Текст книги "Чудовище 3 (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Значит, нам будет не просто попасть туда! – сделал вывод Хар.

========== Глава 12. Тень матери ==========

– И что за охота вам вообще туда попадать! – пожал плечами Камор. – Такой гнусный город, и как там только живут эти сумасшедшие!

– А я вот не могу понять, как вы живёте в вашем городе! – возразил Хар. – Впервые такое вижу, что надо платить за то, чтобы перейти на другую улицу! Неужели здесь, на этом материке, во всех городах такие порядки?

– Не могу ответить за все другие города – не знаю. Но, говорят, прежде, когда в нашем городе не было ни оград, ни ворот, ни привратников, было больше преступности, потому что преступникам было легче убегать после кражи и убийства от желающих им воздать по заслугам, препятствий на пути не было. А за проход в ворота не обязательно всегда платить! – Камор хитренько хихикнул. – Просто места знать надо, где в оградах лазейки есть. Обошёл немного, сделал несколько лишних шагов – и пролазь, пока никто не видит. Правда, не всегда удобно, когда ты с каким-нибудь грузом идёшь, а вот налегке, так ничего неудобного.

– Ничего себе, пройтись по собственному городу через лазейки, как какой-нибудь вор! В нашем городе за океаном мы ходим, где хотим и пусть бы кто-нибудь сказал нам, мол не ходите там-то или там-то! Хотя, впрочем… И у нас есть ограничения: мы же не может без позволения войти в чей-то дом или ступить на чужие земли, если они обнесены забором!

– Вот видишь, дом – это не проходной двор, в него не каждого пускают. А почему должны пускать всех подряд на свои улицы? Самое главное – это порядок. Если порядка нет, так и жизни нет. Всё перевернётся с ног на голову и не будет с этого ничего хорошего.

– А что хорошего в том, что на каждой вашей улице самым уважаемым человеком считается тот, кто богаче других? – не унимался Хар. – Почему не ценится ум, доблесть, благородство, милосердие? Разве обладание богатством самое главное достоинство?

– Конечно. Каждый хочет иметь в изобилии еды и не какой-нибудь, а самой лучшей, одежду без заплат, большой дом, запасы, рабов…

Братья переглянулись: ого, в Сигве, оказывается, царило рабство, не то, что в их родном и свободном городе Ноччи!

–… А также красивые вещи, – продолжал Камор. – Но есть это всё только у единиц, значит, всё это говорит о том, что эти люди избраны богами, эти люди особенные и само собой разумеется, что они благородны, щедры, милосердны, добры и на них держится благополучие улиц. Ну, конечно, случается, богачи уклоняются от своего долга, но ведь с умом всегда всё можно поправить…

– Любопытно, – с лёгкой насмешкой проговорил Хар, – это что же тут можно поправить, если, например, дураку, трусу, мерзавцу и подлецу досталось от дальнего родственника огромное богатство и он распоряжается им не во благо, что же тут можно поправить?

Камор с удовольствием принялся рассказывать:

– Был у нас такой случай на пятнадцатой улице. Жил там очень богатый человек и владел десятком больших мастерских, что снабжали тканями весь город. И вёл себя, как положено: содержал всю свою менее богатую родню, содержал богадельню на нашей улице, приют содержал для детей-сирот, кто у него попросит чего – всегда давал. Добрый был человек, всеми благами его боги наделили, вот только потомства крепкого не дали, сын был только один, да и тот умер в молодом возрасте, внук умер ещё не старым, правнук тоже у него был только один, ему богатство прадеда и досталось. Только с самого начала он начал поступать неправильно. Жадным оказался, недобрым, потому что перестал содержать богадельни и приюты для сирот, так и сказал, мол, пусть милостыню идут просить. Много люди говорили об этом. Неужели дряхлым старикам или детям-сиротам должны подавать милостыню простые люди, у которых всё на счету и заработано трудом, а не богач, у которого всё в избытке? Пробовали этого негодного жадного человека увещевать старики, самые старые люди, проживавшие на его улице, ласково и мудро с ним говорили, а он лишь дерзил им в ответ и не спешил раскошеливаться. Тогда решили больше ничего ему не говорить и возненавидели его многие. И пошли у него с тех пор неприятности: то конь, то корова, то свинья сдохнет, то часть забора загорится огнём, то на складах крыша прохудится, хотя крыши там и добротные, да дождь все ткани зальёт, они и сгниют, поди, просуши их! То змея к нему в сад заползла, то в спальную – ядовитый паук. Плохо стало жить ему на свете. Всегда плохо тем, кого люди не любят. Богатый человек – избранный и обязан быть добрее и лучше других, должен совершать хорошие поступки и то, чего ждут от него люди. А если этого нет, значит, он обманул самих богов и получил своё богатство великим грехом. Вот и страдает за свой грех!

– Значит, люди пятнадцатой улицы вредили тому богачу исподтишка?

– А как же ещё? Войной, что ли, идти на него? Войны у нас не любят. А учить негодных людей надо. Каждый обязан исполнять свой долг.

– Вижу, не сладко у вас и богатым живётся.

– Богатство всегда сладко. Просто не отступай от того, что тебе положено выполнять – и не будет горя.

– Какой же смысл владеть богатством, если не можешь распоряжаться собой? – пожал плечами Хар.

– Свобода и богатство – разные вещи, – заметил Камор.

Какое-то время все трое ехали молча на своих лошадях. Но без разговоров дорога казалась длиннее и тягостнее и Хар снова начал задавать вопросы.

– А скажи, друг Камор, почему человек, пришедший из своей улицы в чужую, не может попить там воды из колодца просто так, не заплатив кому-нибудь? Неужели в колодце убудет воды, если он выпьет из него несколько глотков?

– От нескольких глотков не убудет, но это дело принципа. Если не соблюдать принцип платежа, то завтра любой чужак захочет черпать из чужого колодца вёдрами, чтобы напоить не одну свою лошадь, оставив жителям улицы лишь песок на дне, а какая с этого выгода жителям улицы?

– Однако ж, странно, что вы, придерживаясь таких принципов, что за всё надо платить, признаёте рабство. Ведь рабу никто никогда не платит, как бы он ни трудился.

– А почему это рабу должны платить? – возмутился Камор. – Вот ещё! Это раб должен платить работой за то, что кто-то взял на себя ответственность за его жизнь, которая ему не по плечу!

– А если тот, кто раб, однажды решит всё же сам отвечать за свою жизнь, разве его хозяин позволит стать ему свободным?

– Нет, конечно. Те, кто родились рабами, не должны уже больше становиться свободными никогда, ничего хорошего из этого не выйдет. Есть, конечно, рабы другого сорта, попавшие в рабство за долги, такие ещё могут себя выкупить и этим доказать своё право на самостоятельность. Но те, кто родились уже в рабстве, от матерей-рабынь, впитав в себя рабство с их молоком, те уже не сумеют жить на свободе. Были случаи, когда такие негодные рабы начинали считать, что они могут быть свободными, они убегали от своих хозяев за город, если они жили в городе, или с плантаций, где они были обязаны работать, и становились разбойниками, несли много вреда. Нет добра, когда раб от рождения начинает желать себе свободы!

Хар пожал плечами. Камор говорил, вроде бы, логично и правильно, но почему-то Хару было трудно с ним согласиться. В городе Ноччи рабства не существовало совершенно, оно было запрещено, там признавался только наёмный труд и Хару было трудно принять доводы человека, оправдывающего рабство. Камор как будто понял чувство Хара и принялся во всех красках расписывать, как хорошо живётся рабам при их хозяевах – в довольстве и без забот.

– Но это если хозяин добрый, не так ли? – с лёгкой насмешкой заметил Хар.

– Да, но каждый хозяин обязан быть добрым, а если не так, его поправят.

– Кто же?

– Если он начнёт слишком несправедливо поступать со своими рабами и рабам станет это невыносимо, его дела могут пойти наперекосяк. Даже дом и сад могут сгореть вместе с хозяевами и пойди разберись, чьих это рук дело.

– Значит, раб – это что-то вроде затаившейся змеи, которая способна смертельно ужалить, если её потревожить?

– Да, в змее заключена огромнейшая сила. Она тиха и старается убежать от опасности, но она не любит волноваться. Уж лучше соблюдать нужные правила, от этого только все выгадают.

– На нашем материке тоже существует рабство, только далеко от моего родного города, в краях Нут, – задумчиво проговорил Хар. – Но я слышал, что рабам там живётся не сладко, многие рабовладельцы бесчинствуют и творят над зависимыми от них людьми такие ужасы, что от одних только рассказов об этом волосы на голове дыбом поднимаются.

– Рабы, которые страдают от своих хозяев, не умеют быть настоящими рабами, в этом всё их горе. Наверняка думаю не о том, о чём положено рабу. Мысли раба должны быть постоянно только о хозяине, как приспособиться к нему так, чтобы хозяин делал всё только для его блага!

– Ого! Так кто у вас настоящие господа – хозяева или рабы?!

– Вот в том-то всё и дело! – засмеялся Камор. – Сладкое в жизни можно везде найти, если пользоваться мудростью. Жаль, что ты не задержался в нашем городе. Тогда ты мог бы увидеть тех людей, что живут в рабстве. У них всегда сытые довольные лица, а вот у вольных они не у всех такие.

– И у раба, конечно, никогда не возникнет желания что-то поменять.

– Нет, мы перемен не любим. Мы слишком хорошо и правильно всё устроили, навели порядок, как нам удобно – зачем что-то менять? Мы не любим тревог и суеты, для нас это тяжкое горе.

До города Мехи было ещё два дня пути по степи. Первый день прошёл незаметно за разговорами и путники остановились на ночлег возле небольшой речки, нежно звенящей прозрачной водицей между зарослей высохших жёстких трав.

Ночь вновь наказала Ленга бессонницей. Во время пути он не проронил почти ни слова, но внимательно слушал беседу Хара и Камора. Она впечатлила его, породила в мозгу множество мыслей и рассуждений, что теперь мешали ему спать. Он беспокойно ворочался с боку на бок на земле под одеялом, тогда как Хар и Камор крепко спали, похрапывая.

Ленг откинул в сторону одеяло, сел, затем поднялся на ноги и зашагал к реке, надеясь, что хотя бы её журчание убаюкает его, как колыбельная матери, которая ему не была спета. Он слышал колыбельные от няньки, но уже с детства где-то в глубине души догадывался, что она предназначена Хару, а он слышит её только по случаю, потому что спал на одной кровати с братом.

Опустившись на речной песок и слушая звуки струящейся воды, на которую изливался с небес яркий свет многочисленных звёзд, Ленг вдруг задумался о матери. Что если бы она была жива и родился он не от мёртвой, а как все люди – от живой? Любила бы она одного Хара за то, что он красив и сын бога, не то, что Ленг, безобразное отродье демона? Он так мало знал о ней и редко думал…

Внезапно сияние звёзд начало сливаться в одну струю над водой, которая становилась всё шире и из света её начала выделяться стройная женская фигура. Ленг не поверил собственным глазам: видение было слишком нереальным, фееричным. Впрочем, юноше не было нужды привыкать к чему-то необычному после того, как ему доводилось беседовать со своим демоном-отцом, являвшемуся к нему из пламени.

Контур женщины, стоявшей на воде, становился всё отчётливей, её светло-золотые волосы, лежавшие на плечах, черты прекрасного лица – большие синие глаза, опушённые длинными густыми ресницами, тёмные изящные брови, розовые сочные губы. Ленг подумал о том, что никогда в жизни не видел, кто был бы равен ей по красоте. У него даже начали появляться мысли о женщине, сотканной из света, как о женщине из плоти и крови, перемешиваясь с юношескими мечтами, как вдруг она произнесла:

– Сын!

Ленг вздрогнул всем телом. Душа матери, сошедшая со звёзд?!

– Ты… Ты моя мать? – робко проговорил он. – Ты покинула звёзды?

– На самом деле меня нет уже даже среди звёзд, – ответила она, медленно приближаясь к нему, – я нахожусь за пределами Великой Тыквы, где, представь себе, царит не только Хаос, но есть и лучшие места, чем этот мир, стоит только поискать его для себя и проникнуть в него. Я так хотела бы забыть мир Великой Тыквы, где мне не было ни счастья, ни покоя… Но враги не оставляют меня ни на каком расстоянии.

– Ты говоришь о Свири, что так жестоко убил тебя?

– И о нём тоже. Но ведь не только Свири поступал со мной жестоко. Было время, когда и я была несправедлива, что мне и хотелось бы исправить.

– Ты была несправедлива? Но разве ты не была святой? Жрецы внушали нам, что ты была идеалом добра!..

– Сын! – перебила его женщина. – Послушай меня, я не могу пребывать с тобой долго. Я только хочу сообщить тебе, что не только твой брат Хар наделён особой миссией, на самом деле она есть и у тебя. Если ты готов слушать меня внимательно…

– Я готов! – волнению Ленга не было предела.

– Ленг! Ещё в детстве тебя тревожили рассказы жрецов о Вечных Болотах и о томящихся в них людях. Я знаю, что ты не равнодушен к их страданиям и по сей день, хотя тщательно скрываешь свои чувства в молчании. И это всё неспроста. Наказание страдальцев в Вечных Болотах на самом деле уж слишком превышает меру преступления. Ведь и сам ты долго томился в них после своего предыдущего воплощения…

– Как? – изумился Ленг. – Значит, я был грешником в прежнем рождении?

– Ты совершил преступление и не был наказан за него при жизни, но душа твоя попала в трясины Вечных Болот и должна была остаться там до самого конца существования мира Великой Тыквы. Всего за одно преступление – вечные страдания! Да, зло на самом деле возвращается к совершившим его умноженным. Бросишь в землю зёрнышко – вернётся колосок. Но всему должна быть мера, даже для совершившим зло, иначе это будет несправедливо.

– Значит, я терпел несправедливость?

– Тебя освободили силы за пределами мира Великой Тыквы для того, чтобы ты снова воплотился в этот мир и совершил справедливость, разрушив сферу Вечных Болот. И я научу тебя, как это сделать, когда ты будешь готов к этому. Подумай о тех, кто в них остался. Ты забыл их теперь. Но там, в трясинах, вы переговаривались, сетуя на свою безрадостную жизнь, на то, как гливкая жижа сдавливает вас, заставляет задыхаться, как безобразные твари пьют вашу кровь. Твоё новое сознание не помнит этих мук, но душа помнит всё!

Неожиданно Ленгу стало очень страшно и женщина, словно уловив вибрации его чувств, начала медленно рассеиваться, словно туман.

Ещё немного пободрствовав, Ленг вскоре уснул.

На следующий день он принял решение всё рассказать брату, ничего от него не скрывая, но ему не хотелось, чтобы об этом услышали и уши Камора, которого никак невозможно было куда-нибудь отослать, чтобы остаться с Харом наедине. ” – Я сделаю это позже, – решил Ленг, – это не будет считаться скрытностью, если Хар узнает это потом, не сейчас, ведь у меня есть весомые оправдания.»

Хар вновь завёл с Камором разговоры о местных традициях и порядках, стараясь узнать от разговорчивого проводника как можно больше, прислушивался к ним и Ленг, стараясь не думать о том, что должен оповестить брата о ночном видении.

Так в дороге миновал ещё один день.

Только на третий день вдали за степным горизонтом показалась серая стена, окаймлявшая город Меху.

Камор остановил своего коня.

– Ну, вот, я показал вам, где находится этот город, – промолвил он, – дальше вы вполне можете подъехать к нему сами и делать всё, что вам вздумается. У меня же нет желания приближаться к нему. Пожалуйста, расплатитесь со мной и простимся.

Хар отсчитал ему положенные деньги и, расплатившись, вместе с Ленгом двинулся вперёд к серой стене, казавшейся на большом расстоянии плоской мрачной скалой.

– Став обещал подсказать нам, где находится артефакт шпага в этом городе, – напомнил брату Ленг. – Как ты думаешь, как это произойдёт?

– Так, как решит сам Став. Но сейчас мы должны думать не об этом, а о том, как проникнуть в этот город. Думаю, для начала следует отыскать ворота.

– Но город ещё далеко, хоть мы ещё видим очертания его стен. Я имею что рассказать тебе, брат.

И Ленг без утайки поведал Хару о ночном видении. Хар слушал очень внимательно и серьёзно, ни разу не перебив и когда повествование было окончено, он спросил:

– Значит, ты счёл, что той ночью к тебе явился дух нашей матери, находящийся сейчас за пределами мира Великой Тыквы?

– Я слышу у тебя в голосе сомнение, брат.

– Конечно. Ведь принять облик нашей матери и назваться ею мог бы и какой-нибудь демон.

– Но мне показалось, что она не лгала, потому что понимала все мои чувства в отношении мучеников Вечных Болот. Подумай, Хар, ведь я до сих пор мог быть там, если бы мне не помогли силы, о которых я ничего не знаю!

– Должно быть, тебе смогли помочь только потому, что ты не был таким уж великим грешником, как те, что всё ещё там маются.

– Но даже и они… Ведь всему должна быть мера!

– Мера? О чём ты говоришь, брат? Ты просто не знал настоящего зла. Подумай о тех, кто убивали, даже маленьких детей, на глазах матерей, а потом этих матерей насиловали целой сворой, после чего бедные женщины сходили с ума! Подумай о тех, кто способен зарезать, кого угодно, чтоб ограбить, забрать себе даже небольшие деньги! О тех, на чьей совести смертей без счёта! Это для них-то должна быть мера в Вечных Болотах?!

– А если от своих страданий они раскаялись?

– От их раскаянья не изменится то зло, что они уже совершили!

– И не изменится от того, что они за это страдают.

– Да, но их страдания являются примером для других, чтоб не повадно было. Вот подумай, если бы не было Болот, каждый бы счёл себя вольным делать то, что захочет.

– Многие просто не верят в существование Болот, просто помалкивают о своём неверии. Но, тем не менее, многие из этих людей – достойные граждане, потому что одни боятся своей совести, другие – каторги или казни.

– Нет, Ленг, душа каждого человека знает всё, в том числе и про Вечные Болота.

– Да? И толку-то! Почему же тогда в этом мире столько зла, насилия, ненависти? Как видишь, страх перед Болотами останавливает не всех перед преступлением.

– И что же, по-твоему, Вечные Болота не должны существовать вовсе?

– Да.

– Вот глупости ты говоришь, брат! Давай-ка лучше поспешим, а то так и затемно не доберёмся до города! – Хар пришпорил коня и, как ветер, понёсся по степи. Ленг поспешил за ним.

Крепостная стена вокруг Мехи казалась монолитной и было непонятно, где находятся ворота в него. Братья объехали город кругом, потратив на это долгие часы, но так их и не обнаружили.

– Ну, не летают же они по воздуху, чтобы выйти и войти в свой город! – раздражённо воскликнул Хар.

– А может, они никогда из своего города никогда не выходят и другим не позволяют входить в него? – предположил Ленг.

– Нет, этого быть не может! Невозможно жить целому городу на граничном куске земли, не сообщаясь с внешним миром. А как же, по-твоему, в этот город поступает провиант из деревень? Ведь должны же они чем-то питаться.

– Ещё неизвестно, чем они питаются.

– Известно чем: человеческой пищей, если они люди. Я не сомневаюсь в том, что они люди.

Братья приблизились к стене и принялись изучать её. Она была сложена из серых глыб, настолько гладко отшлифованных и ровно приставленных одна к одной, что было бы нереально вскарабкаться по ней вверх.

– Скажи, Ленг, если бы ты был жителем этого города и создал такую стену, допустим, чтобы защититься от злейших врагов, как бы ты рассчитывал входить и выходить из города в последствии? Подумай, давай призовём логику, чтобы она помогла нам решить эту задачу.

Ленг наморщил мясистый лоб, почесал его, задумался.

– Ну, если бы я построил сплошную стену, не оставив в ней ворот, я бы, верно, прежде изобрёл способ летать… Но я сомневаюсь, что это возможно, ведь до сих пор никто никогда и нигде не летал, разве что это дано богам. Или же я прорыл бы под стеной потайной ход.

Глаза Хара сверкнули, как молнии, радостью и озарением и он восторженно хлопнул брата по плечу:

– Ты молодец, Ленг! Всё верно, конечно же, в город должен вести потайной ход! Значит, нам следует поискать его. Давай подумаем, где может находится его начало, давай снова обратимся к логике. Вот, например, тот овражек поодаль…

– А ещё я постарался бы снабдить этот потайной ход тайными ловушками на тот случай, если какой-нибудь умник вычислит его или обнаружит случайно, – перебил его Ленг, многозначительно посмотрев в глаза брату.

– Тоже верно. Но, в любом случае, мы должны для начала найти этот вход, а уж там подумать, как по нему пробраться. Я предлагаю спуститься в тот овражек.

Над каменной стеной сгущались сумерки и поздний вечер уже вступал в свои права, но Хар явно не собирался готовиться ко сну, он был полон энтузиазма и жажды разгадки тайны. Ленг поспешил остудить его пыл:

– Лучше начать это с утра. Давай сейчас заночуем под стеной города, а завтра на свежую голову подумаем о том, где искать вход в город.

Хар решил послушать брата и, подавив своё нетерпение, принялся вместе с ним подбирать место для ночлега. Они устроились в кустах, росших прямо под серыми глыбами стены, привязали к ним лошадей и сами устроились в зарослях кустарника, завернувшись в одеяла и прижавшись спиной к спине.

Уснули братья крепко и беспечно, даже не задумавшись над тем, что безопаснее было бы здесь, в чужих незнакомых землях отдыхать по очереди, неся ночное дежурство.

И пробудились от резкого света, бьющего в глаза. Но это не был свет солнца, это был огонь факелов в руках людей. Когда братья разлепили веки, они увидали толпу существ непонятного пола, похожих на сигвян: такие же приземистые, с маленькими головками, закутанными в платки, крупными чертами лица, большими кистями рук и одетыми в балахоны до пят. Однако, судя по низким голосам, которыми они переговаривались между собой, это были всё-таки мужчины.

– Что вам здесь надо и кто вы? – заговорил один из них с братьями. – Вы совершенно не похожи на людей и у вас странная внешность, вы слишком огромные и всем, всем отличаетесь от нас! Почему вы весь день кружили вокруг стены нашего города, а затем улеглись под ними спать? Почему вы делали это и что вам здесь нужно?

– Откуда вы знаете, что мы кружили? – удивился Хар. – В стенах нет ни окон, ни отдушин, на вершинах стен мы тоже никого не видели, как вы могли наблюдать за нами?

– Наши стены имеют глаза, только мало кто знает об этом! Но не это главное. Просто ответьте на вопрос: что вам здесь нужно и что вы искали вокруг стен?

– Мы надеялись обнаружить хоть одни ворота, чтобы войти в город.

– Войти в город? – густые чёрные брови мужчины сошлись на переносице, образовав три глубокие суровые складки. – В наш город никто не заходит просто так, тем более те, кто не похожи на людей!

Хар поднялся с земли, отряхивая брюки.

– А чем же мы, по-вашему, не похожи на людей? Тем, что мы выше ростом и у моего брата немного другая кожа и волосы? Что делать, да, мы другие, мы родились в дальней земле, что находится за океаном, там люди выше ростом и выглядят по-другому. Но это не значит ничего дурного, мы настроены дружелюбно и не намерены причинять никому зла. У нас просто есть своё дело в этом городе.

========== Глава 13. Город-кладбище и артефакты. Снова тень матери ==========

– Ты лжёшь! – рявкнул человечек, стоявший справа, и отличавшийся тем, что ростом был ещё ниже других. – Никакой земли за океаном нет и быть не может! Её никто никогда не видел! Вы наверняка порождение злых сил, вас сотворили наши враги из земли и огня и оживили заклинаниями, а затем послали причинить нам вред!

– Помолчи, Гаюри! – осадил его мужчина, первым заговоривший с Харом и Ленгом. – Мы никогда не плавали за океан и не можем проверить истинность ваших слов, но мы не можем доказать и то, что вы лжёте. Скажите просто, что надо вам здесь? Для чего вам потребовалось войти в наш город?

– Мы посланы сюда нашим богом Ставом, которому мы поклоняемся, он же является моим отцом, – проговорил Хар. – В вашем городе находится то, что нужно мне для выполнения моей миссии – артефакт, священная шпага. Если вы знаете что-нибудь о нём, если вы можете выдать мне его, просто сделайте это и мы покинем вас, даже не пытаясь войти в ваш город, в который вы, очевидно, не жаждете пускать гостей.

Лицо мужчины сделалось ещё суровее.

– Ты говоришь о боге Ставе? Но мы никогда не слышали о таком боге!

– Да, Став из молодых богов, обретших божественность не так давно и вы могли и не слышать о нём. Став – светлый бог и моя миссия, что он поручил мне, пойдёт лишь во благо всему человечеству, поверьте, да и вашему народу тоже.

– Чем вы это докажете?

– Почему мы должны что-то доказывать? – вдруг глухо произнёс Ленг и глаза его полыхнули огнём. – Нам ничего в вашем городе не нужно, кроме шпаги – артефакта, способного сразить Чудовище. Но если вы настаиваете на доказательстве, что мы говорим правду, то пусть будет послано знамение!

Лицо Ленга сделалось ещё краснее, чем было, волосы на голове и шее его поднялись дыбом, как грива у льва…

И вдруг огонь вспыхнул на одном из кустов, к которому не были привязаны лошади, но те всё-таки испуганно заржали.

Люди с факелами разом вскричали и отступили всей толпой на несколько шагов назад.

Хар навёл удивлённый взгляд на брата и не мог его отвести.

– Ленг, – пробормотал он растерянно, – что это был сейчас?.. Может, объяснишь?

– Не сейчас, – ответил тот. – Так вам достаточно свидетельства огня, что мы говорим правду? – обратился он к людям с факелами. – Или должно ещё что-нибудь загореться, чтобы вы поверили? Или погаснуть?

Огонь на головках некоторых факелах начал постепенно увядать и гаснуть.

– Стой, стой! – крикнул мужчина, первым заговорившим с братьями.– Теперь я вижу, что вы на самом деле посланники бога. И если это так, то мы можем провести вас в наш город и вы возьмёте там то, что вам нужно.

– Как! – заверещал маленький неуёмный мужчина, которого назвали Гаюри. – Ты пустишь этих чужаков в наш священный город, что является самым святым местом на всей планете? Ты думаешь, если они умеют зажигать кусты на расстоянии, то они – от светлых богов? Взгляни на этого красного: он, скорее, похож на демона!

– Молчи, Гаюри! Станешь одним из старейшин наружных смотрителей, как я, тогда и станешь принимать решения. А сейчас всё решаю я!

Братья отвязали лошадей от кустов и, взяв их под уздцы, зашагали туда, куда повела их толпа незнакомых людей.

– Друг! – обратился Хар к мужчине, который, как выяснилось, являлся старейшиной наружных смотрителей. – Меня зовут Хар, а брата моего зовут Ленг. Назови мне и твоё имя, чтобы я мог уважительно обращаться к тебе по имени.

– Меня зовут Авит, – серьёзно ответил мужчина.

– Мы благодарим тебя за то, что ты поверил нам. Мы не причиним никакого зла вашему городу и будем там добрыми гостями.

– Если вы хотите быть таковыми, вы должны вести себя только так, как вам скажут. Город наполнен нашими святынями и ни одну из них вы не должны осквернить.

– Мы и шагу не ступим так, как не будет угодно горожанам! Мы только заберём, что нам нужно – и уйдём своим путём.

Братья и сопровождавшая их толпа мехиян прошагали около трёхсот шагов и остановились. Авит приблизился вплотную к к стене и коснулся пальцами одной из серых глыб. Спустя несколько секунд часть стены размером чуть ниже роста среднего мехиянина поехала внутрь, оставив чёрную амбразуру, в которую Авит вошёл первым, наклонив голову. Остальные люди дали знак братьям, чтобы те следовали за ним. Хару и Ленгу пришлось согнуться в три погибели, чтобы пройти в этот маленький дверной проём.

Далее оказалось не легче. Факел в руке Авита осветил длинный коридор с невысоким потолком, чуть выше головы невысокого мехиянина, братьям же пришлось наклонить головы и так двигаться вдоль коридора.

Они двигались по узкому коридору, освещаемому факелами, причём, братьям приходилось по-прежнему держать головы в наклоне из-за низких потолков. Мимо мелькали какие-то тёмные ниши дверных проходов, но Авит проходил мимо них, а следом за ним и все остальные. Затем Авит всё же нырнул в одну из ниш и толпа последовала туда же. Там оказались крутые каменные ступени, ведущие куда-то глубоко вниз.

И снова длинный коридор и ниши. И опять они забрели в одну из ниш и свернули в другой коридор. Это длилось долго: коридоры – ниши, коридоры – ниши. Братья поняли, что вместе с остальными они бредут по нескончаемому лабиринту и появились даже сомнения, достаточно ли хорошо знает его сам провожатый. И все шли молча, как будто опасаясь нарушить тишину мрачных коридоров катакомб. Только звук шагов множества ног странно звучал в ней.

– Однако, нелегко проникнуть в ваш город! – заметил, наконец, Хар, не выдержав этой тишины.

– Это невозможно, если мы не позволим! – отрезал Авит.

– А что плохого в том, что если бы у вас были ворота и каждый мог бы свободно к вам входить? Хотя бы, например, купцы. Они могли бы не только обеспечить город всем необходимым, но и приносить новости, благодаря которым вы бы знали всё, что происходит в разных концах вашего материка.

– Чужаки могут осквернить наши святыни, за которые мы готовы умереть! – ответил Авит. – И мы ни в чём не нуждаемся из того, что необходимо для жизни, как не нуждаемся и в знаниях о чужом мире.

– Как же это вы не нуждаетесь ни в чём, что нужно для жизни? Когда мы с братом подъезжали к вашему городу, мы нигде не заметили в его окрестностях деревень, принадлежащих ему, откуда могли бы поставлять продовольствие и прочее.

– Всё съестное выращивается в городе.

– Разве в городе хватает земли?

– У наших людей не принято обжираться, только съедать то, что необходимо для того, чтобы не умереть от голода. Уж на это нам земли хватает. У нас есть свои способы, как выходить из этого положения.

– Какие? – живо поинтересовался любознательный Хар.

– Ты, возможно, увидишь это своими глазами, если не сделаешь никаких ошибок в городе и не нарушишь правил. А правила очень просты: не пытайся коснуться священных гробниц, даже приблизиться к ним не смей. Они ограждены металлическими оградами и за них не смеют заходить даже граждане нашего города, чьи руки очищены долгим служениям святым упокоенным. Только избранные заходят за эти ограды, чтобы убираться вокруг гробниц и реставрировать их.

– Что ж, правила на самом деле просты, нам не имеет смысла их нарушать.

– Тогда и мы не обидим вас. У нас нет злых, мы мирный народ. Вы просто заберёте ваш артефакт и покинете нас.

– Если мы не найдём сразу наш артефакт, сможем ли мы побыть в вашем городе несколько дней?

– Думаю, старейшины позволят вам это после того, как мы расскажем им о вашем знамении.

– Дело в том, что мы ещё сами не знаем его точного места нахождения… Наш бог Став укажет нам на него, но для этого, возможно, потребуется немного времени. В вашем городе ведь есть постоялые дворы?