крэчи уже откочевал от меня в самый дальний угол ловчей ямы, и сейчас застыл там, ощерившись растопыренными жвалами, дрожащими на каждый мой звук, как пресловутый осенний лист.

Значит, пока я продолжаю говорить слепошарый утырок не только не способен кого бы то ни было атаковать, а даже складывается такая картина, что, если продолжу также болтать, крэчи и вовсе вскоре кони двинет от ужаса. Вот только продлиться это читерское запугивание последнего уцелевшего врага в моем исполнении, увы, сможет не долго. Потому что до окончания действия Мимикрии остается всего двадцать секунд. А после деактивации пассивной функции, уверен, мой голос мгновенно перестанет пугать крэчи. Я сделаюсь таким же беззащитным, как двое гэручи, и даже единственный уцелевший крэчи запросто растерзает нас всех троих… Но это случится только через двадцать секунд, а пока продолжаю пугать утырка:

– На хитиновой броне последнего крэчи я успел все же сделать трещину. Это испугало руха, вынудило отпустить твою ногу, Ччверсс, и отступить. Кстати, о твоей ноге, хвостатый…

– Э-э, там внизу! – донесся из провала в «потолке» перебивший меня недовольный маринкин голос. – Вы, часом, о нас не забыли?.. Треплетесь там о чем-то, вместо того, чтоб дело делать… Фу, блин, вонь какая из вашей дыры!.. Э-э, вы там мертвяка что-ль какого откопали?

Сууукааа! – я мысленно приложил себя поочередно руками по лицу еще в самом начале сбивчивых предъяв Черникиной. Как же я мог забыть о дожидающихся наверху друзьях? Ведь с их помощью вопрос с последним уцелевшим крэчи решается быстро и просто – на раз-два.

– Фьелка, отвали! Вот ни рафу не до тебя фейфьаф! У нас тут ферьефный…

– Марин, слышь меня? – перебив Ффаффу, пресек я в зародыше назревающую между дамами пикировку.

– Ага, командир. Че надо, говори, – откликнулась Черникина.

– Сейчас очень быстро, на веревке, спускайте сюда вниз мачете Ччверсса, – распорядился я и, для предельной четкости понимания, дополнительно уточнил: – Не бросаете вниз. А именно спускаете на веревке. Чтоб я смог заметить, подбежать и забрать мачете.

– И как это, интересно, в такой темнотище, как там у вас, ты что-то замечать собрался? – послышалось с верхотуры в ответ ехидное маринино ворчанье.

– Не твое дело: КАК? Живо исполняй! Время на исходе!

– Да успокойся, истеричка. Гуруда уже его тебе опускает…

Действительной на фоне белесых стен ловчей ямы я заметил плавно скользящий вниз серебристый силуэт заказанного оружия.

Подпрыгнув, я цапнул мачете за рукоять и, не отвязывая веревку (потому как на таймере обратного отсчета действия пассивной функции Мимикрии осталось лишь ничтожные четыре секунды), ринул с вновь обретенным оружием на последнего врага.

Если бы в этот момент удерживающий наверху свободный конец веревки здоровяк Мих после моего резкого рыка по приколу забычил, и в ответку так же потянул свободный конец на себя. Нет, рукоять спасительного оружия я бы все равно не отпустил, но драгоценные секунды в этом дурацком перетягивании каната потерял бы точно. К счастью, обошлось. Гуруда ослабил хват на своем конце, а длина веревки позволила легко добраться до цели и осуществить задуманное.

– Лежать-бояться, сука! – на бегу рявкнул я на шевельнувшегося было крэчи.

Парализованный ужасом рух тут же принял прежнюю позу. И, подскочив, я филигранно вогнал широкое мачете в пробитую предыдущим оружием трещину.

На последней секунде действия Мимикрии я успел насладиться видом забившейся в агонии тушки крэчи. И краем глаза успел зафиксировать дымящееся от белесой слизи лезвие извлеченного из смертельной раны мачете.

Дальше эффект «негатива» резко сошел на нет. И на меня со всех сторон навалилась вонючая чернильная тьма.