Текст книги "Про человека с Эпсилон Кассиопеи (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Гарянин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

18

Стены до уровня груди были покрашены в ядовито зеленый. А от границы зеленого к потолку густо замазаны известью. Пахло очищенным спиртом, хлором и примесью чего– то съестного. В коридоре тускло светили примитивные лампы. Скрипели старые выскобленные полы. Дежурный врач сельской больницы Маргарита Алексеевна, небольшого роста женщина средних лет, развила активную деятельность. В тесном приемном покое забегали, замелькали какие-то люди, очевидно младший медицинский персонал. Пострадавших уложили на кушетки, сняли верхнюю одежду и обувь. Маргарита Алексеевна приступила к осмотру, и Четыре_пи с интересом наблюдал за ней. Он мог сразу ей выдать полную картину анамнеза, но как не воспользоваться случаем протестировать местные средства диагностики. У доктора наличествовал только странный, явно аналоговый агрегат с двумя наушниками, которые были соединены гибкими шлангами с чем-то вроде микрофона, но без малейшего намека на электронику. Фонендоскоп, догадался Четыре_пи.

Сергей по-прежнему находился в глубоком обмороке. Челюсть у него была вывихнута и сломана. А Борька (пока они транспортировали тела до больницы, Вова раскрыл личность коренастого) пребывал в сознании, тихо поскуливал и обиженно кривил губы.

Мда, перестарался немного, покаялся про себя разведчик, не рассчитал силу удара. Вроде они тут на вид крепкие. Цель была не ломать, а лишь отключить. А проверять аборигенов на хрупкость как-то случая не представлялось.

Врач померила пульс Сергею, оценила реакцию зрачков, сосредоточенно поводила датчиком фонендоскопа по его плоской груди… Потом внимательно ощупала деформированную челюсть, вздохнула.

– Рассказывайте, – попросила она.

Четыре_пи с Вовой переглянулись. Придумать легенду они не догадались, а говорить правду, учитывая обстоятельства, наверное, не стоило.

– Я мимо шел, – взял инициативу в свои руки разведчик. – Смотрю Вова стоит, а эти два лежат. Ну и помог в больницу дотащить.

Вова растерянно посмотрел на учителя, потом – на бессознательного Серегу, на вопросительную Маргариту Алексеевну, а затем тоскливо уставился в пол.

– Да мы от Кузьмы возвращались, а тут котейка на дереве орет. Ну решили снять. Серега то за лестницей во двор сходил, к дереву приставил, ну и полез… А Борька то, лестницу держал. Ну криво то ее видать поставили. Серега значит с лестницы хрясть! Ну неудачненько так. Прямо на Борьку. Вот оно так… – Вова неправдоподобно развел руками.

– Котейка, значит, – ровно сказала Маргарита Алексеевна. – С лестницы упал значит.

– Аха, – пролепетал Вова.

– Лена, – обратилась она к миловидной розовощекой медсестре. – Иди в рентген-кабинет, приготовь там все. Сейчас этого туда отвезем.

Лена, взмахнув полами халата, унеслась по коридору.

Доктор подошла к стонущему Борису. Тот баюкал правую руку, и судя по всему, на окружающее реагировал слабо. Маргарита Алексеевна щелкнула пальцами перед его глазами.

– Говорить можешь?

Борька, блестя натуральными слезами, кивнул.

– Где болит?

– Рука, – хныкнул он жалобно.

– Вижу, что рука. Пошевели пальцами… Не получается?

– Больно, – опять заплакал Борька.

– Ладно, тебя тоже на рентген, – вздохнула Маргарита Алексеевна. – Да не реви ты. Починим твою руку. Помнишь, что случилось?

Коренастый сморщился, потом искоса глянул на Четыре_пи. Неприязненно, но с ужасом. Непроизвольно дернулся и тут же непритворно заорал.

– Ничего не помню! Доктор, да вколи мне какое-нить обезболивающее! Сознание теряю!

– Ну-ка прекрати истерику! – властно сказала женщина. – Сам небось виноват.

– Да я вообще ничего не делал! Я только поддержать хотел…

– Поддержать? Лестницу что ли?

Четыре_пи конечно мог запросто поднять болевой порог пострадавшего на высоту геостационарной орбиты, но почему-то не делал этого. Он хорошо помнил его взгляд из-под низких бровей. С Серегой было все ясно. Примитивные собственнические инстинкты. Брачные диалоги низких форм жизни. А в глазах Бориса светилось что-то по-настоящему недоброе. Что-то нехорошее, взращённое трудным детством, или мятущейся юностью, или жесткой молодостью. Поэтому Четыре_пи превентивно и напал на него. Не размышляя напал, на рефлексах. Хотя практической необходимости в этом не было. И сейчас за хныканьем и отнюдь не скупыми мужскими слезами проступала дурно пахнущая чернота. И лезть в нее, и даже просто касаться совсем не хотелось.

Это непрофессионально, подумал Четыре_пи, но мне хочется вызвать в нем летальную асфиксию. Вообще, я сам виноват. Как более развитый индивидуум. Зачем я в драку полез? Хотел проверить их уровень рукопашного боя? Так ведь понимал, что нет никакого уровня. Мог запросто отойти в сторону, вызвать депрессивно-пассивное состояние у аборигенов. Мог сделать массу логичных и правильных действий. Но выбрал самое нерациональное. Экспрессивное. Мне просто не нравится этот Сергей. Не нравится, как он смотрит на Светлану, как к ней тянет лапы… А этот субъект мне не нравится, потому что… я чувствую, что он подонок. Как резидент Десять_кью, я не прав. Как школьный учитель с маленьком населенном пункте, я просто чуть превысил нормы необходимой самообороны. На этом анализ своего поведения считаю исчерпанным, оборвал сам себя Четыре_пи. Гораздо полезнее сейчас оценить качество их медицинского обслуживания.

И он стал оценивать. Маргарита Алексеевна, судя по всему, дело свое знала. Ну насколько это позволяли условия местности и довольно примитивное спец оборудование. Что такое рентген аппарат Четыре_пи понял не сразу, а когда понял, то чуть не задохнулся от возмущения. Бомбардировать беззащитный организм убийственными гамма лучами для получения проекционного изображения анатомических структур… И это они называют неинвазивным медицинским исследованием?! Ничего себе процедурка. Может конечно, я что-то упустил при изучении воздействия электромагнитных волн на здешние формы жизни. Какие-то иммунные барьеры? Невосприимчивость? Вроде бы все тесты показали схожесть реакций с эталонной гуманоидной моделью.

Сергея обкололи анальгетическими растворами, наложили пращевидную повязку. Он уже пришел в сознание и о чем-то печально мычал в щедро наложенные бинты. Медсестра принесла снимок, и Маргарита Алексеевна поднесла его к настольной лампе. Покрутила на свету, хмыкнула.

– Очень неудачно приземлился, Трофимов. У тебя нижняя челюсть в двух местах сломана. Месяц через трубочку есть будешь. Лежи смирно! – повысила голос врач, видя попытку больного привстать. – В следующий раз хорошенько подумаешь, прежде чем на лестницу залазить. Ишь, любитель кошек. Раньше что-то я за тобой любви к муркам не наблюдала. Ты их больше мучал, чем любил.

Серега закатил глаза.

– Ну а вы, молодой человек, что до сих пор здесь? Больше вашей помощи не требуется. За транспортировку пострадавших спасибо.

– Пожалуйста, – ответил Четыре_пи. Действительно, повода задерживаться здесь уже не было. Он повернулся к выходу.

– И еще… так на всякий случай, – в голосе Маргариты Алексеевны послышалась насмешка. – Вашу легенду с лестницей мы зафиксировали. Но на завтра вызовем участкового. Тут у нас не просто синяки. А уже нанесение тяжких телесных. Имейте ввиду.

– Да, правильно, – ровно отозвался Четыре_пи. – Доверяй, но проверяй.

19

Грядка была длинной. Почти бесконечной. И Сто Тысяч Солнц, у меня ноет спина! У меня, тренированного эксперта по выживанию, прошедшего цикл физических испытаний на отлично. Ноет спина. Так, что не разогнуться! И зачем я согласился…

Впереди маячили синие трико. Трико обтягивали круглую попку и постепенно сползали, обнажая распаренную поясницу и ложбинку между ягодицами. Светлана периодически останавливалась и подтягивала пояс вверх. Но стоило ей вновь принять фермерскую позу, силы натяжения и скручивания постепенно возвращали штаны в исходное положение. Но вид открывающейся ложбинки Четыре_пи уже не волновал. Он, еле перемещаясь в противоестественной для человека разумного конфигурации, практически полз по грядке, выгребая из рассыхающейся земли увесистые картофелины. Эти плоды местного сельского хозяйства он отправлял в тошнотворно-зеленое пластмассовое ведро. Хотелось пить. Хотелось остановиться. Но до конца ряда было еще метров 25, а на соседней линии Светлана уже почти финишировала.

К полудню солнце пекло совсем не по-осеннему. Какой-то всплеск летней солярности. И пот лезет в глаза и щиплет. Четыре_пи с трудом разогнулся и оттащил наполнившееся ведро к пыльному мешку.

– Леонид Дмитриевич, – позвала Светлана, сверкая издали улыбкой. – Ну как вы? Умаялись небось с непривычки?

– Нормально все, – соврал Четыре_пи. – Не тяжелее, чем уроки в школе.

Тяжелее, намного тяжелее. Тяжелее, чем интенсивная неделя в джунглях на Эрмиссе. А там я чуть не сдох. Только бы выжить, доползти наконец до этого застывшего на месте забора. Откуда столько сил в слабой девчонке. Очевидно, привычка к специфическому труду прививается с самого детства. Я еще только на половине грядки, а она уже две прошла, и вид такой, словно и не работала овощеуборочной техникой. Ишь, свеженькая какая, ладная.

Света, стащила с головы косынку, промокнула лоб. Затем стащила брезентовую куртку и повесила ее на ветку росшего рядом деревца. Загорелая шея и руки приятно гармонировали с белой тканью футболки. И грудь вздымалась как знамя социалистического соревнования. Образ правильной комсомолки с агитационного плаката.

– Вам помочь, Леонид Дмитриевич? – лукаво спросила она.

– Да, нет, нет, я сам, – поспешно отреагировал Четыре_пи, втайне надеясь, что она не послушается.

И она не послушалась. Решительно воткнув свое ведро в колею между грядками, широко расставив ноги в черных резиновых сапогах и приняв очень неудобное, но, очевидно, самое функциональное положение для сбора корнеплодов, Светлана двинулась навстречу. Эффективность ее работы впечатляла. Пока Четыре_пи осваивал метр, девушка проходила три. Было в ней что-то от землеройного робота-проходчика. Отточенная грация автомата и изящная мощь. Вот только волосы прядь за прядью непослушно выбивались из-под косынки, одушевляя стремительно приближающуюся фигуру.

Когда они задели друг друга пальцами, разбирая последние картофелины, Четыре_пи уже всерьез сомневался, что способен встать вертикально. Он с усилием разогнулся, непривычно и униженно ощущая себя изношенным ржавым механизмом.

– Спасибо. Я бы наверное один не справился.

– Это с непривычки, – Светлана смахнула волосы со лба. – В следующий раз легче будет.

Четыре_пи попытался возразить, что следующего раза не будет, потому что больше он никогда не вызовется добровольцем на сбор урожая, и в черной дыре он видел столь первобытный способ добычи еды, и вообще он скоро уедет, и скорее всего, навсегда… Но внезапное дуновение ветра бросило ему в ноздри запах трав, молока и каких-то сладких женских испарений. Поэтому он как-то странно посмотрел на ее влажную от пота футболку, машинально отметил симметричность темнеющих сквозь хлопок сосков и захотел пить еще больше.

Светлана смутилась, съежилась, повернулась к нему спиной, подхватила тяжелое ведро и устремилась к мешку. А он потопал к колодцу. Заливать жар, усталость и непонятное волнение.

За забором послышался уже знакомый лязгающий и чихающий рокот мотоцикла. Когда Четыре_пи впервые увидел это транспортное средство, он даже по-своему восхитился. Настоящий железный ретро-дизайн. Ни намека на эргономичность, только трубы, гнутый метал и грубые колеса. Дальний предок стремительных гравициклов. Где-нибудь на технологичных мирах такой образец вызвал бы фурор у любителей старины. Но здесь примитивная машина уже раздражала своей неоправданной громкостью и недоделанностью.

Вот и сейчас Четыре_пи поморщился и потянулся было к внутреннему шумоподавителю, но мотоцикл взревел как от боли, и тут же заглох. Лениво гавкнул Пират. Подойдя к колодцу, пилот Светоча увидел человека в серой форме. Он стоял у раскрытой калитки и о чем– то беседовал с Иваном Денисовичем. Хозяин махнул рукой.

– Леня, тебя тут милиция спрашивает, – жизнерадостно позвал он.

– Я сейчас.

Четыре_пи наскоро умылся, промокнул лицо жесткой тряпкой, служившей полотенцем и, не спеша подошел к калитке.

– Да, заходи ты, Павел Кузьмич, – увещевал Иван Денисович. – Что ты как чужой в дверях стоишь.

– Не могу, Денисыч, – отбивался гость. – Я не в гости. Я при исполнении.

– Ну так и исполняй во дворе!

– У меня разговор служебный с твоим квартирантом.

– Да неужто провинился учитель наш? Он ведь не пьет даже.

– Не пьет – это хорошо, – осторожно сказал милиционер.

Среднего роста, полноватый, глаза узкие, цепкие, пушистые усы, щеки в шрамах от оспин. Форма запыленная, засаленная. На погонах маленькие звездочки.

– Я вас слушаю, товарищ капитан, – вежливо приветствовал Четыре_пи.

Он оценил, как служитель закона неторопливо, тщательно обозрел его с головы до ног, царапая и скользя по броне психозащиты. Очевидно капитан свое дело знал. Так сканировать подозреваемых, пусть и очень топорно, мог только специалист с навыками выше среднего.

– Картошку собираете? – добродушно поинтересовался милиционер.

– Собираю, – безмятежно ответил Четыре_пи.

– Я не заставлял! – Иван Денисович ударил себя кулаком в грудь. – Учитель сам вызвался Светке помочь. Картошка у нас поздняя, экспериментальный сорт.

– Негоже девчонке одной на грядках корячиться, – согласился капитан.

– Ничего, Светка у нас привычная, – довольно хмыкнул Иван Денисович. – Она любой трактор за пояс заткнет. Видал, как учителя нашего ушатала? Не рад небось, что связался с крестьянским трудом?

– Очень познавательно, – сказал Четыре_пи. – Хотя и тяжеловато без сноровки.

– В следующий раз хорошо подумаешь, прежде чем помощь предлагать, – довольно заметил хозяин. – А то загнешься без сноровки то. Вона морда какая красная.

– Товарищ Игнатьев, – у меня к вам несколько вопросов, – взял инициативу в свои руки работник органов. – Денисыч, без обид, дай нам поговорить.

– Да я что?! Гутарьте на здоровье. Даром мне ваши аниськинские секреты не нужны, – в голосе мужчины послышалась обида. – Светка, ну ка в дом! – прикрикнул он.

Светлана, которая совсем не маскируя любопытство, уже почти подошла к беседующим, встрепенулась.

– Пошли, пошли, – сказал Иван Денисович, увлекая ее к веранде. – Дай людям поговорить.

– Так что случилось то? – испуганно спросила она.

– Что, что… В школе видать нахулиганил кто. Да мало ли.

Они с видимой неохотой зашли в дом.

– Товарищ Игнатьев, расскажите где вы вчера вечером были, – узкие щелочки глаза клещами впились в распаренное лицо разведчика.

– Какой конкретно промежуток времени вас интересует?

– Ну допустим с 18.00. – клещи пытались впиться глубже, но кишка у них была тонка.

– Примерно до 21.00 я трудился на ремонтной базе…

– Так, так, – перебил капитан. – А что простите вы там забыли? Вы ведь кажется учитель школьный.

– У меня договоренность с руководством, – Четыре_пи излучал спокойствие и доброжелательность. – Я работаю над проектом нового оборудования. Очень нужного для народного хозяйства. Попутно помогаю сельхоз технику чинить. Ввиду отсутствия собственной материально-технической базы, пользуюсь возможностями колхоза. В свободное от основной работы время. Можете проверить.

– Ну допустим, – покладисто согласился милиционер, – Значит до девяти вечера вы были на рембазе. – Ну а потом?

– А потом пошел домой. По пути встретил пострадавших. Вас же это интересует?

– Они уже были пострадавшими к моменту вашего прихода? – вкрадчиво спросил капитан.

– Да. Двое из них. А третий, Владимир, в медицинской помощи не нуждался.

– Так где вы их встретили?

– Это был перекресток Садовой и Комсомольской.

– А почему вы поняли, что они пострадавшие?

– Ну так лежали оба. Один без сознания, другой с рукой маялся.

– А что с ними случилось?

– Точно не знаю, – пожал плечами Четыре_пи. – Вова потом рассказал, что Серега с лестницы упал, но неудачно. Прям на Бориса, который эту лестницу держал. Вам, наверное, лучше их спросить.

– Не волнуйтесь, спросим. Дойдет до них очередь. Хорошо, а дальше что?

– Когда я понял, что пострадавшие не в силах самостоятельно добраться до медицинского учреждения, то предложил Владимиру свою помощь. Благо больница не далеко была. Дотащили.

– Можно на ваши руки взглянуть? – вдруг попросил капитан.

Хороший ход, подумал Четыре_пи, реакция профессиональная. Но я не землянин. Куда уж тебе, товарищ капитан. Зубы сломаешь и глаза проглядишь.

Он изобразил удивленное непонимание.

– Что, простите?

– Руки. Протяните руки, – с каким-то победным предвкушением произнес милиционер.

– Пожалуйста, – Четыре_пи с притворной заминкой представил свои ладони на обозрение.

Капитан с показным равнодушием глянул на конечности учителя. Кожа на костяшках пальцев была в картофельной пыли, но никаких повреждений, царапин, шрамов… Бедный страж правопорядка. Ты конечно на верном пути, но даже если бы я со всей дури заехал кулаком в бетонную плиту, ты бы не узнал.

– По показаниям врача, характер нанесенных повреждений не соответствует описанию случившегося, – Узкие глаза капитана превратились в щелки. – Больше на драку похоже.

– Так может они и подрались, – согласился Четыре_пи. – Я то уже с последствиями разбирался.

– Саму лестницу видели?

– Да не до того было. Человек ведь без сознания. Я по сторонам не смотрел. Бегом в больницу. Про лестницу я в приемной от Владимира услышал.

– Понятненько, – протянул капитан с выражением человека, отгадавшего загадку. – Возможно с вами, товарищ Игнатьев, мы еще встретимся. Вы же никуда в ближайшее время не собираетесь?

– Учебный год только начался. Не отпустят.

– Вот и хорошо, вот и хорошо, – удовлетворенно проговорил участковый. – Ну-с, приятно было побеседовать, познакомиться, так сказать, лично. Сын у меня в десятом классе. Очень вас хвалит. Извините, коли что… Служба.

Он небрежно откозырял и, грузно переваливаясь, обманчиво неуклюже, направился к своему мотоциклу. Механическое чудовище взревело после второго толчка, выдохнуло облако сизого дурно панующего дыма и, дернувшись, тронулось.

В крайнем случае прибегну к насильственному внушению, подумал Четыре_пи, проблем с местным законом хотелось бы избежать. Но в то же время маленький социальный эксперимент по модели «преступление – наказание» очень показателен для раскрытия поведенческих формул аборигенов.

Подошла Светлана. На вымытом лице еще не высохли капельки воды. В глазах, принявших цвет неба, светились озабоченность и тревога.

– Что-то случилось? – торопливо спросила она.

– Ничего страшного. Я вчера помог двум травмированным товарищам попасть в больницу. Вот милиция и уточняет.

– Расскажи! – почти потребовала Светлана.

Четыре_пи вздохнул. Оказывается, мы уже на «ты». Выдавать ложную информацию этой искренне настроенной девушке совсем не хотелось. А сказать правду… Впрочем, почему бы и нет.

– Вечером, когда возвращался домой, встретил ребят на улице. Двоим из них потребовалась медицинская помощь. Я с Вовкой, прости не знаю его фамилии, он комбайнер кажется, перенес их в больницу. Сказали, будут жить.

– А кто эти двое? Ты их знаешь?

– Серега твой, – Четыре_пи произнес это не без удовольствия. Светлана вспыхнула и напряглась. – А другой – вроде Борька, дружок его.

– Почему это он мой? – в голосе Светланы послушалось возмущенное вибрато.

– А кто на танцах за тобой увивался? Да мне так прямо и сказали.

– Слушай их больше! – в серо-синих радужках заполыхал огонь. – Запомни, он не мой. И никогда моим не будет. А то что он там по углам насчет меня нашептывает, так это его личная проблема.

– Проблема, – согласился Четыре_пи. – У него челюсть сломана. Месяц будет через трубочку есть.

– Ну и пусть! – возбужденный румянец на щеках был ей очень к лицу. – Мне не жалко!

– Неужели ни капельки сочувствия? – подначил разведчик.

– Вот еще, – она шмыгнула носом и задрала подбородок. – До свадьбы заживет. Он небось сам виноват.

– Эй, детки! – громыхнул с веранды Иван Денисович, – Старуха уже на стол накрыла. Хватит лясы точить.

20

– Как часто вы смотрите в небо? В это время в ясную погоду звездное небо прекрасно. Прямо над горизонтом раскинулась двойная призма Ориона. Далее по дуге с востока на запад обтекаемые линии Кита, а за ним фонтаны Водолея… Еще одно достаточно обширное созвездие сентябрьского неба – созвездие Орла. В его центре легко узнать одно из самых ярких светил видимого Млечного пути – Альтаир. В переводе с арабского языка, давшего нам большинство звездных имен, Альтаир и означает орел. Это одна из ближайших к Солнцу звезд. До нее всего 16,8 световых лет или 5,14 парсека, или 159 триллионов километров. Ничтожно мало по галактическим меркам. Интересен факт, что эта звезда приближается к Земле со скоростью 26 километров в секунду. Но все равно, путь к нашей системе для Альфы Орла будет бесконечным. А вот насколько, вы сейчас посчитаете…

Четыре_пи уже привык, что школьники на его уроках боятся даже громко дышать. Он невольно гипнотизировал их, объясняя доступные явления Вселенной. От скучных логарифмов до линий эклиптики. Он говорил, вербально визуализируя действия и термины, и, судя по широко распахнутым глазам, дети не только слышали, но и буквально видели темы его уроков. Даже самые отсталые, лишенные воображения ученики, изо всех сил старались понять предметы, которые еще совсем недавно казались нудными и бесполезными. Подростки тянулись к Четыре_пи, и он, порой увлекаясь, одаривал их картинами совсем уж фантастическими. Рассказывал о замысловатых орбитах планет вокруг двойных звезд, о метановых океанах и серных ливнях, о темно-зеленом небе обитаемых миров Дзеты Тельца… Потом, перескакивая через тысячи световых лет, он возвращался к Солнечной системе, к кольцам Сатурна, к радужным полосам Юпитера, к рассыпающимся хвостам комет.

Он рисовал на доске уравнения взаимодействия групп тел, чертил графики загадочных функций, расшифровывал привычные, но необъяснимые явления.

– А вы знаете, что Луна с каждым годом удаляется от Земли на 4 сантиметра. Казалось бы, ничтожно мало… Но помножьте это на миллионы лет. Соловьев, когда на Земле возникла сложная многоклеточная жизнь?

– Э… Кажется, в самом начале палеозойской эры, – немного заикаясь, ответил смущенный взлохмаченный парень.

– А если перевести это в лета?

– О… около 550 миллионов лет назад.

– Молодец! Садись. Ермоленко, ну ка посчитай, насколько ближе к Земле была Луна 550 миллионов лет назад.

– Сейчас! Одну минутку! – курносая девочка с третьей парты схватила тетрадку и начала выстраивать строчки цифр. Четыре_пи уже привык, что ученики, увы, в состоянии мгновенно решать, простейшие по меркам Десять_кью, примеры. Поэтому терпеливо ждал, пока школьница, добросовестно сопя, закончит вычисление.

– Двадцать две тысячи километров, – не очень уверенно произнесла она.

– А почему сомневаешься? Правильно! Итак, в самом начале Палеозоя Луна была ближе к Земле на 22 000 километров. А это почти два диаметра нашей планеты. Поскольку Луна – главная причина всех приливных явлений, вообразим, насколько мощнее тогда были эти самые приливы. Вода поднималась на десятки метров и затопляла обширные прибрежные территории. Вот вам кстати одно из объяснений того, как многоклеточные организмы попали из жидкой среды на сушу…

Однажды к нему на урок пришла целая делегация учителей во главе со строгой сотрудницей РАЙОНО. Гости чинно расселись на задних партах. Директриса ободряюще стрельнула глазами.

– Не волнуйтесь, Леонид Дмитриевич! Представьте, что нас нет. Дети, тоже самое и к вам относится!

Четыре_пи по такому случаю решил не ломать схему занятия, и провести урок в свойственной ему манере. В расписании у девятого класса стояла физика. Его ученики уже привыкли, что название предмета не всегда соответствовало традиционному содержанию. Физика часто затрагивала математику, касаясь химии, переплетаясь с биологией, отражаясь в астрономии. Параграфы в учебниках были лишь отправными пунктами увлекательных и захватывающих путешествий в мир единой науки. И как-то ограничивать стремящиеся во все стороны знание Четыре_пи не собирался.

– Итак, вчера мы разбирали основные принципы гравитации. Говорили о возможностях, при которых законом всемирного тяготения можно управлять. Мы уже знаем, что гравитация, как явление, обязана существованию больших и малых тел, их взаимодействию и движению в пространстве-времени. Сегодня мы коснемся темных и еще мало изученных областей космоса, в которых гравитация возведена в степень, не поддающуюся физическому исчислению. Мы поговорим о так называемых черных дырах.

По классу эманационной волной прокатился шепоток восторженного внимания. Неподдельный интерес светился и за очками строгой сотрудницы РАЙОНО.

– Звезды живут очень долго. Почти бесконечно. Но тем не менее умирают и они. Помните тему о жизненных циклах светил. Рождение, детство, юность, молодость, зрелость и наконец старость. И красивый достойный звезды финал – взрыв сверхновой. Увы, ничто не может длиться вечно. Кроме самой жизни. Звезда умирает, но в плазменном фейерверке, который сопровождает ее смерть, рождается новая звезда. Таким образом, сохраняется преемственность великой вселенной. Солнца, дающую жизнь, реинкарнируются. Но прекрасный взрыв сверхновой ожидает не всех. Порой, согласуясь со сложными законами космоса, умирание звезды может протекать совсем не так красиво…

Четыре_пи увлеченно рассказывал гравитационном коллапсе массивных тел, о пленении квантов света в границах горизонта событий, о сопутствующих искажениях пространства, о флуктуативной активности проекций черных дыр. Он рисовал на доске формулы теории относительности, объясняя откуда берется дельта времени, в уже известных терминах расписывал альтернативные модели гравитации. Мел в его руках крошился и исчезал, заполняя ограниченный прямоугольник графитовой поверхности.

– В будущем, может и не таком далеком, может быть даже при вашей жизни, будут открыты законы и зависимости пространственно-временного континуума, которые позволят разработать принципы путешествий к звездам. И не только теоретически. Летать из одного рукава галактики к другому, не затрачивая сотни и тысячи лет, прийти к понимаю сверхсветовых скоростей, настроить время, которое относительно, сделав его абсолютным и единым для всех остановок и пунктов звездного пути. А значит, сделав доступными каналы связи между созвездиями. Представьте, это может стать не сложнее телефонного звонка по межгороду. Ты что-то хотел спросить, Тимофеев?

– Леонид Дмитриевич, а как вы думаете, на других планетах тоже люди живут? Ну те, кому мы будем звонить.

– Садись, Тимофеев. Мы же проходили на биологии теорию антропоморфных форм. Человек, как гуманоид вполне может быть одной из самых распространенных индивидуальных моделей разумной жизни. По крайней мере, в системе благоприятных водородно-кислородных сред.

– А как вы думаете, Леонид Дмитриевич, – не унимался ученик. – Если они люди, у них тоже революция победила? Ну, например, если они такие развитые, то наверняка у них уже коммунизм наступил.

Четыре_пи вздохнул. Увидел, как напряглась тетенька из РАЙОНО. Он несколько иронично относился к некоторой идеологической зацикленности местных. Ознакомление с системой социально-политической управления в стране внедрения вызывало, мягко сказать, недоумение. Хотя сама доктрина представленной власти была безусловно правильной. Но формы, в которые доктрина доходила до конкретного объектного администрирования настолько методологически отставала от самой провозглашаемой концепции, что Четыре_пи порой подавлял в себе порывы отправиться в логово пресловутого ЦК и просветить их как следует.

– Во многих развитых мирах коммунизм является единственно верной моделью общества. Просто эта модель может называться совсем по-другому. Не всем повезло с Марксом и Лениным.

Последнюю фразу он постарался произнести очень серьезно.

После урока, когда полные вдохновленного энтузиазма ученики шумно вышли из класса, товарищи педагоги, среди которых помимо директора присутствовали завуч по воспитательной работе Антонина Константиновна, грустная математичка Семирамида Павловна и сухопарая физичка Евдокия Григорьевна, окружили его рабочий стол.

Марья Андреевна, ощутимо волнуясь, на правах хозяйки представила приезжую из отдела народного образования.

– Это Анфиса Поликарповна. Приехала из области проверить как тут наши успехи. Ну а это наш молодой специалист Игнатьев Леонид Дмитриевич. Подающий надежды, так сказать. Не побоявшийся взять большую учебную нагрузку. Ну и как видите, справляется.

– Мда, видим, – поджала губы Анфиса Поликарповна. – Справляется. Правда, не совсем по программе. Довольно вольно вы физику трактуете.

– Я просто пытаюсь немного оживить предмет. Так он лучше воспринимается. И успеваемость растет.

– Да, да, – подхватила Марья Андреевна, – думаю, на областной олимпиаде по физике и математике наша школа выступит очень достойно.

– Посмотрим. Но в целом, да, интересно. Живенько. Нескучно, – Анфиса Поликарповна выдержала паузу и добавила. – И политически верно. Так что я не вижу проблем. Продолжайте.

Директриса просияла и подмигнула Четыре_пи. А Семирамида Павловна наоборот, пригорюнилась. Ишь, не радуется успехам коллег.

– Ну-с, продолжим, – буднично произнесла работница РАЙОНО. – Что там у нас по плану?

– История, – сверившись со списком, сказала Марья Андреевна.

– Я бы еще в столовую не прочь заскочить.

– А мы как раз успеем. Сейчас большая перемена.