Текст книги "Папаша напрокат"
Автор книги: Диана Чемберлен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА 19
—Это часы? – недоуменно спросила Сара.
– Это часы и календарь, – объяснила Лаура, довольная своей покупкой. Она вешала пластиковый прямоугольник на стену в кухне Сары, а пожилая женщина наблюдала за ней, совершенно сбитая с толку. Устройство оказалось довольно внушительным. Правую его часть занимали часы с крупными черными цифрами. Слева располагались название месяца, число и день недели.
– Вам достаточно каждое утро нажать вот на эту кнопку, чтобы дата поменялась, – сказала Лаура, нажимая на нее. – Видите? Я поставлю сегодняшнее число и день недели. Видите эту надпись? Среда. Если вы будете нажимать кнопку каждое утро, то будете знать, когда наступит среда и я к вам приеду. Мы пойдем с вами гулять, а если будет дождь, как на прошлой неделе, я привезу кассету с фильмом.
День ее предыдущего визита оказался дождливым и ветреным, поэтому Лаура взяла напрокат кассету с «Африканской королевой», вспомнив, что Сара упоминала этот фильм в связи со своим романом с Джо Толли. Сара явно наслаждалась просмотром, хотя самой Лауре больше хотелось поговорить.
– Вы готовы? – спросила Лаура, закончив с часами. Но этот вопрос был излишним. Сара уже открыла дверь и ждала ее в коридоре.
Когда они вышли из дома престарелых, Лаура решила ради разнообразия изменить маршрут, но Сара словно приросла к тротуару. Она хотела идти знакомой дорогой, и Лаура сдалась.
– Вы помните, я говорила вам, что Дилан хочет встретиться с Эммой? – спросила Лаура.
– Дилан? – переспросила Сара.
Разумеется, она не помнила. Лаура сама не знала, зачем рассказывает Саре о себе и своих проблемах. Это казалось бессмысленным, но позволяло начать разговор.
– Да. Он отец моей дочки Эммы. Биологический отец. Вчера вечером они встретились в первый раз.
– Боже мой! – воскликнула Сара. – И сколько лет вашей… девочке? – Имя Эммы вылетело у нее из головы.
– Пять. Она засмущалась, когда его увидела, но я думаю, что для первой встречи все прошло хорошо.
– Он ей понравился?
– Кто знает? Эмма ничего не говорит. Трудно понять, что она чувствует на самом деле. Несколько месяцев назад она очень испугалась и с тех пор молчит. – Лаура собралась объяснить, что случилось с Эммой, но Сара явно правильно поняла сказанное.
– А сколько лет… девочке? Вашей дочке?
– Пять.
– И она не может говорить. Временами вы, должно быть, раздражаетесь.
– Увы.
Сара посмотрела вдаль на часы на башне в нескольких кварталах от них.
– У меня была такая пациентка много лет назад, – заметила она.
– Правда? – Лауре и в самом деле было интересно.
– Она едва не свела меня с ума. Лаура рассмеялась.
– Расскажите мне о ней, – попросила она.
Сара, 1956 год
– Это «Сент-Маргарет»? – спросила Сара у Джо, когда машина свернула на длинную подъездную дорожку. Она видела на вершине пологого зеленого холма огромное здание, выстроенное из камня, потемневшего и ставшего грязным от времени.
– Да. Видишь вывеску?
Сара проследила за его указательным пальцем и заметила маленькую белую надпись на склоне холма: «Психиатрическая больница „Сент-Маргарет“. Ей с трудом верилось.
– Больше похоже на замок ужасов, – призналась она.
Джо привез Сару на интервью. Она хотела получить здесь место медсестры. Они с Джо переехали в Мэриленд и жили теперь в уютном маленьком доме рядом с парком. Ей было бы намного удобнее работать в «Сент-Маргарет», чем в «Мерси», поэтому Саре очень хотелось получить это место. Больница слыла первоклассной. Но по ее внешнему виду об этом было трудно догадаться.
Дорожка делала круг у главного входа, и Джо остановил машину.
– Ты уверена, что сможешь вернуться домой на такси? – спросил он.
– Разумеется. Со мной все будет в порядке. – Сара нагнулась к нему и поцеловала.
– Тогда желаю удачи, – улыбнулся Джо. – Потом позвони мне на работу. Расскажешь, как прошло интервью.
Сара вышла из машины и помахала ему рукой. Потом она разгладила юбку, сделала глубокий вдох и толкнула массивную деревянную парадную дверь замка ужасов.
Она оказалась в большом квадратном вестибюле, украшенном богатой деревянной резьбой. Потолок возносился на высоту третьего этажа, и оттуда сквозь стеклянные панели лился свет, застывая в воздухе золотистыми колоннами. Вокруг нее мягким эхом раздавались голоса. Пол устилали крупные черные и белые плитки в форме ромбов. Здесь царил дух старины и элегантности. Сара так и не смогла различить всепроникающий больничный запах, к которому она привыкла в «Мерси».
Стол секретаря стоял в углу вестибюля.
– У меня назначена встреча со старшей медсестрой, – сказала Сара женщине, сидевшей за столом. – По-моему, ее зовут миссис Лав.
Ей предложили присесть. Сара прождала почти десять минут на удобном диване с красивой обивкой в крупных цветах, пока не пришла миссис Лав. Это оказалась молодая, привлекательная женщина, одетая в форму медсестры. Ее улыбка была доброй. Когда она повела Сару по длинному полутемному коридору в свой кабинет, та обратила внимание на энергичную, упругую походку миссис Лав.
В кабинете Сара села в кресло у огромного письменного стола.
– Какая красивая брошь! – воскликнула миссис Лав.
Сара коснулась воротника своей формы. Джо предлагал ей снять украшение на время интервью, но Сара не захотела расставаться с ним. Как она и обещала, она прикалывала брошь каждый день.
– Муж подарил мне ее на свадьбу, – объяснила Сара миссис Лав. – Старшая медсестра в «Мерси» не возражала, чтобы я ее носила. Но если вы…
– О, это не проблема. Мы все стараемся как-то разнообразить нашу форму. Я ношу цепочку. – И она коснулась изящного украшения на шее.
– Какое удивительное плетение, – оценила Сара.
– Что ж, я просмотрела ваше резюме, – миссис Лав взглянула на лежащие перед ней бумаги. – Оно произвело на меня большое впечатление. Ваша работа в «Мерси» отлично подготовила вас к тому, что вам придется делать здесь.
«Что вам придется делать здесь». В устах миссис Лав это прозвучало так, будто Сара уже получила это место. И в самом деле интервью больше походило на дружескую беседу, чем на допрос с пристрастием. Большей частью говорила сама миссис Лав, рассказывая о новых методиках, которые использовались в «Сент-Маргарет», о великолепном оборудовании больницы и о ее директоре, докторе Питере Пальмиенто. При упоминании этого имени щеки миссис Лав окрасил нежный румянец.
– Я уверена, что вы о нем слышали, – сказала она. Разумеется, Сара слышала о докторе Пальмиенто.
Все хотели с ним работать. Он менял саму суть психиатрии.
– Да, конечно. – Сара улыбнулась.
– Доктор Пальмиенто сделал больницу «Сент-Маргарет» знаменитой, – продолжала миссис Лав. – Он обладает невероятной властью и при этом остается очаровательным человеком. Благодаря ему мы имеем оборудование, о котором можно только мечтать. Здесь проводятся очень интересные исследования. Доктор Пальмиенто просто волшебник. Ему всегда удается найти деньги для их финансирования. Все его обожают. – Было трудно понять, говорит миссис Лав о живом человеке или о божестве. – Это удивительное место для работы, – добавила она.
– Судя по всему, – ответила Сара, несколько подавленная таким напором.
Миссис Лав вздохнула и взяла себя в руки.
– Итак, позвольте мне рассказать о вашей зарплате и о часах работы.
– Вы хотите сказать, что я получила работу? – спросила Сара.
Миссис Лав рассмеялась:
– Разумеется, вы ее получили. Место ваше, если оно вас устраивает.
– Очень, очень устраивает! – Саре не терпелось рассказать обо всем Джо.
Обсудив с Сарой заработок и расписание, миссис Лав повела ее осматривать «Сент-Маргарет». Огромный великолепный холл внизу был только прихожей в страну чудес. Миссис Лав показала пустующую палату, и Сара подумала, что это скорее комната в одном из очаровательных старых отелей, а не палата психиатрической больницы. При палате была даже своя ванная комната. Миссис Лав, правда, поторопилась сказать, что не все палаты оборудованы подобным образом, но таких много. В дальнем конце коридора располагалась комната отдыха для пациентов, солнечный уютный зал с настольными играми и телевизором. Некоторые из пациентов подняли голову, когда заглянули Сара и миссис Лав, но быстро вернулись к своим занятиям. Рядом с комнатой отдыха располагался театр, а чуть дальше кабинет красоты.
– Чем лучше пациенты выглядят, тем лучше себя чувствуют, – заявила миссис Лав. – Косметика творит чудеса, если речь идет о депрессии.
. – Удивительная больница! – восхищенно произнесла Сара. «Мерси» казалась пережитком прошлых веков по сравнению с «Сент-Маргарет».
По изогнутой лестнице они поднялись на третий этаж, в третье отделение, как назвала это миссис Лав, и Сара сразу ощутила перемену. Даже воздух показался ей другим. Здесь царила тишина, лишь изредка нарушаемая неясным бормотанием или пронзительным криком.
– Изолятор, – миссис Лав указала на дверь, из-за которой раздался крик.
Сара кивнула. Она не раз слышала эти крики отчаяния и одиночества, доносившиеся из изолятора в «Мерси». В этом не было ничего нового. Новинкой оказалась лаборатория электроэнцефалографии, где можно было безболезненно снять показания работы мозга пациента. В «Мерси» не было даже аппарата для ЭЭГ, не говоря уже о лаборатории. На Сару это произвело огромное впечатление.
– Я могу научиться работать на этих аппаратах? – спросила она.
– Конечно, дорогая, – ответила миссис Лав. – Вам понравится в «Сент-Маргарет». Здесь поощряют тех, кто хочет учиться и расширять свои знания.
Потом миссис Лав позволила Саре заглянуть в палату через узкое стеклянное окошко в двери. Вдоль стен стояли кровати, на которых лежали мужчины и женщины.
– Мы называем это палатой сновидений, – сказала миссис Лав.
– Они принимают какие-то наркотики? – спросила Сара.
– Да. Мы действительно используем экспериментальные лекарства, чтобы выяснить дозировку и сферу применения. Это часть исследований доктора Пальмиенто.
Саре отчего-то стало не по себе. Люди в роли подопытных кроликов? Но чего еще она ожидала от научно-исследовательского центра?
Они прошли мимо кабинета электрошоковой терапии. Он тоже оказался больше и был лучше оборудован, чем те, что доводилось видеть Саре. Когда она училась в школе медсестер, метод шоковой терапии казался ей чудовищным, но потом она увидела, как разительно меняются с его помощью пациенты, пребывающие в тяжелой депрессии, и ее мнение изменилось. Иногда пациенты теряли память, но постепенно она к ним возвращалась, зато меланхолия отступала, и они снова могли жить полноценной жизнью. В большинстве случаев. Но не во всех. И невозможно было предугадать, кому станет лучше, а у кого наступит ухудшение. Возможно, этот вопрос заслуживает специальных исследований. Может быть, ей удастся поговорить об этом с доктором Пальмиенто. Она улыбнулась про себя, поймав себя на том, что ей все больше и больше хочется работать в «Сент-Маргарет».
– Здесь наша операционная, – сказала миссис Лав, когда они дошли до конца коридора.
– Операционная?
– Большей частью ее используют для лоботомии, – пояснила миссис Лав, и Сара понадеялась, что ее будущая начальница не заметила, как она поморщилась. Хотя лоботомию проводили во многих клиниках страны, в «Мерси» ничего подобного не делали. Сара всегда считала эти операции варварскими. Она понимала, что отстала от времени. Ведь лоботомия получила Нобелевскую премию…
– Это кабинет доктора Пальмиенто, – миссис Лав указала на другую дверь. – О, смотрите, он там. Хотите поздороваться с ним?
– Гм… Мне бы не хотелось беспокоить его. – Сару пугала встреча с этим человеком после того, что она о нем услышала.
Миссис Лав постучала и просунула голову в кабинет.
– Доброе утро, доктор Пальмиенто. Хотите познакомиться с нашей новой медсестрой?
Через стеклянную дверь Сара увидела, как мужчина лет пятидесяти поднял голову от бумаг.
– Разумеется, – сказал он, – ведите ее сюда. Сара вошла следом за миссис Лав.
– Это Сара Толли, – представила ее миссис Лав. – Миссис Толли, это доктор Пальмиенто.
Пальмиенто встал, обошел свой стол и приблизился к Саре с теплой улыбкой на лице.
– Здравствуйте, доктор.
Сара протянула ему руку, и Пальмиенто с энтузиазмом пожал ее. Он был невероятно привлекателен. Ничего удивительного в том, что миссис Лав с таким трепетом относится к нему.
– Рад видеть вас среди наших сотрудников, миссис Толли. – Его светло-каштановые волосы только начинали седеть, легкие морщинки не портили лица. Во всех чертах сквозила мягкость, только зеленые глаза смотрели пристально и сурово. Они не подходили ему, его манере поведения. Саре и раньше приходилось сталкиваться с людьми, чей взгляд внушал ей беспокойство. Это были ее пациенты. Они выглядели удивительно здоровыми, совершенно нормальными, но их глаза выдавали изменения психики. Она освободила свою руку настолько быстро, насколько позволяли приличия. Ее удивила собственная реакция. Перед ней стоял блестящий врач, заботящийся о своих пациентах. Просто у него такие глаза. Глупо было думать о чем-то другом.
– А где будет работать миссис Толли? – Доктор Пальмиенто обратился к миссис Лав, продолжая смотреть в глаза Саре. Той пришлось отвести взгляд.
– В третьем отделении, – ответила миссис Лав.
– Ага! – Радость доктора показалась Саре чрезмерной, но, возможно, человек просто очень любит свою работу. – Должно быть, вы очень опытная медсестра, миссис Толли. Джойс не каждому доверила бы третье отделение.
Сара улыбнулась старшей медсестре.
– Благодарю вас за доверие, – сказала она.
– Я решила, что миссис Толли нам подойдет, потому что она хочет учиться и имеет опыт работы в операционной.
– Не совсем так, – быстро вмешалась Сара. – Я не бывала в операционной со времени учебы в школе медсестер. – Она не хотела ассистировать на лоботомии.
Они как будто и не услышали слабый протест.
– Я большей частью работаю именно в третьем отделении, – сказал доктор Пальмиенто, – там находятся наиболее серьезные наши пациенты.
– Я много хорошего слышала о вас и вашей работе, – Сара надеялась, что в ее словах нет такого неумеренного восхищения, как у Джойс Лав.
Пальмиенто с улыбкой кивнул и положил руку на плечо Сары.
– Вы отлично впишетесь в нашу команду, – объявил он.
Когда они снова оказались в коридоре, миссис Лав обратилась к Саре:
– Правда, он удивительный?
– Доктор Пальмиенто, несомненно, живет своей работой, – осторожно ответила Сара, все еще не оправившись от того смешанного впечатления, которое произвел на нее известный врач.
Он доктор, а не пациент, напомнила она себе. Признанный всей страной психиатр. Она имеет большой опыт, но все же не следует столь однозначно судить о людях по выражению их глаз!
Первая неделя работы в «Сент-Маргарет» прошла достаточно гладко. Сара ухаживала всего за двумя пациентками. Обе страдали от депрессии. Саре они показались симпатичными. Она твердо верила, что дружеские отношения между пациентом и тем, кто за ним ухаживает, – это залог быстрейшего выздоровления. Она часто разговаривала с пациентками и даже обнимала их, если их надо было утешить.
В конце недели поступила новая пациентка по имени Карен. Саре поручили ухаживать и за ней тоже. Сорокалетняя женщина, мать троих детей и жена политического деятеля, она не произнесла ни слова за последние шесть лет. Сара впервые столкнулась с таким упорным мутизмом. Муж Карен утверждал, что не помнит ничего такого, что могло бы спровоцировать это состояние жены. Просто однажды весной Карен перестала разговаривать, и все. Она не говорила ни с ним, ни с детьми, ни с соседями. Она даже перестала петь в церковном хоре, где солировала десять лет.
Сара решила докопаться до истинной причины. День за днем она разговаривала с ней, мягко пытаясь выяснить, в чем дело, что вызвало такую серьезную травму. Сара была очень терпелива, надеясь, что Карен поймет, что ей можно доверять, и откроется ей.
У доктора Пальмиенто оказался совсем другой подход к проблеме. На третий день госпитализации Карен, когда Сара разговаривала с ней, врач неожиданно ворвался в палату.
– Ты настоящая потаскуха! – рявкнул он.
У Сары буквально отвисла челюсть. К кому из них он обращается? Карен смотрела на него большими печальными глазами.
– Твой муж сказал мне, что ты совершенно не заботишься о детях, – прорычал Пальмиенто, его зеленые глаза яростно сверкали. – Ты из тех баб, которых следует драть плетьми! Тебе вообще не следовало заводить детей! – С этими словами он вышел из палаты. Сара дрожала как осиновый лист, а лицо Карен по-прежнему ничего не выражало.
Сара коснулась ее руки и встала.
– Я сейчас вернусь, – предупредила она и вышла в коридор.
Доктора Пальмиенто она нашла около палаты сновидений. Сара впервые обратилась к нему после приема на работу. Она боялась и не хотела вступать с ним в конфликт, но то, что произошло, было недопустимо, просто невозможно.
– Прошу прощения, доктор Пальмиенто, я не понимаю, почему вы ворвались в палату Карен и накричали на нее. Она слишком хрупкая.
На губах доктора появилась улыбка.
– Вы ставите под сомнение мои методы? – Его слова прозвучали так, словно он поддразнивал ее.
– Нет… То есть да. Я думаю, ей необходима поддержка, а не…
– Вы обращайтесь с ней так, как считаете нужным, а я буду поступать по-своему. – Пальмиенто как будто предлагал Саре вступить с ним в соревнование. – Посмотрим, кто из нас выиграет.
День за днем Сара просиживала по часу рядом с Карен, разговаривала с ней, иногда держала ее за руку. Доктор Пальмиенто врывался, кричал на Карен, третировал ее. Если он замечал Карен в коридоре, то набрасывался на нее с оскорблениями.
Как-то раз Сара провожала Карен в комнату отдыха, когда на них в очередной раз наткнулся доктор Пальмиенто. Уже пройдя мимо них, он повернулся и громко обратился к Саре, так, чтобы его слышали другие пациенты:
– Я надеюсь, вы ведете ее в косметический кабинет, миссис Толли, – крикнул он. – Хотя вряд ли ей там помогут. Вам стоит сначала обратиться к пластическому хирургу.
Карен развернулась, и Сара впервые увидела, как ожили ее глаза.
– Оставь меня в покое, проклятый сукин сын! – сказала она.
Сара от изумления застыла на месте. А доктор Пальмиенто уже уходил по коридору. Обернувшись на ходу, он крикнул Саре:
– Полагаю, я выиграл этот раунд, миссис Толли. Все любили его, а Сара никак не могла разобраться в своих чувствах к нему. У него был очень переменчивый характер. Заботливый, по-отечески мягкий, невероятно человечный, он вдруг становился жестоким, неуправляемым, грубым. Все считали, что доктор Пальмиенто необыкновенно удачно справился со случаем Карен. Однажды нарушив молчание, Карен делала новые и новые успехи, хотя ее речь была пересыпана непристойными выражениями и проклятиями. Сара вынуждена была признать, что подход Пальмиенто оправдал себя. Но какова цена такого успеха? Каково человеку ощущать себя объектом исследований, а не живым, мыслящим существом?
Остальной персонал приходил в восторг от экспериментов доктора с наркотиками.
– Если бы моей матери пришлось лечь в психиатрическую больницу, я бы предпочла, чтобы ее лечил доктор Пальмиенто, – услышала как-то Сара слова одной из сестер. – Я бы хотела, чтобы ее лечили по последнему слову науки.
Но Сару эксперименты Пальмиенто заставляли нервничать. Он день за днем вводил пациентам с депрессией препарат под названием ЛСД в надежде, по его собственному выражению, «сломать возведенные ими стены». ЛСД пугал Сару. Пациенты реагировали на него по-разному. Одни кричали, в буквальном смысле слова лезли на стену, пытались выброситься из окна. Другие спали целые дни напролет, ворочаясь с боку на бок и вздрагивая от навалившихся на них кошмаров. А доктор Пальмиенто спокойно наблюдал за этими реакциями, тщательно делал записи и вновь добивался денег для продолжения экспериментов.
На других пациентах он исследовал воздействие электрошока. Сара сама предложила этот вид лечения для одной своей пациентки, пребывавшей в такой глубокой депрессии, что она пыталась повеситься на ручке двери, используя собственные трусы. Но тогда Сара еще не знала, что у доктора Пальмиенто свой подход к электрошоку. Он использовал разряд в 150 вольт несколько раз в день вместо 110 вольт один раз в несколько дней. Вместо одного разряда он использовал семь или восемь, не обращая внимания на то, что пациент бился в конвульсиях. Пациенты переставали понимать, где они находятся и кто они такие. Потом доктор Пальмиенто принялся сочетать электрошок с использованием наркотиков. Он добивался наивысшего воздействия на нервную систему. Он хотел абсолютно уничтожить прежний, непригодный для жизни образ мыслей и действий. А потом он и его персонал должны были научить пациента жить по-новому. В теории все выглядело просто заманчиво, но что-то Сара не видела пациентов, чье состояние значительно улучшилось бы после подобного лечения.
В конце концов со всеми своими сомнениями она отправилась к Джойс Лав.
Миссис Лав снисходительно улыбнулась Саре.
– Доктор Пальмиенто намного опередил свое время, – сказала она. – Вы умная женщина, Сара. Вы знаете, что люди обычно смеются над гениями или оскорбляют их. Вспомните Эйнштейна. Окружающие считали его слабоумным. А Коперника в лицо называли сумасшедшим.
– Я волнуюсь потому, что пациентам становится хуже, а не лучше, – попыталась объяснить Сара.
– Вы еще слишком мало работаете с нами, чтобы увидеть настоящее улучшение. Вы должны понять перспективу. То, что делает доктор Пальмиенто в «Сент-Маргарет», скоро освоят во всех клиниках страны. Вы увидите.
– Я… Просто здесь все так не похоже на то, к чему я привыкла в «Мерси», – призналась Сара.
И снова увидела снисходительную улыбку миссис Лав.
– Я не хочу сказать ничего плохого о больнице «Мерси», – ответила она, – это отличное учреждение. Но правда в том, что их подход к лечению психических заболеваний невероятно устарел. Не становитесь на пути прогресса, Сара.
Потом Сара не раз спрашивала себя: может быть, миссис Лав права? Все так любили доктора Пальмиенто, испытывали такое уважение к его работе. Неужели Сара закоснела настолько, что не может понять навык исследования? У нее должен быть более открытый ум.
