Текст книги "Папаша напрокат"

Автор книги: Диана Чемберлен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Для таких, как Джулия Николе, других методов не существует. – Пальмиенто нагнулся к Саре и смотрел на нее так, словно она туго соображала. – Ведь в глубине души вы и сами это знаете, верно?

– Но лоботомия – это не лечение, – упорствовала Сара. – Она просто облегчит уход за Джулией, превратит ее в послушное, тупое существо.

Пальмиенто выпрямился.

– Вы должны дополнительно почитать о лоботомии, Сара, – заявил он. – Вы не сможете здесь работать, если не будете понимать, насколько важен этот метод для лечения психически больных пациентов.

Сара посмотрела на сложенные на коленях руки. Голова пульсировала от боли.

– Я занимаюсь психиатрией тридцать лет, а вы… Десять? – спросил доктор.

– Тринадцать, – Сара гордо выпрямилась.

– И как вы знаете, – продолжал Пальмиенто, – меня считают одним из лучших психиатров страны.

– Да, мне об этом известно.

– Полагаю, вы должны признать тот факт, что я более квалифицирован, чем вы, и мне решать, что необходимо Джулии Николе. Мы проведем ей лоботомию в среду в три часа. Вы будете при этом присутствовать, раз она ваша подопечная.

– Вы хотите, чтобы я… – Мысль об операции привела Сару в ужас.

– У вас есть опыт хирургической сестры, правильно?

– Да, я работала в операционной, когда училась, только…

– Пусть вы совершенно нереалистично смотрите на то, что полезно, а что нет в психиатрической практике, я успел заметить, что вы одна из самых опытных сестер нашей клиники. Я хочу, чтобы в будущем вы могли ассистировать мне во время операций. Мы начнем вашу практику с операции мисс Николе.

Сара не знала, что сказать. Это была ее работа, и она обязана ее выполнять.

Ночью в постели Сара прижалась к Джо. Она рассказала ему о том, что произошло, о своем ужасе при мысли о том, что ее пациентке сделают лоботомию.

– Возможно, доктор Пальмиенто прав, – заметил Джо, гладя ее по волосам. – Вероятно, жизнь этих людей настолько мучительна и невыносима, что помочь им можно, только разрушив больную часть мозга. Ведь не зря же эта процедура получила Нобелевскую премию.

– Я отказываюсь верить, что это единственно возможное решение, – ответила Сара. – Джулия такая красивая… Она еще молода, Джо. У нее такая сила духа.

Джо легко коснулся заклеенного виска Сары.

– Сила у нее есть, согласен. – Он рассмеялся.

– Это какой-то кошмар, – вздохнула Сара. – По крайней мере доктор Пальмиенто согласился не брить ей голову. Я упросила его. У нее удивительные волосы, и только они интересуют Джулию.

– Ей повезло, что у нее есть ты. – Джо нагнулся к Саре, чтобы поцеловать ее. – И мне тоже.

Джулию привезли в операционную на каталке. Ее одели в больничную рубашку и сделали укол успокоительного, чтобы снять агрессию. Ее глаза были открыты, и Джулия улыбнулась Саре, увидев ее. Больная узнала ее, несмотря на хирургический колпак и маску.

– Здравствуй, Джулия, – сказала ей Сара.

Она помогла санитару переложить ее с каталки на стол. Джойс Лав была рядом, готовая ассистировать доктору Пальмиенто.

Джулия нашла руку Сары. Удивленная этим жестом, Сара пожала ей пальцы. Она догадывалась: Джулия предчувствует, что с ней должно случиться нечто ужасное. Сара неожиданно обрадовалась, что она рядом с ней. Пусть это будет для нее мучением, но Джулии необходима поддержка того, кто ее любит.

Доктор Пальмиенто вошел в операционную в халате и маске.

– Как ты себя чувствуешь, Джулия? – спросил он отеческим тоном, который часто и с успехом использовал.

– Отлично, – ответила она.

– Я опущу тебе на глаза маску, чтобы яркий свет не резал глаза. Он тебя раздражает, правда?

Закрыв глаза Джулии маской, Пальмиенто потянулся за бритвой. «Неужели он собрался обрить ее? – подумала Сара. – Он же обещал».

Сара посмотрела на него через стол.

– Вы же обещали, – сказала она вслух.

– Через полчаса это, – Пальмиенто показал ей длинную прядь волос, – не будет значить для нее ровным счетом ничего. – В его голосе слышалось явное раздражение, и Сара не стала задавать больше вопросов, хотя они так и просились ей на язык. – Шприц, – приказал доктор Пальмиенто, и Джойс Лав подала ему Шприц, чтобы сделать местное обезболивание. Он ввел препарат туда, где собирался сделать надрез.

Саре не нравилось, что пациентам при лоботомии делали только местную анестезию, но доктор Пальмиенто утверждал, что это необходимо, чтобы он мог «разрушить больную часть мозга».

Хотя Сара не отличалась излишней чувствительностью, но при звуке дрели и при виде фрагментов кости, полетевших в воздух, ее затошнило. Она стала смотреть на стену, а не на стол, надеясь, что этого никто не заметит.

Доктор Пальмиенто просил один инструмент за другим. Уголком глаза Сара видела, как Джойс Лав протягивала их доктору, но сама Сара упорно продолжала смотреть в стену. Наконец Джойс передала Пальмиенто стальной шпатель, и Сара поняла, что наступил момент разрушения.

– Джулия, сколько тебе лет? – спросил Пальмиенто.

– Твацать вошемь, – нечленораздельно пробормотала пациентка.

– Хорошо. – Джулия представила, как шпатель доктора вонзается все глубже.

– Ты можешь сосчитать до десяти, Джулия?

Она начала что-то бормотать, а доктор Пальмиенто продолжал свою работу.

– Пропой мне песенку, Джулия. Ты учила ее в детском саду. Помнишь, про Мэри и ее ягненка?

– Чушь, – сказала Джулия.

– Сосчитай до десяти, Джулия, – велел Пальмиенто. Молчание.

У Сары потемнело в глазах. Прежней Джулии больше не существовало.

При первом же удобном случае Сара извинилась, вышла из операционной и побежала в комнату отдыха персонала. Закрывшись в одной из кабинок, она заплакала, понимая, что шрамы от операции Джулии навсегда останутся в ее собственном сердце.

ГЛАВА 22

Эмма то просыпалась в слезах, то снова засыпала. Наконец после почти двух часов мучений она крепко уснула. Лаура тоже улеглась в постель, обложившись книгами о болезни Альцгеймера, которые она взяла в библиотеке. Она просматривала оглавление, пытаясь понять, может ли человек, страдающий этим заболеванием, выдумывать богатые деталями истории и рассказывать их с таким энтузиазмом. Лаура поневоле начала задумываться о том, не были ли события в «Сент-Маргарет» плодом воображения Сары. История приобретала невероятные черты. Кто позволит отправить пациента психиатрической клиники на месяц в «ящик не шире гроба»? Это совершенно невозможно. «Вероятно, – решила Лаура, – Сара все перепутала».

Она наткнулась на абзац, в котором говорилось, что «пациент с болезнью Альцгеймера способен так ясно и четко вспоминать прошлое, что персонал может считать его более здравомыслящим, чем он есть на самом деле». Это описание определенно подходило Саре. Просто удивительно. Во время прогулок Сара так легко вспоминала прошлое, так ясно мыслила, не забывала даже о мельчайших деталях. Но спустя мгновение она оглядывалась по сторонам и не понимала, где находится, на корабле или на суше. Сара даже не помнила имени Лауры, но зато твердо усвоила, что ее приход означает прогулку.

Телефон зазвонил в ту секунду, когда Лаура, закрыв книгу, выключила свет и поудобнее устроилась под одеялом. Она сняла трубку.

– Надеюсь, я не разбудил тебя, – прозвучал голос Рэя, и Лаура на секунду перестала дышать, но тут же сообразила, что это Стюарт.

– Стюарт! – выдохнула она. – Твой голос так похож на голос Рэя, что я на минуту решила…

– Прости меня, – извинился Стюарт.

– Едва ли в этом есть твоя вина. – Лаура вздохнула.

– Послушай, Лори, я знаю, что уже поздно, но я только что наткнулся на заметку в «Паблишерс уикли» и хочу прочитать ее тебе.

– Ну что ж, слушаю.

Стюарт прочел ей о готовящейся к изданию книге Рэя Дарроу «Стыдно!». Услышав это название, Лаура поморщилась, но автор статьи так хвалебно отзывался о книге Рэя, что у Лауры в горле появился комок. В статье ее покойного мужа называли великим гуманистом.

– «Если каждый политик прочитает эту книгу, – продолжал Стюарт, – столь необходимые социальные перемены обязательно последуют». – Он помолчал. – Здорово, правда?

Лаура закрыла глаза.

– Мне бы только хотелось, чтобы Рэй сам мог прочитать это.

– Это его наследие, – сказал Стюарт. – Именно этого он и хотел.

Закончив разговор со Стюартом, Лаура долго лежала без сна, с открытыми глазами. Она протянула руку туда, где должен был лежать Рэй, и ее охватило страшное ощущение пустоты. Он был хорошим мужем.

Если не считать того, что последняя просьба отца Лауры вывела его из себя.

Если не считать его нетерпимого отношения к Эмме.

Лаура покачала головой, недовольная тем, что Хизер Дэвисон удалось испортить ее воспоминания о Рэе, и недовольная собой, потому что готова была согласиться с Хизер.

ГЛАВА 23

Элисон Бекер позвонила, когда Лаура и Эмма завтракали.

– Придется отложить праздник, – сообщила она. – Кори не спала всю ночь, у нее какой-то кишечный вирус.

– Как неприятно, – ответила Лаура, но думала она не о Кори, а о Саре.

Она сказала Саре, что приедет, оставив Эмму праздновать вместе с другими детьми день рождения Кори.

А теперь Лауре негде было оставить дочку. Вероятнее всего, Сара даже не помнит, что Лаура должна приехать, но вдруг она не забыла? При мысли о том, что пожилая женщина будет ждать ее, надев ботинки для прогулки, у Лауры защемило сердце.

– Я могу чем-то помочь? – спросила Лаура у Эдисон.

– Нет, спасибо. Джим отправился в магазин за имбирным элем и солеными крекерами. Думаю, мы справимся.

Лаура положила трубку и вернулась за стол к Эмме.

– Видишь ли, малышка, звонила мама Кори. Кори заболела, поэтому праздника не будет.

Эмма посмотрела в окно в направлении дома Бекеров.

– Я знаю, что ты расстроена. – Лаура произнесла это и замолчала.

Откуда она знает? Как ей узнать, что чувствует или думает ее дочь? Лаура оказалась в сложной ситуации, деля свое время между маленькой девочкой, которая отказывалась общаться, и старой женщиной, которая общаться не могла.

В одной из книг, посвященной болезни Альцгеймера, Лаура вычитала, что больные способны общаться с детьми, и это у них неплохо получается. По многим показателям они находятся примерно на одинаковом уровне.

– Раз ты не можешь пойти на день рождения Кори, – сказала она, неожиданно решившись, – пожалуй, поедем со мной. Мы навестим одного моего друга.

Когда Сара открыла дверь, ее взгляд немедленно упал на Эмму.

– Вы привели с собой Джейни! – воскликнула она, и на ее лице появилась широкая улыбка.

– Джейни? – переспросила Лаура. – Нет, это Эмма, моя дочка. Эмма, познакомься с миссис Толли.

Девочка на секунду прижалась к ноге Лауры, но в ней не было уже ставшей привычной робости, и она без страха вошла в квартиру Сары. Эмма с любопытством рассматривала старую женщину. Она редко видела пожилых людей.

Сара была так занята Эммой, что в гостиной ударилась об один из кофейных столиков и уронила на пол фотографию Джо. Лаура подняла серебряную рамку и поставила ее на место.

– А Джейни пойдет с нами гулять? – спросила Сара.

– Если вы не возражаете, – улыбнулась Лаура. – Только ее зовут Эмма. Вы помните, как я вам о ней рассказывала?

Сара села на диван, чтобы оказаться на одном уровне с Эммой.

– Какая красивая кукла, – обратилась она к девочке. – Как ее зовут?

Эмма протянула свою Барби Саре, и та положила ее к себе на колени.

– Так как же ее зовут, Джейни? – повторила свой вопрос Сара.

– Сара, вы помните, что Эмма не разговаривает? – вмешалась Лаура.

– Ты перестала разговаривать, Джейни? – Сара упорно не желала называть Эмму ее настоящим именем. – Почему ты это сделала, ненаглядная моя?

Эмма сморщила нос и пожала плечами, устало прислонившись к боковине дивана.

– Я вижу, вы уже надели обувь для прогулки, – снова вступила в разговор Лаура. Она посмотрела на Эмму. – Тебе не нужно зайти в туалет перед прогулкой, солнышко?

Эмма покачала головой.

– А мне нужно. Я вернусь через минуту. Проходя мимо кухни, Лаура увидела на стене свой пластмассовый календарь. Он убежал вперед на три дня, и Лаура задержалась, чтобы выставить верное число. Вероятно, Сара нажимала кнопку чаще, чем раз в день.

Лаура мыла руки, когда сквозь тоненькую дверь услышала голос Сары:

– Ты уже ходишь в школу, Джейни?

«Откуда взялась эта Джейни?» – удивилась Лаура.

– Я не Джейни! – отчетливо прозвучал гневный голосок Эммы. – Меня зовут Эмма.

Лаура затаила дыхание. Она так давно не слышала голоса дочери, что почти забыла, как он звучит. Голос был низковат для девочки ее возраста. Говорила Эмма очень громко и возмущенно.

Лауре захотелось выбежать в гостиную и прижать к себе малышку, но она не осмелилась, не желая разрушить чары. Прижавшись лбом к косяку, она слышала, как Эмма отвечает на вопросы Сары, хотя та и задает их ребенку с другим именем.

– Мою куклу зовут Барби, – сказала Эмма. – Мне пять лет. Я скоро пойду в детский сад.

Лаура посмотрела в зеркало над раковиной. В глазах стояли слезы, нос покраснел. Она вытерла слезы и вышла из ванной, решив, что лучше всего продолжать обращаться с Эммой так, словно в ее разговоре с Сарой не было ничего необычного. Она должна вести себя так, будто ждала чего-то подобного со дня на день.

– Ты готова идти на прогулку, Эмма? – спросила она, ожидая услышать ответ.

Но дочь взяла Барби с колен Сары и молча прошествовала к двери, чтобы подождать их там.

Во время прогулки Сара была слишком увлечена Эммой, чтобы предаваться воспоминаниям, но о чем бы она ни спрашивала, Эмма молчала. Лауре больно было сознавать, что ее присутствие вернуло ребенка к немоте. Она отвечала на вопросы Сары об Эмме и не поправляла ее, хотя та упорно называла малышку Джейни.

– Вероятно, вы были знакомы с девочкой по имени Джейни, – сказала Лаура.

На лице Сары появилось странное, отчужденное выражение.

– Да, я знала одну Джейни, но мне не разрешают о ней говорить.

Сара пошла впереди, не обращая внимания на своих спутниц. Лаура поняла, что разговор окончен.

Вечером Лаура позвонила Дилану из комнаты с прозрачным потолком, где она уютно устроилась на подушках на полу. Небо затянули облака, но время от времени выглядывала луна.

– Эмма заговорила, – сообщила Лаура.

– Ты шутишь! – воскликнул Дилан. – Расскажи мне.

– Видишь ли, мне пришлось взять ее с собой к Саре сегодня утром. Пока я была в ванной, я услышала, как Сара спрашивает ее…

Лаура неожиданно услышала женский голос, окликающий Дилана.

– Ты не один, – сказала она огорченно. – Я тебе помешала.

– Нет, нет. Подожди минуту.

Лаура услышала приглушенные голоса и догадалась, что Дилан прикрыл микрофон рукой и разговаривает с женщиной… Кто она? Подруга? Любовница?

– Так, значит, ты отвезла Эмму к Саре, и Сара спросила ее о чем-то? – вернулся к разговору Дилан.

– Да. Сара все время называла Эмму Джейни по какой-то причине. И вдруг Эмма ей возмущенно ответила: «Я не Джейни».

Дилан рассмеялся:

– Молодец, Эмма! А дальше что? Нет, подожди еще минутку.

До Лауры снова донесся голос женщины, но она не разобрала слов. Отвечая своей гостье на этот раз, Дилан не стал прикрывать трубку, и Лаура услышала:

– Они в шкафу, на верхней полке. Табурет там рядом. – А потом обратился к Лауре: – Порядок. Я слушаю.

– Я на самом деле тебе мешаю, – вздохнула Лаура.

– Нет, не мешаешь. Так Эмма продолжает говорить? Она сейчас говорит?

– Нет, Эмма не произнесла ни слова, стоило мне только выйти из ванной.

Дилан помолчал.

– Жаль, – сказал он. – Тебе, должно быть, грустно. Сочувствие в его голосе удивило Лауру, и она едва не расплакалась.

– Во всяком случае, Эмма заговорила, – она не знала, кого утешает, себя или Дилана. – Теперь я хотя бы знаю, что она может говорить.

– Как ты думаешь, Сара могла специально называть ее другим именем, чтобы вызвать ее реакцию? Может быть, она отлично понимала, что делает, и нарочно провоцировала Эмму.

Это Лауре в голову не приходило.

– Ты знаешь, Сара говорила мне, что у нее была пациентка, которая отказывалась говорить. Врач переломил ситуацию, все время оскорбляя ее.

– Вдруг Сара делала то же самое? «Едва ли», – подумала Лаура.

– Я не знаю. Сара не настолько ясно мыслит.

– Вполне вероятно, что она соображает лучше, чем ты думаешь. – Дилан помолчал немного. – Я сейчас собираюсь уходить. Когда мне можно снова увидеться с Эммой? Если, конечно, она захочет меня видеть после того инцидента с ружьями, когда я накричал на нее. Как бы мне хотелось прожить то утро снова.

– Как насчет вечера в понедельник? – предложила Лаура. – Утром мы с Эммой поедем на занятие к Хизер. А потом я хотела покрасить гостиную, так что к твоему приезду я буду выглядеть как пугало. Но мы могли бы заказать пиццу…

– Я приеду днем и помогу тебе покрасить, – предложил Дилан.

– Не надо! Я не хочу, чтобы ты этим занимался.

– У меня выходной. Я приеду к половине второго. Договорились? У тебя есть еще один валик или мне захватить свой?

– У меня два.

– Тогда до встречи.

Закончив разговор с Диланом, Лаура налила себе стакан чаю со льдом, вышла на галерею и села в плетеную качалку. Ночь была тихой, если не считать кваканья лягушек на берегу. Обычно ей становилось так спокойно на галерее вечерами, но на этот раз успокоиться ей не удалось.

Дилан оказался очень добрым человеком, и Лаура не сомневалась в его искреннем интересе к Эмме. Именно это ей и требовалось. Добрый и внимательный человек, которому будет интересна ее дочь. Тогда почему ее так взволновало присутствие женщины в его доме? Абсурд какой-то. Дилан ничем ей не обязан. Он даже не помнил ту ночь, которую они провели вместе. И он ясно дал ей понять, что не намерен ни с кем себя связывать. Почему она не может забыть этот женский голос? Чем они занимаются сегодня вечером? Лаура легко вообразила Дилана, смеющегося рядом с неизвестной женщиной в его гостиной. Или они лежат в гамаке на заднем дворе? Лаура представила их в постели. Вот Дилан прикасается к этой женщине, занимается с ней любовью. Эту ночь он, конечно, не забудет.

Ну и что дальше? Ведь он не принадлежит ей.

Лаура постаралась думать о другом. О заговорившей Эмме, о том, почему Сара упорно называла ее Джейни, о том, в какой цвет покрасить гостиную, но знала она одно – когда она ляжет спать, ее сны будут полны Диланом Гиром.

ГЛАВА 24

– Ты все никак не можешь отвлечься от этого телефонного разговора, – сказала Бетани по дороге в кинотеатр.

Дилан и не отрицал. Эмма заговорила! Он бы с удовольствием поговорил с Лаурой подольше, но тогда они опоздали бы к началу фильма.

– Прости, – улыбнулся он, – расскажи мне о своей работе. Ты говорила, что агент нашел для тебя что-то стоящее? – Кажется, именно об этом стала рассказывать Бетани, едва переступив порог его дома. Что-то такое о том, что ей необходимо принять решение, потому что новая работа помешает ее бизнесу. Дилан не мог вспомнить точно.

Бетани ответила, немного помолчав:

– Я не хочу говорить о работе, Дилан. Я хочу поговорить о том, что происходит с нами. Или вернее было бы сказать, о том, чего с нами не происходит.

– Я тебя не понимаю. – Дилан не отводил глаз от дороги. Непривычно было слышать обвиняющие нотки в голосе Бетани.

– Послушай, я помню наш договор, – сказала она. – Нас двоих ничто не связывает. Но все-таки мне хотелось бы, чтобы ты относился ко мне с уважением.

– О чем ты говоришь? – Он всегда уважал ее.

– Ты неделями не даешь о себе знать. Что я должна думать?

– Мы общались по телефону. – Слабый аргумент. Он вполне мог выбрать время и позвонить тогда, когда Бетани была дома, а не оставлять сообщения на автоответчике.

Они подъехали к парковке возле кинотеатра. Дилан нашел свободное место, выключил мотор и собрался уже выходить.

– Нет, – остановила его Бетани. – Давай посидим здесь и выясним все до конца. Прошу тебя.

Дилан повернулся к ней.

– Хорошо.

Ее волосы были такими темными, что он едва различал их в темноте, но глаза смотрели прямо на него, и Дилан видел в них бездну вопросов.

– Будь честен со мной, Дилан. С самого начала мы вели наш поединок с открытым забралом. Мы оба встречались с другими людьми и знали об этом. Но все же мы оставались особенными друг для друга, ведь так?

– Да. – Дилан взял ее за руку. – Это правда.

– Поэтому я должна знать, если кто-то другой занял мое место. Я не потеряю из-за этого голову. Но я хочу это знать наверняка.

Дилан замялся. Он смотрел сквозь ветровое стекло на навес над входом в кинотеатр.

– Да, – наконец сказал он, крепко сжимая пальцы Бетани. – Твое место заняла другая. И ей пять лет от роду.

Бетани покачала головой и нахмурилась:

– Я не понимаю. О! Ты говоришь о той девочке с фотографии?

– Да, о ней.

– Я знала, что она твоя дочь.

– Откуда?

– Мне хватило одного взгляда на снимок, чтобы понять. У нее твои глаза, твои волосы, твоя улыбка.

Дилан заулыбался.

– Правда, она похожа на меня?

– И все же я полагаю, что звонила тебе не она. Это была ее мать, так?

– Да.

– А… какие у тебя отношения с ее матерью? – В вопросе Бетани прозвучал страх. Другой бы ничего не заметил, но Дилан слишком хорошо ее знал.

– Она мать моего ребенка, только и всего. – Дилан постарался, чтобы его голос звучал уверенно. – Эмма… моя дочь… недавно потеряла приемного отца и с тех пор не разговаривает. Сегодня ее мать позвонила, чтобы сказать, что Эмма заговорила.

– Ты… видишься с Эммой?

– Да, – ответил Дилан и вздохнул: – Это непросто объяснить, Бетани. Я практически ни с кем не общался последнее время, потому что мне хотелось сосредоточить все внимание на девочке. Мне необходимо наверстать пять упущенных лет. Ты можешь это понять?

На четко очерченных пухлых красных губах Бетани появилась слабая улыбка.

– Да, могу. И я люблю тебя за то, что ты не захотел повернуться к ней спиной. И все-таки…

– Все-таки?

– Хорошо бы ты так никогда не узнал о ее существовании.

Фильм показался Дилану скучным, хотя Бетани понравилось. Всю дорогу она делилась впечатлениями. Дилан едва понимал, о чем идет речь, когда Бетани упоминала какие-то сцены или каких-то персонажей, потому что его мыслями снова завладела Эмма. Он представлял себе, как увидит ее в понедельник днем, вновь завоюет ее доверие и каким-то волшебным образом сотрет из ее памяти дурацкое происшествие с оружием. Он купит ей кисть по руке, пусть помогает им с Лаурой красить стены.

Когда они свернули на дорогу, ведущую к его дому, Бетани прижалась к Дилану. Ее шелковистые волосы щекотали ему подбородок, а рука настойчиво поглаживала бедро. Но Дилана это сейчас не интересовало. Совсем. И он не знал, как ему поступить.

Остановив машину у дверей гаража, Дилан снял ее руку со своего бедра.

– Я думаю, что мы еще не все обсудили, – сказал он.

– А я не хочу разговаривать. – Бетани вырвала руку, и проворные пальцы скользнули ему под рубашку. – Я хочу заняться любовью.

– Я знаю, Бетани, но…

– Но что? – Она выпрямилась, отстранилась и посмотрела на него. – Ты сегодня сам не свой, Дилан. Я специально выбрала фильм, который должен был тебе понравиться, чтобы ты отвлекся, но все впустую. Ты кажешься еще более далеким, чем раньше.

– Я знаю. И мне жаль, поверь. Но со мной что-то происходит. Не могу объяснить этого даже самому себе. Я никогда не хотел иметь детей, а теперь у меня появилась дочь. Я чувствую себя обязанным ей. И даже более того. Мне она кажется… восхитительной. – Это слово поразило его самого. – Я сидел в кинозале и думал, что мне принести ей в следующий раз, куда отвезти ее, чтобы развлечь, как мне помочь ей, чтобы малышка снова заговорила. Я просто не могу перестать думать о ней. Возможно, это безумие, не знаю, но я так чувствую.

– Мне это не кажется безумием, – вздохнула Бетани. – Но честно говоря, я бы предпочла, чтобы у тебя появилась другая женщина. Я бы нашла способ с ней справиться. Но не представляю, как мне соревноваться с пятилеткой.

– Тебе незачем с ней соревноваться. Ты просто должна быть терпеливой со мной.

Бетани вздохнула, плотно сжала губы.

– Похоже, ты не хочешь, чтобы я осталась на ночь?

Она была красивой. Дилан видел, как мерно вздымается в полумраке ее округлая грудь. Всю неделю он думал о том, как ляжет с ней в постель этим вечером, как они проснутся утром, будут смеяться, разговаривать, снова любить друг друга, как это бывало раньше. Но теперь все это только раздражало его. Он и в самом деле очень изменился.

— Не сегодня, Бетани. Прости, – сказал он. Она попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. Бетани нагнулась к нему и легко чмокнула в щеку.

– Позвони мне, хорошо? – попросила она.

Дилан смотрел, как она выходит из его машины и садится в свою. Когда автомобиль скрылся за деревьями, Дилан пошел в дом. Ему было жаль, что он обидел Бетани, и все же он не испытывал ничего, кроме облегчения при мысли о том, что теперь ему никто не помешает думать о дочери.