Текст книги "Я больше не люблю тебя"
Автор книги: Диана Эпплярд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Марджи ткнула младшую дочь ногой.
– Иди, дорогая.
– Пошли, – сказал Джейк Франческе, на коленях которой дремала Хэтти с полуприкрытыми глазами и пальцем во рту. – Они слишком напились, чтобы нас кормить. Хочешь картошки-фри?
– Да, пожалуйста.
Джейк наклонился и с привычной легкостью поднял Хэтти на руки. Она сонно обняла его за шею.
– Расскажи мне сказку, – попросила она.
– Мы оба расскажем, – обещала Франческа, и они все вместе пошли в дом.
Марджи проводила их ласковым взглядом. Она простила Джейка.
– Никаких мужчин на горизонте? – спросила Тэсс когда Джейк с Франческой ушли.
– Никаких. Абсолютно. Я смирилась со стародевичеством. Вчера даже чуть не пошла в церковь. Ты мне скажешь, если у меня отрастут усы, правда?
– Постараюсь, – обещала Тэсс. Марку наскучил этот разговор, и он постучал пальцами по столу.
– Как насчет еды? – спросил он.
– Я думала, мы пойдем в паб, – сказала Тэсс.
– Они не любят там детей в субботу вечером.
– А симпатичных ресторанов рядом нет?
Марк и Тэсс фыркнули.
– Это вряд ли, – даже Марк признавал, что ближайшие рестораны деликатесами не баловали, там и дыня с ветчиной считалась экзотикой.
– Я пойду куплю что-нибудь на вынос, – сказал он.
– Не стоит меня так баловать, я всего лишь гость, – заметила Марджи. – А какая тут кухня на вынос?
– Индийская. А тебе можно вести машину? – спросила Тэсс. – Ты порядком выпил.
– Ты что, когда-нибудь видела на здешних дорогах полицейскую машину? – спросил Марк, осторожно поднимаясь на ноги. – И вообще, Питер, местный полицейский, в это время вечно торчит в «Зарезанном ягненке».
– Разве он не великолепен? – сказала Марджи, провожая его широкую спину жадными глазами.
– Попробовала бы ты с ним жить.
– Да ты так на самом деле не думаешь, признайся. Я бы его взяла.
– Мне уже кажется, что думаю. Ладно, давай рассказывай про Лондон. Как там Ванесса?
– По тебе скучает. Она так усердно мотается между Клапамом и югом Франции, будто бабочка какая, и говорит, что у нее ни на что не хватает времени. Я ей ни капли не завидую. Мне такая жизнь не по вкусу. Представляешь, как трудно вспомнить, в Лондоне твоя картофелечистка или в Сен-Жан-де-Люсе?
– У нее, наверное, их две.
– А то и шесть. И все посеребренные. Извини, но без тебя мне ее не выдержать. Она тут пригласила меня выпить кофе, но я придумала отговорку, сказала, что мне надо мыть туалет. По-моему, она была в ужасе. Знаешь, без тебя в качестве преграды, она вечно намекает на то, как мне тяжело, бедняжке, одной и почти без денег. Мне так и хочется ее встряхнуть и сказать, что я хоть что-то полезное делаю, а не просто подбираю за этим самодовольным олухом. Знаешь, пока мы разговаривали, он подъехал в своей громадной машине, зашел в дом и даже с ней не поздоровался. Она ужасно смутилась. А девочки говорят, Клемми очень испортилась, вечно треплется об их доме во Франции.
– Ну, ты, конечно, у нас не сплетница.
– Конечно, нет. Ты сама спросила. Кстати, как Джейк?
Тэсс немедленно почувствовала, что должна броситься на защиту.
– С ним все хорошо, он успевает в школе. Иногда все же ходит мрачный, но учителя считают, что на экзаменах он справится успешно. Он хочет поехать в Америку в университет, но это, боюсь, нам совершенно не по средствам. Так что он, скорее всего, пойдет в школу искусств, и это будет просто здорово. А как Франческа? – спросила она, желая увести разговор в сторону.
– О, она просто ангел. Никаких проблем. Это с Джорджиной сплошной кошмар. Я изверг, потому что не разрешаю пользоваться мобильником, который ей купил какой-то слизняк. К тому же все ее подружки покупают одежду в «Кензо», а мы нет. И почему она не может пойти с друзьями смотреть фильм с ограничением от пятнадцати и старше, а потом есть пиццу? Я отвечаю, это потому, что ей тринадцать, а не пятнадцать, а она хлопает дверью, кричит «Спасибо, мама, что погубила мою жизнь», и удаляется к себе в комнату. Это просто здорово. Создает теплую атмосферу в семье. Мне очень обидно, что вся эта драма занимает столько времени, это бессмысленная трата сил. Я начинаю жалеть, что у меня нормальный тинейджер. Лучше бы это была прыщавая тихоня, новообращенная христианка, чем мини-Бритни Спирс в засосах.
– Ну, это вряд ли.
– Пожалуй.
– Ты знаешь, в чем проблема, – Марджи наклонилась через стол к Марку, когда они уже ели индийский ужин. Тэсс пнула ее под столом, но Марджи слишком набралась, чтобы обратить на это внимание.
– Вы мало друг с другом разговариваете. Вот в чем все дело. Искусство коммуникации. Вы должны поддерживать каналы связи открытыми, вот что все говорят о браке, это я вам говорю. Спец по браку. Тебе нравится здесь жить, а Тэсс не нравится. Тэсс снова пнула ее под столом. Лицо Марка застыло в саркастической усмешке.
– Правда, Марджи? – сказал он, наклоняясь, чтобы долить ей в бокал. – Расскажи мне еще.
– О, ей здесь тошно, – сказала Марджи, размахивая вилкой. Тэсс ловко поймала кусочек курятины, пока он не упал на пол и его не съел Арчи. – Абсолютно точно. Но она здесь живет, потому что ты так хочешь. А подумай о том, что она приносит в жертву свою карьеру! – Тэсс попробовала умоляюще посмотреть на подругу. – Она так замечательно училась, а теперь говорит, что, может, придется бросить учебу. Ей это будет неприятно, – Марджи тщательно выговаривала слова. – А потом она станет винить тебя в том, что бросила учебу.
– Марджи, тебе не кажется, что сейчас не время для этого разговора?
– Что ты, – сказал Марк, – я весь внимание.
– У нее потрясающее будущее. Она такая способная и умная. Она не может все бросить. Это как твоя работа. Ты бы ее бросил?
– Это невозможно, – сказал Марк спокойно, отпив вина. Марджи сделала большой глоток из своего бокала.
– Но почему тут не то же самое? Почему твоя карьера важнее? Если Тэсс доучится, то может начать потрясающую карьеру. Она может стать знаменитым лектором и читать лекции по всему свету. А ты сможешь уйти в отставку и рубить дрова.
– По-моему, неплохая мысль, – рассмеялся Марк.
– Это хорошо, – с важным видом кивнула Марджи. – Теперь очередь Тэсс, понимаешь? Она столько лет посвящала себя семье, а теперь пора и ей вырваться на свободу. Она так изменилась. Она стала куда увереннее.
– Перестаньте обо мне говорить, будто меня здесь нет, – сказала Тэсс. – Слушай, Марджи, спасибо, конечно, но все не совсем так. Я здесь счастлива…
– А раньше ты не так говорила.
– Я здесь счастлива, – громко повторила Тэсс. – Мне просто требуется время, чтобы привыкнуть, а с учебой мы разберемся, правда, Марк? Все будет в порядке.
– А деньги? – спросила Марджи. – Тебя же еще деньги беспокоят.
– Не очень, – ответила Тэсс, напряженно улыбаясь. – Мы справимся. Марджи, нам пора проверить, легли ли дети. Уже двенадцатый час. Я положила Франческу и Джорджину в комнате Хэтти, а тебя у Олли. Пошли.
– Ты иди, – сказала Марджи. – Я хочу поговорить с Марком. – Тэсс и Марк переглянулись через ее голову, и Марк произнес одними губами «Спасите».
– Пожалуй, – Тэсс поднялась, – я пойду ложиться. С меня хватит.
– С меня тоже, – зевнул Марк.
– Не уходите. Я хочу еще выпить.
– Тебе уже хватит, – сказал Марк, поднимая пустую бутылку. Пошли, Мардж. Утром ты и так будешь паршиво себя чувствовать.
– Да иди ты, – ухмыльнулась она. – Не будь занудой. Ты стал таким занудой с тех пор, как вы сюда переехали. – Она встала из-за стола, слегка покачиваясь, и Тэсс взяла ее под руку.
– Я давно так не надиралась. Не давай девочкам меня видеть.
– Не дам, – сказала Тэсс и осторожно повела ее наверх.
– Что, при спальне нет ванной? – спросила Марджи, оглядывая комнату Олли.
– Куда там, – сказала Тэсс. – У нас еще ни одной ванной нет.
– Спокойной ночи. Я ничего лишнего не наговорила?
– Нет. Ты молодец. Спокойной ночи.
– Итак, – Марк сидел в постели, сложив руки на груди. – Тебе здесь тошно. Не просто неудобно, не слегка не нравится, а тошно. Я скупердяй, который не желает платить за твою учебу. Я с тобой не разговариваю. Я так ушел в свои дела, что не вижу, что моя жена глубоко несчастна.
– Да ладно, тебе, – Тэсс отвернулась от него, снимая джинсы. – Она надралась. Я ей этого не говорила.
– Так она это все выдумала, да? Ради того, чтобы раздуть конфликт? Очень интересно.
– Слушай, – сказала Тэсс, забираясь в постель в одних трусиках и пытаясь прижаться к мужу. Он отодвинулся. – Ну, допустим, я сказала, что не в восторге от переезда, но ты ведь об этом и так знаешь, правда? Мы об этом разговаривали. Я сказала, что мне здесь нравится потому, что все остальные счастливы, и я уверена, что сумею приладить свое расписание к ежедневным поездкам. Как и ты, – добавила она.
– А что там насчет денег? Ты что, и правда растрепала Марджи, что мы разорены?
– Ничего я не растрепала, как ты выражаешься, – ответила Тэсс. – Я честно сказала ей, что у нас сейчас с деньгами туго. Потому что, – она задумалась в поисках причины, – она пригласила нас с собой на каникулы. Во Францию, – в ее голосе слышалось отчаяние.
– И ты сказала, что мы не можем поехать, потому что я мало зарабатываю.
– О господи! – Тэсс сердито отодвинулась и повернулась на бок, спиной к нему, укрываясь с головой одеялом. – Хватит изображать из себя мученика. Я просто сказала, что беспокоюсь об оплате обучения на следующий год, и не знает ли она каких-нибудь стипендий, вот и все.
Марк протянул руку и выключил свет со своей стороны. Тэсс напряженно лежала рядом, гадая, сделать ли первый шаг. Они уже сто лет не занимались любовью, с того вечера, когда Марк сказал, что им надо окрестить дом. Он либо уже спал, когда она забиралась в постель, проработав весь вечер на ноутбуке, либо у него с утра было совещание, и он оставался на ночь в Лондоне. Мы даже не корабли, проходящие мимо в ночи, подумала Тэсс. Мы как отдельные континенты. В постели их отделяло всего несколько футов, но они казались пропастью. Как легко остыть семейному теплу. И как это мы раньше мирились, подумала она, поудобнее взбивая подушку под щекой. Ах да, помню. Я обычно извинялась.
Глава 25
Тэсс заколебалась. Брие с кресс-салатом на чьябатте или копченый лосось с маринованным огурчиком на ржаном хлебе? Какое упоение иметь возможность выбирать!
– Копченый лосось, пожалуйста, – сказала она решительно. – И майонез с огурчиком. Да, хлеб ржаной и латте. – Взяв кофе, от которого шел пар, и сандвич, Тэсс запихнула сдачу в сумочку и пошла за Ники к единственному свободному столику в переполненном ресторане.
– Боже, какая прелесть, – сказала она, задумчиво отпивая глоток и оглядывая суету вокруг.
– Что? – озадаченно переспросила Ники. – Это кофе, Тэсс. Не манна небесная.
– Ты не представляешь себе. Для меня это манна. Смотри, что я купила, – она подняла бутылочно-зеленый пакет, на котором золотыми буквами было написано «Хэрродс».
– Пакет из «Хэрродса»?
– Не говори глупостей, – Тэсс запустила в него руку и вытянула мягкую черную кофточку, которая лежала у нее в ладонях, как нежащийся котенок. – Это кашемировый джемпер от «Жозеф», – сказала она почтительно, прижимая джемпер к щеке. – Я никогда в жизни ничего не покупала в «Хэрродс», просто из принципа, но я должна была это сделать. – Я так счастлива.
– Ты не думаешь, что слишком далеко заходишь с лечением покупками? – нервно спросила Ники. – Это ведь ужасно дорого, правда? А ты мне говорила, что вы разорены.
– Я знаю, – сказала Тэсс, убирая джемпер обратно в сумку. – Но я устала сводить концы с концами. Я не собираюсь отказываться от того, что люблю, например, иногда делать покупки, а то получится, что только Марк имеет право на капризы и странные новые хобби, вроде убийства животных. Он даже купил ружье с рук.
– Значит, ты ему скажешь, сколько точно это стоит?
– Эта старая тряпка? Да ее Марджи мне отдала, – Тэсс слизнула пену с ложки. – И вообще я заслуживаю праздника. Не каждый день заканчиваешь учебу с отличием. Ники, ты не представляешь себе, как я счастлива. Мне хочется прыгать и визжать: «Я получила диплом с отличием! Я получила диплом с отличием!» Как думаешь, может, мне это на футболке напечатать?
– А что, это мысль, – сказала Ники. – А сзади написать «Умная штучка». Я так тобой горжусь, – добавила она.
– А я тобой, – поспешно сказала Тэсс. – Ты отлично справилась.
– Но не так отлично, как ты.
– Я знаю, – ухмыльнулась Тэсс. – Не всем же быть гениями.
– Да иди ты! А что теперь? Что с преподавательским сертификатом?
– Меня приняли. Мне бы надо заполнять заявки на рабочие места, но я не могу, жду новостей о стипендиях от той европейской организации, которую мне нашел казначей.
– Ну, стипендий по бедности тебе не полагается. Это ведь для несчастных матерей-одиночек вроде меня, так?
– Да уж, тоже мне несчастная. Но там есть специальный фонд искусства, откуда средства выделяются любой женщине-студентке. Я не могу теперь отступить, – сказала она, мгновенно погрустнев. – Сейчас будто все, за что я боролась, в пределах моей досягаемости, но я все время борюсь с молчаливой оппозицией Марка. Мне даже домой не всегда хочется идти. Может, я бы и не пошла, если бы не дети.
Ники проницательно глянула на нее.
– Ты ведь на самом деле так не думаешь.
– Я не уверена, – медленно сказала Тэсс. – Не предполагала, что меня это настолько затронет – у меня будто ребенка отнимают. Я люблю мою новую жизнь и перспективы на будущее. Вот села на поезд, приехала сюда, оставила дома всю эту суматоху, и это как бегство. Я не хочу всю жизнь чистить резиновые сапоги от грязи. А что делать летом? Марк хочет, чтобы я обставила дом, но это так скучно. На самом деле я хочу уложить вещи в машину и поехать в Корнуолл, но этого мы не можем себе позволить.
– А чего хотят дети? – спросила Ники, жуя сэндвич.
– Думаю, они бы не прочь остаться, – призналась Тэсс. – Марк все еще собирается купить для Хэтти пони, и они все обожают этого чертова пса. Насчет Джейка я не знаю. Может, ему бы и не помешала смена обстановки. Он опять какой-то озабоченный, и меня это тревожит. Я-то думала, все это осталось позади, что худшее прошло, но он опять от нас отдаляется. А может, он просто беспокоится об экзаменах в следующем году? Ну так что, – весело спросила она, – а ты как? Чем вы сейчас займетесь, магистр искусств Ники Холтон?
– Путешествиями, – усмехнулась Ники. – Я еду в киббуц.
– Быть того не может!
– Именно. Мик меня позвал. Сказал, там куча свободного места, и есть и другие люди, такого же «зрелого» возраста, как его древняя мать. Я буду лежать на солнце, пока не сморщусь, как изюм, собирать апельсины и решать, что делать дальше, вроде старой хиппи. Может, я поеду с Миком в Египет, он потом туда собирается. Вроде бы там тоже можно собирать фрукты. Я никогда не видела пирамид.
– Тебе везет, – сказала Тэсс. – Ты такая свободная.
– Мои дети уже взрослые, – заметила она. – Настанет и твое время. Честно.
– Это вряд ли. Я хочу получить преподавательский диплом, а Марк ведет себя так, будто я собираюсь устроить стриптиз и вступить в секту. Если бы я собралась в киббуц, он бы меня точно в психушку сдал.
– Ты знаешь, что тебе надо сделать этим летом, – Ники откусила бутерброд с помидором и сыром. – Тебе надо попробовать устроить эту выставку.
– Ну да, – иронично ответила Тэсс, – я позвоню в музей д’Орсэ и скажу «Вы меня не знаете, но я собираюсь устроить выставку работ Берт Морисо, первую с конца девятнадцатого века. Чем я занимаюсь? Я студентка. Нет, я не из галереи. Как я собираюсь оплатить выставку и обеспечить безопасную доставку бесценных произведений искусства? Вот тут вы меня поймали. Я вам перезвоню, ладно?» – Тэсс изобразила, как кладет телефонную трубку. – Просто потрясающе. Это ни за что не сработает.
– Да нет, – возразила Ники со сверкающими глазами, – это может получиться. Просто надо, чтобы тебя поддержал кто-то из крупной галереи, вроде современного отдела галереи Тейт. Она ведь известный художник, правда? О ней многие слышали, и какая-нибудь новая галерея наверняка решит, что это отличная идея, так что собрать ее ретроспективу будет удачным шагом.
– Перестань, – отозвалась Тэсс. – Во-первых, из этого ничего не получится. Во-вторых, у меня нет времени. И, в-третьих, Марк меня убьет.
Ники сурово посмотрела на нее.
– Я думала, мы это уже проходили, миссис Джеймс. Что может сказать муж, если жена решит сделать что-то самостоятельно?
– Ладно, я подумаю, – Тэсс поднесла чашку с кофе к губам. Браслеты ее соскользнули к рукаву джемпера. – Я подумаю, но ничего не обещаю.
– Ты шутишь? – спросил Марк. – Идея замечательная, но у тебя нет времени, а нам столько надо сделать в доме. Раз учеба закончилась, я надеялся, что ты хоть немного сосредоточишься на нас. Иди-ка сюда, паршивец. – Он поймал Арчи, который как раз присаживался пописать, и быстро вынес его за дверь. – Тебе опять придется мотаться в Лондон и обратно, и дети будут предоставлены сами себе. Они и так тебя почти не видели из-за экзаменов. Не говоря уже о том, сколько мы тратим на присмотр за ними.
– Они и тебя мало видели, – отметила Тэсс.
– Но это же работа, – тут же отозвался он.
– Разумеется.
– Слушай, я не говорю «нет», – Тэсс изумленно посмотрела на него. – Но я не говорю и «да».
– Вообще-то, – сказала Тэсс ледяным голосом, – «да» или «нет» тут не твое решение, а мое. Если я могу договориться о том, что за детьми присмотрят, то почему бы мне не взяться за такой проект?
– Но кто за это все будет платить? Будь же благоразумна, Тэсс. Мы и так еле сводим концы с концами. А если какая-нибудь галерея и захочет устроить выставку Берт Морисо, то вряд ли их в этом сможет убедить кто-нибудь вроде тебя, правда?
– Спасибо за веру в мою способность убеждать.
– Просто это пустая трата времени. Ты прекрасно справилась, и мы все тобой гордимся, но уж теперь-то можно подумать и о семье. Дети по тебе скучают, у нас столько забот. Мы так многое можем сделать вместе.
– Я как-то не очень хочу все лето рубить дрова или в кого-нибудь стрелять, – сказала Тэсс с легкой улыбкой.
– Очень смешно. Я имел в виду, что мог бы взять небольшой отпуск, и мы бы вместе занялись отделкой дома. Если ты будешь возиться с этой выставкой, то ничего не выйдет. Неужели тебе пока не достаточно? Знаешь, нам надо поговорить о деньгах на следующий год…
Тэсс оборвала его.
– Достаточно? Ты думаешь, желание изменить мою жизнь было просто капризом, и теперь я его выполнила и успокоилась? – спросила она саркастически.
– С тобой больше невозможно разговаривать, – ответил Марк. – Ты, похоже, не в состоянии прислушиваться к чужой точке зрения и не желаешь думать о практической стороне дела. Во-первых, мы тратим целое состояние на няню и группы продленного дня. Во-вторых, через три недели у детей каникулы, и кто за ними будет присматривать? И, в-третьих, я изо всех сил старался дать тебе достаточно времени для учебы и приходить домой пораньше, когда ты просишь. Но сейчас мне очень нужно вернуться к нормальному распорядку вещей. Этот сезон у меня очень трудный, и мне нужна твоя поддержка. Тэсс, я словно со стенкой разговариваю. – Он помедлил и добавил смущенно: – И, кстати, в августе я так и так не смогу присмотреть за детьми, возможно, целых три недели. У нас конференция по продажам в Калифорнии, и Руперт говорит, что это важно.
– Это, конечно, ничего, – сказала Тэсс. – Тебе можно на три недели уехать сидеть на солнышке и наслаждаться великолепной кухней и вином, а у меня нет времени устроить выставку, которая для меня очень много значит.
– Моя работа, – сказал Марк, – важна и финансово прибыльна. Твоя – это просто мечта.
– Я бы хотела с кем-то поговорить насчет устройства выставки. Небольшой. Отдел по связи с прессой? Вряд ли мне нужны они. Хотя все может быть. Соедините, пожалуйста.
– Сработало! В следующую среду у меня с ними встреча. Честно говоря, они тоже подумывали устроить выставку крупнейших художниц и сказали, что с радостью привлекут меня к проекту, потому что я провела такие исследования. Они, конечно, не могут мне платить, но это ничего, я это сделаю из любви к искусству. Буду работать с их собственным экспертом, а у Берт будет своя комната прямо у главного зала. Потрясающе, правда?
– Да, ты даешь, – сказала Ники. – А что говорит Марк?
Тэсс нахмурилась перед телефоном.
– Он пока не знает. Потому что дата выставки в августе. К сожалению, это совпадает с его отъездом, но ему просто придется вернуться пораньше, вот и все. А сейчас мне надо составить список мест, с которыми предстоит связаться. Не только музеи и частные коллекции по всей Франции, но еще и Копенгаген, Брюссель, Ирландия, Нидерланды, Норвегия, Швеция, Америка, Канада и даже чертов Буэнос-Айрес.
– Надеюсь, они хоть телефонные переговоры тебе оплатят, раз ты бесплатно всем этим занимаешься.
– Да какая разница? Ничего интереснее я в жизни не делала, – отозвалась Тэсс.
Марк снял трубку.
– Вы хотите поговорить с моей женой? Извините, но она подходит к телефону только по поводу художницы по имени Берт. Вы из Национальной Галереи? Или из коллекции Ордрупгаардсамлинген? Нет? Ну тогда вам не повезло. Минуточку. Тэсс! Это Марджи.
– О чем это он?
– Лучше и не спрашивай, – отозвалась Тэсс, потом добавила, понизив голос, – ситуация сейчас немного напряженная. А ты как?
– Хорошо, если не считать того, что я сто лет тебя не видела, а мобильный у тебя вечно занят. Что с тобой происходит?
– Ты не поверишь, но я помогаю устроить крупную выставку, на которую придет каждый художественный критик из всех серьезных газет страны, а на следующей неделе в это же время я буду выступать на радио в программе «Час женщины». Буду говорить о Берт Морисо вместе с Томасом из галереи Тейт, он замечательный человек и настоящий эксперт, но я совсем не боюсь и не нервничаю. Я полна покоя и изящества, прямо как лебедь.
– Ух ты, Тэсс! А ты времени зря не теряла. Что по этому поводу думает Марк?
– Мне бы очень хотелось, – сказала Тэсс терпеливо, – чтобы все мои подруги перестали меня спрашивать, что мой муж думает о том, что я делаю со своей жизнью. Вряд ли коллеги Марка интересуются, когда он заключает крупную сделку, что об этом думает Тэсс. Уж позволь мне самой отвечать за свои решения.
– Ого, – проговорила Марджи, – какая ты у нас стала важная.
– Я и чувствую себя важной. Меня еще будут интервьюировать несколько газет. Мне иногда кажется, что уж слишком высоко меня занесло. Я просто студентка, но им, похоже, это нравится. Я ужасно боюсь, что они спросят меня о чем-то, чего я не знаю.
– Не было ли с вашей стороны слегка самонадеянно обратиться в Тейт? – Дженни Мюррей доброжелательно взглянула на Тэсс поверх полукруглых очков.
– Наверное, – нервно призналась Тэсс, откашливаясь. Ей очень мешал ужасный красный свет над дверью в студию, который светил прямо ей в глаза. Именно он сильнее всего напоминал, что она была в прямом эфире на всю страну. – Но я очень сильно ощущала тот факт, что мир искусства ее в основном игнорировал, и нужно восстановить равновесие. А игнорировали ее, – сказала она, начиная увлекаться, – часто в пользу мужчин-художников, не отличавшихся равным ей даром.
– Например?
У Тэсс вышибло из памяти решительно все на свете.
– Э-э… Сислей, – сказала она. О господи, и как же она будет это обосновывать? Слава богу, она не сказала «Ренуар». Это было бы еще хуже.
– И каким образом? – спросила Дженни.
– Потому что я считаю, что как женщина, как и я сама, конечно…
– Безусловно, – улыбнулась Дженни.
– Что она, как женщина-художница…
– Думаю, это мы уже установили.
Тэсс глубоко вздохнула и продолжила.
– Она обращается к женщинам так, как не могут другие художники. Понимаете, многие ее работы считались просто «домашними», но ведь из этого и состоит наша жизнь – укладывать детей в постель, играть с детьми на траве, собирать вишни (что?). И женщины на ее картинах показаны честно, без всей этой чувственности как у трески, которая часто встречается у мужчин-художников того периода… (Треска? Она и правда помянула треску? При чем тут рыба?)
– Кажется, я впервые в жизни услышала слово «треска» для описания чувственности, – рассмеялась Дженни. – Так как же вы начали собирать ее работы?
– Это было сложно, – сказала Тэсс, кивая, но потом поняла, что никто ее не видит. – Сначала я постаралась выяснить, где хранятся ее основные полотна. Оказалось, что в галереях и частных коллекциях по всему миру. Потом я туда звонила, с помощью Томаса, конечно. А если так ничего не добивалась, то писала письма. Еще одна проблема заключалась в том, что, представьте себе, не существует окончательного каталога ее произведений, хотя сейчас этим занимаются три французских эксперта. Реакция была просто потрясающая. Мы думаем, что сумеем собрать примерно семьдесят пять процентов ее работ, в том числе те, которые еще никогда не выставлялись.
– А теперь, Томас Старки, как я уже сказала в начале интервью. Вы директор, ответственный за новые проекты. Почему же эти полотна так долго скрывались от внимания широкой публики? Я хочу сказать…
Тэсс опустила глаза и увидела, что руки у нее трясутся и вспотели. О господи, она надеялась, что хотя бы голос не дрожал. Но все это прошло быстро. Слишком быстро. Она ведь не сказала ничего очень уж глупого, так? Только про треску. И слишком часто повторяла «несомненно». Несомненно. И кивала. Ну, так или иначе, все закончилось.
– К сожалению, – продолжала Дженни, – это все время, которое мы можем уделить данной теме. Далее, говорят, что путь к сердцу мужчины ведет через желудок. Как сообщает Кэтрин де Суза, ясно, что даже сегодня…
Слава богу, подумала Тэсс, когда Дженни дала знак, что они могут снять наушники, и подняла руку, не разрешая им говорить, пока в эфир не пошла пленка. Потом она сказала:
– Отлично. Это было очень интересно.
– Я не слишком нервничала? – спросила Тэсс.
– Нет-нет, вы молодец, все прозвучало замечательно. Можно мне прийти?
– О да, это будет здорово, – отозвалась Тэсс. – Я проверю, чтобы вам послали билеты на открытие для прессы.
– Она сказала, – выпалила Тэсс в трубку телефона, – что восхищается тем, что я сделала. Это самый счастливый день в моей жизни после получения диплома с отличием! Ты меня слушала? Я была очень ужасна? Много чепухи наговорила? Ты не представляешь, как я нервничала. Загорелся красный свет, и меня прямо парализовало, в голове пусто, и когда открыла рот, то голос у меня оказался как у Минни Маус под наркотой, и…
– Тэсс, успокойся. Тебя заносит. Я все поняла. Нет, ты не была похожа на Минни Маус. Ты говорила по делу. Ну, в основном. Какие ты глупости говорила? Ну, ты очень часто говорила «несомненно». Но это ничего, – поспешно добавила Марджи. – А треска меня немножко озадачила, но это милое необычное слово. Могло быть хуже. Ты могла сказать «палтус». Конечно, я приду. Я ни за что не пропущу твой дебют. Это значит, что я могу пойти и купить себе новый наряд. Уж извини, но я не собираюсь появиться на твоем потрясающем дебюте в мире искусства, одетая как мать-одиночка без гроша в кармане. Я буду сиять, дорогая, в каком-нибудь сексуальном мини. Хочешь, я притворюсь знаменитостью? Я могу быть Вайноной Райдер. Что, я слишком стара? Спасибо, я тоже тебя люблю. Ага, пока, героиня.
Глава 26
– Как я могу вернуться? – Хэтти, Олли и Арчи соскользнули по лестнице на одеяле, визжа и лая, и Марк тщательно закрыл дверь. Я загружен по уши. Это, знаешь ли, не дешевая распродажа, а важнейшая конференция, на которой представлены все крупнейшие виноградники и закупщики. Ты хоть представляешь, насколько это важно? Это не каприз. Я еду не затем, чтобы доставить тебе неудобство. Если я скажу Руперту, что мне надо вернуться пораньше, потому что моя жена занята организацией какой-то выставки, я буду похож на идиота и это может привести к моему увольнению. Как еще тебе объяснить? Почему вдруг появилась эта проблема? Ты же знаешь, в чем состоит моя работа. – Он открыл дверь. – Олли! Если ты еще хоть раз это сделаешь, вы все умрете. Отложи эту штуку. Нет, меня не интересует, как это весело. Просто отложи ее. – Он закрыл дверь. – Ты всегда понимала, что моя работа требует частых отъездов. А сейчас вдруг это стало для тебя неприемлемо.
– Я не собираюсь спорить, – спокойно сказала Тэсс. – Я просто прошу о небольшой поддержке. Ты мне нужен, Марк. Мне нужна твоя помощь с детьми, всего на неделю. На день я могу записать их в клуб приключений, но вечером за ними присмотреть некому, а мне надо будет ночевать в Лондоне у Ники. Слишком много дел, с детьми я не могу ни на чем сосредоточиться.
– Ты что, не можешь попросить Марджи приехать? Или Ники?
– Марджи работает полный день, если ты не заметил, а Ники во вторник уезжает в Израиль. И вообще, почему я должна искать женщин для присмотра за детьми, за которых ты отвечаешь?
Марк вздохнул и сел напротив Тэсс.
– Я только прошу, – продолжила она, – чтобы ты всего на неделю пораньше вернулся домой помочь мне. К этому времени ты уже пробудешь там две недели. Сколько времени нужно, чтобы заказать вино? Пожалуйста. Подумай, сколько раз я тебя поддерживала. Скажи мне честно. Ты хоть когда-нибудь сомневаешься перед тем, как уезжать? Ты когда-нибудь думаешь о том, как быть с детьми? Нет, ты просто уверен – что бы я ни делала, я все брошу и присмотрю за ними. Но не на этот раз. Меня не будет, и мне надо, чтобы ты побыл за меня. Всего неделю. Это не так уж и много.
– А как насчет твоих родителей?
– Они уезжают на Мальту. Они эту поездку сто лет назад заказали. И вообще, боже мой, Марк, это же твои дети. Почему тебе так сложно изменить свои планы на работе? Ты не замечаешь, но я это все время делаю: договариваюсь, вызваниваю, бросаюсь к поезду как ненормальная, боясь, что не успею их забрать. Ты такого не чувствуешь, правда? Тебя никогда не мутит от мысли, что твой ребенок последним будет стоять на ступенях школы. Ты вообще о них когда-нибудь думаешь, когда сидишь на работе?
– Ну это-то здесь при чем? – сказал он. – Это просто смешно. Ты что, думаешь, я сижу на заседаниях и беспокоюсь, не забыла ли Хэтти туфли? Брось, Тэсс. Пора повзрослеть.
– Но я-то так и делаю, – ответила Тэсс. – Я сидела на лекциях, когда надо было сосредоточиться, и переживала, есть ли дома туалетная бумага. И не говори мне, что это не считается, потому что это не настоящая работа и гордиться тут нечем, даже дипломом с отличием.
– Не мели чепухи. Я очень тобой горжусь. По-моему, ты многого достигла. Я просто не понимаю, почему это должно продолжаться и так мешать нашей жизни. Когда это все закончится? Мы когда-нибудь вернемся к нормальной жизни? Все изменилась. Ты изменилась. Ты была такой потрясающей матерью, всегда прежде всего думала о детях. Теперь у тебя для них почти нет времени. Дома ты вечно сидишь на телефоне и обращаешь куда больше внимания на чокнутых вроде Ники, чем на меня. Это грустно, Тэсс. По-моему, тебе пора остановиться и хорошенько посмотреть на себя и на то, во что ты превратилась со своими вечными «А как же я?» и «А как же мои потребности?», будто ты какая-то священная корова. Это просто жалкое зрелище. Но я не сержусь, мне просто скучно. Скучно жить с тобой и слушать вечные жалобы на то, какой я эгоист, когда это ты эгоистка и так затрудняешь нашу жизнь.
