Текст книги "Лохо Эректус"

Автор книги: Дмитрий Бычков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Он загрузил программу для составления фоторобота, и через двадцать минут распечатал готовый портрет. Ли Пенг вгляделся в лицо незнакомца. Ну, вот, вроде так. Так похож. Завтра милиция Москвы начнет его розыск. Начальник Первого особого отдела сохранил файл и, зевнув, откинулся в кресле. Взгляд его упал на часы, потом за тележку с трапезой. Он покачал головой. Вот, заработался! Так увлекся, что даже забыл, что голоден! Товарищ секретарь медленно приоткрыл крышку кастрюльки и, вдохнув аромат еще неостывшего супа, с удовольствием погрузил ложку в лапшу с говядиной. Даже хороший завтрак не заменит ужина.

5.5. Первое, что меня поразило утром в квартире, была тишина. Было тихо как в комнате, где лежит мертвец, и я сначала даже не понял, где нахожусь – казалось, сон еще продолжается. И только спустя какое-то время я вспомнил. Все происшедшее со мной за последние дни пронеслось, как красочный клип, но на душе, как ни странно, стало как будто бы легче. Я знал, что мне до сих пор грозит опасность и у меня теперь нет оружия, но несмотря на это, оставался на редкость спокоен. Мозг мой был девственно пуст и протестовать по этому поводу не пытался. Болело только ребро. Я встал с кровати и подошел к окну. Оно выходило во двор, где, приглядевшись, я заметил нескольких кур. Наверное, у кого-нибудь и огород тут есть под рукою, подумалось мне. Снаружи не доносилось ни звука.

Я оглядел свое новое жилище, но часов не нашел и принялся искать мобильник. Ко всему прочему, я позабыл, какое число и день недели и даже с трудом вспомнил месяц. К моему удивлению, телефона нигде не было, но это не заставило меня сильно нервничать. Я был уверен, тот скоро найдется. Просто надо было немного подождать, привыкнут к новой квартире и я принялся методично обшаривать все возможные места его пребывания. Наконец, я обнаружил его в кармане куртки, разряженным и не настроенным. И это меня обескуражило. Однако почти тут же я вспомнил, что купил аппарат только вчера и даже не успел в него вставить симку. Разобраться с ним и было моим первым заданием на сегодня.

Я извлек из рюкзака ноутбук и пилот и подключился к розетке. Комп привычно заурчал и радостно меня поприветствовал. Когда Windows загрузился, я вновь взял уже оживший мобильный и, сверяясь с данными электронного друга, выставил время и дату. Был понедельник, полпервого дня. Книгу контактов скачивать из компьютера не стал.

Следующим моим делом была настройка Сети. Тут, по моим представлениям, имелось два варианта. Провести выделенную линию или подключиться через модем. Однако в первом случае навряд ли вообще в городе существовал хоть какой-то провайдер, да и при регистрации, скорее всего, потребовали бы паспорт и адрес проживания. Поэтому, подумав, я даже решил не заморачиваться его поисками, а купить себе обычный модем. Мысль о приобретении телевизора по-прежнему не возбуждала. Меж тем в желудке булькнуло, и я почувствовал, что сильно проголодался. Однако ни в холодильнике, ни в шкафах на кухне съедобного не нашлось. Значит, надо было еще ко всему прочему зайти в магазин и разменять где-нибудь валюту. Я оделся и, захватив с собой пятьсот долларов, вышел на улицу.

На этот раз город встретил меня приветливо. Солнце ярко светило и казавшиеся вчера унылыми дома тоже повеселели. Я спросил у какой-то женщины, где сбербанк, и побрел в указанном направлении, придирчиво осматривая обстановку. Однако внимание мое было приковано не столько к зданиям и дорогам – тут мне все было ясно – сколько к прохожим. Встречаясь с местными жителями взглядами, я пытался понять, вызывает ли мой вид у них интерес или какую-нибудь иную реакцию, но, как ни пытался, никаких эмоций в их лицах не обнаруживал. И это меня сильно порадовало. Значит, мой прикид и выражение лица не отличались от принятых, и я растворился в толпе. Для пущей убедительности оставалось лишь освоить их говорок с особым ударением на "о" в каждом слоге.

Вскоре на улице Тельмана показалась сберкасса. Курс был примерно таким же, как и везде, только система скидок показалось мне странной. Раньше я знал, что сбербанк устанавливает единый курс при обмене независимо от суммы, в этом же отделении он был разбит на три категории. До тысячи долларов. От тысячи до трех. И от трех и выше. Признаться, меня удивило, что кто-то может позволить себе поменять в этом городе свыше трех тысяч долларов, но спорить и пререкаться не стал.

Разобравшись с деньгами, я вновь почувствовал, что жутко голоден и решил куда-нибудь зайти. Неподалеку располагался ресторан "Керженец", к которому я и направился. Однако, едва я зашел внутрь, мне сразу подумалось, что несмотря на сопровождавшее меня до сих пор везение, не следует злоупотреблять общепитом. В ресторане я оказался единственным посетителем, и частое мое появление тут могло, чисто теоретически, вызвать расспросы. А разговоры о прошлом в мои планы пока не входили. Так что, пока я полностью не вольюсь в ауру этого городишки, разумнее будет вообще без надобности из дома не вылезать. Тем более на кармане у меня имелись лишь старые документы, и вероятность обнаружения оставалась еще высока. Хотя, честно говоря, я до сих пор не встретил на улицах ни одного милиционера. И все же, решил я, не стоит слишком много мелькать перед глазами у местных – тем меньшему риску я буду себя подвергать. Но, поверьте, подобный ход мыслей паранойей мне не казался. Это была осознанная необходимость, страховка на случай, если до этих краев дойдет информация о моих подвигах.

После трапезы, обошедшейся мне со спиртным где-то в триста рублей, я принялся за поиски места, где можно купить модем. "Компьютерный мир" оказался практически рядом с домом, и я на удивление быстро оформил покупку. Здесь даже было из чего выбирать. Продуктовый магазин находился на противоложной стороне улицы.

Таким образом, около трех, удачно завершив свой поход, я был уже дома. В руках у меня висели пакеты с едой, в одном из них валялась коробка с модемом. В кармане приятно шелестели рубли и несколько карточек доступа. Я рассовал по полкам холодильника продукты и остался доволен. Даже по скромным прикидкам еды хватит минимум недели на две.

Через полчаса, авторизовав одну из карт, я привычно вошел в WEB-пространство. Прежде всего меня интересовали криминальные новости, а не сайты знакомств и тому подобное. Ведь даже, если я ликвидирую анкету на "Одноклассниках" или залезу в почту на Mail.ru, меня смогут засечь. А вычислить в этом городишке нового поселенца труда уже не составит. Нет, с прошлой жизнью, однозначно, было покончено, и испытывать почем зря судьбу я не собирался. Я даже намеренно не стал заливать в телефон свою старую записную книжку на случай, если, ненароком нажав, кому-нибудь наберу. Никаких контактов ни с кем, никаких следов в электронном пространстве. На дно, на дно, на дно и полная конспирация. Ведь все попадаются, как обычно, на мелочи.

Первый же открытый новостной портал порадовал результатами. Оба сообщения, которых я ждал, находились на верхних строчках новостных лент за воскресенье.

"На Красных воротах совершено вооруженное нападение на коммерческий банк: шесть человек ранено", гасил один заголовок. "Во время спецоперации на юго-западе Москвы пострадало восемь омоновцев", кричал другой. Я навел мышь и кликнул на первую ссылку.

"Как рассказал источник в правоохранительных органах столицы, нападение было совершено вчера около 15:00. В результате перестрелки пострадало шесть человек, в том числе президент банка Венедикт Цыпленков. Из хранилища банка похищено три миллиона долларов. Преступники с места преступления скрылись на автомобиле Мерседес Гелендваген черного цвета. В городе введен план "Сирена".

Я стал листать дальше, но никаких подробностей, которые бы указывали на меня, не нашел. Идея Венедикта представить происшедшее как банальное ограбление мне понравилась. Во всяком случае, подумал я, судя по этому шагу, мочить он меня пока явно не собирался. Некоторые сайты также добавляли, что "руководитель банка является лидером одной из криминальных группировок столицы", но больше ничего интересного не было. Беспокоила только одна немаловажная вещь – мой фейс был запечатлен на камере наблюдения.

Я перевел мышь на вторую новость.

"Инцидент произошел сегодня в 6.30 утра в жилом доме на Ленинском проспекте. В результате пожара во время задержания особо опасного преступника пострадало восемь сотрудников управления по борьбе с организованной преступностью, один из которых находится в критическом состоянии. Как сообщили корреспонденту в ГУВД, омоновцы были обстреляны из армейского огнемета при попытке взять штурмом забаррикадировавшегося в квартире преступника. На месте происшествия работает оперативно-следственная группа. Преступник с места происшествия скрылся. В столице введен специальный план "Вулкан-5".

Что это означало, я не понимал. Мне было ясно лишь одно. Подобный способ воздействовать на массовое сознание и вводить в заблуждение общественность использовался правоохранительными органами постоянно. Действительно, как только в повседневной жизни происходило что-нибудь из ряда вон выходящее, грозящее подвергнуть сомнению способность выполнять возложенные на милицию функции, они сразу прибегали к помощи терминологического гипноза. То "Сирена", то "Перехват", а теперь вот еще и "Вулкан". Да не простой, а "Вулкан-5". При этом, что это означает, не знал никто, кроме самих правоохранителей. В общем, мне это не представлялось ни чем иным, как очередной попыткой меня развести. Меня, как читателя. Мол, типа, спите спокойно, работаем. Впрочем, в данной конкретной ситуации мне было от этого только легче. И чем таинственнее звучал предлагаемый термин, тем отчетливее для меня ощущался паралич и невозможность властей выйти на мой след. Живым доказательством этого был я, сидящий уже не в Москве и клавший на все эти планы-вулканы.

Итак, ни в одном из сообщений не было ни намека на то, что менты взяли след. Тем не менее, расслабляться я был не намерен. Наоборот, все прочитанное в очередной раз мне напомнило, что стоит удвоить бдительность.

Я оторвался от монитора и отключил модем. Взгляд мой упал на картину. Теперь в обстановке полного спокойствия и оторванности от сумасшедшего ритма, в более уравновешенном психологическом и психическом состоянии я увидел ее по-иному. В моей неотягощенной слонами голове еще раз во всех подробностях прокрутилась встреча с одноклассником-художником, и я неожиданно вспомнил его слова о раме.

Необычно широкая и крепкая, она действительно не гармонировала с полотном, и я почтительно погладил резную поверхность рукой. А что если ее разобрать? Ну, в самом деле… Простота догадки меня обожгла. Я выхватил перочинный ножик.

Однако с рамой мне пришлось повозиться. Эх, если бы все это происходило дома в Москве, где у меня был хоть какой-никакой инструментик. Минут десять я ковырял ножом деревяшку, не зная, как подцепить, пока, наконец, не обнаружил под слоем краски соединительный шовчик. Вставив лезвие и расшатав щель, я отсоединил одну из дощечек и увидел, что под внешним окладом виднеется торец чего-то более темного. Сомнений быть не могло – в картине имелся тайник. Я принес с кухни массивный кухонный нож и с удвоенной силой принялся за работу. Теперь деревяшка поддавалась легче, но я был предельно аккуратен. Во-первых, я не знал, что там внутри – ведь может, меня ожидал порошок с сибирской язвой… А во-вторых, мне совсем не хотелось повредить или, не дай бог, вообще изуродовать то, что находится под поверхностью.

Сантиметр за сантиметром я соскабливал краску и отслаивал раму по шву. Ну, вроде все. Картина осталась без оклада. Теперь необходимо было избавиться от холста и увидеть находку. Я осторожно отсоединил поверхность с пейзажем от того, что когда-то называлось рамой, и обомлел. Взору моему предстала настоящая красота. Смущая величием, на меня смотрел сквозь века потрепанный временем обожженный по краям лик Богородицы с младенцем.

Икона. Вот тебе на. Такого сюрприза я точно не ожидал. Я почувствовал, как взволновалось сердце и бешено забился пульс. Такая вещь, точно, больших денег стоит. Я с трепетом провел ладонью по растрескавшейся темной поверхности. Раритет, однозначно. Но что это именно? Сколько стоит? И кому ее сдать? В первую секунду мне захотелось немедленно позвонить китайцу, но я удержался. Вот зачем он, на самом деле, гоняется!

Уже через мгновенье я снова сидел у компьютера и торопливо давил на клавиши. Вот это да… Я даже вспотел от волнения. По описанию выходило, передо мной лежала икона Казанской Божьей матери, и ошибаться я не мог. Богоматерь находилась слева, изображена была по плечо, склонив голову вправо к младенцу Иисусу, который, как бы стоя ее на руках, поднимал руку с двоеперстием. Кажется, где-то этот образ я уже видел, но точно вспомнить не мог. Оторвавшись от картинок, я побежал глазами по заголовкам.

"Чудотворная икона Казанской Божьей матери занимает особое место среди православных реликвий России…".

"Явление иконы Пресвятой Богородицы во граде Казани в 1579 году…".

"Защитники Сталинграда оставались на маленьком пятачке, но немцы так и не смогли столкнуть наших воинов в Волгу, ибо там была святая икона…".

"Осеннее почитание Казанской иконы Божьей Матери – это праздник в честь дня освобождения Москвы от поляков в 1612 году…".

Я открывал ссылки одну за другой, внимательно читая информацию. Не забывая, впрочем, скачивать тексты в папку на рабочем столе. Руки в предвкушении наживы дрожали.

"Председатель Папского совета по содействию христианскому единству кардинал Вальтер Каспер доставил в Москву величайшую святыню, долгое время хранившуюся в покоях понтифика…".

"Версия о том, что икона была сожжена в 1904 году или продана похитителями старообрядцам не нашла подтверждение…".

"Местонахождение подлинника до сих пор не известно…".

И так далее. Но главное. Главное, везде речь шла исключительно о списках и копиях иконы! Значит подлинник, может, лежал прямо у меня перед глазами. Я вытер со лба пот и перевел дыхание. Казалось, только что мной был разгружен целый вагон.

Икона, несмотря на блеклость увядших за столетия красок, будто светилась изнутри и излучала всеведение. Она лежала на столе с таким видом, словно была тут всегда. Я ясно прочувствовал это. На душе у меня вдруг стало непривычно легко, а время, казалось, остановилось. Меня, абсолютно неверующего, будто охватил религиозный экстаз, но не бессмысленный транс созерцания, а непреклонная вера в то, что я избран. Теперь я точно не сомневался – с такой находкой меня ожидает впереди нечто совершено необыкновенное.

Да, разумеется, все это было весьма замечательно, но что делать с иконой дальше, я не представлял себе по-прежнему. Теперь нервозность китайца, с которой он встретил известие о том, что я вскрыл "дипломат", была мне ясна. Ведь то, что икона краденая, было очевидно, и камуфляж, к которому прибегли воры, все объяснял – перевести реликвию за рубеж в открытую было невозможно. Но почему она оказалась у узкоглазого, который никак не тянул ни на коллекционера, ни даже на спекулянта культурными ценностями, мне было пока непонятно. Вместе с тем я понимал, что самостоятельно выйти на кого-нибудь из подобных типов за кордоном просто не в состоянии. И дело даже не в нынешнем полулегальном положении, у меня в принципе не имелось контактов в этих кругах. К тому же я со всей отчетливостью осознал, насколько заметен и уникален этот предмет и как мал, как чрезвычайно узок круг его возможных приобретателей. Обращаться же с Серому с его антикваром было нельзя. Уж больно тот робок и правилен. И даже если, допустим, за деньги и согласится, в случае неудачи сдаст меня сразу же, как только его возьмут. К тому же еще одна мысль пришла мне внезапно. Как правило, такими вещами во всем мире занимается криминал, а этот путь мне заказан. Значит, все же Ли Пенг…

Я снова взглянул на лик, и Богородица, казалось, в ответ мне мигнула. Что ж, тогда я не буду пока торопиться! Я взял икону и поставил ее на сервант – пусть теперь всегда на меня смотрит.

5.6. Прошло несколько дней. Я совсем освоился на новом месте и чувствовал себя настоящим затворником. Время текло незаметно. День плавно переходил в ночь, ночь сменялась очередным утром, и ничто не менялось. Меня перестали мучить мрачные мысли, я никого не ждал и никуда не торопился. Телевизора по-прежнему не было, так что грузить меня негативом было некому. Психика моя начала понемногу приходить в норму. Я успокоился. Ночные кошмары тоже исчезли. Скажу более, мне вообще перестали сниться какие-либо сны, и в кои-то веки я стал наконец высыпаться. Вставал я с постели обычно в районе двенадцати и чтобы хоть как-то держать тело в форме, делал зарядку и принимал ледяной душ. На завтрак, как правило, кушал овсяную кашу.

После еды по старой привычке в моем распорядке значилось посещение Интернета с целью узнать, что творится вокруг – ноутбук оставался единственной связью с действительностью. Однако, как я ни надеялся, ничего примечательного в мире по-прежнему не происходило. Кризис мерно продолжался, и хотя доллар к моей радости дорожал, все остальное не предвещало ничего хорошего. Но я уже по этому поводу не беспокоился. В среду, правда, появился повод порадоваться.

На профильных информационных порталах вышло краткое сообщение о том, что в Москве арестован руководитель одной из коммерческих фирм, однако название компании и фамилия директора в интересах следствия не разглашалась. Задержанному вменялось в вину сокрытие прибыли с целью ухода от налогов, проведение сделок с использованием вексельных схем и большая сумма неучтенных наличных средств в иностранной валюте, найденных при обыске в сейфе. Я догадался, о ком идет речь, и тут же набрал в поисковике название своей бывшей конторы. Обычно словоохотливая, выдававшая во внешний мир чуть ли не ежедневно какие-то комментарии компания со дня этой публикации подозрительно молчала. Видимо, работа в офисе в связи с арестом первого лица, дававшего на все добро лично, была парализована настолько, что сотрудникам было уже не до прессы. Уточнять и звонить Шурику я, разумеется, не стал. Во-первых, и так было ясно, что у него все получилось. Во-вторых, я по-прежнему не хотел никому светить свой номер и подвергать себя риску. Ну, а в-третьих, все, что теперь происходило с моим бывшим начальником, не имело ко мне абсолютно никакого отношения и частью моей жизни уже не являлось.

Кроме сводок с политических и деловых фронтов, я стал почитывать художественную литературу, скачивая из Сети все подряд. Все, о чем-то когда-либо слышал или кто-то хвалил, но до чего до сих пор не доходили руки. Все, что сейчас могло захватить мой ум и порадовать душу. Скажем прямо, такое количество прозы я еще не поглощал никогда, умудряясь за день осилить страниц по триста-четыреста. Но особенно мне нравилось слушать аудиокниги, под которые я с большим удовольствием засыпал.

Однако, признаюсь, скука день ото дня наседала, и экшн и бешеный ритм, бывший самой моей жизнью прежде, вспоминался все чаще. Нет, я не то чтобы ностальгировал, просто чтение постепенно пресытило и перестало спасать. День ото дня обстановка вакуума угнетала все больше, хотя я и понимал, что отдых после всего пережитого мне необходим. Но бездействие и отсутствие драйва начинало меня тяготить, да и отдыхать вечно, признаюсь, я был не готов абсолютно. Мне даже было страшно представить, в кого я такими темпами мог превратиться через пару месяцев. Я и так уже практически перестал бриться, ни с кем за все это время, кроме пары продавцов, не обмолвился ни словом, но главное… Главное, я начал конкретно подзабывать, как выглядит голая женщина. Правда, я пытался нивелировать этот пробел ежедневным просмотром порно, но скорость соединения была настолько мала и сайты так часто висли, что меня это только бесило. А нервничать я не хотел.

Несколько раз, чтобы вспомнить старое и пощекотать нервы, я порывался связаться с китайцем, но всякий раз благоразумно вовремя останавливался. Определенно, к серьезному разговору я был еще не готов, да и икона… Икона, стоявшая на шкафу, смотрела на меня и заряжала каждый день позитивом, и расставаться с ней пока что мне было искренне жаль. В конце концов, решил я, узкоглазый от меня никуда не денется, а мне лишний день ее присутствия будет только на пользу. Несомненно, с ее появлением я стал ощущать в себе новые силы, стал еще более тверд и уверен, чем прежде, как будто она на самом деле питала меня каким-то добром. Причем эта сила и убежденность шла уже изнутри.

Через две недели сидения дома я все же отважился рискнуть и совершить вылазку для ознакомления с городом. Впрочем, кое-что я о нем уже успел разузнать. Основан он был в где-то в XVII веке как деревня и получил свое название от имени первого поселенца. Статус города и современный вид приобрел в 1779 году. Большинство жителей с момента возникновения составляли раскольники, хлынувшие в те времена в глухие заволжские земли, спасаясь от притеснений властей. Самым известным промыслом изначально была резьба по дереву, производство деревянной посуды и хохломская роспись. На этой основе и сложилась его первая промышленность – фабрика росписи и сувениров, деревообрабатывающий завод, леспромхоз. Также в городе имелся арматурный и авторемонтный цеха и несколько небольших предприятий. Кстати, Решением правительства в 1990 году Семенов был включен в Список исторических мест как памятник градостроительства XVIII века.

Все это, разумеется, было достаточно познавательно, но тема старообрядцев интересовала меня особенно, поскольку, как я узнал из Рунета, существовала теория, что настоящая икона Казанской Божьей матери была украдена именно ими. Этот вопрос я и хотел по возможности прояснить. К тому же к востоку от города находилось одно из самых известных в России мест силы, озеро Светлояр, с которым было связано сказание о будто бы погрузившемся много веков назад на его дно "невидимом граде Китеже". Также было известно, что озеро – чуть ли не Мекка для староверов и представителей других многочисленных религиозных и мистических учений.

В общем, мне была необходима хоть какая-то смена обстановки и новые впечатления, и я решился. Совсем не осенняя погода благоприятствовала, так что грех было бездарно тратить в четырех стенах последние теплые дни. Первым пунктом программы значился местный историко-художественный музей.

Когда я добрался до места, то понял, что поступил верно. Во-первых, само здание музея являло собой ярчайший пример "кирпичного стиля" (одного из направлений в архитектуре эклектики), и одно его появление тут, построенного не каким-нибудь модным помещиком, а обычным купцом-старообрядцем, могло привести восторг любого ценителя. Во-вторых, тут же располагался музей творчества репрессированного в тридцать восьмом поэта Бориса Корнилова, являвшегося, по признанию многих, вторым Есениным. В третьих, я вновь оказался единственным посетителем, в связи с чем трое женщин-служащих окружили меня особой теплотой и вниманием. В-четвертых, с их бескорыстной помощью я составил список наиболее достойных достопримечательностей города, которые мне было желательно посетить. Вообще, должен сказать, люди в этих краях показались мне на редкость правильными. Это я заметил еще в электричке. Даже продающие всякую хрень безразличные и вечно спешащие коробейники выглядели предупредительными и приветливыми, а кондукторы, так те вообще проверили у меня билет дважды, что указывало на абсолютный порядок в делах и отсутствие мелкой коррупции в принципе. Билет на экспозицию составил тридцать рублей.

Скажу откровенно, музей произвел на меня впечатление. В его коллекции имелось несколько тысяч предметов художественного и исторического значения, что для скромного городишки казалось весьма необычным. Более того, многие из экспонатов я бы даже назвал шедеврами. Неповторимые изделия хохломы, удивительные расписные матрешки, старинные резные домовые доски, мебель, посуда (в том числе прославленные ложки), токарная и топорная игрушка, лесная корнепластика… Они буквально завораживали. А когда я прошел в зал старообрядческого быта, то вообще реально растрогался. Оказывается, раньше, помимо тюрьмы, в этом городе был даже собственный театр.

Исторический центр Семенова тоже меня очаровал. Наверное, подействовала умиротворяющая атмосфера музейного спокойствия или, может, я стал более восприимчив к окружающему. Но как бы там ни было, одно представлялось бесспорным. Сидя дома в своей кирпичной коробке, я никогда в жизни не догадался бы о том, как мило, оказывается, может выглядеть сердце российской глубинки. И ни за что на свете не обратил бы внимания на пробивающуюся сквозь извечную провинциальную убогость, бедность и грязь ее трогательную красоту. Одно– и двухэтажные дома с нарядными фасадами и резными наличниками потрясали воображение простотой, фантазией и непреклонным стремлением наших предков к прекрасному. Было очевидно, что основной отпечаток на внешность города наложил старообрядческий дух. В глаза бросались сохранившиеся до наших времен большие добротные заборы, массивные ворота и внушительные задние помещения в домах, служившие когда-то моленными.

Что касается собственно планировки Семенова, то и здесь меня ожидал приятный сюрприз. Как выяснилось, он был спроектирован чуть ли не при участии самой Екатерины Великой, а его застройка была почти копией застройки французской столицы, отчего в царской России он даже носил прозвище "маленького Парижа". Территория города имела форму правильного квадрата, улицы его были прямы, широки, с параллельно-диагональным расположением и сходились в площадях. И что интересно, больше подобных планировок городских улиц в нашей стране не существовало.

Не оставила равнодушным и уникальная кирпичная старообрядческая церковь, в которой, как рассказали местные, по выходным и праздникам ведет службу специально приезжающий батюшка. Но день был будний, и я его не застал.

Зато я, что было на меня совсем не похоже, с превеликим удовольствием посетил обычную церковь. Разумеется, масштабы ее были довольно скромны, да всех прихожан-то имелось всего три-четыре старушки, но вот ее звонарь был просто неподражаем. Не знаю, по какому поводу он разбудил колокола, но такого перезвона я еще в жизни не слышал. В общем, меня пробрало до души и на выходе я даже не пожалел денег и прикупил пару дисков с православными песнопениями и пожертвовал, чего со мной вообще никогда не случалось, сдачу нищим.

Посещение же художественной фабрики заставило меня по-новому взглянуть на казавшийся мне с детства каким-то откровенно лоховским самобытный русский народный промысел – хохлому. Оказывается, имя свое он носил от села Хохлома, расположенного недалеко от Семёнова. Особенностью ремесла, формировавшего на протяжении веков быт и жизненный уклад целых поколений, являлось изготовление золоченой деревянной посуды без применения драгоценного металла и своеобразная растительно-травная роспись, символом которой являлась жар-птица. Сотрудница музея при фабрике даже утверждала, что пошел тот от иконописи как раз во время обширного заселения этих краев знавшими старинный секрет золочения икон староверами. Я снова не удержался и прикупил на память необычно расписанную столовую ложку.

Домой вернулся уже только под вечер, усталый, одухотворенный и полный мистических переживаний. Не буду врать, но я ощущал себя так, будто заново родился, так хорошо и благостно было внутри. Казалось, жизнь моя вновь обретает былой ритм и наливается смыслом. И даже, несмотря на то что мне не удалось ничего узнать конкретно о своей иконе, я чувствовал, что на верном пути. Сомнений на этот счет у меня не было. В общем, я был уверен, что оказался на этой земле не случайно. Что-то непознанное, не поддающееся моему материалистическому рациональному пониманию с самого момента обретения лика вело меня, как слепого щенка, к чему-то исключительно важному. Какие бы испытания ни преподносила судьба, какие трудности бы ни возникали. И это несмотря на то, что я по-прежнему оставался чужд какой бы то ни было религиозности и не собирался падать ниц перед тем, во что искренне не верил.

Когда на улице стемнело, я расставил вокруг иконы купленные в церкви свечи и, вставив в компьютер один из дисков, погасил свет. Сидя на диване, я вглядывался в отражавшийся от поверхности нежно мерцавший свет пламени. Мысли переносили меня в те далекие времена, когда все здесь было не так, по-другому, и шла война не на жизнь, а на смерть. И когда из-за того, что ты крестился двумя пальцами, тебя могли посадить.

Я думал о несовершенстве человеческого устройства, о врожденной вражде, о нелепых выдумках церковников и, глядя на икону, старался понять и разглядеть в ней то, что было скрыто от мира. Ведь не один раз спасавший Русь, согласно легендам, фетиш точно имел, что сказать. Но Бородица и младенец продолжали молчать, еще сильнее будоража воображение. Казалось, они тоже над чем-то задумались. Будто никак не могли решить, что делать дальше. Словно боялись начать. И я это чувствовал. Как впрочем и то, что я их, в конце концов, дожму и им волей-неволей придется раскрыть свои тайны. Наконец, устав от бессмысленного созерцания и поняв, что сегодня уже ничего не добиться, я погрозил пальцем пустоте и вслух пообещал, что обязательно доберусь до истины. Чего бы мне это ни стоило.

Я пожалел, что так и не смог нигде найти абсента, и подмигнул в расстройстве иконе. И вдруг мне показалось, будто я что-то вижу, будто что-то заколебалось внутри нее. Но что это было, я разглядеть не мог. Неожиданно в комнате запахло костром, и я в ужасе вскочил с дивана. Однако, вспомнив, что на кухне ничего не горит, в изумлении замер. Только теперь мне стало понятно – запах гари доносился от лика предо мной. Рука моя непроизвольно дернулась к ноге и больно ущипнула за ляжку. Но запах паленого не исчез. Это не сновиденье.

Я подошел и буквально впился глазами в икону. По поверхности словно бы пробежала зыбкая рябь, и откуда-то из глубины начала проявляться картинка. Сначала робко и неуверенно. Но с каждой секундой все четче. Точно так, как рождается на фотобумаге печать. Сверкнула водная гладь. Раскинулось поле. Вырос лес. Затем появилась поляна. Отблески свечей увеличились и стали ярче. И вдруг сквозь стволы неведомых сосен я увидел охваченное огнем невысокое деревянное здание. Картинка как в кино начала приближаться. Я разглядел столпившихся у пожара людей, но, странное дело, никто из них и не пытался его тушить. Они просто стояли и молча наблюдали происходящее. Вскоре я оказался к ним настолько близко, что стал различать одежду. Их темно-зеленые кафтаны. Их черные треуголки. Их тяжелые сапоги. Их огромные ружья. В это время из постройки донеслись душераздирающие крики. Один из солдат сделал было шаг вперед, и, словно ища поддержки, оглянулся на старшего. Но тот, тяжко вздохнув, покачал головой. Руки парня в бессилье повисли, он с ненавистью сорвал с себя треуголку и, обхватив голову, упал на колени и зарыдал. Соседи, не проронив ни слова, обнажили головы. Я что есть силы напряг зрение, пытаясь прорваться сквозь стену огня и дыма, и наконец увидел.