Текст книги "Папаша напрокат"
Автор книги: Диана Чемберлен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
– Но из-за этого Энн очень трудно, – не согласилась с ним Сара. – Социальным работникам приходится тяжело, если они ощущают ту же боль, что и их подопечные.
Энн кивнула:
– Вы правы. Вы сказали, что вы медсестра? Тогда вы должны понимать.
На улице раздавались мужские голоса. Одна из машин «Скорой помощи» сорвалась с места, ревя сиреной.
– Я психиатрическая медсестра, – сказала Сара. – И вы правы. Очень легко привязаться к пациенту. Приходится быть осторожной, чтобы сохранить объективность, иначе им не помочь.
– Вы говорите, как моя начальница, – призналась Энн.
– Не знаю, кто из вас прав, – Джо не сводил глаз с мальчика, – но, по-моему, Донни очень повезло, что именно Энн сопровождает его в этой поездке, а не какая-нибудь равнодушная сухая карга, которой все равно, что с ним происходит.
– Моя начальница говорит, что проблема в том, что у меня нет своих детей и я пытаюсь компенсировать их отсутствие при помощи моих подопечных, – Энн кивком указала на Донни, уснувшего у нее на коленях.
– Вы замужем? – спросила у нее Сара.
– Нет, хотя мне уже тридцать четыре, – она шепотом назвала свой возраст, словно признавалась в чем-то непристойном. Энн была всего на два года старше Сары. Но разница между ними заключалась в том, что Энн рассчитывала все-таки выйти замуж, а Сара не питала подобных иллюзий.
– Каково вам работать с психически больными пациентами? – спросил Джо у Сары.
– Это и труд, и награда, и вызов, и победа. Джо рассмеялся:
– Неужели все это сразу? А опасные среди них есть?
– Некоторые опасны.
– И вы не боитесь? Не испытываете к ним отвращения? – не унимался Джо.
– Нет. Я думаю о том, почему они такие. Как их воспитывали, насколько им не повезло в жизни. Я пытаюсь представить, что с ними случилось, отчего они так напуганы и не могут справиться с ситуацией. К ним легко испытывать сострадание.
Джо улыбался ей, его глаза потеплели, а Сара вдруг смутилась.
– Так вы работаете на «Вашингтон пост»? – Ей захотелось отвлечь от себя внимание.
– Да, мне повезло. Я работал и в других, более мелких изданиях, но год назад перешел в «Пост».
– О чем вы пишете? – задала вопрос Энн.
– Иногда передовицы. Иногда очерки. Иногда критические заметки о театре. Честно говоря, это мне нравится больше всего.
– Ой, а вы видели спектакль «Кошка на раскаленной крыше»? – Сара подалась к нему. – Умираю, как хочу его посмотреть.
– Да, я смотрел эту пьесу, и вы в самом деле не должны ее пропустить, – ответил Джо.
– В прошлом году я видела «Унаследовать ветер», – сказала Сара, – это было так сильно.
– По-моему, вам нравятся те же пьесы, что и мне, – заметил Джо. И снова на его губах мелькнула улыбка, заставившая Сару покраснеть.
– Вы уже написали свою лучшую статью? Ту, что вам самому нравится больше всего? – продолжала расспрашивать Сара.
– Не думаю, что какую-то из моих статей я люблю больше остальных, но мне нравится рассматривать тему под необычным углом. Я люблю писать о человеческой стороне любой истории. Я не так жаден до фактов. Вот почему я не люблю передовицы. Мне трудно скрывать свое отношение к тому, о чем я пишу.
Донни спал, а взрослые продолжали разговаривать. Сара размышляла о том, как странно почувствовать себя почти родной людям, с которыми провела пару часов. Ей казалось, что она знакома с Энн и Джо всю свою жизнь. Они оба понравились ей. Пожалуй, она уже любила их, хотя это было невероятно. Но их тепло и человечность тронули ее, и, когда спасатели наконец добрались до вагона и освободили их, Сара испытала странное чувство потери, поняв, что с этой минуты их пути разойдутся.
Прежде чем расстаться, они записали свои координаты на листках из блокнота Джо, сердечно обнялись и разошлись по разным машинам «Скорой помощи».
Два дня спустя, когда Сара читала передовицу в «Вашингтон пост» о катастрофе за подписью Джо Толли, она все еще думала о своих попутчиках. Джо написал о чужих людях, ставших друзьями, хотя они так не похожи друг на друга, о трех взрослых и ребенке, сведенных вместе несчастным случаем, заботившихся друг о друге и расставшихся на месте происшествия с «искренней любовью к случайным попутчикам».
«Если бы все наши отношения были окрашены этим ощущением искренности, безопасной и необходимой близости, – писал Джо, – мир стал бы намного лучше».
Лаура ехала из Мидоувуд-Виллидж домой на озеро Эштон, но мыслями она оставалась в перевернутом вагоне злополучного поезда. Сара была прирожденной рассказчицей. Она описывала происшествие так живо, что Лаура как будто видела все своими глазами.
На краю леса, окружающего Эштон, Лаура остановилась у ряда почтовых ящиков, чтобы забрать почту. Конвертов оказалось немного. Лаура села в машину и открыла тот из них, в котором определенно не могло быть счетов. Длинный белый конверт, ее фамилия напечатана на машинке. Внутри оказался листок бумаги с единственной строчкой: «Оставьте Сару Толли в покое».
Лаура перевернула листок, но другая сторона оказалась чистой. Не нашла она и обратного адреса на конверте. Чернел только почтовый штемпель Филадельфии. Холодок пробежал у нее по спине. Кто послал ей письмо? И зачем?
Она, нахмурившись, смотрела на записку. Сумасшествие какое-то. Раздраженная Лаура бросила конверт на сиденье и поехала через лес к дому. Тому, кто послал письмо, не повезло. Они опоздали. Она уже успела почувствовать искреннюю привязанность к пожилой женщине и не собиралась снова оставлять ее в одиночестве.
ГЛАВА 15
Ему следовало бы просто выкинуть фотографию в мусорный бак в ту самую минуту, как Бетани принесла ее в дом. Но Дилан почему-то вел себя ужасно глупо. Всякий раз, когда он проходил через кухню и видел фото на рабочем столе, он тотчас отводил глаза. Дилан не выбросил снимок, но и не стал его разглядывать. Он словно понимал, что достаточно будет взглянуть на него хотя бы один раз, и весь его пофигистский стиль жизни изменится. Он боялся того, что мог увидеть на фотографии.
Как-то среди дня Дилан готовил для себя сандвич с индейкой. Неожиданно он отложил нож в сторону и взял в руки снимок, действуя как будто автоматически. Это была студийная фотография девочки, красивой девочки. И она была его дочерью. Он долго рассматривал изображение на глянцевой бумаге, хотя ему этого и не требовалось. Дилан знал, что он ее отец. Девочка была очень похожа на его младшую сестру в детстве. Те же самые темные волосы. Левая бровь чуть выше правой. Губы бантиком. Яркие синие глаза, отличительная черта его семьи. Точно такие же Дилан увидел бы в зеркале.
Он так и не закончил делать себе сандвич, сунул карточку в нагрудный карман рубашки, вышел на веранду и улегся в гамак. Ветви деревьев чуть раскачивал теплый бриз.
Хорошо. Он это сделал. Посмотрел. Все понял. И что дальше?
Он не солгал Лауре Брендон, когда сказал, что не помнит ее. Но он не забыл вечеринку и снежную бурю. Они отмечали переезд Ронды в ее новый дом, в котором с легкостью разместились бы пять-шесть таких лачуг, как у него. Огромные размеры особняка не выветрились из его памяти, но больше никаких подробностей он не помнил. Как выразилась Бетани, это было его плохое время.
Дилан никогда много не пил, но в те месяцы он словно принялся наверстывать упущенное. Он не мог смириться с гибелью в авиакатастрофе своих друзей и в том числе Кэти, женщины, с которой он жил. В те месяцы он существовал только на алкоголе, сигаретах и сексе. Все, что угодно, только бы забыть о боли.
Дилан вытащил снимок из кармана и снова посмотрел на него. Улыбка Гиров. Никакой ошибки. Итак, она его ребенок. Но это вовсе не значило, что он должен что-то предпринимать. Судя по всему, у этой Лауры достаточно денег, чтобы растить девочку. Дилан никогда не хотел иметь детей, во всяком случае, после смерти Кэти это желание у него не появлялось. Он не хотел нести за них ответственность, не хотел испытывать боль и ужас потери. Но эта девочка уже была, смотрела на него с фотографии, и ее глаза сказали ему все, что он хотел знать.
Следующие несколько дней Дилан пробовал забыться в работе. Но что бы он ни делал, он ловил себя на том, что время от времени достает из кармана фотографию, назойливо напоминая себе, что у него есть дочь.
Как-то дождливым днем он шел из амбара в дом, чтобы набрать воды во флягу. И какая-то часть его существа уже знала, что сейчас он позвонит Лауре. Он даже не остановился у раковины, сразу подошел к телефону, достал из кармана фотографию и посмотрел на цифры, написанные на обороте.
Дилан немедленно узнал голос Лауры Брендон, как только женщина произнесла «алло», и тут же испытал прилив неприязни к ней, вызванный воспоминаниями о том, как она пыталась им манипулировать.
– Это Дилан Гир, – представился он.
— Дилан! – воскликнула Лаура. – Простите меня, я вела себя как идиотка.
Он рассмеялся:
– Не стану спорить с вами. Но полагаю, что я был ничем не лучше.
– Мне следовало бы написать вам письмо, а не набрасываться на вас на высоте в сотни футов над землей.
– Что ж, теперь это не имеет значения, – ответил Дилан, переворачивая фотографию так, чтобы видеть лицо девочки. – Дело в том, что я все-таки посмотрел на снимок и понял, что вы, весьма вероятно, говорите правду. У нее… В общем, эти волосы, глаза, брови, все… Я старался изо всех сил выбросить все это из головы, но не смог. Я не знаю, что вам от меня нужно, чем я вам обязан, но полагаю, что мы должны поговорить об этом. – Холодок ужаса пробежал у него по спине, когда он произнес эти слова.
Лаура вздохнула.
– Я рада это слышать, – призналась она. – Как я вам уже говорила, материальная помощь мне не нужна. Я просто хотела узнать, может быть, вы захотите стать частью ее жизни. Но сейчас это очень сложно. – Она грустно рассмеялась.
Дилан по ее голосу понял, что она нервничает, и почувствовал к ней симпатию, чего сам не ожидал.
– Я пойму, если вам не захочется, – продолжала Лаура. – Я надеюсь, что вы не обидитесь, если я решу, что сейчас ей это не нужно. Но давайте действительно хотя бы поговорим об этом.
– Отлично. Вы хотите приехать сюда, ко мне? Или мы можем где-нибудь встретиться.
– Я думаю, что самым лучшим вариантом будет наша встреча с ее психотерапевтом. Она может помочь нам справиться с ситуацией.
– Она… Как, вы сказали, ее имя?
– Эмма.
– Эмма бывает у психотерапевта?
— Да. Я говорила вам об этом, но не думаю, что вы меня внимательно слушали. – В голосе Лауры не было упрека. – Ее отец… То есть ее приемный отец, мой муж, умер в январе…
– Вы говорили мне об этом, я помню, – прервал ее Дилан. Он сам вырос без отца. Именно это и заставило его позвонить.
– Эмма с тех пор не разговаривает, – сказала Лаура.
– То есть как?
– Эмма ничего не говорит, ни слова. Она объясняется жестами, просто кивает или качает головой.
– И это длится несколько месяцев? – Да.
– А она была нормальной… до его смерти? Лаура рассмеялась.
– Если можно назвать непрерывную болтовню нормальным.
– Бедный ребенок, – вздохнул Дилан. – Она очень изменилась, да?
– Ей пришлось нелегко.
– А когда мы можем встретиться с этим психотерапевтом?
– Я должна увидеться с ней в пятницу в час дня. Вы сможете подъехать?
По пятницам Дилан всегда был очень занят, поднимал пассажиров в воздух утром и вечером. Придется не спать днем. Ладно, неважно.
– Да, – сказал он, – только скажите куда.
ГЛАВА 16
Лаура уже собиралась постучать в дверь Сары Толли, когда увидела Кэролин.
– О, миссис Брендон, – женщина буквально бросилась к ней. – Я так рада, что встретила вас.
Лаура забеспокоилась:
– Что-то случилось?
– О нет, – Кэролин запыхалась. – Я просто хотела поблагодарить вас за то, что вы навещаете Сару. Она так изменилась.
– Неужели?
– Она все время рассказывает остальным о своих прогулках. «Когда я гуляла, я видела то, я видела это».
– В самом деле? Но мы гуляли всего два раза.
– Для нее это очень важно.
– Но миссис Толли едва меня узнает.
– Для человека в ее состоянии это типично. Но поверьте мне, возможность выйти отсюда хотя бы раз в неделю очень много для нее значит.
Лаура замялась на мгновение, но потом достала из кармана загадочное письмо. Она собиралась показать его Саре, но по дороге в дом престарелых решила не делать этого, чтобы не огорчать пожилую женщину. Она протянула листок бумаги Кэролин.
– Я получила это письмо на днях, – сказала она. – Как вы думаете, кто мог написать его?
Кэролин, нахмурившись, прочитала единственную фразу.
– Господи, не имею ни малейшего представления. – Она вздрогнула. – Бред какой-то.
– Я тоже не могу понять, кто и зачем мог написать такое. Но теперь, когда вы рассказали мне, что Сара всем говорит о своих прогулках… – Лаура посмотрела на другие двери. Поношенные балетные туфли были привязаны к ручке одной из них, на другой красовалась фотография сенбернара. – Как вы думаете, может быть, кто-то из здешних обитателей завидует Саре и таким образом пытается лишить ее этой радости?
Кэролин посмотрела на потолок, словно пыталась представить себе всех своих подопечных.
– Даже не знаю. Здесь есть женщины, которые завидуют Саре, потому что она хорошо одевается и… ну, словом, она из другого круга. Но я не представляю, у кого из них хватило бы сил и нашлись бы средства напечатать это и отправить вам.
– Кроме того, письмо отправили из Филадельфии, – напомнила Лаура.
Кэролин покачала головой.
– Не думаю, что это кто-то из наших. – Она протянула листок обратно Лауре. – Но прошу вас, не позволяйте запугать вас, не отказывайтесь от этих визитов.
– Вам она нравится, правда?
– Я забочусь обо всех моих пациентах, – быстро ответила Кэролин, но потом добавила: – Правда, в Саре есть что-то особенное.
Они еще немного поговорили, потом Кэролин ушла, а Лаура нажала на кнопку звонка.
Сара распахнула дверь, и ее глаза радостно вспыхнули.
– Я готова! – объявила она.
Лаура заметила, что ее подопечная не забыла надеть прогулочные туфли.
– Сара, – попросила она, – давайте сначала присядем на минуту.
На лице миссис Толли появилось удивленное и немного расстроенное выражение.
– Хорошо. – Она прошла через крохотную гостиную и села на кушетку. Лаура пристроилась в одном из кресел.
– Я подумала, может быть, нам стоит назначить день, когда я буду приходить к вам, – сказала Лаура. – Вы будете точно знать, когда пойдете на прогулку. Это не будет для вас сюрпризом.
– Да, хорошо, – кивнула Сара.
– Сегодня среда. Что, если я буду приезжать каждую среду, если нет дождя?
– По средам мы играем в бинго.
– Значит, среда вам не подходит?
— В бинго мы играем вечером.
– Тогда по средам я буду у вас, хорошо?
– Да. – Но Сара по-прежнему выглядела неуверенной. – А разве сегодня не суббота? – спросила она.
– Нет, дорогая. – Лаура сама удивилась, что назвала миссис Толли дорогой. Кажется, раньше она вообще не употребляла этого слова. – Сегодня среда. У вас есть календарь?
– Не думаю.
– Тогда я вам принесу календарь, и мы обведем кружочком все среды, и вы будете знать, когда я должна прийти. – Лаура надеялась, что Элисон Бекер сможет присматривать за Эммой по средам.
– Хорошо. А теперь мы можем идти? – Сара говорила как ребенок, и Лаура улыбнулась ей:
– Разумеется.
По пути к двери Лаура заметила календарь на стене в кухне, но на нем был прошлый месяц. Она ничего не сказала.
Как только они вышли на улицу, Сара снова зашагала свободным широким шагом.
– Вы помните, я вам в прошлый раз рассказывала о настоящем отце моей дочки, о Дилане? – спросила Лаура.
Между бровями Сары появилась глубокая складка.
– Дилан? – повторила она.
«Сара определенно не представляет, о ком идет речь», – поняла Лаура.
– Он летает на воздушном шаре, – напомнила она. – Помните, вы рассказывали мне о крушении поезда?
– А, крушение, – сказала Сара. – Я была чужой в поезде.
– Верно. – Лауру смущали провалы в памяти у ары, но она уже поняла, как сделать так, чтобы к ней на время вернулся ясный ум. Может быть, именно поэтому аре так нравятся эти прогулки. Они позволяли ей вернуться в то время, когда она на самом деле мыслила и рассуждала здраво.
– Я все время думала о крушении поезда, – продолжала Лаура. – А что случилось потом?
Сара, 1955-1956 годы
Сара закончила раздавать лекарства пациентам, когда в комнату отдыха медсестер пришла девушка из приемной и принесла вазу с красными розами.
– Это для Сары Уилдинг, – сказала она.
Сначала Сара подумала, что это розыгрыш, шутка. Ей никогда в жизни не присылали цветов, а это был даже не день ее рождения. Когда она окончила школу медсестер, родители преподнесли ей красивую композицию из маков и кружевного аспарагуса. Как догадывалась Сара, таким образом они пытались компенсировать свое отсутствие на церемонии.
– Для меня? – переспросила она, принимая вазу. Сара отнесла ее на пост за стекло, и несколько коллег собрались вокруг нее. Даже некоторые пациенты подошли посмотреть, кому принесли цветы.
– От кого они? – спросила одна из сестер, Полина. Сара выудила из букета конвертик. Записки в нем не оказалось, зато лежал билет на спектакль «Кошка на раскаленной крыше», ряд 5, место 32. Она молча показала билет своим подругам.
– Так кто же это прислал? – снова спросила Полина. Сара покачала головой.
– Понятия не имею, – ответила она.
Сара солгала, но она так боялась ошибиться и не осмеливалась надеяться.
– У Сары появился таинственный воздыхатель! – Полина рассмеялась и обняла ее.
– Но здесь только одиннадцать роз, – сказала одна из сестер.
– Это странно. – Полина принялась сама пересчитывать розы.
Сара смотрела на билет. Ей так давно хотелось побывать на этом спектакле, но только два человека знали об этом.
Она думала о Джо Толли с той самой ночи в поезде. Прочитав его статью о крушении поезда, она всегда находила в газете материалы, подписанные им, просматривая каждый день «Вашингтон пост» от первой до последней страницы. Она собиралась позвонить в редакцию и попросить его к телефону только для того, чтобы снова услышать его голос. Это было глупо. Саре понравился мужчина, которому она никак не подходила. Джо Толли был на несколько лет моложе ее и очень недурен собой. Сару можно было назвать общительной, умной, сноровистой и умелой, но о красоте не шло и речи. Хотя в перевернутом вагоне было маловато света, право, странно было бы думать, что билет и цветы прислал Джо Толли. Возможно, это всего лишь дружеский знак от Энн, социального работника. Конечно, может быть, их все же прислал Джо, но она вкладывает слишком много смысла в простой букет. Вполне вероятно, что она пойдет на спектакль одна и посмотрит наконец «Кошку на раскаленной крыше». В конце концов, Джо уже видел эту пьесу. И он проявил достаточно осторожности, прислав одиннадцать роз вместо романтической дюжины, но зачем он выбрал красные? Она просто сведет себя с ума, если будет постоянно перебирать все возможные варианты! Сара решила отправиться в театр в субботу вечером и одеться как можно лучше, просто так, на всякий случай.
Когда Сара вошла в зал, Джо уже сидел в кресле номер 31. Двенадцатую розу он держал в руках и протянул ей с улыбкой, как только она подошла. Ее сердце билось как бешеное, когда Сара усаживалась на свое место.
– Какой приятный сюрприз, – сказала она, разглаживая на коленях юбку черного шифонового платья, взятого у подруги.
– Разве вы не знали, кто прислал билет? – спросил Джо.
– Я надеялась, что вы, – ответила Сара, удивленная собственной храбростью.
Джо легко коснулся ее руки.
– Я надеялся, что вы на это надеялись.
Начался спектакль, но Сара почти ничего не видела, так тянуло ее к мужчине, сидящему рядом. От него замечательно пахло. Рукав его пиджака лежал на подлокотнике рядом с ее обнаженной рукой. «Это чудо», – повторяла про себя Сара.
В антракте они болтали о пьесе и о том, что происходило с ними после крушения, гадали, что делает Энн и как поживает малыш Донни. Сара чувствовала себя очень комфортно рядом с Джо, но, когда они остановились и он повернулся к ней лицом, ей стало не по себе. Она знала, что яркий свет в фойе освещает ее весьма непривлекательное лицо.
Улыбка не сходила с губ Джо. Он смотрел прямо на нее и, казалось, был поражен ее внешностью. И Сара начала ощущать себя хорошенькой. К концу пьесы она преобразилась.
После спектакля Джо привел ее в маленькое кафе, чтобы выпить кофе и съесть десерт. Они говорили о фильмах и пьесах, которые видели. Джо оказался первым человеком, посмотревшим все то, что нравилось Саре. Она сказала ему, что читала его статьи, и высказала свое мнение о каждой из них. Джо явно принял к сердцу ее справедливую критику, набрасывая время от времени несколько слов в своем блокноте.
– Вы куда интереснее, чем я надеялся, – признался он наконец.
Кафе закрывалось довольно поздно, хотя Сара не смогла бы точно назвать время. Она знала только, что они с Джо еще не наговорились. Ей так много хотелось сказать ему, словно она копила впечатления до встречи с Джо Толли. И что самое удивительное, он явно чувствовал себя так же. К тому времени, когда Сара сказала ему, что ей тридцать два, она уже не боялась, что это отпугнет Джо, хотя ему было только двадцать пять.
Они ушли из кафе. Весенняя ночь была теплой. Они прошли по улице, вошли в парк, сели на скамью под звездами и проговорили до рассвета. Они прервались только на несколько минут, когда Сара позвонила женщине, с которой делила квартиру, и сказала, что с ней все в порядке. Джо позвонил своей матери. По его словам, мать не обрадовалась его звонку. Правда, он сказал, что работает над серьезной статьей.
– Может быть, самой важной в моей жизни, – сказал он.
Сара узнала, что отец Джо умер несколько лет назад и что молодой журналист живет с матерью и старшей сестрой. Обе женщины очень зависели от него.
– Они удивительно консервативны, – признался Джо.
Его воспитали в католической вере. Его мать и сестра были очень верующими. Сам Джо редко бывал в церкви. Он сказал, что организованная вера не имеет для него значения. Он считал куда более важным то, как люди ведут себя в повседневной жизни, чем их поведение по воскресеньям. А Сара принадлежала к методистской Церкви. И хотя сама она ходила в храм каждую неделю, она целиком и полностью согласилась с Джо.
Сара рассказала о своей семье. Отец умер десять лет назад. Мать вскоре после него. За исключением нескольких двоюродных братьев и сестер родственников у нее не осталось.
Джо вынул из кармана трубку и закурил. Сара сразу поняла, откуда исходил этот насыщенный, печальный запах. Он позволил Саре попробовать покурить. Ей понравилось касаться губами чубука, которого касались его губы, но она случайно вдохнула раньше, чем следовало. Сара задохнулась, рассмеялась и замерла, ощутив его руку на своей спине. Он пытался помочь ей прокашляться.
Джо признался, что ему хотелось бы объехать весь свет. Африка привлекала его больше всего, потому что она казалась ему наиболее необычной и экзотической. Сара представила себя там рядом с ним. Они плывут по реке, как Одри Хэпберн и Хамфри Богарт в «Африканской королеве». В Джо было что-то дикое, и Саре это нравилось.
Он отвез ее домой. Ей не хотелось выходить из машины, уходить от него. Интересно, поцелует ли он ее? К немалому своему удивлению, Сара сама подалась к нему, не ожидая инициативы с его стороны. Им незачем было играть друг с другом. Зачем им эти кошки-мышки? Она хотела его.
Джо легко коснулся ее губ, отодвинулся и улыбнулся.
– Хочешь прогулять завтра церковь? – спросил Джо. – Мы могли бы съездить на прогулку в горы.
Так все начиналось. Они проводили вместе все выходные, за исключением нескольких коротких часов, когда они отправлялись ночевать каждый в свою квартиру. Они часто встречались на неделе и каждый день разговаривали по телефону. Они вместе ходили в театры, в музеи, посмотрели почти все кинопремьеры, гуляли в горах и ездили на велосипеде-тандеме по городу. Джо любил рисковать. В горах он всегда сворачивал с проторенных туристами троп, отважно бросался на велосипеде наперерез машинам, но Сара чувствовала себя в полной безопасности. Их отношения переросли в очень близкий, страстный и полный любви союз, о котором Сара и не мечтала.
Но существовала одна помеха. Вернее, их было две. Мать Джо и его сестра. Вероятно, им не понравилась бы ни одна женщина, которую выбрал Джо, так как сами они эмоционально очень зависели от него. Но Сару они восприняли как истинное наказание, во-первых, из-за ее возраста, а во-вторых, из-за того, что она не была католичкой. Сара тоже боялась, что эти женщины сочтут ее слишком непривлекательной для их красивого сына и брата. Она чувствовала себя красавицей только в глазах Джо.
Однажды Сара сказала Джону, что еще ни разу не общалась по-настоящему с его матерью и сестрой, так: здравствуйте – до свидания. Это никуда не годится. Исполненная решимости завоевать их симпатию, Сара предложила пообедать всем вместе.
Джо взял на себя организацию совместного выхода. Он сказал Саре, что они встретятся с его матерью и сестрой в ресторане «Севиль». Это уютный маленький ресторанчик. Он отлично подойдет для более тесного знакомства.
Усевшись за столик в «Севиле» вместе с миссис Толли и Мэри Луизой, Сара огляделась по сторонам. Обеденный зал и в самом деле оказался очень уютным и спокойным, как и обещал Джо. За одним только исключением – на всех картинах, украшавших стены, были изображены обнаженные женщины в разных позах. Сара посмотрела на Джо и сразу же поняла, что он намеренно привел сюда свою семью. Шок добропорядочным католикам был обеспечен. Испорченный мальчишка! И все же Сара едва удержалась от смеха.
Миссис Толли и Мэри Луиза пока еще не заметили, каков характер живописи на стенах. Миссис Толли без устали жаловалась, что им предоставили неудачный столик.
– Мы сидим слишком близко к кухне, – объявила она, хотя от качающейся двери в кухню их отделяли не меньше десятка столов. – И на моем стакане пятно.
– Нам исключительно повезло, – прошипела Мэри Луиза, – нас обслуживает цветной официант.
Сара затаила дыхание, надеясь, что официант не услышал грубого замечания. Джо улыбался ей через стол, пока миссис Толли диктовала свой заказ. Удивительно, что такой симпатичный, веселый, терпимый человек принадлежал к столь неприятному семейству.
– О господи, – Мэри Луиза наклонила голову, стоило только официанту отойти. Ее щеки стали пунцовыми, и Сара поняла, что сестра Джо наконец заметила картины. – Мама, не вздумайте смотреть на картины.
Миссис Толли мгновенно подняла глаза на стену слева от нее и возмущенно фыркнула.
– Ты знал, что здесь висят такие картины? – гневно обратилась она к сыну.
– Разумеется, – спокойно ответил Джо. – Они просто великолепны. Я писал о них и об этом ресторане в прошлом году.
Миссис Толли обожгла его свирепым взглядом и посмотрела на дочь.
– Нам следует уйти, – заявила она. Мэри Луиза нагнулась через стол и коснулась ее руки.
– Но мы уже сделали заказ, мама. Мы просто обязаны остаться.
Мать Джо театрально закрыла глаза, словно набираясь мужества. Когда она снова их открыла, то немедленно переключила свое внимание на Сару. Натянуто-вежливо она поинтересовалась, как той работается с «ненормальными».
– Отлично, – ответила Сара. – Мне нравится моя работа в клинике «Мерси».
– Могли бы вы получить работу обычной медсестры? – с надеждой спросила Мэри Луиза.
– Я и есть обычная медсестра, – сказала Сара.
– Я хотела спросить, можете ли вы лечить по-настоящему больных людей, а не этих… Ну, вы понимаете.
– Мои пациенты по-настоящему больны. – Сара старалась говорить как можно спокойнее. – Достаточно провести с ними всего один день, чтобы понять, что они не могут с собой справиться.
– Неужели вы и в самом деле в это верите? – спросила миссис Толли. – Я уверена, что если человека правильно растили и кормили, если он общается с приличными людьми, то у него едва ли могут возникнуть проблемы с психикой.
– Мама, это же смешно, – вмешался Джо. – Как насчет твоей старинной приятельницы миссис Джексон? Чем она заслужила свое нынешнее состояние? Она же ничего не соображает. – Он повернулся к Саре, глаза умоляли простить его семью. – Извини меня за такие слова.
– Это особый случай, – не отступала миссис Толли. – Если бы она не вышла замуж за пьяницу и бездельника, с ней все было бы в порядке.
– Ты видела ее на прошлой неделе в церкви? – спросила Мэри Луиза. – У нее на голове был носовой платок вместо шляпы.
– О, я знаю, – сказала миссис Толли и снова обратилась к Саре: – В вашей церкви ведь необязательно надевать шляпу, верно?
– Да, необязательно, – подтвердила Сара. Миссис Толли кивнула.
– Надо же так исковеркать почтенный обычай! – заявила она с явным удовольствием.
– Мама, прошу тебя, следи за своими манерами, – вмешался Джо.
– Это ты следи за собой! – рявкнула на него миссис Толли. Она снова не сводила глаз с Сары. – Он может быть таким грубым! Вероятно, он перерастет этот недостаток, когда достигнет вашего возраста. Я надеюсь, что я доживу до этого.
– Мама!
Теперь Джо уже по-настоящему рассердился. Сара никогда не видела такого яростного пламени в его глазах.
– Все в порядке, Джо, – успокоила она его. – Я не настолько чувствительна.
Но Сара солгала. Ее душа болела от оскорблений, ей не терпелось поскорее закончить этот нелепый ужин. Она вела себя вежливо, отвечая на высокомерные и невежественные вопросы миссис Толли и Мэри Луизы о психических заболеваниях, но ее мысли витали далеко от ресторана «Севиль». Она все время смотрела на картины, которые давали ей возможность отвлечься от тягостного разговора.
Прямо над левым плечом Джо висела картина. Сара просто влюбилась в нее. Свет в ресторане был приглушенный, но изображение на полотне Сара видела совершенно отчетливо. Обнаженный мужчина стоял позади обнаженной женщины и обнимал ее. Зритель видел только одну ногу мужчины, и его бедро было плотным и мускулистым. Одна его рука лежала под грудью женщины, другая – на ее бедре. Женщина была красивая, с длинными рыжими волосами. Соски ее были темными и напряженными. Пальцы мужчины подобрались совсем близко к темному треугольнику волос в низу живота женщины.
Соски Сары тоже напряглись, пока она разглядывала полотно. Она совсем не следила за разговором, пока не заметила, что Джо смотрит на нее. Разумеется, он знал, что именно она видела за его плечом. Джо улыбнулся Саре, провокационно поднял брови, и этот жест показался ей приглашением. Они еще ни разу не занимались любовью. Именно сейчас Саре отчаянно захотелось, чтобы эти две напыщенные идиотки и вместе с ними все остальные посетители ресторана исчезли, тогда она могла бы сорвать с себя одежду и отдаться Джо прямо здесь на столе.
После ужина они с Джо попрощались с миссис Толли и Мэри Луизой и пешком отправились к дому Сары.
