Текст книги "Игромания Bet"

Автор книги: Дмитрий Федоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Фрагмент 16. Подопытный шпилер.

Дом у Мухачова знатный. Индивидуальный проект. Как будто гигантский кубик катится по земле и вдруг в промежуточной фазе, еще до полной остановки, стопорнулся. Остановился углом и врос в землю. И комнаты получились внутри со слегка заваленными стенами и потолками. И двери неправильной формы. И каждая комната из разных эпох. Была даже первобытная пещера для складских нужд.

Как раз в пещере Мухачов небрежным движением открыл скрытый среди наскальных рисунков сейф и извлек полтинник.

– До Рождества.

– А Клипа говорил, вы даете на год.

– Да, обычно на год, но сейчас у меня такая ситуация, что срок чуть меньше. Вас это не устраивает? – Юрок задержал котлету в воздухе.

– Нет, нормально. Я постараюсь отдать осенью.

– Не надо. Мне необходимы эти деньги именно в Рождество. Не раньше. Вы никуда не уезжаете на Рождество?

– Никуда. Я не езжу отдыхать.

И мы продолжили осмотр. Я даже не оставил расписку. Он сказал, потом. На верхнем этаже в комнате с самым низким потолком, который в дальнем углу доходил мне до темечка, располагался «MAGIC».

Сначала я думал, что Мухачов издевается. Ну действительно, какой он ученый? Типичный мажор. Даже на продвинутого в компах не тянул. Все походило скорее на розыгрыш, чем на деловую встречу. Если бы Мухачов показал мне в углу скрытую камеру, я бы в нее улыбнулся – без удивления и с чувством собственного достоинства. Но вместо скрытой камеры он жестом направил меня наверх, под потолок, где висел гамак. Обычный гамак с тонкими металлическими нитями (судя по блеску), пропущенными внутри канатиков. Мухачов подал мне черную рэпперскую шапочку со звездой во лбу и двумя маленькими вязаными то ли рожками, то ли усиками, то ли антенками по бокам. Они оказались толстыми, твердыми на ощупь и в то же время гибкими. Изнутри шапочка была нашпигована всяческими проводками, которые создавали жесткий каркас.

Юрок надраил мне виски липкой дрянью зеленого цвета. Я напялил шапку и полез по подставленной Юрком лестнице. На последней ступеньке стало тревожно. Вместо скрытой камеры в углу померещилась камера морозильная, как в каком-нибудь морге. И там мое тело без нескольких, вырезанных для операций, органов. Лежит там мое бедное тельце и сиротливо дожидается родных и близких. Которых нет и быть не может.

Но дрейфить неудобно. К тому же Мухачов оптимистически улыбался сквозь клеточки гамака. И я перевалился на подвесное ложе. Юрок выключил свет, и тут я понял, что не заметил главной особенности комнаты – отсутствовали окна. Поэтому темнота оказалась вездесущей, а звукоизоляция отменной. Тишину нарушил голос Мухачова, предлагавшего на выбор темы для построения виртуальной реальности. Женщины, машины, путешествия, насилие… В последнюю очередь, словно издеваясь, назвал футбол. Я сделал паузу, чтобы не выглядеть конченым фанатом, и назвал футбол. Вроде как в шутку.

И он вышел из комнаты. Не скажу, что эта минута была самой приятной в моей не самой приятной жизни. Однородный шум стадиона, каким он воспринимается по телевизору, стал распадаться на отдельные составляющие – видимо, Мухачов поставил множество динамиков и основательно поработал над саунд-треками.

Я приготовился смотреть выдвижные плазмы на потолке, но вместо этого ноги коснулись тренажерной дорожки, и я потихоньку пошел. Все быстрее и быстрее. Побежал. Споткнулся и чуть не упал. Вместе со вспышкой, ударившей по глазам, я почувствовал, что нахожусь в неустойчивом положении, а когда исчез сполох света, то прямо мне под ноги выкатился мяч. Я еще не успел толком обрести равновесие, как нужно было бить. И я смазал с правой в открытый угол. С горя закрылся руками. А стадион радостно загалдел. Здоровенный стадион! Везде надписи на родном португальском. Разглядел, когда пошли на перерыв. Даже расстроиться не успел, что промазал, – раздался свисток.

Фрагмент 17. Святые просыпаются после перерыва.

В раздевалке было паршиво. Мы горели 0:1. И тут еще я лажанулся в конце! Опять вой поднимется, что мне ничего не нужно, и на все наплевать, и я хочу уехать в Бразилию. Да, хочу! И что тут странного? Еще бы в Антарктиду засунули и там бы ждали от меня веселой игры!

Даже не заметил, как усатый подошел. Он себя на удивление спокойно вел. Ко мне подкатил с переводчиком и заговорил по-русски:

– Значить, не переживай. У тебя, так сказать, обязательно будет еще момент. Ты просто готовься к нему. Значить, успокойся. Просто посиди, Вагнер. Они весь тайм, так сказать, значить, бегали, сейчас подсядут немножко – тут ты их, значить, и подловишь. Ты все это умеешь. Все получится. Старайся забегать им за спину. Видишь, они тебя в конце тайма потеряли. Только сам не стой спиной к воротам. Беги им за спину в свободную зону, а Карвалью или Олич сыграют на тебя – только откройся.

Дальше усатый что-то про тактику говорил, пальцами изображал игроков, фишки на доске двигал, глаза выпучивал, но я уже не слушал – главное, что он не кричал. Я вообще не понимаю, чего так напрягаться – он обычно прыгает, руками машет… Подумаешь, горим. Даже если проиграем, чего уж так переживать?

Усатый закончил установку и погнал всех на поле, хотя еще пару минут можно было отдыхать в раздевалке. Но все подбадривали друг друга и рвались в бой, поэтому сидеть и ждать никто не хотел. И так я оказался последним. А я последним быть не хочу! Пусть Даниэль будет последним. Потому что это он налажал, когда нам забивали. Я не помню, как нам забивали, хоть убей, но усатый ему намекнул, что нельзя так расслабляться. Нужно бороться. Вот пусть и борется, исправляется, а пока пусть выходит из туннеля последним. Он и не возражал, когда я сделал рывок на опережение. Святой Николай, нам помогай!

Пока португальцы не выходили, я решил поделать растяжки. Было как-то неуютно. Нам посвистывали. Мы одни на поле. Поскорее бы второй тайм. Надо как-то взбодриться, а то на душе совсем пусто…

Вот и эти появились. И давай нас опять возюкать. Близнец мне дал передачу, но я даже понять не успел, куда мяч отскочил. Прибежал к своей штрафной на подачу углового, а там меня десятка «Спортинга» отыграла. Добежал до чужих ворот, а там Жирков сделал слепой прострел. Куда? Постригся и вот теперь ерундой занимается. Это только русские могут перед финалом постричься. Снова мне пас в середине поля, и опять я ватный. Просто не пойму – что происходит?.. Проклятие, ну все наперекосяк! Даже мяч принять не получается. Сейчас усатый точно заменит. Вот погано! Но, может, тогда в «Коринтианс» отпустят? Раз я хило выступил, в наказание продадут… А мяч совсем не держится. Он летит ко мне, и я сразу – деревянный… О Мадонна, за что такое наказание?

И вот еще моментик! Югослав хорошо забросил. И вроде бы я подстроился нормально – полуножницами, с левой. Чуть бы ниже и правее – и все: Рикардо не берет. Ладно, ничего: кому все до лампады, станцует клево самбу!

Из трех моментов хоть один я должен использовать. Два запорол – сейчас будет третий. Главное, не париться и… оп-ля! Штрафной? Ну свисти, ты, судила английская! Что?! Нет!! Я так упал, что мне бы и на Страшном суде апостол Петр поверил, а этот… Не-е-е-а, полнейший нефарт… Ха! Смотри-ка. А ведь англичанин этот… Грэм Полл прикидывался принципиальным. До Чиди вообще никто не дотрагивался. Меня пихали – и он молчит, а тут на ровном месте насвистел фол. Я его все-таки продавил – ему стыдно стало, вот штрафной и назначил… Точка, конечно, похуже, но это хоть что-то. Давай, Даниэль, как ты умеешь.

Мяч полетел куда-то за голову. Я прыгнул, но не достал, а когда приземлился, все уже бежали к близнецам. Близнецы заби-и-и-и-ли! Близнец-шестерка, кажется. А-а-а, все равно. Близнец он и есть близнец! Пусть их мама различает, а мне главное, что 1:1.

Ничего, поиграем еще. «Спортингу» теперь совсем туго. То делали, что хотели, и думали, победа по-любому в кармане, а сейчас все с самого начала. А сил у них уже поменьше. Так мы, пожалуй, и до пеналей дотянем. А я вот, наверное, не дотяну. Вот досада, святая Урсула, молись за меня, усатый готовит замену, и тут я как раз упустил мяч за боковую. Господи Ииcyce! Еще и рядом со скамейкой. И усатый наверняка видел в подробностях. И никто ведь не мешал. Хотел эффектно, с вертушкой обработать – и вперед. А если бы без фокусов все сделал, то спокойно бы навесил куда-нибудь к штрафной – и боритесь, ребята, на здоровье… Можно было и без фокусов. Но если бы я все без фокусов делал, то меня бы девушки не любили. Им и в постели, и на поле фокусы подавай. Девушки… Святой Луиджи, прости мне эти маленькие слабости!

И вообще… Святые! Ну давайте, как-нибудь вмешивайтесь в происходящее! А то как зрители в кино. Только созерцаете… Святой Георгий, покажи свое предпочтение: кто для тебя свои в доску парни. Определись наконец! Хватит танцевать самбу на небесах, пора на грешную землю спуститься.

И тут Даниэль оформил Юре шикарный пас – Санта Мадонна! И Юра красиво сунул Рикардо под задницу. Я даже споткнулся от неожиданности и от восторга – ноги перестали нести. 2:1. Вот что значит требовательная молитва! С ними, со святыми, всегда так – их нужно теребить, тормошить. Иначе они совсем закопаются в собственном величии и помогать не будут. Они, как и я, любители побездельничать. Им иногда хочется отстраниться от происходящего, сбросить дела на ангелов и просто получать удовольствие от просмотра жизни людей. Без вмешательства в их судьбы и игры.

Ну вот, серб меняет Ивицу. Ивицу, а не меня. Пронесло! И я тут же сербу шикарный пас выдаю – мулатка-конфетка, а не пас. Хочешь бей издалека, хочешь смещайся в центр… Забивай же! Если он еще раз запорет такой момент, то я предупреждаю – мы профукаем Кубок. И святой Георгий не поможет. Потому что святой Георгий не станет помогать тупым неудачникам. Ну вот, пожалуйста, ангелы-хранители, полюбуйтесь – он снова не попал в створ ворот. Мы сейчас точно получим… Точно получим. Ой, штанга! Святой Себастьян, какие же они мазилы!.. Похуже нас с Красичем.

Зато малой точно кидает из ворот – и далеко-далеко кидает. Прямо на ход Даниэлю. Передо мной никого. Даниэль, давай! В центр. Давай же! Неужели этот клоун перехватит? Ха! Он проезжает мимо на своей никчемной португальской заднице. Он оставляет мне пустые ворота. Такие же пустые, как его голова. 3:1. Кубок наш!

Красно-синий!

Самый сильный.

Хей-хей!

Э-э-о, Даниэль!

Три голевые передачи! Три – в финале! Ты гений, Даниэль! Ты хочешь четвертую? Извини, я старательно открывался. Но не получилось. Абсолютно все не может проходить даже у таких великих, как мы с тобой! И так достаточно! 3:1!!

Я мало что понимал. Я не хотел ничего понимать. Глупо что-то понимать, когда ты выиграл Кубок УЕФА. Надо просто кричать и от счастья не слышать собственный голос! Кричать – и сбегутся все девушки мира. Девушкам нравятся счастливые. Святая Маргарита, закройся платком и не смотри на меня осуждающе…

Лучше улыбнись мне, как этот дядька, возглавляющий УЕФА. Ему симпатичны счастливые, поэтому он мне и улыбается. И еще потому, что я первый на подиуме для чемпионов. Я первый получаю медаль! Остальные – за мной! Я забил последний мяч. Поэтому я должен быть первым на подиуме! Все по-честному. Кто возражает? Никто не возражает. Вот я и первый. И я первый поцелую медаль. И она такая же вкусная, как губы застенчивой девушки.

Я прыгал по подиуму, хватался за Кубок, скакал по полю, выпил пива вместе с Даниэлем, потому что ему дали много-много пива, потому что признали лучшим. И он всех угощал. А потом мы еще какую-то веселую песню кричали в раздевалке вместе с новым русским футбольным боссом – он смешной такой, на мышонка похож.

А меня вертело от радости – я облился с головы до ног пивом, потом выскочил в узкий проход, что шел от раздевалки, и там налетел на Киа Журабиа. Он хлопнул меня по плечу, поцеловал, и мне стало грустно. Пропал весь кайф. Мне так хочется к нему в «Коринтианс». И вот тут своим присутствием он напомнил мне, что я не могу быть абсолютно счастливым в чужой холодной стране. Даже с Кубком УЕФА.

И еще босс ЦСКА рядом. Словно для того, чтобы мы не могли ни о чем с Киа договариваться. Чтобы все было под его контролем. И вдруг Киа, подмигивая, протягивает мне бумаги. И глядя на них, я понимаю, что это то, о чем я боюсь мечтать… «Мы только что составили это с господином Мухачовым», – зловеще улыбнулся Гинер. «Это контракт – до осени получаешь бонус – миллион», – подбодрил возникший на месте Журабиа Юрок.

Я изящно вывел свою аристократическую фамилию – Тертулин. И как только я дернул обрамляющий вензель вокруг автографа, меня тряхануло по вискам.

Фрагмент 18. Возвращение на шпилевую землю.

Совершенно реальный Мухачов, а не тот, что прикидывался хозяином «Коринтианса», – так вот, настоящий Мухачов включил свет (чуть глаза не прожег) и подставил лестницу.

– Я тут бросил пакет с салфетками. Сотри гель. И вышел…

Тумана в голове никакого. Абсолютная ясность и четкость! Не было ощущения, что все приснилось, потому что я не спал, был с открытыми глазами – свет сразу ударил по ним. За один и пять – я их не закрывал, пока играл в финале Кубка УЕФА. Прислушался к своим ощущениям. Прислушался и услышал, что меня зовет Мухачов. Нетерпеливо и громко. Я двинул на первый этаж.

Юрок раскачивался в кресле-качалке и читал огромную книжку, в которой было не меньше полутора тысяч страниц. Он оторвал глаза и с удивлением, даже с вызовом сказал, что за воротами меня давно ждет такси. И снова уткнулся в книгу.

– А расписка?

– Да вы же мне дали.

И даже не протянул руку, не проводил до двери. Я не стал заморачиваться по поводу странной перемены в поведении Юрка. Главное – пакет у меня. Еще раз заглянул в него, чтобы убедиться, что Мухачов не подсунул куклу, пока я штормил на «Жозе Алваладе».

Теперь начинается новая жизнь. Жизнь победителя! Я сел в такси, как в самолет… Личный самолет. Ковер-самолет. И подо мной полетели покоренные города и империи.

Фрагмент 19.
С паршивого комментария
хоть долларов сто.

В «Вертеп» на финал не пошел. Чтобы не сорваться и не наделать левых ставок. Я раскидал деньги через знакомых по разным конторам, и когда Вагнер не забил, тут же всем заслал sms с просьбой поставить в перерыве на победу ЦСКА в основное время. Сам рванул в «Вертеп» и засадил штукарь. За десять. Приличный коэф выкатили. Волнения – никакого. Хотя в общей сложности на кону двадцатка. Уже из пачки Мухачова.

Я не остался в «Вертепе», хотя, кажется, Ванечка и Клипа обиделись. Они сооружали какой-то дикий «экспресс» еще в понедельник. Я отказался. И они чуть ли не Пряникова запустили в дело. Вот тут уж повод обижаться мне. Впрочем, ладно… Запустили и запустили.

Дома я почти не радовался. Ничего неожиданного. Думбадзе орал, как женщины в сериалах. Чтобы поинтереснее стало смотреть, я позвонил Клипе и предложил сотку на оставшиеся тридцать минут, что Думбадзе выдаст больше трех благодарностей. Клипа принял.

Думбадзе – безнадежный. Он еще тридцать лет будет комментировать и все равно не запомнит фамилии игроков, не научится разбираться в игре. Когда он ведет репортаж, «Вертеп» бесится. Но я нашел, как примирить его со шпилевым народом. Думбадзе боится иметь собственное мнение, поэтому для него важно опереться на абстрактные авторитеты.

Он не скажет, что сборная России х…и пинала. Вдруг из Кремля позвонят его начальству. Думбадзе вместо этого скажет: по мнению экспертов, сборная выступила неудачно. И вроде бы он сам ни при чем. Страус грузинский! Поэтому в репортажах Думбадзе стаями появляются мифические эксперты, аналитики, обозреватели, наблюдатели и специалисты.

Я открыл эту особенность и начал предлагать всем ставки. Например, больше четырех с половиной экспертов-аналитиков-обозревателей-наблюдателей за матч. Три раза выиграл. Пришлось повышать «тотал». Потом решили играть парами. Я беру экспертов и наблюдателей, а, скажем, Клипа – аналитиков и обозревателей. И чьих будет больше… Вот здесь действительно непредсказуемо. По неуловимому душевному расположению Думбадзе бросается за прикрытием то к одним, то к другим. Вдруг наблюдатели оказываются у него в немилости на целый месяц. Потом амнистия, и уже аналитики теряют его расположение. Но ведь без них тоже долго не протянешь! Глядишь, и они снова влияют на умы сограждан.

Вот я и просчитал… ЦСКА побеждает. Вся страна смотрит. Значит, у Думбадзе отличный шанс к нужным высокопоставленным людям подлизаться. Клипа в охваченном азартом «Вертепе» этого скумекать не мог. Поэтому наивно принял ставку.

Думбадзе наверняка летел с ЦСКА в чартере – вот готовая благодарность ближе к концу репортажа. После окончания игры поблагодарит руководство, тренерский штаб и игроков ЦСКА за праздник, который они подарили людям. Это два. Третья – благодарность Мутко. Не знаю за что. Но Думбадзе обязательно придумает. Надо же как-то нового хозяина РФС пиарить. А четвертая благодарность… Ну, должен же быть какой-то риск!..

Думбадзе долго тянул и вывалил все уже после третьего гола. В результате я эффектно «доехал». Четвертая благодарность была настолько очевидной, что я расстроился из-за своей недогадливости. Напоследок Думбадзе поблагодарил свой же канал и начальников за организацию трансляции. Благодарность зрителям за внимание и за то, что смотрели матч, не считается.

Сотка, поднятая на Думбадзе, была по-настоящему шпилевой и здорово растрясла настроение. Мухачов своим полтинником и «MAGICom» вернул меня к жизни. К нормальной профессиональной тотализаторной жизни. Клипа орал что-то в трубку про то, что у них доехал «экспресс» из пяти позиций. Предлагал спрыснуть это дело. Но я знал, что должен быть в другом месте.

Фрагмент 20. Доезд до Пушки.

Мой «купер» мчался по ночной Москве и вместе с другими посвященными энергично перебибикивался. Пусть все просыпаются! Я не мог тускло провести вечер в «Вертепе» – мне нужны люди! Много людей!! Пусть и незнакомых, но радостных и счастливых. Кажется, я переломил бездарное течение своей жизни и сейчас начнутся победы. Я включил музыку и орал в открытое окно.

Менты тоже радовались и посмеивались. Поэтому без штрафов и остановок докатил до МХАТа. Бросил машину у входа в «Джонку». К Пушке съезжались. Все-все. Сразу купил пива. Себе и каким-то парням.

Студентам. У студентов никогда нет денег. Студенты вроде невезучих шпилеров. Ха-ха. Меня сносило куда-то вместе со всеми. Пушкину повязали конский шарфик. Предприимчивые девушки вывели лошадей, чтобы подзаработать, – народ ведь хочет покататься в такую ночь…

Я катался. Меня целовали девушки. У меня был шарф. У меня были деньги. В карманах немного, но в общем и целом они имелись. Теперь имелись. Теперь все будет по-другому. Я постоянно повторял эту фразу. И все соглашались. У всех все будет по-другому. Всем хорошо. Мухачов – гений! Это он все придумал. Главное – не снимать шапочку, нашпигованную проводками. И тогда все останется на своих местах… Пушкин, шарфик, кони, студенты, пиво, запруженная Тверская и девушка в очках, стирающая кровь с моей губы платочком, на котором изображен утенок с добрыми-добрыми глазами.

Девушка – отличница, учится на юрфаке. Она коснулась меня. Подзарядила чем-то хорошим, и теперь все будет прекрасно после ее прикосновения. Точно-точно.

Фрагмент 21. Пустота с журавликом.

Проснулся в ванне. Холодной и неудобной. И откуда-то капало. Покоя не было. Вместо покоя было пусто. И больно. Лицо болело. Я вышел из сортира и оказался в прихожей. А из прихожей в большую комнату. Огромная комната. Без обоев, с рисунками на стенах. Что-то абстрактное и жизнерадостное. Нарисовано большими мазками. Просто цветные пятна. Не шедевр, но с хорошим настроением. Настроение – главное.

Картонный журавлик свисал на толстой красной нитке с потолка. За что цеплялся – непонятно. И тоже раскрашенный. Журавлик парил в тумане и нехотя разворачивался через левое крыло. Это потому, что я зашел в комнату и по ней двинулся воздушный поток – вот журавлика и закрутило. Лучик солнца совсем чуть-чуть бил через крышу дома напротив и окончательно рассеивался, сталкиваясь с журавликом.

Кажется, утро. Потому что все еще спят. Всех – много. Человек пятнадцать. Вперемешку свалились. Или свалены. Кто-то уже, наверное, того… Мало дышит. Дым вроде светового фильтра. Как на дискотеке. Здесь вчера веселились. И сегодня тоже. Им все время весело. Я наклонился и перевернул пару тел. Заглянул в лица тем, кто валялся на спине. Не узнал. Все чужие. Постоял немного. Хотел покричать: «Кубок наш!» Но потом решил не будить. Хотя они бы и не проснулись. Тогда еще глупее – чего орать, если все равно никто не услышит?

Просто вышел из квартиры. Спустился по лестнице и оказался в переулке. Справа в арке суетилось уличное движение, и я пошел туда. И выбрался на Тверскую. То есть я спал в Грохольском, рядом с Пушкой. И рядом с машиной. Я купил жвачку и билет в театр. На «Ревизора». Жвачку в двойном экземпляре засунул в рот, а билет выкинул в окно. Опустил сиденье до упора и еще поспал. Недолго. Проснулся, открыл дверь и блеванул. Снова пошла кровь из разбитой губы.

И новый день не принес мне счастья…