Текст книги "Чудовище 3 (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Слушаю, великий бог! – ответил Самарг.

Став продолжил покрывать тело мёртвой женщины бинтами и пока он совершал это, жрецы не могли сдвинуться с места и оторвать от этого глаз. Наконец, он закончил и, вознеся руки ввысь, растворился в воздухе. Путь его лежал в сферу Перевоплощения, где ныне обитала душа Решмы. Он был намерен уговорить её во что бы то ни стало ступить на божественный путь.

– Ложе, – пробормотал Самарг, – принесите из зала в храме ложе!

Душа Решмы парила в сфере Перевоплощения – отягощённая мучительной смертью, уставшая, раздражённая. ” – Должно быть, Став непременно явится сюда и снова начнёт уговаривать меня отдать часть своей души этому миру, – размышляла она. – Только мне трудно понять, на самом ли деле он хочет быть со мной вечно или он просто жаждет укрепить этот мир за счёт части и моей души? Это вполне может быть так. Если он способен только на добро и в силах удерживать себя от зла, должно быть, он фанатик этого мира и печётся лишь о его благе, а не о любви ко мне. Да, он говорил слова любви, но почему я должна верить? Ведь это всего лишь слова. Но как он отнесётся ко мне, если я, став божеством света, не смогу удержаться в этом состоянии? Ведь во мне всего поровну. Было время, когда я была очень добра и милосердна. И было время немыслимой жестокости, неприемлемой для здорового рассудка. Я должна быть всякой, я не могу быть только доброй или только злой. А ты не примешь этого, Став. Как ты поступишь, когда я совершу ошибку? Разлюбишь, оттолкнёшь, если в тебе любовь есть, конечно? Но ведь я этого не переживу. После того, как Лир оставил меня, я больше не смогу верить ни одному мужчине, а значит, и любить.

И я не отомстила Свири. И уже не отомщу – не чувствую сил. Он так надёжно замучил меня, что я, пожалуй, просто не посмею выступить против него. Ты победил, демон, отец! Победил в том, что оградил себя от моего мщения.

И ещё в том, что лишил меня моих жизненных сил. А это значит, что я не смогу жить вечно, как божество, и бороться на стезе добра. И не сумею вечно жить в цепи воплощений, ибо в этом тоже нет добра – неволя, иначе не назовёшь.

Ты проиграл в другом, демон огня. Ты, верно, ждёшь меня? Ты ожидаешь, что я вновь пройду рождение в человеческой плоти, такой уязвимой, слабой, что её снова и снова можно предавать физическим страданиям? И ты снова отомстишь мне за то, что я не стала твоей, совершенно твоей? Да не будет этого!

Лир, мой возлюбленный Лир! Ты единственный, кто не ждёт меня, но именно к тебе я отправлюсь, пройду границы мира Великой Тыквы и брошу все силы на то, чтобы растревожить твой сон! И как я могла подумать, что жизнь без тебя может быть не нелепой суетой, пустотой, бессмыслицей, хоть борись за неё, хоть не борись? Ты занял навсегда моё сердце – значит, ты не можешь не быть моим. И будет так, как решила я – ты проснёшься и мы отправимся в новые вечные странствия на поиски тех миров, что подходят нам!»

Она засмеялась.

Когда Став оказался в сфере Перевоплощения, душа Решмы уже находилась за гранью мира Великой Тыквы.

И молодой бог, чей жизненный путь в мире Великой Тыквы был ещё так короток, впервые ощутил тяжёлую боль, которая называется утратой…

А затем всемогущее время начало лечить и его вместе с хлопотами, которые доставляли жители материка Гобо и те, кто вторглись в него.

Кулькийцы, получившие от местных жителей прозвище «сизолицые», продвигались на восток, но не так стремительно, как им хотелось бы. Жители Гобо, мирные, ненавидевшие войны, научились давать отпор врагу. Они приобретали оружие не у кого-нибудь, а у самих кулькийцев, которые, как считалось, хоть и являлись поголовно патриотами своей империи, но кое у кого жажда наживы всё же превосходила это возвышенное чувство и они тайно сбывали оружие гобойским ополченцам – калики и пулемёты, а также медикаменты и провиант. А кое-кто из князей Гобо, в свою очередь, проявлял патриотизм и не жалел запасов драгоценных камней из своих сокровищниц ради приобретения оружия, которое могло спасти его жизнь и жизнь его семьи, его имущество, положение, власть и старые добрые порядки, к которым все так привыкли за века.

Гобо, хоть и изобиловавший полями и плантациями, всё же не был обделён и лесами ни в одном из своих краёв и это было на руку местным жителям, уходившим в партизаны целыми семьями и партизаны оказались главным злом для кулькийцев.

Но тех, кто смирился с вторжением врага и его порядками на западном побережье Гобо оказалось всё же больше. Крестьяне не желали покидать свою землю, горожане – города и они приняли новые порядки. Однако, кулькийцам оказалось мало от этого проку.

Кулькийские генералы конфисковали земли, принадлежавшие прежде князьям, разжаловав князей в простолюдины и начали проведение земельных реформ. Земля была объявлена собственностью общества и крестьяне, которые прежде были просто крестьянами, теперь превратились в касту земледельцев. Для крестьян мало что изменилось, они просто были обязаны так же, как и прежде, работать на земле и отдавать часть урожая кому-нибудь и пользоваться тем, что осталось. Разве что уменьшилась ответственность за собственную судьбу. Прежде, если крестьянин не мог справиться со своей землёй, вырастить достаточно её плодов, чтобы уплатить оброк и прокормить свою семью, мог просто быть согнанным землевладельцем с земли и на его участок могли взять на того, кто справился с крестьянским делом лучше. Теперь же можно было отлынивать от работы, сдавая на продуктовые склады плодов земли и деревьев сколько придётся, получать пайки и ни о чём не заботится. Крестьяне сильно разленились и кулькийцы никак не могли осуществить свою мечту, чтобы иметь плодов земли Гобо столько, чтобы можно было это всё в изобилии везти в Кульку. При том, что крестьяне теперь могли работать спустя рукава, они все же ненавидели новые порядки и, на словах льстя оккупантам и восхваляя, в тайне вредили, чем могли.

В городах западного Гобо кулькийцы затеяли строительство заводов и фабрик, но и здесь дело не продвигалось так быстро, как планировалось. Многие горожане, озлобленные из-за конфискованной частной собственности – больших домов, лавок, мастерских вредили оккупантам, как могли, при этом на словах стараясь выразить дружелюбие и покорность.

Кулькийцы стремились пополнить свою армию солдатами из населения Гобо, набирая в военные интернаты детей, оставшихся без родителей. Но гобойские дети более старшего возраста, знавшие уже другой образ жизни, не проявляли должного воинского рвения и больше мечтали не о боях, сражениях и воинской доблести и славе, а рассуждали о кастовых льготах, причитающихся тем, кто сделал военную карьеру. В казармах будущих солдат, где, как считалось, воспитываются воины-герои, на самом деле плелись интриги, забота о собственной шкуре, процветало благоискательство и страх перед будущими боями, куда их, возможно, отправят по окончании обучения.

Лахи также не собирались покорно умирать от пуль каликов солдат из отрядов Чистящих. Правда, лахи были не лучшими воинами и предпочитали спасаться прячась, убегая или убивая исподтишка, но это у них получалось отлично. Так погиб Патрик, недолго пережив жену свою Решму, он был зарезан в собственном доме одним из лахи, когда был пьян.

Его старшая дочь Рика и старший сын Асамин стали солдатами в шестнадцатилетнем возрасте, но воинами оказались не лучшими, да и не настолько проворными и хитрыми, чтобы избежать участия в боях и при этом сделать военную карьеру. Их мобилизовали в армию кулькийцев, наступавшую на восток и брат с сестрой погибли у реки Памры, бравшей начало в горах Уш.

Второй дочери Решмы Ниаме и сыну Пэю повезло больше: когда они достигли шестнадцати лет, возраста, который кулькийцы считали достаточным для участия в военных действиях, завоевательное движение кулькийцев на восток было приостановлено где-то не доходя до горного хребта Уш, разделяющего материк. Империя Кулька, вложившая столько средств в завоевание Гобо, не получала отдачи, горы вожделенных драгоценных камней из этой земли не плыли к ней на кораблях, как и грузы продуктового изобилия. Князья, правившие большими городами владели сокровищами и не желали отдать их завоевателям ни за что. Драгоценные камни прятали, как могли, в тайниках, зарывали в джунглях и северных лесах, даже топили в океане, реках и болотах, лишь бы они не перешли к врагу. И поэтому казна Кульки основательно опустела и с завоеванием материка Гобо полностью пришлось повременить, причём, на долгий срок. Правда, армия кулькийцев в Гобо не была расформирована, для неё только уменьшилось содержание, офицеры перебивались скудным жалованьем, служа теперь не ради прибыли, а ради идеи. И ещё бывшие воспитанники военных интернатов не покидали военной службы, желая остаться членами этой касты, чтобы не оказаться в какой-нибудь худшей. Ниама и Пэй получили должности офицеров и были отправлены на службу на границы завоёванной территории, где и обзавелись супругами также из касты военных, а после – детьми.

Те из народа лахи, кто остался в живых, перебрались на восток и стали дополнительной обузой для восточных жителей, а также для жрецов храмов стихий в тех краях, которые были обязаны как-нибудь пристроить своих. Лахи, как и прежде, свято чтили закон своей истинной богини, запрещавшей им трудиться и отчаянно искали себе способы прокормиться без труда.

На восточной половине материка, как прежде, ещё жил культ богов стихий.

Но и на западной, где вовсю демонтировали храмы этих богов и пытались уничтожить их жрецов, начало кое-что меняться. Кулькийцы, так яростно отвергавшие богов стихий, отказывавшие называть их богами, но только демонами, начали усмирять своё рвение в этом. И более того: появлялись секты, состоящие из кулькийцев и гобойцев, которые поклонялись богам стихий. Поначалу эти секты подвергались преследованиям отрядами Чистящих, затем сектам было официально дозволено существовать, запрещалось лишь приносить человеческие жертвы. Позже им разрешили восстанавливать храмы стихий богов, только на свои собственные средства, не прося ничего для этого из государственной казны. И средства откуда-то доставались, и нанимались рабочие, что возводили стены и крыши этих храмов и храмы вновь вырастали на улицах городов ещё более величественные, чем прежде. Новые жрецы не были так многочисленны, как лахи, они не желали кормить лишние рты и набирали жреческий состав ровно в таком количестве, какое было необходимо для несения службы. Постепенно жрецы начали обретать власть над новыми правителями городов – военными генералами и сумели повлиять, чтобы храмам были возвращены их земли, когда-то приносившие им доход.

Невидимое Чудовище, сотворённое в невидимом параллельном мире долгим временем человеческих жертвоприношений, делало своё дело: оно проникало в мысли и сердца людей, заставляя их вновь обращаться к культу демонов стихий.

И где-то, спустя чуть больше двадцати лет после смерти Решмы, в храмах богов стихий вновь приносили в жертву детей и империя Кулька, которая никак не могла пополнить опустевшую казну и восстановить былое могущество, не сумела и повлиять, чтобы запретить это.

========== Глава 10. Сын божества, сын демона ==========

Покрытое энергетическими бинтами умершее тело Решмы хранило в себе плод живота двадцать пять лет и наступила пора появится на свет ребёнку Става и в тот день сам этот бог явился в священные пещеры в окружении своих жрецов. Он распростёр руку над животом тела Решмы и он раскрылся сам собой и один из избранных жрецов поднял на руки ребёнка мужского пола и тот издал оглушительный крик, когда его рот был освобождён от слизи.

Однако, создавалось впечатление, что в теле Решмы находился ещё кое-кто и другой жрец запустил в её внутренности руки и выпростал второго младенца, также мужского пола. Но младенец выглядел странно: он был невероятно красным, его кожа была неестественно алой, как будто он был вовсе без неё и голова его была покрыта густой шапкой красных волос, какой обычно не бывает у младенцев.

– Это ребёнок демона Свири! – закричал один из жрецов. – Всем известно, что демон изнасиловал Решму после того, как она зачала от нашего бога Става и перед тем, как была им убита! Она зачала и от демона! Это демонское отродье, его надо уничтожить!

Став поднял вверх руку:

– Нет, остановитесь, не смейте! Только несколько часов назад я узнал, что в чреве этого тела женщины двое, до сих пор я поневоле питал их обоих. Потому что Высший Дух Великой Тыквы открыл мне, что мой сын не останется жив, если погибнет сын Свири. Вы, жрецы, вырастите и воспитаете моего сына, научите его жить среди людей. И вместе с ним вы должны вырастить и воспитать сына Свири.

Жрецы слушали его с вниманием и ужасом, растерявшись от неожиданного сюрприза. Кто бы мог подумать, что в животе тела женщины кроме сына бога окажется и сын демона, кто мог это предвидеть, если до сих пор это было скрыто даже от богов?

Став дал своему сыну имя Хар, а сыну Свири – Ленг, что означало «огонь».

– Демон Свири покровитель злого огня, – пояснял Став жрецам, – но ведь даже детям известно, что огонь может нести как зло, так и добро, служить людям, нести им свет и тепло. Пусть же душа Ленга обретёт добрую и тёплую половину души, какая может быть даже у демона!

Однако, жрецы не поверили словам своего бога. В их храме ненавидели Свири и жрецы Става были единственной организацией, члены которой называли богов стихий демонами и не признавали божественного статуса ни за Свири, ни за другими демоническими существами.

Тело Решмы было так и оставлено на ложе, на котором оно покоилось двадцать пять лет и замуровано в священной пещере, где когда-то Решма сблизилась с богом Ставом и была убита демоном Свири. Пещера стала гробницей для её тела.

Хара и Ленга поместили в жреческий дом, но поначалу попытались создать для них разные условия. Хара все любили, видя в нём часть светлого бога, перед которым благоговели. Ему приготовили колыбель, на дно которой постелили перинку, а колыбель сама находилась в комнате, где было достаточно света, в ней было чисто и уютно. Для Хара избрали кормилицу – здоровую женщину, относившуюся весьма ответственно к своей обязанности выкормить полубога.

Ленга же положили в старое корыто, на дно которого набросали соломы и покрыли её холстиной и поместили на чердак с маленьким окошком, решив кормить его козьим молоком из рожка, ибо кто же из жриц светлого бога согласится стать кормилицей демонского отродья?

Однако, после этого с обоими детьми начали происходить странности, которые никто объяснить не мог. Ленг, оставленный на чердаке в одиночестве, никем не убаюкиваемый, спокойно засыпал в своём старом корыте, просыпаясь только затем, чтобы напиться козьего молока из рожка. А Хар не находил покоя в колыбели на перине, заходясь от плача, хотя с ним нянчилась не одна жрица и не один жрец, он не мог заснуть ни в колыбели, ни на руках, он кричал, кричал, кричал. И отворачивался от груди кормилицы, если ему запихивали сосок в рот, он сжимал его дёснами или выплёвывал. Его с великими хлопотами удавалось кое-как накормить, но это не способствовало здоровью ребёнка и благополучному росту. Он плохо спал, совсем не то количество времени, сколько было необходимо новорожденному младенцу и жрецов обуяла тревога, что сын бога может умереть. И начались молитвы и воззвания к Ставу, чтобы он вмешался и не позволил зачахнуть своему сыну.

Став явился внезапно перед колыбелью Хара, когда тот, посиневший и ослабший, всё-таки находил откуда-то силы кричать во всю мощь своих крошечных лёгких. Став поинтересовался у жрецов, окруживших колыбель, где находится Ленг.

– На чердаке, боже. Мы его не оставили: и постель ему сделали из соломы, постелив в корыто, и козьим молоком поим досыта. Довольно демонское отродье, спит по целым дням, не то, что маленький полубог!

– Принесите-ка его сюда! – распорядился Став.

Жрецы тотчас поспешили исполнить его приказ. Каково же было их удивление, когда Став, взяв на руки демонёнка, положил его в колыбель рядом со своим сыном! Плач Хара начал постепенно смолкать и жрецы не могли поверить своим глазам и ушам.

– Их связь слишком сильна, – сделал вывод Став. – Если благоденствует один, а другой страдает, у них может произойти обмен чувствами, ощущениями. Они братья, как бы то ни было, они братья по матери, мёртвой матери, из которой они вышли! И у них должно быть всё поровну. Пусть спят в одной колыбели, питаются от одной кормилицы и заботу свою вы должны отдавать им поровну. Вы поняли меня? – обратился он к жрецам.

– Мы поняли, господи! – ответили те.

К тому времени Самарг уже являлся верховным жрецом храма Става и на него свалилось колоссальное бремя обязанностей, но, тем не менее, он не забывал лично заботится о сыне своего божества и о другом ребёнке, которого его бог порекомендовал так же взять под опеку.

– Детьми должны заниматься не только очень ответственные люди, – рассудил он, – но и с добрым сердцем, которые могли бы хоть сносно обращаться с этим ребёнком Свири. Нелегко это, конечно, принять ребёнка демона, но что тут поделаешь, если его существование тесно связано с сыном бога!

Братья Хар и Ленг пролежали в одной колыбели весь свой грудной возраст, а позднее спали на одной кровати. Между ними росла удивительная дружба и привязанность, хотя внешне они сильно отличались: Хар становился всё более похожим на своего божественного отца – у него были такие же каштановые волосы и большие синие глаза и прекрасная улыбка, а кожа Ленга была по-прежнему красна, как и волосы, более того, где-то к году некоторые части его тела начали покрываться красноватым пухом.

Самарг на самом деле приставил к мальчикам воспитателей, которые не обижали сына демона, да его и не за что было обижать: он рос тихим и послушным и, порою, его братец больше шалил и перечил своим нянькам. Но чаще дети просто мирно играли и не только между собой.

Братьев не ограждали от внешнего мира и с малых лет они уже играли во дворе жреческого дома с другими детьми из жреческих семей.

А к пяти годам они вместе со своими ровесниками были отправлены в школу при храме, где детей обучали не только азбуке и примитивной математике, но упор также делался на религию, заучивание наизусть молитв, текстов гимнов, изучалась история устройства мира Великой Тыквы и богов.

На первом же уроке жрец поведал своим малолетним ученикам о происхождении мира Великой Тыквы и о том, что мир поделён злом и добром.

– В этом мире очень важно прожить праведно! – вдохновенно говорил учитель, окидывая своих учеников восторженным взглядом. – И это очень просто. Важно чтить тех богов, которыми мы называем светлыми. Впоследствии вы узнаете их имена и постепенно заучите наизусть. Мы должны им молиться, посещать храмы и никогда дурно не отзываться о них, потому что светлые боги никогда не делают ничего дурного. Когда вы все станете взрослыми и сильными, вы должны помнить, что надо быть очень осторожным со своей силой. Нельзя применять её для убийства. Убийство – это грех, оно не считается грехом только тогда, когда оно применяется для защиты своей родины или своей жизни, или жизни своей семьи, или друзей. Нельзя брать чужое имущество без спросу, потому что это называется воровство. Нельзя отнимать чужое силой – это называется грабёж. Чем вы станете старше, тем вы больше начнёте понимать, что такое грех. И сделаете выбор для себя между добром и злом. Но уже сейчас вы должны понимать, что за каждый грех следует наказание, которое неизбежно. Иногда кажется: вот, злой человек, он убивал, брал чужое, обижал невинных, а ему совсем неплохо. На самом деле расплата непременно ожидает его. И она придёт после смерти! Потому что душа грешника, отягощённая плохими делами, непременно увязнет в трясинах Вечных Болот, что невидимы для нашего глаза, но, конечно, непременно существуют!

Учитель развернул полотно с картиной на нём и развесил его на одной из стен комнаты, чтобы ученикам было легче разглядеть то, что было на нём изображено: Вечные Болота, мрачные, унылые, источающие седой туман и грешники, увязшие в нём с головой. Одни из них бессильно барахтались, а другие уже отчаялись, устав, и просто томились в глубинах Болот. В трясине также обитали мерзкие твари, время от времени сосавшие из грешников кровь и этим добавлявшие им страданий.

Дети рассматривали картину со страхом и любопытством и только Ленг, взглянув на неё, отвернулся. Это не могло не быть замеченным учителем.

– Ленг! – обратился он к мальчику. – Разве ты не хочешь повнимательнее рассмотреть, какое наказание ожидает нехороших людей, причинявших страдания другим?

– Я уж увидел! – буркнул мальчик.

– И что ты думаешь об этом?

– Мне их жалко.

– Дрянных негодных людей, из-за которых этот мир хуже, чем мог бы быть? – изумился учитель.

– Им уж слишком плохо.

– Ровно настолько, насколько другим было плохо от них!

– Нет, им ещё хуже.

– Что ж, это тоже правильно! Наказание должно превосходить по строгости преступление, чтоб не повадно было! Если бы не существовало Вечных Болот или никто не знал о них, преступников было бы гораздо больше, чем есть, потому что никто не боялся бы наказания после смерти! Вечные Болота нарочно были созданы богами для уменьшения зла!

Мальчик не ответил ничего, опасаясь вызвать раздражение у учителя, лишь повесив голову и оставаясь при своём мнении.

После этого Ленг то и дело возвращался к этой теме, но уже ни с кем не обсуждал её, кроме своего братца Хара. Правда, Хар не поддерживал его жалости к наказанным в Вечных Болотах грешникам: он считал, что они получили по заслугам.

Братья были связаны многими чувствами, нередко ощущения одного передавались другому, но после пяти лет у них всё же началось расхождение во мнениях и первым было именно о Великих Болотах и страдающих в их трясинах преступниках.

Вскоре после этого один из их наставников, сняв с себя голубую хламиду с вышитыми на ней знаками жреца Става и переодевшись обычным рядовым гражданином Ноччи, повёл Хара в храм одного из богов стихий. Ленга вместе с ним не повели, потому что не считали, что это необходимо: ведь к будущей миссии победы над Чудовищем готовили одного Хара. Время было предновогоднее и в этом храме должны были принести в жертву ребёнка. Это был храм «бога» воздуха Жакка и жертву приносили через удушение и желающие посмотреть на это зрелище могли присутствовать в зале, правда, за определённую плату – жрецы-лахи и тут не упускали своего. Наставник, расплатившись с лахи у входа в ритуальный зал, завёл в него Хара и поднял мальчика на руки, чтобы тот мог хорошенько разглядеть ритуал убийства.

Хара ужаснуло увиденное, он поднял страшный крик прямо в зале и наставнику срочно пришлось удалиться с ним. Мальчик долго плакал, шагая со своим наставником по улицам Ноччи и спрашивал, за что убили на алтаре того, другого мальчика, что был младше Хара года на три и наверняка хотел жить. Наставник ответил, что на мальчике не было вины, просто так захотели «боги» стихий.

Хар и не подозревал, что стресс, перенесённый им в храме Жакка, был началом его приготовления к тому, что он был обязан выполнить, тому, чего ожидали от него светлые боги и жрецы – уничтожения Чудовища, содержавшего в себе силу власти демонов стихий. Для начала мальчику пытались привить чувство ненависти и непреодолимого отвращения к жестокому культу, что совершался для поддержания силы демонов.

Впоследствии Хару много рассказывали о ритуалах, творящихся в храмах стихий, о крысах, обгладывающих тела детей, принесённых в жертву, о лахи, живущих за счёт народа Гобо и обирающего его. Позже его ознакомили и с историей возникновения культа «богов» стихий: о сыне демона Лире, о том, как именно он основал их храмы и о том, как гобойцы не желали служить демонам и становиться их жрецами, но Лир не побрезговал взять в жрецы людей из презренного народа, ненавидевшего честный труд и всегда проживавшего за счёт мошенничества и грязных дел.

Когда всё это растолковывали Хару, при этом неизменно присутствовал Ленг, также внимательно слушая. Но если Хар наполнялся ненавистью к культу «богов» стихий и его жрецам, то Ленг размышлял иначе. Он думал о том, что принесённые в жертву дети хоть и принимают мученическую смерть, но их ждёт награда: они станут звёздами на небе, а вот другие люди, оступившиеся, совершившие ошибку, вынуждены вечно страдать в трясинах Вечных Болот. А разве это справедливо, чтобы муки были вечны?

Когда мальчикам исполнилось семь лет, их начали обучать другому: езде на лошадях, отлично плавать и задерживать дыхание под водой, подолгу бегать и неутомимо шагать вверх по холмам. В основном, обучали этому Хара, но Ленг не желал ни в чем отставать от своего братца и всегда составлял ему компанию.

Хару также объяснили его грядущую миссию: он должен был уничтожить Чудовище, дающего власть демонам и их страшным культам. Хар только обрадовался, узнав об этом, он жаждал что-то изменить, чтобы лишить сил «богов» стихий и был счастлив, что именно ему суждено это сделать.

И Хар знал, что он – сын бога Става. Ему было известно, что в раннем детстве, когда он ещё был грудным младенцем в колыбели, Став являлся к нему, но в последствии этого не случалось. Боги не имели права слишком часто обитать среди смертных, иначе это право получили бы и демоны и добра от этого ждать бы не пришлось. Однако, находясь в своей сфере, Став пристально следил за своим сыном и нередко спасал его, когда тому грозила беда: случалось, Хар падал с лошади, но все кости его оказывались целы, было время, когда он едва не утонул в горной реке, не послушав своего наставника и пытаясь переплыть её.

Не обделял вниманием своего сына Ленга и демон Свири. Мальчишка не нравился ему, в нём не было ничего, что напоминало бы ребёнка демона: агрессии, гордыни, амбиций. Он чем-то напоминал ему Джанку, когда-то разрушившую его надежды. Конечно, мальчишка не такой юродивый, какой была когда-то она, потому что если кто-то первый делал попытку обидеть его, он отвечал на слово словом, на удар ударом. Но Свири просто негодовал на его привязанность к братцу, сыну Става.

– Почему мне так не везёт с детьми! – чуть не плакал он. – Вот другие демоны на других материках добились куда бОльшего, чем я, потому что у них потомство такое, как нужно демонам!

Единственное, что утешало Свири, так это то, что мальчишка сочувствовал грешникам, страдавшим в недрах Вечных Болот.

– Хоть сострадание и дурное чувство, но всё же хорошо, что он не сочувствует, например, каким-нибудь крестьянам, вкалывающим в поте лица и обираемым арендодателями! – тешился он. – Вечные Болота следовало бы переделать: в их трясинах обязаны оказываться только те, кто не признаёт культ богов стихий. Но терпеть в них за какие-то убийства, грабежи, изнасилования?.. Да, как скучен был бы этот мир, если бы все подряд боялись этих Болото и верили в их существование! Все были бы праведными до тошноты, никто не осмелился бы и шагу ступить неверно, чтобы не быть наказанным! Было бы очень скучно, а что может быть хуже скуки?

Демонам стихий было уже известно о том, что сила их держалась на Чудовище, существующем в параллельном мире и о том, что миссия Хара заключалась в том, чтобы уничтожить его. И, разумеется, демоны собирались препятствовать этому, не жалея сил. Мечтою их была ранняя гибель Хара, но ребёнок находился под защитой всех светлых богов, покровительствовавших Гобо, да и Ленг также, потому что его жизнь была связана с жизнью Хара, как будто она была единой.

Однажды, когда братьям исполнилось по десять лет, Свири удалось добиться того, чтобы увидеться со своим сыном и поговорить с ним с глазу на глаз. Это произошло в полночь, когда Хар крепко спал в общей со своим братом комнате на кровати, а Ленг страдал от бессонницы и, чтобы как-то скоротать тягостное время ночи, вышел во двор. Это было зимнее время года и хоть город Ноччи находился в жарком климатическом поясе, тем не менее, зимой иногда было прохладновато и в этих краях. Мальчик натаскал из кухни щепок и развёл костёр на пустыре за домом и сел рядом на траву, задумчиво глядя в огонь.

Внезапно в языках пламени вырисовался бюст человека, сначала нечётко, затем всё яснее начали проступать черты лица: чёрные тонкие брови, хищные прищуренные глаза, высокие скулы, точёный прямой нос, надменные губы в обрамлении окладистой стильной бородки. Лицо это было красивым и недобрым, его окружал ореол красных густых волос.

Ленг не поверил своим глазам и зажмурился, затем снова распахнул их.

– Привет тебе, сын, – произнёс мужчина из огня.

Ленг подумал, что ему следует закричать, но челюсть его словно сковало непреодолимой силой. Он вдруг понял: перед ним демон. Ведь он, разводя костёр, не прочёл молитвы отпугивающей демонов! Но теперь поздно, видимо, ему суждена гибель от демона огня. Мальчику стало очень страшно и он приготовился к страшной смерти.

Мужчина начал расти над костром и показалось вся его стройная фигура, облачённая в красное одеяние. И вот, он шагнул из костра, но почему-то не торопился нападать на Ленга и жечь его огнём. Он присел рядом с мальчиком на траву и от него повеяло безобидным теплом, не более того.

– Что ты медлишь! – сквозь зубы проговорил Ленг. – Хочешь меня изжарить живого – делай это поскорее, я готов к смерти!

Мужчина улыбнулся, обнажив ряд крепких белых зубов.

– Мне изжарить своего собственного сына? – почти ласково проговорил он. – Да не будет этого никогда!

Ленг от изумления ощутил внутренний шок. Это существо из огня назвало его сыном? В течении своей короткой десятилетней жизни он не раз спрашивал о своём происхождении. Он знал о себе только то, что он вместе со своим братом по воле бога Става родились из чрева давно умершей женщины и что брат Хар был сыном Става, но кто был отцом его, Ленга никто не собирался ему объяснять. Когда он спрашивал, все отводили глаза и отвечали уклончиво, мол, ему лучше об этом не знать или что он узнает об этом в своё время или просто молчали в ответ.

– Почему ты назвал меня сыном? – наконец, решился он произнести. – Ведь ты демон, если вышел из огня?

– Я не демон, я бог и имя моё Свири! Разве ты не знаешь, что Свири – бог огня?

– Мы считаем богов стихий демонами.

– Как же заморочили тебе голову жрецы! – с досадой воскликнул Свири. – Жалкие шуты, пытающие состязаться с теми, кто им не равен! Но ты мой сын, ты – сын бога, а тебя сделали лишь тенью твоего брата Хара!

– Я люблю моего брата и я не его тень! – осмелился возразить Ленг. Глаза Свири вспыхнули гневом, но тут же его гнев был подавлен, он справился с ним, как с чем-то, что может принести вред.