Текст книги "Семь камней радуги (СИ)"

Автор книги: Диана Удовиченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 45 страниц)

Глава 66.

Близился полдень, когда Велемир, ехавший впереди отряда, остановился, протянул руку, указывая куда-то вперед, и сказал:

– Там заканчивается Дикая пустошь.

– Ура! – завопила Милана и пустила своего коня вскачь.

Максу даже не пришлось торопить Малыша: конь, обрадованный близостью живой земли, сам полетел галопом. Остальные тоже не отставали. Примерно через полчаса Макс увидел, что земля впереди покрыта травой. Он влетел на эту благословенную землю и соскочил с коня, готовый от радости целовать ее. Трава уже по-осеннему пожухла, и кое-где была желтого цвета, но путники были рады и этому. Впереди виднелся жидкий облетевший лесок, а откуда-то издали доносилось веселое журчание ручейка.

– Как хорошо, наконец-то мы выбрались! – Аня соскочила со своего коня и закружилась на траве, раскинув руки и подняв лицо к небу.

У Макса кольнуло сердце, ее танец напомнил ему грациозные движения Лесной девы.

– Давайте отойдем подальше от пустоши, – озабоченно проговорила Виктория.

– Это не обязательно, – ответил Велемир, – На живую землю хищники ступить не могут.

Тем не менее, всем хотелось оказаться от пустоши как можно дальше, поэтому путники, ведя коней под уздцы, медленно двинулись в сторону деревьев. Подойдя к леску, расседлали коней, которые тут же принялись выискивать еще не пожухшую траву.

– Привал! – объявила Виктория, – Надо хотя бы напоить коней и самим поесть.

Она решительно отправилась в сторону леса в поисках дичи. Милана обессиленно рухнула на траву и заявила:

– С места не сдвинусь! Устала!

Эдик поддержал ее, свалившись рядом, Гольдштейн тоже не изъявил желания отправляться на прогулку, а Велемир сказал:

– Вы уж тут сами, а мне нужно отдохнуть.

Он завернулся в плащ, улегся на траву и моментально заснул.

Максу отдыхать не хотелось, наоборот, тело требовало движения. Он переглянулся с Аней, и они, взявшись за руки, медленно двинулись к лесу. Не прошли они и двух шагов, как из-за спины раздалось возмущенное:

– А я? Может, выпустишь меня, наконец?

Макс рассмеялся, он совсем забыл, что у него за плечами в мешке до сих пор болтается Роки. Он снял мешок и вытряхнул из него обиженного пса, который потребовал:

– И комбинезон с меня сними, устал я от него.

Макс с Аней совместными усилиями освободили пса от зеленой одежки, и тот радостно побежал впереди, обнюхивая каждый кустик и то и дело задирая заднюю лапу. Он прыгал и резвился, как щенок, звонко облаивая птиц на деревьях и полевых мышей, которые выбегали у него из-под лап.

Аня и Макс вошли в лес, в котором деревья стояли так редко, что между ними могли разминуться два всадника. Деревья стояли голые, а под ногами шуршали сухие рыжие листья, в которые Роки тут же принялся зарываться носом в поисках мышей. Максу было очень хорошо и спокойно в этом осеннем лесу рядом с Аней. Он вспомнил, что хотел побольше узнать о ней, и спросил:

– А ты кем хочешь быть?

– Психологом, – улыбнулась девушка.

Макс подумал, что эта профессия очень подходит ей, умеющей тонко чувствовать и искренне сострадать людям. Он одобрительно кивнул головой и задал следующий вопрос:

– Кем работают твои родители?

– Папа инженер, мама учитель. А почему ты спрашиваешь?

– Хочу познакомиться с тобой поближе. А то уже столько времени рядом, а ничего друг о друге не знаем, – слегка смутился Макс.

Аня рассмеялась:

– Тогда давай просто поговорим, а то твои вопросы похожи на анкету.

Они шли и разговаривали, просто болтали, как старые друзья, ни о чем и обо всем сразу. Макс с удовольствием узнал, что любимая Анина книга "Граф Монте-Кристо", как и у него, а Аня восхитилась, когда он сказал, что играет в КВН. Они рассказывали друг другу о своих семьях, вспоминали учебу в школе, обсуждали виденные ими фильмы, даже поговорили о моде. Аня в одежде предпочитала классику, а Макс – свободный городской стиль. Вскоре Макс понял, что ни с одной девушкой ему еще не было так интересно и легко разговаривать. Она много знала, читала, и он мог беседовать с ней на равных, чего еще с ним не случалось. Макс окончил математическую школу для одаренных детей, и все его одноклассники были очень умными и эрудированными. Но администрация школы почему-то полагала, что у девочек математических способностей быть не может, поэтому школа была исключительно мужская и называлась лицеем. Как у Пушкина. На недостаток девичьего внимания Макс никогда не жаловался, у КВНщика с этим проблем не было, но вот только количество никак не желало переходить в качество: умные девушки ему не попадались. К тому же с ними со всеми надо было играть в какие-то очень странные игры: например, на каждом шагу говорить комплименты, пусть даже и не хотелось, без конца выяснять отношения, а также уверять, что они ничуть не толстые. Аня же была совершенно другая, в ней не чувствовалось ничего наносного, неискреннего, она не ломалась и не пыталась казаться лучше, чем есть на самом деле. Она была умна, но не бравировала этим, красива, но скромна и воспитанна, к тому же обладала хорошим чувством юмора.

За разговором они не заметили, как прошли лесок насквозь.

– Ой, смотри, речка! – удивилась Аня.

Речка, или, скорее, широкий ручей, журчала прямо у их ног. Макс наклонился и опустил руку в чистую воду:

– Холодная!

– А давай рыбы на обед наловим! – предложила Аня, – Здесь же, наверное, есть.

– Только вот как? – нахмурился Макс.

Он внимательно всмотрелся в прозрачную воду неглубокого ручья и увидел в ней блестящие спинки проплывающих рыб. Вспомнив свой опыт в Гиблых горах, Макс снял с себя рубашку и, надев куртку на голое тело, связал рукава рубашки на вороте. Разувшись, он зашел в ледяную воду по колено и принялся ловить этим мешком юрких рыбин. Получалось это у него не очень ловко, но все же через полчаса он выбросил на берег с десяток крупных, сияющих серебристой чешуей, форелей. Вполне возможно, что это была какая-то другая рыба, Макс в этом не очень хорошо разбирался. Он вышел из воды и принялся подпрыгивать на сухой траве, чтобы согреться.

– А, вот вы где! – к ручью подошла Виктория, – Рыбы наловили? Хорошо, а то я не смогла никого подстрелить. Здесь, кроме маленьких птичек и мышей, зверья нет.

– Сейчас нажарим, – пропыхтел Макс, натягивая сапоги.

– Ниже я нашла славное такое озеро. Может, устроим лагерь там? Лошадей напоим. Можно, кстати, и остаться переночевать. Нам всем нужен отдых.

Макса предложение Виктории обрадовало, он очень устал от длительных переходов, хотелось дать отдых измученному верховой ездой телу. Да и лошадей необходимо было пощадить. Он покидал рыбу в мешок, сделанный из рубахи, и сказал:

– Тогда я разведу костер и приготовлю обед, а вы идите за остальными.

Аня и Виктория пошли обратно в лес, а Макс в сопровождении Роки двинулся вниз по течению речушки. Вскоре их глазам открылось небольшое круглое озерцо, в которое впадала речка. Вода в нем была чистой и гладкой, ровные берега покрывала низкая трава. Чуть поодаль стояли высокие старые деревья. Макс бросил рубаху с рыбой на траву и принялся собирать сухие ветки на костер. Роки уселся на берегу и уставился на невозмутимую водную гладь.

Макс набрал веток и, вернувшись, уложил их шалашиком. Достав из мешка спички, он развел костер. В безветренном воздухе сухие ветки быстро загорелись, и на них весело заплясали язычки огня. Когда его товарищи подошли к озеру, ведя лошадей под уздцы, рыба уже запекалась на углях.

– Как вкусно пахнет! – восхитилась Милана.

– А где Велемир? – спросил Макс.

– Он отдохнул, попрощался и ушел, – сказал Гольдштейн, – Передавал тебе привет.

Виктория снова расседлала лошадей, они подошли к воде и склонили к ней головы. Эдик с Гольдштейном устанавливали шатер, а Макс, поручив Ане присматривать за рыбой, тщательно выполоскал в озере рубаху и разложил ее на траве.

Обед, состоявший из запеченной рыбы с остатками сухарей, был съеден моментально. Макс поделился своей порцией с Роки и Михалычем, который, услышав вкусный запах, взобрался на его плечо и пищал до тех пор, пока его не накормили. После еды все блаженно развалились на траве, подставив лица слабому осеннему солнышку. Кажется, Макс задремал, и не сразу почувствовал опасность, когда услышал встревоженный голос Виктории:

– А это, черт возьми, что такое?

Он лениво поднял голову и посмотрел по сторонам. Не заметив ничего необычного, он перехватил взгляд Виктории, направленный в сторону озера. Макс сел и проследил за направлением ее взгляда. Вода озера, еще миг назад прозрачно-голубоватая, теперь на глазах стремительно темнела. Макс присмотрелся внимательней и понял, что изменение цвета вызвано разливающейся по воде черной маслянистой пленкой. Она как будто всплывала из глубины озера и быстро распространялась по всей его поверхности. Лошади испуганно отпрянули от воды и ускакали вверх по течению речки. Роки наоборот подбежал к озеру и заливисто лаял, пытаясь броситься в воду. Макс ухватил его за загривок и оттащил к костру, пытаясь успокоить. Когда черное вещество покрыло всю поверхность озера, раздался звук, напоминающий бурление, издаваемое засоренной трубой, и в середине озера вода вспучилась, будто через пленку наверх прорывалось что-то большое и круглое. Края пленки начали стремительно съеживаться, концентрируясь в центре, и, наконец, образовали бесформенный пульсирующий ком, который, поднявшись над водой, медленно поплыл по воздуху в сторону изумленных людей. Теперь уже все вскочили на ноги и наблюдали за происходящим, не зная, что предпринять. Макс положил руку на рукоять меча, в глубине души понимая, что оружие тут не поможет.

Черное пятно, колыхаясь и меняя форму, приблизилось к берегу и остановилось. Сначала Макс подумал, что видит какое-то до сих пор неизвестное ему природное явление, которое, возможно, для Второй грани – самое обычное дело. Но потом он понял, что ошибся, что перед ним – живое существо. Сгусток чутко реагировал на каждое движение стоящих на берегу, он изменял свою форму, вытягиваясь поочередно то в одну, то в другую сторону, как будто принюхиваясь к людям. Макс не мог оторвать от него глаз, завороженный его плавным колыханием. Остальные тоже смотрели на пятно, не отрываясь. Вскоре, убаюканная его переливами, Милана сладко зевнула и опустилась на траву. Ее губы улыбались, как будто она видела во сне что-то очень приятное. Вслед за ней прилег Эдик, потом – Гольдштейн. Роки зажмурил темные глаза и рухнул под ноги Макса. Затем наступила очередь Виктории. Глаза Макса слипались, рот раздирала зевота, но он старался держаться на ногах и поддерживал судорожно вцепившуюся в его локоть Аню. Лицо девушки было испуганным и жалостливым одновременно. Наконец, не в силах бороться со сном, она простонала:

– Ему очень плохо! – и со стоном опустилась на траву.

Макс тревожно посмотрел на нее и удивился тому, что выражение ее лица изменилось и стало ласково-умиротворенным. Он оглядел своих друзей: на всех лицах было такое же блаженное выражение. Не в силах больше бороться с дремотой, Макс опустился рядом с Аней.

Глава 67.

Макс проснулся и взглянул на экран своего сотового. «Ничего себе», – подумал он, – «Уже половина одиннадцатого!» Подскочив с постели, он схватил полотенце и помчался в ванную, в ужасе оттого, что опоздал на пары, но на бегу вдруг вспомнил, что сегодня суббота, а в универе – пятидневка. Макс остановился и рассмеялся от удовольствия: впереди два долгих выходных.

– Ты чего подскочил? – спросила из кухни мама, – Спал бы еще, вчера ведь вернулся в два часа ночи.

Макс заглянул на кухню. Мама нарезала сыр к завтраку, перед ней на столе стояли тарелки с колбасой, фаршированными блинчиками и кофейные чашки. Снова беспричинно рассмеявшись, Макс подскочил к маме и звонко чмокнул ее в щеку. Он ощущал себя абсолютно счастливым, словно впервые увидел со стороны всю прелесть этого неспешного субботнего завтрака.

– А мне такой сон приснился! – воскликнул он, – Настоящая сказка! Там были демоны, колдуны, окно во Мрак, а сам я был из волшебного рода, и ты там была.

Он вздохнул с облегчением, как будто, только произнеся эти слова, осознал всю нереальность своего сна. Как хорошо, что это был всего лишь сон!

– Ну, еще бы, – рассмеялась мама, – Поменьше читай свои любимые фантастические романы.

Еще раз расцеловав маму, Макс отправился в ванную, услышав по пути добродушное ворчание отца:

– Опять он допоздна гулял. Совсем ты его разбаловала!

– Пусть гуляет ребенок, у него сегодня выходной, – невозмутимо отвечала мама.

"Слава богу, это был сон!" – еще раз подумал Макс, выдавливая из тюбика на щетку толстую колбаску зубной пасты. Вдруг он ощутил сильную боль в мочке уха. Поморщившись, Макс посмотрел в зеркало, но ничего на ухе не обнаружил. Приступ боли повторился. Ухо как будто терзали чьи-то мелкие, но очень острые зубки. Макс замотал головой и ухватился рукой за мочку. Вдруг пальцы ощутили около шеи что-то теплое и пушистое. Ванна, вода, бьющая из блестящего крана, махровое полотенце на вешалке – все это начало медленно растворяться, истончаться, потом затянулось голубоватой дымкой, и наконец, исчезло.

Макс неохотно поднял веки, не желая расставаться с таким сладким, таким дорогим для него сном. Под рукой шевелился Михалыч, грызущий его ухо. "Ну, что ты делаешь?" – мысленно укорил его Макс. "Ты не должен спать, иначе умрешь", – ответил крыс, оставляя в покое многострадальную мочку. Встав на ноги, Макс увидел, что его друзья по-прежнему сладко спят, улыбаясь во сне, а над ними висит, перетекая внутри себя, зловещее черное пятно.

Почему-то не ощущая страха перед странным существом, Макс подошел поближе и попытался разглядеть, из чего оно состоит. Сгусток был непрозрачным и блестел, как нефтяная пленка на поверхности воды. Пятно отреагировало на приближение Макса: на его поверхности появилось несколько бугорков, как будто что-то прорывалось из пятна наружу. "Кто ты?" – Макс уже открыл было рот, чтобы задать этот вопрос, но неожиданно получил на него ответ: "Я – боль". Это не было похоже на обмен мыслями, который происходил у него с Михалычем, скорее, ответ пришел как ощущение. Это был сильный выброс эмоций, который восприняло подсознание Макса. Он словно ощутил душой чувства, переполняющие это существо, и неожиданно понял, чем оно образовано. "Зачем ты пришло?" – этот вопрос тоже как будто вырвался из глубины его души, не оформленный в слова. – "Я прорвало грани реальности, чтобы избавить вас". Внутренним зрением, зрением души, Макс посмотрел на сгусток боли: "Сон – избавление? От чего?" – "Избавление от боли есть смерть". Вспомнив о том, что ему снилось, о том, как было ему хорошо во сне, Макс спросил: "Ты хотело, чтобы мы умерли во сне?" "Вы умерли бы счастливыми, не испытывая боли", – ответило пятно. "Откуда ты?" – "Я пришло из глубин Мрака, я – дитя человеческих страданий, я – боль".

По поверхности сгустка пробежала рябь, и под черной пленкой стали вырисовываться лица людей, искаженные страданиями. Пятно корчилось и извивалось, мучительно сокращаясь, и вдруг Макс испытал острую жалость к этому нелепому созданию тьмы, которое обречено на вечные страдания внутри себя. Не рассуждая и не задумываясь о том, что он делает, Макс шагнул в самый центр сгустка, который, мягко подавшись, принял его в темноту своего бесформенного тела. Его душу охватила всепоглощающая боль, сознание изнывало от мук тысяч людей и животных, которые, слившись воедино, породили это существо. Звуки жестокого боя, рыдания матери, стоящей на коленях перед тельцем мертвого ребенка, стоны раненых, хрип умирающих, предсмертные вопли волка, исступленное ржание лошадей, плач голодных детей – все это звучало внутри него. Он видел страдания людей, умирающих от страшной болезни, отрубленные головы воинов, катящиеся по полю боя, зверей, в безысходном ужасе мечущихся по горящему лесу… Все это проходило через него, оставляя неизлечимые рубцы на корчащейся душе, проникало в его разум, просило о помощи. Боль, бесконечная боль окутала его липкой пеленой, не давая дышать. Не выдержав, он упал на четвереньки и закричал, изнемогая от всепоглощающей жалости и сострадания ко всем, кто взывал к нему из глубин этой боли. Вдруг он ощутил облегчение, и в его сознании прозвучало умиротворенно: "Ты излечил меня. Я перестаю быть". Черная пелена рассеялась, крики затихли, и Макс обнаружил себя стоящим на коленях рядом с мирно спящими друзьями. Пятна нигде не было.

Аня зашевелилась, открыла глаза и села, ласково улыбнувшись Максу.

– Как меня разморило на солнышке! Я так хорошо выспалась! Представляешь, мне снился Новосибирск, бабушка, родители.

Макс на коленях подполз к ней и обнял так, как будто они увиделись после долгой разлуки. В голове мелькнула мысль: "Слава Богу, что она спала! Она бы этого не вынесла!"

Взгляд девушки изменился, теперь синие глаза смотрели на него тревожно.

– У тебя седая прядка в волосах!

Аня протянула руку, осторожно отделила от его длинной шевелюры тонкую прядь и поднесла к глазам Макса. Ничуть не удивившись, он беспечно сказал:

– Ерунда! Не обращай внимания. Может, просто волосы выгорели.

Проснулась Виктория и изумленно закрутила головой по сторонам, будто не могла осознать, где она находится. Вслед за ней очнулись Гольдштейн и Эдик. Милана пришла в себя позже всех и тут же спросила:

– Кто это так храпит?

Макс опустил глаза. На траве валялся, задрав вверх все четыре лапы, Роки, и издавал богатырские рулады. "С ним все будет в порядке", – рассмеявшись, решил Макс.

Остаток дня он рассказывал друзьям о том, что произошло, пока они спали. Он не совсем понял, почему пятно возникло со дна озера, даже высказал предположение, что именно там и находится окно во Мрак.

– Нет, – сказал Гольдштейн, – Я бы почувствовал. Просто окно раскрывается все шире, и пласты, разделяющие грани, постепенно истончаются. Если не поторопиться, создания Мрака хлынут отовсюду, и наши грани сольются.

– Да, – согласилась Виктория, – Поторопиться надо. Завтра выступаем с рассветом.

На закате солнца, когда все собрались спать, Макс натянул на себя высохшую рубаху и медленно побрел в сторону реки. Ему хотелось побыть одному. Занятые приготовлениями ко сну, его друзья не обратили на этот маневр внимания, а Роки, все еще продолжавшего пребывать в сонном состоянии, Гольдштейн перенес в шатер, так что сопровождать Макса было некому. Даже Михалыч куда-то исчез.

Макс присел на траву, глядя на движение прозрачной воды, и глубоко вдохнул чистый прохладный воздух. Он давно уже не играл с энергиями, и теперь, соскучившись по своим экспериментам, решил возобновить их. Сейчас ему хотелось попробовать взаимодействовать с водой, чего он еще никогда не делал. Он придал телу расслабленное положение, постарался ни о чем не думать, и опустил обе руки в прохладные струи. Вода омывала его пальцы, вспениваясь по обе стороны рук, даря чувство абсолютной чистоты. Вдруг он ощутил проникновение ее энергии – свежие холодные нити пронизали его пальцы, поднимаясь все выше и наполняя своей незамутненной силой все его существо. Макс осторожно, боясь спугнуть ощущение, постарался сконцентрировать эту энергию на уровне груди и почувствовал, как она сливается с его собственными энергетическими потоками, многократно усиливая их. Все это бурлило и переливалось в нем, и Макс вынул руки из воды, зная, что теперь это не нужно. Нити потянулись вслед за его пальцами, продолжая подпитывать его своей силой. На секунду ему показалось, что он держит на ладонях шаровые молнии – так искрились и переливались эти нити, такую мощь они давали ему. Он медленно свел руки вместе и почувствовал в них плотный сгусток энергии. Макс осторожно оттолкнул его от себя, отправив вперед. Он опасался нанести какой-нибудь вред своим действием, поэтому все движения его были плавными и завершенными. Он скорее ощутил, чем увидел, что энергетический заряд перелетел через реку и исчез, впитавшись в облетевший куст, одиноко стоящий на противоположном берегу.

Топот копыт и лошадиное ржание отвлекли Макса, и он, обернувшись, потерял связь с силами реки. К нему подскакал Малыш и ласково дотронулся носом до плеча.

– Пойдем, трусишка, – сказал ему Макс, – Куда это вы убежали?

– Испугались, – виновато ответил конь.

Макс отвел лошадей на берег озера и подошел к шатру, около которого сидела Виктория.

– Ты где был? – сурово спросила она, – Я уже хотела тебя искать.

– Так, гулял, – уклончиво ответил Макс.

– Теперь наказан, будешь дежурить первый.

Виктория забралась в шатер, а Макс устроился возле костра, время от времени подкладывая в огонь сухие ветки. От костра тянуло приятным теплом, а спина, не защищенная плащом, мерзла. Он отыскал возле шатра свой плащ и закутался в него. Стало тепло. "Зима совсем скоро", – подумал Макс, и тут же подскочил, пораженный этой незатейливой мыслью. Позвольте, как же зима? Сколько же времени он здесь находится? А как же универ?!! Ведь занятия в нем давно начались! "А это значит, меня уже отчислили за неявку", – уныло резюмировал он. На горизонте сознания замаячил призрак Российской Армии. "Не пойду, ни за что", – решил Макс, – "Лучше уж здесь останусь до двадцати семи лет. Здесь и отслужу, вон, запишусь в гвардию какого-нибудь царя, или короля". Чем дольше он размышлял, тем больше приходил к мысли, что беспокойство об учебе сейчас не очень-то и актуально. В конце концов, неизвестно даже, останется ли он в живых. Макса охватила тоска: как много он занимался, чтобы поступить, как мечтал стать аудитором, как гордился, когда увидел себя в списках зачисленных! И теперь что? "Коту под хвост!" – подумал он, в душе посылая подальше всех демонов, колдунов и королев, вместе взятых. Наконец, он успокоился и решил разбираться с проблемами по мере их возникновения. Вот закроет окно во Мрак, вернется, а там и с универом что-нибудь придумает. И вообще, мама наверняка уже что-то предприняла.

Из шатра выглянул Эдик.

– Можешь идти спать, – зевнув, разрешил он, подходя к костру.

Почти успокоившись, Макс нырнул в теплое нутро шатра и прикорнул возле храпящего Гольдштейна. "Что же мне приснится на этот раз?" – успел подумать он, прежде чем заснул.