Текст книги "Корм вампира (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 51 страниц)

Глава 35

****

Младший оказался всего лишь один.

Бен долго ругался, но оживить блохастый коврик и допросить, увы, не дано никому из нас, а без этого, понять, что именно делал серый разбойник на территории лагеря…

Мы с Мэттом занялись проверкой пустующих палаток, под недреманным оком Бена и "механизма", на котором восседала Окла, все так же продолжая светиться.

Вывезенные припасы, отсутствие крови и следов борьбы нас несколько успокоили, но вот с какого дуба здесь рухнул Младший?! И почему палатки оставили?!

Судя по описанию Мэтта, Младший был вовсе не щенком, больше метра в холке и, судя по количеству мяса и крови, килограмм под 70–80, весом. А это уже показатель. По словам Франца, Младшие, достигшие расцвета сил, имели вес килограмм 50–60 и были очень опасными бойцами, беспрекословно подчиняющимися приказам своего Хозяина.

Пока мы с Мэттом осматривались, Бен успел распаковать наш собственный портал и теперь чесал затылок, активировать его или, все-таки подождать пару часов, на всякий случай, вдруг по кустам бродит еще пара недобитков, так и облизывающих клыки на нашу торопливость.

Насилу мы медиком смогли уговорить старого пн… Пенсионера, активировать прибор и теперь стояли с отвалившимися челюстями, рассматривая черные, прокопченные развалины на месте так мне понравившейся окраины. Деревянные дома и мостовые, съеденные огнем, остатки каменных печей с обломками труб, пара каменных зданий с полопавшимися и вылетевшими вон, окнами. Разоренные палисадники и закаменевшие от жара следы волчьих лап, вперемешку со странными следами человеческой обуви с треугольными каблуками и квадратными носами.

Наша фея, не спрашивая разрешения, светясь как шутиха, взмыла в воздух, едва не нарвавшись на жесткий мат, со стороны нашего профессионала от ведения боевых действий.

"Механизм" же, наоборот, припал к земле и ощетинился странными фиолетово-черными искрами сантиметров тридцати в длину, бесшумными и пугающими.

Захрипевшая рация, за спиной Аркана, привела нас в очень возбужденное состояние, и теперь морпеху пришлось выслушивать в свой адрес то, что ему хотелось сказать беззаботно порхающей над нашими головами, фее.

Траннуик догорал в своих окраинах и полях, в своих новостройках и легких стрелковых бункерах, строившихся именно для этого случая.

Мы неторопливо шагали по его улицам и повсюду встречались с горящими глазами его жителей, разбирающих ли завалы, копающих могилы или сортирующих уцелевшие оконные стекла. Люди не могли поверить в то, что им удалось выстоять против нападения Младших.

Центру города тоже досталось: здание гостиницы завалилось на бок, похоронив под своими обломками все мои мечты о горячей ванне и чистой одежде. Ну, и о моих личных вещах, в особенности. Вокруг "Триумфа", без шума и суеты, работали люди, разбирая здание по кирпичику и вытаскивая из-под развалин тела его постояльцев и персонала.

Мэтр Лео, развернувшийся, чтобы вытереть предательскую влагу с глаз, увидел нас и попытался улыбнуться, шмыгая носом.

Что же, горе не только озлобляет или ломает человека, но делает нас ближе друг другу, давая шанс хоть на короткий промежуток времени почувствовать, что ты не один, почувствовать плечо или подставить свое. Не так уж и много, когда горит и рушится все вокруг, но очень много, когда надо с чего-то начинать все восстанавливать.

Вооруженные патрули трижды останавливали нас, на словах – пытаясь проверить документы, а на деле – полюбопытствовать, что же это за светящееся чудо восседает на парящем над землей, "механизме".

В конце-концов, наша "кукла с ушами", по меткой оценке Бена, перестала выделываться и пригасила свое свечение, выторговав за это право ехать у меня на плече!

А эти два предателя, ей это разрешили, убедив меня в том, что пусть лучше кукла едет на плече, молчком и без эффектов, чем останавливаться и расшаркиваться с каждым патрулем.

Еще тогда у меня мелькнула мысль, что можно было как-то все иначе, провернуть, но задурили мне голову, отвлекли и вот теперь я – гужевой транспорт…

Окла устроилась у меня на левом плече, и тишине наступил конец.

Устроившись у самого моего уха, искин устроила мне настоящий допрос с пристрастием, демонстрируя любопытство такого мирового уровня и класса, что я всерьез задумался о том, за что мне все эти муки.

"Кирпичное здание" тоже пострадало, лишившись окон и зияя пробоинами в своих стенах.

Внутри, на месте проходной, высилась баррикада, обильно политая кровью с обеих сторон. В ее геометрическом центре была пробита здоровенная, обугленная по краям, дыра, через которую открывался замечательный вид на развалины противоположной стены.

Фея, наконец-то, покинула мое плечо, и я вздохнул с облегчением: весила искин не много, но вот вы, лично, пробовали отвечать на вопросы 40 минут, без перерыва?

Да я, за все время своего пребывания в этом мире, так много не разговаривал!

Охранника с забинтованной головой я не узнал – богатый будет, Жан-Люк Бернар… Дубина, стоеросовая!

Он ведь меня так и не пропустил, заявив, что раз я уволился, так и делать мне внутри, больше нечего!

А, с другой стороны, вот так ли уж он и не прав?

Задавшись этим вопросом, я прислонился спиной к стене, подстелив под пятую точку сложенную вчетверо, гигантскую штору, сорванную со своего места вместе с гардиной, обгорелой по одному из углов и оттого воняющей гарью.

Задался. Задумался. Зевнул и вырубился – в отличии от Мэтта, вздремнувшего на базе, хоть пару часиков, я, дурак эдакий, занимался разбором трофеев, притащенных мне механизмом в ответ на просьбу подыскать хоть что-то, из чего можно сделать оружие.

Последнее, что помню, это то, как подкладываю под голову свой жесткий рюкзак, а дальше – тьма!

Бернар, будь благословен этот человек, мало того, что дал мне поспать вволю, он еще и укрыл меня второй шторой, в которую я закутался так технично, что он сам меня там не нашел, когда по мою душу явились гонцы от Милтона.

Я их и вовсе не услышал, качаясь на крыльях дедушки Морфея и давая отдых натруженным органам – ногам, голове и языку. Языку – особенно!

Проснулся, чувствуя себя по-настоящему живым, голодным и отдохнувшим. На миг даже поверил, что все мои похождения на Американском континенте лишь увлекательный сон, но запах гари, шибающий в нос от ткани и гул голосов, выясняющих отношения на все повышающихся тонах, заставили огорченно вздохнуть – сон оказался явью и впору ставить крест на том, что я называю своим прошлым.

Особенно если учитывать тот факт, что стоит мне только всерьез засобираться "домой", как жизнь вносит коррективы, оттянув резинку на трусах…

И звучно ее отпустив…

Выбравшись наружу, охнул – спал я до самой темноты, часов десять, не меньше! Снаружи уже вовсю сияли своими колючими огоньками ночные звезды, да шумели насекомые, выжившие и радующиеся приходу ночи.

Закинул за спину рюкзак и зашагал в сторону любимого ручья – приводить себя в порядок.

Мое место оказалось занято – горел костер, вокруг которого полусидели, полулежали четверо, чьих лиц я не видел, а подходить, от чего-то, не решился, так и замерев в кустах, прислушиваясь к их беседе.

Кто бы эти четверо ни были, информацией они владели явно из первых уст, что называется. Обсуждали ее не таясь и, отчего-то, вызывали у меня раздражение, своим скучающе-кислым, диалогом.

– … Эрнест долго теперь будет на воду дуть… – Один из говорящих почесал затылок и икнул. – Приказал все особо важные объекты перетащить в портальные параллели. Детей, женщин – туда-же.

– Из других городов обещали помощь прислать, – перебил его другой, лежащий на спине и подложивший под голову руки. – Но, прознав о его планах – решили и сами туда переехать.

– Оборонять от Младших город и оборонять от Младших пару порталов – совершенно две большие разницы! Можно их и вовсе выключить… – "Икающий" согласно махнул рукой. – Оттого и злой такой Правитель, что умная мысля пришла тогда, когда *опа в мыле оказалась!

– Ну-да… – В разговор вступил еще один собеседник, до этого лишь молча глядящий в костер, да сопящий в две дырки. – Это еще не *опа… Это так, "песочница"… Сами задумайтесь, идиоты, отчего только Младшие пришли? Где их хозяева? Где новообращенные? Разведка боем это, вот что я вам скажу! Не уйдем сейчас – закопают нас, а потом примутся за соседей, вырезая по одному. Они – кулак, а мы… Так, сито… Сейчас надо всем собраться, а не каждому в свой портал прыгать… Собраться, сил накопить, подготовиться.

– Пока ты силы будешь копить – они тоже спать не будут… – "Икающий" покачал головой. – Тут надо тревожить их постоянно, долбить, долбить и долбить… "Тактика партизанской войны", слыхал, небось?

– А о "Тактике выжженной земли", напомнить? – "Лежащий" зло выругался. – Говорят, снова русские самолеты летали.

Я навострил уши и затаил дыхание.

– Вранье. Не русские – наши. – Голос четвертого едва не заставил меня вскрикнуть – сложно не узнать голос женщины собственного друга, пусть они вроде, как и в "разводе", но она первая и, надеюсь, единственная, кому я подвесил синяк.

Хоть и не нарочно!

– Звезды на крыльях – белые. – Кайта устало перекатилась на другой бок, хрустнув суставами. – Умельцы пару "Б-17" восстановили.

– Говорят, у нас тоже самолеты есть, рабочие? – "Икающий" замер, дожидаясь ответа.

– Не самолеты. Экранопланы. Только для них пилотов нет. – Кайта подкинула в костер пару тонких веток и замерла, наблюдая, как их пожирает вечно голодное пламя. – Пилоты "Б-17" говорят, что с русскими связывались, болтали часа два…

– Пилоты… Говорят?!

– Не будь идиотом… Рации есть и у нас… – "Лежащий" демонстративно постучал себя по лбу кулаком. – А частоты…

– Так что там, с русскими? – Оборвал обоих "молчун". – Не тяни, рассказывай! Если собрала, значит, есть, что рассказать…

– Они правда не подписали "Договор…"?

– Их вырезают…?

Кайта дождалась, когда все вопросы утихнут и всхлипнула.

– Все у них так же, как и у нас. – Она быстро вытерла ладонью набежавшие слезы, едва заметно блеснувшие в свете костра. – И "Договор…" они подписали. И города им так же обрезали. И облавы – такие же… До первых морозов. А потом… Треть населения вымерзла. А, по весне…

Кайта снова всхлипнула и перестала скрывать слезы.

– Европейская часть, Восток – все отдали молодым кланам – "на развитие". Те, особо и не церемонясь, начали с больших городов. Народ побежал сперва на юг… Кто умней – тронулся на север.

– Все как у нас… – Вздохнул "лежащий". – Кто подписал договор, тех и выпили, первыми…

– Да погоди ты… – "Икающий" ругнулся. – А теперь там что?

– Северная часть – глобальная военная база. – Кайта сжала пальцы в замок. – Пилоты похвастались, что русские готовят им полосу и зовут в гости…

– Нельзя русским верить! – Наставительно поднял вверх указательный палец, "молчаливый". – Отберут самолеты и сюда прилетят, коммунизм строить!

– Дебил. – Со вздохом поставил диагноз, "икающий". – Боже, какой же ты, дебил!

Эти четверо не были похожи на заговорщиков или особо недовольных, точнее, если и недовольных, то всем сразу, кроме себя, любимых. Тем "странее и страньше" было присутствие в этой компании Кайты.

Уж ей-то чего быть недовольной, с ее послужным списком "на благо народа".

Ее вкладов в общее дело я не умалял, но и к числу ее фанатов, однозначно, не принадлежал.

– Говорят, "извозчик" новую девчонку притащил? – "Икающий" поспешил сменить тему и, сменил самым дурацким образом – переведя все на женский пол. – Рассказывают, аж светится вся!

Я серьезно обиделся на это заявление – тащил фею на своем плече – я, а притащил ее, оказывается, Бен!

Нет справедливости в этом мире!

– А о том, что эта "светящаяся красавица" росточком в 18 сантиметров, тебе никто не рассказал? – Кайта вздохнула. – Да и не девчонка она… Абстрактное понятие в образе…

Будь моя воля, запустил бы в нее, чем-нибудь, тяжелым и грязным. Всегда знал, что на самом деле ангелы еще те сплетники и зануды с завышенным ЧСВ, но видеть подтверждение воочию…

Обидно.

Мужская часть компании подвисла, переваривая сказанное и любуясь звездами, слегка дрожащими, и, то и дело прячущимися под тонкой вуалью легких облаков.

Отступив на два шага, развернулся и замер, наступив на сухую ветку, громкую в темноте и пустоте.

Повезло – никто из четверых внимания на хруст не обратил, продолжая обдумывать свои собственные думки.

За свою прошлую жизнь я привык нежно и трепетно относится к женщине, всячески оправдывая ее, не пытаясь понимать, а просто принимая такой, какая она есть.

С Настеной этого было достаточно – любимый человек, которого понимаешь с полуслова и этим все сказано.

"Росомаха" тоже нежно прошлась по моим мозгам, оставляя кровавые синяки, после которых, на женские "хитрости" стал смотреть с очень большой опаской.

"Бог создал женщину. Существо вышло злобное, но забавное!" – Любимое изречение моей наставницы, иногда повторяемое раз пять в день.

Исключения из правил мне встречались – не скрываю и даже горжусь тем, что в моем окружении таких вот "исключений" было большинство.

Кайта же, к исключениям не относилась.

Вернувшись к "кирпичному зданию", первым делом отправился в туалет – приводить себя в порядок там, раз уж не удалось на природе.

Из самого приятного, что меня ожидало в санкомнате – горячей воды, душистого мыла, электрического света, чистого фарфора и почти целого зеркала – горячая вода и мыло просто поразили меня в сердце!

Отмыв свою помятую во сне морду, рискнул побриться ножом.

Дважды порезавшись, махнул на это занятие рукой, отмыл лезвие ножа от мыльной пены и уставился на себя в зеркало, задавая самый любимый русской интеллигенцией, вопрос: "Что делать?"

Стоило податься в город – рабочие руки сейчас нужны везде: разбирать завалы или строить. Или, постучать в бубен Жан-Люку и напроситься обратно в лабораторию, на полный соцпакет и плюшки.

Не факт, конечно, что в бубен не получу я, но Жан-Люк человек свой и понимает меня очень даже и не плохо, хоть и строжится.

От боли в левом плече, только скрежетнул зубами и опустился на колени, прислонившись лбом к холодному краю раковины.

Через минуту или две, боль, ехидно улыбнувшись на прощание, ретировалась и я смог встать с колен, кряхтя и сжимая трясущиеся кулаки.

Посмотрел на себя в треснувшее зеркало и обмер – сквозь пухлое лицо моей теперешней оболочки, проступали высокие скулы и восточный разрез глаз меня ТОГО…

Помотав головой, отогнал наваждение.

С прошлым пора расставаться.

Со всем прошлым, включая и все то, что случилось на той самой базе "Центр".

Быть может, в городе и есть та, которой я небезразличен на самом деле.

Быть может, в городе есть мое место.

Быть может.

А может и не быть!

Развернулся и пошагал прочь от яркого света, прочь от всего этого мира, что теперь снова делаю прошлым. Там, через 50 шагов, меня встретит звездная ночь. Ветер и свобода. У меня нет резерва, но его никогда и не было – "запасных аэродромов" я не признавал, делая ручкой и стараясь закрыть за собой дверь максимально осторожно, чтобы веселящаяся компания не заметила моего ухода.

30 шагов и я вдохну воздух новой дороги, по которой снова попрусь в любую сторону: свет не без добрых людей, а лето – это лето, даже и в Канаде!

20 шагов и за спиной разбираемая баррикада, немногословные работники и их начальники.

10 шагов и над головой полуразбитый козырек, слева – кирпичная крошка, аккуратно сметенная в сторону и утрамбованная, справа – целехонький розовый куст.

Три ступеньки вниз, и я встану на истерзанную асфальтовую дорожку, помашу рукой пустоте за моей спиной, поправлю рюкзак и, только меня и видели!

– Думаешь, я так просто отпущу своего напарника? – Голос сверху, хорошо знакомый и даже родной, заставил меня сбиться с высокопафосных мыслей и шумно засопеть носом. – Забирайся, толстяк…

– Зараза, ты, Бенджамин Лайтинг Аркан! – Я закинул рюкзак на хорошо знакомый, матовый пол артефакта и вцепившись в крепкую руку приятеля, забрался следом. – Следил?

– Много чести… – "Стекло" широко улыбнулся. – Так топаешь, что и следить не надо.

– Бен… – Я погрозил морпеху пальцем. – Врать не умеешь…

– Сам такой. – Огрызнулся мой напарник, поднимая "ковер-самолет" в ночное небо. – Куда собрался-то? На ночь глядя?

Я подложил свой рюкзак под спину и задумался: а вправду, куда я хочу попасть?

Нет, то, что больше всего я хочу попасть назад в прошлое, даже обсуждению не подлежит… А вот именно в этом времени, сейчас, сию минуту… Куда меня тянет?

– Молчишь, мальчишка… – Аркан любовался Траннуиком с высоты птичьего полета, приоткрыв "борта безопасности" и крутя в руках сигарету, не решаясь сунуть ее в рот и подкурить. – Ждешь морали?

Я задумчиво почесал макушку и вздохнул.

– Кто бы ее мне прочитал… – Морпех сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой. – А еще, до кучи, ответил на пару вопросов…

– Только на пару? Вот счастливец-то… – Съязвил я, не выдержав такого оборота дел. – Тут, парой вопросов умудрились целую страну с ног на голову поставить… Без ответов…

Вот удивительное дело – ночь вокруг, а я лицо своего собеседника различаю до малейшей морщинки. И огонек сигареты, вспыхивающий на вдохе, тут совершенно не при чем.

– Помнишь, как мы собирались "почистить" город и рвануть в твою сторону? За океан?

– Кто-то – после – жениться собирался и осесть в городе. – Напомнил я, подленько стукнув друга в его семейную идиллию с Кайтой. – А потом и вовсе…

Раздраженный Бен отшвырнул окурок, засопел и… Ничего мне не ответил.

Как ни крути, а хороши оба – планы строили вместе, вместе их и обвалили.

– Окла в городе останется. – Морпех устроился по удобнее. – Порталы обещала наладить, как положено и долго смеялась, когда ей о 30-ти метровом барьере рассказали…

– Она искин портального зала – ей и карты в руки. – Я пожал плечами, ругая себя за то, что не расспросил фею о всех секретах этого искусства, открывать порталы. – Народу легче будет. Да и вовсе…

– Олег… – Аркан прищурился. – Хочешь войти в одну и ту же реку?

– Агитируешь остаться? – Я поерзал, устраиваясь поудобнее. – Только вот какая штука, лейтенант… А смысл мне здесь оставаться? Лаборантом работать? Или очередной экзотической зверушкой? Как там меня Кайта называла? "Зомбак"? Не переживай, Бен… Не одна она так меня называет. Есть и другие, что не стесняются… Правду в глаза сказать… Твои островные любовницы были на порядок честнее, чем местные жительницы… Надоело мне, Бен, под конвоем на работу ходить. И любоваться женскими глазами, в которых нет ни грамма тепла – лишь работа.

– Сам догадался?

– Пить девушки не умеют… – Я довольно рассмеялся, вспомнив, как упоил в "свист" трех подружек-"особисток", что опекали меня первые недели.

Они, конечно, подрались с полицейскими, но в том ни моей, ни их вины нет – парни и вправду зря полезли на рожон, требуя от "нетверезых" женщин "документики"… Оттого и не нашли девиц-дебоширок, что внутренняя служба безопасности давно их препроводила в соседние города, с глаз долой.

И с начальником "безпеки" я познакомился благодаря этим милым созданиям…

– Так, что решил? – Аркан поежился. – Холодает…

– Ничего я не решил. – Говорить правду легко и приятно. – Свет на мне клином не сошелся. Все в тартарары не покатится, если меня не станет, а прошлое осталось в прошлом.

– Это ты самовнушением занимаешься? – Бен просто сочился ехидством. – Олег, ты чего трусишь-то?! Решение надо принимать здесь и сейчас. "Там и потом" – это целая закрытая книга, которую мы то ли откроем, то ли и вовсе оставим на книжной полке, блестеть золотым обрезом и не истрёпанным корешком…

Ох, оказывается, все на самом деле очень плохо! Я достаточно изучил своего компаньона, чтобы понять такую простую истину: если Аркан перешел на "высокий штиль", обильно пересыпая свою речь метафорами, гиперболами и сравнениями, уходя в замудренные философствования, значит, дело полный гуталин и он сам ищет в собственных словах если и не оправдания, то понимания ситуации – точно.

– Я никогда не был во Франции и не плевал с Эйфелевой башни. Не бродил по Карлову мосту. Не любовался развалинами Колизея. Быть может, дожив до пенсии и переждав положенный срок секретности, все это я бы и увидел… – Я тоже искал объяснений. – Но… История и сослагательное наклонение – вещи несовместимые. С появлением феи, Траннуик в твоих услугах более не нуждается – им доступно нечто большее. Я и так здесь никому нахрен не нужен. Так что нас держит?

Вместо ответа, Бен развернул ладони лодочкой и наш чудесный "ковер-самолет" нарастил борта и принялся стремительно уносить нас прочь от города, в котором осталось столько знакомств, вещей и событий, что оставить их тут – самая лучшая мысль.

Бена, вон, вообще, в женихи Анне-Марине прочили, не смотря на очумительную разницу в возрасте.

Где-то позади и далеко внизу остался горелый Траннуик, закопченный и непобежденный. Остался Франц, Вродек и даже воинствующая девушка-истеричка, гордящаяся своим вегетарианским состоянием жизни – тоже осталась позади, если выжила, конечно.

Судя по звездам, летели мы куда-то на юг. Летели не оглядываясь и не давая клятв вернуться. Не прощаясь "скупыми мужскими слезами" и не улыбаясь.

Закрыта очередная глава жизни. Следующий порт приписки не определён, и все на воле случайности и нашего "четырехсвечного", друга.

А еще – звездное небо над головой, бескрайнее и манящее.

– Слышь, Олег… – Бен рассмеялся. – А ведь мы с тобой, два умника, все запасы растеряли… С чем были, с тем и остались!

– Спасибо, Боже, что взял деньгами! – Рассмеялся я, вспоминая бессмертного рэбе Рабиновича из еще советских, анекдотов. – Считай, откупились!

– Ну, если смотреть с этой стороны… – Бен отчаянно почесал затылок. – Тогда… Да что же я все чешусь и чешусь-то?

– Мыться не пробовал, ежик?

Только отсмеявшись, сообразил – простецкая шутка окончательно смыла все, что принес нам в души город, весь дым и обиды, встречи и расставания – все осталось там, за чертой бородатой шутки, разделившей мир на прошлое и будущее, оставив в настоящем только этот полет в ночном небе.

Странная сонливость, присущая полетам на ковре-самолете, выворачивающая челюсти зевота и сон, крепкий и здоровый – вот за что я люблю артефакт Бена.

Полчаса болтовни и мы оба дрыхнем без задних ног, а "ковер-самолет" летит в заданном направлении, совершенно не нуждаясь ни в курсовых поправках, ни в понукании.

"Однозначно, это ж-ж-ж-ж-ж не спроста…" – Я сладко потянулся, отодвигая в сторону жесткий рюкзак, забитый всяким барахлом: на время сна, поверхность артефакта принимала форму спящего тела, превращаясь в самый замечательный ортопедический матрац, который я, когда-либо, встречал. На "борту ковра-самолета" приятному сну не мешали ни воздушные ямы, ни болтливые соседи, ни шум моторов, то свистящих, то жужжащих.

Единственный минус полетов "эйр ковер-самолет компани" – все хорошее очень быстро заканчивается. Пролетает ночь, догорают свечи или злобному Бену Аркану приспичит покурить – и все, сна ни в одном глазу!

Вот и сейчас, морпех издал длинную руладу носом, завозился, сам полуразбуженный собственным храпом и все – очарование плавного полета исчерпало себя, забившись в дальний уголок и помахивая оттуда хвостиком.

"Невезуха"! – Хмыкнул я и занялся тем, чем обычно занимался, когда ночь есть, а сна – нет. Баранов я не считал, нет. Просто закинул руки под голову и залюбовался звездным небом, мечтая, оказаться там, за седьмой твердью, за девятым небом и, желательно, физически неповрежденным, здоровым и свободным.

Последнее – как дань всей попаданческой манере вывозить своих главных героев в качестве рабов и хладных тушек.

Что можно сказать – другие звезды, это и другие мысли. Чужое полушарие, как ни крути! Что-то на своих местах, а что-то я и найти не смог – ну да я ведь "человек подводный", а для звезд есть свои "чтецы".

Когда пришел к последнему пределу, жалел только о том, что ухожу вот так, крадучись. Теперь понимаю – иначе бы я и не ушел. Свято верил бы врачам, святошам и всемогущественным экстрасенсам, надеялся, а потом свел все до вида обычного растения и остался на плечах родных неподъемным грузом и виной.

И пусть их вины не было, но совесть наша такова, что берет на себя тяжкий груз ответственности за то, что изменить не в силах.

Снова и снова, понимая, что поступил верно – сидел, точнее лежал и проигрывал свои решения и действия. Хоть и сопротивляюсь, но сильны во мне вбитые моральные принципы – самоубийство грех и все тут!

Чуть поворочавшись, устраиваясь по удобнее, внезапно понял одну маленькую вещь…

Самоубийство грех – однозначно. Но, вот грех ли это человека, решившегося на такой поступок?

Однозначно – нет. Это грех того существа, что зовет себя всевидящим и всеблагим…

Ухватившись за кончик этой нитки, начал разматывать огромный клубок, получая все больше и больше ответов на вопросы, что раньше казались неразрешимыми, малопонятными и отвлеченно философскими.

От азарта, даже вновь сел, подкатив под спину собственный жесткий рюкзак и пожалел, что нет записной книжки, и хотя бы карандаша, записать все, пришедшее в голову.

Велик был Творец, в мудрости своей, да жалок в исполнении… Как обычно: "взмах на рубь, а удар…" и на полкопейки не потянет!

Обманули человека, как всегда, обманули! Заставили нести ответственность за то, за что должно отвечать "высшее существо", перевернули с ног на голову, объявили – нормальное – "греховным", а Ненормальное – "Божественным"! Ложь от зачатия и до смерти…

Хотелось пнуть посапывающего Бена и вывалить ему все свое открытие, прямо на его сонную голову! Пусть отвертится, если сможет найти ответы… Как же все просто получилось, страшнее, чем в самой дикой сказке… Только размотав "клубочек", стало понятно, отчего вампиры, в качестве жилья предпочитают церкви, не боятся "святой воды" и серебра – веками в церквях шло святое причастие – "кровь и плоть господни", вампиризм и каннибализм; растаскивались святые мощи – шаманизм, писались иконы – идолопоклонничество…

"Вот… И поделиться-то не с кем…" – Вздохнул я, заскучав. Мозги еще пока кипели, но волна уже двинулась в обратную сторону, пытаясь вновь засыпать песком, найденный клад. – "Ау, люди!"

Аркан вновь всхрапнул, словно это мое бессловесное "ау, люди", ему пробилось в сон, испугало и теперь он старательно обходил орущего идиота, седьмой дорогой.

"А, как можешь объяснить целебную силу молитвы? Святую воду? Исцеление святыми?" – Тихий голос внутри головы напугал меня сильнее прыгнувшего Младшего, сильнее "Удара Ужаса", с которым я уже хорошо познакомился. – "Только ли эффектом плацебо?"

– А что, есть другие варианты? – Спросил я и не узнал собственный голос.

"Бена разбудишь, горластый…" – Голос в голове тихо хихикнул. – "Достаточно просто думать – говорить вслух совсем не обязательно!"