Текст книги "Несчастье вам в помощь (СИ)"

Автор книги: Дикая Яблоня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

"У Яги было всего две подруги. Теперь одна умерла, а другая…"

Помедлив, она села рядом с Ягой и взяла ее а руку – через силу, ей совсем этого не хотелось. Просто так было правильно: держать за руку того, кто лишился лучшего друга.

"В конце концов, однажды это может понадобиться мне самой! Наверное."

– Послушайте, – повторила Аня. – я уверена: ее вынудили предать вашу дружбу. Думаю, Верлиока ей угрожает! Террористы именно так и делают. Но это поправимо! Надо притвориться, что готов выполнять их требования, а потом внезапно…

Аня болтала и болтала, вываливая чушь, почерпнутую из голливудских боевиков, изо всех сил стараясь быть убедительной, а Яга молча смотрела вдаль, утирая слезы косынкой.

______________________

[1] – Пожалуйста, не останавливайтесь.

– Свалите (сдрисние), пацаны!

[2] – Ребята, покажете мне кафе "Амели"?

– Нет. Ошиблись названием. Пошли!

[3] Мелюзина – фея, дух воды, родоначальница дома Лузиньянов. Является покровительницей этого рода.

[4] Калипсо – богиня моря, обладавшая силой нимфы. Ее силе подчинялись многие природные явления. Она владела тайнами жизни и смерти.

2.06. Битва при каштановом дереве

Родной город встретил моросью и промозглым ветром. Открыв глаза, Аня замерла на месте, озадаченно моргая. Понадобилось несколько секунд, чтобы в голове уложилось: она – в знакомых развалинах, на Последней Каштановой, просто с другой стороны дома. Подумалось, что мертвое дерево посреди дворика и есть тот самый последний каштан. И только после этого наконец дошло: она все еще поддерживает Ягу под руку. Стоит на месте, поддерживает и не слышит ставших привычными оскорблений в свой адрес.

"А вот это нехорошо. Совсем нехорошо!"

Дверь черного хода обделили и звонком, и глазком, так что пришлось плюнуть на вежливость, барабанить по ней, а после – выслушивать претензии домового.

"Хоть что-то ничуть не меняется…" – почти обрадовалась Аня.

Войдя в дом, старуха вдруг оттолкнула Аню и решительным шагом направилась в свой кабинет.

* * *

Аня вернулась обратно на крыльцо: заходить в офис, еще пару дней назад – родной и любимый, теперь совсем не хотелось. С другой стороны, оставаться одной хотелось еще меньше. Пока она размышляла, как быть дальше, на крыльцо, кутаясь в синюю шаль, вышла Мара:

– Ну что? Старая вернулась мрачнее тучи, разговаривать отказывается. Давай-ка, выкладывай, как дела!

– Никак, – покачала головой Аня. – Ее подруги не… – она запнулась, не решаясь рассказать правду. В конце концов, только Яга в праве делать какие-то выводы из того что случилось. – не в состоянии помочь. – выкрутилась она, почти не солгав.

– Я тоже перекинулась парой-тройкой слов кое с кем, и тоже – безрезультатно. Следовало ожидать. – пожала плечами Мара. – Никто не хочет лишний раз связываться с этой тварью.

– Совсем никто не поможет? – осторожно уточнила Аня, просто чтобы поддержать разговор. Ей очень нужно было с кем-нибудь говорить, не важно, с кем, лишь бы не оставаться наедине с собой. Наедине то и дело бросало в дрожь и все сильнее хотелось бежать. Все равно – куда, лишь бы подальше.

– Меньше, чем никто, – мрачно откликнулась Мара. – Он – кивок в сторону дома – явный намек на директора. – ничего не станет предпринимать, пока не прольется кровь. Таковы правила: Лихо не нападает, пока не разбудят.

– Смотри: напугаешь дурочку до смерти, так и вовсе будем поджидать врага вчетвером! – Яга приближалась, шаркая сильнее обычного, медленно, словно тащила что-то тяжелое. Наконец выбралась на крыльцо черного хода и остановилась передохнуть, опустив наземь здоровенное ведро с крышкой.

"С возвращением, доктор! Быстро же вы оклемались – я даже еще не заскучала без оскорблений," – кисло усмехнулась Аня, отметив, что Яге не удалось ее разозлить, скорее – заинтриговать. Но предлагать помощь желания не было: очень уж скверный запах шел от загадочного ведра. Тянуло пищевыми отходами: гнильем и тухлятиной.

Яга, крякнув, снова взяла ведро и направилась к мертвому дереву. Аня и Мара наблюдали за ней, первая – с любопытством, вторая – брезгливо морщась. Старуха поставила ведро рядом с каштаном и трижды постучала по стволу, что-то бормоча. Надела резиновые перчатки и сняла с ведра крышку.

– Ой, мамочки… – Аня зажала нос, Мара лишь снова скривилась. Яга же словно не ощущала запах тухлого мяса вовсе – запустила руки в ведро и принялась разбрасывать омерзительные куски по земле, тихо, ласково приговаривая:

– Гули-гули-гули…

Совсем как обычная старушка, каких полно на скамеечках у подъездов.

Вот только что за птичек прикармливала эта старушка?

Мара закатила глаза. Аня рискнула воспользоваться ее неодобрением и поинтересоваться:

– Она ведь не голубей подзывает, ежу понятно…

– Сама-то как думаешь, юный натуралист? – ее собеседница насмешливо фыркнула. – Кого зовут русские, когда русские русским помогать не хотят?

Раздался протяжный унылый деревянный скрип – так жалуются на жизнь давно позабытые, некстати разбуженные двери. В стволе каштана открылся темный проход. Из прохода во двор шагнуло жуткое нечто.

* * *

Мускулистое, иссиня-серое, лысое существо, одетое в драное подобие шаровар, щеголяло здоровенными копытами. Рогов и хвоста у монстра не было, зато были отвратительные манеры: Оглядевшись, он довольно хрюкнул и схватил с земли кусок мяса. Аня вздогнула, поняв, что это сердце, но быстро сообразила: коровье, наверное – слишком большое для человеческого. Монстр вонзил в сердце длинные зубы, прожевал и счастливо осклабился. Обернулся к проходу, хрипло рявкнув что-то в зловещую темноту. Откусил снова и тут наконец обратил внимание на Мару и Аню.

– Наташка! – радостно взревел гуль, распахнув им объятья.

Мара сделала неуловимое движение, оказавшись позади Ани. Отгородилась ею от любвеобильного чудища и злорадно хихикнула.

– Ната-а-ашка, – тот шагнул ближе, все так же радостно ухмыляясь, и протянул ей ополовиненный кусок мяса.

– Мамочки… – который раз за день пискнула Аня, очень стараясь дышать только ртом. Своеобразная диета оставила на гуле неизгладимый след: несло от него даже хуже, чем от упыря.

– Красавец, да? Какие кубики! – Мара хихикнула снова. – Смотри: парень сердце предлагает, сейчас руку кому-нибудь вырвет – полный комплект получится! Бери – не прогадаешь: выносливый, неприхотливый, ест все. Все, что сдохло.

– Збазиде… – только и смогла прогундосить Аня: дышать уже было совсем невозможно.

– Ведро кому-нибудь еще нужно, нет? – выглянул на крыльцо домовой. – Слышишь, бестолочь, у тебя там чайник не выключен? – бросил он Ане.

– Чайник! Боже мой, какое сча… То есть, простите, – сама не зная, почему, она сделала в сторону гуля реверанс и бросилась в дом.

– Эх, Наташка… – сказал он ей вслед, не слишком, впрочем, разочарованно: монстр явно не был удивлен, что ему предпочли чайник.

Аня ворвалась в кухню и с хрипом выдохнула – так, словно пробежала многие километры, а не полкоридора.

– Чайник, – напомнил ей домовой. – Опять какая-то тетеря свисток не надела!

– Ой! Блинский…

Невезучий соперник чудища давно выкипел и успел основательно обгореть. Аня сдернула бедолагу с плиты и поспешно поставила в раковину. Обернулась к домовому, подхватила его на руки и расцеловала в обе щеки.

– Отстань, дурочка! – тот замахал на нее всеми конечностями. – Поставь, где взяла, сию же секунду! А коли хочешь отблагодарить, – юркнув под стол, добавил он дружелюбнее. – так свари овсяной кашки на сливках, положи варенья, и сюда ее, в мисочке.

– Обязательно, – кивнула Аня.

– Забудешь ведь, бестолочь… – отмахнулся домовой.

Из мертвого дерева перед домом тем временем выходили все новые и новые гули. Двор заполнился дружным чавканьем. Мара окинула синекожий отряд скептическим взглядом и ушла вслед за Аней. Во дворе осталась только Яга, раздававшая приказы нежити, словно заправский командующий.

* * *

Притворяться, что ничего не случилось? Сесть за компьютер и, как обычно, разыскивать невезучих клиентов? Это казалось ей издевательством над здравым смыслом: вот он, невезучий олух, зачем кого-то искать, если можно посмотреть в зеркало. Больше всего Ане хотелось обнять кота, но Мурл, как назло, куда-то запропастился.

"К кому из коллег обратиться в моем случае?.. Разве что к Лихо? Пойти и покаяться наконец…"

Аня бросила куртку на стул и глубоко вздохнула:

– Да сколько можно этого самоедства… Сейчас… Ой. Что со светом?

Лампы мигнули несколько раз и погасли. В полумраке кухни ей немедленно стали мерещиться жуткие тени. От окон пользы было очень мало – снаружи почти стемнело. Аня выхватила из подставки ножик побольше и выставила перед собой.

Простучали каблучки за дверью.

– Марина? Подождите! Что происходит?

Аня поспешила в коридор, но Мара ее не услышала – она уже выскочила наружу.

Со двора доносились вопли и злобное рычание. Аня застыла на месте. Пусть нож и острый, и узелок все еще на шнурке, но будет ли от них прок? Будет ли прок от нее, или опять только вред?

– Отойди! – Кощей в доспехах и с мечом направлялся к черному ходу.

– Что случилось?

– Что-что. Верлиока явилась, и трупоеды ополоумели. Мара была права: никакой пользы от безмозглых тварей. Вмиг забыли наказы Яги, бросаются друг на друга, того и гляди – начнут штурмовать дом! Эх… Хотел кладбище поднять на подмогу, так он, – кивок в сторону кабинета Лихо. – говорит: нельзя, мол – люди перепугаются. Тьфу! – тут Кощей наконец заметил кухонный нож у нее в руках. – Что – не боишься? Тоже собралась воевать?

– Я… – Аня растерянно повертела в руках ножик. – А от меня там будет польза?

– Польза? – Кощей пожал плечами. – Не было бы беды – и то хорошо. Надеюсь, второй раз ты эту гадину в дом не впустишь?

Хлопнула входная дверь. Аня вернулась в кухню, положила ножик на стол, отыскала в буфете свечи.

– Так что же мне делать? Эй! Кто-нибудь! – повысила она голос, прекрасно зная, что директор ее слышит. – Что мне делать?

Никто не ответил, даже домовой не издал ни звука.

* * *

Судорожно мигнув, снова зажегся свет. Аня этого не заметила. Она сидела, сжав голову руками и бессмысленно глядя перед собой. Ярослава Григорьевна забыла на столе ноутбук, и теперь перед Аниными глазами по черному монитору расползались кроваво-красные трубы.

В какой-то момент воин в черных доспехах вбежал в кухню, торопливо напился из-под крана и выскочил вон. Обессиленный, он тащил меч за собой, и с клинка текла кровь, оставляя на паркете извилистые следы – издевательским отражением скринсейвера в мониторе. Аня уставилась на багровые ручейки.

– Кровь, – вспомнила вдруг она слова Мары. – Пока не прольется… Вот оно!

Она бросилась в кабинет директора.

– Лукиан Иванович, там… это… вы ведь теперь поможете?

Директор медленно отвернулся от шести своих мониторов и холодно посмотрел на нее. Бледный – бледнее обычного, осунувшийся, он был похож на птицу. Хищную птицу, мрачную и недовольную.

– Почему вы думаете, что я это сделаю? – спросил Аню Лихо. – Пока что в битве при последнем каштане ни один человек не пострадал.

Она помотала головой в ответ, словно спросонок: его отказ просто не желал укладываться в мозгу.

"То есть, кровь должна быть моя?"

– Анна, Анна, – добавил Лихо чуть менее строго. – Что же вы натворили. Да-да, – вскинул он руку, запрещая ей открыть рот. – я все знаю. От вас буквально разило моей так называемой сестрой. Сквернейшее дело – принять из рук Верлиоки пищу. Хуже только ее подарки. Сами догадались ничего не просить, или просто совпало? Признаю: моя вина в этом тоже есть. Нужно было быть с вами помягче и Яге приказать то же самое. Взгляните! – вдруг поманил он Аню поближе. – Вашей обидчице сейчас приходится очень несладко.

На мониторах, освещенный слабеньким светом двух фонарей, перед ней предстал двор. Привалившись спиной к мертвому дереву, неподвижно сидел Кощей, рядом с ним опиралась на ствол Мара. Кот показался на секунду и тут же пропал. От серокожего войска мало что уцелело, и убедить себя, что перед глазами – кино, у Ани не было никакой возможности. Она судорожно сглотнула и порадовалась, что камера наблюдения не передает запахи. Подтаявший с утра снег во дворе окончательно раскис, превратился в красно-бурую жижу, тут и там в ней валялись останки растерзавших друг друга гулей. С полдюжины чудищ были полностью скованы льдом, застыли в гротескных позах – безумный зимний паноптикум, и погода явно не имела к нему отошения. "Так расправляется с врагами та, кто испокон веков властвует над зимней смертью. Где-то среди них – олух, который пытался со мной познакомиться…" – подумала Аня и поняла, что ей жаль глупое чудище, каким бы вонючим и уродливым оно ни было.

Верлиока с Ягой стояли лицом к лицу. Старуха тяжело дышала, сжимая в руке палицу, явно держась из последних сил. Верлиока же была – сам бодрость, костюм – безупречен, аккуратная стрижка не сбилась ни на волосок.

– Ай-яй-яй, – промурлыкала она, разглядывая противницу, словно занятный, но не слишком ценный музейный экспонат. – Как говорят людишки: старость – не радость, не правда ли? – и вдруг повернулась, взглянув на Лихо и Аню в упор. – Не правда ли, милый братец? Кто же теперь нам с тобой помешает?

– Ах ты, паскуда! Меня – со счетов списывать?!

Уронив палицу, Яга подняла руку к губам. Не успела, как не успела Аня различить движение Верлиоки – настолько оно было стремительным. Удар не просто швырнул старуху на землю – заставил пропахать истоптанный в грязную кашу снег несколько метров. Она смогла подняться на ноги. Утерла разбитый рот рукавом, выплюнула кровь в талое месиво. Сплюнула еще, и на землю упали обломки вставных челюстей.

Верлиока захлопала в ладоши, как счастливый ребенок:

– Ну и? Сможешь теперь позвать своих слуг? У бабуфки шломалишь вше жубки! Нефем свифтеть!

Смеясь и кривляясь, Верлиока опять повернулась к дому. В этот раз она никуда не спешила, позволяя всем разглядеть кошмарную метаморфозу. Кожу на ее лице словно оттянули мощным рывком назад. Из-под милого личика проступил абсолютно нечеловеческий череп со скошенным лбом, решетчатой дыркой носа и безгубой пастью, полной острых зубов в четыре ряда. Черные провалы круглых глаз, лишенных белков и бровей, походили на жерла пушек.

"Это сон, просто страшный сон," – трусливая мантра сама собой лезла Ане в голову, но внезапно сквозь панику продралась мысль: "Позвать? Слуг?.. Ну, конечно!"

* * *

Кабинет Яги оказался не заперт. Оттолкнув ширму в сторону, Аня схватила веревочную уздечку гадкой игрушки и дернула:

– Просыпайся! Слышишь? Слышите меня, лошади? Вашей хозяйке нужна помощь! Черт… не умею свистеть… – она снова и снова дергала раскрашенного уродца за веревку. Сгребла с полки несколько мелких фигурок, швырнула их на ковер – безрезультатно. Игрушки оставались игрушками. Приглушенно, но различимо донесся со двора вопль. "Женский," – машинально отметила Аня. – "Не Яга. Жива ли она?.." Мысль оборвал грохот: на дверь черного хода обрушился удар такой силы, что вздрогнул весь дом. Еще удар. И еще. Полки затряслись, к лошадкам на полу прибавились новые – по-прежнему безмолвные и бесполезные.

– Очнись, пожалуйста! – Аня держала качалку за морду, глядя в ее злобные красные глазки. – Очень тебя прошу… Ай-й-й!.. Скотина!!!

Оскаленная деревянная пасть сомкнулась на измазанной зеленкой руке. Защемила и снова разжалась, издав мерзкий скрежет. Качалка задергалась, скрежетнула опять и опять. В третий раз это уже был голос живого существа, хоть и мало похожий на конское ржание. Прижимая к груди ободранную в кровь руку, Аня едва успела вскочить на кушетку. Впечаталась в стену, со смесью ужаса и восхищения глядя перед собой. Игрушки преображались.

Первым принял истинный облик вожак табуна. Злобная деревяшка обернулась черным жеребцом с алыми глазами, взревела и ринулась вон из комнаты, в мелкие щепки растоптав злополучную ширму. Следом вскинулись на ноги те, кто был на полу. Дверной проем затрещал, дверь слетела с петель. Ковер под копытами превратился в лохмотья, за ним приказала долго жить мебель. "Яга убьет меня за разгром…" – подумала Аня и тут же забыла об этом, балансируя на обломках. А мимо нее все мчались и мчались кони, задевая гривой лицо, обдавая горячим дыханием, грозя в любую секунду утащить за собой, растоптав и размазав. Большие и маленькие, всевозможных пород и мастей, вырвались они из комнаты, ломая все на своем пути. Подвинься, цунами! Завидуй, торнадо! Последним из разрушенного кабинета ускакал здоровенный битюг, ярко-желтый, с кислотно-зеленой сбруей.

И в ту же секунду удары в дверь прекратились, потому что двери не стало. Раз пять споткнувшись, а после – упав на развороченном паркете, Аня прибежала к черному ходу. Теперь он был скорее парадный, по крайней мере – размерами: кони вынесли и дверь, и дверной косяк. На крыльце, среди обломков и снова ставших игрушками слуг сидела Яга, взъерошенная, с разбитой губой, но целая, злая и даже бодрая. Мурл умывался рядом с ней. Аня вздохнула с облегчением: Верлиока, похоже, исчезла.

– Фто натворила, дурощка?! – бодро прошамкала злая Яга. – Кто щ в доме-то коней выпуфкает!

– Не благодарите! – тряхнула головой Аня, оглядываясь в поисках Кощея и Мары.

* * *

Невозмутимый, словно ничего не было, к ней присоединился директор. Окинул двор взглядом и покачал головой:

– Нет. Это еще не конец.

– Марина? Что случилось? Он ранен? – Аня подбежала к паре у дерева, очень стараясь не думать, на что именно она наступает. Странно и даже жутко было видеть слезы на лице древней богини. Кощей все также сидел, прислонившись к стволу, закрыв глаза, словно решил отдохнуть после боя. Но мертвенная бледность лица выдавала: что-то не так.

– Он дышит! – Аня наклонилась поближе и немедленно об этом пожалела.

– Прочь! – это не был шуточный подзатыльник, как прежде – пощечина Мары сбила ее с ног прямо кашу из снега и крови.

– Забрала! – Мара взвыла, протягивая Лихо дрожащую ладонь с обрывками золотой цепочки. – Эта тварь забрала иглу! А все ты! Ты виновата! Ты заодно с этой гадиной!

Не шагни Лихо вперед, встав между нею и Аней, вполне вероятно, кровь полилась бы снова. Он обнял Мару за плечи, помог ей подняться, и только после этого дал руку Ане.

– Довольно! Бессмысленная жертва здесь не поможет. Кроме того, наша юная коллега все осознала и готова загладить вину. Она немедленно заберет иглу у Верлиоки.

Да, конечно… – машинально откликнулась Аня, отряхивая мокрые джинсы. – Эээ… Что я сделаю?..

2.07. Очень острая проблема

Наверное, этот день можно было назвать Днем Имени Хоббитов. Или Днем, Когда Хоббитам Икалось. Меньше суток назад ей в голову лез Бильбо, теперь же, сидя рядом с директором в вагоне метро, Аня вспоминала Фродо. Вспоминала и поминала недобрым словом. Ей бы на его место! Славно было бы отправиться в поход за иглой месяцев эдак на шесть-семь, да чтобы Мурл – в роли Сэма, а вместо страдающего географическим кретинизмом Гендальфа… ну, допустим, Яга. Не самый плохой проводник, если подумать – при условии, что рядом есть сухостой или бурелом. Да что бурелом, она, наверное, даже на лесопилке сможет открыть портал. М-да… А вот в степи или тундре от этой злой мымры было бы мало проку.

Аня тряхнула головой, отгоняя никчемные фантазии. Фродо – это Фродо. Она – это, увы, она. Лузер, которому до местного Мордора – восемь остановок на метро. Но, окажись даже целых сто восемь – легче бы все равно не стало.

"Отправляясь в дом Верлиоки, нужно помнить три вещи," – сказал ей Лихо, пока они шли к станции. – "Вы идете по собственной воле. Вы идете просить не для себя. Вы идете одна."

И деликатно поддержал ее при этом под локоток – очень вовремя, потому что Аня споткнулась на ровном месте. Поддержал и не менее деликатно сжал руку.

"Прыжок на месте считается попыткой улететь. Ха! Не волнуйтесь – не побегу. Бесполезно. Куда ж от вас скроешься?" – мрачно подумала Аня, но вслух спросила другое:

– "Одна" означает, что у меня даже не будет прикрытия?

– На вашем месте, – мягко упрекнул ее Лихо. – я бы в первую очередь задумался над условием "По собственной воле". Игла – могущественный предмет. Она – не просто средоточие жизненных сил Кощея. Игла его контролирует. Теперь представьте, что натворит Верлиока, управляя Кощеем. Глобальный климат уже без того – ни к черту.

Аня сложила вместе два и два и, не сдержавшись, зло фыркнула:

– Вот же дура! Упс… – она осторожно покосилась на Лихо. Покосилась и вздохнула с облегчением: он явно понял, о ком речь, но не рассердился, только откликнулся не менее долгим вздохом:

– Не спорю. Она поступила неразумно. Но знали бы вы, Анна, сколько глупостей в свое время совершил Кощей, – директор усмехнулся, обернувшись к ней – невеселой усмешкой.

– Все равно, даже если предположить, что Мара не злоупотребляла, это… это непорядочно! – отрезала Аня, и больше они не разговаривали, пока не вошли в вагон.

* * *

Четверо уцелевших гулей взвалил на плечи тело в черных доспехах и понесли в дом. Мара шла рядом, каждую третью секунду строго приказывая умертвиям: «Аккуратнее!», «Тише!», «Быстрее!», «Нет, медленнее!», отчего бестолковые чудища только путались, спотыкались, а на лестнице и вовсе уронили бесчувственного Кощея. Разъяренная Мара заорала на них так, что гули бросили тело посреди комнаты, выскочили из дома, юркнули в дупло и заколотили его изнутри.

– Вон!!! – крикнула Мара. Кот и Яга немедля послушались.

Оставшись одна, Мара без сил опустилась на пол рядом с мужем и горько заплакала.

Внизу, в кухне, Яга разлила чай по кружкам, но чаепитие не клеилось.

– Ну, что? Думаешь, наше ходячее несчастье справится? – спросила Яга то ли Мурла, то ли стайку чаинок, кружившихся вслед за ложкой.

– Она-то? Конечно! – бодро откликнулся кот. – Моя школа. Я это… пойду – компьютер выключу?

Кот ушел, но ничего не стал выключать – залез в монитор, притворяясь скринсейвером – так, как это случалось едва ли не каждый день. Так, словно это могло хоть кому-то помочь.

* * *

– …двери закрываются. Следующая станция – «Спасская»…

"Уже? Спасите-помогите…" – Аня сжала руки вместе и засунула между колен: ладони то потели, то мерзли. Из головы не шла жуткая морда, увиденная во дворе. Что это – устрашающая иллюзия? Игра воображения человека, который некстати вспомнил Чужих? Или безносый ужас и есть истинный облик врага, а элегантная блондинка как раз – маскировка, ловушка для доверчивых глупых людей?

"Да кто там так глупо ржет?!"

Две девчонки чуть помоложе Ани, сидевшие напротив, хихикали уже которую остановку подряд. После очередного визгливого "Хи-и-и!" она вынырнула из невеселых мыслей и бросила взгляд в их сторону.

"Ну, и что у нас за повод? Поделились бы, что ли, мне пригодится чуть-чуть позитива."

Оказалось, девицы строили глазки Лихо. Самым глупейшим из способов старались привлечь его внимание. В общем-то, ничего удивительного. Кого они видят? Молодого респектабельного мужчину: интересную внешность, дорогую одежду, необычную стрижку. А что не на своей машине – в метро, так мало ли на это причин. И неожиданно Аня развеселилась.

Медленно, почти против воли, ее губы раздвинулись в мерзко-злорадной ухмылке. Девицы перестали хихикать и уставились на нее.

"Хэштег "властный герой"? Хэштег "любовный роман"?! А вот хрен вам, идиотки!"

Девицы заторопились к выходу, словно испугались ее мыслей.

"Хэштег "всем хана"! Хэштег "злобная нечисть"! Не хотите принять участие в миссии?"

Одна из девчонок запнулась в дверях, выронив все, что держала. Судя по тому, как жалобно скривилось ее лицо, смартфону пришел конец.

Ане вдруг стало неловко, как если бы она расколотила мобильник этой дурочки собственными руками.

– Анна? – окликнул ее директор. – Дышите. Просто дышите, ровно и неглубоко. Это поможет справляться с паникой.

– Да я не… – она начала фразу и забыла, чем заканчивать. Востроносый профиль и светлые пряди. Игра освещения? Или Верлиока добралась-таки до своего квази-братца, захватив его тело?

– Ммм? – озадаченно спросил Лихо, повернувшись, и наваждение отступило.

– Вы… – она призадумалась, стоит ли сознаваться. Любое здравомыслящее существо такое сравнение должно просто-напросто оскорбить. – Мне померещилась она, – все же решилась Аня. – Вы были похожи на Верлиоку – секунду, не больше.

– Вы ошибаетесь, – покачал головой Лихо.

– Да, конечно, вы не по… – начала Аня и заткнулась, нарвавшись на фирменный жуткий взгляд.

– Вы ошибаетесь в слове "секунду". Я всегда на нее похож.

– Ааа…эээ… вы – это?! – она, не найдя слов, ошарашенно покрутила пальцами у лица. Лихо понял ее пантомиму и снова качнул головой:

– Нет. Не страхолюдный вариант. Обычный. Если вы о внешности, разумеется.

До самого Крестовского острова она молчала, стараясь дышать, как велели. Получалось паршиво.

* * *

В глубине души Аня очень, ну очень надеялась, что консьерж просто не впустит их в дом. Разумеется, она ошибалась. Человек взглянул на вошедших, как на пустое место, и возвратился к своему кроссворду.

– Вы помните три правила? – строго спросил Лихо. – Гм. Вижу, что помните. А помните, что еще я сказал вам об этой твари? Она лжива. Лжива и невероятно талантлива в манипуляциях. Справитесь с ее ложью, считайте – вы победили. И вот еще что, Анна, – Лихо вдруг взял девушку за плечо, притянул и крепко обнял. – да, у вас будет прикрытие. Смело вперед!

С последними словами ее развернули и не слишком-то деликатным толчком отправили в лифт. Двери закрылись беззвучно, но Ане казалось, что они грохнули, словно крышка гроба.

* * *

Можно было дышать, и морально готовиться к встрече с кошмарной мордой, без конца повторять три правила, и все, абсолютно все это не пригодилось, когда дверь открыла служанка в коричневом платье.

Еще в прошлый раз Аня отметила неразговорчивость девушки. Теперь она увидала причину молчания. Грубые стежки толстой черной ниткой плотно зашили ей рот, отверстия от иглы не кровоточили, но были багрово воспалены, а сжатые губы совсем посерели.

"Давно," – содрогнувшись, подумала Аня. – "Это сделали с ней давно. Как она остается в сознании?!"

– Ну же, не стой, словно столб, веди гостью в дом! – проворковал знакомый Ане голосок, при звуках которого служанку аж передернуло. Аня подумала, что это от страха, но девушка продолжала дергаться: точь-в-точь – марионетка, которой пытается управлять неумеха. Живая марионетка приглашающе махнула рукой. Раздался громкий щелчок, и рука служанки обвисла, выпав из плечевого сустава.

– Сама дойду! – Аня ринулась в комнаты, не сняв куртку, своротила какую-то мебель, больно ушибла бедро, но согласилась бы ушибиться еще десять раз – лишь бы не видеть конвульсии куклы.

Куклы с осмысленными глазами, полными боли и ужаса.

* * *

Ноги сами принесли ее в уже знакомую гостиную. Или почти что знакомую.

"Серьезно?!" – после изувеченной прислуги интерьерные ухищрения не только не напугали Аню – прибавили бодрой злости.

Безобидную иллюзию Окампо над камином сменили злобные монстры Гигера.

"Будет выеживаться, гадина, спрошу, кто на картине – она или мама ее!"

На месте изящных дев с музыкальными инструментами красовалась телефонная трубка в кровавых соплях.

"Эх, знал бы старик Дали, кому дарит шедевры… рисовал бы до конца своих дней чупа-чупс!"

Что из картин осталось неизменным, так это бездарные акварели пониже трубки с тарелкой. Рядом, покачивая ножкой в изящной туфельке, сидела на диване Верлиока.

– Знач'так! – с места в карьер начала Аня. – Я пришла добровольно, одна и просить не для себя. Отдавайте иглу! – и демонстративно взглянула на часы в смартфоне.

– О! – всплеснула Верлиока руками. – Узнаю безобразное влияние друзей моего брата. Даже не поздороваетесь, моя дорогая?

Аня фыркнула:

– Будь передо мной дух зла и повелитель теней, стопудово поздоровалась бы. Но я тут не вижу никаких сил, что вечно совершают благо, так что – ближе к делу!

Милое личико Верлиоки дрогнуло. На долю секунды из-под него проступила кошмарная тварь и спряталась снова.

"Нарываюсь, ох, нарываюсь… но лучше уж так, чем трястись от ужаса!"

– Что ж… – все еще изображая любезную хозяйку дома, тварь трижды хлопнула в ладоши.

Дерганой походкой, на плохо сгибающихся ногах в комнату вошла служанка. Не та, что встречала Аню, но с точно так же зашитым ртом. В руках, пока еще целых, она сжимала серебряный поднос с круглой крышкой. Аня невольно закусила губу:

"Какого черта? Или игла Кощея – с разводной ключ размером? Что за чушь! Под этот колпак можно запихнуть килограммы иголок!.."

– Та-да! – жестом балаганного фокусника Верлиока сняла колпак с блюда.

Никаких игл на нем не было. В черной луже свернувшейся крови на блюде покоилась голова. Лохматая голова серокожего мальчики, и раззявленный в крике рот головы был заткнут детской шапочкой с пестрым помпоном.

* * *

Аня уставилась на голову. Верлиока же с нескрываемым удовольствием смотрела на девушку. Старинные часы с маятником равнодушно отмеряли секунды, и с каждой следующей удовольствие твари все более вытесняла злость. Аня же продолжала стоять, не двигаясь, широко распахнув глаза.

Будь Верлиока чуть более наблюдательна, или чуть менее самоуверенна, она бы, возможно, заметила: слишком широко распахнув.

"Как же мне повезло прочитать про этот трюк," – думала тем временем Аня. Мутная, расфокусированная картина перед вытаращенными глазами беспокоила ее мало. Выиграв время, она смогла отдышаться. Паника отступила, тошнота улеглась. Не то чтобы Аня совсем не хотела наблевать мерзкой гадине на ковры… но все же решила сберечь силы.

– Гм-м… – нарушила наконец молчание Аня. – Вижу, хорошая годная шапка пропала зря. Пальто, я так понимаю, тоже накрылось?

В этот раз Верлиока спрятала проступившего монстра с большим трудом. И улыбка у твари получилась куда более натянутая. Крышка блюда со звоном вернулась на место:

– Что за безмозглые слуги. Все нужно делать самой. Вон! – это относилось к служанке. Та заковыляла прочь так быстро, как только ей позволяли дрожащие ноги. Верлиока же соскользнула с дивана, махнув Ане рукой:

– Не скучайте, моя дорогая. Я скоро.

Едва она скрылась за одной из дверей, друг за другом начали гаснуть светильники. Темнота надвинулась изо всех углов, и вот уже единственный источник света – догорающие дрова в камине.

– Это что за приступ экономии?.. – пробормотала Аня, оглядываясь. Невольно шагнула ближе к камину, но тут же шарахнулась прочь: из картины над ним выползала та самая тварь, которую можно было бы счесть прародителем Верлиоки. Длинные – кухонным ножам под стать, скрежетнули когти по каминной полке. Ощерились острые зубы в четыре ряда.

Аня стала медленно отступать назад, почти сразу застряв ногой в чем-то липком. Черная, едко пахнущая жижа сочилась из телефонной трубки, стекала вниз по дивану. расползалась по полу, отрезая путь к ближайшей двери. Собравшись с силами, Аня выдернула из ботинка ногу, отпрыгнула и включила фонарик в смартфоне. Ужаса от этого не убавилось: монстр уже выбрался из картины полностью.