Текст книги "Чудовище 3 (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Голод начал отступать только тогда, когда в Маллене оказались войска кулькийцев. Новые хозяева конфисковали имущество князей и других богатых людей, открывали продуктовые склады и выдавали пайки голодающему населению.

Решма сумела найти для себя работу: в городах начали демонтировать храмы «богов» стихий. Их разбирали по кирпичику, крошили ломами, кувалдами. Работа Решмы заключалась в том, чтобы собирать разломанные кирпичи и прочий мусор в большие корзины и затем тащить их на собственной спине к телегам, вывозившим их за город. Работа была очень, очень тяжёлой, это был труд на износ, но он мог прокормить и, к тому же, Решма испытывала моральное удовольствие от того, что является частью живого механизма, уничтожающего ненавистные ей храмы.

Однако, изнурительный труд, длившийся почти два года, начал отражаться на здоровье Решмы и она начала подумывать о том, чтобы поискать для себя что-нибудь полегче. В выходные дни, случавшиеся раз в десять дней она слонялась по городу в поисках менее тяжёлой работы, но не находила её.

И однажды, бродя по улицам, она случайно встретила одну из своих старых знакомых, теперь занимавшейся мелкой коммерцией и разъезжавшей по городам, и узнала, что, оказывается, Патрик был жив и находился в Яве и знакомая даже назвала Решме его адрес. И Решма немедленно поспешила в Яву, чтобы разыскать мужа.

При встрече Патрик и Решма бросились друг к другу в объятия и долго не могли разойтись, оба рыдали, целовались.

Затем сели за стол друг напротив друга и рассказали о себе, о том, как провели эти два года друг без друга, как приходилось выживать.

Наконец, Патрик спросил жену о своих детях, сказав, что хочет увидеть их и обнять. Решма вполне простодушно, рассчитывая на понимание, откровенно рассказала, как ей пришлось оставить их на перроне в Яве, потому что она не могла спастись вместе с ними – не хотела скрываться в лесу, предполагая, что кулькийцы смогут её с детьми там найти и к поезду с ними она бы не смогла пробиться, но одна она смогла спастись. Правда, теперь она не уверена, что их дети живы. Когда Решма всё это поведала мужу, лицо его сделалось смертельно бледным, а глаза потемнели и сделались подобными глубоким тёмным ямам.

– Как, ты бросила наших детей? – сдавленным голосом проговорил он.

– Я же говорю, что у меня не было выхода! – ответила Решма и вновь принялась объяснять, что она не желала с ними скрываться в лесу и не могла пробиться к вагону поезда. Но Патрик не стал её слушать и вдруг с рычанием вскочил опрокинул стол, за которым они сидели.

– Ты бросила наших детей! – проорал он и, схватив её за плечи, начал трясти. – Ты бросила наших детей!!!

Он ударил её по лицу ладонью с размаху и она с криком упала с табурета. Она не успела опомниться, как Патрик расстегнул у себя на поясе ремень и принялся её хлестать по чём ни попадя. Она успела перевернуться на живот, подставляя спину и ягодицы и закрывая наиболее уязвимые места и не переставая душераздирающе вопить от невыносимой боли, от которой Решма в конце концов потеряла сознание.

Неизвестно, чем бы закончилась эта экзекуция для Решмы, если бы в жилище Патрика не заглянули соседи и не схватили его за руки и не держали до тех пор, пока он относительно не успокоился.

Решму с трудом привели в сознание. Её избитое тело болело так, что у неё возникли сомнения, не повредилось ли в нём что-нибудь от пережитых побоев. Её уложили на лежанку и она задумалась о том, что теперь вряд ли сможет работать на демонтаже храмов богов стихий и таскать кирпичи. Наверняка разъярённый муж искалечил её и она ни на что не годится.

Она подумала о родном доме в Свободном. Она давно думала о том, что ей бы следовало вернуться туда и если её братья ещё живы, она могла бы попросить у них помощи. В конце концов, пансион в Свободном до сих пор и её дом, она однажды спасла его от разорения и имеет право снова поселиться в нём. Но она не решалась возвращаться туда, размышляя, что, возможно, пансион конфискован, мать умерла, а братья или погибли на войне или исчезли в неизвестном направлении. А теперь, видно, всё-таки придётся рискнуть и отправиться в Свободный, ведь ей больше некуда деваться…

Но этого делать ей не пришлось. Патрик, окончательно пришедший в себя после приступа бешенства, начал просить у неё прощения и умолять, чтобы она не бросала его, твердить, что он любит её и готов простить ей даже то, что она не уберегла их детей. И Решма простила его, не желая оставаться в этом мире в одиночестве.

Однако, в дальнейшем жизнь с Патриком оказалась отнюдь не сладкой.

Патрик снова вернулся на службу в войска Чистящих – это был самый верный способ выжить и содержать себя и жену. Хромая правая нога не мешала ему исправно нести службу и рыскать в поисках скрывавшихся лахи не только по городу, но даже по деревням и лесам. Он не бывал дома неделями, но когда возвращался на побывку на несколько дней, для его жены наступал кромешный ад.

Решма сильно изменилась за последнее время. Она больше не бродила по целым дням по городу и, как когда-то требовал от неё Патрик, занималась домом и даже кое-как выучилась вязать крючком. Она старалась быть вежливой и приятной в общении с их соседями, проживавшими в других комнатах этого некогда заброшенного дома. Когда муж возвращался домой, она была с ним ласковой, приветливой, уступчивой. Но Патрик, когда-то мечтавший об этом больше всего на свете, теперь это не ценил. Едва перед ним появлялось красивое лицо его жены, как перед ним вставали лица его детей, которых эта женщина не сберегла. Вероятно, она не сделала это, потому что не дорожила детьми, рождёнными от него. И не дорожила, потому что не любила его. И почему все годы, что он прожил с ней, он цеплялся за иллюзию, что она любит его так же, как и он её? Когда Патрик начинал думать об этом, ему начинало казаться, что он ненавидит Решму.

Но в то же время он не мог Решму потерять. Он осознавал, что был болен ею, но ничего не мог с этим поделать. Он ощущал боль и заливал его вином все дни пребывания дома.

Когда Патрик был пьян, он был страшен. Обычно он возвращался домой, старался усесться напротив своей жены и начинал пристально смотреть на неё. Он становился похож на огромную страшную злую собаку. И Решма поняла, что в этом случае надо было вести себя с ним, как с опасной собакой: замереть, опустить голову, не смотреть ему в глаза, не произносить ни слова, даже дышать только в половину дыхания. Тогда он мог просто сидя уснуть, не тронув её. Но стоило взглянуть или заговорить с ним, как он начинал пьяным голосом выговаривать ей, что она никогда его не любила, поэтому не сберегла детей, рождённых от него, а за этим следовали нещадные побои. Бесполезно было пытаться от него убежать: даже пьяный он бегал быстрее Решмы и сама Решма была не так быстронога, как в далёком детстве. Попытка убежать от него делала его ещё злее, яростнее.

Безопаснее всего было, когда Патрик возвращался пьяный, просто спрятаться под лавку и лежать там, пока муж не засыпал мертвецким сном.

Более года жизнь Решмы с Патриком тянулась, как в аду. Но уйти от мужа она решилась только тогда, когда пьянство сыграло с Патриком дурную шутку: он ослаб, как мужчина и почти утратил способность удовлетворять жену в постели.

Благоразумие, наконец, взяло верх над Решмой и она рассудила, что не стоит жить с мужчиной, который колотит её так, что соседи начали пророчить ей, что однажды он её убьёт, если, к тому же, он больше не мужчина.

Она нашла себе работу – в одной небольшой лавочке, которую не успели конфисковать кулькийские генералы. Но в эту лавочку, к её хозяину вскоре заявился Патрик и без утайки поведал тому, какая Решма негодяйка: она изначально едва не убила его мать, едва не сбив её лошадью из-за своей приходи к быстрой езде, она была строптивой женой, не желала заниматься домом, кормить грудью детей, сживала его, своего мужа, со свету скандалами и истериками и, не уберегла их общих детей, и в конце концов, совершила самое страшное преступление – оставила мужа, когда он приболел и немного ослаб по-мужски. Он расписывал нрав Решмы в самых чёрных красках и довершил свою тираду просьбой к хозяину лавки:

– Прошу тебя, помоги мне вернуть жену. Если ты уволишь её, ей не на что станет жить и она вернётся ко мне. Не позволяй этой дряни оставить мужа окончательно, посочувствуй мне!

И хозяин лавки посочувствовал ему и в тот же день уволил Решму с увещанием вернуться к мужу и помочь тому восстановить его мужское здоровье.

Но Решма и не думала возвращаться к Патрику. Она нашла место продавщицы в другой лавке, но история повторилась и Патрик сумел убедить и этого хозяина выгнать её оттуда.

И тогда Решма поняла, что ей нужно переезжать в другой город. Например, вернуться в Маллин, что она вскоре и сделала.

В Маллине ей даже не пришлось искать работу. Почти во всех захваченных кулькийцами больших городах открылись комитеты по распределению народа Гобо на работы, от которых зависело и дальнейшее их разделение на касты – Кулька планировала ввести кастовую систему по всему завоёванному ею материку. Кулькийские генералы диктовали на оккупированных территория новые законы: абсолютно все были обязаны служить для общества, в не зависимости от пола и возраста.

Решма, едва узнав про этот комитет, поспешила туда. Комиссары предложили ей выбрать для себя занятие, предупредив, однако, что от этого выбора зависит то, в какой касте она может оказаться со временем. Решме хотелось оказаться в лучших кастах и ей пояснили, что для этого ей следует попробовать себя на военной службе. По законам Кульки абсолютно все работы женщины выполняли наравне с мужчинами, будь это погрузка чугуна или копание траншей и военная служба не являлась исключением. Старательная военная служба могла даже со временем преподнести перспективы попасть в касты начальства, правительства.

Решма поняла: она должна поступить на военную службу.

Она была определена в солдаты под начало командира Собы – женщины тридцати пяти лет, полноватой, с выпяченным округлым животом и маленькой грудью, её вполне можно было принять за мужчину с первого взгляда, тем более, что голос у неё здорово басил. В солдатах оказалось также немало гобойских женщин. Многие из них имели мужей и семью и поэтому приходили на службу на специально отведённую для этого территорию и покидали её вечером, чтобы переночевать дома. На этой же территории находились казармы для холостых женщин, как Решма. Всем этим солдатам-новобранцам была выдана форма – синие брюки, ботинки и рубашки такого же цвета.

Дни проходили в постоянных занятиях – обучениям борьбе, стрельбе, спортивных упражнениях, занятиях на тренажёрах, благодаря которым даже женщина могла нарастить мощную мускулатуру, а также фехтованию – кулькийцы пользовались оружием, напоминающим шпагу и стремились обучить искусству владения ею и гобойцев. Решма успешно с этим справлялась – в свои тридцать лет она была полна сил.

А затем наступила пора настоящих испытаний.

– Чтобы стать настоящей военной недостаточно не лениться и делать своё тело ловчее и сильнее, – объясняла им офицер Соба. – Ваш дух обязан быть сильным и вы должны быть готовы выполнить любой приказ своего командира, как бы вам ни было тяжело его выполнить – морально или физически.

На территорию обучения солдат прибыли военные из отрядов Чистящих, въехали крытые фургоны, запряжённые парами лошадей. И солдаты выводили из этих фургонов детей. Это были дети лахи, пойманные в городах, деревнях и лесах, этих детей было приказано поймать живыми. И их заперли в одном из сараев на территории обучения.

А женщин-солдат заставили копать канаву неподалёку от этого сарая.

На следующий день случилось страшное. Где-то с десяток этих детей – от двух до десяти лет было выведено из сараев и их выстроили в ряд перед этой канавой. Напротив них был установлен пулемёт. И Соба объявила, что её солдаты должны заняться расстрелом детей лахи и этим доказать силу своего духа и пригодность к военной службе.

Всем показалось это ужасно, в том числе и Решме. Соба называла имена и по очереди ставила солдат к пулемёту, но никто не осмелился стрелять, у многих началась рвота, кто-то потерял сознание. И Соба самолично встала к пулемёту и хладнокровно положила в канаву десяток детей лахи.

– Вам всё-таки придётся сделать это, – произнесла она после. – Вам даётся десять дней, чтобы вы уговорили себя. Кто не сможет себя переломить – тот землепашец, слаб и не подходит для военной службы, а значит, будет отчислен.

Через десять дней Решма и бОльшая половина женщин-солдат из всех новобранцев была отчислена. Они не смогли переломить себя, каждый раз заливаясь рвотой у пулемёта или падая в обморок. Их признали слабыми духом и негодными для военной службы.

После отчисления с военной службы Решма едва не повредилась рассудком от горя и досады. Ей надлежало вновь отправиться в комитет по распределению на работы, но ей было не до того. Она бродила по городу, не видя перед собой ничего и разговаривала сама с собой:

– Проклятье! Я ненавижу сама себя. Я слабая и никчёмная! Не смогла уложить этих мерзких вонючих сопляков! Да разве раньше я не мечтала, чтобы лахи все передохли? А теперь выпал шанс приложить к этому руку, да ещё и за счёт этого возвысится – так нет же, духу не хватило! И что теперь они сделают со мной?.. Они запихнут меня в касту земледельцев или каменотёсов и я сгину, сгнию в молодые годы из-за тяжёлой работы, которая под стать мужику?.. Впрочем, так мне и надо. Пусть это будет мне наказанием. И теперь я не имею право на мужа и детей, потому что мои дети из-за меня тоже окажутся в касте земледельцев или каменотёсов! Чего добились родители – то будут пожинать ни в чём не повинные дети. И этого уже не изменить, из своей касты уже не выбраться никогда, если твой предок упустил свой шанс!

Как-то ещё до появления детей лахи на территории военного обучения Решма разговорилась с Собой о себе и созналась, что у неё было четверо детей и она не смогла их уберечь, бросив в Яве на перроне и выразила предположение, что, должно быть, её дети погибли. Соба ей тогда пояснила:

– Нет, это вряд ли. Нашим правительством было решено уничтожить только лахи, как служителей демонов, но насчёт остальных гобойцев мы ничего не имеем против. Вы – славный трудолюбивы народ, правда, заблудший, вам только необходимо указать правильный путь к добру и истине. Солдаты Кульки не стали бы убивать детей нелахи, оставшихся без матери. Скорее всего, твоих детей подобрали наши люди и определили в военный интернат и у твоих детишек появится большая возможность оказаться со временем в хорошей касте, если, конечно, они будут усердны и послушны начальству.

Решме было предложено разыскать её детей через связи Собы, но она отказалась. Она не хотела показываться на глаза своим детям, она виновата перед ними и наверняка не услышит от них ничего, кроме упрёков. И теперь она считала себя особенно правой в том, что не стала искать своих детей. Пусть лучше ничего не знают о своей матери-неудачнице. Может, они вырастут более успешными, чем она.

Так, шагая по городу в неизвестном направлении, она сама не заметила, как вышла к берегу реки, к мосту.

Присев на кочку, она засмотрелась на колышущиеся волны на поверхности реки. ” – Ведь больше уже не будет ничего, – размышляла она. – Жизнь кончена. Я не хочу становиться ни крестьянкой, ни грузчицей, ни каменотёсом. Я была княгиней, я отведала сливок лучшей жизни – могу ли я теперь опуститься до чёрных работ? И разве меня теперь кто-нибудь полюбит, даже за мою красоту, если я стану заниматься грязной и тяжёлой работой? И разве я могу ещё иметь детей? И ещё: я очень, очень устала…»

Она поднялась с кочки и вдруг ей на глаза бросился камень – в меру большой, чтобы можно было поднять его руками. Идея молнией озарила её исстрадавшийся мозг. Она медленно стянула с талии пояс, несколько раз обматывавший её и принялась привязывать к камню, а затем, сделав это, другим концом пояса обвила свою шею. Затем, подняв камень, зашагала на мост. Она нисколько не сомневалась в правильности своего решения.

Дойдя до середины моста, она приблизилась к перилам и наклонилась вперёд…

Очнулась она на берегу, блевотина лилась у неё вместе с водой изо рта и носа и какой-то пожилой седой мужчина делал ей массаж, чтобы откачать воду из её лёгких. Заметив, что она пришла в себя, он произнёс:

– Вовремя же я успел. Я шёл за тобой по всем улицам города!

– Зачем? – перед глазами Решмы плыли круги, в голове стоял гул.

– Потому что хотел поговорить с тобой.

– Я тебя не знаю.

– Я знаю тебя. И этого достаточно. Что это ты вздумала топиться?

– Тебе-то какая разница? – огрызнулась Решма. – Может, ты считаешь, что я тебе должна быть благодарна за спасение своей жизни?

– Я так не считаю.

– И правильно! Потому что мне было очень нелегко решиться на это, а ты всё испортил. И я не имею понятия, как дальше жить! Они заставят меня стать крестьянкой, ты понимаешь, они заставят и от этого никуда не деться, они захватили всё, они правят всем! – в отчаянии прокричала Решма, стукнув кулаками по земле.

– Ещё не всем. Они не дошли до тех земель, где обитаем мы.

– Мы – это кто? – Решма села, вытирая лицом ладони.

– Мы —поклонники бога Става. Мы проживаем в городе Ноччи, что на восточном побережье.

– Поклонники бога Става? Что-то я раньше не слышала про такое божество. Не из богов ли он стихий? – с опаской поинтересовалась она.

– Нет, ни в коем случае. Наш бог – из молодых богов, открывшихся нам относительно недавно и он из светлых. Поверь мне.

– Что толку в твоих светлых богах! – хмыкнула Решма. – Разве они способны защитить своих поклонников от зла? Столько лет демоны под личиной божеств питались мученическими жертвами, а так называемые боги безразлично смотрели на это.

– Обожествление демонов и приношение им жертв произошло по воле людей, боги не могут запрещать людям обустраивать свой мир по собственной воле. Но ты не права, думая, что светлые боги безразличны. Бог Став спасёт этот мир от демонов.

– Скорей бы уж, – проворчала Решма, поднимаясь с земли и расправляя мокрую одежду.

– Куда ты намерена отправиться? – поинтересовался мужчина.

– Тебе-то что за дело?

– Узнать о твоих планах и, возможно, предложить тебе что-то лучшее.

– Ты можешь мне предложить способ попасть в высшие касты? – Решма горько усмехнулась.

– Нет. Я дам тебе возможность отомстить.

– Мне некому мстить. Передо мной никто не виноват, кажется, я одна виновата перед всеми.

– Я могу напомнить тебе, если ты отправишься со мной.

– Почему я должна тебе верить?

– А что тебе остаётся? Если ты решилась на такой отчаянный шаг, как самоубийство, почему бы тебе не совершить и другое – довериться мне? Поверь, в новом мире у тебя мало шансов добиться чего-либо. Те, кто захватили запад Гобо – люди насилия и принуждения. Им выгодно верить в то, что они силой способны заставить быть счастливыми других, применив к ним свои шаблоны. Ты шла по улице и вслух говорила о том, что тебя могут заставить стать каменотёсом или земледельцем. И ты совершенно права. Они не посмотрят на твою красоту, они заставят тебя заниматься тем, что не оставит от твоей красоты и следа. Я же предлагаю тебе спасение.

– И какое же?

– Отправиться со мной в город Ноччи. Я – жрец бога Става и я могу дать тебе прибежище в нашем храме. Моё имя Самарг.

” – А в самом деле, – подумала Решма, – мне ведь больше ничего не остаётся. Я боюсь, очень боюсь этих людей, которые убивают… Да, они говорят, что убивают только лахи, но если бы мы, мы, нелахи им не подчинились?.. Если бы отказались разбиться на касты, если бы не приняли их традиции, которые они хотят нам навязать?.. Мы бы умерли?.. Нет, я не больше не верю кулькийцам. Как странно, ведь когда-то они были мне милее моего народа и их образ жизни, про который они мне рассказывали, так восхищал меня! И как же ужасно всё это кажется теперь, после того, как это всё было насажено через смерти…»

Она согласилась отправиться в путь вместе с Самаргом. Да, она совершенно не знала этого человека и даже предполагала, что он может оказаться не тем, за кого себя выдавал, возможно даже он опасен, но что с того, если она совсем недавно была готова умереть и ещё не освободилась от этой готовности?

Самарг привёл её на постоялый двор, где он оставил свои вещи. Собрав их и уложив в крытую повозку, запряжённую парой лошадей, он помог Решме забраться в неё и поудобнее устроиться на сене. Юноша лет двадцати пристроился на облучке и, взявшись за вожжи, погнал лошадей по улицам города. ” – Наверно, я сошла с ума, – подумала Решма. – Куда и зачем я еду с этими незнакомыми людьми?»

– Почему ты предложил мне ехать с тобой? – спросила Решма Самарга.

– Потому что тебе это необходимо, – жрец вытащил из вороха соломы баклагу с водой и корзину, в которой оказался провиант. – Тебе стоит перекусить, девочка.

– Я не голодна.

– Ты просто расстроена. Поверь, аппетит приходит во время еды, – он подал Решме ломоть белого хлеба, несколько толстых пластин ветчины, варёные яйца, апельсины, яблоки. Он оказался прав: стоило Решме надкусить хлеб, как желудок отчаянно потребовал пищи. Захотелось и воды. Когда Решма утолила аппетит и жажду, её сморил глубокий крепкий сон без сновидений. Она проспала подряд двенадцать часов и пробудилась утром на кровати на постоялом дворе. Вероятно, её перенесли их повозки на кровать.

Решма поражалась своему внутреннему состоянию спокойствия, но это было нездоровое спокойствие, которое правильнее было бы назвать равнодушием к своей участи. Самарг снова накормил её и вновь усадил в повозку и они тронулись в путь.

В течении всей дороги Решма не испытала никакого желания задавать своим спутникам какие-либо вопросы – ни Самаргу, ни юноше-вознице. Она просто лежала на соломе и безучастным взглядом смотрела на уходящую дорогу, лес, сады, поля, засеянные пшеницей и сахарным тростником. Самарг подавал ей пищу – она ела. И снова смотрела на дорогу. И засыпала. Они останавливались на постоялых дворах в деревнях и городах и Решма даже не испытывала желания осмотреть местность. В голове её вертелись лишь мысли о том, что жизнь кончена, что у неё нет будущего, что она не имеет права ни на любовь, ни на семью.

Путешествие было долгим, пересечь на повозке, запряжённой парой лошадей было делом не одного дня. Но Решма терпеливо сносила всю томительность дороги, думая о том, что было бы хуже, если бы она осталась на западе и ею бы распорядились новые хозяева жизни.

Наконец, повозка въехала в город, про который Самарг сказал:

– Вот это и есть Ноччи.

========== Глава 8. В двух шагах от миссии ==========

Решма, наконец, ощутила внутреннее оживление и принялась рассматривать улицы города, по которым проезжала, с интересом. Ноччи отличался от других городов, что ей довелось видеть, тем, что его жители были пристрастны к миниатюрным формам. Здесь было очень много маленьких домов, совсем маленьких, создававших впечатление не всамделишных, а сделанных для детей. Однако, из них то и дело то выходили, то входили полноценные взрослые люди, которые, очевидно, проживали в них и с семьями, а не в одиночестве. Вокруг этих домиков были так называемые приусадебные участки, такие же небольшие, напоминавшие лоджии, обнесённые низенькими заборчиками – ажурные из чугуна или из кирпича. В городе были и многоэтажные дома, но и они были меньше, чем в других городах, в них были крошечные окошки и балкончики. Могло показаться, что город был населён карликами, на самом же деле ноччцы были такими же обычными людьми с нормальным ростом, как на всём материке.

В городе было очень много цветов – клумб, цветочных кустов и деревьев, их аромат разносился по улицами, распыляемый ветерками. Улицы были, преимущественно, вымощены камнями и чисто выметены. Прежде Решма никогда не видела таких чистых городов.

Затем её настроение резко испортилось: их повозка проехала мимо храма стихий, который стоял целёхонький и возле него то и дело сновали желтолицые жрецы-лахи.

– Кулькийцы сюда не добрались, зато эти убийцы детей живёхоньки! – мрачно заметила она. – И мне снова придётся дышать с ними одним воздухом.

– Да, и тебе лучше не распространяться о том, что ты участвовала в демонтаже храмов стихий на западе, – заметил Самарг. – Если, конечно, ты не хочешь, чтобы полиция по делам религии арестовала тебя.

– Я смотрю, лахи не унимаются, видимо, не слышали, что завоеватели на западе делают с такими, как они.

– Слышали, отлично слышали. Весь город слышал. И здесь заранее готовятся к войне, дать отпор кулькийцам, ведь те обязательно доберутся сюда.

Решма засмеялась.

– Ноччцы собираются выступить с палками и дубинками против пулемётов и каликов?

– И про совершенное оружие завоевателей здесь известно. В городе немало беженцев с запада и кое-кто из них доставил образцы калик и пулемётов, в Ноччи собираются создать такое же оружие.

– Где? Выковать в кузницах несметное количество, тогда как в Кульке оружие выпускают его немерено на заводах?

– Может, мы обойдёмся и меньшим количеством оружия, гораздо меньшим. У нас есть преимущество: мы родились здесь и знаем свои леса. В наших планах партизанская война, которая может дать врагу не меньший отпор, чем бой лицом к лицу. Мы готовим в лесах землянки, склады с продуктами долгого хранения, оружие. Всего этого будет у нас очень много, должно хватить надолго. Мы возьмём неприятеля измором и оккупанты больше потеряют на нашей земле, чем приобретут.

– Да, вот почему лахи так самоуверенны и спокойны! – сделала вывод Решма. – Они надеются на партизанскую защиту.

– Партизаны будут защищать не лахи, а свой мир, свою свободу и свои законы, которые нам приемлемы, мы хотим сохранить их и не позволим навязать то, что нам отвратительно. И мы готовы к вторжению врага.

– А лахи? Если кулькийские военные ворвутся в город и прежде, чем вы их выживете отсюда измором, они успеют демонтировать храмы богов стихий?

– Если они успеют, это будет даже к лучшему. Боги стихий – это не боги, у них демоническая сущность. И у них должен быть отнят божественный статус. В общем, что ты когда-то натворила с ним, то ты должна и исправить.

Решме показалось, что Самарг бредит. В чём он обвинял её? Что она натворила с «ним»? С кем?.. Она не решилась задать эти вопросы, неуютно съёжившись на сене в повозке.

Наконец, в конце одной из улиц показался тыквообразный купол храма бога Става, а за ним – ряд домов, принадлежавших жрецам.

Дома жрецов были в четыре и пять этажей и эти дома были крупнее, чем многие в этом городе, что Решме понравилось. Самарг остановил повозку возле одного из них, пояснив, что здесь находятся жилища для гостей.

Он предал Решму на попечение женщины средних лет, смотрительницы дома для гостей.

В тот день Решма была накормлена, её отвели в комнату, где находилась ванна и титан с горячей водой, выдали полотенце и кусок мыла. Решма с удовольствием помылась. Её также снабдили простой льняной, но чистой одеждой и отвели в небольшую комнатку, в которой находилась только кровать и небольшой сундук, предложив ей отдохнуть. Она очень устала и, упав на кровать, почти моментально заснула.

Пробуждение было странным – в голове не оказалось ни одной стоящей мысли. Она просто лежала на кровати и смотрела в окно, за которым рассеивался ночной мрак.

Чуть позже к ней вошла одна из служек – младших жриц и оставила на её столе завтрак.

А позже ей довелось вновь встретиться с Самаргом. Жрец привёл её в соседнюю комнату, где не было другой мебели, кроме стола и двух стульев.

– Ну и? – поинтересовалась Решма. – Ради чего ты вёз меня через весь материк? Ведь не для того, чтобы просто содержать меня в той маленькой комнатке и кормить несколько раз в день.

– Ты права. У тебя есть два пути. Первый из них – замужество. Ты ещё молода, не утратила своей необыкновенной красоты и тебе вполне по силам найти себе нового мужа из богатых людей Ноччи. Или, по крайней мере, любовника.

– Может, прямо скажешь, что мой путь в проститутки, если ты не предложишь мне альтернативы? – голос Решмы сделался насмешливым.

– Ты это сказала. Но альтернативу я на самом деле могу тебе предложить. И я предлагаю тебе путь самопознания.

Решма засмеялась.

– Ого! И кому это нужно, чтобы я познавала сама себя?

– Возможно, прежде всего тебе, потому что это у тебя есть очень серьёзный враг – сам демон Свири.

– Бог Свири? Такая честь – стать врагом божеству? – с иронией промолвила Решма. – Неужели он так взъелся на меня за то, что я таскала кирпичи, когда разрушали его храм? Но там было много таких, как я – маленьких людей, зарабатывавших себе на кров и еду. Как же это божество углядело из этих муравьёв именно меня?

– Нет. Его ненависть к тебе тянется ещё из предыдущих воплощений, когда ты не была маленьким муравьём, но сумела вдохновить одного сильного на сотворение Чудовища, которое теперь завладело землёй Гобо.

– Предыдущее воплощение? Кто я такая, чтобы у меня ещё было предыдущее воплощение?

– Дочь Свири.

Лицо Решмы стало бледным, как полотно, глаза расширились, как плошки.

– Этого не может быть, – пробормотала она. – Для чего ты смеёшься надо мной?

– Тебя испугали мои слова? Ты не посмеялась над ними, как над бредом безумного фантазёра?

– Я думаю, что это бред и есть…

– Ты хочешь так думать, но сердце твоё говорит, что я прав. Сердце знает всё. Именно поэтому ты побледнела от ужаса и страх отразился в твоих глазах.

Решма зажмурила глаза и покачала головой:

– Нет, нет, этого не может быть! Демон Свири – мой отец? Так почему он позволил мне в этом воплощении родиться в простой многодетной семье, почему допустил, чтобы вся моя жизнь была сплошным унижением? В детстве меня едва не сожгли живьём на алтаре именно Свири, мне приходилось трудиться, чтобы победить нищету, меня продавали, избивали, преследовали, лишали надежд и будущего… И всё это можно было сотворить с дочерью Свири?!

– Ты поссорилась со своим отцом перед этим воплощением.

– Вот как?..

– Ты хочешь знать? Хочешь знать причину своих несчастий?

– Знать свои беды – значит, наполовину победить их.

– Значит ли это, что ты выбираешь путь самопознания?

Решма усмехнулась. Кажется, у неё не оставалось выбора. Конечно, прав Самарг, она могла бы ещё поискать себе богатого мужа и наверняка нашла бы кого-нибудь, но она поняла, что не хочет этого. Два её замужества закончились плачевно. Один из мужей предал её, а второй… Решме, порою, в кошмарах снилось, как Патрик порет её ремнём и даже во сне она ощущала боль и просыпалась в холодном поту. Нет, с неё довольно. Она не состоялась, как жена и мать, так к чему это, пытаться начать сначала?