Текст книги "Лохо Эректус"

Автор книги: Дмитрий Бычков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Из обстановки в кабинете имелись обшарпанный стол с компьютером и телефоно-факсом, принтер, сканер, пара стареньких стульев, шкаф с папками, сейф да казённый диван. И, разумеется, аппарат спецсвязи. Однако никто из посетителей помещения никогда не жаловался на скромность меблировки. Всего, что здесь находилось, для работы им было достаточно.

Итак, в комнате находились двое. Один с каменным лицом читал только что доставленное донесение. Второй, вытянувшись, словно струна, стоял в паре шагов от дверей и ждал приказаний первого. Тишина нарушалась лишь мерным жужжанием разбуженной лампочкой мухи. Наконец, стул под сидящим за старым бюро скрипнул, и пронзительный взгляд его узких колючих глаз удостоил вниманьем стоящего.

– Теперь, товарищ Тху, расскажите всё, что знаете, на словах.

Человек у двери сделал шаг вперёд и вновь вытянулся. Садиться без приглашения… Такому в партийной школе не учат.

– Товарищ секретарь, ни один из агентов до сих пор не вышел на связь, – чеканя слова, начал он. – По всей видимости, они все убиты. Следы, по нашим данным, ведут к чеченцам. Груз исчез в неизвестном направлении. Я готов немедленно вылететь в Россию и разобраться в случившемся лично. Разрешите задействовать спецгруппу, и я клянусь…

– Ваше рвение похвально, товарищ Тху, – названный секретарём жестом остановил отвечавшего.

Голос его был на удивление тих и спокоен, но от этого спокойствия докладчик немедленно взмок.

– Но вы нужны Родине здесь. И к тому же… К тому же это слишком расточительно для нас – учиться на собственных ошибках. Вы уверены, что все наши люди погибли? И кстати, откуда взялись там чеченцы?

– Не могу знать, товарищ секретарь. Информация получена из криминальных источников. В официальных сводках о происшествии мы не нашли ни слова. А люди… Никто из них до последнего момента никак не дал о себе знать. Из чего я делаю только один вывод…

– Значит, они отправились на встречу все трое… Но почему? – продолжал размышлять вслух сидящий. – Ведь по инструкции кто-то должен был остаться и страховать со стороны…

– Сам не могу понять, товарищ секретарь. Это одни из лучших наших сотрудников. Видимо, они были настолько уверены…

– Никогда ни в чём нельзя быть уверенным до конца – это первейший симптом безрассудства. Это правило они явно забыли, – резюмировал хозяин кабинета. – А наша профессия подобного легкомыслия не прощает. Впрочем, реку уже всё равно не повернуть вспять, надо плыть по ней дальше. Тху Чжо, я принял решение отстранить вас от дела. Передайте все материалы Гу Яну немедленно. Можете идти. Это все.

Взгляд начальника Первого особого отдела министерства госбезопасности соскользнул с собеседника и уткнулся в мерцающий монитор. Судьба недотёпы Тху Чжо его больше не трогала. Он спишет мерзавца в утиль. Навсегда.

– Цзайцзянь 1, товарищ секретарь, – траурным голосом произнес Тху Чжо. – Желаю удачи.

– Ваньань 2, товарищ, – не глядя, ответил тот.

Первый особый отдел, руководителем которого с момента его основания бессменно являлся Ли Пенг, был образован на следующий день после потрясших страну событий на площади Тяньаньмэнь. С единственной целью – никогда больше не допустить подобного и выработать новые национально ориентированные стратегические внутри– и внешнеполитические решения. Официально подразделение было частью структур органов государственной безопасности, но на деле не подчинялась никому. Ни правительство, ни политбюро, ни даже Генеральный секретарь не имели права вмешиваться его деятельность, и никто из них не имел точного представления о том, чем на самом деле занимается эта самая секретная служба государства. Разумеется, подобное привилегированное положение являлось из ряда вон выходящим, но такова была бессменная традиция, установленная еще со времен патриарха реформ Дэн Сяопина. И никто не был в силах ее изменить. Наконец, такова была и его последняя воля.

По своему характеру ПОО МГБ была чем-то похожа на всем известную Аненербе, и в структуре ее деятельности также имелись различные направления. И хотя штат сотрудников службы и ее бюджет были не так велики, как в нацистской Германии, сфера интересов китайского клона была с ней сравнима. От раскопок стоянок древних людей и мест пребывания НЛО до отрядов ликвидаторов для исполнения приговоров за границей.

Но именно это малое количество посвященных Ли Пенг и считал своим главным достижением, потому как, не имея многочисленного персонала он избегал главного в современном мире врага – утечки информации. А недостаток людей он легко компенсировал. Благодаря особому статусу и подзаконным актам Ли Пенг мог привлекать для решения своих задач любых государственных служащих как в стране, так и за ее пределами. Да так, что те даже и не догадывались, что выполняют секретные поручения отдела. К ___________________________________________________________________

1. До свидания (кит.)

2. Спокойной ночи (кит.)

тому же удостоверение МГБ действовало на партийных членов и чиновников всех рангов гипнотически, и для него был открыт доступ в любой кабинет.

Когда дверь за гостем закрылась, и шаги его стихли на лестнице, хозяин комнаты нажал на кнопку селектора.

– Слушаю, товарищ секретарь, – раздался бодрый женский голос.

– Закажите мне билет до Москвы на завтра на последний рейс. Паспорт номер два. Виза – деловая. Спецбагажа – не будет. Гостиницу не бронируйте. Посольство и резидентуру в курс не ставьте. И передайте Гу Яну, чтобы завтра с утра ко мне зашел. Это всё.

– Слушаюсь, товарищ секретарь, – все также бодро ответил женский голос.

Ли Пенг отключил селектор. Теперь, наконец, он мог позволить себе встать из-за стола и дать волю эмоциям. Выключив свет, он расслабленно потянулся, подошёл к окну, открыл жалюзи и, не показываясь в проёме, посмотрел на проспект.

На улице, несмотря на поздний час, вовсю кипела жизнь. Люди, смешно жестикулируя и перекрикивая друг друга, гуляли целыми компаниями и запускали петарды, а напротив в ресторане "Цюаньцзюйдэ" горели огни и играла весёлая музыка. Завтра Гу Ян, преданный член партии, позаботится о том, чтобы Тху Чжо больше никогда не смог ошибиться. Таких провалов в их службе прощать не принято. Но, откровенно говоря, тот сам во всем виноват, поскольку курировал дело лично. Семье же покойного объяснят, что кормилец погиб во время выполнения задания в горах, жене дадут пенсию и позаботятся о детях…

Ли Пенг снова посмотрел на людей и огни. И хотя сквозь непроницаемые рамы он не мог слышать ни беззаботного смеха подвыпивших соотечественников, ни заразительных ритмов последних эстрадных хитов, ни грохота от разрывов салюта, он чувствовал, как звуки с улицы доносятся до него. Звуки счастья, которые и должны звучать в стране, неуклонно приближающейся к заветной цели.

Как быстро же всё изменилось вокруг, продолжал размышлять Ли Пенг, глядя на сверкающий огнями мегаполис! С тех самых пор, как они взяли ответственность за страну на себя и продолжили начатое Великим Кормчим. Всего за каких-нибудь двадцать лет. С того самого дня, как Партия, несмотря на все усилия Запада и провокации несмышлённых юнцов не отступилась от выбранного направления и не бросила в омут народ. Не оставила на растерзание транснациональным хищникам. Не позволила затянуть в разлагающую дух трясину демократии белых. Ведь у них – свой, особый путь. Своя правда и ценности. Но главное – великое и светлое завтра.

Начальник Первого особого отдела поймал себя на мысли, что чересчур рассентиментальничился и отошёл от окна. Но гордость за себя и нацию продолжала греть душу. Ведь если бы горстка преданных коммунистов не встала в трудный час на защиту отечества, позарилась на богатство страны ради личного обогащения, забыла о народе… Кто вспомнил бы сейчас про Китай? А теперь. Теперь – это великая супердержава. С самым динамичным ростом промышленности. С устойчивой к кризису экономикой. С современным оружием. С новыми технологиями. С самым трудолюбивым, большим и целеустремлённым в мире населением. И они уже шумно дышат в затылок Америке. Такими темпами, подумал Ли Пенг, всего через несколько лет они смогут стать первыми и, отобрав лидерство у Штатов, уже сами будут диктовать миру волю. Осталось всего лишь малое. Добыть территории и ресурсы. Ещё столько же земли, сколько есть. Только с нефтью и газом. С реками и лесами. С золотом и алмазами. Ещё столько же земли, где б они могли расселиться. Безлюдной, брошенной, соскучившейся по заботливому хозяину, но сказочно богатой территории северного соседа – некогда могучей страны. Которая, если вдуматься, никогда ей по-настоящему и не принадлежала.

Он мечтательно взглянул на освещаемую отблесками фейерверков висевшую над столом карту временно утраченных территорий. Казахстан, Западная (вплоть по Томскую область), Центральная и Восточная Сибирь, Байкал, Дальний Восток, Камчатка… Вот оно то, что было несправедливо отобрано жалкой кучкой вечно пьяных казаков у населявших эти места слаборазвитых племен, которые с незапамятных времен находились под влиянием его предков. Во времена, когда Китай разрывали на части междоусобные войны, смута и глупость отдельных князей. И просто некому было дать достойный отпор этим урусам.

Но теперь партии нечего скрывать от народа, и правду о том, что случилось столетия назад, знают сегодня все. Но главное, об этом знает любой школьник – будущий хозяин страны. В чем есть, безусловно, и его, Ли Пенга, заслуга. И уже очень, очень скоро, благодаря общим усилиям растущая и воспитанная в правильном духе нация вернет себе исконные земли. Без крови, насилия и геноцида. Которого, впрочем, урусы вполне заслужили. Но кровопролития, усмехнулся Ли Пенг, даже не потребуется. Эти бездельники сами уйдут с занимаемых земель, не способные более ни управлять, ни развивать случайно доставшиеся им по воле истории огромные территории. Сами сбегут за Урал в истинные границы Московии, побросав дома и пожитки, в погоне за лучшей в их извращенном понятии жизнью. А те, кто останется, растворится в грандиозном ассимиляционном процессе, который уже начал свой путь. И лет через пятьдесят от их присутствия не останется и следа.

Ведь недальновидная и погрязшая в коррупции центральная власть когда-то великой страны, подсевшая как наркоман на иглу углеводородов, полностью потеряла связь с действительностью и всерьез противостоять не сможет. Что отчетливо показали последние сделки с островами. Местная же власть с удовольствием продастся любому, лишь бы остаться у сытой кормушки. К тому же промышленность региона в руинах. Сельское хозяйство не может прокормить собственное население. А армия деморализована и постоянно сокращается. И даже тревожные выводы наиболее передовых ученых и социологов не могут завладеть алчным до наживы вниманием российских элит. А население… Электорат, как принято его презрительно называть в русских высших правящих эшелонах, со времен викингов не способный к самоорганизации, вырождается и бежит уже сегодня. Китайцев же, наоборот, день ото дня в регионе становится больше. Они легализуются, создают смешанные семьи, а желтый ген, как известно, гораздо сильнее белого. Но главное – у русских нет цементирующих общество ориентиров. Никакой цели. Никакой национальной идеи. Так что процесс необратим.

Главное, не допустить больше вмешательства высших сил, неоднократно к удивлению мира спасавших этот странный народ от захватчиков. И хотя сейчас речь не идет об аннексии и порабощении, страховка необходима.

Ли Пенг вновь пробежал взглядом по будущим границам империи, и смутная тревога коснулась его. Ведь сколько их уже было, подумал он, воинственных, сильных, умных! Захватившие Кремль и даже посадившие на трон марионетку-монарха поляки. Завоеватель Европы, замерзший в бескрайних полях и лесах гений войны Бонапарт. Владевший копьем судьбы, но так и не сумевший добить, казалось, уже падавшего на колени колосса Гитлер.

Ли Пенг отмахнулся от мрачных мыслей. Нет, на этот раз все будет по-другому, и заступничества урусам не видать! Он лишит их своего охранителя! Не даст провидению встрять в объективный процесс долгожданного расцвета Поднебесной! Он уничтожит реликвию! И Третий Рим никогда не станет Четвертым…

3.

3.1. – Ну, ты чего, блядь такая, делаешь? А? – услышал я в темноте, подняв трубку мобильного. – Почему мне работать мешаешь?

Голос звонившего я узнал бы и на том свете – это был генеральный. Я посмотрел на время. Два ночи.

– Здравствуйте, Юрий Борисович! Простите, я сплю…

– А, спишь, сука тупая! Штраф двести долларов! Почему у тебя телефон весь день выключен, а? Ты должен быть на связи всегда. Или ты мне вредишь, блядь, специально?

– Нет, Юрий Борисович, разрядился просто, я не заметил, простите, – соврал я первое, что пришло в голову. – Только недавно вот на зарядку поставил… Обещаю, больше этого не повторится…

– Конечно, не повторится, – ехидно послышалось в ответ. – Завтра же купишь себе, сука, три зарядки и положишь мне их на стол. Понял?

– Хорошо, Юрий Борисович, – я кивнул головой и только сейчас вспомнил, как тот не любит это обычное слово.

– Ни хуя хорошего, тварь! – взревел шеф. – Бери ручку, записывай!

Я брезгливо поморщился и стал шарить рукой в поисках нужных предметов. Как назло, бумаги и ручки на журнальном столе не оказалось, но вставать с постели и куда-то идти было в лом. Поэтому я снова машинально соврал.

– Я готов, Юрий Борисович

– Значит так, – генеральный стал диктовать телефон, – позвонишь завтра по этому номеру, зовут Егор. Это байкер, у него есть связи в ГАИ. Въезжаешь?

– Пока нет, – начал я вводить номер в память своего Самсунга.

– Ты чего, тварь такая, опять меня развести решил? – услышав пиканье, заорал директор. – Я сказал, записывай, сука!

– Юрий Борисович, извините, но мне проще сразу в мобильный забить, – торопливо залепетал я.

– А мне проще, блядь, не надо! Мне надо сложнее! Или ко мне, тварь, приехать сейчас захотел? – проорали в ответ.

– Нет, не захотел, – просипел я и стал с трудом выцарапывать ногтем на мятой салфетке. – Юрий Борисович, вы не могли бы повторить последние две цифры…

– Пятьдесят шесть, тупица! – еле услышал я сквозь нарастающий шум в трубке.

Все ясно. Шеф, как обычно, гулял где-то в клубе. Видимо, выходил покурить, сейчас снова вернулся к танцполу.

– Короче, – пытался перекричать музыку генеральный, – я хочу в офис из дома на слоне приехать. На настоящем. Пока снег не выпал. Прямо по Тверской. И чтобы камеры там всякие, журналюги… Короче, вся та сволочь, понимаешь?

– Да… – автоматически кивнул я и осекся.

Я не поверил ушам, подумав, что меня еще тащит с абсента. Или, может, это сон все еще продолжается? Встав с кровати и включив люстру, я даже для верности посмотрел на себя в зеркало шкафа. Да нет, не похоже. Оглядел комнату – все как всегда, на местах. Глюков явно не наблюдалось.

– Да, в программу "Ты не поверишь" не звони, я сам с Лёней договорюсь, – продолжал орать генеральный.

– А когда… Когда вы хотите это сделать, Юрий Борисович? – заорал в ответ я.

– Спешки нет. Все, работай!

Тут генеральный, видимо, переключился на беседу с кем-то стоявшим с ним рядом, но расслышать, о чем у них шел разговор, у меня не получалось. Но я продолжал держать трубку у уха, не решаясь прервать наш контакт. Секунд через пять раздались короткие гудки.

Признаюсь, в сфере пиара я работаю не первый год, но то, что только что услышал, показалось мене совершенно невероятным. И было ли все сказанное моим руководителем шуткой или серьезным намерением, я до сих пор не понимал. Хотя в глубине души и признавал, что с точки зрения личного промоушена, ход со слоном, безусловно, прикольный. Но по Тверской… Среди дня… В потоке машин… Такое могло прийти только в голову нашему безбашенному шефу. Как же я его все-таки ненавижу! Нет, я его просто не выношу! На клеточном уровне!

Ведь он же больной! Наверное, нанюхался в клубе кокаина, вспомнил фильм "Олигарх" и сцену со слоном на Дне рожденья Платона, и его понесло. Я даже представил, как он сейчас набирает еще кому-нибудь, не в силах не поделиться проектом. А понтанувшись даже один раз перед какой-нибудь телкой, он автоматически должен был кровь из носа сохранить свое реноме и исполнить задуманное. На этом строился бренд.

Такое как сегодня, признаться, случалось уже не раз и не два, но привыкнуть к ночным звонкам у меня до сих пор не получалось. Бесило не столько то, что он прерывал посреди ночи сон и вываливал на мою голову целый ушат какого-то бреда, больше всего раздражала вездесущая спешка. Ведь с таким же успехом я мог бы получить информацию про слона по электронке и завтра с утра начать действовать. Но генеральному было наплевать, что думает по этому поводу его PR-директор, и он торопился, пока не забыл, высказать все, что придумал. Ему, разумеется, было комфортнее так. И теперь, загрузив подчиненного, он мог спокойно уйти в отрыв и больше не париться.

Впрочем, рассуждать об очередной вспышке активности начальника мне не хотелось, и я, недовольно бурча, поплелся на кухню. Заснуть, догадывался я, мне теперь просто так не удастся, поэтому решено было принять снотворного. Сглотнув сразу две таблетки, я запил их холодной ряженкой, вернулся в комнату и, потрепав за щеку лениво лежащего пса, погасил свет.

Мысли о слоне и генеральном не давали мне уснуть, и я беспрестанно ворочался. Уж сколько их уже было, этих самых безумных идей! Я просто сбился со счета. То, сидя в стрипе, шеф хочет выпустить купальники с логотипом компании, чтобы на корпоративном Дне рождении, который мы традиционно празднуем на пляжах Турции, все наши сотрудницы красовались в бикини от фирмы. То срочно прикупить последний трайк от Bombardier, чтоб, типа, забрендованный тот разъезжал в рекламных целях по столице. То что-нибудь еще, но все в похожем стиле. Причем, как правило, вся эта хрень так ничем и не заканчивалась.

Например, едва мы узнавали стоимость купальников, делали макет и договаривались с производством, интерес к ним неожиданно мгновенно пропадал. А трехколесный мотоцикл, купленный два месяца назад, до сих пор стоял нерасчехленным у подъезда фирмы. Сам генеральный, видите ли, ездить на нем не отваживался, а доверить кому-либо из сотрудников стоявший тридцатку тысяч евро агрегат боялся тем более.

Наверное, подумал я, главное для босса все же не это, не безумные идеи и невыполнимые планы. Главное – антураж. Люди, как в армии, всегда должны быть при деле и в постоянном напряжении, тогда иллюзия бурной деятельности будет соблюдена. Впрочем, я снова перевернулся с бока на бок, сам себе своим нытьем я сейчас все равно никак не помогу, и выполнять задание, как всегда, придется…

Неожиданно вновь раздался звонок и, я, вздрогнув, нервно схватился за трубку. Глаза мои с беспокойством уперлись в дисплей – неужели опять генеральный? Однако номер определился как "неизвестный", и я нажал кнопку. Впрочем, звонить тот мог и с чужого.

– Да! – почти с ненавистью крикнул в трубу я. – Слушаю! Кто это?

– Ну, здравствуй, Коля… – услышал я на другом конце тихий голос с кавказским акцентом. – Что шумишь? – говоривший сделал паузу, будто выдохнул дым. – Сталин говорит. Не узнал? Чем занимаешься?

Хотите – верьте, хотите – нет, но сон моментально улетучился, а я словно робот вскочил с постели и вытянулся по стойке смирно. Ночной звонок генерального не предвещал ничего хорошего. Я включил лампу на тумбочке, словно бы Вождь мог увидеть, как бережно я ловлю каждое произнесенное им слово, и только теперь почувствовал, что сильно вспотел. На кровати кто-то заворочался.

– Товарищ Сталин, я… Простите, виноват, уснул… – щурясь от света и протирая спросонья левый глаз, начал выдавливать из себя я, не зная, что говорить.

Ввести генерального в гнев можно было даже самой незначительной мелочью. Главное, мелькнуло в голове, ни в коем случае не произнести "хорошо". Тот это слово не жалует.

Лежавший рядом на кровати человек повернулся к свету и испуганно посмотрел на меня. Жена, понял я и вспомнил, что уже где-то это лицо раньше видел. Кажется, на птичьем рынке, когда покупал собаку. Однако сейчас было не до воспоминаний.

– А мы вот работаем…

Я со всей отчетливостью представил себе, как Вождь сидит за столом, окруженный членами политбюро, лукаво улыбается и хитро сужает глаза.

– Приезжай, Николай, ты нам нужен.

На эбонитовую поверхность трубки грохнулась огромная капля пота. Я дрожащей рукой вытер лоб. Жена с ужасом наблюдала.

– Хорошо, товарищ Сталин, я сейчас… Уже еду…

– Ничего хорошего, – с раздражением раздалось в ответ. – Лучше бы тебе поспешить. А то ведь мы за тобой и послать можем.

Я услышал пьяные крики и музыку – видимо, знаменитые посиделки были в самом разгаре.

– И кейс, пожалуйста, не забудь!

– Есть, товарищ Сталин…

На этот раз генеральный не ответил и, будто позабыв обо мне, начал разговор с кем-то другим. Я продолжал в страхе прижимать прохладный эбонит к уху, судорожно пытаясь разобрать доносившиеся до меня фразы. Первым повесить трубку я не смел. Из подслушанного мне удалось расслышать только "падла" и "не дам", но и от этих двух слов в животе у меня похолодело. Секунд через пять раздались короткие гудки.

– Все, конец, пришла и моя очередь, – убитым голосом произнес я и уронил телефон на пол. Жена вскрикнула и закрыла руками лицо.

Сказать, что мной овладели страх и безысходность – значит не сказать ничего. Я был в самом настоящем отчаянье, и жизнь, казалось, окончилась прямо сейчас. Мне было настолько жутко, что невозможно описать. Страшнее даже, чем когда за мной гнался по лесу оборотень, а ноги бесповоротно увязли в грязи. Похожее, подумал я, наверное, испытывает лишь подсудимый, слыша "приговорить к высшей мере наказания", произносимое безразличным судьей. Когда в одночасье все вдруг становится бесполезным, ненужным, чужим, и всем твоим существом овладевает вакуум. Хотя нет, у приговоренного, показалось мне, все же всегда остается надежда. Например, можно подать на апелляцию или попасть под амнистию с заменой на пожизненный срок…

Внизу раздался звук подъехавшей машины. Я подошел к окну и выглянул – так и есть, воронок уже здесь. Не успел. А темень-то… Я повернулся к жене. Но та уже умудрилась куда-то исчезнуть, а вместо нее на кровати, как ни в чем не бывало, прямо в доспехах лежал самурай. Да, да, самый обычный средневековый японский рыцарь. Однако вид безмятежно разлегшегося на моей кровати воина почему-то не показался мне странным. Наоборот, я подумал, что знаю его давно. Да и вообще, отчего-то вдруг понял я, этот японец – мой самый надежный и преданный в этом мире друг.

– Пошли, – позвал я самурая и, взяв стоявший у кровати приготовленный с вечера кейс, двинулся к двери.

Мы стали спускаться вниз пешком, чтобы не создавать лишнего шума, да и лифт, наверняка, был уже давно под наблюдением. Однако на первом этаже никого не обнаружилось, и это придало мне уверенности. В тамбуре подъезда я притормозил, обдумывая, что делать дальше. Наконец, я решил все-таки сначала взглянуть, что творится на улице, и отодвинул, словно она была занавеской, входную дверь.

На месте воронка, перегородив проезжую часть, стоял теперь черный как смоль Гелендваген, а рядом толпилось несколько человек. Я пригляделся. Двое не похожих на гэбэшников крепких парней что-то терли с двумя гаишниками. Видимо, последним не очень понравилось, как был припаркован джип, на борту которого виднелись аккуратно отпечатанные через трафарет большие белые буквы. СЛОН, прочитал я и ужаснулся. Еще бы. Эту аббревиатуру знает любой, кто родился в этой стране. Соловецкий лагерь особого назначения. Сердце мое екнуло, но я все же сумел взять себя в руки. Судя по тому, что происходило на улице, у приехавших за мной парней с ментами возникли проблемы. А значит, у меня имелась реальная возможность свалиться на них будто снег наголову. Эх, пан или пропал, махнул рукой я, и бесстрашно шагнул из подъезда.

Я оказался прав. Люди в штатском заметили меня не сразу, а когда увидели, то было уже слишком поздно. Я видел, как они инстинктивно дернулись и полезли было во внутренние карманы пиджаков, но я был уже так близко от них, что явно опережал. Расстояние между нами составляло не более двух метров, и я, чтобы окончательно ввести их в шок, что есть силы крикнул гаишникам: "Они вооружены!". И тут же в один прыжок оказавшись у ближайшего из парней, быстрым движением запустил ему руку за пазуху. Так и есть. Тот так и не успел оказать сопротивления, и я буквально вырвал у него из рук длинный черный пистолет с глушителем. "Это китайские шпионы! Задержите их!", – снова заорал я и стал тыкать в доказательство под нос гаишникам дуло с иероглифами. Почему-то я был абсолютно уверен в безусловной убийственности своих аргументов. К тому же лица крепких парней, это я успел разглядеть только сейчас, действительно оказались азиатскими. Желтые и с узкими щелками глаз.

Менты подозрительно переглянулись с хозяевами джипа и, недобро усмехнувшись, попросили меня успокоиться и потребовали предъявить для проверки документы и "дипломат", который я все это время, оказывается, не выпускал из левой руки. Ну, вот, приехали, подумал я, гаишники с ними заодно, и желудок вновь тоскливо заныл. Я разочаровано вздохнул и уже готов был послушно подчиниться требованиям правоохранителей, как вдруг Гелендваген с визгом рванул с места и, резко развернувшись, остановился пассажирской дверью прямо передо мной. На мое удивление, передней пассажирской двери в нем не было, а за рулем сидел Самурай.

– Ненавижу китайцев! – отрывисто и чеканя каждое слово крикнул мне пес и призывно махнул лапой. – Быстрей!

Я прыгнул в машину и спустя мгновенье, уклоняясь от выстрелов, мы уже мчались по шоссе. Взревела сирена. Это звонил будильник.

3.2. На работу, абсолютно не выспавшийся, я приехал в одиннадцать, чувствуя, что полностью разбит и недееспособен. Мало того, что я мало спал и всю ночь мне снились кошмары, после дурацкого сна со Сталиным я конкретно подсел на измену. По дороге в офис я постоянно оглядывался, не идет ли кто за мной, а перед самым выходом на всякий случай даже выглянул с балкона поинтересоваться, не стоит ли у моего подъезда какой-нибудь подозрительный джип. Нет, я не то чтобы стал совсем уж мнительным, просто теперь я должен был быть уверенным на сто процентов, что меня никто не пасет.

Ивент-менеджер Ольга, пришедшая минутами десятью раньше, была, как ни странно, в курсе моего разговора с директором. Джордж (как называли мы его меж собой), оказывается, напряг и ее своей новой слоновьей темой этой ночью. Причем поставил задачу еще более хамским образом, чем мне. Об этом я догадался, как только увидел ее заплаканные глаза. Видимо, бедняжке пришлось выслушать в два часа ночи гораздо более жесткую речь. Шефа на месте не было.

Поставив портфель на пол, я зашел в его пустой кабинет, бегло просмотрел лежащие на столе письма и приглашения (PR-директор должен быть в курсе, куда приглашают начальника), отвернул стоявший слева бюстик Наполеона лицом к стене и положил рядом с ним три купленных в "Евросети" зарядки. Две обычные и одну для автомобиля. Чтобы не к чему было придраться. Пусть подавится, чмо!

Вернувшись обратно в комнату, я тяжело сел за свой стол и, загрузив комп, открыл служебную почту. Однако никаких распоряжений или новых идей от генерального не обнаружил. Вопросов от СМИ ко мне также сегодня не наблюдалось. Тогда я с легкой душой погрузился в изучение новостей и событий на рынке. Как и ожидалось, ничего экстраординарного за время моего отсутствия в мире бизнеса и нашей отрасли не произошло. За исключением одного. Кризис по-прежнему развивался. Девелоперы как обычно не заявляли о новых проектах, риэлторы продолжали предлагать ощутимые скидки, но кричали о скором взлете цен, банки не выдавали кредитов, олигархи жаловались на жизнь и пытались влезть в госпрограммы – в общем, все было ровно, как и вчера. Я зашел на нашем сайте в раздел "Антикризисное предложение" и не удивился. Прописанный по всем лотам дисконт не изменился. Значит, сделал вывод я, если дела фирмы за ночь не пошатнулись, почему тогда Джордж начал нервничать? Ведь еще пару дней назад, выступая на РБК, он с пеной у рта доказывал, что все опасения насчет второго витка кризиса сильно преувеличены, и не стоит идти на поводу у паникеров. Мол, отбоя от клиентов у нас по-прежнему нет, сделок полно и все шоколадно. Ладно, подумал я, может, ему кто не дал, вот он и бесится с этим слоном. В конце концов, я в его мозгах копаться не собираюсь. Мне надо лишь как можно скорее приступать к выполнению поручения. Здесь уместно особо отметить, что сказанное генеральным "спешки нет" означало, как ни странно, совсем противоположное – за год я уже успел убедиться в этом ни раз. Так что к приезду шефа лучше было иметь хоть какой-нибудь результат или, на худой конец, более или менее исчерпывающую информацию.

Однако тратить время на мартышкин труд все никак не хотелось, и мы с Ольгой еще минут пять не могли прийти к консенсусу, с чего же начать. Но поскольку по-любому деваться было некуда, мы определили, наконец, зоны ответственности и почти синхронно взялись за трубки. Она должна была обзванивать все располагающие слонами учреждения в Москве, я взял на себя решение вопроса с ГИБДД, разработку маршрута и прессу.

Фирма, в которой я трудился PR-директором, была, как утверждалось в написанных мною рекламных брошюрах, лидером рынка в отрасли в Москве, Санкт-Петербурге, Калининграде и Сочи. Казалось бы, с первого взгляда круто. Однако, как практически все в этом мире тотальной лжи и пиара, разумеется, на самом деле это было не так. В столице, правда, мы действительно на протяжении последних лет устойчиво входили в десятку лучших, но что касается остальных городов… В Питере, например, несмотря на чуть ли не ежемесячные визиты с инспекцией генеральному до сих пор не удавалось сформировать дееспособную команду. И до сих пор, не закрыв за полгода ни одной сделки, там день за днем протирали штаны два местных дебила. В Сочи же, несмотря на грядущую Олимпиаду и ожидаемый в связи с развернувшейся супер-стройкой рост активности, реального представительства не было вообще, а единственный сотрудник виртуального располагался в соседней со мной комнате здесь, в столице. Ну, а Калининград… Калининград вообще был включен в список центров нашего присутствия исключительно по причине того, что понравился генеральному, когда тот посетил его не так давно в ознакомительных целях.

Первый звонок я решил сделать байкеру.