Текст книги "Чудовище 3 (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Изи начала одаривать Решму новыми нарядами – жена его сына не должна носить простых платьев, ей теперь подобало наряжаться в шёлк и другие дорогостоящие ткани. Решме было пошито свадебное платье.

Брачный ритуал состоялся в небольшом деревенском храме, посвящённом всем богам, кроме «богов» стихий. Изи как-то обмолвилась, что великий князь Явы настаивал, чтобы на её земле был выстроен храм хоть какому-нибудь божеству стихий, потому что земли её достаточно обширны и многолюдны, чтобы не было беды, на них следует перед новогодними праздниками совершать человеческие жертвоприношения. Но Изи не спешила поддаваться на эти уговоры и избегала, как могла строительства храма стихий на своей земле. Решма поняла: её свекровь тоже ужасали эти ритуальные убийства детей.

В первую же брачную ночь Решму угораздило поссориться с Патриком, хотя она вовсе не собиралась этого делать. Оказавшись с Решмой в одной постели, Патрик принялся целовать её лицо и его длинный нос начал упираться в её щёки и она не могла не сострить, сказав, чтобы он был осторожен и не выколол ей глаза. И она уж никак не предлагала, что её муж обидится на это. Патрик сильно побледнел и произнёс сдавленным голосом:

– Да, я действительно некрасив, а ты очень красива, и поэтому ты считаешь, что твоя красота даёт тебе право унижать меня?

– А что я такого сказала? Я пошутила.

– Нет, не пошутила! Ты обязана следить за своими словами! Или ты считаешь, что если ты гораздо красивее меня, ты сделала мне снисхождение, став моей женой и теперь я должен стерпеть от тебя любые оскорбления?

– Конечно! – Решма вдруг ощутила непреодолимое желание подразнить Патрика. – Красавиц не так уж много и ты должен многое стерпеть от меня! Если я велю тебе прыгать на одной ножке, ты должен спросить, как высоко!

Лицо Патрика из бледного сделалось пунцовым.

– Ах, значит, ты – красавица и можешь издеваться надо мной! – закричал он. – Но ты не забывай, что я – князь и мужчина! Может, ты забыла, как ещё недавно драила кастрюли на нашей кухне?!

– Эк тебя разобрало! Как будто я виновата, что ты таким страшненьким уродился, – чем сильнее Патрик злился, тем больше Решма ощущала потребность дразнить его.

Они принялись ругаться до крика и кончилось всё тем, что Патрик покинул брачную опочивальню, подался к реке и всю ночь купался в холодной воде, чтобы хоть немного успокоиться и прийти в себя.

Под утро он всё-таки вошёл к Решме: он безумно её хотел. Он уже более миролюбиво попросил её больше не оскорблять его и она согласилась, испугавшись его ухода и того, что он может обидеться настолько, что разведётся с ней.

Через несколько дней они с Патриком уехали в Яву. Выяснилось, что у князей Дараки была собственность и в этом городе: большой дом и текстильные мастерские, за которыми требовалось присматривать и этим обычно занимался Патрик, тогда как в обязанность Гура входил надзор за деревней. Решма даже обрадовалась переезду в город и возможности жить отдельно от свекрови, которую она побаивалась, несмотря на то, что та, вроде бы, улучшила своё отношение к ней.

Патрик ежедневно уходил по своим делам, но и Решма не сидела взаперти. По целым дням она скиталась по городу, осматривая его, изучая маршруты улиц. И вскоре обзавелась подругами. Это были жёны лавочников, такие же прожигательницы жизни, как она. По целым дням они искали развлечений то в увеселительных заведениях, то в цирках шапито, то просто разъезжая в тарантасе по городу, то в гостях друг у друга, проводя время в пустословии и собирании сплетен.

Нередко Решма возвращалась домой поздним вечером и Патрику это очень не нравилось. Ему хотелось, чтобы, возвращаясь домой, он был встречен своей женой, чтобы она говорила с ним, ухаживала за ним, чтобы он мог рассказать ей о том, как провёл день, он жаждал внимания, заботы и ласки, но именно в этом он оказался обделён. Он злился на жену, что она слишком много времени проводит вне дома, что она не умеет заниматься рукоделием, что её не интересует обустройство дома. Он ворчал и выговаривал ей упрёки, Решма не молчала в ответ, огрызаясь и фыркая, как недовольная кошка и их перепалки нередко перерастали в настоящие скандалы с громкими криками. Но Решме даже нравились эти скандалы, с ними ей казалась жизнь не такой скучной, Патрика же они изнуряли, подавляли. Он не ожидал, его жена, о которой при первом знакомстве у него сложилось мнение, что она тихая и робкая, окажется на деле строптивой и неутомимой скандалисткой.

Однажды терпение Патрика кончилось и он затащил Решму в погреб и запер там на целый день. Решма поначалу долго кричала и колотила в дверь, требуя, чтобы он её выпустил, затем устала и принялась плакать. В погребе не было еды, кроме сырого картофеля и воды тоже, просидев весь день взаперти в темноте, она замёрзла, проголодалась и сильно перепугалась. Когда Патрик её выпустил, она присмирела на какое-то время, стараясь во всём угождать мужу.

Однако, вскоре Решма оказалась беременна и строптивость её вновь полезла наружу. Она была уверена, что теперь она неприкосновенна для Патрика до самых родов и оказалась права. Она вновь проводила целые дни с подругами, ругалась с мужем и делала всё по своей прихоти.

Где-то за пару недель до родов Решма попросила мужа найти кормилицу для её ребёнка, которая также могла ребёнку стать и няней. Патрик резко ответил:

– А ты чем будешь заниматься, если за тебя твоего ребёнка вырастит няня? Опять шляться по целым дням невесть где? Нет, ты будешь нянчить своего ребёнка сама! И грудью сама вскормишь. Моего брата и меня наша мать кормила своей грудью – и с моим ребёнком будет так же. И научись-ка лучше вязать и вышивать, готовь приданное для младенца своими руками! Так будет намного лучше.

Решма злилась и кричала, требуя, чтобы Патрик поступил так, как хочет она и нашёл кормилицу их будущему ребёнку, но Патрик был непреклонен.

========== Глава 6. Нагрянувшая война ==========

Однако, когда Решма родила дочь, которой дали имя Рика, Патрику всё-таки пришлось задуматься о няньке и кормилице.

Решма никак не могла ощутить себя матерью и, к тому же, совершенно не имела понятия, как надо ухаживать за собственным ребёнком – она никогда не имела дел с малышами, тем более, едва появившимися на свет. Она боялась брать в руки крошечную дочь, опасаясь уронить или придавить её, не умела пеленать и о многом не имела понятия, что требовалось для ухода за ребёнком. По ночам она крепко спала и её не могли разбудить крики дочери, требующей кормления, они тревожили Патрика, он пробуждался и с великим трудом будил жену.

Патрик привёл в дом опытную няньку, которая могла стать и кормилицей, но постоянно твердил жене:

– Учись, учись быть матерью! Эта нянька вырастила немало детей и выкормила, так что советуйся с ней во всём, узнавай, что надо, набирайся опыта! Я хочу, чтобы следующего нашего ребёнка выкормила и вырастила ты, а не другая женщина!

Но Решма и не думала внимать увещаниям мужа. Она вновь начала исчезать из дома и встречаться с подружками. Более того, как в старые добрые времена она вновь начала искать знакомств с кулькийцами на рынках и постоялых дворах, потому что они казались ей интереснее и занятнее. Патрик негодовал и ругался, но Решма всё равно поступала по-своему, скандалы с мужем только развлекали её.

Решма снова обнаружила, что беременна, в то время как её маленькой дочери не исполнилось ещё и полгода. Ощутив себя снова неприкосновенной для Патрика, который то и дело грозился снова запереть её в погребе, она зажила совершенно вольной жизнью, развлекаясь со старыми подругами и обзаводясь новыми.

Следующим ребёнком Решмы был сын, которого назвали Асамин. Напрасно Патрик мечтал, что второго ребёнка Решма выкормит грудью сама, да и вырастит тоже. Кормилица и нянька, казалось, надёжно утвердилась в их доме, полностью занимаясь их детьми. Решма снова по целым дням пропадала из дома.

Но Патрик относился к разряду тех беспокойных натур, которые не способны смириться со строптивостью жены, пустив это на самотёк. Он принял решение отправить жену в деревню к своей матери после того, как Решма исчезла на целых три дня, пробыв на свадьбе у родственницы одной из подруг. Патрик метался по всему городу, пытаясь её разыскать, но так и не обнаружил, пока она не вернулась домой сама – усталая, с отёкшим после пьянок лицом.

И Патрик заявил ей, что они едут в деревню.

– Мне самому придётся частенько ездить в город и иногда оставаться там ночевать, – говорил он, – а тебе оставаться в деревне без меня. Но лучше так бывать врозь, чем-то, как ты по целым дням исчезаешь из дома, да ещё и на целых три дня! В деревне, в доме моей матери ты научишься заниматься домом и детьми и ждать возвращения мужа.

Решма с ужасом подумала о том, что будет теперь проживать в одном доме с Изи, которую до сих пор боялась. Она принялась плакать, умолять мужа не заставлять её переезжать в деревню, она клялась, что больше не будет уходить надолго из дома и начнём больше уделять времени ему и детям, но в Патрике как будто что-то сломалось внутри, он не слышал её просьб и слёз и твёрдо стоял на своём.

Вещи были собраны и Решма, подавленная и расстроенная, отправилась вместе с мужем в дом Изи.

И началась скучная унылая жизнь.

Жена брата Парика Семина пыталась научить Решму вязать и вышивать, но из этого ничего не получилось, потому что Решму не интересовало рукоделие. Патрик уволил няньку, заявив, что Решма теперь точно должна сама заниматься детьми, а если она не справится, ей много могут подсказать свекровь и Семина.

К тому времени Рике было два года, а Асамину год и Решма, не зная, как заниматься детьми, пыталась их воспитывать, постоянно рявкая на них, а старшую дочь даже поколачивая за малейшее непослушание. А потом и поколачивать стало нельзя. Изи запретила ей это после того, как Решма разозлилась на Рику, баловавшуюся за столом и не понимавшую слов запрета, и стукнула её по макушке деревянной ложкой, набив ей шишку. Свекровь прямо-таки взбеленилась и сама едва не поколотила Решму, заявив, чтобы она больше не смела поднимать руку на её внуков или ей плохо придётся.

А затем Изи, увлекавшаяся травяной медициной, стремилась привлечь к этому и Решму, заставив её составлять ей компанию в походах в лес за лекарственными травами. Она пыталась научить невестку разбираться в травах, но та усваивала уроки плохо, держа в голове только город и своих знакомых, с которыми было действительно не скучно.

На Решме явно сказывалась плодовитость её матери, потому что она забеременела и в третий раз и родила вторую дочь Ниаму. Этого ребёнка ей пришлось вскармливать собственной грудью, пеленать и ухаживать – на этом настояла свекровь, справлявшаяся со строптивой женой своего младшего сына гораздо лучше, чем он сам.

Жизнь проходила слишком благополучно и однообразно, в тишине, нарушаемой только криками и писком подрастающих детей, кудахтаньем кур и мычанием коров.

Когда Ниаме исполнилось три года, Решма снова стала матерью, произведя на свет сына, которому дали имя Пэй. К тому времени Решма сумела полностью смириться со своей участью, притихнуть, относительно научиться выполнять роль жены и матери. Патрик решил, что его жена, наконец, полностью избавилась от своей строптивости и своенравия и решил, что снова может забрать её вместе с детьми в городской дом.

И когда Решма снова оказалась в городе, начались глобальные перемены, которые позднее изменили судьбу на всём материке Гобо.

Миновало более двадцати лет с тех пор, как путешественниками Кульки был открыт материк Гобо и за это время другие путешественники успели избороздить эту землю вдоль и поперёк, побывав почти во всех городах.

И каста Правящих в Кульке начала о многом задумываться. Например, о том, что в Гобо почти повсеместно были плодородные почвы и много воды, в то время как империя Кулька изобиловала обширными песчаными пустынями, засушливым степями и солончаками и было сложно создавать ирригационные системы из-за неполноводности рек. При всём этом Кулька была многолюдна население росло, как и потребности, в основном, пище, которую давала, в главном, земля. Правда, в Кульке был развит рыбный промысел и это спасало державу от нехватки продуктов питания, но правительственные касты осознавали, что в дальнейшем рыба не может быть спасением от голода народа Кульки. И Правящим казалось не совсем справедливо, что плодородными землями в Гобо пользуется не их народ, а люди, которые, мнилось им, менее совершенны и правильны, чем кулькяне.

Кроме того, Гобо был богат и камнями: драгоценными, поделочными, облицовочными. Когда-то, ещё при императоре Лире эти камни в изобилии добывали на острове Алмазов и в горах Уш, после смерти Лира их добыча уменьшилась, но сами камни, уже найденные прежде никуда не делись, они ходили по материку, хранились в сокровищницах, украшали собой мебель, здания, поделки из них находились в богатых домах в большом количестве. Такого богатства камней не водилось в Кульке никогда и касте Правящих приходило в голову, что боги ошиблись, наделив таким богатством чужой народ, живущий неправильно и неразумно.

О неправильности и неразумности гобойцев представители каст Правящих рассуждали всё чаще. Прежде всего они осуждали в Гобо то, что жители этого материка наделили демонов стихий статусом богов и совершали ради них человеческие жертвоприношения, что само по себе было ужасно. Не нравилось кулькийцам и то, что в Гобо во многих краях существовало рабство, частная собственность, которая позволяла жить богато и праздно одним за счёт других.

В Кульке вся недвижимость, приносящая доход и материальные блага – фабрики, заводы, земля, торговые заведения, а также движимое – животноводческие фермы и прочее считалось общественным достоянием и частное лицо не могло владеть этим, как своей собственностью. Однако, это не означало, что в Кульке не было богатых людей. Элитные касты имели право получать немалый доход лично для себя с движимой и недвижимой собственности общества, строить большие дома и проживать в них, приобретать дорогую мебель, прогулочные корабли, роскошные вещи, владеть конями, путешествовать, устраивать грандиозные праздники, пиры, тратить деньги на подарки родственникам и друзьям, нанимать в свои дома людей из касты слуг. Но, в отличие от богачей Гобо, богатые люди были обязаны служить обществу, выполняя функции, предназначенные для их касты.

Всё чаще в правительственных кругах шли разговоры о том, что неплохо было бы, чтобы материк Гобо стал провинцией империи Кулька. Тогда уж точно можно было бы навсегда решить продовольственные проблемы, поставляя с земель Гобо на кораблях в Кульку горы мяса, овощей, фруктов и зерновых. И не мешало бы вынудить Гобо поделиться с Кулькой запасами драгоценных камней из своих сокровищниц.

Кулька видела в Гобо лакомый кусок для себя. Жирный пирог, не охраняемый никем.

Правители Кульки рассуждали:

– Гобойцы должны стать такими же, как мы. Только тогда они станут лучше понимать нас и мы легко возьмём у них то, что имеем право взять по праву превосходства. Да, мы превосходим их, потому что наша цивилизация более развита, мы сильнее и умнее, у нас нет тех, кто ничего не делает для блага общества. Мы должны попросить правителей больших городов Гобо о переменах и если они нас не послушают, нам придётся внедрить нужные нам перемены силой.

Правителям больших западных городов Гобо начали приходить ультиматумы от касты заокеанских правителей: для начала князья были обязаны запретить культ демонов стихий в своих городах, демонтировать их храмы и лишить народ лахи статусов жрецов, определив их в касту людей чёрной работы.

Была и другая просьба: Правящие Кульки просили князей продать им определённое и немаленькое количество драгоценных камней, предлагая заплатить за них чисто символическую плату.

Князьям Гобо обе просьбы показались странными. Никто не мог понять, почему вдруг правители народа, с которым гобойцы до сих пор были в дружбе и мире, начали пытаться отдавать приказы и просить себе драгоценных камней почти за бесценок. Разумеется, Правящие получили отказ, впрочем, будучи готовым к этому. Обе просьбы были провокацией, ничем иным. А отказ князей послужил поводом к войне.

Правящие Кульки знали: гобойцы привыкли к долгим столетиями мирной жизни, ни в одном краю материка не существовало настоящей армии, опытных воинов и серьёзного оружия. Были копья, луки и стрелы, с которыми обычно охотились на диких животных, стражники в городах пользовались алебардами и копьями.

Кулька же, всё это время войной расширявшая свои просторы и до сих пор не доверявшая соседям по материку, обладала обширной и мощной армией и имела в своём оружейном арсенале огнестрельное оружие: подобие револьвера, носившее название к, а л и к, и ещё нечто подобное пулемёту.

Но Правящие Кульки рассчитывали, что сумеют взять мягкотелых и не воинственных гобойцев голыми руками.

Война грянула внезапно в приокеанских городах на западе. К берегам начали приставать огромные корабли, раскрашенные в кроваво-красный цвет и такого же цвета парусами и на берег начали сходить солдаты в такого же цвета форме и они был вооружены до зубов. Никто из местных жителей не успел ничего сообразить, прийти в себя, как солдаты двинулись к дворцам князей и заточили в темницы их хозяев и советников. Дворцы были заняты генералами Кульки.

Затем отряды солдат направились в храмы богов стихий и начали убивать жрецов лахи, громить храмы, забирая всё ценное на свои военные склады, быстро организованные при княжеских дворцах.

Никто не пытался солдат остановить, в городе была паника, население с одной стороны боялось быть убитыми этими странными людьми в кроваво-красных одеждах со странными предметами в руках, из которых вылетала молния и умерщвляла лахи, с другой стороны, все были в ужасе перед гневом богов стихий, чьи храмы были осквернены.

Когда были захвачены почти все западные большие города, Правящие Кульки начали рассылать ультиматумы другим князьям, правителям городов в глубине материка, требуя смерти лахи, драгоценных камней и признания власти правительства Кульки.

Но гобойцы, находящиеся восточнее, решили попытаться дать отпор напавшим своим методом и кое-кто из наиболее расторопных князей даже решился на созидание импровизированной армии. Среди этих князей был и князь Явы.

В армию были созваны все мужчины, способные драться и их князья являлись их командирами.

Князья Дараки, Гур и Патрик также создали своё войско, мобилизовав почти всех крестьян мужского пола из своей деревни.

Войска объединялись в армию и действовали.

Новоявленная армия стала носить название армии Отпора.

Но, поскольку ни у кого не было ни военного опыта, ни достойного оружия, армия Отпора решила просто взять в заложники кулькийских купцов и путешественников, схваченных в городах, и выдвинуть требование, чтобы армия захватчиков покинула города Гобо.

Солдаты Отпора носились по городам, возглавляемые своими командирами, врывались на постоялые дворы, рынки, лавки, хватали за руки, ноги и волосы кулькийцев, зачастую причиняя им физические страдания, желая выместить на них свою злость за нарушенный покой, и тащили в городские темницы, из которых загодя были выпущены все воры, грабители, насильники и даже убийцы.

Но кулькийцы не относились к разряду народов, которые отступились бы от основной цели ради спасения жизни горсточки соотечественников и без промедления двинулись на восток.

Войска Отпора были разгромлены в считанные сроки и армия кулькийцев двинулась на восток.

В городе Ява царила паника – семьи тех, кто состоял в армии Отпора бежали, боясь возмездия от захватчиков за то, что их мужчины решились противостоять тем.

Собиралась спасаться бегством и Решма, ведь она была женой одного из командиров армии отпора и кулькийские воины могли отомстить ей за это особенно.

Нужно было только сесть на поезд и мчаться на восток в город Маллен, а там – на перекладных лошадях, куда-нибудь, восточнее, восточнее, подальше от врага…

Решма начала было собирать детей в дорогу, но на перроне поезда вдруг поняла, что вместе с ними она не пробьётся ни к одному вагону, окружённому толпами обезумевших людей, пытающихся влезть в вагон. Был и другой путь спасения: спрятаться в лесу, обустроить там шалаш, пересидеть какое-то время, питаться рыбой из озера, ставить силки на птиц. Многие женщины так и собирались поступить, понимая, что с детьми они не заберутся в вагоны. Так решила спасаться и жена Гура со своим сыном.

Но Решма ощущала только панику – она не верила, что в лесу возможно спастись, что они не будет найдены солдатами Кульки. ” – Мне надо бежать, мне надо спасаться, – пульсировала в голове безумная мысль, – мне надо жить… А дети… Дети… Я рожу ещё…»

– Простите, дети, – пробормотала она, положив на руки старшей дочери маленького Пэя. И закричала во весь голос, бросаясь в толпу и врезаясь в неё всем телом, отчаянно распихивая локтями. Она ухватилась за чьи-то плечи руками, кого-то, кто был ниже её ростом, подтянулась и вскарабкалась на них. Затем пошла по толпе, как по неровной мягкой земле…

Она не поверила себе, когда оказалась в вагоне, тесно сдавленной со всех сторон. Ей казалось, ещё чуть-чуть – и сломаются её кости от этого давления, раздавятся внутренние органы, лопнут кровеносные сосуды и она умрёт медленно и мучительно. Она ощущала себя погребённой заживо. Она подумала, что даже в гробу покойнику свободнее, чем ей.

Во время двухчасовой поездки она несколько раз теряла сознание и приходила в себя, с ужасом думая о том, что обречена умереть.

Но она осталась жива и оказалась в городе Маллене.

Демон Свири в бессилии наблюдал, как рушится его власть, которой он даже не успел насладиться. Люди с материка Сильбо, которых он так и не смог покорить за долгие века, сносили его храмы и уничтожали его жрецов, убивали, как целый народ, не взирая на пол и возраст. Кулькийцы были беспощадны, они стремились стереть лахи с лица земли, не оставив даже на «семена».

Единственное, что утешало Свири в данной ситуации, так это то, что пострадал не он один, потому что храмов, жрецов и поклонников лишались и другие демоны стихий и ничего не могли поделать. То есть, конечно, кое-что могли: вызвать огненные вихри, обвалы в горах, смерчи, землетрясения, наводнения. Но каких энергетических затрат это бы стоило! О, если бы демоны могли создать природные катаклизмы одним лишь щелчком пальцев, этот мир бы давно был разрушен, ибо в гневе демон не знает удержу, а гнев в демоне способна распалить даже незначительная мелочь!

Да, полноценному демону, вынужденному обитать лишь в своей надземной сфере, было не так легко управлять собственными же стихиями. Другое дело – его проводнику. Порождению от демона от избранной смертной женщины или избранной самки животного. Сыновья или дочери демона могли легко вызвать ураганы, пожары, землетрясения. Поэтому именно в детях демоны и видели свою силу.

За все свои долгие годы существования Свири весьма старательно отыскивал и избранных женщин и самок животных, что могли бы от него понести, но зачать своего ребёнка ему удалось лишь с одной женщиной – женой лесоруба Малентиной, родившей дочь Джанку, но Джанка так и не пожелала добиться власти для своего отца, сделавшись юродивой и никчёмной.

Свири простил её тогда, потому что, не сумев возвысить своего отца, она, тем не менее, добилась бОльшего: милости от Высшего Духа Великой Тыквы и права на внешнюю красоту в каждом своём воплощении. Свири знал, насколько велика может быть сила женской красоты, если её использовать правильно. И он использовал её красоту, чтобы вдохновить сына другого демона – Каджи Лира, чтобы тот всё-таки добился для мира демонов желаемого – статуса богов и власти.

А затем Свири, наблюдая любовь своей дочери к Лиру вдруг понял, что она его и только его, он ревнует…

Он избавился от Лира и не желал отпускать свою дочь в мир плоти, стремясь удержать её в своей сфере, но она не послушалась и ушла в своё третье воплощение. И он не может её простить. Он пытался убить её ещё в детстве руками жрецов, добиваясь, чтобы она была сожжена заживо на его же алтаре. Но боги пантеона Така руками кулькийских путешественников спасли девчонку. И Свири не мог понять – почему?

Он снова и снова мечтал убить её, но его остановил мудрейший из демонов, Нэгог, покровитель деревьев. Свири изначально не ладил с ним, потому что его стихия Свири – огонь питался стихией деревьев, демоны враждебно относились друг к другу, но когда они обрели статусы богов, это отчасти сплотило их, потому что обретённую власть легче было удерживать сообща.

Нэгог был покровителем стихий деревьев и, как дерево, он был мудр. И был терпеливее других, чтобы добывать знания о законах мира Великой Тыквы.

– Оставь, не пытайся уничтожить её, – увещевал он яростного и неистового демона огня. – Я скажу тебе: в этом существе заключены огромные силы и возможности. Её душа – душа демона и она подчинила себе силу женской красоты. Она способна рожать и от демонов и от богов. И те, кто родится от неё, будут отличаться не только необычными способностями управлять стихиями, но срок их жизни будет весьма велик, не то, что у того рогатого Лира, сына Каджи!

– Ты хочешь сказать, что девчонка может дать жизнь чудовищу, какого прежде не видел мир Великой Тыквы?

– Да и только от тебя, своего отца. Или от божества – родить полубога.

– И как давно ты это узнал?

– Совсем недавно. Ты же знаешь, с каким трудом Дух Великой Тыквы выдаёт информацию демонам.

Эмоции вмиг переполнили сущность Свири.

– Так что же мне стоит овладеть ею прямо сейчас?! – закричал он. – Просто дождаться, когда она окажется рядом с огнём, например, у очага, выскочить из пламени и овладеть ею, как я поступал с многими женщинами, которым нет числа!

– Не горячись, Свири. Ты же понимаешь, что всё не может быть так просто.

– Что?! Ты хочешь, чтобы я просто так ждал, наблюдая, как она рожает смертных детей от человеческого мужа, еле выживает и может вот-вот погибнуть, представляя такую ценность для нас?

– Всему нужно подходящее время, нужный день, час, даже минута! Сделай это в неподходящее время – и всё пропало.

– То есть, я должен ждать? Но ты же знаешь, я ненавижу ждать!

– Ты должен. Или подведёшь нас всех.

– Аааа, проклятье! – в бешенстве проорал Свири и погрузился в созерцательный транс.

========== Глава 7. Повороты в судьбе ==========

Войска кулькийцев, разгромив армию Отпора, тем не менее, не торопились с репрессиями против командиров повстанцев. Армия Отпора, взяв в заложники торговцев и гостей из Кульки, однако, не успела никого из них уничтожить – так стремительно была повержена оккупантами. Это и послужило поводом для возможности помилования её солдат и их командиров.

Однако, суд над командирами Отпора был и им было предложено искупить свою вину, послужив кулькийской армии. Те, кто желал остаться в живых, были обязаны вступить в отряды, которые носили название Чистящие и заняться уничтожением жрецов лахи. Предполагалось, что лахи невозможно будет истребить всех и сразу, наверняка этот народ будет спасаться изо всех сил, прячась и скрываясь, где только возможно и не исключено, что найдутся сочувствующие, что будут помогать им избежать смерти. И чистящие обязаны раскрыть их убежища. Чем больше таких «подвигов» будет совершено чистящими, тем быстрее сократится срок их службы и они будут отпущены к своим семьям.

Большинство командиров отказалось служить в отрядах Чистящих – и были расстреляны. Среди них был и Гур. Но Патрик желал выжить во что бы то ни стало.

Патрику было известно, какая судьба ожидала его и весь его род. Кулькийцы захватили Яву и примыкающие к ней земли и объявили, что на занятой ими территории объявляется всеобщее равенство, то есть, те, кто прежде были князьями, теперь являлись такими же обычными смертными, как все прочие. Правда, равенство это было временное, с последующим делением населения на касты. Отнималась и частная собственность, она была объявлена принадлежащей обществу. Так были изъяты земли и у князей Дараки, что довело княгиню Изи до сердечного приступа и смерти, о чём стало известно Патрику.

Патрик был переполнен ненавистью к этим людям, прежде являвшимся в города Гобо как мирные гости и торговцы и так неожиданно нанёсшими удар в спину. Они отняли его честь, его княжество, убили его брата, из-за них умерла его мать, его самого ранили в правую ногу, сделав хромым до конца дней. И, тем не менее, Патрик согласился служить им. Он выживет и найдёт способ отомстить этим людям, отнявшим у него так много. Но сейчас он должен жить. Он должен вернуться к жене и детям, спрятать их где-нибудь и продолжить свою войну против оккупантов.

Патрик начал вылавливать лахи для кулькийцев вместе с другими гобойцами, согласившимися вступить в отряды Чистящих. Патрику нисколько не было жаль лахи и он не ощущал угрызений совести, когда открывал какое-нибудь их убежище и тут же расстреливал из калика, целясь в лица, невзирая на пол и возраст. Он всегда ненавидел лахи, их храмы, которые держали в ужасе окружающих и оббирали всех, кого могли.

У Патрика было особое чутьё, он легко отыскивал все прибежище лахи и их семей и привозил своим хозяевам – кулькийским командирам телеги, нагруженные трупами жрецов лахи целой горой, трупы сжигались и останки зарывались в оврагах. Такая активная служба продлилась для Патрика всего два года и он был амнистирован и отпущен на свободу.

К тому времени кулькийцы успели захватить и Маллен и другие города, уходящие на восток материка и почти дошли до самого его центра – гор Уш.

Патрик понятия не имел, где теперь искать свою жену и детей. Его большой дом в Яве был конфискован вместе с другой недвижимостью. Он обошёл в городе всех знакомых, но так и не сумел выяснить у них ничего о своей семье. Он подумал о том, что Решма с детьми могла бы вернуться в свой родной город Свободный и уже собрался отправиться туда, но Решма неожиданно объявилась сама.

Он поселился тогда временно в одном из заброшенных домов в Яве и там его жена нашла его.

Два года назад Решма, бежав в одиночестве, без детей, в город Маллен, не сумела найти себе транспорт, чтобы уйти в глубину материка от войны и осталась в городе, решив отдаться на произвол судьбы. В ней снова пробудился боец, как это случилось в её юности, когда она спасала дом своей матери. Надо было выживать, чем-то питаться. Но в городе с этим оказалось туго, слишком много в нём оказалось беженцев, голодных.

Голод доводил несчастных до того, что они поселялись на берегах реки, вылавливая оттуда не только рыбу, но даже лягушек и пиявок, чтобы запечь в горячей золе и как-то набить голодное брюхо. Среди них была и Решма.