Текст книги "Зарубежный детектив"

Автор книги: Димитр Пеев

Соавторы: Штефан Мурр,Матти Юряна Йоенсуу
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

– И что же?

– К приводу была прилеплена магнитная радиоуправляемая мина.

Генерал Марков даже присвистнул от удивления.

– Осколки мины торчали в асфальте между четырнадцатым и пятнадцатым метром. Примерно посередине. Обнаружены подобные осколки и в нижней части двигателя. То, что мина была магнитной, подтверждается и отсутствием следов ее крепления, и точностью взрыва перед катастрофой.

– Значит, тот, кто ее поставил и взорвал, находился где-нибудь вблизи, наблюдая за движением на дороге, из автомобиля.

– Несомненно.

– Так, так... – Генерал почесал кончик носа. – Радиомина – бесспорное доказательство, что убийство задумано и даже предрешено там... где продают такие игрушки.

– Если их не берут с собою просто так, на всякий случай, а вдруг понадобятся. Достаточно вспомнить два пистолета Маклоренса.

– В таком случае компания их должна быть экипирована прилично.

– Нашли мы и передатчик, – продолжал Ковачев. – За обыкновенным приемником, в арматурном табло. Он настроен на ту же волну. Одна клавиша задействует его, другая включает частоту приема. Теперь частота известна. И постоянно прослушивается.

– Смею надеяться, прослушивается не только частота передатчика, но и приемника.

– Неужели у вас есть сомнения, что это тот самый, уже засеченный передатчик?

– Раз вы так уверены, могу ли я сомневаться. Но позвольте грешному вашему начальнику продолжить свои расспросы. С чего бы этому австралийскому красавцу приспичило мчаться аж в Болгарию, чтобы здесь отдать богу душу? Кто обделал это дельце и... зачем, зачем?

– Да, именно так. Экспертиза установила, что паспорт у него подложный, фото приклеено вместо другого. Приклеено ловко, но все же не без огреха. Паспорт действительно австралийский, визы показывают весь путь из Австралии. Но поскольку, повторяю, документ оказался поддельным, появилось вновь основание считать убитого болгарином.

– Теперь и вы туда же. И это после вашего же убедительного доказательства, что открытка куплена в прошлом году.

– Одно не исключает другого. Открытка может быть и прошлогодней, как условный знак с пейзажем, а надписана по приезде Маклоренсом. Кстати, и шофер его знает как Гошо.

– Нет... изучил я нашего брата. А этот... – Марков полистал дело, захваченное в управлении, и нашел снимок Маклоренса. – Этот со своею жеребячьей мордой не болгарин, не наша кровь. Нисколько не похож.

– Или... полуболгарин, если мать англосаксонка.

– Все может быть, но какой смысл гадать. И без того столько загадок, прежде всего два пистолета.

– Есть и еще кое-что. Вы знаете, у него при себе было девятьсот долларов и сто двадцать левов. Это в паспорте. А в другом кармане были еще и чеки. Тогда зачем доллары в банкнотах? Спекулировать? Или для других целей?.. Допустим, долларов была тысяча и недостающая сотня превратилась в левы.

– Да-а, ничего себе этот... Маман. Неплохо подзапасся всем. Хотя тот, кто снабдил его радиоминой, все-таки лучше предвидел финал... Не вызывает ли каких-либо ассоциаций этот его псевдоним?

– Маман – значит мать, товарищ генерал, а он никак не похож на чью-либо матушку.

– Допустим. А как насчет тех, кто похож? К примеру, Мелвилл.

– Никакой реакции с ее стороны. До сих пор убитым она не поинтересовалась, будто вообще ничего не знает...

– Или именно потому, что знает!

– Вроде бы она его любовница, а...

– Или он ее любовник.

– Разве не одно и то же?

– Пора уж разбираться в таких тонкостях, Ковачев. Когда ей за сорок, а он явно ее моложе, есть кой-какая разница.

– Разница, возможно, и есть, но стоит ли начинать по этому поводу дискуссию? Выделим главное. Во время катастрофы она была уже в своем номере. А знаете ли, с кем прибыла вчера вечером в гостиницу Мелвилл?

– В управлении Петев мне докладывал, что с каким-то господином в летах. За рулем была его дочь. Они вместе ужинали в Балчике, – сказал Марков.

– Именно так. Сей господин – торговый представитель одной американской фирмы в Константинополе. А знаете ли, как зовется это милое семейство?

– Откуда я могу знать, если вы крутитесь вокруг да около, вместо того чтобы мне доложить. Надеюсь, это не Рокфеллер и не Джон Пирпон Морган?

– Конечно, нет. Он всего-навсего Еремей Ноумен, а дочь его Мишель Ноумен.

– И что же из того?

– А то лишь, что фамилия Ноумен в буквальном переводе с английского означает... Никто!

– Никто! Значит... это и есть господин Никто!

– Очевидно. Старый Никто с Коко, как значится в одной из шифрограмм. А наши простодушно перевели фамилию, вот и все.

– Браво, вот это переводчики!

– Существенно, что старый Никто и Коко, я имею в виду Еремея и его дочурку, прибыли к нам именно в понедельник, 14 июля, когда выпорхнуло в эфир второе послание.

– И они, разумеется, тоже имеют алиби?

– Вы проявляете удивительную догадливость!

Ковачев позволял себе иногда подобные вольности, он знал о душевной слабости генерала по отношению к своим любимцам и хотя и редко, но пользовался этим.

– Во время катастрофы они как раз входили в свой номер, после того, как распрощались с Мелвилл, – сказал полковник.

– А этот Ларри О’Коннор?

– Сидел в ночном баре гостиницы «Интернациональ» и потягивал коньяк «Поморие».

– Тогда остается парочка Галлиган...

– Должен вас разочаровать, товарищ генерал. После девяти вечера эта замечательная пара уснула сном праведников. Во сне мистер Галлиган отыскивал оригинальные окурки, а супруга ему помогала.

Генерал хмуро взглянул на Ковачева.

– У меня подозрение, что вы недоговариваете. Что вместо положенного доклада испытываете своего начальника на сообразительность. Да ладно, уж так и быть. Если все оказались в ауте, остается шофер Пешо. Не находилась ли мина в черном чемодане?

– В каком из двух? – Ковачев выждал небольшую паузу и, поскольку генерал ею не воспользовался, продолжал: – Версия, что Маклоренс собственными руками передал шоферу мину, которая и доставила его на тот свет, мне представляется, мягко говоря, несостоятельной. Но загвоздка в том, что у Пешо обеспечено алиби. С половины девятого он был со своею женой в гостях у одного дружка и домой возвратился, порядком нагрузившись, притом далеко за полночь.

– Гм... Значит, у всех алиби на момент катастрофы. В конце концов получится, что только я не запасся! Кто-то ведь должен оказаться без алиби! Какой же вывод должны мы сделать?.. Может, это вовсе и не убийство? Может, Маклоренс прилепил магнитную мину к тяге рулевого управления всего-навсего для украшения? И она случайно взорвалась в самом подходящем месте! Не так ли?

– Выходит, так. Если, разумеется, не предположить, что есть еще какая-то фигура, о которой мы даже не подозреваем.

IV. МАМАН

Спала ли этой ночью Эдлайн Мелвилл, в каком часу проснулась, делала ли свою утреннюю гимнастику, осталось неизвестным. Первые признаки жизни она подала около восьми утра, когда позвонила по телефону в номер Маклоренса. Поскольку никто не отвечал, она появилась у дверей соседнего номера и долго стучалась. Пришла горничная, открыла номер, и, когда Мелвилл выяснила, что ее любовника не просто нет, но он и не ночевал здесь, она явно растревожилась и вернулась к себе. Минут через пять она опять появилась в коридоре, за спешкою позабыв о тонкостях туалета и грима, и немедленно ринулась вниз к администратору с расспросами о Маклоренсе. Но никто ничего сказать ей не мог, кроме того, что ключ со вчерашнего вечера висит на положенном ему месте. Последнее известие взволновало Мелвилл, она упала в ближайшее кресло и нервно закурила. Она настолько погрузилась в какие-то неспокойные думы, что оперативник позволил себе приблизиться и взглянуть ей в лицо. Ему почему-то показалось, что вовсе не ревность исказила это лицо, не ревность и не тревога за судьбу ее дружка, а какой-то дикий, животный страх за собственную жизнь.

Докурив сигарету и погасив ее в пепельнице, немного успокоенная, Мелвилл встала. Она попросила женщину-администратора узнать в больнице или в полиции (она именно так выразилась), не случилось ли чего с ее приятелем Дэвидом Маклоренсом. И снова закурила в кресле.

Прошло десять минут, прежде чем администраторша выяснила в курортной поликлинике, что случилось. Сильно смущенная, она пересказала Мелвилл ужасную новость, вплоть до того, что в крови погибшего обнаружено много алкоголя, а машина его тяжко повреждена.

Мелвилл выслушала все это без единой слезинки, быстро вышла из гостиницы и принялась возбужденно расхаживать перед входом. Села на ближайшую скамейку, снова закурила, но после двух-трех затяжек отшвырнула сигарету. Опять началось хождение перед фасадом гостиницы. Наконец, будто выяснив для себя что-то или приняв какое-то решение, она направилась к почте.

Марков и Ковачев только что вышли прогуляться в парк возле дома отдыха, когда их почти бегом догнал возбужденный Петев.

– Товарищ генерал, я понял, кто Маман!

– Говорите!

– Это... Мелвилл. Только что она отправила телеграмму в Нью-Йорк. И подписалась «Маман». На английском... – И он протянул Ковачеву листок бумаги с латинскими буквами.

– Нью-Йорк, Бронкс, Уэстчестер-авеню, 181, квартира 73. Джо Формика, – переводил Ковачев. – Морти погиб катастрофа машине быстрее жду Маман.

– Гм... Морти... – прошептал еле слышно Марков. – Мортимер... Напомните, как звали господина, которого ирландец искал по гостиницам?

– Мортимер Гаррисон.

– Так, так... По паспорту погиб Дэвид Маклоренс...

– По фальшивому, товарищ генерал!

– А она сообщает, что погиб Морти. О’Коннор разыскивает Мортимера Гаррисона или... в крайнем случае Дэвида Маклоренса. Видимо, это одно и то же лицо. Ибо найдя Маклоренса, он прекратил поиски Гаррисона. Вроде бы логично, а?

– Она и есть Маман! – не унимался Петев.

Ковачев сердито потряс головой.

– Откуда такая уверенность! Можно писать и от чужого имени, как это делал Маклоренс. Хотя... скорее всего вы правы. – Он ненадолго задумался. – Джо... Формика... На латыни «формика» означает вроде бы муравья. Джо Муравей!

– Может быть, так зовут этого... Бонифацио, – сказал Петев.

– Оставьте вы эти псевдонимы. Кто поручится, что Бонифацио – это не какой-нибудь полковник Лоуренс, а Муравей, к примеру, может оказаться и генералом.

Петев машинально поглядел на Маркова.

– Дались вам генералы, – усмехнулся Марков. – Пока что можно сделать лишь один вполне определенный вывод: у них нет на сегодня другого передатчика и приходится пользоваться официальным телеграфом.

– Значит... – Петев почесал свою бородку, – значит, Мелвилл не причастна к убийству.

– Ладно... – махнул рукою Марков. – Может, она сообщает, что возложенная на них задача успешно выполнена. Самое большое впечатление в этой телеграмме на меня лично произвела подпись. Точно такая же, как в шифрограммах, – Маман. Профессионалы так не поступают. Не так уж трудно догадаться, что мы можем их засечь и расшифровать текст. Тем более что шифр-то элементарный...

– А что могут значить эти два словечка напоследок: «быстрее жду»? – размышлял вслух Ковачев. – Куда уж там спешить после катастрофы? И чего ждать?

– Или... кого? – продолжил генерал. – Как поступили с телеграммой? Отправили?

– Я поговорил с начальником почты, – сказал Петев. – Договорились немного ее подзадержать.

– И правильно поступили. Когда ее там получат, то будут знать...

– Что Маклоренс, что Морти уже... морто, мертв. И что передатчик уже в наших руках. Так что других шифрограмм больше не поступит. Заметьте следующее... – Ковачев заглянул в лист с текстом: – «Морти погиб катастрофа машине» можно понять и так: «Морти погиб. Точка. Катастрофа в машине». То есть катастрофа с передатчиком.

– А что все-таки передать начальнику почты? – спросил Петев. – Он не может надолго задержать телеграмму.

Марков зажег сигарету, несколько раз торопливо затянулся.

– Действительно... А жалко! Смущает меня, что время идет, а мы все еще не знаем цели их прибытия сюда.

– Надо надеяться, скоро они покажут свои коготки, – сказал Петев.

– На что надеяться? Разве они уже не показали, на что способны, когда спровадили Маклоренса в пропасть. А завтра может произойти что-нибудь и похлеще!

19 июля, суббота. Вечером

Супруги Галлиган, как и положено достопочтенным англичанам, точно в восемь явились к забронированному для них столику. Несколько минут спустя, когда еще ничего не было заказано, в зал вошел Ларри О’Коннор. Он оглядел зал, как бы кого-то ища, и, хотя свободных столиков было достаточно, он приблизился к столу англичан и обменялся с ними несколькими ничего не значащими фразами, как водится между соотечественниками в чужой стране, после чего был убедительно приглашен разделить компанию. Когда О’Коннор оказался за столом, беседа была продолжена.

Петев сидел недалеко. Цены здесь были не для командированных, а выдавать обеды и ужины в таком первоклассном заведении тоже за служебное задание Петеву было совестно, и потому он заказал пиво. Официант посмотрел на него подозрительно, но недовольства не выказал. Тем временем подоспел Дейнов и уселся напротив.

– Здравствуйте!

– Добрый вечер! Как видите, сидят и беседуют.

– Беседуют и закусывают. Скоро к ним присоединится и Мелвилл. Я проверил, О’Коннор прибыл самолетом прямо из Франкфурта.

– Что еще известно о нем?

– Ничего. Паспорт выдан в Нью-Йорке.

Среди столиков замаячила и Мелвилл. Заметив Галлиганов, она приветливо им замахала, а те энергично начали зазывать ее к себе. Она еще только усаживалась, а уж ей представили О’Коннора, и сразу же завязался оживленный разговор.

– Вот и собрались, – сказал Петев. – Этот О’Коннор искал Гаррисона-Маклоренса, а нашел его любовницу.

– Как будто она была ему только любовница! Не кажется ли вам, что уже пора вызвать ее к нам и порасспрашивать о том о сем... – оживился Дейнов.

– О чем, например?

– Да хотя бы о том... – тут Дейнов задумался, – о том хотя бы, что ее дружок, с которым она прикатила к нашим берегам в одной машине, оказался убитым.

– В автомобильной катастрофе!

– А она прыгает, ручкой помахивает, будто ничего не случилось.

– Вы ожидали, что она облачится во все черное, да? Она узнала скорбную весть вполне официально, от администраторши. После обеда побывала в морге. Даже всплакнула. Но что поделаешь, дорожное происшествие, такие вещи случаются даже в Австралии.

– А про два пистолета и радиопередатчик что она станет плести?

– Помилуйте, скажет она, я ничего такого не знаю, не ведаю... И точка. Вы думаете, вам одному хочется перекинуться с нею парой словечек. Однако не забывайте, что перед вами Маман. Поглядите-ка на нее!

О’Коннор пригласил Мелвилл, и они оба весело отплясывали.

20 июля, воскресенье

Странную пару представляли Ноумены. Огромный крючковатый нос, жалкие остатки рыжеватых кудряшек выдавали в Еремее выходца с Ближнего Востока. А вот дочь его походила скорее на испанку, или сицилианку, или француженку. Появлялась она везде одетой крайне экстравагантно, непомерно, даже вульгарно загримированной и почти всегда одна. С отцом ее видели целый вечер только тогда, в Балчике. Она редко пользовалась автомашиной, предпочитая пешие прогулки в одиночестве. Складывалось ощущение, что она кого-то разыскивает. Ее трудно было бы назвать красавицей, хотя на мужчин она производила впечатление. И только глаза ее, если в них вглядеться, говорили о какой-то душевной опустошенности и внушали страх.

После обеда – на сей раз в одном отдаленном ресторанчике – Мишель Ноумен снова отправилась на прогулку. Но то было не беспечное послеобеденное путешествие для облегчения пищеварения, а подобие неистового уморительного кросса, как будто возникла необходимость разом сбросить все калории, набранные за столом. Не впервые Мишель выматывала таким манером оперативников.

На этот раз очередная прихоть привела ее на пристань. Послеобеденная дремота одолела всех отдыхающих, так что свободных лодок, предназначенных для приятных прогулок, было хоть отбавляй.

Мишель внимательно оглядела все лодки, а главное, всех лодочников и остановилась возле небольшого суденышка с надписью «Гларус». В ней красовался в выразительной позе культуриста, молоденький черноволосый лодочник. После того как он перехватил ее взгляд, Мишель кокетливо усмехнулась. Видя столь явный к себе интерес, он поднялся, дерзко ухмыльнулся, даже подмигнул и прибегнул к жестам с полупоклонами, каковыми, по его представлению, венецианские гондольеры зазывают молодых синьорит в свои лодки.

– Не угодно ли, фройляйн, на прогулку. Шпацирен гевезен... променад. Чиба гарантирует полное обслуживание.

Без всяких колебаний Мишель вскочила в лодку, а Чиба ухватил ее за талию, делая это несколько энергичней, чем следует при посадке дамы. И оба они рассмеялись, довольные. Чиба немедленно завел мотор, лодка понеслась от берега.

21 июля, понедельник. Утром

Генерал Марков собрал в управлении всю группу, как он выразился, на прощальный разговор, поскольку намеревался ближайшим самолетом вернуться в Софию. Кроме Ковачева, Петева и Дейнова, был здесь и Консулов как энергичный и полноправный участник общего дела.

– Что нового у наших господ? – спросил Марков.

– Дочь Ноумена почти целый час бесцельно носилась в лодке по морю, – ответил первым Петев.

– Кто лодочник?

– Христо Спиров Диамендиев, известный среди местных ухажеров как Чиба. Год назад выгнан из торгового флота за валютные спекуляции. Теперь он вольный рыбак, а летом промышляет как лодочник, предлагая клиенткам «полное обслуживание»... Встретились они впервые в жизни.

– Какие страны посещал он в плаваниях, другие интересные подробности?

– Коллеги из Варны занялись и его биографией, и им самим.

– А в лодке?

– Ничего особенного не замечено, – закончил Петев.

– Как вы полагаете, полковник, – генерал обернулся к Ковачеву, – случайно ли Мишель Ноумен угодила к Чибе или... был предварительный уговор?

– Не могу сказать ничего определенного... Как вы знаете из доклада, Еремей Ноумен внимательно наблюдал за Мелвилл все то время, пока она была с О’Коннором в кафе-мороженом. Он следил целых два часа, пока они не расстались. И сразу же пошел к ней в номер. Там он находился примерно пятнадцать минут.

– Встречался ли он с О’Коннором наедине?

– Нет. Кроме усиленного ухаживания за Мелвилл, ничем другим О’Коннор не интересен. Слонялся бесцельно по пляжу, лежал на песке...

– По моей линии я видел его только вместе с Мелвилл, – взял слово Дейнов, – но в ее номер он пока не входил. Или мы его не засекли. Вчера многие посещали Мелвилл: оба Галлиганы, Ноумен, дочь его тоже показывалась на этаже. Но Ларри О’Коннор визит ей еще не нанес.

– А она гостила у него?

– Едва ли. Разве что... ночью... не знаю, – сказал Дейнов.

– Странно... столько людей собралось. – Марков начал загибать пальцы. – Один... два... пять... если считать и Железного Волка...

– Если он человек. А одно время их было даже шестеро, – вставил Ковачев.

– Да, с убитым. Собралось столько людей, а ничего не делают, – продолжал Марков. – Если прибавим парочку Галлиган, набирается восемь душ. Хотя Галлиганов можно и не считать.

– Ничего не делают! – изумился Петев. – Один убит, две шифровки...

– Убийство не в счет, это их внутреннее дело. Едва ли такая компания прилетела сюда, чтобы убрать Морти. А радиограммы... Расшифровали мы их, но что из того? Что взамен?

– Да, прошла неделя после прилета первых ласточек, – сказал Ковачев. – Ясно, что это не агенты, которых внедряют надолго. Еще десять, от силы пятнадцать деньков – и они все упорхнут. Кто в Англию, кто в Штаты, а кто и еще дальше. А мы как засели на мели, так и сидим. Ни единой версии об их пребывании здесь.

– Насчет версий мы еще поговорим, но... – Генерал испытующе всех оглядел. – Но сначала ответьте на такой вопрос: регулярно ли читаете газеты?

Все молчали.

– Красноречивый ответ. А если бы регулярно читали, то знали бы, что вчера через Босфор в Черное море вошли два ракетоносных крейсера из шестого американского флота.

– Вы думаете, есть связь?

– Не перебивайте, Петев!.. И если вы сделаете правильный вывод из моих слов и начнете читать газеты регулярно, то через два дня узнаете, что в Варну приходят с визитом дружбы советские военные корабли. А теперь подумаем, что было бы, если вся эта многолюдная компания собралась бы здесь...

В этот момент заверещал телефон, и Марков поднял трубку.

– Слушаю... Да, это я... Так... так... Понял. Ждите на месте и ничего не предпринимайте. Ничего. Сейчас прибудет полковник Ковачев. Ждите.

Генерал опустил трубку, подумал, посмотрел на всех внимательно и сказал:

– Докладывал наблюдающий за Мелвилл. Уже десять часов утра, а она не выходит из номера. О’Коннор дважды пытался дозвониться к ней по телефону, никто не отвечает. Ключ от номера вниз не передавался. Вы, полковник Ковачев, отправляйтесь в гостиницу и выясняйте, что все это означает. А я... Возвращение в Софию на сегодня откладывается...

Ковачев взял с собою капитана Консулова. Последние дни он имел возможность все чаще работать с ним, и это ему доставляло все большее удовольствие. Не только потому, что капитан был исключительно энергичен, инициативен (иногда больше, чем нужно), пунктуален – с точностью до секунды на своих электронных часах. Эти качества в той или иной степени были присущи всем работникам управления. Их учитывали при приеме на службу, и, если оперативный работник начинал ими пренебрегать, долго на службе он не задерживался. То, что отличало Консулова от других, даже от безупречного во всех отношениях майора Петева, не говоря уж о добродушном и слегка наивном капитане Дейнове (чья наивность, правда, иногда смахивала на глупость), называлось остроумием. Да, он был остроумен, часто злоязычен и далеко не всегда почтителен и воспитан. Присущая ему резкость выражений, видимо, и породила всех его врагов и недоброжелателей. Но полковник Ковачев, хотя и сам попридерживал язык (или именно поэтому), ценил чужое остроумие и забавлялся оригинальными высказываниями Консулова.

На всякий случай они заглянули в курортную поликлинику и прихватили с собою доктора Миладинова. В гостинице они наткнулись на наблюдателя, но тот сделал вид, что их не заметил, пригласили администраторшу и поднялись на тринадцатый этаж. Возле номера 1305 все остановились. В коридоре было тихо, только в самом конце его трудились две уборщицы. Консулов постучал, потом сильней, потом забарабанил кулаками в дверь.

– Постойте, Консулов, дверь снесете!

– Но это же не...

– Возьмите, пожалуйста, ключ у уборщицы, – обернулся Ковачев к администраторше.

Та принесла ключ и подала Ковачеву. Он медленной осторожно вставил его в скважину. Дверь открылась легко. Но прежде чем войти, Ковачев жестом остановил своих спутников:

– Вы подождите здесь!

Затем он достал носовой платок, наложил его на дверную ручку, вошел в номер и закрыл за собою дверь. Не прошло и минуты, как он возвратился, загораживая спиною проем, и сказал администраторше:

– Уборщицы пусть занимаются своим делом. А вы спускайтесь вниз и... как будто ничего не произошло.

– Как так ничего! Наверно, что-то все же случилось?

– Именно ничего! Потом поговорим. А вы, доктор, и вы, Консулов, следуйте за мною.

Осмотр занял более двух часов. Доктор Миладинов увез труп для вскрытия, затем прибыли генерал Марков и Дейнов, и, когда все было описано, осмотрено, сфотографировано, Консулов вместе с экспертами ушел составлять протокол. В номере остались Марков, Ковачев, Дейнов.

Генерал расположился в одном из кресел и взглянул на разбросанную постель. На ней и нашли Мелвилл, уже спящую вечным сном. По всей комнате, на стульях, на столе валялись предметы ее туалета. И только на тумбочке возле кровати сейчас было пусто. Эксперты забрали шприц и ампулы – Мелвилл оказалась наркоманкой.

– Картина вроде бы ясна, а? Очередное впрыскивание морфия, сердце не выдерживает и... инфаркт. Вывод?.. Если не хочешь в сорок два года скончаться от инфаркта, не злоупотребляй морфием! – Марков поискал глазами пепельницу, чтобы стряхнуть пепел с сигареты. – Эти молодцы и пепельницу увели... Дейнов, не предложите ли идейку?

– Я? Но по мне... дело представляется очень уж сомнительным. То приятель ее попадает в катастрофу, то вдруг сама она... от инфаркта...

– Я не о том, Дейнов. Не подскажете ли, куда стряхнуть пепел старшему по званию? Принесите, пожалуйста, пепельницу.

– Будет исполнено, товарищ генерал! – И он стрелой вылетел из номера.

– И вы, полковник, разделяете мнение Дейнова, что ситуация с гнильцой?

– Как вам известно, ключ от номера, тот, что находился у Мелвилл, был не до конца вставлен в замочную скважину, а лишь слегка всунут. Он стоял вертикально, так что я просто вытолкнул его своим ключом, даже не заметив.

– Вы – и не заметили?

– Товарищ генерал! Я был весь внимание, когда открывал.

– Да, тут можно сделать несколько выводов.

– У меня пока что один. Кто-то побывал в номере уже после смерти и, уходя, вставил ключ так, чтоб не мешал запереть дверь.

Вошел Дейнов с пепельницей и поставил на стол перед генералом. Марков пересыпал пепел с ладони.

– Спасибо, Дейнов... Постой, постой. Уже после смерти, говорите? Да, будь она жива, такой прием не прошел бы. Да и не было бы нужды... Это почерк убийцы!

– Похоже... если она убита! – сказал Ковачев. – А что, если так: случайный свидетель, допустим просто гость, присутствовал при инфаркте, перепугался и...

– И вспомнил про ключ от чужого номера в собственном кармане! – перебил его Марков. – Уборщицы сюда утром не заглядывали?

– Нет, никто из персонала гостиницы не пытался до нас открыть номер. Это... Икс с ключом побывал в номере после смерти. Вероятно, он причастен и к самой смерти.

– К инфаркту?

– Криминалистике известно множество средств для вызывания инфаркта, товарищ генерал, вплоть до уколов.

– Спасибо, я этого не знал, – улыбнулся Марков. – Посмотрим, что покажет вскрытие. Кто же может быть вашим Иксом?

– Вчера у нее был Ларри О’Коннор. Провожал после ужина. Они вошли в номер в 21.30, но он ее покинул еще до полуночи. Свидание их длилось не более двух часов.

– А смерть наступила позднее, где-то к часу ночи.

– Не только это. В самом начале первого Мелвилл позвонила администраторше, попросив разбудить ее в восемь. Собственно, потому администраторша и подняла тревогу. Так что О’Коннор вышел от еще живой Мелвилл.

– Однако он мог и возвратиться.

– Поди установи. Вообще-то О’Коннор не без странностей. Едва проявит к кому-нибудь интерес – и хоп, всплывает мертвец. Так было с Маклоренсом, сегодня Мелвилл. Но это еще не означает, что именно он убийца.

– Нет, но какая-то связь прослеживается. Может быть, убивает кто-то другой, но именно потому, что О’Коннор выступает как наводчик...

– Действительно странно. Кто-то другой, говорите. Кто бы это мог быть? Некто из их знакомых.

– Или нам незнакомых...

– Кого она приняла около полуночи в своем номере...

– Или он сам его открыл.

– Ну ладно! – воскликнул сердито Марков. – Или... или... Сначала поразмыслим о знакомых. Во-первых, господин Никто и доченька его Мишель, которые любезно доставили ее сюда из Балчика...

– Или чудесная парочка Галлиган. Но она обитает в другой гостинице.

– Не забудем и Железного Волка. Если, разумеется, он существует в природе.

Зазвонил телефон. Администраторша сообщала, что пришел О’Коннор и разыскивает Мелвилл, а она не знает, как поступить.

– Конечно, пусть подымется сюда.

– Что бы это значило? – спросил Ковачев, узнав про новость.

– Ничего сверхъестественного. Когда преступник соблюдает все правила игры, я всегда склоняюсь к мысли, что он просто умен... Прошу вас в очередной раз блеснуть вашим английским в разговоре с О’Коннором. Я тоже останусь... Мы из болгарской милиции, пардон, полиции. А вы, Дейнов, отправляйтесь в ванную. Трое – это уже перебор. Ждите там, когда позовут. И не курить!

Услышав стук в дверь, Ковачев вскочил и открыл. При виде его О’Коннор отступил на шаг, посмотрел на табличку, полагая, что ошибся номером, а затем опять изумленно воззрился на незнакомого господина.

– Прошу прощения, но я ищу миссис Мелвилл.

– Прошу вас, заходите!

Поколебавшись, О’Коннор все же вошел. Ковачев закрыл дверь и приветливо указал на кресло. Гость оглядел комнату, раскланялся с Марковым, но продолжал стоять.

– Что все это означает? Где миссис Мелвилл?

– Госпожа Мелвилл ночью почувствовала себя дурно и сейчас находится в больнице.

– Что значит дурно? Скажите, бога ради, что с ней? Я был у нее вчера вечером. И ничего такого не заметил.

– Очевидно, ее состояние ухудшилось после вашего ухода.

– Где можно ее видеть... поговорить с ней? А вы кто такие, почему оказались в номере?

Прежде чем ответить, Ковачев долго и внимательно рассматривал О’Коннора.

– Мы представители болгарской милиции.

– И что вы здесь потеряли? Уж не случилось ли что похуже... похуже с ней?

– А что похуже могло случиться с миссис Мелвилл? Лично вас я попросил бы рассказать, где вы были вчера вечером и сегодня ночью.

– В какой больнице можно найти миссис Мелвилл?

– Не могли бы вы рассказать...

– Нет, не смог бы! Господа!

О’Коннор легко поклонился и вышел из номера.

– Стоило ли так уж напрямик приступать к допросу? – сказал Марков.

– Почему бы и не спросить человека напрямик, что он поделывал ночью?

– Но, как видите, он не пожелал отвечать.

– И это ответ.

– Зачем вы его ввели в заблуждение, почему не сказали, что Мелвилл умерла?

– Я вовсе не вводил его в заблуждение. Я сообщил, что она в больнице, не уточнив, в каком именно отделении. А его вопрос – не случилось ли с ней что-нибудь похуже? – наводит на размышление. Как и то, что он не желает разговаривать.

– Бросьте, бросьте изворачиваться. Надо решить, что мы скажем о случившемся всей их компании... Эй, Дейнов, вылезайте!