Текст книги "Семь камней радуги (СИ)"

Автор книги: Диана Удовиченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

Глава 70.

Бургомистр Лиллигейта сидел в своем кабинете, ухватившись руками за голову. Он не знал, что делать. Лиллигейт всегда был тихим и мирным городком, беспорядки, бунты и волнения обходили его стороной. Но сейчас за окном бургомистра волновалось море людских голов. Горожане пришли к ратуше, чтобы потребовать от бургомистра защиты. Но чем он мог помочь им, если и его семья находилась в такой же опасности, как и все остальные. В городе творилось что-то странное, невероятное и страшное, что, подумав об этом, бургомистр застонал. В дверь тут же просунулась лохматая голова его помощника:

– Вы звали, господин бургомистр?

– Нет… Впрочем, да? Скажите, Митт, сколько нападений было сегодня ночью?

– Городская стража не смогла сосчитать. Но больше двадцати.

– Все мертвы?

Митт тяжело вздохнул:

– Остались только обглоданные кости.

Город захлестнула волна ночных нападений. Неизвестные существа в темноте нападали на прохожих, разрывали их на части и пожирали. Те, кто видел нападающих и сумел выжить, рассказывали, что это были ожившие мертвецы. Сначала бургомистр не хотел верить в эти рассказы, но когда существа сожрали троих городских стражников, вынужден был прислушаться. Несмотря на принятые им меры – усиление патруля, предупреждение о том, что ночью ходить по городу опасно, а также присутствие на улицах своры злобных волкодавов, которая сопровождала теперь стражников – нападения продолжались. Волкодавы забивались в подвалы и канавы и на улицу выходить не желали, стражники отказывались идти в ночной дозор. Вскоре на улицах города ночью стало невозможно встретить ни одного случайного прохожего. Люди прониклись чувством опасности и прятались за дверями своих домов. Бургомистр подумал было, что проблема решена хотя бы на некоторое время, но не тут-то было! Твари стали нападать на людей прямо в их домах. Они обнаглели настолько, что врывались в любой дом, будь то лачуга нищего или особняк богача. Мертвецы, обладавшие чудовищной силой, выламывали любые двери, разбивали окна, и убивали всех обитателей несчастного жилища. И что самое ужасное, судя по количеству нападений за ночь, этих чудовищ становилось все больше. Сейчас бургомистр, сидя за своим столом, гадал, каким именно образом они размножаются, и как остановить эту напасть. Он пробовал было обратиться к магам и колдунам, которых в Лиллигейте было трое: белый маг Веленд, знахарка Януария и алхимик Рамир. Но никто из них не смог ему помочь. Януария поспешно собралась и покинула город, Рамир лишь пожал плечами. А когда бургомистр пришел к Веленду, оказалось, что мага ночью сожрали мертвецы.

Бургомистр тяжело оперся рукой о столешницу, поднялся и подошел к окну. Толпа оживилась, раздались истошные крики:

– Долой бургомистра! Защитите наших детей!

Он вздохнул и отошел от окна. Да, люди правы: от нападений в первую очередь страдают дети, старики и женщины. Некоторым молодым и сильным мужчинам удавалось отбиться. "Надо увозить семью", – подумал бургомистр, молясь про себя о том, чтобы пережить еще одну ночь.

Вечером бургомистр ужинал в своей просторной красивой столовой. За столом сидели все его домочадцы. В камине весело потрескивали поленья, на огромной люстре горела сотня свечей, ярко освещая комнату, а тяжелые шторы из зеленого бархата придавали столовой уютный вид. Но вот только на душе у людей было неуютно: на улице стемнело. Кто знает, чей дом на этот раз навестят мертвецы? Все молчали, внезапно в этой печальной тишине раздался громкий и требовательный стук в дверь. Хозяйка побледнела и прижала к себе детей, бургомистр схватился за сердце. Стук повторился.

– Это не они, – сказал бургомистр, – Они никогда не стучат.

– Открывайте, именем великого Рамира, – прокричал из-за двери чей-то гнусавый голос.

Бургомистр, услышав знакомое имя, подошел к двери, перекрестился и открыл ее. На крыльце стоял знаменитый алхимик, рядом с ним переминалась с ноги на ногу прелестная белокурая девочка лет пяти.

– Дай пройти, – прогнусила девочка и, грубо оттолкнув бургомистра, вошла в дом.

Рамир, глядя бургомистру в глаза, отступил немного в сторону от двери и повел рукой, приглашая посмотреть на улицу. Там, освещенные тусклым желтым светом уличного фонаря, стояли, протягивая вперед руки, живые мертвецы, окружая огромную, в два человеческих роста, фигуру непонятного существа.

– Что происходит? – пролепетал бургомистр.

– А происходит смена власти, – нагло произнесла девочка, рассматривая хозяйку дома, – Одно слово великого Рамира – и Зверь приведет мортусов сюда. Тебе не жалко своих деток?

Из этого объяснения бургомистр не понял ничего, кроме самого главного: случилось что-то ужасное, чего нельзя изменить. Не в силах вымолвить ни слова, он отчаянно замотал головой, показывая, что не нужно обижать его детей. Рамир усмехнулся и протянул руку.

– Сдайте ключи от города, господин бургомистр, – спокойно сказал он.

На следующий день горожане узнали, что Лиллигейтом теперь владеет алхимик Рамир. Именно владеет, а не управляет. Жителям города предписывалось называть его "наш господин", либо "великий Рамир". Днем воины из охраны колдуна разоружили городскую стражу. Тех, кто пытался оказать сопротивление, на день заперли в тюрьме, откуда предварительно выпустили на свободу воров и убийц, а ночью скормили мортусам. Преступники, освобожденные из тюрьмы, охотно признали власть Рамира и сразу же вступили в его войско. Всем молодым мужчинам Лиллигейта новый правитель тоже предложил встать под его знамена и обещал щедрую оплату. И правда, рискнувшие через несколько дней приходили домой на побывку в новой дорогой одежде, звеня тугими кошельками, а семьи их колдун обещал не трогать. Он наложил на двери их домов охранное заклинание, и мортусы обходили такие дома стороной. Но большинство мужчин города, будучи людьми честными и добропорядочными, отказались воевать за Рамира. Такие внезапно исчезали, и никто не знал, что с ними произошло, пока одна почтенная горожанка не узнала своего пропавшего мужа в мортусе, стоявшем под ее окном. Утром она поделилась этим открытием со своими соседями, а на следующую ночь вся ее семья нашла свою кончину в пастях голодных тварей. Город замер: люди боялись ходить по улицам, где днем несли службу подонки из войска колдуна, а ночью бродили безжалостные мортусы. Время от времени на дома горожан совершали набеги демоны: они хватали детей и выпивали их кровь на глазах у беспомощных родителей. Ждать помощи было неоткуда, по приказанию Рамира ворота города закрыли, а по периметру он тщательно охранялся.

Некоторое время колдун упивался своей властью и безнаказанностью, но потом ему стало тесно в Лиллигейте. Хотелось новых завоеваний и побед, а самое главное, не терпелось получить свою высшую награду – Айрис. К тому же, начались проблемы с мортусами. Всех непокорных жителей они уже сожрали, но голод их только усиливался. Можно было бы, конечно, скормить им всех остальных горожан, но Рамир не хотел оставаться без подданных. Иначе какой смысл в его власти? Плохо кормленые мортусы начинали очень быстро разлагаться, и над Лиллигейтом повис тяжелый запах мертвечины. Необходимо было что-то предпринимать, и колдун, посоветовавшись со Зверем, принял решение двигаться дальше.

Рамир произвел смотр своих войск. В его распоряжении было три тысячи наемников и пятьсот мортусов. Он решил, что на первое время этих сил достаточно. Оставалось сделать только одно.

Колдун заперся в своей лаборатории и не выходил оттуда семь дней. Все это время он занимался порабощением демонов. Подумав, он решил не трогать высших демонов, опасаясь, что они могут вступить в сговор со Зверем и попытаться взбунтоваться против своего господина. Демоны среднего уровня были коварны и хитры, к тому же требовалось много времени на то, чтобы выяснить их имена, поэтому с ними Рамир тоже связываться не хотел. Он остановил свой выбор на низших демонах – тупых и кровожадных существах, благо экскипулы для того, чтобы держать их в повиновении, требовались простенькие. Рамир изготовил их в виде ошейников, которые, оказавшись на шее демонов, превращали их в рабов. В книгах по демонологии было описано множество низших демонов с указанием их имен, так что за семь дней он успел пополнить свое войско пятью десятками разномастных злобных, беспощадных, но покорных ему тварей.

Рамир долго решал, кого оставить наместником Лиллигейта, и наконец остановил свой выбор на убийце и насильнике по имени Бурус. Этот огромный детина с грубым лицом, не выражавшим ничего, кроме врожденной жестокости, был осужден на казнь, и ждал своей встречи с палачом, когда Рамир освободил его. Теперь убийца был предан колдуну, как собака. К тому же новый порядок давал ему возможность осуществлять самые низменные свои желания и потакать своим извращенным прихотям. Поэтому, оставляя город в руках Буруса, Рамир был спокоен: его власти над Лиллигейтом ничто не угрожало. В помощь наместнику он дал сотню отборных головорезов из своего войска, знакомых с убийцей не понаслышке. Большинство из них были его соседями в тюрьме. Еще он оставил в городе пятерых демонов-трупоедов, справедливо полагая, что, пока Бурус у власти, он снабдит их пищей.

Вскоре из Лиллигейта выступила невиданная доселе армия: около трех тысяч всадников и пятьсот живых трупов, которые шли пешком. Они двигались в темное время суток, отдыхая днем, так как мортусы могли совершать переходы только ночью, свет был губителен для этих созданий Мрака. Под покровом тьмы они брели, спотыкаясь, ведомые своим вечным голодом, который заставлял их бросаться на любое живое существо, встреченное на пути. С собой твари несли плотные плащи из непрозрачной толстой ткани. Когда начинало светать, мортусы заворачивались в них, прячась от солнечных лучей, и укладывались там, где их заставал день. Поодаль от них, с подветренной стороны, чтобы не слышать запаха падали, останавливались на отдых и наемники. Наступала ночь, и войско снова продолжало свой путь.

Армия захватывала все города и деревни, попавшиеся на ее пути. Ее поход был подобен чуме, которая уничтожает все вокруг, не останавливаясь и не щадя никого. Нападали в полночь, когда добропорядочные обыватели уже спали в своих постелях. В авангарде шли мортусы под предводительством Зверя. Они врывались в ворота, круша все на своем пути, и насыщаясь плотью несчастных жителей. Затем в город входили наемники, под командованием Шраххана. Этим драться почти не приходилось, потому что к тому времени оставшиеся в живых горожане были уже до того напуганы, что соглашались на все, лишь бы прекратился этот кошмар. Шраххан, так и не сняв личины маленькой девочки, которая казалась ему невероятно забавной, объявлял людям о том, что отныне они – рабы великого Рамира. Дабы никому не пришло в голову выразить недовольство, Шраххана окружали низшие демоны. Они бегали, ползали и порхали по улицам, одним своим видом убивая в жителях всякую надежду на спасение. И только тогда перед горожанами являлся сам колдун. В бархатном черном плаще поверх черной же шелковой одежды, сияя золотым венцом на уродливой голове, он восседал в паланкине из драгоценного палисандра, который несли по воздуху четверо огромных упырей. Демоны зависали в воздухе над головами остолбеневших от ужаса жителей, и Рамир произносил сверху буквально несколько слов, полагая, что истинное величие в разговорах не нуждается. Затем он отбывал в лучший дом города, дабы отдохнуть и произвести некоторые необходимые ритуалы, а все заботы поручал своим верным последователям. Те действовали по обычной схеме: вербовали мужчин в свои ряды, желающим тут же выплачивали щедрый аванс, непокорных – если таковые имелись – отводили к колдуну, который превращал их в мортусов. Обновлять войско живых мертвецов было необходимо, так мортусы периодически становились негодными. Примерно через две недели они разлагались до такой степени, что уже не способны были двигаться и теряли свои силы. Но они упорно ползли в поисках добычи, оставляя на земле куски своей гниющей плоти. Таких Рамир приказывал сжечь. Твари горели, не ощущая боли, нелепо шевелясь в языках пламени. Остальные мортусы смотрели на них тусклыми, ничего не выражающими глазами. Уничтоженных заменяли свежими, которых, в свою очередь, сжигали через две недели. Сырья хватало, и мертвое войско пополнялось регулярно. На следующую ночь Рамир со своей армией покидал город, оставив в нем сотню солдат для поддержания порядка, а также назначив наместником одного из самых верных ему воинов. Если город был велик, он, для пущего устрашения обывателей, подкреплял отряд парочкой демонов.

Но так происходило далеко не везде. Те города и деревни, жители которых пытались оказать колдуну сопротивление, Рамир приказывал стереть с лица земли. Тогда мортусы наедались досыта, а дома доставались наемникам для разграбления. Так были уничтожены города Ульрин и Холлитолл, а также все деревни в местности под названием Гуденшир.

Иногда – как правило, это случалось в больших богатых городах – Рамир останавливался на несколько дней и запирался в самом лучшем доме города, предварительно уничтожив его хозяев. Ему было необходимо пополнять свои запасы золота, которым он щедро оплачивал подвиги наемников, а также вызвать пару – тройку новых демонов. Если такое случалось, город был обречен. Днем по нему ходили толпы пьяных наемников, искавших женщин, вина и денег, а ночью в дома врывались голодные мортусы.

Рамир все больше проникался своим величием, упиваясь тем ужасом, который внушал всем без исключения. Теперь он не тратил слов, отдавая приказы взмахом руки или движением бровей. Он не снисходил до своих воинов, удостаивая разговором только Зверя, который руководил всей армией. Он вновь погрузился в чтение книг, которые выискивал в каждом взятом городе. Окруженный благоговейным страхом и беззаветной преданностью своих воинов, Рамир не замечал, что за ним все время следят мрачные глаза, в которых иногда сверкала безумная ненависть. Зверь не дремал, не оставляя надежды узнать слабость своего господина.

Рамир шел к столице Сассии – Андалону. Войско стремительно продвигалось на запад, сея на своем пути смерть, ужас и разрушение, и над его рядами звучал протяжный боевой клич:

– Эй-а-а, за Рамира!

Глава 71.

– Вставай, хватит орать!

Макс подскочил и схватился за меч, но через секунду опомнился, сообразив, что находится в шатре, окруженный спящими друзьями. Рядом сидела Виктория и держала его за плечо.

– Что с тобой? – недовольно спросила она, – Ты вопил так, как будто на тебя упырь напал.

– Кошмары замучили, – неопределенно побормотал Макс, с содроганием вспоминая свой сон.

– Ну, тогда тебе полезно будет проветриться. Твоя очередь дежурить. На рассвете буди.

Виктория зевнула и улеглась на место Макса. Он выполз из шатра наружу и, завернувшись в плащ, уселся возле костра. Жуткий сон не шел из головы, Макса колотила мелкая нервная дрожь, кисти рук были ледяными. Пытаясь согреться, он протянул озябшие пальцы к костру, прикрыл глаза и попробовал расслабиться. Постепенно успокаиваясь, он почувствовал приятное тепло. Пальцы начало слегка покалывать, потом, по капельке, в них стала проникать энергия огня. Макс видел ее внутренним взором как яркие всполохи пламени. Они потекли по его телу, пробуждая дремлющие силы и сливаясь с ними. Макс уже предчувствовал восхитительное состояние наполненности энергией, когда вдруг что-то пошло не так. Энергия продолжала вливаться в его тело, и он видел ее сияющие нити, но сконцентрировать ее у Макса не получалось. Что-то мешало ему, и энергетические потоки, не найдя центра притяжения, возвращались обратно в огонь. "Отдай!" – вдруг явственно прозвучало в его голове. Вздрогнув, Макс опустил руки, нечаянно коснувшись навершия меча. Оно вибрировало, пытаясь отнять у него драгоценные нити, впитать их в себя. "Врешь, не получишь!" – подумал Макс, снова закрывая глаза и пытаясь отрешиться от всего мира. Он мысленно погрузился в свое сознание, исследуя его и стараясь обнаружить источник голоса. "Что тебе нужно?" – спросил он, в надежде услышать ответ. "Мне нужно все", – раздался тихий, замирающий шепот. Макс позволил себе соскользнуть в самые глубины своего сознания и осмотрел его изнутри. Где-то далеко он увидел темную точку, из которой доносился затихающий шепот. "Убирайся!" – крикнул Макс, с силой выталкивая чужака. Через какое-то время он точка исчезла. Медленно возвращаясь в реальность, Макс открыл глаза и с удивлением обнаружил, что близится рассвет. Первые робкие лучики уже пробивались из-за горизонта, и он решил, что пора будить друзей.

Вместо завтрака Виктория раздала оставшиеся корешки. Максу досталось два, один из которых он предложил Роки. Тот негодующе отказался:

– Я собака, а не грызун какой-нибудь!

– Кстати, о грызунах, – вспомнил Макс, – Где опять Михалыч?

Раздалось шуршание сухой травы, и из нее вылез крыс. Он встал перед Максом на задние лапки и выжидающе взглянул на него. Осторожно погладив Михалыча, Макс протянул ему корешок:

– Держи, друг. Извини, больше ничего нет.

Крыс, продолжая смотреть Максу в глаза, ухватил корешок и мысленно произнес: "Ты хороший". От неожиданности тот ответил вслух:

– Спасибо, ты тоже ничего.

– С кем это ты разговариваешь? – удивилась Милана.

– А это он с крысой, – скривился Эдик, – Зря, она же тупая!

Михалыч протестующе пискнул, Макс уловил следующую мысль: "Он плохой", на которую опять ответил вслух:

– Да нет, просто крыс боится.

Многозначительно покрутив пальцем у виска, Эдик отправился седлать лошадей.

Через несколько минут всадники продолжили свой путь на север. Под копытами лошадей все так же простиралась равнина. Дул сильный холодный ветер, донося откуда-то слабый запах гари. Макс крутил головой, пытаясь обнаружить источник запаха. Вдруг он заметил впереди какое-то темное пятно. Подъехав поближе, он увидел медведицу, с которой разговаривал вчера. Она лежала на боку, мощными лапами обнимая своих медвежат, будто пытаясь защитить детенышей от опасности. Казалось, звери спят, но на душе у Макса почему-то стало тоскливо. Он соскочил с коня, подошел к медведице и склонился над ней. Легко прикоснувшись пальцами к черному носу, он не ощутил ее дыхания.

– Она умерла? – со слезами спросила подошедшая Аня.

– Да. Медвежата тоже.

Обняв плачущую девушку, Макс повел ее обратно. Долгое время всадники ехали молча. Вдруг Милана воскликнула:

– Смотрите, олень!

Прекрасное животное лежало, закинув назад гордую голову, увенчанную короной рогов. Веки были приоткрыты, под ними виднелись помутневшие неживые глаза.

– Проверять нет смысла, – тихо сказала Виктория, – Поехали.

Вскоре около облетевшего куста они увидели трупики зайцев, потом мертвого волка, барсука – тела животных были повсюду. Вся равнина была усеяна ими, будто по ней прошел сумасшедший безжалостный охотник.

– Неужели они все погибли? – Милана вытирала слезы.

– Нет, конечно, их ведь было очень много, – попытался утешить ее Гольдштейн.

Осторожно объезжая тела зверей и жалкие комочки упавших пицц, всадники медленно двигались на север. Запах гари становился все сильней, и вскоре они увидели клубы густого черного дыма, которые поднимались впереди. Подъехав ближе, всадники увидели, что это горит деревня. Она вся была охвачена пламенем, которое быстро пожирало деревянные дома. От многих уже остались одни головешки.

– А люди, где люди? – воскликнула Аня.

– Люди там, внутри, я чувствую. Все мертвы, спасать уже некого, – сказал Гольдштейн.

Он повернул свою кобылку, объезжая пожарище и бормоча под нос:

– Что творится, господи, что творится?

Остальные последовали за ним, стараясь не смотреть в ту сторону, откуда доносился треск горящего дерева и летели хлопья жирной сажи. Долгое время ехали молча, все еще ощущая запах дыма. Макс гадал, кто мог поджечь деревню. Видимо, эта мысль мучила всех, Вслух ее высказала Виктория.

– Это могли быть наемники.

– А могли и не быть, – живо отреагировал Гольдштейн.

– Кто тогда?

– Да кто угодно: разбойники, мародеры, демон какой-нибудь, наконец.

– А может быть, жители деревни сами ее подожгли и ушли? – с надеждой спросила Милана.

– Зачем? – удивилась Виктория.

– Ну, мало ли. Вдруг у них что-нибудь случилось такое, что деревню нужно было уничтожить?

– Нет, – мрачно сказал Гольдштейн, – Все они остались там и сгорели.

Макс ехал молча, ему не хотелось обсуждать увиденное, в душе поселилось нехорошее предчувствие, которое глодало его изнутри. Когда дым пожарища пропал из виду, впереди показалось еще одно селение. Всадники поехали быстрее, насколько это было возможно среди тел животных. Макс очень надеялся получить в деревне обед, его желудок давно уже напоминал о себе противным урчанием, и даже пожар и мертвые звери не могли заставить его забыть о голоде. Подъехав к ближайшему дому, он соскочил с коня и, ведя его под уздцы, двинулся вперед по узкой улочке, прикидывая, в какие ворота постучать. Аня тоже спешилась и пошла следом за ним.

– Назад, – вдруг отчаянно закричал сзади Гольдштейн, – Быстро назад!

– Что случилось? – спросила Виктория, которая тоже собралась было спрыгнуть на землю.

– Здесь что-то очень плохое! Уходим!

Аня посмотрела на Макса и вдруг проговорила побледневшими губами:

– Да, я тоже чувствую. Здесь страдают люди.

Оглянувшись, Макс понял, что они правы: здесь что-то не так. Деревня выглядела пустой, из труб не шел дым, не лаяли собаки, и на улицах не было видно людей. Он хотел было сказать, что в таком случае надо помочь, а не сбегать, но решил довериться интуиции Льва Исааковича и сказал Ане:

– Пошли назад.

Развернувшись, они двинулись обратно, туда, где ждали их друзья. Гольдштейн повторял:

– Быстрее, быстрее! – и выглядел так, будто готов сбежать из деревни на край света.

Когда Аня проходила мимо последней избы, оттуда кто-то вышел и, шатаясь, двинулся в сторону девушки. Это была женщина, молодая, или старая – Макс не понял, настолько ужасно выглядело ее лицо. Оно было покрыто черными шишками величиной с кулак ребенка, такие же шишки виднелись под растрепанными волосами и на руках женщины. Видимо, ими было покрыто все ее тело, потому что она шла медленно, с трудом передвигая ноги. Женщина повернула голову, пытаясь разглядеть пришедших, и одна из шишек у нее на лбу лопнула, заливая лицо отвратительной смесью крови и желтого гноя. Женщина продолжала идти, на ходу протирая руками глаза. Она двигалась, как сомнамбула, и Максу показалось, что она не осознает, что происходит вокруг.

– Это чума! – выкрикнул Гольдштейн, – Уходите оттуда.

Аня попыталась ускорить шаг, поторапливая своего коня, и в какой-то момент поравнялась с женщиной. Та неожиданно быстро кинулась к девушке и схватила ее за руку, хрипло повторяя:

– Помоги, помоги…

Вдруг ее голос сорвался, и из горла хлынула на грудь красно-желтая жижа, женщина зашлась натужным кашлем, задыхаясь и продолжая судорожно цепляться за руку онемевшей от жалости и ужаса Ани. Ноги ее подкосились, и женщина, обессилев, начала медленно заваливаться на Аню всем телом. Не задумываясь и не рассуждая, Макс подскочил сзади, схватил девушку за плечи и дернул ее на себя, освобождая от ослабевшей руки больной. Агонизирующее тело женщины упало в пыль, а дрожащая и плачущая Аня оказалась в объятиях Макса. Взяв под уздцы обоих коней, Макс повел Аню к выходу из деревни. Мрачный Гольдштейн, как только они подошли, протянул ему свою фляжку с водой:

– На, полей, пусть Аня вымоет руки как следует.

Пока Макс и Аня мыли руки, Лев Исаакович и Виктория, спешившись, вырывали из земли пучки сухой травы. Эдик с Миланой, сидя верхом, удивленно наблюдали за их действиями, не понимая, что они собираются делать. Макс и сам не сразу сообразил, поэтому, закончив мыть руки, спросил:

– Зачем вам это сено?

Исподлобья посмотрев на него, Виктория ничего не ответила и начала складывать траву у добротного деревянного забора, окружавшего стену крайнего дома. Гольдштейн все подносил и подносил новые охапки. Наконец, когда травы под забором набралось достаточно много, а девушка начала рыться в своем мешке, до Макса дошел смысл происходящего.

– Вы с ума сошли, не надо! – крикнул он, – А вдруг там есть кто-то живой?

– Это единственный выход, – жестко произнес Лев Исаакович, – Только так можно остановить распространение чумы.

Чиркнула спичка, и сухая трава сразу вспыхнула. Веселые язычки принялись лизать доски забора, которые быстро занялись. Вскоре забор был охвачен пламенем, оно постепенно перекинулось на облетевшие кусты смородины, росшие во дворе, затем на высокие яблони, а оттуда – на дом.

– Поехали отсюда, – сказала Виктория.

Удалившись от деревни на безопасное расстояние, путники остановились, глядя на яркое пламя, вырывающееся из-под крыш домов. Ветер, разносящий искры, быстро справился со своей работой: пылала уже вся деревня, над которой высоко поднимался густой жирный дым.

– Давайте уедем, не могу я на это смотреть, – простонала Милана.

– Нужно убедиться, что все сгорело, – мрачно ответила Виктория.

Скоро все было кончено, от деревни остались лишь обгоревшие черные остовы домов, среди которых бессмысленно торчали сложенные из камня печи. Друзья развернули коней и поскакали на север. В голове Макса звучали строки Пророчества, они становились все громче и громче, попадая в такт стуку копыт, и эхом отдаваясь где-то внутри.

Больше деревень на пути не попадалось, и Макс мысленно порадовался этому обстоятельству. Постепенно земля, по которой они ехали, стала сырой, она была покрыта высокой травой, часть из которой еще не успела пожелтеть и сочно-зелеными островками выделялась на фоне осеннего пейзажа. Копыта коней оставляли на земле неглубокие впадинки, постепенно заполняющиеся мутной водой. Впереди показался лес, состоящий из низкорослых искривленных деревьев. Всадники приближались к Змеиному болоту.

Вечерело, солнце опускалось к горизонту, тело пронизывала промозглая сырость, поднимавшаяся от земли, понизу стелились клочья серого тумана. Виктория, отыскав на болотистой местности островок посуше, объявила привал. Пока она бродила между кочек в поисках съедобных корешков, остальные расседлывали лошадей и устанавливали шатер. Костер на сырой земле развести не получилось, и друзья, спасаясь от холода, отправились спать. Максу выпало дежурить первым, и он уселся около входа в шатер, подстелив под себя вчетверо сложенный плед из донного льна и укрывшись плащом, под которым к его боку прижался Роки, мужественно вызвавшийся составить ему компанию. Михалыч мирно дремал в капюшоне плаща. Стояла тишина, Макс глядел в холодное звездное небо, размышляя о том, что видел днем. Он подумал, что действительность становится даже страшнее, чем его сны, которые теперь приходили к нему каждую ночь. Макс попытался систематизировать их, разложить по полочкам полученные из снов знания, но у него все еще было слишком много вопросов. Очевидно, Рамир сумел уничтожить Лесное королевство, но как получилось, что он не захватил Айрис? Ведь все свои преступления он совершал именно ради этого. И куда он, в конце концов, делся? Ведь он получил бессмертие, значит, должен где-то существовать? Неужели нашлась сила, которая смогла справиться с его армией? И при чем здесь Черная королева? Пока в его снах она еще не появлялась. Может быть, Рамир заключил с ней союз? Роки из-под плаща тихо гавкнул, давая понять, что время дежурства окончено, и Макс отправился будить Гольдштейна. Лев Исаакович выбрался наружу, а Макс улегся на его место и закрыл глаза, надеясь, что сегодняшний сон принесет ответы на все его вопросы.