Текст книги "Разрешите представиться; я - маг, а это - мой друг джинн (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Созинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

   Ожидая чего угодно, я медленно и с некоторой опаской открыл мешок и вытащил оттуда... (Вы не поверите!!!!) ... настоящий чёрный фрак! Короткий чёрный пиджак с длинными узкими полами на спине (фалды, кажется), выполненный из красивой плотной ткани, к которому, конечно же, прилагалась белая рубашка с жабо, чёрные брюки с атласными лампасами и чёрные лакированные туфли. Всё, как полагается!!! Моему восхищению не было предела! Когда бы мне ещё довелось надеть настоящий фрак?

   В это время из ванной, где висело единственное зеркало, с недовольным видом выполз Ракки. Фрак сидел на нём, как.... кхм.... Как фрак может сидеть на крупном мускулистом парне с кожей красного цвета, расписанной татуировками, голова которого удачно дополнена тугими растаманскими косичками. Я не выдержал и расхохотался. Мой друг был вне себя от ярости. Он пытался привлечь плетение преобразования материи, чтобы подкорректировать жабо на груди. Однако, ему это не сильно помогло.

   – Ракки, а скажи мне, джинны ко всему свои магические способности приложили, да? – спросил я его, переборов смех...

   – А, так, значит, эта дребедень тоже из твоего мира?! Мерзость та ещё, конечно, никогда мне эти унылые тряпки не нравились. А тут ещё и такие узкие, такого непрактичного покроя. Если я не ошибаюсь, то относительно недавно (лет эдак восемьдесят назад) какой-то портной спас джинну жизнь...

   – И захотел разбогатеть? – догадался я.

   – Точно!

   – С вашими возможностями только миром править... или мирами! – улыбнулся я.

   – Вот ещё! Одна морока и ничего больше, – отмахнулся друг, в очередной раз переделывая жабо в воротничок, – тем более ты не хуже меня знаешь, что бывает с джиннами, когда они заканчивают самообразовываться.

   Втиснув себя в немного узкие брюки, зашнуровав туфли, я с особым трепетом облачил своё тело во фрак. Джин лишь раздраженно прыснул, видя мою искреннюю радость. Когда с одеждой было покончено, Ракки вновь обратил на меня внимание и аж присвистнул от увиденного:

   – Ай, ай, Аргл, да ты просто шикарно выглядишь! В отличие от меня, – воскликнул мой друг, не скрывая разочарования.

   Я подбежал к единственному висящему в ванной зеркалу и увидел себя в совершенно новом образе, навеянном романтикой строгого готического фрака. Мое отражение переместило меня в чёрно-белые времена Брэма Стокера. Я с удовольствием признался себе, что если бы не мой Велленсайтский загар, то я немногим бы отличался от Дракулы, которого так виртуозно сыграл Гэри Леонард Олдмен в самой лучшей и неумирающей экранизации Френсиса Форда Копполы. Нужно было лишь привести в порядок мои патлы, которые мне удалось отрастить за время, проведённое в Лазурной империи. Я не смог отказать себе в удовольствии при помощи простенького плетения немного подкорректировать цвет кожи и глаз, хотя изменения продержатся, от силы, несколько часов (фотошоп отдыхает!). С волосами я справился при помощи обычного черепахового гребешка. Этого оказалось достаточно, чтобы получить элегантные кудри, небрежно рассыпанные по плечам. Войдя в раж, я попросил друга поэкспериментировать с преобразованием материи и вышел из ванной в белых перчатках с тростью и в высоком цилиндре, которые когда-то были шваброй, банданой и двумя мочалками.

   Ракки, при виде меня, издал крик полный ужаса и отчаяния, поскольку на фоне моего эпатажного великолепия он выглядел откровенным клоуном. Бросить друга в беде я не мог, поэтому после некоторых размышлений я постарался изобразить ему на листке бумаги обычный офисный строгий костюм; так что через некоторое время (которое уже здорово нас поджимало) мы смогли преобразовать для него более подходящую модель вечернего наряда. Снаружи хижины нас поджидал Цаубер на трёхместной повозке, запряжённой грифонами. Добродушный маг открыл рот при виде нас и так и не смог вымолвить ни слова до конца нашей поездки. Мы с Ракки смотрелись, примерно, как эксцентричный голливудский актёр, который решил прибыть на церемонию вручения Оскара прямо в сценическом костюме, в сопровождении грозного телохранителя, надевшего для удобства пиджак не на рубашку, а на белую водолазку.

   Вечер обещал быть весёлым.

Глава 23

Жизненные трудности возврату и обмену не подлежат

   К официальному началу банкета мы всё-таки опоздали. Изначально задумывалось провести торжество во дворце правителя, но потом решили приурочить презентацию подъёмника к открытию реконструированного Дворца Культуры и провести её именно там, что, кстати, не могло меня не радовать, ведь, в таком случае, не нужно было втискивать себя в аквалангистский костюм...

   Когда я увидел место нашего приёма, то ещё больше уверился в том, что направляюсь на церемонию вручения Оскара. Всё свободное пространство перед главным парадным входом Дворца Культуры было заполнено представителями всевозможных рас, которые кричали, толпились, пытались проникнуть внутрь, взять интервью, написать репортаж, получить автограф или получить по затылку, утащить чужой кошелёк и просто поглазеть на знаменитостей. Мы с опаской вылезли из повозки и тут же пожалели об этом, потому что при виде нас вся эта толпа кинулась в нашу сторону. Хорошо, что Цаубер успел, в последний момент, поставить защитное плетение в метре от нас, которое и послужило нам защитой. Удивлённые фанаты технического прогресса так и не поняли, что за невидимая преграда мешает им добраться до главных героев. Возможно, мы бы так и простояли весь вечер, окружённые толпой, если бы десяток троллей внушительных размеров не проложили нам дорогу в здание. Да уж, организация тут явно страдает, надо будет подкинуть им идейку с красными ковровыми дорожками и заграждениями.

   Лакеи при виде нас даже подпрыгнули на ногах-ластах:

   – Что же вы так долго, да разве же можно!!! Да вас же заждались все!

   Под эти возгласы нас троих пропихнули в главный зал, где играла музыка и теснился цвет Велленсайтской элиты. В центре зала находились столы, ломившиеся от угощений, где-то под потолком на балкончике ютился небольшой оркестр, а у центральной стены было небольшое возвышение, напоминающее сцену (только не такую большую и широкую), где стоял отдельный стол, за которым восседали правитель Велленсайта и другие люди (именно люди). Я видел их впервые, но предположил, что это правящие мира сего, иначе их бы не усадили за отдельный стол. Один из лакеев громогласно возвестил о нашем прибытии, немного запнувшись на длинном имени джинна, после чего все взоры были обращены к нам, музыка стихла и зал взорвался шквалом аплодисментов. Вот такого я не ожидал, поэтому все мои труды по наведению мертвенной бледности пошли прахом. Щёки горели от смущения и волнения, я не знал, куда себя деть, да и Ракки, по всей видимости, чувствовал примерно то же самое. В моей голове прозвучал его нервный шёпот:

   – Как приеду, первым делом, пороюсь в старинных книгах и поищу там плетение, которое позволяет в нужный момент провалиться сквозь землю.

   Хорошо, что Цаубер был с нами. Он схватил нас под руки и уверенными шагами потащил прямо к столу правителя, параллельно раскланиваясь и приветственно улыбаясь всем присутствующим.

   Внезапно мне стало особенно неуютно и неловко, я почувствовал, как по моей спине бегут мурашки. Возникло ощущение, сходное с тем, когда меня пытались достать на рынке боевым амулетом.

   – Ракки, – мысленно кричал я, – ты тоже это чувствуешь? В чём дело? Здесь что-то нечисто.

   – Аргл, всё нормально, у меня всё под контролем. Ничего страшного, нам ничего не угрожает, просто ты перенервничал. Просто успокойся и возьми себя в руки.

   Но меня не покидало ощущение, что я в опасности. В отчаянии я искал глазами причину своей нервозности, в то время как мы уже совсем приблизились к VIP-столу. И тут я встретился взглядом с одним из сидевших за этим столом. Это был высокий мужчина средних лет c правильными чертами лица. Он был довольно привлекателен, несмотря на чёткие морщины, избороздившие его лоб, которые свидетельствовали о частой и напряжённой мыслительной деятельности. Он держался так уверенно и твёрдо, что его можно было принять за самого главного, если бы я уже не был знаком лично с правителем Велленсайта. А вот причиной моих мурашек был взгляд этого мужчины – жёсткий, холодный, он пронзал меня насквозь, забирался в самую душу. Неудивительно, что все, кто обращался к нему, старались отвести глаза в сторону. Я уже знал, кто это. Главный советник императора не нуждался в представлении. Мы смотрели друг другу в глаза, и я чувствовал, как его взгляд всё больше и больше парализует меня. Вокруг что-то происходило: правитель Велленсайта радостно похлопывал нас по плечам и пожимал руки, звучала официальная речь, знаменующая начало пиршества, а я смотрел в глаза Яневу, не в силах совладать с собой и своим паническим страхом. Я чувствовал, как похолодел весь от кончиков пальцев до самых костей, но на груди под рубашкой пульсировало горячее пятно, удары которого отдавались в моих висках. Я не сразу сообразил, что это вовсе не моё сердце, а медальон, и пульсирует его сила, пульсируют запретные манны, придавая мне силы. Я попытался сфокусировать свои ощущения на медальоне, на таких приятных родных маннах и мысленно представил себе картинку, как сейчас у всех на виду я поднимаю руку, сжимаю кисть в кулак и медленно оттопыриваю средний палец. Желаемый эффект был достигнут!!! Мне удалось разорвать странную связь с Яневом и включиться в действительность происходящего.

   – Добрый вечер, господа! – сказали в один голос Ракки и Цаубер.

   – Добрый вечер, – как-то запоздало отреагировал я.

   Господа одарили нас дружелюбными, но сдержанными приветствиями, и после соблюдения всех правил придворного этикета и громких официальных титулов правитель Велленсайта сделал знак музыкантам, воцарилась тишина, и он возвестил:

   – Дамы и господа, уважаемые гости Велленсайта, сегодня особый день не только для нашей провинции, но, я думаю, и для всей империи!

   Далее следовала длинная пафосная речь о том, как важно развивать науку, давать возможность юным талантам проявить себя, и ещё о том, что правительство всегда ценит вклад в развитие промышленности и не забывает своих героев. Периодически речь прерывалась бурным шквалом аплодисментов, но я даже и не пытался сосредоточиться на содержании. Исподтишка я пытался разглядеть этого странного человека, главного советника императора, пытался понять, что же движет им, какая сила заставляет его так меня ненавидеть. Но он был спокойным и невозмутимым, казалось, происходящее вокруг совсем его не занимало, и если бы не лёгкое покачивание бокала с вином в его руке, можно было бы подумать, что Янев превратился в статую.

   Мои размышления прервали очередные аплодисменты. В этот момент нам с Ракки были вручены какие-то цветные бумажки, значки, которые я толком и не разглядел, и которые, по всей видимости, символизировали знаки отличия. После этого сильные мира сего, которым мы были представлены, стали по очереди пожимать нам руки. Каждое рукопожатие сопровождалось восторженной похвалой, и, видимо, не только я, но и мой друг, чувствовали себя идотами, эдакими болваничками, бестолково кивавшими головами и бормочущими слова благодарности. Янев не произнёс ни слова, хотя руки нам всё-таки пожал. При этом я в очередной раз испытал на себе его испепеляющий взгляд, искреннее удивившись тому, что меня не убило никакой магической штукой в тот момент, когда он взял меня за руку. А вот дальше случилось самое страшное: молодым талантливым изобретателям предоставили слово.

   Весь зал замер в ожидании, воцарилась напряжённая тишина, в то время как мыс Ракки мысленно переругивались относительно того, кот же из нас должен сказать и что, но вся суть нашего диалога сводилась к вопросу: "Что говорить, когда нечего говорить?" Внезапно окружающие нас люди начали кашлять, сначала как-то тихо и по одиночке, а потом всё настойчивее, что означало лишь одно – молчать больше нельзя. Тут у меня промелькнула мысль, которую тут же подхватил Ракки, и мы выступили вперёд с готовым планом:

   – Мы очень польщены тем, что нам сегодня здесь уделили так много внимания, но надо сказать, что мы недостойны ни ваших похвал, ни ваших наград, – громогласно возвестил Ракки, повергнув тем самым всех присутствующих в полнейший шок. Краем глаза я успел заметить, как удивлённо изогнулась бровь Янева. Я поспешил продолжить:

   – Ведь мы всего лишь облегчили свой труд и немного поработали с преобразованием материи. Главная заслуга не наша. Всё самое сложное сделал наш преподаватель, замечательный друг и наставник – Цаубер.

   Я решил передохнуть, а Ракки продолжил:

   – Без него подъёмный кран был бы бесполезной кучей камней, кроме того, наши эксперименты чуть не стали причиной катастрофы, которую опять таки предотвратил и устранил её последствия господин Цаубер.

   Дальше мы сказали почти хором:

   – Одним словом, без этого скромного человека не было бы ни научного прогресса, ни усовершенствованного процесса добычи лазурнита. Так что, все награды, по праву, принадлежат ему.

   С этими словами мы повернулись к маленькому человечку и отдали ему все полученные награды, потому что считали это справедливым. Ведь, по сути, мы собирались разрушить статую, украсть камень и остановить тем самым добычу лазурнита, и только Цаубер действовал из честных побуждений, ещё и взял на себя всю вину, когда мы специально перегрузили кран.

   Тут же зал взорвался новыми аплодисментами и восторженными криками. Снова начались рукопожатия, дружеские объятия и похвала. Теперь и Цаубер был в центре внимания, его окружила толпа восхищённых доброжелателей, что даже напугало нас с Ракки. А вдруг они сейчас затопчут там низкорослого человечка? Но он выбрался оттуда целым и невредимым. Он подошёл к нам ближе, и на его глазах мы увидели слёзы. Он ничего не сказал, просто обнял Ракки и меня крепко, вернее, попытался обхватить нас сразу двоих, а потом крепко пожал нам руки. Это был единственный приятный момент из всего вечера.

   Наконец официальная часть закончилась, музыканты заиграли что-то весёлое и ненавязчивое, и все ринулись по направлению к столам. Нам троим пришлось ещё пару часов отвечать на вопросы прессы, пожимать руки, раскланиваться и т.д. и т.п. Когда внимание к нам ослабело, у меня лично уже не было ни сил, ни желания что-либо жевать. Насытившиеся гости приступили к танцам, и вот тут Ракки, как всегда, стал центром внимания для женского пола. Несколько милых особ пытались пригласить меня на танец, но я отказался, потому что вальсировать я никогда не умел, а все мои танцевальные навыки сводились к тем умениям, которые я приобрёл на рок-концертах. Так что, я примостился у стены с бокалом прохладного напитка, похожего на лимонад "дюшес", и пытался привести свои мысли в порядок. Глядя на вальсирующего Ракки, я понял, что смогу сегодня ночью отдохнуть от его громогласного храпа. Цаубер затерялся в толпе приглашённых магов а я был полностью предоставлен сам себе.

   "Вот у тебя, Ракки, есть толпа девчонок, у Цаубера есть маги-коллеги....... а у меня никого нет", – вспомнилась мне фраза из любимого мультика, хоть и немного перефразированная. Я заулыбался, и в этот момент тяжёлая рука опустилась мне на плечо.

   – Скучаешь, Аргл? – прервал мои размышления тихий и спокойный голос.

   Я знал, что мне предстоит перенести на себе тяжелый и холодный взгляд императорского советника, поэтому морально подготовился...

   – Да, если честно, – признался я, стараясь не терять самообладания, хотя колени вновь начали предательски трястись.

   – И как тебе у нас? По дому не скучаешь?

   Я сделал вид, что не услышал. Советник протянул мне глубокий бокал, наполненный, судя по запаху, чем-то алкогольным. Я взял любезно предложенный напиток, но серьезно задумался над тем, стоит ли мне это пробовать. А вдруг там яд? Причём медленного действия? Лягу спать живым и здоровым, а проснусь мёртвым и несчастным....

   – Привык уже к нашему миру? – настойчиво продолжал Янев. Я решил прикинуться дурачком:

   – К какому миру? Я, простите, не понял Вас, господин советник.

   На лице моего собеседника не дрогнул ни один мускул. Он ничем не выдавал себяю. Со стороны, наверное, могло показаться, что мы разговариваем о погоде.

   – Знаешь ли, юный изобретатель, – здесь прозвучала нотка презрения, – я считаю, что тебе здесь не место.

   – Да, – согласился я с наигранной радостью, – я, действительно, чувствую себя довольно неуютно на этом вечере! – хотя на самом деле я понимал, о чём идёт речь. Но Янев был далеко не дурак. Отпив из своего бокала, он сказал чуть тише:

   – Ты знаешь, что ты-никто! Малыш, дурачок! Если бы не Огненный Лис, который так некстати подвернулся, ты бы и часу не протянул в нашем мире. Лично я ничего не имею против тебя и твоих детских шалостей, но дети должны играть под присмотром взрослых.

   – Это с чего бы вдруг? – я старался говорить спокойно и ничем не выдавать своего волнения и напряжения. Тем более, я почувствовал, как вокруг меня начинают концентрироваться манны.... вызванные приступом дикой ярости.

   – Когда детишки остаются одни, они могут взять то, что брать им не разрешается.

   – Ага. А Вам разрешается? – я плюнул на приличия и маскировку. – Вы, значит, считаете, что имеете полное право обладать медальоном?

   – Да, считаю.

   – А я не считаю, потому что он принадлежит мне по праву. Я его наследник! Прямой и единственный!

   – Да ты даже вообразить себе не можешь, что представляет собой твой медальон?! Чтобы тебе стало понятней, скажу на языке ТВОЕГО мира. У тебя на шее сейчас болтается оружие массового поражения, которое, в неконтролируемой ситуации, может погубить не одну жизнь, кстати, твою, в первую очередь. Ты недостаточно умён, чтобы оценить ситуацию, но, думаю, твоих мозгов должно хватить, чтобы послушать старшего товарища.

   – Гусь свинье не товарищ, – выпалил я, не подумав, и пожалел.

   Бокал треснул в руке советника. Я почувствовал, как воздух вокруг меня, вдруг раскалился, на какой-то миг мне стало трудно дышать, и я подумал: "Всё! Доигрался!" Но это продлилось буквально несколько секунд. Янев снова взял себя в руки и даже снисходительно улыбнулся проходящей мимо знатной особе. Взяв с ближайшего стола новый бокал, он продолжил как ни в чём не бывало:

   – В этом мире и так слишком много бедствий и катастроф и без твоего присутствия. Империи, которые едва только смогли выбраться из грязи междоусобных войн и встать на мирный путь развития, просто не выдержат ещё одного потрясения.

   – А я никого не собираюсь трясти.

   – Вот и славно. Значит, просто отдай мне медальон, и мы расстанемся хорошими друзьями. Я даже обещаю тебе в дальнейшем свою протекцию и никому не скажу о том, для чего на самом деле вы строили свой подъёмник. Тем более, что настоящий кристалл вы не найдёте. Да он один вам особо и не поможет.

   Такого поворота я не ожидал. На какой-то миг я, действительно, захотел отдать ему этот трёклятый медальон. А, МОЖЕТ, НУ ЕГО?!?! Отдать и проблем меньше. И живи спокойно. Рука сама дёрнулась к рубашке, но я вовремя опомнился.

   – А Вам-то он зачем?

   – Занадом! – бросил мне Янев.

   – Власти захотелось? Силы могучей и великой? А сейчас, что? Мало? Вы же и так всем правите?!?!

   А вот такого, видимо, не ожидал он. Почувствовав преимущество, я вдохновился:

   – Чего ради Вы развязали всю эту травлю некромантов? Чего ради Вы лишили меня семьи? Дома? А теперь последнее отобрать хотите? Грифонов клюв Вам, а не медальон. А доказать наши истинные намерения Вы всё равно не сможете.

   – А вы не сможете собрать все кристаллы!

   – Значит, мой медальон, тем более, никого волновать не должен. И Вам его не видать. Так что, придётся Вам править не всем миром, а только его третьей частью.

   Янев посмотрел на меня удивлённо и, как мне показалось, с презрением.

   – Хочешь сказать, что другие две трети ты оставишь себе?

   – Себе я оставлю медальон.

   – Вот ты твердолобый! – воскликнул советник чуть громче дозволенного, – твердолобый и ограниченный. Не видишь дальше своего носа. Хотя чему я удивляюсь? Ты, видимо, весь пошёл в отца.

   Я снова растерялся, не зная, что отвечать и стоит ли отвечать на эту тираду. В это время советник извлёк из кармана очень потёртый мундштук, немного повертел его в руке и взглянул на меня совсем другими глазами! Это был очень мягкий взгляд усталого человека, никакой жёсткости и колкости, более того, я готов поклясться, что увидел там сожаление и даже вину.

   – Знаешь, я думаю, нам с тобой не о чем больше разговаривать, – почему-то я был уверен, что сказал он это с грустью, – с этого момента твоя жизнь не стоит и дохлого грифона.

   Меня прошиб холодный пот. Стараясь не выдавать своего волнения, я как можно спокойнее и равнодушнее спросил:

   – Это что??? Угроза?

   – Нет. Констатация факта, – бросил он мне напоследок, вставляя в мундштук самокрутку, после чего удалился в противоположный угол зала.

   Вечер был испорчен окончательно. В голове роились мысли, в груди толпились чувства, настроение было ниже нуля, и мне очень хотелось вдохнуть свежего воздуха. Поэтому я поставил на стол бокал, который всё ещё держал в руке (и как он только не задымился?) и двинулся по направлению к балкону.

   С балкона открывался вид на небольшой садик, засаженный аккуратными подстриженными кустиками. Между деревьев на клумбах красовались приятные для глаз голубые цветы, а сквозь листву пробивались розовые лучи вечернего закатного солнца. Эта картина успокаивала и умиротворяла. Я вдруг почему-то вспомнил летние вечера на даче, когда мы с бабушкой пили на веранде чай, болтали о всякой ерунде и смотрели, как садится солнце, наслаждаясь летом. Над ухом жужжали назойливые комары и, глядя на буйные поросли хмеля, обвивавшие веранду, я каждый вечер думал о том, каким замечательным был уходящий день и что следующий будет обязательно ещё лучше. Я вдруг понял, как мне этого не хватает, понял, что никто и ничто не сможет заменить мне мою прежнюю утраченную жизнь. Я чувствовал, что моя душа разделена на две части. Одна из них здесь, в Лазурной империи, где у меня есть самый настоящий друг, Сельва, Эллирион, Вохус, ОНМУ.... Но там, в другом, параллельном, но не менее реальном мире, осталась другая часть моей души. И без неё я только половинка человека, половинка личности. И самое горькое, что соединить эти две половинки уже нельзя. Там я был Димой, а здесь я – Аргл. Так какой же я настоящий? И есть ли кто-то третий? Кто соединяет в себе и отличника математической школы и мага-недоучку, потомка великого некроманта? Я закрыл глаза и поглубже вдохнул вечерний воздух, напоённый ароматом свежей зелени. И тут же мне чётко представился другой летний вечер, лет этак десять тому назад.

   Я, первоклассник, сидел на крыльце нашего дачного домика, пытаясь сдержать накатывающие от боли слёзы и показать, что я уже не какой-то там сопливый детсадовец, а настоящий взрослый школьник, и рваная рана от колючей проволоки, протянувшаяся от коленки до щиколотки – мне нипочём. Бабушка заботливо накладывала мне на ногу вязкую кашицу, приготовленную по одному ей только известному рецепту, и нежно заматывала бинтом. Дедушка схватил лопату и со словами: "Какой идиот догадался бросить в лесу эти доски с проволокой?! Руки бы ему оторвать, ведь там же дети играют, бескультурье полное!", пошёл закапывать тот мусор, на обломках которого я и получил травму, играя с друзьями в звёздных джедаев. Мы посмотрели с бабушкой друг на друга, и, несмотря на пульсирующую боль в ноге, весело рассмеялись. Потом она обняла меня, погладила и сказала:

   – Какой же ты всё-таки ещё бестолковый!

   И так мы и сидели, обнявшись. И мне было так хорошо, так спокойно, что очень хотелось остановить время, чтобы вот так сидеть вечность и наслаждаться.

   Я открыл глаза, и понял, что по моим щекам текут слёзы. Мне уже хотелось только одного, уйти отсюда подальше, чтобы привести в порядок свои чувства. Смахнув слёзы с глаз, я стал искать пути отступления. Перегнувшись через перила балкона, я увидел справа внизу небольшую крышу, расположенную чуть выше окон первого этажа. Её единственным предназначением была поддержка магического светильника над чёрным входом, используемым слугами. Обернувшись, чтобы убедиться, что меня никто не видит, я скинул вниз трость и цилиндр и перемахнул через балкон сам. Я грузно бухнулся на вышеназванную крышу и еле удержал равновесие, чтобы не свалиться с неё, потом аккуратно спустился на землю, держась руками за край.

   Так я и прогуливался, предоставленный своим мыслям, в полном одиночестве, нарушаемым разве что треском цикад и случайными прохожими. Путь к нашей хижине был долгим, поскольку мне надо было перебраться через несколько мостов, а я специально растягивал своё путешествие, пробираясь малолюдными скверами и тихими улочками, минуя людные проспекты и набережные.

   Темнота застала меня врасплох. В один прекрасный момент я понял, что нахожусь в неизвестном мне квартале, вероятнее всего, уже давно сбился с пути и кругом ни души, поскольку на дворе уже глубокая ночь. Мне стало немного не по себе. Собравшись с мыслями, я попытался применить элементарное плетение поиска пути и со второй попытки мне удалось настроить его на нашу хижину. Судя по результату, я находился на соседнем островке, и мне надо было обогнуть его по периметру, чтобы выйти к нужному мосту. А там до нашего пристанища было рукой подать. Вот только мне совсем не хотелось кружить по острову, потому что ноги гудели, голова болела, а глаза упорно слипались от усталости, так что я попытался поискать наиболее короткий путь к мосту. Я его нашёл и без колебания шагнул в темноту, оставляя за собой освещённую набережную.

   Через пару сотню метров моё решение срезать путь уже не казалось мне таким разумным, как в начале. Единственный вопрос, который меня занимал: "Может ли хоть кто-нибудь в бесконечной вселенной объяснить, куда девается чувство самосохранения, когда злобный внутренний голос настойчиво советует срезать пару лишних метров по такой вот тёмной, безлюдной, грязной улочке, где коммуникаторы и украшения пропадают чаще, чем самолёты в бермудском треугольнике. Скинув с плеч тесный и неудобный фрак, я перекинул его через плечо, подобрал подмышку трость и зашагал дальше, как "иной" Антон Городецкий, готовый в любой момент бодрым голосом крикнуть: "Всем выйти из сумрака!". Храбрясь таким образом, я старался не замечать фигуры, замаячившие за моей спиной. Тем более, что это всего лишь игра моего воображения. А что, нет? Разве нет?

   Внутренний голос спохватился и закричал: "СТОЙ! СТОЙ!", когда на Старой фонарной улице я разглядел внушительных размеров фигуру, окружённую ореолом жёлтого света, отбрасываемого далёким и единственным фонарём. Грозная фигура, подпирая руками бока, явно была настроена недружелюбно. "Мерзкий предатель!" – сказал я своему внутреннему голосу, – "...где ты раньше был? А теперь, будь добр, заткнись, пожалуйста". Я сбавил шаг, оглядываясь по сторонам и ища место, куда бы свернуть, чтобы избежать нежелательной встречи. Так, через несколько секунд я оказался в узком проулке с поэтическим названием переулок Воспоминаний. Несмотря на то, что внутренний голос продолжал наводить панику, я пытался убедить себя, что моему здоровью ничего не угрожает. Самовнушение перестало работать, когда из темноты я вдруг услышал совсем близко от себя грубый мужской голос:

   – Эй, парень! А ну, стой!

   Внутренний голос нагнал страха на все мои части тела. Мозг пытался впасть в ступор, ноги предательски дрожали и подкашивались, руки тряслись, но я решил не останавливаться ни при каком раскладе и настойчиво пробирался дальше по тёмному проулку. Видимо, в этот вечер мне надо было посмотреть свой гороскоп, перед тем как выйти из хижины. Впереди был тупик, а откуда-то из подворотни справа нарисовалась ещё одна фигура с длинными патлами. Позади меня слышались уверенные шаги – отступать некуда. Сердце забилось быстрее и опустилось куда-то вниз живота.

   – Парень, ты куда побежал-то? Я с тобой разговариваю, между прочим!

   Вот и погулял! Вот и славно! Так, что там, в голливудских фильмах, делают герои в таких ситуациях?....

   В лучших традициях жанра из-за туч вышла луна и услужливо осветила место действия. Быстро обернувшись, я увидел, что их было трое. Меня окружили: один бугай сзади, что препятствовало моему отступлению, и двое спереди, со стороны тупика. "Что-то они щуплые больно, да низкорослые", – подметил я с удовольствием. Может у меня ещё есть шанс??? Они подступили ближе, и моего оптимизма поубавилось. Один из них был не человек: то, что я поначалу принял в темноте за патлы, оказалось противными водянистыми наростами, которые свешивались с уродливой головы существа. Не знаю, кто это был, но, возможно, один из выходцев Тёмной империи. Вокруг него роились тучи насекомых и вонь была такая, что могла бы запросто соперничать с вонью от мёртвых нефлид. Другой противник был гораздо миловидней: хрупкая светловолосая девушка с большими наивными глазами. Вот это меня насторожило, потому что Янев не взял бы никого в свой отряд быстрого реагирования за одни только красивые глаза. Да уж, в неискренности его не упрекнёшь, не угроза, а констатация факта.

   Я начал было плести защиту, но тут же услышал оклик сзади:

   – Не стоит этого делать!

   Я повернул голову и краем глаза попытался рассмотреть грозную, нависшую надо мной фигуру. Рослый и коренастый, с признаками некоторого интеллекта на лице. Видимо, с магией он знаком не только на уровне медальонов, талисманов и амулетов, если смог засечь мои плетения. На шее у него я разглядел амулет. Везёт мне на них, однако!!! Тут же послышалось слабое нарастающее гудение, а воздух вокруг меня раскалился. Признак того, что амулет полностью заряжен и готов к действию. Мне пришлось прервать плетение, чтобы продлить себе жизнь, пока это ещё возможно.

   – Значит так, – прохрипело жуткое существо, – просто отдай его нам, и мы тебя отпустим.

   Ага, как же, отпустят они меня!!! Того гляди!!!

   – Ребят, у меня денег нет, – прикинулся я дурачком. А что? Вдруг сработает?

   – Значит, по-хорошему не хочешь! Эй Редф, обыщи-ка его.

   Сильная рука опустилась мне сзади на плечо и так дернула назад, что я еле удержал равновесие. Правда, гудение боевого амулета прекратилось, что не могло меня не порадовать! Больше шансов на "хеппиенд". Каждая секунда дорога!